Текст книги "Весна в Севилье"

Автор книги: Вера Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Вера Армстронг
Весна в Севилье

1

Кристи Карлтон была последней представительницей когда-то богатой и всеми уважаемой семьи. Теперь никого из ее близких уже не было в живых, и девушка ничего не получила в наследство, кроме полуразвалившегося коттеджа, ранее принадлежавшего троюродной сестре ее матери, полоумной Клеменс.

Узнав от поверенного, что стала единственной наследницей тетки, Кристи была крайне удивлена. Значит постоялец коттеджа, старик Айшем, не пожелал его купить. Но он по-прежнему продолжал там жить, а ей предстояло заниматься ремонтом.

Она все же предложила ему приобрести дом, хотя бы за самые малые деньги, однако он ответил на ее письменный запрос отрицательно, сообщив, что не собирается покупать ветхую постройку, которую нужно приводить в порядок.

Так Кристи стала полноправной собственницей недвижимости со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Будь она из тех женщин, которые легко дают волю слезам, то наплакала бы уже целое море. Ей пришлось немало вынести с тех пор, как несчастный случай трагически оборвал жизни ее родителей.

Тогда Кристи было семнадцать лет, и будущее казалось ей безоблачным. Не то что бы ее родители купались в деньгах, но они были в состоянии дать любимой дочери университетское образование. Увы, пока она выбирала, куда поступать и чему учиться, случилось несчастье, и все ее мечты рухнули.

Отец ее был человек общительный и всеми любимый, однако весьма непрактичный. Он не откладывал денег на черный день, да к тому же за свою жизнь наделал немало долгов, и Кристи вскоре после гибели родителей поняла, что ей нечего и думать об учебе в университете.

Конечно, сразу после случившегося она меньше всего размышляла о своем будущем, но по прошествии некоторого времени поняла, что с друзьями дома, давшими ей временный приют, долго прожить не сможет, а сбережений на счету кот наплакал.

Тогда Кристи поступила учиться на секретаршу. Это был интенсивный курс, довольно дорогой, но оправдывавший затраты, поскольку расширял возможности трудоустройства. Надо сказать, что у нее в активе еще были два языка – испанский и французский, которые она совершенствовала на вечерних курсах.

Поначалу она намеревалась найти работу в Нью-Йорке, но вовремя сообразила, что даже хорошее жалованье не покроет расходов, неизбежных при высоком уровне жизни огромного города. Поэтому Кристи временно занялась машинописью и, вняв совету своего стряпчего, истратила все деньги на покупку крошечной квартирки в одном из новых домов на окраине Хилсайда.

Вскоре девушка поняла, что совет ей дан, быть может, разумнейший из всех, какие она получала в жизни. То, что она при своих более чем скромных доходах и высоких ценах на недвижимость получила крышу над головой, казалось всем настоящим чудом.

Вскоре старый знакомый, Грег, взял ее на работу в свою фирму. Он платил Кристи хорошо, и она даже смогла позволить себе купить небольшой автомобиль, а два летних месяца ежегодно проводила за границей. К тому же она принимала у себя гостей и иногда обновляла свой гардероб. Но взять средства на ремонт обветшалого коттеджа кузины Клеменс ей было решительно негде.

Все ее доходы складывались из страхового пособия, выплачиваемого в связи с гибелью родителей, и нескольких сот долларов на счету в банке.

Кристи меньше всего склонна была жаловаться на бедность или тяжелую жизнь. В конце концов, работа и начальник ей нравились, а ее добросовестность и другие деловые качества были оценены по достоинству. И добрые друзья, и средства на мелкие расходы, и, самое главное, жилье – все это у Кристи было.

А самое главное, в такой ситуации не страдало ее самолюбие. Она очень болезненно воспринимала все эти «Ах, бедная девочка!» в первые дни после катастрофы с родителями, и, в особенности, тот факт, что друзья дома как будто бы ставили в вину ушедшим положение, в котором те оставили свою дочь. Их словно призывали посмертно держать ответ за крушение огромного состояния, которое на самом деле таковым никогда не было, и Кристи пришлось защищать дорогих сердцу людей перед непрошеными судьями, из которых ни один не пожелал увидеть в ней, семнадцатилетней, самостоятельного, взрослого человека.

Она решила во что бы то ни стало устроить свою жизнь, проявив независимость – качество, которое сама в себе очень ценила и за которое ее любили поддразнивать при каждом удобном случае Друзья и подруги.

Их удивляла убежденность Кристи в том, что она сама со всем справится, ведь еще вчера любимое, избалованное дитя, чью малейшую прихоть мгновенно исполняли отец и мать, внезапно стало абсолютно одинокой, беззащитной молоденькой девушкой, которой просто не на кого было положиться.

К двадцати шести годам Кристи как будто бы вполне оправилась от полученного в юности удара, и тут на ее голову неожиданно свалилось нежеланное наследство. Девушка вновь ощутила себя беззащитной и запуганной – до такой степени, что, вопреки выработанным для себя правилам, решила поделиться своими тревогами с Грегом.

Тот согласился, что запущенность жилья и наличие постояльца вызовут у Кристи серьезные проблемы, и постарался ободрить и утешить ее, но, к сожалению, поспешил передать их разговор своей жене Дорин.

Кристи и не надеялась, что все останется в тайне, но она хорошо знала, что супруга шефа безумно любит сплетни и пересуды, и теперь весь город узнает про этот коттедж.

У Дорин, в сущности, неплохой женщины, было слишком много свободного времени. Ее сыновья учились в частной школе, и она жила только сплетнями и покупками. Ей было скучно, а это приводило к тому, что правдиво сообщить о чем-нибудь эта женщина не могла – ей все хотелось представить в небывалом виде.

Кристи представила себе, как та обсуждает с посторонними ее беду: «Это вина Юджина Айшема и больше ничья, – явственно услышала она звонкий голос Дорин. – Мало того, что он досаждал кузине Клеменс… Ведь это из-за него бедняжка потеряла рассудок!»

У покойной, которую под конец жизни постиг тяжелый душевный недуг, действительно нашли чемоданчик с письмами Юджина Айшема, часть из которых хранила следы ее пометок на полях, а другие даже не были распечатаны.

Нет ли тут и в самом деле какой-то тайны? – иногда спрашивала себя Кристи.

– Я его по существу не знаю, – тараторила Дорин, – но, судя по отзывам Грега, в местном масштабе это своего рода феномен. Ну, потом, естественно, и деньги… Жаль, что такой роскошный мужчина уже занят. Он еще не женился, но его невеста вот-вот вернется из Австралии. Ах, да они уже давно живут… Она и в делах ему помогает. Как бы то ни было, я намерена ввести его в наш узкий круг и с этой целью устраиваю маленький ужин. Кристи, ты меня слушаешь?

Та попыталась улыбнуться.

– Да, ты рассказываешь про нового клиента Грега.

– Но тебя это как будто не интересует, – недовольно пробормотала Дорин. – Тебя, кроме этого вздорного старика, вообще ничто не волнует. Послушай, Кристи, продала бы ты это все, и…

– Пойми, я ничего не могу поделать, пока он там живет, возразила девушка. – Кроме того, чтобы продать коттедж, в нем нужно сделать ремонт, а где мне найти на это деньги?

– Это Айшему надлежит подумать о деньгах. Между прочим, знаешь, чем он недоволен?

– Он имеет на то основания, – перебила ее Кристи. – Коттедж действительно нуждается в капитальном ремонте, и жить в нем небезопасно. Даже не знаю, что придумать, – в отчаянии воскликнула она, – не продавать же свою квартиру!

– Вот этого ни в коем случае не делай! – взволнованно сказала Дорин. – Где, скажи на милость, ты тогда будешь жить?

Кристи покачала головой. Дорин добрая, но взбалмошная и слегка избалованная. Ей никогда не приходилось сталкиваться с бытовыми трудностями, а поэтому нелегко понять точку зрения подруги. И вообще, если бы Кристи не работала в штате у ее мужа и не происходила из когда-то богатой и всеми в городе уважаемой семьи, эта женщина вообще вряд ли стала бы с ней общаться.

– Но ведь можно же найти какой-то выход! – успокаивала девушку Дорин.

– Я вижу только один – продать свою квартиру, – мрачно проговорила та, ставя на блюдце хрупкую фарфоровую чашечку и вставая.

Дорин пришла в контору мужа, и Кристи пришлось выпить с ней кофе, тогда как она собиралась за время отсутствия Грега, который куда-то отправился с визитом, перевести с испанского письма его клиентов.

– Как? Ты уходишь? Погоди! – Гостья сделала недовольную гримаску. – Я еще не все рассказала тебе про Айвора Холдейна. Он ведь родом из Франции и очень богат. Собирается открыть фабрику неподалеку отсюда… А ты знаешь, как он покупал ферму у Фармана?

– Да, знаю, – оборвала ее Кристи и добавило сухо: – Я ведь работаю у Грега, так что имею об этом некоторое представление.

– Ну, вообще-то ты была тогда в отъезде, так что и в глаза не видела Холдейна.

– Не видела, ну и что?

То, что Кристи было известно о Айворе Холдейне, не вызывало у нее желания с ним встречаться. Он явно принадлежал к тому типу людей, который ей был особенно неприятен, – высокомерен, самолюбив и доволен собой и своими достижениями. Как же, выходец из простой семьи, чьи родители возделывали землю, сам всего добился…

Хорошо, что не я помогала ему обзаводиться домом и землей, думала она. Однако ничего не поделаешь, видимо, мне придется развлекать его за ужином, раз уж Дорин так этого хочет.

– Хоть бы Грег присмотрел в Испании что-нибудь и для себя, – лениво потягиваясь, проговорила та. – Все его друзья уже это сделали. Там есть чудесные домики, которые к тому же продаются почти задаром. Вот, например, Милбурн… Знаешь, какая у него там вилла? Пятнадцать спален!

– Но ни одной ванной, и даже водопровода нет, – поморщилась Кристи.

В прошлом месяце она была в Испании по делам Грега на правах представителя фирмы и, превосходно зная язык, помогала клиентам договариваться о покупке недвижимости.

Это была сумасшедшая неделя. Кристи не давали присесть ни на минуту, но она не жаловалась, ей только трудно было понять большинство своих клиентов. Они покупали жилье, от которого хозяева не знали, как избавиться, и с упоением живописали роскошный летний отдых, зазывая к себе друзей.

Правда, среди них были и те, кто знал, на что идет, и готов был вложить большие средства в то, чтобы сделать руины пригодными для жилья. Но большинство…

Кристи тяжело вздохнула про себя, припоминая глаза одной женщины, когда та обнаружила, что ее будущее жилище не снабжено ни канализацией, ни электричеством, а тенистая аллея после небольшого дождика превращается в непролазное болото.

Бывали ситуации и более печальные – например, дети не захотели простить своему пожилому отцу такой покупки, сделанной от чистого сердца, и он запил с горя.

А когда один из Клиентов Грега купил для своей невесты с виду роскошную виллу на берегу моря, та отказалась жить в доме без ванной и туалета и возвратила жениху обручальное кольцо. Он едва не лишил себя жизни, приняв большую дозу морфия.

– Ну, мне пора! – сказала Кристи.

– Торопишься на свидание?

– Элвин пригласил в театр. – Кристи заставила себя улыбнуться.

– Хадсон? Он, кажется, недавно развелся?

– Да, – подтвердила Кристи.

Они с Элвином были давнишние друзья, и она знала, как тяжело перенес он крушение своего брака. Но их отношения были платоническими, и он вызывал у Кристи только жалость и сочувствие.

Она вообще была осторожна в своих привязанностях.

«Боишься падать», как высказался один из ее школьных приятелей, и Кристи была готова признать, что он это точно подметил. Вероятно, травма, причиненная гибелью родителей, сделала ее неспособной к риску, а может, она просто опасалась, что не сможет совладать с собой, потому что хорошо знала, какая буря чувств и страстей скрывается под ее внешней невозмутимостью.

Еще маленькой девочкой Кристи присматривалась к лицам молодых мужчин. «Я подбираю тип будущего мужа», говорила она матери.

Родители много путешествовали, и ей случалось ужинать с ними в ресторанах. Глядя на сидящих за столиками женщин в нарядных платьях, Кристи представляла себе, как будет выглядеть в двадцать, двадцать пять, тридцать лет.

Пожалуй, во мне будет нечто такое, чего в них нет, говорила она себе, я буду более обворожительна, пикантна, таинственна…

Когда она училась в колледже, ей нравилось ходить на бейсбольные матчи и наблюдать за игрой своего одноклассника, лучшего нападающего школьной команды, восхищаясь тем, как искусно тот обводит противников или принимает мяч. А когда этот юноша получал травму и падал в траву с искаженным от боли лицом, Кристи испытывала к нему острую жалость.

Другой ее приятель был некрасив и неловок, но очень умен. Он без труда решал сложные задачи и не делал ошибок в диктантах. И если кто-то из учителей не мог по достоинству оценить его способности, Кристи готова была заплакать от обиды за него.

А потом случилось так, что обидели ее.

Учитель литературы Джон Пелем был, наверно, самым красивым мужчиной из всех, кого она знала. Светло-зеленые глаза в обрамлении темных ресниц, придававших им мечтательность и глубину, прямые как стрелы брови, мраморный лоб… Но Пелема трудно было назвать хорошим человеком и учителем – он любил и баловал умных и грамотных учеников, а тех, кому не давался его предмет, всячески поносил и унижал.

Кристи была одной из его любимиц, и он часто читал ее сочинения вслух перед всем классом, а особенно ему нравилось, когда она декламировала стихи или пела под гитару. Такое особое внимание привело к тому, что некоторые из одноклассниц затаили на Кристи обиду. Когда однажды в разговоре с подругами она заметила, что известное стихотворение, которое проходили ученики младших классов колледжа, имеет плохо скрытый эротический подтекст, одна из девочек передала этот разговор своим матери и бабушке, а те пожаловались на Кристи учителю.

С тех пор он никогда больше не просил ее читать вслух стихи и не хвалил сочинений, хотя продолжал ставить отличные отметки.

Жизнь Кристи стала безрадостной. Ей было так стыдно, что иногда не хотелось жить, и казалось, что она самая отвратительная, самая гадкая из всех девчонок. Кончилось тем, что девушка стала сознательно подвергать себя опасности: перебегала улицу на красный свет, купалась весной в холодных озерах, выпрыгивала на ходу из поезда…

Но когда кто-то из ребят высказал предположение, что учитель объяснился пятнадцатилетней Кристи в любви, а она ответила ему дерзостью, ей пришлось рассказать, что произошло на самом деле.

В результате администрация школы, выяснив все подробности произошедшего конфликта, предложила Джону Пелему покинуть школу, и он вынужден был обратиться к литературной деятельности.

Спустя много лет Кристи случайно попала на чтения, посвященные памяти Вальтера Скотта. Доклад о его балладах делал Джон Пелем.

По окончании своего сообщения он неожиданно обратился к публике с предложением послушать, как читает баллады его бывшая лучшая ученица.

Потом в парке Пелем объяснился Кристи в любви. Она едва сдержалась, чтобы не ответить ему грубостью, потому что слишком хорошо помнила, сколько горечи испытала из-за этого человека в свое время.

Теперь Кристи было двадцать шесть лет, и незамужняя жизнь ее вполне устраивала. Она привыкла обходиться без романов, и дружба мужчин казалась ей куда увлекательнее ухаживаний и домогательств, в которых она видела что-то жалкое.

В Испании она дважды подверглась настойчивой атаке, но сумела вовремя объяснить обоим ухажерам, что не в ее правилах мешать дело с удовольствием.

Их с Дорин машины стояли в соседних отсеках.

– Почему ты выбрала такой цвет? – Дорин поморщилась, глянув на серый «форд» Кристи.

– Мне нравится. Неброско и практично, – с улыбкой ответила та.

Для Дорин слишком много значили цвета и краски, ей важно было быть на виду. А Кристи это не волновало.

Проницательный человек, увидев этих двух женщин рядом, задумался бы, что их может связывать. Дорин была в красном костюме с ярким макияжем, а Кристи – в кремовой блузочке и прямой юбке. Девушка только чуть тронула румянами щеки, чтобы не казаться бледной, и наложила легкие серые тени вокруг глаз, подчеркнув их миндалевидную форму.

В школе Кристи дразнили Синеглазкой, а она всегда считала, что лучше бы у нее были карие или серые глаза. Свои казались ей слишком театральными, чересчур броскими. Для губ она предпочитала бледно-розовую помаду и красила их только потому, что хотела сгладить впечатление пухлости и наивности, которые они, по ее мнению, производили.

– Как это тебе удается безо всяких усилий выглядеть так сексуально? – спросила ее как-то одна из подружек.

Кристи ужаснулась такому вопросу и с тех пор с опаской рассматривала себя в зеркале в поисках чего-то вызывающего в своей внешности.

Вот и теперь, заводя мотор, она посмотрелась в зеркальце. Жесткий взгляд деловой женщины… Знали бы они все, какой ценой далась ей эта жесткость!

Она жила в противоположном конце города и могла проехать домой через центр, но, минуту поразмыслив, повернула на шоссе.

Коттедж. Обременительное наследство. Эти маленькие фермы и возделанная земля когда-то были собственностью ее семьи, а дом строила еще прабабка. Кристи он всегда казался каким-то непомерно разросшимся, холодным и неуютным. Вероятно, здание, пристроенное к основному, первоначально должно было служить жильем для одного из работников с семьей.

К нему прилегал внушительных размеров сад, теперь запущенный и мрачный, наличие которого Юджин Айшем выдвинул, как еще одну из причин своего отказа покупать коттедж.

Встреча предстояла малоприятная. По мнению Кристи, старик Айшем был самым настоящим человеконенавистником. Он вел себя невежливо, а порой и агрессивно, и проявлял к окружающим непомерную требовательность.

Но Кристи не могла не признать его правоты в отношении коттеджа – здание действительно было в ужасном состоянии. Крыша текла, да так сильно, что в одной из спален вообще нельзя было жить. Из системы отопления работала только старая печь на кухне и камины в комнатах. Стены ванной сплошь покрывала плесень, а уж кухня… Конечно, Юджин Айшем тоже внес свою лепту в это запустение, но и до его появления здесь было немногим лучше.

Когда во время своего предыдущего визита Кристи недовольно поморщилась при виде грязной воды, застоявшейся в мойке, и остатков пищи на столе, старик в ответ смерил ее уничтожающим взглядом.

Она готова была объяснить ему свое положение и попытаться найти какой-то компромисс, но для этого нужно было иметь дело с нормальным человеком, а Кристи уже знала, что десятки людей пострадали от несносного характера Айшема. Никто не называл его иначе, как сутягой и склочником.

И все же, сказала себе Кристи, каким бы ни был Юджин, это не он привел коттедж в негодность, а значит, и не ему нести за это ответственность.

Пока жива была Клеменс, Юджин пытался затеять с ней тяжбу по поводу плачевного состояния своего жилья, но суд отказался возбуждать дело по причине нездоровья хозяйки. Вступив в права собственности, Кристи первым делом обратилась за помощью к тем же судьям, но они только беспомощно развели руками, посоветовав ей отремонтировать коттедж.

Он стоял в стороне от магистрали. Если бы привести в порядок запущенный сад и дом, подумала Кристи, выключая двигатель, все это могло бы доставить радость, но…

Вот бы у нее появились деньги… Но откуда? Счастливый выигрыш? Победа в каком-нибудь конкурсе? Может, продолжить занятия живописью – вдруг она добьется успеха на этом поприще?

Конечно, дело мог спасти удачный брак… Но неужели она сможет выйти замуж по расчету? Ненавидеть мужа, пить перед сном крепкие спиртные напитки, чтобы не так отвратительна была его близость… нет, об этом надо забыть!

Отбросив эти мысли, Кристи вздохнула и бросила взгляд на пустое окно второго этажа. Выбитая зимней бурей рама валялась в траве, а черный полиэтилен, натянутый, чтобы закрыть проем, лишь подчеркивал запустение, потому что на остальных окнах висели чистые накрахмаленные шторы.

Крыша, вся покрытая ржавчиной, в нескольких местах протекала и, как назло, сильнее всего именно над тем местом, где Юджин складывал уголь для каминов. Он показал Кристи и испорченные полы. Ворота тоже никуда не годились и к тому же выскочили из петель.

С тяжелым сердцем она окинула взглядом свои владения. Даже не будь здесь этого неприятного жильца, она все равно не смогла бы продать этот коттедж. Его и даром-то никто не возьмет.

Кристи опустила голову на руки, стиснувшие руль, и попыталась расслабиться. Она была физически крепкой и выносливой, поскольку занималась спортом, но с недавних пор старые друзья стали замечать, что девушка выглядит изможденной и хрупкой.

Причиной этого, безусловно, стали хлопоты и волнения, связанные с коттеджем, и необходимость сохранять внешнее спокойствие.

Когда Кристи очнулась от своих мрачных размышлений и взглянула на часы, было уже около шести. Она так и не зашла в дом и решила вернуться в город кратчайшим путем – через новый деловой квартал. Его только что заселили, и поскольку ей нравилась удачная планировка зданий, она надеялась таким образом поднять себе настроение.

Дома там стояли в основном небольшие – двух– или трехэтажные. Среди них выделялся комплекс, арендованный Айвором Холдейном для административного здания будущей фабрики.

В первый раз услышав от Грега об этом человеке, Кристи удивилась. С чего это он решил тут обосноваться? Грег говорил, что тут замешано что-то «личное», и теперь, после разговора с Дорин, Кристи предположила, что дело, наверное, в подруге Холдейна. Она ведь работает в Австралии, то и дело летает туда, поэтому им удобнее поселиться неподалеку от аэропорта.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Кристи притормозила возле комплекса. Новейшего образца «лендровер» стоял у входа. Кристи разбиралась в машинах и смогла по достоинству оценить приобретение Айвора Холдейна.

Однако если бы на этом автомобиле ездили на ферму, едва ли он выглядел бы так. Дорога за городом грязная, а в дождь превращается в настоящее болото.

Кристи вздрогнула, заметив, что от здания отделился и двинулся по направлению к «лендроверу» мужской силуэт. По мере его приближения выяснилось, что это человек высокого роста, без головного убора, лет тридцати на вид. Ветер трепал его мягкую темную шевелюру.

И ботинки бы так не блестели, продолжила Кристи свои размышления. И вообще, Холдейн был одет по-городскому: в кожаную куртку, безукоризненно отутюженные брюки, хорошего покроя шерстяную рубашку, – все очень добротное и весьма дорогое.

Она усмехнулась. Что ж, вкус у него превосходный, да и говорит, по слухам, гладко… Теперь понятно, почему Дорин в таком восторге от Холдейна.

Тут мужчина вдруг остановился, и Кристи с ужасом и стыдом заметила, что он за ней наблюдает. Она покраснела, и дыхание ее стало частым и прерывистым.

Он мне нисколько не понравился, решила она, поспешно трогаясь с места.