Текст книги "Колокольчик в Праге"

Автор книги: Вера Арт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Евгения докурила и обернулась к Алексею Аврелину:

– Вы пишите книги? – Евгения скорее утверждала, нежели задавала вопрос.

– Точнее «все о людях», о сложной жизни…

Евгения, заставив себя равнодушно пожать плечами, сказала:

– Но вы весьма преуспели в этом искусстве.

– Возможно. – глубокомысленно сказал Алексей Аврелин.

– А зачем вам понадобились я, общежитие?

– Собираюсь писать книгу о фактах, которые влияют на изменение личной жизни от всех общественных источников и проблем. Что-то в этом роде. – улыбаясь откровенно, сказал он.

Она не бежала от Алексея Аврелина, а предоставила ему выбор. Это приведет ее в чувство. Евгения перевела взгляд на него. Ее смущение не ускользнуло от Алексея Аврелина. Решив прервать паузу, он продолжил:

– В 34 года – журналистская брюзга. Так называли меня и во времена студенческие.

– Боже, кто мог назвать вас брюзгой? – в изумлении спросила Евгения. Но Алексей Аврелин очаровательно улыбнулся, что губы Евгении едва не сложились в ответную улыбку.

– Практически все. – ответил он, смахнув с рукава пиджака приставшую пушинку. Евгения еще больше нахмурилась.

– Есть здесь чердак. Там всего одна комната. Я прошу пройти за мной, я покажу ее тебе. Думаю, начать знакомство с моей личностью стоит с «Звездной комнаты». Такое громкое… кричащее название я дала, потому что именно в ней проходит основная и особенная часть моей жизни.

Евгения пошла по коридору в спальную комнату. Алексей Аврелин, не отставая, достал блокнот с ручкой.

– Я занимаюсь театральными танцами. В квартире свободного места не хватает. А чердак стал идеальным местом для занятий. Также, по секрету, – она подмигнула, – в «звездной комнате» забываются все мои… пробелы. В тоске от безысходности сижу и размышляю… Иногда.

Они подошли к маленькой, вертикальной лестнице в спальной комнате. Евгения, улыбнувшись грустно, приглашающим жестом указала на лестницу Алексею Аврелину, чтобы первым залез в тайную «звездную комнату». Алексей Аврелин, не сомневаясь, полез вверх по лестнице. Открыл крышку-дверцу. И собравшись забраться на чердак в темноте, Евгения потянула тихо за низ штанины. У Алексея Аврелина чуть сердце не выпрыгнуло от испуга. Он стремительно залез и переводя дух, прошептал:

– Зачем?

Засмеявшись, Евгения следом забралась на чердак:

– Алексей Аврелин! Секретами нельзя делиться.

– А … Понял.

Она с великолепной эрудицией в темноте прошла к стене и включила свет:

– Та-дам!..

Мягкий, матовый свет осветил комнату. Оказалось, чердак не является чердаком – по своему функциональному предназначению. С потолка свисали многочисленные, блестящие, серебристого цвета пятиконечные звездочки на неоновых, синих нитях. Комната была большая, с зеркальной стеной, напротив которой стена с решетчатыми полками, на которых стояли рядами цветы в горшочках. По первому впечатлению ощущалось в комнате необычное упоение. Все эмоции выключились, как будто абстрагировался в другой мир. Цветочный запах, блеск звезд, гладкий, полированный пол, зеркала – все создано для творческой и искусной, танцевальной работы ; очевидно, что преимущественным показателем являлись цветы и зеркальная стена.

В безмятежном молчании Алексей Аврелин прошагал к зеркальной стене. Его взгляд, говоривший о восторженном изумлении, устремился на смущенную Евгению. Она же, не смотря на свой застенчивый характер, раздумывала. Оглядывая Алексея Аврелина, она решила, что он настоящий красавец в строгом темно-сером костюме. Искренность и живость ума отличали его от большинства ее знакомых. Именно эти качества первоочередно показались ей наиболее привлекательными и впечатляющими. Хотя, конечно же она не упустила из виду его серьезные глаза, утонченные руки… Не подавая вида, что разглядывает его, она решительно будет ждать его мнение, ловя все непроизвольные движения.

Он несколько раз порывисто хотел что-то произнести. Но это ему было порядком затруднительно. Взглянув на ручные часы, сожаление отразилось на лице:

– Я удивлен… Что…? Вот так вот? Простая девушка превратила чердачную комнатушку в невообразимое изделие для «своего внутреннего, маленького мира».

– Удивлены? – заявила Евгения, указывая на свое творение. – Вот теперь, для вас, комната может стать дверью в «мой маленький, внутренний мир».

В центре комнаты она изобразила короткий, современный, балетный танец.

– Я тоже считаю, что такое не передать словами!

Озадаченный подобным комментарием, Алексей Аврелин на нее шокированным удивленным взглядом посмотрел и кивнул:

– Я слишком надеялся на время, Евгения. Время летит с ужасающей быстротой. Никогда не пожалеешь, что явился слишком рано.

Танцуя, Евгения ответила:

– Мое предпочтение! – грациозно поклонилась: – Вернетесь к себе! А завтра или в другой день … мы поговорим о политике, нравственности и философии. А потом сообщите мне результат вашей писательской работы. Обязательно.

Так же с веселой улыбкой Евгения проводила Алексея Аврелина до двери квартиры.

– До свидания.

– Хорошо. До свидания. – сказала Евгения.

– Я напишу о встрече.

С этими словами Алексей Аврелин вышел на лестничную площадку. Спускаясь вниз по лестнице, на втором этаже торопливо захлопнулась дверь. Это был Старый Патрик. Он, в сущности, видел пожилого, огромного мужчину в первый раз, так как не успел рассмотреть его внизу во время чаепития. Алексей Аврелин определил, что забыть Патрика было бы невозможно с недоброжелательной внешностью. И это не было лестью или преувеличением. Спускаясь дальше вниз к первому этажу, мужчина опять открыл дверь. По непонятным причинам Алексей ощутил холодок по спине, но он не оглянулся. В коридоре – пусто.

Вечером в гостиничной комнате Алексей Аврелин сидя за столом, записывал и размышлял все впечатления нового знакомства с обитателями общежития в целом и, конечно же, в частности отдельно об Евгении. Обработав и перечислив все события, стало ясно, что Евгению Новакову ожидали с пылким нетерпением. А появление его самого стало, как явлением, лишь приложением к ней. Такой казус сразу вогнал Алексея Аврелина в столбняк невольного шока. При внимательном рассмотрении и взгляду по печальному образу Евгении верно заметил: «Веселящаяся девушка «до слез» и не только на нервы подействует».

3 глава

Поневоле поверишь

      Утро долго тянулось, улицы обрели живописный, осенний вид после дождя. Договорившись о встрече к 15:00, подумал, что придется пройтись пешком до общежития. По пути можно зайти в цветочный магазин .

      «Современная молодежь Праги» – так называлась тема короткого конспекта, записанная Алексеем в рабочей, книжной тетрадке. К этой теме он решил подготовиться с помощью скоростного безлимитного интернета, предоставленный гостиничной администрацией. Между этим он внес какие-то записи на тему «унижение». Так как Алексей Аврелин являлся неустанным писателем – журналистом, я хочется сразу сообщить, предупредив читателя, что записи каких-либо текстов, слов он делал постоянно и регулярно. Будь он в метро, на улице, в парке, в ресторане, на совещании; чтобы не делал: купался, брился, одевался, гулял, принимал практические экзамены, находился за рулем автомашины – ничего его не останавливало делать эти записи. Блокноты, записные книжки всегда были при нем. Поэтому не будет описываться случаи, как всякий раз Алексей Аврелин достает и записывает заинтересовавшуюся информацию.

      Наступило время и он, одевшись, ушел из гостиницы.

Постучавшись в дверь общежития, дождался, когда откроют входную дверь. На этот раз на пороге образовалась худая низенькая старушка.

– К Евгении Новаковой. 27 квартира. – сказал он.

Старушка, молча, пошла по коридору первого этажа. Алексей последовал за чопорной, неразговорчивой дамой, никого не встретив, но заметил в квартире первого этажа – закрылась дверь, как будто подслушивали на какой этаж и в какую квартиру поднимается посетитель. Сразу Алексей Аврелин решил отодвигать по отношению к себе странности этого общежития. Главная цель его прихода на сегодняшний день начать работу с Евгенией.

Чопорная дама привела в ту же комнату ожидания, холл – где проводила чаепитие домуправляющая Михаела Констатни. Оставив одного гостя, старушка вышла. «Многословность не удел для преклонного возраста одиноких людей», – сочувствующе подумал Алексей.

Прошло несколько секунд и Алексей Аврелин услышал тихое приветствие:

– Привет.

Это Евгения. Но … совершенно другая. Волосы были собраны в пучок высоко, чем еще больше выдавали ее измученное сонное лицо и скованную вялость в движениях.

– Седативный препарат. – улыбнувшись вымученной улыбкой, сказала Евгения.

Он принес фиолетовый цветок – колокольчик. Такое проявление участия к ее фантазии цветочным полкам в Звездной комнате несколько обескуражило и удивило.

Ничего не скажешь в таких случаях, когда человек принимает сильнейший антидепрессант. Алексей, подбирая слова, предложил:

– Мы можем перенести встречу на другой день. Когда будешь чувствовать лучше.

– Конечно же, нет! – возразила Евгения: – Это мое одно из лучших состояний, скажем … настроений. Давай поднимемся в квартиру, а то …

Девушка оглядывалась по сторонам, заглянула в пустой коридор.

– Ясно, ясно. Пошли. – согласился Алексей Аврелин. Деревянные ступени скрипели под ногами, когда поднимались вверх по лестнице.

– Я давно привыкла к этому звуку, но сейчас он не радует меня. Прошло уже более года с тех пор как … как вдвоем с ним поднялись по этой лестнице. Тогда мы были счастливы, радовались жизни. Смеялись, не находили себе места от бьющей через край нашей позитивной энергии. Помнится, он на руках переносил меня по ступеням на плече. Но, теперь … это было давно.

Алексей уставился ей в спину, прямую, застывшую, ровную. Она поднималась первой, он – следом за ней. Евгения смогла взять себя в руки. Лишь слезы, заполнившие ее глаза, говорили о мучительной скорби. Она остановилась на первой лестничной площадке, покачнулась. Алексей рванулся вперед, опасаясь, что она упадет.

– Ян упал с этой лестницы. – еще более спокойно сообщила ему Евгения.

Холодной рукой нашла его руку, сжала ее. Молча, бок о бок поднялись и подошли к двери 27 квартиры. Свободной рукой Алексей Аврелин нашарил в кармане штанов Евгении ключ. Но не вставил в замок. Не хотелось открывать дверь. Евгения не повернулась, не прореагировала. Она смотрела прямо перед собой. Все-таки вставил ключ в замок и от этого легкого нажатия дверь приоткрылась.

– Наверно, я не заперла дверь.

Введя ее в квартиру, он закрыл за ними дверь. Они стояли в крохотной прихожей, боясь смотреть друг на друга, боясь заговорить. Что-то притягивало их; внезапное сильное влечение между ними разрасталось подобно цветку, который нес Алексей в фиолетовом горшочке.

Наконец, она нарушила молчание. Не поворачивая головы, заговорила так тихо, что едва разобрал слова:

– Дай мне свое пальто. Я повешу его в шкаф.

Пальто Алексея Аврелина соскользнуло с плеч в ее руки. Она повесила его в шкаф. Сняла свою кофту, повесила рядом.

– Пойди в кухню и присядь. Я приготовлю кофе. – она покачала головой.

Он прошел в кухню, когда повернулся к Евгении – она стояла на том же месте. Он взял ее за руку.

– Заходи, Алексей. Пожалуйста! – сказала она резко, высвободив руку и пятясь перед ним. Нащупав рукой справа дверь в свою комнату, скрылась. Уже на кухне Евгения принесла и положила на стол зеленую тетрадь в твердой обложке. Во время приготовления кофе она неоднократно оглядывалась, улыбаясь. Алексей Аврелин взял тетрадь, поднес к лампе и долго ее разглядывал. Потом раскрыл и стал читать…

– Ага! Ага! «Да» и «Нет» – не к этому ли дневнику сводятся все рассуждения общежития на щекотливые темы?

Евгения деликатно расставила кружки с горячим черным кофе.

– Собственно, он не один. Их шесть. – указывая на дневник, прокомментировала она: – Говоря честно, наверное, не получится сегодня рассказать что хочется и что тебе нужно для книги, но дневник это иррациональное начало.

Снова лицо ее осветилось сияющей улыбкой. Он сам удивился, отчего ее улыбка так неудержимо трогает его. Он сказал негромко:

– Я понял. Твоему образу и личности присуще искренность. Мы люди пера … – пошутил он, – «прожуем» все, что покажется интересным.

– Больше тебе ничего не нужно? – спросила девушка, ощущая явную неловкость, с которой она ничего не могла поделать. – Лекарства не всегда действуют …

Алексей Аврелин многозначительно подмигнул и тем помешал окончить речь, но она продолжила:

– Будьте осмотрительны! Забыть легко, так же, как запомнить какие происходят обстоятельства – здесь.

– Евгения. Не тревожьтесь. Мы поговорим обо всем в другие дни. У меня предостаточно длинная командировка в Праге. Успеем. – успокаивая, сказал он.

Кофе остыл. Поставив на стол пепельницу, Евгения направилась было к двери. Как вдруг она повернулась к нему и мягко проговорила:

– Пейте.

Алексей Аврелин незамедлительно прошел следом за ней в прихожую. Она на цыпочках приблизилась к старой, не прокрашенной двери. За дверью слышались приглушенные рыдания и шарканье ног по дощатым полам.

Девушка сначала стояла неподвижно. Шум на лестнице прекратился. Потом она приоткрыла дверь на не большую щелочку, через которую влетела кошка из коридора лестничной площадки. Черно-белая кошка, прыгнув на подоконник, стала ласкаться об стекло: она явно хотела на улицу. Проследив взглядом за кошкой, Алексей и Евгения вновь посмотрели на дверь. Евгения рукой толкнула дверь. За ней стояла соседка с 28 квартиры.

– Извините за кошку. – извинилась девушка, потупив свой взгляд вниз.

У Алексея Аврелина поднялись брови и удивился ее расстиланию перед женщиной. У женщины был блуждающий взгляд, она смотрела на все кроме Евгении. Подавив невольное желание ответить Евгении на извинение, женщина резко и неожиданно обратилась к удивленному Алексею.

– Вас, Михаела Констатни, просила зайти и испить горячего, ароматного чаю. – говорила спокойно и сухо. Это была маленькая, плотная женщина в синем, потертом, брючном костюме. Особое внимание обращали на себя ее «вечно» блуждающий взгляд. Седые, короткие волосы были собраны в подобие хвостика. Алексей Аврелин посмотрел на нее внимательнее. Несмотря на предательскую дрожь и встревоженность, что-то неуловимое придавало ей устрашающий вид.

Тем временем Евгения ушла на кухню и вернулась обратно с тетрадью. Всунув в руки Алексею свой первый дневник, улыбнувшись, сказала:

– Можете идти. Я буду ждать вашего сообщения. Передайте Михаеле Констатни… м… неважно себя чувствую.

Алексей Аврелин не стал медлить, попрощавшись с девушкой, вышел на лестничную площадку к женщине-соседке. И уже вдвоем направились вниз по лестнице. Случайно споткнувшись, соседка взялась за поручень.

– Все мы бываем неловкими, – подбодрил Алексей тоном, в котором сочетались твердость, мягкость несуетливой жизни.

Женщина-соседка провела писателя через гостевую комнату и небольшую, выставочную фотогалерею в маленькую квартирку, отделанную в стиле «классицизма», освещенная многочисленными, абажурными светильниками; куда, несмотря на ослепительный свет и таинственную тишину, не подумал бы заглянуть ни один жилец, чтобы потолковать с непревзойденной домуправляющей. В гостиной комнате по центру стоял великолепный диван, на котором сидя элегантно, читала газету Михаела Констатни.

– Доброго дня. – поприветствовал Алексей Аврелин, между тем соседка незаметно ушла.

– О, как быстро вы пришли. Здравствуйте. – она не повернув головы, положила газету на полированный журнальный столик и пригласительным жестом рукой указала присесть Алексею Аврелину напротив на диван. Он присел и изучающе смотрел на нее. На ней было красное платье легкого покроя и, отражая свет, бело-белая кожа казалась розоватой. Яркие губы, обильно накрашенные глаза, белая кожа и мягкие светлые волосы придавали ее образу экзотически-экстравагантный вид. Несколько полнотелая, изысканная во всех деталях не только по поводу внешнего своего вида, но и квартирного убранства и меблировке, казалось, ее вырвали из голливудского культового фильма. Но особенно удивили Алексея ее глаза. Взгляд был каким-то наивным и девчачьим.

– Она, кажется, очень привлекательная и обходительная женщина, – озорно заметила Михаела Констатни.

– О да, очень привлекательна. – ответил Алексей Аврелин в замешательстве.

– Она в свое время окончила университет и могла бы сделать карьеру, если бы вышла замуж. – некий подтекст содержался в последней сказанной фразе, которую она произнесла четко.

– Угу, это немаловажный факт. – Алексей прокашлялся, желая скрыть смущение. Он не хотел показывать Михаеле Констатне свою слабость – «к чему?».

– О, нет! Не думайте так о Настасье– соседке, – возразила домуправляющая оскорбленным голосом. – От нереализованных наших пожеланий собственно и становится наше будущее темным и опустошенным.

Алексей Аврелин пристально уставился на домуправляющую. Все ,что она говорила – звучало будто с ним общается не обычная жительница Чешской Республики, а признанная «королева» в обществе.

Михаела Констатни хладнокровно выдержала взгляд и сказала:

– Мне хочется дать маленький совет, если он не покажется вам неуместным…

– Конечно, конечно. – он даже присел поближе.

– Не стоит воспринимать нас буквально и … недооценивать.

– Угу. – Алексей, как стало виднее смысловую ниточку в циничной афере, предпринял попытку подыграть всем. Игра под названием «кошки-мышки».

– Отлично! Я вижу, что разгадала вас, – сказала домуправляющая. – Так вот что: прислушайтесь к моему личному совету. В ваших же интересах отказаться от работы и прекратить общение с Евгенией Новаковой. Оставьте эту марионетку. Я не знаю, по правде говоря, кто ее воспитывал – приемные родители или воспитатели детского дома, но, если даже и дали воспитание, образование, полноценную, культурную систему духовного мира; не такая героиня рассказов, не такой типаж действующего лица романа вам нужен. Евгения слабая и молодая, ей не достает той силы и энергии, которую может преподнести более зрелые личности … Ей удалось снискать у нашего общества в общежитии благорасположение. Не спорю, но воспользоваться им она не сумеет. Вам же Алексей, для осуществления ваших важнейших замыслов нужны самоотверженные и влиятельные друзья, которые подошли бы вам в меру своей власти, служили бы вам опорой и сами опирались на вас. Таких людей, сами того не ведая, нашли!

Алексей Аврелин глядел на нее озадаченный. Она увлеченно продолжала:

– В силу своего положения – я, домуправляющая. Освобождена от обычных правил приличия и могу, не стыдясь, пойти навстречу вашей писательской работе. Послушайте, Алексей! Вы красивы, молоды, умны! С первого же взгляда я испытала к вам неопределенное мне чувство, и – разве существуют границы? Есть только ошибки, но и от которых можно себя избавить. Всё в вас меня побуждает думать, что наткнулась на человека доходчивого и неглупого.

– Михаела Констатни … – в некотором шоке произнес он.

– Да, ты, вижу шокирован и озадачен, – перейдя с вежливого обращения «ВЫ» на нежное «ты», улыбалась Михаела Констатни. – Но, надеюсь, не слишком строго осуждаешь меня за мою упорную откровенность? Я повторюсь: вам не нужно делить гонорары с Евгенией, это притворное двуличие. Ты робок, хотя и амбициозен. Потому я решила заговорить первая. Ну! Придите в себя! Неужели я так некрасива и бестолковая?

– Вы сами знаете, что отвечу отрицательно. А то, что вы называете притворным двуличием, как раз показалось мне истинным. И прошу извинить за грубость: впредь, не влезайте в мои личные и рабочие дела. А на самом деле: я польщен. – спокойно сказал Алексей, отметив про себя, что это для нее разумелось само собой.

Он ждал реакции от домуправляющей. Но на нее что-то нашло.

– О.., – ответила она, охваченная грустными воспоминаниями, – не мучьте эту юную «непосредственность». Она малоспособна.

Алексею Аврелину очень хотелось проникнуть в тайные задумки подальше, но он боялся выдать свое любопытство и раскрыть свою игру.

– Конечно. Мне кажется все это ненормальным – разумеется здесь всё является ненормальным. – с мягким укором в голосе ответил он.

– Но я боюсь, что сегодняшний разговор вызовет подозрение.

– Сейчас в наше время не ясно, что является нормальным, а ,что сверх нормы. – заметил Алексей.

Поняв завершенные и дискутируемые заявления домуправляющей, он встал и направился к выходу. Несколько встревоженный, смиренно вышел из гостевого холла, прошел по коридору. У двери он остановился и немного отшатнулся назад, уступая дорогу пожилому мужчине. Прежде чем закрыть за собой входную дверь общежития, Алексей Аврелин с заинтересованностью оглянулся. Михаела Констатни тоже обернулась, чтобы поздороваться с очередным жильцом:

– Доброго дня, Томаш.

В недоумении пожилой мужчина кивнул.

– О, с ним все в порядке, – проговорила домуправляющая раздраженно. У него болезнь Паркинсона. До свидания.

Она закрыла дверь.

Алексей Аврелин стоял на пороге, было слышно отдаляющий стук каблуков и какие-то перестуки молотком. Не стал он предвзято относиться, не стал указывать на некоторое отсутствие логики в словах и действиях домуправляющей, и решил делать вид, что воспринял их со всей серьезностью. О чем она думала? Вопрос в загадке, что последует за всеми запутанными тонкостями «нюанса» с Евгенией. Нервно отряхнув с пиджака пылинки, ушел.

пробел строка

В тот самый день писатель Алексей Аврелин встретился с «давнейшним», школьным другом, у которого жизнь с отличным акушерским образованием сложилась более удачно в Праге. Звали его Дмитрием Молчановым.

– Но что я узнал… – в возбуждении говорил Алексей, медленно поднимаясь по ступенькам сквера с Дмитрием Молчановым. – Теперь я теряюсь в догадках. Не понимаю, к чему они клонят. Я подумал «лучше не раскрывать рта». Пока что… Молчание – самое безопасная тактика. Ну, если так… Я применил одну стандартную пословицу , как за правило сегодняшнего дня: «В чужую дудку не наиграешься».

– Ага. Чушь, которую так трудно бывает объяснить. – с явным неудовольствием прокомментировал врач.

Алексей опять обратил внимание в рассказе на то, что жильцы общежития будто бессознательно считают Михаелу Констатни хозяйкой всего дома номер 332.

– … Столько боли в ее глазах я не видел. Я не видел еще такого. – опустил голову, осматривая мокрый асфальт. – Понимаю, что играть придется до конца.

– Ясно. Держи меня в курсе. – прощаясь с другом , врач крепко пожал ему руку.

Придя в номер, Алексей Аврелин, двигаясь в характерной для него сдержанной манере, вошел в комнату и сразу же последовал к постели. Его суровое лицо было высечено из гранита, озабоченность и неумолимость сказывалась в его тяжелых думах.

Глава 4.

«Изменить я мир не пытаюсь…»

Алексей Аврелин сидел на стуле, поглядывая через окно на общественный парк, на ухоженный сад. В квартире он уже не испытывал неловкости постороннего. Потому как домуправляющая Михаела Констатни очень почтительно заверила его, что может ходить где угодно и когда станет нужным, Алексей как раз об ее учтивости и призадумался. Периодически до него доносилось звенящее громыхание посуды и шум подогревающего чайника на газовой плите. Евгения готовила кофе. Она предложила чай, кофе и он не отказался от горячего, натурального кофе. Она уже отбросила свою обычную застенчивость и спокойно спросила:

– Зачем вы пришли?

– Ты можешь объяснить мне, что произошло? – его голос звучал мягко, хотя и ощущалась властность.

      Однажды утром, часов в восемь, в воскресенье одиннадцатого июля 2023 года счастливая, супружеская пара Новаковы попали в дорожную аварию, в следствии чего маленькая, годовалая девочка осталась одна. Поскольку родственники малышки не объявились, ее приютили в один из детских интернатов, где росла и развивалась вместе со сверстниками. К восемнадцати годам ей было положено по законодательству квартира в новостройке на окраине города Праги, и все же по непредвиденным обстоятельствам получение квартиры отложили на не продолжительный срок. В последствии, чего ее поселили в общежитие по улице ***.

– Когда я вошла в квартиру, то подумала – это возможность начать красивую, обычную жизнь. Я купила дневник и вела записи. Практически ежедневно. Я люблю придумывать тексты, писать стихи. Поначалу на странности общежития я не обращала внимания. Окружение в общежитии самое, что ни есть нормальное. Познакомившись с Ярославом, была в него влюблена… , как в человека. Мы просто проводили время, гуляли по паркам, он смотрел, как я танцую. Но в тоскливые минуты он становился безрадостным и пытался выразить словами тревогу. Он говорил, что «тяжело» жить с людьми, которые угрожают тому, кто тебе нравится. Я не придавала значения. Считала, что это пустое беспокойство. В мае 20 числа год назад утром мне сообщила Михаела Констатни, о том, что с Ярославом случился несчастный случай – упал с лестницы. Известие повергло меня в психический шок. У меня были истерики, появилось ощущение помешательства, что со мной начнется то же самое. Все было обыденно, никаких аномалий не происходило. Но потом внезапности и нелогичное проявление злости жильцов. Я записывала в дневник. – руки ее взвились в отчаянном всплеске, и Алексей отметил, как прекрасны и чувственны эти руки.

Он сказал:

– Кажется, я уже это понял. Я читал несколько страниц.

      Алексей немного помолчал, ее глаза затуманили воспоминания.

– Это странно. Я никогда не задумывалась, как исправить ситуацию. Я могла бы загладить проблемные вопросы, когда в переломные моменты требовалось постараться изменить ситуацию, … хоть как-нибудь.

      Евгения посмотрела на него с любопытством. Казалось, что с тех пор, как она увидела его в гостиной комнате у управляющей общежитием среди жильцов, прошло десять лет. На привлекательном и утомленном лице были отчетливо видны решительность и твердое самообладание.

– Все нелепо… Я никогда не думала об этом. Если б Ярослав уехал, – она запнулась. Тень боли пробежала по ее лицу. Хотел бы сейчас Алексей знать, что за мысли внезапно посетили ее. Он догадался, что раскрывать всецело тайны не станет – опасение оказаться сумасшедшей с бредовыми подозрениями.

– Если б я могла сделать так, чтобы ты увидел…

– Но ты уже сделала это, Евгения.

– Правда?

– Да. Слушая тебя, я все приблизительно понял. Да и в дневниках очень много интересного.

– Спасибо. Но, наверно, так легче будет объяснить в книге существенные доказательства социальной, психологической и всеобщей апатии.

      Положив одну ногу на другую и подперев рукою подбородок, он в течении нескольких минут находился в глубокой задумчивости, даже позабыв о своем местонахождении. Услышав легкий шум, он поднял голову. Евгения открыла окно и села на подоконник. Алексей посмотрел на нее. Или, вернее сказать, вытаращил глаза. Удивительно, как она не расхохоталась. Постепенно он пришел в себя, и Евгения продолжила.

– Ты стал моим другом. Я начинаю верить в невероятные вещи.

– Почему невероятные? Разве во всей Праге не бывает лиц, более могущественных, чем Михаела Констатни?

      Она ответила сразу, почти вспыльчиво:

– Однажды Ярослав сказал: «Иногда я себя чувствую вестником смерти». Тогда не поняла, что имел в виду. А иной раз странно гуляю по городу.

      Не слишком понимая слабость, Алексей Аврелин уважал страдание, ибо страдают – сильные. Уж это он знает по приобретенному опыту. Придвинулся к ней ближе, встав возле окна. Решив, что лучшим способом нейтрализации возникших между ними электрических флюидов будет обращение к холодному голосу рассудка. Неспешно Алексей, взяв ее за руку, слегка сжал ее пальцы. Его жест был дружеским и успокаивающим, но от него по руке Евгении поднялись волны тепла.

– Эти последние слова, что сказала – ты действительно веришь в это?

– Истерзание? – докончила Евгения. – Да.

      И снова ее ответ удивил. Она не выразила ни интереса, ни удивления.

– Вам представляется естественным?

      Вместо ответа повисло долгое молчание. Взгляд его словно обратился внутрь. Он слегка нахмурился и, наконец, медленно сказал:

– Легко говорить, когда твое сердце не затронуто, иначе понимал бы, что наслаждаются местью, когда видят тоску и скорбь души. Ярослава они превратили в сломанного, разочарованного человека…

– В России не возражали против твоего приезда в Прагу? – перебила Евгения Алексея Аврелина, окинув его ледяным взглядом.

Нервно разглаживала складку на юбке. Подозрение, что она что-то утаивает, мелькнуло в голове у Алексея.

– Нет. Препятствий не было. – он вновь умолк. Ее лицо было красивое, мягкое, губы открыты. «Она в воспоминаниях», – подумал Алексей. С усталым вздохом Евгения вернулась к действительности, тоскливо смотря в окно.

– У тебя проблемы с памятью … и постоянно воспринимаешь все на свой счет.

– Да ты не только талантливый писатель, но и первоклассный психолог.

– Правда ли? – ответил Алексей. – Это отличное рассуждение.

Алексей замолчал и Евгения подняла голову. На его лице застыло странное выражение. Ее кожа была удивительной, мягкой, и он с трудом поборол желание провести по ней пальцем.

– В одно прекрасное время в Чехии после очередной, кровопролитной драки, ночного подвига, между буйствующими иностранцами у рыцаря в черных доспехах повредились доспехи и он направился к оружейнику на Платнерскую улицу. В доме у оружейника рыцарь в черных доспехах увидел его прекрасную дочь. И полюбил, забыв обо всем и даже о драках, только бы покорить юную красавицу. Но у девушки было много поклонников, и рыцарь не мог этого стерпеть. Упрекая, повышал голос, иной раз даже угрожал. Девушка стала избегать своего возлюбленного в черных доспехах, тем самым еще больше разозлила жгучую ярость. Он начал ее караулить. Однажды застигший ее с кем-то, в порыве бурной ревности убил свою возлюбленную, воткнув меч прямо в ее сердце. Умирая девушка, проклиная, сказала: «После смерти станешь железным и мучений тебе тысячу лет, пока не принесет освобождение невинная девушка. – Евгения остановилась, чтобы перевести дыхание, не отрывая глаз от лица Алексея. – Когда она скажет слова прощения, именно раз в столетие в тот же день и час… После убийства рыцарь сник, совсем замкнулся в себе и в конце концов умер… Проклятие сбылось, он превратился в черного железного рыцаря…»

– С тех пор он ждет спасения. – продолжил Алексей, уже крутивший пальцами сигарету.

– Скажи мне, если тебя утомил один из чешских рассказов-легенд, – заметила Евгения полу извиняющимся тоном. – Меня так увлекают эти старые истории, словно все происходило со мной. Здесь мне «место», об этом я расскажу в подходящее время. Я так устала… – она с трудом сдерживала слезы.