Текст книги "Бухта влюбленных"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

День близился к концу, когда Ферн вернулась в дом своей пациентки. Она направлялась к лестнице, но тут за ее спиной открылась дверь кабинета, и Ферн, обернувшись, увидела Росса. Побледнев, она схватилась за перила. Росс так и не переоделся, и его высокие ботинки для верховой езды гулко стучали по полу, когда он шел к Ферн. Заметив ее бледность, Росс полушутливо-полуозабоченно сказал:

– Ну, не надо так бояться! Я же не съем вас.

– Ваша тетя… рассказала вам о Джеде Ивенсе? – Ферн посмотрела ему в глаза и, вопреки своим ожиданиям, не заметила в них гнева. Росс выглядел обеспокоенным, но не разгневанным. Ферн слегка отступила назад, однако не стала сопротивляться, когда он, взяв за руку, повел ее в кабинет. Усадив ее в кресло, Росс подошел к столику с напитками и приготовил две порции бренди.

– Вот, выпейте, – сказал он, протягивая ей стакан. – А то у вас очень расстроенный вид.

Ферн выпила бренди, и румянец, нагулянный ею под морским ветерком, снова окрасил ее щеки, да и самой ей было уже не так страшно. Росс стоял спиною к камину, и шрам на его лице сегодня выделялся особенно четко. Ферн поняла, что он взволнован рассказом своей тети, однако, заметив в огромных глазах Ферн тревожное беспокойство, Росс подбодрил ее улыбкой.

– Похоже, мы с вами влипли в историю, – сказал он.

– Этот… ужасный человек!.. Он говорил такие вещи!..

– Тетя сказала, он разорвал на вас одежду? – Росс выпил свой бренди и поставил стакан на каминную полку. По меньшей мере полминуты он стоял к Ферн спиной, а когда обернулся, угол рта его нервно подергивался. – Самое ужасное – это то, что у нас нет свидетеля, который мог бы подтвердить нашу невинность. Если бы таковой у нас имелся, то этот мерзавец Джед Ивенс не посмел бы раскрыть своего поганого рта, а так он может говорить о нас все, что угодно, и люди будут слушать его. Каждый по-своему истолкует мое присутствие в вашей спальне и в вашей постели, так что мы должны приготовиться к самым отвратительным сплетням. А ведь у каждого из нас есть работа, которая зависит от людского расположения и уважения.

– Вы действительно думаете, что люди поверят словам этого гнусного человека? – ужаснулась Ферн.

Росс засунул руки глубоко в карманы.

– Боюсь, Ферн, что в некоторых случаях самая что ни на есть истинная правда звучит как хорошо расписанная ложь. Будь вы какой-нибудь неуклюжей, старомодной теткой, Ивенс вряд ли придал бы такое значение тому, что я вышел из вашей комнаты небритый и всклокоченный. – Он усмехнулся. – Но вы – очаровательная миниатюрная блондинка, и, случись мне увидеть подобное, я бы тоже вряд ли поверил правде.

Ферн не находила сил улыбнуться. Она сидела опустив ресницы – такая юная и такая беззащитная! Росс подошел к ее креслу и присел на подлокотник.

– Мне очень жаль, Ферн, но, похоже, я вас скомпрометировал, – с горечью проговорил он.

– Но ведь мы же не сделали ничего плохого!

– Мы-то знаем, что не сделали, но я держу пари, что о нас с вами сейчас уже говорят в городе, и уверен, теперь для них вы не добродетельное юное создание, а я так и вовсе соблазнитель молодых сиделок.

Ферн вся дрожала, и, чтобы унять ее дрожь, Росс осторожно обнял девушку за плечи. Она нуждалась сейчас в утешении – ведь Ферн корила за все себя одну! В конце концов, она могла отправить Росса восвояси и принести лекарство к нему в комнату. Ведь она знала, какое это сильное лекарство, знала, как оно подействует на уставшего и измученного болью Росса, и могла догадаться, что он уснет немедленно.

– И все-таки, Ферн, есть способ остановить болтливые языки, – спокойно проговорил Росс. – Мы с вами могли бы пожениться… Пожениться, чтобы обезопасить себя…

Ферн едва ли не в ужасе подняла на него глаза. Да, ей были противны мысли об этих гнусных сплетнях… но брак!.. Брак она представляла себе как нечто священное, но уж совсем не как прикрытие или ширму от скандала! Даже от такого жуткого скандала, который грозил теперь разразиться, ибо Росс был известным журналистом, братом кинозвезды и племянником некогда прославленной Эдвины Кингдом.

Она почувствовала, как пальцы Росса коснулись черепашьей заколки на ее волосах.

– Я тоже понимаю, что к браку должно относиться с большим благоговением, – пробормотал он, словно прочтя ее мысли. – Поймите, я не какой-нибудь бесчувственный болван.

Его упрек обидел ее, так как она понимала, что он наверняка обдумал все последствия.

– Простите меня, Росс, но это был бы такой решительный шаг для нас обоих… Ведь мы с вами, в сущности, совсем незнакомы…

– А мне вы совсем не кажетесь незнакомой после вашего вчерашнего доброго поступка. – В его голосе появилась нежность, когда он вспомнил, как ради него она провела всю ночь в неудобном кресле. – Я не хочу, чтобы за ваше сострадание вам досталось от злых языков, и единственное, как я могу защитить вас, – это предложить вам руку.

– Росс, а как же Ларейн?

– Мы с Ларейн уже много лет идем разными путями, – сухо ответил он, и Ферн при этом почувствовала, как напряглась его рука, обнимавшая ее за плечо. – Я вернулся в Кэп-Фламинго не для того, чтобы повернуть время вспять. Я уже сказал об этом Ларейн.

Безжалостность его слов покоробила Ферн. Она, безусловно, сочувствовала Ларейн, которая считала, что Росс по-прежнему любит ее, но только не может преодолеть барьер собственной гордости. Барьер, который станет вдвойне непреодолимым, если он женится на другой девушке. Ферн задумчиво смотрела перед собой, разглядывая роящиеся в лучах света пылинки и яркого мотылька, пляшущего вокруг алых языков пламени растущей в горшке азалии.

«Я не хочу, чтобы этот высокомерный красавец использовал тебя в качестве прикрытия для своей проклятой гордости», – предупредила Ферн Эдвина Кингдом на другой день после возвращения ее племянника домой.

– Мне понятны ваши сомнения, Ферн, и я уважаю вас за то, что вы не принимаете мое предложение необдуманно, – сказал Росс. – Но если мы не пойдем на этот, безусловно, решительный шаг, мы окажемся у позорного столба, а грязь, как известно, штука прилипчивая. Она замарает не только нашу репутацию, но и всех, кто нам близок. Ваших сестер, моих…

– Не говорите так! – воскликнула Ферн.

– Простите меня, моя дорогая, но, к сожалению, это так. Джед Ивенс собирается впиться своими злобными клыками в нашу честь и достоинство, но мы можем удалить яд этого укуса.

– Посредством… брака?

– Да. Помолвка продлится примерно полгода, и мне кажется, мы вполне устраиваем друг друга, чтобы прожить в дружбе и согласии этот отрезок времени.

Рука Росса коснулась талии Ферн, и даже через блузку она почувствовала ее тепло. Странно, но Ферн задели его слова о помолвке. Конечно, при создавшихся обстоятельствах это слово было как нельзя более уместно, но ей было бы куда приятнее услышать, что он хочет жениться на ней просто для того, чтобы защитить ее.

– Росс!.. – Его имя само слетело с ее губ.

– Ферн!.. – мягко передразнил он ее, и она знала отчего – ведь его рука теперь покоилась почти у самого ее сердца, и он не мог не чувствовать его испуганного биения – словно у маленького котенка.

– Я… готова принять ваше предложение.

Несколько мгновений он сидел неподвижно, потом глубоко и прочувствованно проговорил:

– Это лучший выход из щекотливого положения, моя дорогая, и я обещаю, что никогда не заставлю вас пожалеть о том, что вы мне доверились. – Росс притянул ее к себе, так что ей пришлось заглянуть в его вопрошающие глаза, в которых опять плясали золотистые огоньки. – Думаю, мне доставит удовольствие покупать вам наряды, Ферн, и я с радостью представлю вас своим друзьям, – с улыбкой проговорил он.

– Нет, я не хочу, чтобы вы покупали мне что-то! – Ей вдруг пришло в голову, что жена по договоренности не может претендовать на такие знаки внимания.

– Посмотрим. – Даже в этот тревожный момент он рассмеялся бодро и уверенно. Ферн была рада тому, что Росс сохранил присутствие духа, ибо ее собственное самообладание рассыпалось на множество мельчайших частиц, и все, что она могла сейчас, – это сидеть опершись на его руку и с тревожно бьющимся сердцем смотреть в его красивое, решительное лицо.

– А теперь нам лучше обсудить практические вопросы. – Росс высвободил руку и принялся Излагать свой план.

Прежде всего он собирался получить соответствующее разрешение, с тем чтобы им можно было пожениться поскорее, без всяких проволочек. На его взгляд, тетя уже вполне могла обойтись без сиделки, и поскольку ему в ближайшее время предстояло лететь по делам в Нью-Йорк, то там они и могли бы провести свой мнимый медовый месяц.

– Как вы относитесь к путешествию в Нью-Йорк, Ферн? – спросил Росс.

– Думаю, оно мне понравится, – вежливо ответила она.

В улыбке, коснувшейся его глаз, была какая-то непонятная грусть.

– Вы всегда будете так безропотно соглашаться с всеми моими планами? Если так, то вам как жене цены нет.

– Да, Росс, всегда. – Ферн невесело улыбнулась. – Не думаю, что отыщется много девушек, нашедших себе мужа при помощи лекарства.

Он рассмеялся:

– Уж не знаю, что такое вы мне дали вчера, но головную боль как рукой сняло.

– Эта головная боль обернулась для вас тяжелыми последствиями. – Она коснулась его руки. – Росс, я могла бы уехать. Я… могла бы уехать сегодня же…

– Знаете, Ферн, за стенами этого дома царит жестокий мир, готовый влепить вам незаслуженную пощечину, и этот мир не проявит к вам того милосердия, которое вы проявили вчера по отношению ко мне. А я не хотел бы, чтобы кто-то причинил вам боль. – Он приложил палец к ее губам. – Так что лучше закройте свой ротик на замок и молчите, как сказала бы старая Лила.

Ферн окончательно смирилась и совсем не сопротивлялась, когда он поднял ее со стула. Должно быть, Росс уловил запах моря, оставшийся в ее волосах после прогулки на яхте с Кертисом, потому что вдруг сказал:

– Вы пахнете как русалка. Вы что, купались?

– Я гуляла по берегу, – ответила Ферн, сама не зная почему побоявшись сказать, что почти весь день провела с Кертисом. Быть может, ее удержала та властность, с какой он прижимал к ноздрям прядь ее волос.

Они поднялись наверх: Росс – чтобы сообщить новость тете, а Ферн – чтобы переодеться в форму. Перед дверью Эдвины он сказал:

– Увидимся за ужином.

Но к ужину Диана вернулась не одна, а вместе с Джефом Лейном, и, слыша их громкий смех, доносившийся снизу, Ферн не нашла в себе сил присоединиться к их веселой компании. Она представляла себе, как возбуждена будет Диана, узнав о том, что Росс собрался жениться, как она будет осыпать его вопросами и заставлять рассказывать о чувствах, которых нет на самом деле. Словом, Ферн предпочла провести вечер наверху со своей пациенткой, и они почти до девяти часов смотрели телевизор.

Когда Ферн, пожелав спокойной ночи, наклонилась поправить постель, Эдвина вдруг коснулась ее щеки. Сообщая тете о предстоящей женитьбе на Ферн, Росс был не слишком словоохотлив – и это при умении Эдвины вытянуть информацию из кого угодно. И все же одну многозначительную фразу он произнес:

– Я бы никогда не женился на эгоистичной женщине, тетя.

Значит, Ларейн он считал эгоистичной. Но если Росс до сих пор сохранил к ней чувства, то его женитьба на Ферн никак не может быть оправдана, даже перед лицом возможного скандала! Об этом-то и думала сейчас Эдвина, наблюдая за юной медсестрой. У этой девушки открытая, чистая душа, и она перенесла горечь любовных разочарований, а Росс – обаятельный красавец, способный очаровать кого угодно.

– Ты уверена, дитя мое, что хочешь выйти за Росса? – спросила Эдвина. – Скажи, он тебя не принуждает?

– Нет, нет, он меня не принуждает!

– А может, он заморочил тебе голову? – сухо проговорила Эдвина.

Ферн усмехнулась, потом, поборов робость, поцеловала Эдвину в щеку:

– Спокойной ночи, мисс Кингдом.

Выйдя в коридор, Ферн с удивлением обнаружила там Росса, курившего сигару у окна, через которое его видел сегодня утром Джед Ивенс.

– Идите сюда, – подозвал ее Росс.

Ферн подошла и встала рядом. В ночном небе мерцали звезды, а воздух был напоен ароматом роз и цветущего жасмина.

– Тетя Вина рассказала мне про вашего молодого англичанина. Его существование как-то может повлиять на нашу договоренность?

Ферн задумалась. Как все-таки странно, что она даже не вспомнила о Кене.

– Не больше, чем существование Ларейн, – ответила Ферн.

Он затянулся сигарой, и ее душистый дым смешался с ароматами, доносившимися из внутреннего дворика.

– Странная штука любовь, правда же, Ферн? – спокойно заметил Росс. – Когда мы влюбляемся, мы почему-то уверены, что перед нами распахнется дверь в волшебную страну счастья. Мне почему-то кажется, что вы когда-то уже оказались перед такой дверью.

– Да, она почти открылась, но тут же и захлопнулась, прямо перед моим лицом, – призналась Ферн.

– И теперь вы повернулись к ней спиною? Вы больше не хотите заманчивых приглашений в рай? Ну что ж, я не стану оспаривать вашего решения. Я и сам принял подобное, так что в этом мы с вами похожи.

Некоторое время они стояли молча, пока на лестнице не послышались чьи-то легкие шаги. Вскоре мелькнуло кофейно-кружевное платье, и в коридоре появилась Диана.

– Привет, голубки! – окликнула она их, лукаво улыбаясь. – Простите, что помешала, но мне нужно кое-что взять в комнате, чтобы показать Джефу. – Она пристально посмотрела на Ферн: – Поздравляю с помолвкой, милая! Я ужасно рада, что теперь ты станешь членом нашей семьи.

– Спасибо, Диана. – И Ферн чуть не подпрыгнула, когда (возможно, для того, чтобы произвести впечатление на свою юную племянницу) Росс обнял ее за талию и поцеловал в щеку.

– Иди ложись, милая, ты выглядишь усталой, – сказал он. И, понизив голос, прибавил: – Ты слишком сильно переживаешь, а переживать на самом деле не о чем. Спи крепко и сладко и ни о чем не беспокойся.

Лежа в кровати, Ферн перебирала в памяти события этого поистине странного дня в ее жизни. Почти такого же странного и тревожного, как тот день, когда Эстер, ее старшая сестра, забрала их с Брайони из школы, потому что маму, когда она выходила из магазина, сбила насмерть машина. Эстер, которую срочно вызвали с работы, больше всего боялась, что соседи первыми сообщат страшную новость ее младшим сестрам. Брайони тогда безутешно, навзрыд плакала, а Ферн, сжавшись в комочек, как озябший котенок, не чувствовала ничего, кроме пустоты.

Вот и теперь она ощущала нечто сродни той пустоте и нервно вздрогнула, когда дверь ее комнаты вдруг открылась и с порога раздался голос Дианы:

– Ферн, ты не спишь? Я хотела поговорить с тобой.

Ферн притаилась в постели, ничего не ответив, и с облегчением вздохнула, когда Диана, решив, что она спит, ушла, тихонько притворив за собою дверь.

Сегодня ей не хотелось говорить с Дианой, ей хотелось просто полежать одной в темноте и в тишине, забыв хотя бы на время о грядущих тревогах.

В два счета разнеслась по Кэп-Фламинго весть о том, что Росс Кингдом женится на юной сиделке своей тетки.

Каким-то десятым чувством Ферн догадывалась, что Кен, узнав новость, захочет связаться с ней. Так и случилось. Он позвонил ей в особняк Кингдомов и настоял на том, чтобы они встретились в городе и поговорили. Ферн пыталась отказаться от встречи, но Кен проявил настойчивость и даже заявил, что явится к Кингдомам, чтобы повидаться с ней.

– Я всей душой раскаивался в той ошибке, которую совершил в Англии! В прошлую нашу встречу я мог бы встать перед тобой на колени, если бы ты согласилась забыть то, что сейчас мне кажется просто каким-то безумием. Ферн, я должен увидеть тебя, я должен поговорить с тобой! – взволнованно настаивал он. И Ферн согласилась. В тот день, в пятницу, она собиралась пройтись по магазинам, поэтому договорилась встретиться с Кеном в парке «Гасиенда», где было много уединенных мест и где они могли спокойно поговорить обо всем.

Ее неожиданная для всех помолвка с Россом и так уже вызвала много пересудов, и теперь Ферн опасалась новых сплетен, которые могли возникнуть, если бы ее увидели вместе с Кеном. В Кэп-Фламинго были люди, которые знали, что некогда их соединяло нечто большее, чем дружба, а Ферн чувствовала себя обязанной уважать условия их с Россом сделки. А чем еще, как не сделкой, можно было назвать предстоящую свадьбу? Ведь в подготовке к ней напрочь отсутствовала та волшебная, романтическая атмосфера, которая обычно соединяет сердца тех, кто вступает в брак. Ферн иногда даже казалось, что она собирается сделать то, о чем пожалеет впоследствии.

День свадьбы приближался, и эта мысль все больше преследовала Ферн, ей все чаще хотелось собрать чемодан и покинуть особняк, исчезнув из жизни Росса навсегда.

И все же что-то удерживало ее. Ферн убеждала себя, что это чувство долга, – она согласилась на предложение Росса, и теперь отступать было поздно.

Она никак не могла признаться даже себе, что попала в ловушку того самого сострадания, благодаря которому оба они оказались в столь затруднительном положении. Ведь Росс не производил впечатления абсолютно счастливого человека и, похоже, искал в ней именно сострадания – будто ее сострадание могло облегчить какую-то острую его тоску, которую сам он решительно не хотел замечать.

Глава 5

Ферн, придя в парк «Гасиенда», тревожно огляделась.

– Привет, Ферн, – вдруг раздался позади нее голос.

Обернувшись, девушка увидела Кена, но она была так напряжена, что она даже не смогла выдавить из себя улыбки. Кен тоже кусал губу.

– Давай найдем местечко, где можно спокойно поговорить.

Он осторожно взял Ферн за руку, и они спустились по каменным ступенькам к увитой розами беседке. Там они сели на каменную скамью.

– Ты очень бледна, – заметил Кен, не сводя с ее лица серо-голубых глаз, в которых Ферн прочла целый рой вопросов, готовых обрушиться на нее.

– Кен!.. – Она произнесла его имя почти с мольбой. – Я пришла сюда не для того, чтобы объяснять тебе свои поступки или обсуждать наш с тобой неудавшийся роман. Я пришла сюда, потому что мы с тобой цивилизованные люди и не должны стать врагами только потому, что я выхожу замуж.

Кен вздрогнул, словно от боли.

– Я с ума схожу при мысли о том, что скоро ты будешь принадлежать Россу Кингдому! – Он схватил Ферн за руки. – Я просто не верю, что у тебя не осталось никаких чувств ко мне!.. Я не верю, что он вот так запросто взял и занял мое место в твоем сердце! Посмотри на меня, Ферн! Посмотри и скажи: это правда – то, что говорят люди?

– А что говорят люди, Кен? – Ей почему-то захотелось заставить его произнести это вслух. Ферн подумала, что он сделает это только в том случае, если верит сплетням, но, если он действительно хорошо знает ее, если любит по-настоящему, он должен был пропустить мимо ушей все эти отвратительные, недостойные его внимания разговоры.

Кен молча уставился в выложенный каменными плитами пол беседки, а потом произнес:

– Я видел Росса Кингдома в загородном клубе. Он плавал и играл в гольф. – В голосе Кена слышались обида и негодование. – Ведь он, кажется, имеет в этой жизни все? Внешность, воспитание, положение в обществе и все преимущества образования, полученного в одном из лучших колледжей Америки.

Ферн опустила ресницы, понимая, что Кен, так или иначе, ответил на ее вопрос. Сам побуждаемый честолюбием, он конечно же считал, что и Ферн выходит замуж из тех же соображений, какими руководствовался он, собираясь жениться на Роуз Бремли. Это лишний раз только доказывало, что он никогда по-настоящему не понимал ее, а ведь взаимопонимание, пожалуй, так же важно, как и любовь, отметила про себя Ферн. Важно знать, что тот, с кем ты собрался разделить свою жизнь, способен чувствовать как ты и понимать твои самые сокровенные желания и помыслы. Она слегка вздрогнула, когда несколько лепестков алой розы упали на подол ее платья. «Светящаяся счастьем невеста была осыпана дождем из розовых лепестков – так, кажется, обычно пишут в газетах», – подумала Ферн.

Обида и ревность разрывали Кена на куски, когда он сидел рядом с Ферн, не сводя с нее глаз. Он не мог оторвать взгляда от ее изящной фигурки, от выразительных лавандовых глаз под тонкими бровями, такими же темными, как и ресницы, и так контрастировавшими с ее платиновыми волосами. Сейчас он готов ради нее на все, даже бросить работу, и это несмотря на реальную перспективу занять в скором времени кресло одного из директоров правления «Бремли».

– Поехали со мною, Ферн! – Он обнял ее за плечи, и холодная серая сталь смешалась в его глазах с пробудившимся огнем страсти. – Мы принадлежим друг другу, и чужие люди тут ни при чем. Мы забудем Роуз Бремли и Росса Кингдома. Мы соберем осколки нашей разбитой любви и создадим из них новую.

Ферн чуть было не поддалась этой страсти, сверкавшей в его глазах. На короткий миг ей захотелось, чтобы все снова было по-старому, как тогда в Англии, когда они гуляли рука об руку под звездами, посмотрев очередную пьесу и обсуждая ее достоинства и недостатки. Или наблюдали за большими белоснежными лебедями, проплывавшими мимо по реке. Или играли по воскресеньям в сквош в спортклубе «Бремли», а потом лениво пили чай в холле…

Но, почти сразу же опомнившись, Ферн резко сбросила руки Кена со своих плеч:

– Нет, Кен! Ты не можешь залатать старую вещь. Заплаты всегда будут видны, они всегда будут напоминать, что твоя любовь к деньгам оказалась сильнее любви ко мне… А ты будешь мучиться подозрениями, думая о моих отношениях с Россом.

– Господи, Ферн! Мне и в голову не могло прийти, что ты способна воткнуть нож в грудь раненого друга! – почти простонал Кен.

Ферн почувствовала к нему жалость. Она не хотела причинить Кену боль, просто она должна была объяснить ему, что им никогда не удастся вернуть то, что потеряно навсегда. Первый нежный цветок их любви отцвел, его лепестки давно почернели, схваченные морозом разочарования.

– Кен, мы можем остаться друзьями, – проговорила она как можно нежнее.

– Ты хочешь от меня слишком многого, Ферн, – ведь ты не из тех девушек, с кем мужчины хотели бы быть просто друзьями. – Губы его скривились в усмешке. – Разве Росс Кингдом не научил тебя этому?

– Кен, перестань, пожалуйста! Ну к чему эти обиды и презрение?

Ферн поднялась со скамьи, одернула на себе пиджачок и взяла в руки пакет с покупками. Она уже собралась идти, как вдруг Кен порывисто прижал ее к себе и прильнул губами к ее губам.

– Мне кажется, я бы вынес все это, если бы знал, что ты любишь человека, за которого выходишь замуж! Но твои глаза не светятся огнем любви, в них… поселились тусклые тени… – говорил он, не выпуская девушку из своих объятий.

Ферн оттолкнула его, все еще чувствуя на губах боль от этого отчаянного поцелуя.

– Ты прав в одном, Кен, – гневно произнесла она. – Мы не можем быть друзьями.

– Конечно! – согласился он. – Или все, или ничего – только так, Ферн!

Как обиженный мальчишка, он наблюдал за нею, когда она, достав из сумочки пудреницу, поправляла помаду на губах. Рука ее чуть дрогнула, когда Ферн подумала о том, как права поговорка – разрушить легче, чем построить. Теперь уже ни она, ни Кен не могли остановиться, руша то, что когда-то начинали вместе строить. Он вытащил первый камень, и вот теперь все здание рушилось, превращаясь в обломки.

Ферн убрала пудреницу в сумочку и положила ее в пакет с покупками, где среди других свертков лежала и упаковка кружевных салфеток для свадебного торта, который предстояло разрезать уже завтра.

– До свидания, Кен. – Ферн уходила прочь от человека, чьи честолюбивые амбиции уничтожили их любовь и вывели Ферн на путь, который привел ее к союзу с Россом Кингдомом. От нагретых солнцем каменных плит дорожки исходил жар, а запах роз, такой мучительный и приторно-горький, преследовал Ферн до самого города. Она чувствовала себя подавленной и с ужасом думала о том, что ей предстоит вернуться в особняк Кингдомов, где вовсю суетятся и хлопочут слуги, где в спальне в гардеробе висит ее свадебный наряд и где с напряженным, серьезным лицом прохаживается человек, который станет ее мужем менее чем через двадцать четыре часа.

Ферн решила зайти в датскую кофейню, куда они с Дианой частенько заглядывали перекусить бутербродами и сладостями. Она заказала себе чашку кофе.

– Нет, нет, Хельге, сегодня без мороженого, – сказала она молодому белокурому официанту.

Тот принес кофе и теперь стоял возле ее столика; он разговаривал с Ферн, смешно коверкая английские слова. Обычно в такое «сонное» время – с трех до пяти – в кофейне было мало посетителей, к тому же парень питал симпатию к Ферн, особенно с тех пор, как однажды, обедая здесь с Дианой, Ферн вытащила ему из пальца болезненную занозу.

Развлекая Ферн разговорами, он сообщил, что скоро в Америку из Дании приедет его девушка, и, вынув из бумажника фотографию, показал ее Ферн.

– Правда, симпатичная? – Он любовно провел пальцем по карточке, уже довольно истрепавшейся по уголкам. – Она будет работать швеей в «Сан-Франциско Опера-Хаус».

Ферн маленькими глотками пила ароматный кофе и внимательно слушала молодого датчанина, соглашаясь, что для него будет просто здорово, если его девушка приедет в Штаты.

– Я скучаю по ней почти до слез, – признался Хельге.

В автобусе, по пути домой, Ферн задумалась над этими словами. Ей вспомнились ее первые дни в Америке и слезы, которые она проливала из-за того, что бескрайние просторы Атлантического океана отделяют ее от Кена. Теперь эти слезы, похоже, застыли, скованные льдом внутри ее… и чувства тоже…

Для свадебной церемонии Росс выбрал белокаменную церквушку с розовым куполом, расположенную на холме, – весьма романтичное место для влюбленной пары, пришедшей дать клятву жить в вечной любви и согласии. На Ферн был дымчато-лавандовый костюм и норковая накидка, подарок Росса, который ее буквально заставила принять Эдвина Кингдом. Доктор Лэндз стал посаженым отцом Ферн. Старый добродушный доктор был хорошо осведомлен о далеких от романтики мотивах этой свадьбы и, ведя Ферн к церковному крыльцу, сжал ее маленькую холодную ручку. Он заглянул ей в глаза, словно желая сказать, что даже сейчас еще не поздно отказаться, но Ферн только покачала головой. Они вошли под церковные своды, где музыка органа, подхватив Ферн, с неизбежностью повела ее к стоявшему у алтаря Россу.

Обернувшись, он наблюдал за ее приближением. Высокий, стройный, в безупречно сидящем сером костюме, он смотрелся здесь, под сводами церкви, немного странно. От солнечного света, проникавшего в окно, его волосы, казалось, горели огнем, и, заглянув в его глаза, в которых опять плясали золотистые огоньки, Ферн подумала: «Он словно тигр, вышедший на тропинку, по которой я иду».

Ферн уже почти приблизилась к Россу, когда почувствовала на себе чей-то взгляд из толпы. Прямо на нее смотрел Кен, и сердце Ферн дрогнуло, потому что ей и в голову не могло прийти, что он явится на ее свадьбу. Вместе с ним были Мэми Остин и ее супруг. Улыбающаяся Мэми махнула ей рукой, словно хотела сказать: «Счастья тебе, моя дорогая! Счастья и удачи!»

Во время церемонии Росс держался неприступно, но уже в особняке Кингдомов он очень изменился и проявлял столько внимания к новобрачной, что даже самые большие скептики из гостей были вынуждены расстаться с циничной убежденностью в том, что эта свадьба всего лишь поспешный и специально предпринятый шаг, призванный оградить эту парочку от сплетен, которые распространились по Кэп-Фламинго после того, как Росса застали выходящим из спальни Ферн. Каковы бы ни были обстоятельства самой свадьбы, все вынуждены были признать, что Росс, похоже, очарован своей избранницей и они, несомненно, прекрасная пара: он – высокий, решительный, благородный, она – милая и скромная…

Остины тоже пришли поздравить новобрачных в особняк, и Росс стоял всего в нескольких шагах от Ферн, когда Мэми Остин сказала ей:

– Наш милый Кеннет поспешно уехал сразу после церемонии. Знаешь, он до сих пор так любит тебя!

При этих словах Росс обернулся и пристально посмотрел на Ферн. Он смотрел на нее хмуро и задумчиво – словно пытался угадать, насколько сильно она еще любит Кена.

Свадебный прием показался Ферн еще более мучительным, чем все остальное. Ларейн Дэвис не появилась на торжестве (что, естественно, не удивило Ферн), но ее отсутствие конечно же не осталось без внимания дам, не преминувших посплетничать на этот счет. Ферн слышала их колкие замечания, когда прохаживалась среди гостей, и постепенно выдержка начала изменять ей. Должно быть, Росс заметил это, потому что вдруг взял ее за руку, на которой теперь красовалось золотое обручальное кольцо, и, подбадривающе сжав ее, негромко сказал:

– Думаю, мы потихоньку убежим отсюда через несколько минут.

Наконец они остались одни, в его машине, на полной скорости несущейся в направлении аэропорта, где они должны были сесть на самолет до Нью-Йорка. В аэропорту их ждала парочка газетных репортеров, один из которых попросил разрешения сделать для своих читателей памятный снимок целующихся новобрачных. Мгновение Росс колебался, потом вдруг притянул растерявшуюся Ферн к себе и поцеловал ее в полураскрытые губы, согрев их своим нежным теплом. Направленная на них камера щелкнула, навсегда запечатлев поцелуй мужчины, который никак не может дождаться того момента, когда останется наедине с девушкой, которую держит в своих объятиях.

Ферн шла к трапу самолета и чувствовала, как дрожат ее ноги – и от этого поцелуя, и от предвкушения их первого совместного полета. В самолете Росс сам пристегнул ей ремень безопасности.

– Посмотри, нет ли у меня в волосах рисинок? – со смехом проговорил он. – Эта маленькая бестия Диана осыпала меня целой пригоршней риса, когда мы садились в машину.

Ферн вытащила из его бронзовых кудрей несколько рисовых зернышек и, усмехнувшись, сказала:

– Ну вот, теперь ты можешь изображать уже не новоиспеченного жениха, а довольного жизнью, солидного женатого мужчину.

Росс взял ее руки в свои.

– Я вижу, к тебе вернулся нормальный цвет лица, – заметил он. – На приеме ты была ужасно бледной. Похоже, для тебя он стал пыткой?

– Боюсь, что так, – призналась Ферн. – Люди думают о нас разные вещи, наши отношения не дают им покоя.

– Да плевать на людей! – воскликнул Росс в сердцах и с нежностью, значившей для нее больше, чем норковая накидка, которую он преподнес ей как свадебный подарок, прижал к губам кончики ее пальцев. Внутри у Ферн все затрепетало, и она поспешно отвернулась к иллюминатору. Побережье уже исчезло из виду, и под стальным крылом самолета теперь сверкала лишь безбрежная гладь океана.

Ферн знала, что Росс так нежен и внимателен с нею только потому, что хочет сгладить ситуацию, и все же ей было приятно его внимание. Она не могла отделаться от мысли, что он теперь ее муж. Другие женщины в самолете смотрели на него восхищенными глазами, и у него, безусловно, был самый нежный и проникновенный голос на свете, когда он обратился к стюардессе, попросив ее принести две порции шерри – сухого для себя, сладкого для Ферн.