355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вайолет Уинспир (Винспиер) » Запретная страсть » Текст книги (страница 2)
Запретная страсть
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 17:01

Текст книги "Запретная страсть"


Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2

Солнечный свет лился сквозь иллюминаторы, образуя блики на шелковом покрывале, небрежно сброшенном на ковер. Постепенно лучи становились все ярче и разбудили лежавшую на кровати Деллу. Ее веки задрожали, почувствовав тепло, и, внезапно открыв глаза, она с недоумением взглянула на круглые окна.

Солнечный свет… запах океана, проникающий сквозь полуоткрытые иллюминаторы… Делла улыбнулась и села, потягиваясь. Корабль теперь, наверное, уже далеко от Англии и прямо направляется по синим волнам к острову Заттера, их первому пункту назначения.

Она быстро выскочила из кровати, чтобы взглянуть в ближайший иллюминатор. От восторга у нее перехватило дыхание. Делла знала, что Марш удивился бы ее юношеской, почти наивной радости при виде шелковистых вод океана, встречающихся на горизонте с чистым, залитым солнцем небом. Но ведь это было ее первое самостоятельное путешествие на корабле. Пару раз они пересекали Атлантику на одном из крупных лайнеров, но никогда раньше Делла не путешествовала в полном одиночестве.

Она повернулась, чтобы снова осмотреть свою каюту, но тут заметила лежавшее на полу покрывало – знак того, что спала она неспокойно. Делла подняла его и сказала себе, что в этом нет ничего странного, поскольку она находится в непривычной для себя обстановке.

Посмотрев на часы, она увидела, что до завтрака остается целый час. Ну что ж, она примет душ и оденется, а затем напишет письмо Маршу. Его не удастся отправить, пока они не прибудут на Заттеру, но за письмом она скоротает время. Взгляд Деллы упал на левую руку, которая выглядела такой беззащитной после того, как она сняла жадеитовое кольцо. Она прошла в ванную и включила душ, виновато размышляя, стоит ли ей попозже пойти к корабельному эконому, чтобы забрать кольцо. Ее ночная рубашка скользнула на пол, волосы она спрятала под шапочку и, стройная и белокожая, шагнула под капли воды. Это выглядело таким предательством по отношению к Маршу – снять его кольцо и запереть в шкатулке, как будто она не любила его. Но она, разумеется, любила его! Она не могла представить свою жизнь без Марша, к которому она всегда прибегала за помощью, когда нуждалась в совете или дружеском участии…

Делла закусила губу и включила душ на полную мощность, так что вода больно ударяла по коже, отвлекая девушку от неприятных мыслей.

Неужели замужество означает для нее всего лишь покровительственную дружбу, направляющую руку, постоянную безопасность, которую Марш всегда ей обеспечивал?

Она завернула краны и, когда пар рассеялся, взглянула в зеркало и увидела капельки воды, стекающие по хрупким плечам, белым рукам и маленьким дерзким грудям. Почему же ее тело не чувствовало никакого трепета, когда Марш обнимал и целовал ее? Она знала, что он ей небезразличен, значит, ее холодный отклик на его страсть может означать только одно – что она, оправдывая свое прозвище… сделана из снега.

Из облака талька с запахом ее духов Делла скользнула в белье бледно-бирюзового цвета – в тон бирюзовой тунике, которую она собиралась надеть. Она причесалась и собрала волосы в узел на затылке. Обычно она старалась, чтобы ее кожа отдыхала от макияжа, ведь для выступления на сцене ей каждый вечер приходилось накладывать на лицо обильный грим, так что сейчас она лишь слегка коснулась губ розовой помадой и почувствовала себя готовой к встрече с новым днем.

Было уже почти восемь тридцать. Решив, что письмо Маршу может подождать, Делла вышла из каюты и поднялась на палубу, чтобы прогуляться перед завтраком. Несколько человек, которые решили поступить точно так же, бодро приветствовали ее, проходя мимо.

– Прекрасное утро, не правда ли? Если такая погода задержится, то круиз обещает быть по-настоящему солнечным. Только посмотрите на море! Как жидкий шелк!

Так и было на самом деле. Переменчивая, сверкающая, живая шелковистая гладь издавала легкий шелест, когда волны с размаху ударялись о борта корабля и рассыпались в брызги, разбиваясь о стальную обшивку. Бриз, крепкий как вино, продувал палубу, вызывая у Деллы здоровый аппетит, поэтому, как только девушка услышала гонг, зовущий к завтраку, она сразу поспешила в ресторан. Она тут же заметила, что за ее столиком никого не было, решила, что ее соседи по столику либо придут позже, либо завтракают в каютах. Джо Хартли опустошил вчера за ужином целую бутылку вина, так что, возможно, теперь он неважно себя чувствовал, а молодожены вряд ли собирались спуститься на землю, точнее, на палубу корабля так рано.

Из динамиков звучала музыка – привязчивая итальянская песенка, соответствовавшая солнечному настроению Деллы. Заказывая завтрак, она услышала, как какой-то мужчина, войдя в ресторан, принялся насвистывать эту приятную мелодию. Делла не удержалась и взглянула в его сторону. Это оказался граф Николас, одетый в темную шелковую рубашку и белоснежные брюки безупречного покроя. Ремешок золотых часов поблескивал среди темных волос на его смуглой руке.

– Buon giorno, signorina.[2]2
  Добрый день, синьорина (ит.).


[Закрыть]
– Он задержался около ее столика, насмешливо поглядывая на нее сверху вниз. – Вам понравился фильм, который вы смотрели вчера вечером?

Делла посмотрела на него испуганными глазами:

– Как вы узнали… Я имею в виду…

– Я знаю точно, что вы имеете в виду. – Он положил руку на спинку свободного стула. – Как вы думаете, ваши соседи собираются появиться? Если нет, то мы могли бы насладиться завтраком вместе.

– Насладиться? – пробормотала Делла, но, как только заиграли веселую песенку из оперетты, которую она хорошо знала, девушка не смогла сдержать неудержимой улыбки, которая, очертив ее скулы и губы, придала ей особое очарование и растопила ледяной блеск ее глаз. – Похоже, ваши соседи по столику предпочитают завтракать в кровати, поэтому не стоит гонять официанта от одного полупустого столика к другому.

– Grazie.[3]3
  Спасибо (ит.)


[Закрыть]
– Он присел рядом с ней, и Делла обратила внимание на изящную непринужденность его движений и уловила запах его теплой чистой кожи с примесью острого аромата одеколона. Она почувствовала, что ее пульс забился с большей скоростью, чем обычно, а воздух словно задрожал под воздействием неоспоримого магнетизма этого мужчины. Пока официант принимал их заказы, Делла изучала его профиль. У него было настоящее романское лицо, с властным подбородком, разделенным надвое небольшой ямочкой, и хорошо вылепленным носом. Это лицо было одновременно и изысканным и диким, в нем читалась и его древняя родословная, и светские замашки мужчины, который ждет от жизни только удовольствий и не собирается ни перед кем оправдываться за свой образ жизни.

Очарование… безжалостность… насмешка. Все это Делла читала в его лице; она чувствовала исходившую от него опасность, ее пронзила странная дрожь, когда она позволила своему взгляду скользнуть по его крепкой смуглой руке, покрытой темными волосами, подчеркивавшими его мужественность. Если бы сейчас она смогла встать со стула и убежать от него, она была бы спасена… но если она останется?

– Вы предпочитаете кино танцам? – спросил Ник, внезапно посмотрев на ее пальцы, которые отстукивали ритм звучавшей песенки. – А может, вы слишком застенчивы и вам нужно время, чтобы освоиться перед тем, как принять участие в местных развлечениях?

– Фильм был хороший, – сказала Делла. – А все-таки как вы узнали, что я отправилась в кинозал вчера вечером? Вы были так поглощены разговором с шикарной леди, когда я видела вас в последний раз.

– У меня острые глаза, – медленно произнес он, откинувшись на спинку стула и пронзая ее взглядом. Это был загадочный и чувственный, настоящий итальянский взгляд, когда на женщину смотрят как на женщину, а не как на противника в борьбе за равноправие полов. – Мне показалось, что я заметил вас на палубе для отдыха перед тем, как вы скрылись в тени у входа в кинозал. Снежная королева, от кого вы убегали?

– Ни от кого, – быстро ответила она, с радостью увидев, что в этот момент официант поставил на стол ее яичницу с беконом, а для графа – тосты с красной икрой. – Вам налить кофе, синьор?

– Grazie.

– Сливки и сахар? – Она держала маленький молочник над его чашкой.

– Без сливок, два кусочка сахара, – решительно сказал он.

– Разумеется. – Делла передала ему чашку, встретившись с ним глазами, и поспешно перевела взгляд на шрам на его скуле.

– Он интересует всех женщин, – сказал Ник с мягкой иронией. – Это не клеймо прирожденного игрока. Это случилось, когда я был еще ребенком, – моя нянька уронила меня, и я ударился лицом об угол батареи, которая была такая горячая, что выжгла этот знак. Вы считаете, что он меня уродует?

– Нет, нет, синьор, конечно нет. Он просто выделяет вас – он необычный, как след звезды.

– Не клеймо грешника? – растягивая слова, проговорил Ник. – В Италии равное количество святых и грешников, а я уверен, что вы не считаете меня святым.

– Вы Николас Франквила, очередной Казанова, не так ли? – Делла слегка улыбнулась, поедая свой бекон. – Я уверена, что вы преследуете леди Судьбу с таким же энтузиазмом, с каким английские джентльмены преследуют лисицу на охоте.

– А кого вы предпочитаете, синьорина, – охотника на женщин или на лисиц? – Улыбка тронула уголки его губ, когда он задавал этот вопрос. – Ну что ж, мне достаточно было одного взгляда в ваши огромные глаза цвета моря, чтобы узнать ответ. Вы девушка с идеалами, и вы уже решили, что я не соответствую ни одному из них. Я и не собираюсь пытаться им соответствовать, я только прошу вас порадовать меня своим обществом, коль скоро мы вместе путешествуем на «Звезде». Вам это будет не трудно, Делла Нив?

– А зачем вам это нужно, граф Николас? – Делла с артистизмом скопировала соблазнительные интонации той женщины, с которой он прогуливался прошлой ночью и, возможно, даже обменялся поцелуями, проводив ее до каюты. – Неужели вам так необходимо из каждой женщины на борту делать добровольную жертву?

– Не из каждой женщины, синьорина, только из тех, кто радует мой итальянский взор. – Пока он говорил, его глаза тщательно изучали ее. Он заметил и густой завиток волос на затылке, и чистую линию подбородка, и шелковистую кожу н тонких ключицах. – Англия – это страна роз, но вы больше похожи на лилию – хрупкая, холодная и сдержанная.

Но ни его слова, ни его взгляды, казалось, не растопили ледяного высокомерия Деллы.

– Еще кофе, синьор?

– Если он не остыл, – сухо ответил Ник.

Их глаза снова встретились, когда она наливала ему кофе, и они не могли не рассмеяться.

– Чего вы боитесь? – спросил Он. – Что, если вас увидят в моем обществе, ваша репутация пострадает?

– Но ведь это возможно, не так ли? – Она мимолетно подумала о Марше, который вряд ли счел бы, что этот учтивый и немного безнравственный граф будет для нее хорошей компанией во время путешествия. – Я думаю, что на борту есть фотограф, а вам ведь нравится появляться на страницах журналов вместе с покоренными вами женщинами, не так ли, синьор?

– Думаете, мне удастся покорить вас? – В улыбке, трепетавшей на его губах, чувствовалась дерзость мужчины, у которого до сих пор не случалось осечек с женщинами. – Или же вы боитесь другого мужчину, которому вряд ли понравится, если соединят наши имена?

Он с такой сверхъестественной интуицией почувствовал правду, что Делла чуть не поранилась фруктовым ножом, который держала в руках. Нож с грохотом упал на тарелку, а розовое яблоко отскочило в сторону графа. Он проворно подхватил его, и Делла посмотрела на него широко открытыми глазами девочки, которая отдавалась на жалость мужчине, притягивавшему ее к себе против ее воли.

– Синьорина, вы что, хотите соблазнить меня? – медленно произнес он, красноречиво поглядывая на яблоко.

– Нет, синьор. – Она встала с внезапной решимостью, уронив салфетку на стол. – Я собираюсь на палубу почитать книгу, и я не хочу никого соблазнять, а хочу просто расслабиться. Я отправилась в этот круиз из-за расстройства нервов, а вы… вы только усугубляете мое положение. Доброго утра!

– До встречи, синьорина.

«Встреч-то я как раз постараюсь избежать», – подумала Делла и вышла из ресторана так поспешно, что почти столкнулась с худым мужчиной, одетым в офицерскую форму.

– Простите! – одновременно воскликнули они, и офицер добродушно рассмеялся.

– Вы так оживлены сегодня, мисс Нив, – заметил он. – Вы спешите присоединиться к развлечениям на палубе?

– Нет, решила немного погреться на солнышке. – Делла улыбнулась ему в ответ и тут же узнала в нем человека, который первым приветствовал ее на борту корабля. – Такое великолепное утро, я хочу насладиться этим чудесным морским воздухом. Можно надеяться, что такая погода задержится?

– Судя по прогнозам, всю дорогу до Заттеры. – Его голубые глаза с восхищением смотрели на нее из-под козырька фуражки. – Вы будете танцевать завтра вечером, мисс Нив? Перед тем как зайти в порт, капитан обычно устраивает бал; он всегда пользуется большим успехом. Я подумал… ну, если вы собираетесь пойти, то, может, оставите для меня несколько танцев? Как ваш поклонник, я буду чрезвычайно польщен.

– Хорошо, лейтенант. Я люблю танцевать.

– Я уверен, что вы танцуете почти так же великолепно, как и поете, мисс Нив. Я только хотел бы…

Предвидя его желание, Делла легко коснулась его рукава:

– Доктора приказали мне поберечь пока мой голос. Я польщена, что вам нравится мое пение.

– И не мне одному, – с теплотой сказал он. – Ну что ж, ваш палубный шезлонг ждет вас. Между прочим, меня зовут Стив Рингдейл, и я очень рад познакомиться с вами. Не сочтите мои слова за грубую лесть, но вы одна из самых приятных особ в этом круизе.

– Вы так добры… Стив, – ответила она. Этот молодой офицер совсем не смущал Деллу, в отличие от того мужчины, которого она только что оставила в ресторане. Он был англичанином и казался таким искренним, что не мог ей не понравиться. – Я буду рада, если вы станете называть меня Делла. Здесь я всего лишь одна из отдыхающих.

– Я понял… Делла. Так, значит, увидимся на балу?

– Буду ждать с нетерпением.

Улыбнувшись друг другу, они разошлись в разные стороны. Перед тем как подняться на верхнюю палубу, Делла зашла в свою каюту, чтобы взять книгу и письменные принадлежности. Она будет писать Маршу о том, какая прелестная стоит погода, и одновременно наслаждаться солнцем. В ее отсутствие в каюте навели порядок и даже сменили воду в вазе с белыми розами. Она задержалась на минуту, чтобы полюбоваться на них, и тут же вспомнила, как граф сравнил ее с лилией. Делла не сомневалась, что у него в запасе целый набор пышных фраз для обольщения женщин.

Повинуясь импульсивному желанию сделать вызов Нику, она отрезала маникюрными ножницами один из бутонов и приколола его к воротнику своей туники. Роза красиво выделялась на голубой ткани. В ней было то ощущение невинности, которое Марш так заботливо лелеял в самой Делле, поэтому она приколола к платью розу Марша как талисман против языческого Ника и его мрачной привлекательности.

Наверху, на солнечной палубе, Делла отыскала уединенный уголок, где собиралась провести все утро. За углом смеялись дети, резвясь в маленьком бассейне. Они создавали беззаботный фон для ее мыслей и давали ей дополнительную уверенность, что никакие докучливые взрослые не потревожат ее в этом месте.

Внезапно один ребенок забежал за угол и остановился, увидев Деллу. Красный мяч подкатился к ногам девушки, она нагнулась, чтобы поднять его, и с улыбкой протянула ребенку. Маленькая девочка в нерешительности помедлила, а затем подошла поближе.

– Я не знала, что здесь кто-то есть, – сказала она. – Чуть не подпрыгнула от страха.

– Прости, мне казалось, что если я буду вести себя очень тихо, то вы, дети, не станете возражать против моего присутствия. Надеюсь, это так?

– Я не возражаю. – Ребенок подошел немного ближе. – Обычно взрослые любят играть здесь с нами. Ты чья-то мама?

Делла покачала головой, улыбнувшись еще шире:

– Нет, я путешествую совершенно одна. Это очень красивый мяч, ты должна следить, чтобы он не упал в море.

– О, моя мама купит мне другой, – беззаботно ответила девочка. – У нее куча денег. Все говорят, что я ни в чем не буду нуждаться, так как папа дал ей очень много денег, когда ушел жить к тете Луэлле.

– Алименты, – пробормотала Делла, задумавшись о том, какая же женщина на корабле могла быть разведенной матерью этой хорошенькой малышки со слегка надутыми губками.

– Ты умеешь плавать? – спросила девочка. – Если этот корабль потонет, я не смогу поплыть и утону. Я не люблю воду. Она меня пугает, и мама сходит со мной с ума. Она говорит, что если я вырасту слабенькой, то она от меня откажется.

– Я уверена, что ты вырастешь красивой и сильной, – сказала Делла, удивляясь, как могла мать так необдуманно жестоко обращаться с детскими страхами. – Почему ты боишься воды? Будет так весело, если ты научишься видеть в ней друга, а не врага.

– Она мокрая и прилипчивая, а на вкус ужасная. – Девочка содрогнулась и присела рядом со стулом, на котором сидела Делла. – Мама никогда не бывает одна, она любит компании, но она совсем не любит детей. Я буду жить с моим дедушкой и тетей. Дедушка делает вино и живет среди виноградников. Я не против. Это лучше, чем все время проводить в пансионе.

Эти детские слова очень четко обрисовали образ эгоистичной женщины, которая желает наслаждаться жизнью, не обременяя себя заботами о своей маленькой дочери.

– Послушай, – импульсивно проговорила Делла, – а что, если мы с тобой пойдем в кафе и поедим мороженого? Я проголодалась и с радостью составлю тебе компанию.

– Фисташкового с орехами? – Девочка с живостью наклонилась к ней, и солнце осветило россыпь веснушек у нее на носу. – Ты это имела в виду? А я не буду тебе в тягость?

– Дорогая, ты сделаешь мне одолжение. Я совершенно одна, как ты видишь, и мне совсем не нравится есть мороженое в одиночестве.

– А почему ты одна? – Маленькие пальчики дотронулись до розы на тунике Деллы. – У тебя нет кавалера? У мамы их очень много, а она старше тебя и мажет лицо каким-то розовым кремом из баночки, на крышке которой нарисована пчела. После этого она хорошо выглядит, а ты выглядишь хорошо, даже ничем не намазавшись. У тебя кожа гладкая, как розовые лепестки. Ты разведена?

– О боже, нет! – Делла поднялась на ноги и собрала свои вещи. – Я даже не замужем, но уверяю тебя, что не все жены и мужья несчастливы вместе. Просто мужчины и женщины должны быть справедливы друг к другу, тогда все будет хорошо, а так как они приносят друг другу счастье, то их дети тоже становятся счастливыми. Ну а теперь скажи мне, как тебя зовут, чтобы мы стали настоящими друзьями.

– Меня зовут Хани. – Девочка закусила губу. – Это глупое имя, девочки в пансионе подшучивают надо мной. Они говорят, что я должна жить в горшочке с медом[4]4
  Хани (honey) – мед (англ.)


[Закрыть]
.

– А мне кажется, что твое имя очень милое. Оно напоминает цвет твоих волос, Хани. А меня зовут Делла. Раз мы представились друг другу, то можем идти и позавтракать мороженым.

Хани захихикала и зашагала рядом с Деллой. Когда они добрались до ярко раскрашенного кафе то увидели, что там шумно и весело, так как его заполнили подростки, сидящие за плетеными столиками, уставленными кока-колой и мороженым. Делла оглянулась в поисках свободного столика, но все места были заняты, поэтому ей пришлось купить большие рожки с мороженым для себя и Хани, и они стали прогуливаться по палубе, поедая мороженое. Девочка рассказывала о своем дедушке и тете-вдове, и Делла поняла, что они жили в Италии. Она не смогла удержаться от мысли, что для Хани будет лучше находиться там, чем с матерью, которой она только мешала.

Делла и девочка остановилась у перил, чтобы полюбоваться, как солнце рисует на воде серебряные узоры, а за кормой на много миль тянется пенистый хвост; в этот момент Делла заметила, как за борт упало большое боа из перьев, принадлежавшее какой-то герцогине.

Хани расхохоталась. Этот счастливый смех доставил Делле огромное наслаждение. Она обожала детей, но ее жизнь с Маршем совершенно исключала их общество; поглядывая на воду, находившуюся в постоянном движении, она поняла, как много времени потратила на учителей пения и прочих серьезных людей, вращающихся в сфере классической музыки. После десяти лет она уже не ходила в школу, как другие дети, а занималась дома, под присмотром гувернера. Позднее уже сам Марш взялся за ее воспитание. Он учил ее быть сдержанной и любезной со всеми. Ей постепенно прививали вкус к хорошей одежде. Она научилась разбираться во всех видах искусства и даже неплохо играть в бридж. Ее личность была сформирована Маршем таким образом, чтобы соответствовать его требовательному вкусу. Стоя у перил на борту «Звезды», Делла вновь почувствовала, как в ней раскручивается бунтарская спираль.

– Хани, – пропел вдруг женский голос, – что ты делаешь здесь? Ведь я велела тебе не уходить с палубы, пока я не приду за тобой.

Делла и Хани одновременно оторвались от перил, и Делла сразу же увидела, что женщина, сопровождавшая Николаса Франквилу, и была матерью ее новой подруги. При дневном свете она выглядела так же ослепительно, как и вчера вечером. На ней была бледно-оранжевая хлопчатобумажная блузка с пышными рукавами, стянутыми у запястья маленькими манжетами на пуговичках. Блуза прекрасно сочеталась с замшевой юбкой, а ее темные волосы украшал прозрачный оранжевый шарф. Ее миндалевидные глаза уставились на Деллу с плохо скрытой враждебностью.

– Ну вот, вы кормите ребенка мороженым, и теперь она не захочет обедать! Как было бы хорошо, если бы одинокие благонамеренные женщины предоставили бы матерям самим заботиться о своих детях. Хани, у тебя весь рот вымазан этой дрянью, ты выглядишь как маленький трубочист!

– О, вовсе нет, – протянул высокий мужчина, стоявший рядом с ней, глядя на Хани темными улыбающимися глазами, – ваша дочь, синьора, в таком возрасте, что она может позволить себе вымазаться с головы до ног и все-таки будет выглядеть очаровательно. Вижу, малышка, что ты лакомилась зеленым фисташковым мороженым, которое я так любил в детстве.

– Разве оно и тогда продавалось? – спросила Хани, огромными серьезными глазами поглядывая на его худую и высокую фигуру.

– О да, – ответил он так же серьезно. – Фисташковое мороженое производится в Италии со времен Микеланджело, там оно продается на улицах в разноцветных тележках, над которыми раскрыты зонтики.

– Это все очень мило, Ник, – мать Хани наклонилась, чтобы вытереть остатки мороженого с детского рта, – но если бы вы прилагали столько же усилий, сколько прилагаю я, чтобы заставить ее питаться нормально, то вы бы так не говорили. У нее аппетит как у птички.

– Вы обе сегодня обедаете со мной, поэтому я постараюсь убедить Хани кушать не как птичка, а как маленький медвежонок. – Он внезапно перевел взгляд на Деллу, которая вцепилась в перила, чтобы устоять против его убийственного обаяния, коль скоро он решил сокрушить женскую оборону. – С вашей стороны было очень мило, мисс Нив, взять Хани под свое покровительство. Я думаю, что Камилла, как и большинство мам, напрасно беспокоится по поводу своего отпрыска.

– Верю вам на слово, синьор. – Делле не удалось скрыть сухие нотки в своем голосе. Увидев, что его черные брови удивленно изогнулись, она повернулась к Хани, чтобы попрощаться с ней: – Спасибо, Хани, что составила мне компанию. Надеюсь, мы еще увидимся, и будь хорошей девочкой, съешь, пожалуйста, свой ленч.

– Делла… – Хани потянулась к ней, но Делла уже уходила, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не оглянуться на это выразительное юное личико. Ее привело в бешенство поведение Камиллы, которая разыграла материнскую любовь и заботливость перед лицом «одного из своих кавалеров», как назвала их Хани.

Делла понимала, что особенную злость у нее вызвал тот факт, что этим кавалером оказался Ник Франквила. Несмотря на слухи, что он почти обручен с Сорин Хантер, он явно не мог устоять перед очередной привлекательной женщиной. Деллу пронзила ярость, когда она вспомнила их разговор за завтраком. Если он вообразил, что ему легко удастся прицепить ее скальп к своему поясу, то он будет неприятно удивлен. Графу необходимо дать ледяной отпор, и Делла решила, что именно она будет той женщиной, которая сделает это. С этого момента Николас ди Фиоро Франквила остудит свой пыл, испытав на себе презрение по крайней мере одной женщины!

Именно в этот момент Делла услышала сзади топот маленьких ножек.

– Делла… Делла… я хочу идти с тобой! – выкрикнул детский голос.

Девушка резко обернулась. К ней бежала Хани, а граф нагонял ее большими шагами. Он быстро схватил девочку и посадил ее к себе на плечо. Крепко удерживая ее, он со значением сказа Делле:

– Кажется, у вас есть особое свойство, синьорина. Вы умеете завоевывать чужие симпатии.

– У меня не было никакого намерения завоевывать расположение чужого ребенка, – возразила Делла, мельком взглянув на него, и дружески улыбнулась девочке: – Увидимся снова, Хани, на прогулочной палубе. Но сейчас ты должна идти обедать вместе с мамой и синьором.

– Я хочу обедать с тобой. – Хани вырывалась, сидя на плече у Ника, но его худые руки были слишком сильны, чтобы она могла ускользнуть. Камилла уже спешила к троице в своих белых пробковых сабо. Когда она подошла к ним, то не смогла сдержать раздражения.

– Как легко обольстить ребенка, потакая всем его прихотям, – резко сказала она. – В будущем, мисс Нив, потрудитесь оставить мою дочь в покое!

– Отчего же? Не потому ли, что со мной ребенок может привыкнуть к доброте и пониманию? – Делла не смогла удержаться от этих слов. – Если Хани хочет дружить со мной, то я не собираюсь избегать ее. Мне бы хотелось еще добавить, что от меня она вряд ли научится дурным привычкам, в отличие от некоторых ваших друзей.

Выпалив на прощание эту колкость, направленную на Ника, Делла побежала вниз по ступеням на главную палубу. Ее щеки разгорелись, а сине-зеленые глаза сверкали от возбуждения.

Войдя в свою каюту и вдохнув аромат белых роз, она вдруг осознала, что наконец-то живет полной жизнью, не избегая эмоциональных травм. Вокруг нее больше не было защитной стены, сооруженной Маршем, которая не позволяла ей сопротивляться, когда кто-либо причинял ей боль. Теперь Делла могла рассчитывать только на себя, и она испытала приятное возбуждение после стычки с Камиллой и с Ником… Дьяволом! Он стоял рядом, явно наслаждаясь ее гневом, с белокурым ребенком на плечах, а веселые чертики прыгали в его итальянских глазах, прикрытых густыми темными ресницами.

Тонкие брови Деллы слегка нахмурились, и она уронила на кровать свою книжку и письменные принадлежности. Что-то отталкивало ее от Ника Франквилы. В нем чувствовалась странная уверенность, делавшая его безжалостным по отношению к женщинам. И все же она вынуждена была признать, что с Хани он разговаривал так, будто любил детей и знал, как с ними следует обращаться.

Этот мужчина – загадка, решила Делла. У него явно было бурное прошлое, но, кажется, она оказалась единственной женщиной на корабле, которая не желала в нем рыться. Эта попытка была бы такой же безрассудной, как ныряние с борта «Звезды» в бездонный океан. Он был такой же глубокий, такой же опасно манящий и разрушительный.

Делла перечитала письмо, написанное ею Маршу, и добавила в постскриптуме, что очень по нему скучает. Она знала, что серьезная улыбка тронет его губы, когда он прочитает эти слова, а в серых глазах появится снисходительное выражение. Все-таки Марш гораздо симпатичнее этого смуглого итальянца с его тайнами! С Маршем так безопасно, так надежно, будущее четко обозначено, и отношениям не грозит никакая западня.

К ленчу Делла переоделась в белое пикейное платье. Проходя по ресторану к своему столику, она казалась безучастной ко всему. Джо Хартли тут же вскочил, приветствуя ее:

– Как вы прекрасно выглядите, мисс Нив! При виде вас у меня тут же разыгрался аппетит. Я ведь не завтракал. Немного болела голова.

– Неужели, мистер Хартли? – Она улыбнулась и присела за стол. – Интересно, отчего бы это? Морской воздух обычно развеивает все наши проблемы.

Он сердечно засмеялся, взглянув на нее проницательными и добродушными глазами, и присел на стул, который немного раньше занимал Ник.

– Налагаете на меня небольшое взыскание, да? Признаю, что я чересчур усердно прикладываюсь к бутылке последнее время, но все это из-за одиночества, моя девочка. Ничего нет страшнее одиночества, а ты и в толпе будешь чувствовать себя одиноким, если потерял самого близкого тебе человека. Ну а почему такая хорошенькая девушка, как вы, отправилась в круиз одна? Может, расскажете мужчине, который годится вам в отцы?

Весь обед Делла рассказывала Джо о временной потере певческого голоса, а он – о потере своей возлюбленной жены; они были так поглощены разговором, что стороннему наблюдателю могло показаться, будто тоненькая девушка в белом увлечена господином средних лет с помятым лицом, освещенным глазами цвета морской воды.

После ленча они вместе покинули ресторан и отправились на палубу для отдыха выпить кофе.

После того как Джо обрезал и зажег свою сигару, он сказал нечто такое, что потрясло Деллу больше, чем она могла себе признаться.

– Жизнь – это длинная, ухабистая дорога, моя девочка, некоторые из этих ухабов могут нас довольно сильно растрясти. Но на этой дороге нас ожидает огромное вознаграждение, если ты найдешь человека, который вручит тебе приз настоящей любви. Все это весьма забавно, моя девочка. Так как не всегда этот идеальный партнер совпадает с нашими представлениями о нем. Меня нельзя назвать красавцем, с моей толщиной и лысой макушкой, но Мэгги любила меня, а она была красавицей. Могла завоевать любого мужчину, на которого взглянет, но ей понравился я, и никакой внешний лоск не мог сбить ее с толку, благодарение небесам. Что я хочу сказать тебе, девочка, – так это то, что ты никогда не будешь удовлетворена только карьерой. Я ни на минуту не сомневаюсь в том, что ты на самом деле потеряла голос. То, что происходит внутри тебя, – это твой внутренний протест против карьеры. Думаю, твоя жизнь до сегодняшнего момента была такой загруженной и предъявляла к тебе так много требований, что у тебя не оставалось времени на настоящий роман.

Джо откинулся на спинку своего плетеного кресла и глубоко затянулся сигарой.

– Если бы ты была моей дочерью – как я уже говорил, ты достаточно молода, а я достаточно стар, чтобы это было возможно, – я бы посоветовал тебе именно это. На «Звезде» много развлечений… нет лучше места, чем корабль, для создания романтической атмосферы, особенно при свете звезд; можешь мне поверить, что ни мужчина, ни женщина по-настоящему не живут до того момента, когда сердце внутри их начинает переворачиваться при одном прикосновении. Мы просто влачим существование, и только любовь делает нас по-настоящему живыми. Поверь мне. Двадцать два года я наслаждался подлинной любовью, мне кажется, тебе приблизительно столько же лет, но ты еще не чувствовала, как твое юное сердечко переворачивается внутри тебя. – Джо изучал ее лицо сквозь сигарный дым, а затем грубовато проговорил: – В твоем сердце одна музыка, но оно не поет, правда? Сейчас нет, но это случится, запомни мои слова.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю