Текст книги "Небо на земле"

Автор книги: Вениамин (Федченков)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

3. РАЙСКОЕ ЖИТЕЛЬСТВО

В чем же сущность, главное содержание, основной смысл, эта преестественная сила Литургии, так увлекавшая о. Иоанна? Откуда у него такое восхищение? Где ее центр, средоточие, суть? О чем именно хотелось ему самому «в сладость и на радость» рассказать всему мiру? А ему очень хотелось это, так как волны благодати переливались из него через край. Он чувствовал не только долг, но и потребность говорить об этом, писать, благовествовать.

«Священник, – пишет он с себя, – неизреченными щедротами Христа Бога сподобляется целого моря благодати Божией чрез частое приобщение Святых Таин Тела и Крови Христовых… А от него должны все в изобилии почерпать благодать Христову. И он должен всеми мерами заботиться разливать ее шире и шире, а не удерживать ее только в себе. Тем более не должен злоупотреблять ею сам – своею недостойною жизнию или молчанием… «Горе мне, аще не благовествую» (1 Кор 9, 16), говорит Апостол. Он должен жить достойно таковой благодати, умножать ее, как талант, данный Богом во спасение и блаженство его и людей Божиих, и во славу Божию. В противном случае, он не только может лишиться ее, но и быть тяжко осужденным»… Что же видел о. Иоанн в Литургии?

Мы нередко смотрим на богослужение с точки зрения прежде всего прошений у Бога разных благ, утешения в разных нуждах. Не так чувствуют истинные молитвенники вообще на молитве, а тем более во время Литургии. Не таков был и о. Иоанн.

«Богослужение есть райское жительство»… Но разве в раю просят? Нет, там наслаждаются, благодарят и славословят. А если и просят, то только о нас, земных, – и то о спасении нашем, по любви к Богу и к нам. Так мыслил и батюшка о всем вообще богослужении, как о блаженной любви и славе. «Молитва есть постоянное благодарственное настроение», – говорил он. – «Богослужение есть пребывание с Богом и святыми, чистое, любовное, ничем не развлекаемое с ними собеседование, посильное благодарение и славословие бренными устами Господа и предначатие вечного славословия с ангелами устами духовными в преображенном теле славном, прославление св. угодников Божиих, училище благочестия всякой добродетели, приятие высшей благодати в молитве и в таинствах, и самое срастворение с Богом и обожение».

«Богослужение по духу и составу своему есть жертва любви, хвалы и благодарения Господу… Дивный дух богослужения нашей Церкви! Широкий и высокий полет дает оно душам христианским». И это понятно, если не упускать из сознания и сердца, что сделал для нас Бог, – в особенности даровав нам Сына Своего, Спасителя мiру… Уже сделал… Остается лишь воспринимать и благодарить. И все богослужение наше прежде всего проникнуто этим духом хвалы Троице и Спасителю… «В богослужении проводится главным образом та мысль, что Бог в Троице есть и Творец, и Промыслитель мiра, и что Христос – наш Искупитель, Спаситель, Помазанник, Царь и Судия всего человеческого рода, Которого мы должны благодарить, прославлять, просить о своих нуждах, Коему должны всегда каяться во грехах, Коего должны умилостивлять Жертвою бескровною (принесением Тела и Крови Иисуса Христа), Коим должны освящаться, утверждаться, и от Коего должны ждать вечной жизни.

Здесь указываются и иные переживания на молитве, но главное и первое – благодарение. Правда, в других случаях о. Иоанн говорит и о покаянном характере православного богослужения, но это касается преимущественно будничного круга, и притом – вечерни и утрени. Что же касается Литургии, то основной дух ее, несомненно, прежде всего хвалебный. «Служба православной Церкви есть торжественный гимн Господу Богу Спасителю, Победителю греха и смерти, Подателю святыни, воскресения, жизни и бессмертия. Всякое богослужение есть торжество благодати,… торжество обожения человеков через воплотившегося Сына Божия, чрез таинства, дарованные Им Своей Церкви православной».

Но спасение, совершенное Искупителем однажды, теперь повторяется на каждой Литургии, а потому она есть одновременно и искупительная и благодарственная Жертва; жертва любви Бога к человеку и – ответной любви человека к Богу Спасителю.

«Что такое престол? – Это божественная Голгофа, на которой распят и умер за грехи мiра Агнец Божий».

«Где я стою?» – спрашивает он себя самого. «На небеси… Что вижу пред собою? – престол Божий. Где я стою? Не на Голгофе ли? Ибо вижу пред собою распятого за грехи Сына Божия. Где я стою? Не в Сионской ли горнице с апостолами Спасителя моего? ибо вижу пред собою совершающуюся Тайную Вечерю, слышу таинственные, проникнутые безмерною любовию к погибающему мiру слова: «приимите, ядите, сие есть Тело Мое», и: «пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Нового Завета», и пр. Вижу, вкушаю и осязаю Самого Спасителя моего в чудных Его Тайнах».

«Таинство искупления, – таинство досточтимейшее, приснопамятное, таинство благости бесконечной, снисхождения безмерного, премудрости неисчетной, могущества необъятного; вот какое таинство воспоминается на Литургии! Мало того» – т. е. не только «воспоминается»[9]9
  «Воспоминают» и лютеране, и сектанты; но они не верят повторению, совершению жертвы, вопреки явным словам Господа: «ядите, сие есть Тело», «сия есть Кровь Моя».


[Закрыть], – оно как бы повторяется каждый день, потому что совершается ежедневно великое, спасительное, пренебесное и страшное Таинство – пречистого Тела и Крови Господней. «Присно закалается» за нас Агнец Божий, «освящаяй причащающияся». «Слава милосердию Твоему, Господи!»

И потому становится понятным сильное, но истинное выражение о. Иоанна, в согласии с верованием Церкви, что Литургию, как Жертву искупления, и доселе совершает собственно не священнослужитель, а Сам Сын Божий, как Единый Посредник.

«Сколь пренебесна, свята, божественна, благотворна, всемогуща, вседейственна Литургия! в ней Сам Агнец Божий ходатайствует за всех, Единственный «Ходатай Бога и человеков, Человек Христос Иисус» (1 Тим 2, 5). По Его благодати ходатайствуют за нас Божия Матерь и все святые, которых мы благодарно и благоговейно воспоминаем на ней по нескольку раз». Так же и в тайной молитве во время Херувимской Иисус Христос называется «Архиереем», Который есть и Приносяй (приносящий Себя Самого), и Приносимый». А священник лишь слуга при этом, или по славянски «отрок». Отец Иоанн подметил это ходатайство Сына Божия от лица мiра даже в молитве Господней «Отче наш», читаемой после Евхаристии, т. е. после Его Жертвы: Сам Богочеловек в ней за нас молится Отцу Небесному». Эту дивную истину батюшка узрел в словах «наш», «нас»: в них Сын Божий объединяет Себя с искупленными Им людьми, «братиями». Какое глубокое всюду зрение!.. Так о. Иоанн прежде всего видит в Литургии повторяющуюся искупительную жертву. И об этом он постоянно и нам напоминает, и сам живет этими чувствами.

Но вместе с тем он смотрит на нее одновременно и как на благодарственную, хвалебную жертву со стороны человека.

«Величие, святость, животворность, безмерная обширность страшной Жертвы Христовой открывается уже… на проскомидии, на которой приготовляется вещество таинства Евхаристии, – хлеб и вино, или Агнец Божий, присно закалающийся за грехи всего мiра и в благодарственную жертву за всех святых», – в честь коих изымаются частицы из просфор и полагаются возле Агнчей части… искупительная жертва будет совершаться и о них, т. е. в благодарность Богу за них, как искупленных уже от земли и совершенных крестною жертвою Христовою, и радующихся в Церкви Небесной, торжествующей. Чудная жертва!.. Истинно Божественная жертва!.. А мы, иереи, так вообще плотоугодливы, ленивы, грешны, нечисты, пристрастны к земному, тленному!»

«Богослужение есть словесная жертва человека, существа словесного, Богу Создателю своему;… жертва приятнейшая Богу – более всех других жертв». Богослужение есть взаимослужение Бога человекам и человеков Богу, или сердечный, благодарный, благоговейный отклик человека на любовь, правду, силу. «Это служение Бога человекам совершается особенно в Божественной Литургии, ибо в лице иерея или архиерея служит во время Литургии Сам Христос Бог, единый вечный Первосвященник».

«Священник во время богослужения бывает не только как слуга Божий, но больше – как друг Божий, предстоящий пред Ним в качестве ходатая за народ Божий и совершителя пренебесных, пречистых, животворящих Его Таин, в которых заключается все сокровище любви Божией к роду человеческому».

Больше, величественнее, страшнее:

«Его служение ангельское! Он – посредник между Богом и людьми, близкий друг Его… Это – как бы бог для людей, со властию вязать и решить грехи человеков, священнодействовать для них животворящие и страшные Тайны, обожаться ими и других обожать чрез них». Что же можно сказать больше этого о священнике? Он – «бог для людей». И потому священник должен быть на уровне «высокого звания» своего, – прежде всего в любви.

«Он, священник, славословит Бога, и благодарит Бога от лица всех верных и вместе с верными».

Об этой стороне Литургии, как благодарственной, хвалебной жертве, о. Иоанн говорит сравнительно меньше, чем об умилостивительной, искупительной силе ее. Но если мы припомним те восторженные состояния, – коих уже и не знает как бы выразить восхищенный батюшка, – то нам ясно станет, что и сам он жил радостию хвалы, восторгом благодарности, восхищением славы и славословия, которые заполняют, заливают главную часть Литургии, – особенно самый центр ее – евхаристический канон: там, от слов: «Милость мира, жертву хваления» (будем приносить) и до возгласа: «И даждь нам, Владыко, едиными усты и единым сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа» – все полно по преимуществу – славословия, благодарения… И потому самое слово «Евхаристия» означает не что иное как именно «благодарение».

И в чувствах, в переживаниях о. Иоанна это именно чувство хвалы, благодарности, восторга, трепетного восхищения, преимуществует пред ходатайствами, прошениями, умилостивлением… Так и должно быть у истинного совершителя «Евхаристии»… Литургия есть благодарения за искупление, хвалебная жертва («жертва хваления») за умилостивительную жертву искупления. Так все сливается во едино. Но над всем поднимается и у о. Иоанна дух чрезвычайного торжества, радости. И эти чувства восторженного блаженства составляли основное содержание души его в Литургии. Они ему были дороже всего. Они заполняют его сердце. Эта жизнь небесная – еще здесь ангелоподобное состояние горнего мiра, живущего восторгом хвалы. Это воистину небо на земле.

4. БРАК АГНЦА

Те же переживания выражаются им и в наименовании Литургии – «вечерею любви», – т. е. пиром Божьей любви, или «браком Агнчим», а брак обычно считается высшим весельем на земле, с ним сравнивается пренебесное общение душ с Богом.

Когда читаешь его излияния, то поражаешься его постоянным гимнам любви.

Он плавал в ней, переполнялся, погружался, пресыщался.

Так ярко ощущал он и любовь Бога к человеку, и ответную любовь человека к Богу, и любовь людей друг к другу…

Что это значит? Это и есть основное переживание – на «пире любви, на браке Агнца». Это уже не ходатайство, не прошение, а восторг общения с Богом! Это даже не благодарность холодная, а восхищенное единение Бога с людьми. Впрочем, можно сказать, что именно в этом чувстве любви ярче всего выражается дух Евхаристии, дух благодарения, хвалебного восторга, и им жил о. Иоанн в высочайшем напряжении. Но послушаем лучше его самого.

«Чудная, величественная, божественная на земле служба – Литургия. Это воспоминательное и совершительное, таинственное Господу Богу служение. В ней принимают участие не одни земные священно– и церковнослужители и мiряне, но и небесные чины ангельские и все святые Божии угодники, живущие на небесах, и приемлют от нее пользу и умершие наши или «преисподние»… Потому Литургию должно совершать с особенным вниманием, благоговением, любовию и благодарением Господу, установившему и учредившему на земле такое общее согласное всеспасительное служение».

«Должно» – говорит батюшка, но у него это было и делом. «Меня умиляет мысль о единстве Церкви небесной и земной» – «О Литургия чудная, о Литургия всемiрная, Литургия божественная и боготворящая. О, знамение и показание Божией безмерной любви к мiру грешному, погибающему во грехах».

«Что значит богослужение и для чего оно? Что значит служить Богу? Значит обращаться и прилепляться образу (человеку) к Первообразу (Богу)… Служить Богу значит причащаться святыни и правды Его, а Бог есть любовь и благость бесчисленная… Служить Богу есть блаженство всякого человека».

«В чем секрет и сила нашего общественного богослужения?» – задает он сам вопрос. «В том, чтобы молящиеся – и пастыри, и церковнослужители, возвышались всегда до идеала христианской молитвы: молитвы горящей, всех объемлющей любви; чтобы молящиеся горели любовию к Богу Триипостасному, Богоматери, ко всем силам ангельским, ко всем силам на небеси со Христом царствующим, чтобы были в искреннем, молитвенном общении с ними, чтобы человек познал и возлюбил первоначальную и первообразную красоту образа Божия в человеке».

И эта одна мысль об общении всех в единстве любви и утешала его, и приводила его в радостный восторг. И понятно: любовь всегда такова, любовь есть блаженство общения.

«Какая отрадная, оживляющая сердце мысль, если представить, что все православные христиане составляют одно духовное царство Божие, как сыны царства, одну Церковь Божию, одно тело, один дух, одну виноградную лозу со множеством гроздий, что во всех царствует Бог во Христе Иисусе, и во всех живет Дух Божий… О, если бы во всех царствовал Бог! Какое было бы восхитительное зрелище на земле! Как бы все были благополучны и довольны! Надо усердно молиться об этом, особенно за Литургией. Чудна, божественна Литургия православной Церкви по той широкой любви, которою она объемлет весь мiр! не только земной, но и небесный».

«Мысль, что все верующие на земле – пастыри и паства, и на небе св. Божии угодники, начиная с Божией Матери, есть едина Церковь, единый дом Божий, одно тело, коего глава Сам Господь Иисус Христос, а душа – Сам Дух Святый», эта глубокая и утешительная истина «может и должна иметь весьма благотворное и спасительное действие на состояние духа христианина… Живое убеждение, что я», – говорит и о себе о. Иоанн, – «член Церкви, служит для меня величайшим утешением, ободряет, подкрепляет в скорбные часы жизни… Что этого дороже, выше, славнее? Поистине – ничто».

И особенно ярко и сильно это всеобщее единение в Боге ощущал он именно за Литургией вообще, и за Евхаристией по преимуществу. Вера в Воплотившуюся и Распявшуюся Любовь приводила его в изумление и восторг. Зрение, что Господь здесь, что Он преподается и ему, и всем в Своем Теле и Крови восхищало его непомерною близостью и теснотою общения с Ним, а через Него и со всем мiром – небесным и земным.

«Изумляюсь пред величием жертвы Тела и Крови Христовых, пред ее святынею, премудростию, всеобъемлемостию, пред безмерною любовию, в ней сокрытою, пред ее искупительною силою,… пред ее боготворящею нас смертных силою Божиею, пред ее чудесностию! О, Господи Иисусе Христе! Ты весь тут! Тебя видим, осязаем, ощущаем, чувствуем тут».

«Какая любовь к нам грешным ежедневно проявляется в Литургии! Какая близость Божия к нам! Вот Он – тут на престоле ежедневно, существенно всем Божеством и человечеством предлагается и вкушается верными, или вносится иереем в домы верных и предлагается болящим. Какое чудное общение, какое растворение Божества с нашим падшим, немощным, греховным человечеством, но не с грехом, который сожигается огнем благодати. Какое счастье, блаженство нашей природы, приемлющей в себя Божество и человечество Христа Бога и соединяющейся с Ним!»

«В словах: «приимите, ядите, сие есть Тело Мое» и «пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя» – бездна любви Божества к роду человеческому! Есть о чем подумать всякому, беспристрастно углубляющемуся в судьбы Божии касательно рода человеческого и в себя самого. Священный трепет пробегает по всем членам, по всему существу всякого непредубежденного, не связанного житейскими похотьми и сластьми человека, когда сердечным ухом слушает он сии слова из уст священнослужителя». И прежде всех сам он трепетал от восторга: «о, любовь совершеннейшая! Что мы приносим в благодарность Богу за эту любовь к нам?..»

За любовь – любовь требуется. Об этом батюшка постоянно и твердит всем, и особенно священникам. Этим наполнены его дневники и мысли о богослужении, и об отсутствии ее он чрезмерно скорбит. Священник – как Моисей пред Богом, в такой близости и доверии у Бога. Как же мiряне должны чтить священника, дорожить им, любить его, беречь его! Но и как священник должен вести себя: как праведно, свято, осмотрительно, мудро, трезвенно, кротко! Моисей был кроток, паче всех человек! (Числ 12,3).

«Священнику прежде всего и более всего нужно стяжать благодатию Божиею необходимый духовный элемент – любовь евангельскую: она нужна ему каждую минуту, каждое мгновение… Но особенно нужна ему любовь при совершении Божественной Литургии, которая вся есть таинство бесконечной, божественной любви к роду человеческому. В этом таинстве, таинстве Евхаристии или причащения Тела и Крови Христовых, божественная любовь явилась во всей своей бессмертности, ибо Господь Иисус Христос всего Себя истощил для нашего спасения. Сам Себя дав в пищу и питие… Во время Литургии священник весь должен быть объят любовию к Богу и ближним, искупленным и соискупленным Кровию Христовою. И в нем не должно быть никогда ни тени гнева и огорчения на кого‑либо, или пристрастия к чему‑либо земному – к пище ли, одежде ли, украшению ли, отличию ли служебному, к лицу ли какому. Он всегда должен быть горний, Божий, святой! Да будет так!»

«Великий ты должен быть человек, о иерей, и никак не малый и никак не низкий! Священнику, как служителю Бога любви и мира, милосердия и долготерпения, как совершителю пренебесных животворящих Таин, как пастырю и учителю людей Божиих, достояния Божия, нужно иметь никогда не отпадающую любовь: она должна быть, так сказать, его существом, его стихией, чтобы все совершать с любовию горящею… О, иерей! проси неотступно у Бога этой любви. Отсекай страсти, убивающие любовь: самолюбие, сластолюбие, плотоугодие, корыстолюбие, честолюбие, своенравие, леность, нерадение, лицеприятие!»

Но не одному иерею, и всем должно гореть любовию к Богу и друг другу:

«Пред совершением и во время совершения Литургии нужно всегда иметь цельное о ней, ясное и нераздельное представление; особенно же чистое сердце, исполненное любви ко всем нелицемерной, всеобъемлющей, наипаче же – любви к Богу Всетворцу, Промыслителю, Искупителю. Крайне нужно опасаться земного пристрастия, неприязни, озлобления, корыстолюбия, сластолюбия и славолюбия». Но к сожалению, не всегда так бывает на деле даже у стоящих на Литургии:

«На трапезе любви бываем у Самой воплощенной Любви; а любви не имеем друг ко другу. Страшное дело! И заботы о сем нет! А сама любовь без нашего усердия и деятельности не придет».

Что же она такое? Суть ее восторг от блаженного общения с Богом, а чрез Бога – и друг с другом. Это и есть «брак Агнца», сочетание – или «сочленение», как говорит о. Иоанн. А в других местах он называет «обручением», или даже «сопряжением».

«Что такое Литургия? Божественная вечеря, брак Агнца, на котором Агнец Божий соединяется с душами верующих… Священник – как Моисей, предстоящий Господу, беседующий с Ним, как с другом, и совершающий страшную Тайну примирения людей с Богом, приносящий умилостивительную и очистительную бескровную жертву о своих грехах и о людских невежествах» (Евр. 9,7).

Литургия есть вечеря, трапеза любви Божией к роду человеческому. Около Агнца Божия все собираются на дискосе – живые и умершие, святые и грешные, Церковь торжествующая и воинствующая.

«Божественная Литургия есть непрестанное и величайшее чудо в благодатном Царстве Божием; есть, так сказать, непрестанное заколение Божия Агнца, излияние Его Крови пречистой, воспоминание Его искупительных страданий, смерти, воскресения, вознесения и второго Его пришествия».

Он «единою Себе принес Богу и Отцу»[10]10
  Троп. 9 песни канона к Причащению; ср. Евр. 9, 28.


[Закрыть] за весь мiр «присно закалается и освящает причащающихся»; есть непрестанно продолжающаяся и до конца мiра продолжаться имеющая Жертва Богочеловека Христа Своему Отцу за нас грешных,… чтобы верные могли спастись и все грешники нераскаянные были безответны».

«В храме, особенно в храме, происходит сопряжение душ верующих, ищущих Бога, с Своим Первоначалом и Создателем; – особенно – во время Литургии и причащения Св. Таин – их любезное, благоговейное разглагольствие с Ним, их благодарение и славословие, их обручение с Богом».

И этими чувствами восторженной любви, восхищенного благодатного общения с Богом и людьми и жил о. Иоанн за Литургией. Поэтому без всякого сомнения должно сказать, что главным настроением его было восхваление, благодарение, славословие за сверхъестественное блаженство. Литургия для него – духовный блаженный брак любви с Богом и людьми.

И потому становится совершенно понятным, что батюшка не чувствовал нужды в браке телесном, прожив с супругою всю жизнь как с сестрою.

Он весь отдался Богу, а в Боге – и людям.

Он думал только «о едином теле Церкви и ее священном сочленении – небесном и земном, торжествующем и воинствующем, о молитве друг за друга», о ходатайстве «за живых и умерших, о пролитии за всех Крови Агнца Божия Господа Иисуса Христа – за живых и умерших, и о бесконечной силе жертвы крестной, ходатайственной, умилостивительной и благодарственной. О, какие чудесные вещи и дела открывает нам ежедневно Церковь!» Все богослужение, а в особенности Литургия «есть выражение словесными существами пред Высочайшим Существом – своего благоговения, удивления, благодарности, страха, любви, славословия и различных нужд своих, с молением об удовлетворении их. Богослужение Православной Церкви собственно есть благоговейнейшее прославление Творца, Промыслителя и Спасителя с воспоминанием чудесных дел Его в благобытие и спасение наше:… изъявление всесердечной благодарности за бесчисленные благодеяния, особенно за спасение во Христе от греха, проклятия и смерти… Поэтому не любить богослужения нельзя, как нельзя не любить себя. И все, искренно относящиеся к себе, к своей душе и к своей плоти, от всей души любят богослужение и любят бывать при нем».

И как не любить бывать в Царстве Любви?!