Текст книги "Развлечение"
Автор книги: Вайолетт Лайонз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Но вот появился сильный человек, способный помочь ей, человек, на широкие плечи которого можно было переложить тяготившую ее ответственность, и Рейчел позволила себе разразиться рыданиями, обливая слезами его белоснежную рубашку.
Гейбриел просто обнимал Рейчел, не говоря ни слова и давая ей выплакаться. Она чувствовала, как исходящее от его тела тепло обволакивало ее защитной оболочкой. А он ждал, ждал до тех пор, пока рыдания не утихли.
– Тебе лучше? – негромко спросил Гейбриел, но Рейчел смогла лишь кивнуть.
Намного лучше, подумала она. Настолько лучше, что сказать ему об этом никак нельзя. В эти несколько мгновений Рейчел, казалось, открыла для себя что– то очень важное.
– Гораздо лучше, – наконец ответила она, совсем не элегантно шмыгнув носом. – Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Мягкие, успокаивающие нотки в его голосе куда– то исчезли. В чем тут было дело, Рейчел понять не могла, и это ее обеспокоило. Подняв голову, она заглянула в его глаза, и время как будто вернулось назад, перенеся ее в другое место и, казалось, даже в другую жизнь, когда она тоже смотрела в эти глаза и видела в них то, что ей казалось любовью. Но это была просто– напросто примитивная похоть. И как ни называй ее, какими синонимами ни заменяй – «страсть» или «желание» – в конце концов все сводится к одному и тому же.
Однако теперь она уже не была тем легковерным подростком, которого ему так легко удалось обмануть. На сей раз Рейчел прекрасно все понимала и сразу распознала грозящую ей опасность, заставившую ее мгновенно спуститься с небес на землю.
Четыре года назад она поклялась себе, что никогда больше не позволит этому человеку причинить ей боль, что, вооруженная ненавистью к нему, всегда будет настороже и не допустит ни малейшей оплошности, не даст ни малейшего повода к тому, чтобы он вновь подчинил ее своему губительному влиянию. Но произошло нечто, разрушившее твердую решимость. В момент слабости Рейчел осталась беззащитной перед тем, чего хотела избежать, и жгучая досада на себя заставила ее дыхание участиться.
– Рейчел, с тобой все в порядке?
В торопливой попытке как– то скрыть свое состояние, она выпрямилась и изобразила на лице улыбку, столь неискреннюю, что она вряд ли могла кого– либо обмануть.
– Все нормально, – с трудом выговорила Рейчел голосом столь же напряженным, как и ее поза.
Боясь еще раз встретиться с Гейбриелом взглядом, она сделала вид, что ищет носовой платок. Сумочка оказалась в другом конце комнаты, и это послужило прекрасным предлогом для того, чтобы встать с кушетки и отойти подальше.
Нарочито, как в плохом любительском спектакле, вытерев заплаканные глаза и высморкавшись, она ощутила в себе достаточно присутствия духа, чтобы вновь повернуться к нему лицом.
– Ты, должно быть, хочешь отдохнуть перед ужином…
Но Гейбриел продолжал сидеть там, где она его оставила, неподвижно и молчаливо, точно статуя.
– Давай, я покажу тебе твою комнату.
Устало расправив плечи, Гейбриел обеими руками пригладил темные, блестящие волосы. Теперь он уже казался Рейчел не опасным, а каким– то на редкость ранимым.
– Вряд ли мне удастся уснуть, – ответил Гейбриел, неторопливо вставая и потягиваясь. – Но горячий душ не помешал бы. Я оставил свой чемодан в холле…
– Тогда мистер Рейнолдс уже отнес его на верх.
Рейчел чувствовала, что в горле пересохло. Сообщение о женитьбе отца было не единственным предстоящим ему неприятным открытием. Следующее ожидало его с минуты на минуту, и Рейчел не сомневалась, что оно понравится Гейбриелу ничуть не больше первого.
– Этот мистер Рейнолдс – муж домоправительницы, которую я уже видел? – Язвительный тон вопроса неприятно резанул по ее и так напряженным нервам.
– Совершенно верно. Они здесь уже год.
– Вместо миссис Кент и Джо?
В ответ Рейчел вызывающе вскинула голову.
– Они уже состарились, Гейб. Я знаю, что ты любил их, но прошло много времени. Ничто не остается неизменным.
– Похоже на то, – сухо ответил он. – Интересно, какой сюрприз будет следующим?
Этого оказалось достаточно, чтобы поднимавшаяся по лестнице Рейчел почувствовала, как у нее подгибаются ноги. То ли у нее сдают нервы, то ли Гейбриел следует за ней так близко, что она почти ощущает на затылке его дыхание?
Однако, обернувшись, Рейчел увидела его на вполне приличном расстоянии ~ на пару ступенек ниже ее. Нет, ощущение покалывания было всего лишь реакцией на само его присутствие.
– А зачем это вообще нужно? – внезапно спросил Гейбриел, дойдя до первой лестничной площадки. – Я знаю этот дом даже лучше тебя, все– таки вырос в нем. Поверь, за четыре с половиной года я ничего не забыл и вполне способен сам отыскать свою…
– Она больше не твоя…
Рейчел тут же отругала себя за подобную глупость. Зачем было выкладывать правду со столь бестактной поспешностью? Должно быть, при словах «я ничего не забыл» ее покинуло самообладание.
Гейбриел резко остановился, глаза его сузились.
– А ну– ка, объясни толком!
Рейчел попыталась найти подходящее объяснение и не смогла этого сделать. Она лишь смотрела на него, растерянно шевеля губами.
– Если комната принадлежит теперь не мне, то кому…
– Она моя! – решительно объявила Рейчел.
Но, к ее изумлению, Гейбриел вовсе не уди вился. Видимо, он уже ожидал этого ответа.
– О, как это мило!
– На этом настоял твой отец!
Рейчел знала, как много значила для него прежняя комната, представляющая собой скорее маленькую квартирку, чем простую спальню. Располагаясь в мансарде, она имела примыкающие к ней гостиную и небольшую ванную, обеспечивающие покой и уединение ее обитателю. А из коридора второго этажа в мансарду вела отдельная лестница.
Гейбриел всегда ценил обособленное расположение мансарды и в молодости пользовался всеми его преимуществами. Он никогда не скрывал ни своей враждебности по отношению к Лидии, ни уверенности в том, что ее роман с Грегом явился причиной, по которой мать ушла от отца. Поэтому большую часть времени проводил в своей мансарде, спускаясь лишь к столу, и никогда никого не приглашал в святая святых…
– Поверь, это была не моя идея! – снова по пыталась убедить его Рейчел. – Когда мне исполнился двадцать один год, Грег велел полностью переделать ее в качестве подарка ко дню моего рождения.
Но никто не знал, как трудно было ей принять этот подарок. Мансарда для нее всегда будет связана с Гейбриелом и ночью, которую Рейчел хотела бы забыть, но, наверное, никогда не сможет.
– А я и не думаю, что твоя, – протянул он несколько иронично. – Отец всегда поступает… поступал, – со вздохом поправился Гейбриел, и Рейчел словно ножом резануло по сердцу, – как было угодно ему, не принимая во внимание чувства других.
– Но он не ожидал твоего возвращения. Ты же ясно сказал, что собираешься обосноваться в Штатах. – Оставалось только надеяться, что голос ее не выдал ту боль, которую это решение причинило ей самой.
– Может, он был и прав, – заключил Гейбриел. – Я определенно не собирался возвращаться сюда до тех пор, пока не женюсь. Ну что ж, дорогая Рейчел, если меня выгнали из мансарды, то в какую комнату ты меня поместишь?
– В голубую.
Нелегко было сохранить видимость спокойствия, услышав «до тех пор, пока не женюсь». Рейчел хотелось верить, что это случайная оговорка, но нечто в его тоне не позволяло ей принять столь успокоительное объяснение.
– А вот это уж наверняка идея Лидии!
– Нет, моя. – Она решила не обращать внимания на откровенную издевку. – Мне показалось, что тебе там будет удобно.
Это была самая большая спальня в доме, больше даже, чем та, которую занимала ее мать и его отец. Может быть, несколько наивно, но она надеялась, что размеры и элегантность интерьера новой комнаты смогут хотя бы до некоторой степени компенсировать потерю столь любимой им мансарды.
– Удобно и достаточно далеко от твоей спальни, чтобы не доставлять неприятностей.
– Неприятностей? – непонимающе нахмурилась она.
– И кроме того, рядом со спальней Лидии. А та сможет услышать малейший подозрительный скрип половиц. – Ухмылка Гейбриела, когда он понял, что до Рейчел наконец начал доходить смысл его речей, стала поистине дьявольской. – Хотя, может быть, это и хорошо. Ведь мы же не хотим повторять прежние ошибки, не так ли? – При виде изумления, а затем и отвращения, появившегося на лице Рейчел, его улыбка стала еще шире и еще наглей. – Но не нужно беспокоиться, сладенькая. Я не собираюсь на тебя набрасываться.
Это слово «сладенькая» подействовало на Рейчел так, будто она получила пощечину. В глазах вспыхнуло негодование, спина распрямилась, подбородок вызывающе вздернулся.
– А я и не собираюсь беспокоиться!
– Не собираешься? Тогда что означала эта сцена там, внизу? – Он махнул рукой в направлении гостиной, сквозь открытую дверь которой можно было видеть кушетку, где они только что сидели.
– Какая сцена?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю!
– Я просто расстроилась, видя, как ты переживаешь из– за смерти отца, и хотела выразить тебе свое сочувствие!
– Сначала ты, возможно, и расстроилась, – согласился он. – Но затем все стало по– другому: ты подскочила как ужаленная, словно вдруг узнала, что я болен какой– то отвратительной болезнью и можно заразиться от одного лишь прикосновения.
– Ты преувеличиваешь, – возразила Рейчел, но предательская дрожь в голосе только подтвердила верность его вывода.
– Я никогда не преувеличиваю, Рейчел. Никогда! – В его голосе звучало зловещее предупреждение, всколыхнувшее глубоко запрятанные воспоминания, темные, уродливые тени прошлого, возвращаться к которому не хотелось. – Но тебе не о чем беспокоиться, потому что хочу кое– что сказать тебе по старой дружбе. Все твои «девичьи» страхи направлены не по адресу. Рядом со мной ты находишься в такой же безопасности, как в компании престарелой тетушки.
«Безопасность» было совсем не тем словом, которое ассоциировалось у нее с Гейбриелом Тернаном, с горечью заметила про себя Рейчел. С того самого момента, когда она впервые увидела его, ей сразу стало понятно, что он опасен, крайне опасен.
– Неужели?
– Поверь мне, дорогая. – Его глубокий голос проникал сквозь все барьеры, которыми Рейчел пыталась отгородиться. – Поверь мне. Если бы даже я сошел с ума. Если бы годами вел целомудренный образ жизни и был вне себя от вожделения. Если бы был воспламенен страстью и знал, что умру, если не возьму женщину прямо здесь, на полу. Даже если бы ты была единствен ной доступной мне женщиной, единственной женщиной, вообще оставшейся на земле, я бы не прикоснулся к тебе!
Он взмахнул рукой, и жест этот выглядел таким угрожающим, что Рейчел, со страхом во взгляде серых глаз, невольно попятилась и уперлась спиной в деревянные перила лестницы.
– Тогда почему же ты все– таки касался меня, только что обнимал?! – Это походило на крик раненого животного. Рейчел ненавидела себя за то, что его слова смогли причинить ей такую нестерпимую боль.
– Тебе тоже было тяжело, ты нуждалась в помощи, и только зверь бесчувственный мог предоставить тебя самой себе. Но больше это никогда не повторится, Рейчел. Продолжай презирать меня, так будет лучше. Потому что больше я не хочу иметь с тобой дела. Это обходится слишком дорого!
– А что заставляет тебя думать, будто у меня может появиться желание быть с тобой? – Ненависть и презрение, которое Гейбриел советовал ей испытывать по отношению к нему, жгли ее как кислота, разъедая все внутри.
На мгновение он отшатнулся, казалось, что у него перехватило дыхание. Но тут же к Гейбриелу вернулось обычное самообладание.
– На твоем месте я бы не настаивал на ответе, сладенькая. А теперь, если ты не возражаешь, я все– таки приму душ.
Он двинулся мимо нее вверх по лестнице, и Рейчел буквально вжалась в стену. Однако это было излишней предосторожностью. Гейбриел не оставил ни малейшего шанса для того, чтобы их. тела соприкоснулись.
А ей еще показалось, что она увидела прежнего Гейбриела! Глядя вслед ему, идущему по коридору. Рейчел горестно качала головой. Какой она оказалась дурой! Слепой, ничего не понимающей дурой!
Прежнего Гейбриела просто– напросто нет! Да его никогда и не существовало. Он был всего лишь иллюзией, созданием воспаленного девичьего воображения, живущим только в ее фантазиях, ее мечтах. Настоящий же – и единственный – Гейбриел только что стоял перед ней. Циничный, нравственно испорченный, каким он и показал себя на следующий день после ее девятнадцатилетия. С той поры ничего в нем не изменилось.
3
Стоя у подножия лестницы, ведущей в мансарду, Рейчел пыталась побороть внезапно нахлынувший на нее приступ страха.
– Это просто смешно! – намеренно громко сказала она. – Этого не должно случиться, я не позволю, чтобы это случилось! Что прошло, то прошло. И навсегда!
Но как только Гейбриел вновь вошел в этот дом, все началось сначала. И с прошлым вовсе не покончено…
Хлюпнувшая в холле дверь и раздавшиеся на лестнице звуки тяжелых и энергичных шагов заставили ее заторопиться. Рейчел совсем не хотела, чтобы Гейбриел застал ее здесь в таком состоянии духа.
Обед закончился пару часов назад. Он казался нескончаемым и походил на испытание на выносливость. Она все время чувствовала присутствие сидящего напротив нее на другом конце до блеска отполированного стола Гейбриела, одетого в прекрасный костюм, свежую рубашку и галстук – свидетельство его уважения к правилу, давным‑давно установленному его отцом и гласившему: «В этом доме мы переодеваемся к обеду».
– «Мне не нравится эта современная неряшливость, на которую, кажется, никто уже не обращает внимания», – сухо процитировал Гейбриел, когда она присоединилась к нему за ужином.
– Твой отец во всем любил вкус.
– И любил элегантно одетых красивых женщин, – заметил Гейбриел, скользнув взглядом по ее темно– фиолетовому вельветовому платью.
Взгляд этот был холодным и спокойным, в нем не чувствовалось так обеспокоившего ее ранее огня. Но тем не менее при мысли о том, как ткань облегает тело, подчеркивая грудь и бедра, Рейчел мысленно содрогнулась. Несмотря на длинные рукава и воротник– стойку, платье обладало какой– то утонченной чувственностью, и она пожалела, что не выбрала что‑нибудь менее обтягивающее.
– Он определенно одобрил бы то, как ты следуешь его желаниям. Эти украшения – твоей работы?
– Эти? – Слегка трясущимися пальцами Рейчел коснулась аметистовых в серебре сережек, благодарная тому, что они отвлекли взгляд темных глаз от ее фигуры. – Да, на прошлое Рождество Грег подарил мне камни, а я их оправила.
Еще один замечательный подарок от его отца. Не будет ли реакция Гейбриела такой же, как на известие о том, что ей отдали мансарду? Но потягивающий аперитив Гейбриел лишь кивнул.
– Выглядят эффектно. Ты очень талантлива.
Это был единственный момент когда между ними возникло хотя бы подобие нормального разговора. Но тут к ним присоединилась Лидия, и с ее появлением атмосфера в комнате, которую и так едва ли можно было назвать теплой, стала просто ледяной. Замечания, которыми они обменивались, звучали натянуто и официально вежливо. Разговор крутился вокруг нейтральных, безопасных тем. Все трое делали вид, что поглощены едой, хотя, очевидно, никто не испытывал аппетита.
Еще до того как подали десерт, Лидия извинилась и поднялась в свою спальню. Рейчел и Гейбриел продержались еще некоторое время, пока наконец он не отодвинул почти полную тарелку и не бросил на стол льняную салфетку.
– Должно быть, перелет подействовал на меня хуже, чем я ожидал. Завтра утром придется извиниться перед миссис Рейнолдс.
– Уверена, она поймет тебя. – Рейчел со вздохом облегчения отодвинула свое кресло. – В эти дни никто не в состоянии оценить ее готовку.
Хочешь кофе?
– Я откажусь, если ты не возражаешь. Кофеин не слишком способствует ночному сну. Но я бы выпил бренди, если можно.
– Разумеется. Тебе не нужно спрашивать, ведь это…
Слова замерли на устах Рейчел, настолько яростный взгляд он бросил на нее. «Это больше не мой дом, – говорил его взгляд. – И ты, черт возьми, прекрасно это знаешь!»
– Хорошо, – сказала она. – Но извини, если я не составлю тебе компанию. День был нелегким, так что я посмотрю, как мама, и лягу спать.
Сняв первым делом платье, смыв косметику и облачившись в розовый шелковый халат, Рейчел пошла к матери. К удивлению дочери, Лидия была не прочь поговорить и задержала ее дольше, чем можно было предполагать.
По пути в мансарду, на тускло освещенной лестничной площадке, ее вдруг снова охватила паника, заставившая замереть уже взявшиеся за дверную ручку пальцы. Слишком много воспоминаний было связано с этими комнатами, слишком многое всплыло в памяти.
Однако ужасала и мысль о том, что Гейбриел сейчас может подняться по лестнице и застать ее стоящей здесь в полном оцепенении, словно кролик, попавший в свет фар приближающейся машины. Яростно тряхнув головой, Рейчел заставила себя выйти из транса и открыть дверь. Оказавшись на лестнице, ведущей в мансарду, она быстро закрыла дверь за собой.
И как раз вовремя. С отчаянно бьющимся сердцем Рейчел услышала, как Гейбриел, поднявшись по лестнице, направился по коридору к своей спальне. Под его тяжестью одна из половиц скрипнула, и на ум немедленно пришло язвительное замечание: «Ведь мы же не хотим повторять прежние ошибки…»
Если бы только ее саму могла сдержать мысль о том, что мать может услышать скрип половиц, с горечью подумала Рейчел. Тогда, может быть, в ту ночь они не зашли бы так далеко. Правда, Грег с ее матерью были тогда в театре и они с Гейбриелом остались наедине.
Включив свет в спальне и увидев вокруг себя золотистые и бежевые цвета, выбранные матерью во время отделки мансарды заново, Рейчел испытала что– то вроде шока, почти ожидая увидеть темно– зеленый с бронзой интерьер, который предпочитал Гейбриел. Такой она увидела комнату в первый раз и до сих пор представляла в своем воображении.
Рейчел удостоилась чести получить приглашение в это святилище отнюдь не сразу. Долгое время Гейбриел воспринимал присутствие Лидии с дочерью настолько враждебно, что держался от них на расстоянии как физически, так и психологически. Но со временем, постепенно, сменил гнев на милость, стал разговаривать с Рейчел, сначала весьма иронично, и наконец – так ей, во всяком случае, казалось – даже проникся к ней симпатией.
Что касается Рейчел, то при первой же встрече с высоким, темноволосым сыном Грега он поразил ее воображение. Она никогда не встречала никого красивее. К тому же только что окончивший университет, работающий во всемирно известной ювелирной фирме отца, Гейбриел казался шестнадцатилетней девушке человеком необыкновенно умным и многоопытным.
Как– то, в день рождения Гейбриела, она набралась смелости и спросила, сколько ему лет. Ответ поразил ее:
– Двадцать шесть?! Но ты получил диплом только два год назад. В чем дело? Тебе пришлось пересдавать экзамены?
Не успев еще договорить, она почувствовала, что хотела бы провалиться сквозь землю от стыда. Но Гейбриел был, по– видимому, в хорошем настроении и только рассмеялся.
– Ты что, хочешь поколебать мою уверенность в себе? – протянул он. – Но все объясняется гораздо проще. Перед поступлением в университет я два года работал добровольцем в Африке.
И Гейбриел назвал страну, до сих пор раздираемую гражданской войной и страдающую от так и не разрешенной проблемы беженцев. Только накануне вечером Рейчел видела по телевизору страшный репортаж оттуда и, представив себе его в этих невозможных условиях, почувствовала пробежавший по спине холодок.
– Но разве это не ужасно? Как ты там выдержал?
– Было нелегко, – лаконично ответил Гейбриел. – Самое главное, если уж ты находишься там, то нельзя над этим задумываться. Вот у нас с тобой всегда есть альтернатива, а эти люди не имеют никакого выбора. Они должны выживать в тех условиях, потому что ничего другого у них просто не остается. Осознав это, понимаешь, что выдержишь все, хотя бы в течение того короткого времени, пока там находишься.
– Но что заставило тебя пойти на это? – Рейчел даже не пыталась скрыть обожания, с которым на него смотрела.
– Комплекс вины, – ответил он с кривой усмешкой и, нервно поднявшись, подошел к окну, выходившему на Темзу. – Я был молод, здоров, ничем не связан и имел прекрасное происхождение. И внезапно мне пришло в голову, что я словно нахожусь на ленте конвейера – весьма комфортабельного и уютного. После школы университет, потом работа вместе с отцом и, наконец, со временем, руководство семейным бизнесом. Мне захотелось спрыгнуть, пока было еще не поздно, пока я не привык к этому окончательно. И заняться чем‑нибудь стоящим.
– Ты не считаешь семейное дело стоящим?
Этот вопрос заставил его улыбнуться:
– Создавать эксклюзивные ювелирные украшения для очень богатых людей? Вряд ли это может перевернуть мир.
– А мне хотелось бы заниматься чем– то подобным! И если это делает тебя очень богатым, как случилось с твоим отцом, то только подумай, как можно распорядиться этими деньгами – покупать людям еду, строить больницы. Если бы у меня были деньги, я тратила бы их именно так!
– Ну конечно.
В произнесенной вполголоса фразе прозвучал задевший ее сарказм.
– Зачем ты дразнишь меня! Я знаю, ты считаешь меня безнадежно наивной и глупой…
– Ничего подобного! – резко прервал ее Гейбриел. – Поверь мне, милая Рейчел, я никогда не считал тебя глупой. Простодушной – может быть. Ранимой… ну, возможно, немного наивной.
– Я уже не ребенок! – Рейчел обиженно надула губы. – На следующей неделе мне исполнится восемнадцать лет!
– Но ты еще достаточно юна, чтобы безоглядно верить в свои идеалы. К несчастью, маленькая, реальная жизнь совсем не такова, она гораздо сложнее. – С этими словами Гейбриел вновь пересек комнату и, присев на подлокотник кресла Рейчел, заглянул в ее дымчато‑серые глаза. – Прежде всего, в мире есть проблемы, для разрешения которых не хватит никаких денег, сколько бы я их ни заработал. И все, что нам остается, это держать глухую оборону до тех пор, пока плотину где‑нибудь не прорвет, и тогда приходится начинать все сначала.
Он глубоко вздохнул, запустил пальцы обеих рук в волосы и оглядел роскошную комнату, обставленную элегантной мебелью.
– Неприятное свойство больших денег в том, что они заставляют забывать, что в жизни действительно является самым главным. И прежде чем поймешь это, привыкаешь к тому, что можно на них купить все. С этого момента, сколько бы у тебя их не было, всегда мало. Хочется чего– то другого… большего… лучшего… Новый автомобиль, новый дом…
Он замолчал и бросил на нее пристальный взгляд.
– Новую жену? – вставила Рейчел, которой показалось, что Гейбриел хотел сказать именно это. – Или новую любовницу, – поправилась она, зная, что, по крайней мере официально, отец Гейбриела до сих пор женат на его матери.
Тот молча кивнул, а она начала подсчитывать про себя годы. Если Гейбриел отправился в Африку сразу после школы, тогда…
– Это и есть одна из причин, по которой ты решил на время уехать? – нерешительно спросила она, боясь разбередить слишком много ран одновременно.
Рейчел догадывалась, что Лидия была не единственной «другой» женщиной в жизни Грега. Она знала, что ее мать в первый раз встретилась с ним двадцать лет назад, но предполагала, что их роман был коротким, прекратившимся почти сразу после того, как Лидия встретила Джона Эмиса и вышла за него замуж.
– По большей части – да. Когда то, что, как ты считаешь, является основой твоей жизни, рушится, начинаешь подвергать сомнениям и все остальное – даже то, чем мечтал заниматься всю жизнь. Поэтому я решил повременить с университетом и уехать, чтобы обрести самого себя. – Мрачная решимость его тона заставила Рейчел беспокойно заерзать в кресле. – И тебе это удалось?
– Я ведь вернулся, не так ли?
Улыбка Гейбриела заставила ее сердце сжаться.
– Посчитал, что во всем разобрался. Даже по верил в то, что родители покончили с враждой. И только через шесть месяцев я понял, что это было всего лишь вооруженное перемирие и что отец опять взялся за старое.
Резко поднявшись, он тряхнул головой и, слегка сгорбившись, засунул руки в карманы джинсов.
– Не могу в это поверить, – услышала она его бормотание.
– Во что ты не можешь поверить? Во что? – настаивала Рейчел, видя, что Гейбриел сомневается, говорить или нет. – Гейб!
Он пожал плечами, как бы отметая прочь сомнения.
– Господи, зачем я обсуждаю такие вещи с ребенком?
После всех его признаний, после радости по поводу того, что к ней относятся, как к человеку, достойному внимания, чье мнение чего‑нибудь да значит, такая внезапная перемена страшно обидела ее. Рейчел почувствовала себя так, будто неожиданно наткнулась на кирпичную стену.
– Я не ребенок! – Скрыть боль, которую она испытывала, было невозможно. – И не настолько уж я незнакома с жизнью! Может, я и была совсем крохой, но помню, как чувствовала себя, когда умер мой папа, как отказывалась понять, что он никогда уже не вернется, помню, как боялась, что моя мать и все, кого я знаю…
– О Боже, прости меня!
Гейбриел, присев на подлокотник кресла, осторожно взял Рейчел за подбородок и, подняв его, заглянул ей в глаза. Заметив слезы, он воскликнул:
– Я просто не подумал! Прости меня!
Вытерев глаза тыльной стороной руки, Рейчел попыталась придать себе как можно более самоуверенный вид.
– Я действительно знаю…
– Верю, верю, – поспешил сказать он. – В конце концов ты такая серьезная, умная девица.
Ласковые пальцы с такой нежностью убрали прядь волос с лица Рейчел, что у нее защемило сердце. А глаза Гейбриела были так темны и глубоки, что, казалось, в них можно было утонуть.
Не собирается ли он поцеловать ее? Это было все, о чем она мечтала, чего хотела больше всего на свете.
– Я…
Рейчел так и не узнала, что именно Гейбриел хотел сказать или сделать, потому что в этот момент дверь резко открылась.
– Так вот где вы!
Серые глаза Лидии мгновенно оценили развернувшуюся перед ней сцену, и по тому, как нахмурились ее брови, было видно, что она ей не понравилась.
– Рейчел! Я же сказала тебе идти к себе и заняться домашними заданиями! Почему ты болтаешься здесь?..
Чтобы оправиться от шока, вызванного столь внезапным поведением матери, Рейчел понадобилось некоторое время. Гейбриел, однако, держал себя совершенно непринужденно и не торопясь убрал руку с ее щеки.
– Я… – попыталась было оправдаться Рейчел.
– Немедленно наверх!
Рейчел посмотрел на Гейбриела, ожидая от него поддержки. Но он только сочувственно улыбнулся и мотнул головой в сторону двери.
– Лучше делай, как тебе сказали. Иначе, если будешь пренебрегать домашними заданиями, тебе никогда не удастся достичь будущего, о котором мы только что говорили.
С недовольным видом Рейчел поднялась и вышла из комнаты. Но не успела дойти до лестницы, как вновь услышала доносившийся сквозь полуоткрытую дверь гостиной враждебный голос матери.
– Оставь мою дочь в покое, Гейбриел! Она девочка впечатлительная, и мне не хочется, что бы ты забивал ей голову всякой чепухой…
– Вам не о чем беспокоиться, мисс Эмис! – отрезал Гейбриел официальным тоном, который всегда использовал в разговоре с Лидией. – Какие бы дьявольские намерения по отношению к Рейчел вы мне ни приписывали, они существуют только в вашем воображении. Могу заверить вас, что смотрю на нее только как на друга, поэтому со мной она находится в полной безопасности.
Вспыхнувшие в сердце Рейчел радужные надежды, разгорячившие кровь и заставившие сердце биться быстрее, мгновенно увяли. Но как ей не хотелось быть в полной безопасности рядом с Гейбриелом! И уж меньше всего выглядеть в его глазах просто другом!..
Вздрогнув, Рейчел вернулась к настоящему и обнаружила, что сидит на краю кровати, уставившись в пространство перед собой. Если бы только все осталось в том же положении, как в тот день! Если бы она поняла, что от добра добра не ищут! Тогда, может быть, ей удалось бы действительно остаться в безопасности, как это обещал Гейбриел.
Но зарождающаяся сексуальность и женская гордость были задеты услышанными словами. Она восприняла их не как объявление окончательных намерений, а как вызов.
Так, по крайней мере, произошло потом. А в первые минуты, взбежав по лестнице и рухнув на кровать в своей спальне, Рейчел бурно разрыдалась, изо всех сил колотя кулаками подушку. Наконец, когда слез уже не осталось и дыхание начало успокаиваться, она мысленно вернулась к тому моменту, когда Гейбриел коснулся ее лица.
– Он хотел поцеловать меня! Знаю, что хотел! – воскликнула Рейчел. – И поцеловал бы, если бы мать не вошла!
А эти ужасные слова он произнес только для того, чтобы успокоить Лидию. Сам– то он думал совсем по– другому.
Рейчел почти убедила себя в этом. Но, в конце концов, думал он так или нет, не имело никакого значения. Она любила его и решила, что в один прекрасный момент Гейбриел узнает о ее чувствах. Настанет день, поклялась себе Рейчел, когда ему придется воспринять ее всерьез. И он поймет, что она уже взрослая женщина с головы до пят, и больше никогда не посчитает ее ребенком, с которым можно только дружить.
Тогда эта клятва воспринималась ею совершенно серьезно, с горечью вспомнила Рейчел, не менее серьезно, чем присяга на Библии. В результате же с того самого момента она никогда уже не чувствовала себя рядом с Гейбриелом в безопасности.
