Текст книги "Точка отсчета"
Автор книги: Вера Ард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Странно вот так сидеть рядом с незнакомым человеком, – сказал Саша.
– Эффект попутчика, когда рассказываешь о себе незнакомцу вещи, в которых даже друзьям иной раз не признаешься, потому что знаешь, что путешествие кончится и ты никогда его больше не увидишь, – сказал Альберт. – Часть нашей психотерапии.
– Не, не говори это слово. Неприятно звучит. Чувствуешь себя психом каким-то. Лучше уж – тренинг личностного роста.
– Ох, как! Думаешь, это словосочетание красивее?
– Ну, одна моя знакомая обычно так это называла.
– Знакомая? – в вопросе Альберта мелькнуло напряжение.
– Да, странно, конечно, так про нее теперь говорить.
– Что, неудачная лавстори?
Саше почему-то захотелось выговориться. Возможно, вместо него говорил алкоголь, или вечер на берегу моря располагал к откровенности, но он ответил правду.
– Да, неудачная. Сам дурак. Хотя тогда казалось, что все делаю правильно. Но вдруг сейчас мелькнуло в голове, что она единственная была, с кем я хотел бы сейчас вот так сидеть вечером и смотреть на море. Я все испортил.
– Может, стоит попытаться все вернуть? Поработаешь сейчас над собой и попробуешь все исправить, – Саше на миг показалось, что в голосе Альберта мелькнули нотки сарказма, но он списал это на алкоголь.
– Нет, времени прошло уже много, – ответил он. – Да она и тогда не хотела. Отрубила все телефоны, чтобы я не смог связаться. Она была гордая, а я был идиотом – все пытался ее гордость под себя подмять, показать, кто в доме хозяин.
– Что ж у тебя, и адреса ее не осталось?
– Да нет, куда там. Она ж с Москвы была. Мы познакомились, когда она к нам на работу тренинг приехала проводить. Ради меня перебралась в Воронеж, а я… Нет, не хочу об этом. Хватит. Про себя лучше расскажи. Ты-то почему здесь, один, а не где-нибудь на Кипре?
– А что, москвичи только на Кипре отдыхают?
– Ну да, наш юг им не по статусу.
– Статус. Смешно. Думаешь, мы там миллионы зарабатываем?
– Ну, уж побольше нашего. Ты говорил, что квартира у тебя своя, на аренду не тратишься.
– А тебя прям вопрос денег сильно заботит? – огрызнулся Альберт.
– А кого он не беспокоит? Деньги дают тебе если не все, что нужно, то очень многое. Вот тебе денег на все, что хочется, хватает?
– То, чего мне хочется, за деньги не купишь.
– Что, тоже безответная любовь? – Альберт хотел что-то ответить, но как будто проглотил слова и вместо этого вновь внимательно посмотрел на Сашу через линзы своих очков.
– Нет, не любовь. Пока это не моя тема. Не встретил еще, страдать не по кому.
– Э, а ты часом не… – мелькнула у Саши мысль, от которой его сразу покоробило.
– Не гей? Ты про это? – расхохотался Альберт. – Нет, не волнуйся. А то напрягся уж весь.
– Да мало ли, что там у вас в Москве, – немного смутился Саша.
– Нет, я ге-те-ро-сек-су-ал, – демонстративно по слогам произнес Альберт. – У меня периодически бывают отношения, но сейчас я один. По-честному, мне кажется, я ни разу еще не влюблялся. Так, как про это в фильмах или книгах рассказывают. Ну, влечение, чисто физическое, ну интересы общие. Не знаю, может, мне это и недоступно. Я математик, всю жизнь все по полочкам раскладываю. Не знаю, как так можно, чтобы раз – и голова отключилась, а только эмоции, страсти.
– Ты из-за этого здесь?
– Нет, – после небольшой паузы ответил Альберт. – Так допрашиваешь, а сам-то не рассказал. Таких, как ты, редко можно на подобных мероприятиях встретить.
– Откуда знаешь? Часто бываешь?
– Нет, кажется так. По-моему, ты из тех людей, для которых психология – это лженаука и развод на деньги.
Саша усмехнулся.
– Да, раньше я и вправду так считал, но жизнь вносит коррективы. Я сам не знаю, зачем сюда приехал. Но есть смутное ощущение, что здесь произойдет что-то, что изменит мою жизнь. И я должен при этом присутствовать, – усмехнулся он.
– Вот и я должен, – глядя вдаль, произнес Альберт. – Жизнь покажет, к чему все это приведет.
Глава 3
Следующим утром Лика проснулась очень рано, когда солнце едва поднялось над морем. Она еще долго лежала в постели, пытаясь заснуть. До завтрака было далеко, а из приоткрытого окошка веяло осенним холодом. Но не получилось. Сон так и не вернулся, вместо него нахлынули разные дурные мысли. Спустя пару часов она перестала с ними бороться и, увидев за окном проблески солнца, решила спуститься к завтраку. К своему удивлению, Лика обнаружила за столом Галена, в столь раннее время методично чистившего вареное яйцо.
– Доброе утро! А я и не надеялась кого-то здесь застать в такую рань! – с улыбкой поздоровалась она.
– Доброе! – почти не глядя на нее кивнул он в ответ. – Поздно вставать – не в моих привычках. Это крайне вредно для здоровья.
– Успеваете выспаться за короткое время? – стараясь поддержать разговор, спросила Лика.
– Нет, просто ложусь пораньше. Если, конечно, нет никаких причин для обратного. Вот вчера явно не было повода.
– А я вот очень плохо сплю не на своей постели. Еле заснула вчера. Да и с утра проснулась с рассветом. Все лежала-лежала, но никак больше не могла уснуть.
Гален взглянул на нее с недоумением. По его глазам Лика прочитала, что он не ждет рассказов о том, как она провела ночь. Девушка немного стушевалась. «Ну вот, опять говорю что-то не то…»
– Нервы бы вам проверить, – после небольшой паузы сказал Гален. – Нарушения сна – не очень хороший показатель.
– Не знаю, – промямлила Лика. Она уже жалела, что заговорила с ним. Вот так всегда в ее жизни. Все время говорит невпопад, особенно с мужчинами. – Может, впечатлительная очень, – добавила она. – От новых эмоций не спится, хоть снотворное пей.
– Можно и пить, только не злоупотреблять.
– А вы не врач, случайно? Так много знаете… и имя выбрали как у древнегреческого лекаря.
– Да, врач, – Гален взглянул на нее уже чуть с большим интересом.
– А в каком направлении?
– Офтальмолог.
– То есть окулист?
– Да, можно и так сказать. Но в дипломе пишут офтальмолог.
– Интересно, никогда не задумывалась на эту тему. Так все-таки есть разница между офтальмологом и окулистом? – Лика вновь сделала попытку продолжить разговор.
– Ох… – Гален недовольно оторвался от разрезания на мелкие кусочки лежащей у него на тарелке сардельки и, брезгливо сморщив нос, добавил: – «Окулус» – глаз по-латыни, а «офтальм» – по-гречески. Отсюда два названия. Кто поумнее, на вывеске в больнице напишет офтальмолог, а кому попроще надо – тот назовет окулистом.
– Ага, спасибо за разъяснение, – все-таки разговор следовало закончить. Она подошла к столу с блюдами, положила тарелки на поднос и присела на противоположную от Галена сторону обеденного стола.
Следующей к завтраку спустилась Ника. О ее приближении возвестил стук каблучков по лестнице и легкий аромат дорогих духов. Приветливо поздоровавшись, она попыталась завести светский разговор о погоде и море, который Анжелика охотно поддержала. Погода, в отличие от вчерашнего дня, радовала солнечным светом уже с утра. День обещал быть теплым. Следом за нею к столу спустились Саша и Альберт. Саша выглядел довольно помятым. Альберт смотрелся получше, но по обоим было заметно, что вчерашний вечер они посвятили знакомству с продукцией крымских винзаводов.
– А не сходить ли нам всем вместе на пляж? Погода разгуливается – думаю, вполне можно поплавать, если нет волн, – предложила Ника, когда все расположились за столом.
– Очень хорошая идея, – улыбнулся ей Саша. – Холодная ванна с морской пеной мне не повредит, – хохотнул он и переглянулся с Альбертом.
– А вы хотите пойти на ближний дикий пляж? – спросила Анжелика. Было заметно, что эта идея не очень понравилась. – Я вчера гуляла там – вокруг очень большие валуны, – пояснила она, – а я плохо плаваю. Тем более могут быть большие волны, это же очень опасно. Может, лучше дойти до дальнего пляжа в бухте? – робко и с надеждой спросила она.
– Анжелика, не бойтесь воды. Зато море там должно быть гораздо чище, да и людей будет меньше. Мы вчера вечером с Сашей тоже туда ходили. Замечательное место, – ответил ей Альберт.
– Полностью согласен, – кивнул Саша. – Если что, мы будем вас спасать, – снова засмеялся он. – Ника, а вы хорошо плаваете?
– Да вроде неплохо, тонуть пока не приходилось. Я стараюсь ходить в бассейн хотя бы раз в неделю. Это позволяет держать себя в тонусе.
– Да, по вам видно, – заметил Саша.
– Может быть, стоит перейти на «ты»? Вроде бы все уже познакомились, да и общаться нам придется довольно тесно, – предложила Ника, обведя всех взглядом. – Гален, вы не против? – уточнила она, услышав возгласы одобрения со стороны других участников.
– Ну, давайте на «ты». Раз уж мы вынуждены проводить столько времени вместе, – с некоторым неудовольствием вздохнул Гален.
– Ты пойдешь с нами на пляж? – несколько неуверенно спросила у него Анжелика.
– Нет, спасибо. Такие развлечения не для меня. Не люблю море и воду. Сплошное пристанище для бактерий.
– Ну а хотя бы просто посмотреть на волны?
– Нет, – жестко ответил Гален. – Возможно, позже прогуляюсь. Еще же нужно идиотское задание выполнить.
– Точно! – вскрикнул Саша. – Совсем про него забыл. Надо будет после прогулки заняться.
– Да-да… Вместо обеденного сна, – засмеялся Альберт. – Девушки-то наши наверняка уже все сделали?
– Ну, кое-что готово. Надо будет подумать, не доработать ли, – кокетливо произнесла Ника.
– А мне нравится, что получилось. На группе наверняка придется показывать, так что еще похвастаюсь, – искренне и довольно сказала Лика.
– Ну что, тогда пойдемте на пляж? – поднялся из-за стола Альберт. – Давайте соберемся здесь же через пятнадцать минут. Хватит времени?
– Да, вполне, – ответила за всех Анжелика. – Что тут собираться-то.
Почти одновременно все, кроме Галена, до сих пор сидевшего с чашкой чая, поднялись со стульев и, оставив грязную посуду на мойке, разошлись по комнатам.
– Гален, не скучай, – обернулся на выходе Саша.
– Да уж постараюсь…
***
Когда Гален вернулся в свою комнату, все уже разошлись. Ему так хотелось тишины, и вот она наступила. Мысли роились в голове, будто кто-то встряхнул улей с пчелами и все они начали безуспешно пытаться то ли выбраться наружу, то ли найти прежнее место. Он сел, прислонившись к спинке кровати.
Море… Почему все так много говорят про него? Вчера, подъезжая к гостинице, по дороге вдоль обрыва он видел восторженные взгляды остальных, когда в правом окошке микроавтобуса мелькнула эта огромная водяная масса. Чему тут радоваться? То, что предстало перед его глазами, напомнило громадную серую лужу, в которой разыгравшиеся собаки взмутили всю грязь, и она стала выплескиваться на дорогу, заставляя проходящих мимо людей обходить ее, дабы не испачкаться. Море – это удовольствие для животных, в том числе для двуногих, а он себя к ним не причислял. Пусть другие мажутся в этой грязи. Пачкаться ему не хотелось. Он вспомнил, с каким трудом пережил ожидание поезда на вокзале. Холодная вода из старенького крана в туалете, кафель, забрызганный ошметками осенней грязи, отвратительный запах людей, стоящих рядом. И уйти нельзя, он должен был дождаться этого проклятого поезда.
Гален ненавидел поезда, автобусы, маршрутки. В них постоянно собиралось грязное и вонючее быдло. Бесили его и самолеты, где тебя запирают в старую железную машину и ты полностью зависишь от пилота, который мог вчера напиться, а сегодня сесть за штурвал. Он ненавидел от кого-то зависеть. Только за рулем машины ему становилось хорошо. Ему хотелось мчаться вперед, нестись по трассе на скорости двести пятьдесят километров в час. Ощущая сотни лошадиных сил под ногами. Вдавить педаль в пол и полететь. И ничего не страшно. В горах люди часто разбиваются насмерть. Смерть! Как щекотало нервы это слово. Как же он любил с ней играть. Иногда казалось, что она несется за ним, но он еще сильнее прибавляет скорость и смерти снова его не догнать.
Вновь подумав о смерти, Гален потянулся к тумбочке, решив еще раз проверить. Да, он был на месте. Внизу под нижним бельем, аккуратно завернутый в полотенце, лежал пистолет. Как хорошо, что на том маленьком вокзале рано утром никого не проверяли. Пистолет был тогда спрятан глубоко в рюкзаке. Подарок к окончанию института, о котором он всегда мечтал. Все-таки деньги и связи – это хорошо. Гален с трудом нашел пистолет после той истории. Родные постарались, боясь, что он выполнит угрозу. Как хотелось сейчас достать его, подержать в руке, а, может, поднести к виску и нажать на курок. Ему уже не шестнадцать лет. Если решится, в этот раз он все сделает как надо. Пистолет гораздо надежнее пачки таблеток. Но нет, не здесь. Для своего финала он выберет другие декорации. Ведь он уникален. Ни у одного человека на земле нейроны не сплетались в такую последовательность и не создавали еще одну такую же машину, называемую безмозглыми людишками душой. Ему не придется больше изображать из себя обычного человека, серость. Соблюдать правила, фальшиво улыбаться. Не нужно будет ничего.
Полежав немного в тишине, Гален все-таки поднялся и отправился вниз, чтобы взять что-нибудь для выполнения «идиотского задания». Карандаши и пластилин были отвергнуты им сразу же, как нечто примитивное и чересчур детское. А вот лоскуты ткани невольно привлекли внимание. Он взял ножницы и отрезал кусочки разного материала, как блеклых, так и ярких тонов. Также прихватил с собой нитки, набор иголок, и разноцветные пуговицы, сложив все в небольшой пакет. Невольно вспомнилось, как в детстве его вместе с сестрой бабушка водила на кружок, где учили делать тряпичных кукол. Он очень обижался, когда у сестры, которая была на год моложе, что-то получалось лучше, чем у него. Память нарисовала образ уже не маленькой девочки с длинными косами, а красавицы, в которую она превратилась после. Высокая (наверно, почти на голову выше, чем он сам), с тоненькой фигуркой, большими карими глазами и густыми каштановыми волосами. Нет, красивее ее не было на всем свете. Не было и не будет.
В размышлениях Гален не заметил, как вышел за территорию гостиницы. Пройдя немного по дороге, он свернул в небольшой проулок, похожий на зеленый туннель из-за нависающих с обеих сторон деревьев, чьи густые кроны никак не хотели оставаться на огороженных высокими заборами хозяйских участках. Там стояла деревянная скамейка. Гален присел на нее, спрятавшись от солнца, которое неуклонно стремилось к зениту. Место, где он оказался, больше всего напоминало заброшенный фруктовый сад. Прямо над ним свешивался инжир, а в густоте сплетенных листьев можно было разглядеть плоды граната и грецкого ореха. Гален разложил принесенные предметы на скамейку, пытаясь вспомнить, что же с ними можно сделать. В этот момент он услышал шорох. Гален оглянулся, пытаясь найти источник звука.
Среди деревьев промелькнула чья-то тень и, как ему показалось, блеснули глаза, наблюдавшие за ним. Повинуясь рефлексу, он резко поднялся и быстро начал складывать лоскуты обратно в пакет. Но тут из-за деревьев выскочила девочка лет семи-восьми. Ее худенькое тело почти полностью скрывали серые брючки и фиолетово-розовая футболка, лицо с огромными водянисто-голубыми глазами обрамляли светло-русые волосы, едва доходившие до плеч. Девочка замерла в нерешительности перед Галеном. Его первой мыслью было встать и уйти, но потом он подумал, что ему незачем это делать. Он никому не мешает, и ребенок в его делах не помеха. Почти минуту они находились в тишине. Девочка смотрела на него, не решаясь подойти ближе, а он не готов был уйти отсюда, но и начать что-то делать то же не решался.
Наконец Гален прервал молчание.
– Что ты здесь стоишь и смотришь на меня? Где твои родители?
– Мне очень понравились ваши лоскутики, – тихим высоким голосом ответила девочка. – Я хотела посмотреть, что вы будете с ними делать.
Галена очень напрягало ее присутствие.
– Почему ты ходишь здесь одна? Не знаешь, что это может быть опасно?
– Я живу рядом, в детском санатории, – вновь пролепетала девочка. – Нам разрешают гулять поблизости. Здесь обычно никого не бывает и совсем не страшно.
– На самом деле, детям очень опасно гулять одним, и надо бы напомнить про это вашим воспитателям.
Девочка испуганно отступила назад, и в ее глазах блеснули мокрые предвестники слез. Гален заметил, что она готова была уже убежать, но что-то заставило его попросить ее вернуться.
– Не убегай, я ничего плохого не сделаю. Но тебе надо быть аккуратнее со взрослыми. Хочешь посмотреть? – он протянул ей пакет с лоскутами.
– Да, очень хочу.
– Мне дали задание сделать куклу из тряпочек и ниток. Вот я и пытаюсь с ним справиться.
– Разве взрослым кто-то дает такие задания? – удивленно спросила девочка.
– Да, бывает. Человек учится всю жизнь, и, если тебе кажется, что после школы тебе никогда не придется учиться, то ты очень сильно ошибаешься. Ты ведь уже ходишь в школу?
– Да, конечно. Я закончила первый класс. Но в этом году еще не была в классе. Пока здесь, в санатории. Но как только родители за мной приедут, я сразу пойду учиться. А можно я вам помогу? Я умею шить, меня мама учила.
Гален с недоверием посмотрел на нее, но все-таки ответил:
– Давай попробуем. Я вот что-то никак не вспомню, как это делается.
Так они просидели вместе на лавочке больше часа. Что-то странное было в этой ситуации, Гален чувствовал. Он никогда не любил детей, и те немногие люди, которых он мог бы назвать друзьями, пока не обзавелись потомством. Да и как врач он работал исключительно со взрослыми.
Когда после института нужно было выбирать специализацию, он выбрал офтальмологию. Было что-то удивительно опасное и чарующее в том, чтобы работать с глазами, самым важным из органов чувств. И самым хрупким. Мама оплатила дорогостоящее обучение, и теперь Гален делал операции по коррекции зрения в одной из самых престижных клиник города. Здесь царили чистота, аккуратность, и не было бедных клиентов. Работать в бесплатной муниципальной больнице он никогда бы не согласился. Сейчас Гален не жалел о выборе профессии, как раньше. Мать хотела, чтобы он стал юристом, как и она сама. С ее связями найти работу в Тамбове не составило бы труда. Но ему так не хотелось вновь делать все по ее указке. Поэтому успешную карьеру адвоката он оставил сестре Милане. А сам стал врачом.
Мать злилась, она вообще не умела признавать поражения. Он вновь оказался плохим, как всегда в детстве. Идеальной для всех оставалась Милана. Но никак не он. Гален всегда был на втором месте, хоть и был старшим. Мамина хорошая дочка выполнила все, что от нее требовалось. Поступила в юридический институт и уехала учиться в Москву, где и жила до сих пор. От него же, как всегда, откупились деньгами, в которых в его семье никогда не нуждались.
Мать до сих пор помогала ему. Но заставила все-таки, когда Гален стал врачом, получить заочно и юридическое образование. С этим он смирился. Даже сейчас, после той истории, Гален первым делом обратился к матери. Кто еще мог помочь? Он помнил, в каком бешенстве она была. Но ничего не поделаешь. Гален все равно оставался ее ребенком. Пусть и не любимым, как Милана, зато принимавшим вместо любви ее дорогие подарки. Видимо, мать испытывала чувство вины – даже в той истории она собралась и решила все его проблемы. Но в ответ заставила поехать сюда, чтобы «подлечиться».
Хотя мысли то и дело возвращались в Тамбов, Гален ловко пальцами складывал лоскуты и орудовал иголкой. Девочка весело щебетала и предлагала разные идеи, чтобы сделать куклу красивее. Она действительно казалась очень доброй и милой. Может, не все дети плаксивые, сопливые и обкакавшиеся? Может, действительно есть что-то хорошее в отцовстве и материнстве? Но нет, он не хотел об этом думать. Его это не ждет, Гален был уверен. Даже если и удастся вернуться к нормальной жизни, детей он заводить не будет. Оставит это другим, кому хочется тратить жизнь на подгузники и сопли.
– Ой, какая красивая получилась, – воскликнула девочка.
В руках Галена лежала и смотрела черными глазами-пуговками яркая тряпичная кукла с большой мягкой головой и в широком платьице.
– А можно я оставлю ее себе? – добавила девочка.
– Вот еще, – как-то резко посуровев, сказал Гален. – Я же тебе говорил, что это домашнее задание. Я не для того столько времени потратил, чтобы его переделывать. Но спасибо тебе за помощь.
– А можно, если у вас будут еще такие задания, я вам тоже помогу?
Гален опять с неодобрением взглянул на девочку:
– Я подумаю. Неужели тебе нечем заняться? Что ты слоняешься здесь одна? – ему хотелось отогнать от себя прилив теплоты, который так неожиданно случился за работой с нитками.
– Нечем… Со мною никто не хочет дружить в санатории. Поэтому не люблю, когда дают свободное время. Я лучше бы поучилась, – в голосе девочки опять стали появляться признаки слез.
– Ну, почитала бы что-нибудь. Ты же уже умеешь читать?
– Конечно. Но здесь все книжки совсем детские. Они мне неинтересны. Дома я читаю книги для старшеклассников, – она вздохнула и добавила, – ну, так можно я сюда еще приду?
– Да приходи, кто тебе мешает. Может, и я еще приду, – вздохнул Гален. – Беги уже в санаторий.
– А сколько сейчас времени?
– Не «сколько времени», а «который час»! Учись говорить правильно. Сейчас тринадцать тридцать, – произнес он, взглянув на часы.
– Ой, мне пора на обед.
– Давно пора. Беги, – Гален, собрав за собой остатки материалов, направился к дороге. Сделав пару шагов, он оглянулся и увидел, что девочка все еще стоит, смотря ему вслед. – Эй, как тебя там, – он вспомнил, что даже не спросил ее имя. – Спасибо тебе! – выдавил он из себя.
– Не за что! – улыбнулась девочка.
Услышав за спиной удаляющиеся детские шажки, Гален побрел в гостиницу.
