Текст книги "Бухта влюбленных"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Вам понравился сегодняшний вечер? – спросил Росс.

– Да, все было просто прекрасно.

– Это весь ответ? – Он рассмеялся. – Я видел, как некоторое время назад вы танцевали ча-ча-ча с Кертисом Уэйни. То есть, насколько я понял, вы с ним снова друзья?

– Мне почему-то сделалось его жаль. У него столько денег, а все интересы сходятся на том, чтобы кататься на яхте и ухлестывать за девушками.

– Ну что ж, по-моему, весьма приятный образ жизни. – Росс не скрывал насмешки.

– Но ведь на самом деле, Росс, вы так не считаете? – Ферн посмотрела на него и заметила, что он выглядит усталым. – Вы хорошо себя чувствуете? – озабоченно спросила она.

– Немного болит голова, – признался Росс. – Но дома у меня есть таблетки, так что скоро все пройдет.

– Вам нужно всегда носить их с собой. Хотите, я схожу в дамскую комнату и попрошу у дежурной пару таблеток аспирина?

– Нет, давайте не будем портить такой чудесный вальс. Этот танец последний, и скоро мы уже поедем домой.

Ларейн и ее партнер танцевали рядом, и Ферн не могла не заметить, сколько обиды было в темных глазах топ-модели, когда она смотрела на них с Россом. И, как назло, именно в этот момент он нежно поправил выбившийся локон Ферн. Девушка покраснела. Она не хотела, чтобы Ларейн или кто-то другой думал, что она поощряет Росса. Но, вольно или невольно, он умудрился создать именно такое впечатление. Шепоток прошел по залу, когда Росс пригласил на заключительный вальс юную англичанку, сиделку своей тетушки, всем своим видом, несомненно, радовавшую глаз. Некоторые даже обменялись язвительными улыбочками – дескать, Ларейн Дэвис пора браться за оружие, ведь, как ни крути, мужчины предпочитают очаровательных маленьких блондинок!

Когда Ферн и Росс закончили танец, к ним подбежала возбужденная Дженифер. Ферн удивилась про себя, что заставило Дженифер так перемениться и привело ее в такое возбуждение.

– Росс! – Дженифер держалась рукой за шею. – Я потеряла ожерелье! Я знала, что застежка слабая, но думала, что сегодня она еще выдержит. Представляешь? Я потеряла это чертово ожерелье!

– А оно, поди, стоит кучу денег, ведь так? – Росс озадаченно потер подбородок. – Пожалуй, нам лучше поискать его незаметно – мы же не хотим, будто люди думали, будто его украли. Ты можешь припомнить, Дженни, когда последний раз видела его на себе?

– Примерно час назад. Глэдис Хэммонд интересовалась, кто его изготовил, и я сказала, что купила его в Нью-Йорке у Тиффани, после чего мы, естественно, вспомнили пьесу Брайди, в которой я играла в тот год, как раз перед смертью моего бедного Грэма…

– Ну, не расстраивайся, милая! – сказал Росс. – И помни: потеря ожерелья – это только наша проблема. Если мы хотим найти его, лучше начать искать там, где ты побывала за последний час.

– Да я везде была! – захныкала Дженифер. – И на террасу выходила подышать, и в дамской комнате была…

– Вот там-то ты, скорее всего, его и обронила, – перебил ее Росс. – Возьми с собою Ферн, и пойдите хорошенько там все осмотрите. А я тем временем попробую раздобыть у официантов фонарик и поищу на террасе. – Он вдруг лукаво посмотрел на сестру: – А ухажер в порыве страсти не мог стряхнуть его с тебя?

– С Джоем Синденом мы говорили исключительно о делах, – с достоинством, серьезно пояснила Дженифер.

Она взяла Ферн под руку, и они направились в дамскую комнату, где потихоньку сообщили о потере смотрительнице, которая ответила, что никто не приносил ей изумрудного ожерелья. Да, одна из дам потеряла брошь, но та нашлась почти сразу же. Дженифер озадаченно закусила губу. Ее положение осложнялось тем, что она была кинознаменитостью, и если они не найдут украшение и в известность будет поставлена полиция, то репортеры и газетчики раструбят об этой истории на весь свет, накинувшись на нее, как голодные собаки на кость. Большинство гостей, пришедших на вечеринку, были ее личными друзьями или деловыми партнерами, и Дженифер очень не хотелось, чтобы кого-то из них допрашивала полиция.

– Пойду узнаю, как дела у Росса.

Дженифер убежала, оставив Ферн вместе со смотрительницей обыскивать каждый уголок комнаты, куда ожерелье могло закатиться, случайно отброшенное чьей-нибудь ногой.

Примерно через минуту после ее ухода в дамскую комнату заглянула Ларейн – она разыскивала Дженифер, и кто-то сказал ей, что та здесь.

Дамская уборная была устроена так, что собственно комната, где дамы поправляли макияж и наряды, была отделена от остального помещения задернутыми занавесками. Войдя, Ларейн услышала голоса, доносившиеся из-за занавесок, и уже собиралась окликнуть Дженифер, как ее внимание привлекла синяя атласная сумочка, лежавшая на одном из стульев. Ларейн пригляделась. На сумочке темно-синим бисером были вышиты инициалы «Ф.Х.» – они-то буквально и загипнотизировали Ларейн. Ферн Хэтерли, та самая маленькая сиделка, которой все так восторгаются! Это она танцевала с Россом заключительный вальс и вспыхивала, как школьница, когда он касался ее волос!

Но тут Ларейн услышала сзади легкие шаги и обернулась.

– Дженни здесь? – холодно спросила она у Ферн. – Я только что нашла ее ожерелье на полу. Она, наверное, скоро хватится его и поднимет шум.

Ферн разглядела в руках у Ларейн изумрудное украшение и улыбнулась:

– Дженифер уже хватилась ожерелья, и мы как раз ищем его. А где оно было?

– Под буфетным столиком, прикрытое скатертью.

– Так давайте же отнесем его поскорее! Ведь Дженифер так волнуется!

Ферн схватила свою сумочку, собираясь выбежать из дамской комнаты, но Ларейн преградила ей дорогу. Лицо ее было очень бледным, а ярко накрашенные губы напоминали алый мак.

– Я хочу сказать тебе кое-что, Ферн, – отрывисто проговорила она тихим голосом. – Я видела, как ты танцевала с Россом и, кажется, решила, что завоевала его…

– Это неправда, Ларейн! – Ферн и сама побледнела. – Вы не имеете права говорить мне такие вещи!

– Я буду говорить то, что захочу, тебе и всем остальным, – надменно возразила Ларейн. – Росс, как мужчина, конечно же не пропустит смазливого личика, но тебе не следует брать это в голову. Он принадлежит мне и хорошо знает это. Сейчас он воюет со мной, чтобы потешить свою гордость, но окончательная победа будет за мной, потому что он не может забыть того, что связывало нас прежде. Не может забыть! И если когда-нибудь он станет обнимать и целовать тебя, маленькая притворщица-ангелочек, вспомни этот разговор и спустись с небес на землю, и тогда ты поймешь, что ты для него всего лишь замена. Незавидное положение для нормальной девушки!

Они молча смотрели друг на друга, потом выражение сочувствия появилось на лице Ферн. Она уже не обижалась на Ларейн за эти слова, зато Ларейн оскорбило сочувствие, которое она прочла в глазах Ферн.

– Не вздумай меня жалеть! – Она гордо вскинула голову, тряхнув рубиново-жемчужными сережками, словно бы символизировавшими ее жгучую ярость и слезы. – Лучше пожалей себя, если ты влюбилась в Росса. Потому что, хотя он из-за своей гордости и высокомерия и жесток со мною, я все равно знаю, что за этим скрывается любовь.

Повернувшись, она бросилась прочь из дамской комнаты, вихрем пронесясь мимо нескольких женщин, зашедших забрать накидки. Среди них была и миссис Хэммонд, не преминувшая поделиться с Ферн впечатлениями о приятно проведенном вечере.

– Кстати, дорогая, я видела вас тогда у Мэми Остин. – И тут же, с ходу, с поистине слоновьей утонченностью, она перешла к вопросам интимного характера: – Насколько я поняла, вы были знакомы с Кеннетом Маквикаром еще в Англии? Он так обаятелен и умен и, по-моему, явно без ума от вас! В общем, это и понятно – ведь вы такая привлекательная девушка… Мы все так считаем, и племянник Вины Кингдом в том числе. – Она потрепала Ферн по щеке и снисходительно рассмеялась, приняв за робкую стыдливость желание Ферн поскорее переменить тему.

В зале оркестранты убирали инструменты, а сам зал был похож на Золушку после последнего удара часов, возвестившего полночь, – разорванные и помятые ленты серпантина на полу, пятна разлитого пунша на скатерти, пустые бутылки из-под шампанского, словно пьяные склонившие набок горлышки в ведерке с растаявшим льдом. Росс с сигарой во рту стоял, опершись спиною о колонну. Дженифер обсуждала пропажу ожерелья с управляющим клуба. Тот предлагал сообщить в полицию, но Дженифер с этим не спешила.

– Мне почему-то кажется, что оно где-то здесь, в этой комнате. – И она оглядела зал.

– Милая, но мы же обыскали каждый уголок и здесь, и на террасе, – проговорил Росс, переводя взгляд на вошедшую Ларейн.

– Всё! Тайна раскрыта!.. Дорогостоящее ожерелье нашлось! – И с несколько натужным смехом Ларейн протянула Дженифер ее сокровище.

– Бог ты мой! И где же ты его нашла? – воскликнула обрадованная Дженифер, в то время как управляющий издал громкий вздох облегчения. Репутация его заведения была восстановлена, и, потирая руки, он вернулся в свой кабинет.

Ларейн показала Дженифер место, где нашла ожерелье.

– Кстати, – сказала она, – можно мне вместо награды переночевать сегодня у вас? Я буквально валюсь с ног, а домой мне добираться ужасно долго.

– Ну конечно, ты можешь переночевать у нас, – отозвалась Дженифер. – У Дианы в комнате есть еще один диван.

– Дженни, ты настоящий друг! – Из-под черных ресниц Ларейн метнула взгляд на Росса: – Ну так что? Тогда, может быть, заберем свои вещи и поедем?

– Я пока останусь – провожу последних гостей, – сказала Дженифер. – А Росс может отвезти тебя и обеих девушек домой, а я потом попрошу Джоя Синдена отвезти меня – ему все равно по пути. – Дженифер посмотрела на брата – не возражает ли он. Тот не возражал. У него вконец разболелась голова, и ему поскорее нужно было добраться до таблеток.

Жутковатая луна плыла по неспокойному морю туч, когда Росс подрулил к дому. Из-под рваных клочьев туч то и дело сверкали молнии, и упрямый дождь, барабанящий по листьям бугенвиллеи, вмиг загнал девушек на крыльцо. Росс поехал ставить машину в гараж, а Диана тем временем, панически вскрикивая при виде молнии, безуспешно ковырялась ключом в замке.

– Дай мне! – рассмеялась Ферн.

Войдя в дом, она пожелала остальным спокойной ночи и первым делом побежала наверх в комнату Эдвины. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить, что ее пациентка безмятежно спит; тогда, сонно позевывая, Ферн отправилась к себе. Она уже лежала в постели, когда гроза усилилась, но Ферн слишком утомилась, чтобы обращать на нее внимание. Поудобнее устроившись, она попыталась уснуть, но почему-то не смогла. Беспокойно проворочавшись еще полчаса, Ферн включила ночник и, сев на постели, принялась есть шоколадку, которую всегда держала поблизости. Этой маленькой хитрости ее научила старшая медсестра в больнице, где она проходила обучение. Умудренная годами женщина твердо верила в успокоительный эффект сладостей и всегда рекомендовала съесть сладкое печенье или кусочек шоколада, если человек не может уснуть. Она утверждала, что в большинстве случаев бессонница является результатом перевозбуждения и нервы необходимо успокоить.

Наконец Ферн одолела сонливость, и она уже собиралась погасить лампу, когда в дверь кто-то постучал.

Кто это может быть? Возможно, Делила пришла сообщить, что Ферн нужна Эдвине? Ферн выбралась из постели и, надев халат и тапочки, открыла дверь. На пороге стоял Росс.

– Я увидел у вас под дверью полоску света и решил, что вы не спите, – сказал он, и, когда луч лампы осветил его лицо, Ферн заметила, что он очень бледен. – Я думал, у меня еще остались таблетки, но не нашел ни одной, а проклятая головная боль так и не дает мне уснуть. Может, у вас найдется что-нибудь, Ферн?

– Конечно, Росс. Входите.

Она отворила дверь пошире, и он вошел, одетый в халат поверх пижамы.

Ферн открыла сумочку с медикаментами и достала таблетки, которые должны были снять боль и помочь Россу уснуть. Когда она подошла к нему со стаканом в руке, он сидел на краю ее постели, обхватив голову руками. Ферн коснулась его плеча, и Росс, вздрогнув, поднял глаза – короткие завитки бронзовых волос прилипли к покрытому испариной лбу.

– Такая мерзкая головная боль, Ферн!..

Он с благодарностью проглотил лекарство, мимоходом отметив про себя, что ее заплетенные в косу волосы лежали на груди, словно серебристый канат. Ферн отнесла стакан обратно в ванную и смочила полотенце в холодной воде. Охладив его лоб, она приложила затем мокрое полотенце ему на затылок. Росс покоился у нее на руках, как усталый ребенок; боль постепенно начала отпускать, гроза за окном тоже стихала, и он, внезапно обмякнув, уснул прямо на руках у Ферн.

Ферн осторожно приподняла его ноги, сняла с него тапочки и, уложив в постель, укрыла одеялом. Нежно убрав со лба упрямые кудри, она всмотрелась в его лицо – во сне жесткая складка возле рта разгладилась, что придало лицу какое-то новое выражение – словно он отчаянно просил о чем-то. Но о чем? Ферн пыталась ответить на этот вопрос, тревожно вглядываясь в лицо Росса.

Если бы Ларейн не ночевала сегодня в комнате Дианы, Ферн поднялась бы к своей юной подруге и, объяснив ей все, попросилась бы переночевать, но мысль о том, что Ларейн может подумать невесть что, особенно после высказанных ею в загородном клубе подозрений, не позволяла Ферн этого сделать. Нет, пожалуй, лучше всего остаться здесь. Она разбудит Росса, когда рассветет, и он сможет потихоньку вернуться к себе, так что, кроме них двоих, никто не будет знать, что он провел ночь в ее комнате.

Достав запасное одеяло, Ферн устроилась в кресле. Завернувшись в одеяло и погасив лампу, она смотрела в окно на последние, стихающие приступы грозы. Росс спал, дыша глубоко и ровно, всего в каких-нибудь нескольких шагах от кресла.

Вслушиваясь в его дыхание, Ферн совсем не удивлялась тому, что он здесь, – ведь она была сиделкой и давно привыкла проводить бессонные ночные часы у постели своих пациентов. Бедный, бедный Росс! Какой у него бледный, нездоровый вид! А ведь все-таки он вспомнил про нее, пришел к ней за помощью и сочувствием! И все же нельзя, чтобы утром его увидели выходящим из ее комнаты. Ферн снова сказала себе, что не будет спать всю ночь, чтобы утром разбудить Росса пораньше, пока не поднялись остальные. Но она забыла, что последние несколько часов кряду энергично отплясывала на вечеринке, так что продержалась Ферн совсем недолго, и, когда первые утренние лучи озарили комнату, она уже спала глубоким сном, выставив из-под одеяла маленькую голую ножку.

Глава 4

Росс проснулся со счастливым ощущением, что головная боль отпустила его.

Первые несколько мгновений он просто лежал, радуясь легкости и свободе во всем теле, однако тут же, по веселому щебетанию птиц за окном, понял, что находится не у себя, – ведь его комната не выходила окнами во дворик, где в специально устроенные кормушки слетались по утрам пернатые гости позавтракать хлебными крошками и зернами. «Сами можете слушать ваших певцов, а я люблю птичий хор», – частенько повторяла его тетя. Она любила птиц, и внутренний дворик ее дома служил для них большой гостиной, куда они слетались поклевать зерен, попеть и пощебетать.

Теперь уже окончательно проснувшись, Росс приподнялся на локте и с удивлением обнаружил спящую Ферн, свернувшуюся клубочком в кресле.

Россу стало стыдно. Малютка всю ночь провела в этом кресле! Спустив свои длинные ноги на пол, он подошел к ней. Одна тапочка, соскользнув, валялась на полу, и маленькая голая ножка была холодна как лед. Очень осторожно, стараясь не разбудить ее, Росс поднял Ферн на руки и отнес в нагретую его собственным телом постель. Сняв вторую тапочку, он бережно укрыл девушку одеялом, улыбнувшись, когда она, нежно вздохнув во сне, устроилась калачиком на теплой постели.

Росс взглянул на часы. Было почти восемь, и он решил, что пора возвращаться к себе. На кухне наверняка уже жизнь била ключом, и ему вовсе не хотелось, чтобы кто-то из прислуги увидел его выходящим из спальни тетушкиной сиделки – небритого, в пижаме и вообще явно только что из постели. Озорная улыбка мелькнула в его глазах, когда он подумал, в какое положение попадут они с Ферн, если кто-нибудь увидит его выходящим из ее спальни. Да, она милая и обаятельная девушка, но кто же поверит, что она провела ночь в строгих и целомудренных объятиях обычного кресла? Он стоял и смотрел на Ферн, которая спала безмятежно, как младенец, и вдруг почувствовал, что больше всего не хочет, чтобы ее доброта обернулась теперь против нее. Росс подошел к двери и, открыв ее, посмотрел направо, налево – коридор был пуст. Мысленно возблагодарив Небеса, он осторожно закрыл дверь и поспешил к себе.

Но Небеса он возблагодарил преждевременно, потому что был все же замечен, когда выходил из комнаты Ферн.

Примечательной особенностью белокаменного особняка Эдвины Кингдом были, в частности, выкрашенные зеленой краской ставенки. Сильный ветер, бушевавший ночью, сорвал одну из них. Окно это выходило в коридор, где располагалась комната Ферн. Боясь, как бы тяжелый деревянный щит, болтавшийся на одной петле, не упал и не повредил кого-нибудь, Делила позвонила местному умельцу, мастеру на все руки, и попросила починить ставни. Он как раз торчал сейчас с наружной стороны на приставной лестнице, откуда хорошо просматривался коридор, и его маленькие острые глазки сразу же узнали племянника Эдвины Кингдом, когда тот, заспанный и всклокоченный, выходил из комнаты сиделки. В том, что это именно ее комната, Джед Ивенс был уверен на сто процентов, так как буквально позавчера заходил туда починить скрипящую половицу.

Язвительно усмехнувшись, он переложил комок жевательного табака из-за левой щеки в правую. «Ишь ты, подумать только! С племянником Кингдом, конечно, все понятно. Кто же откажется, если сама девица не против? Но она-то какова! А все притворяется невинным цветочком! Нет, до чего же все-таки эти девицы умеют дурачить мужиков! Кривляются, строят из себя недотрог, а сами… – Ивенс поскреб небритый подбородок корявыми пальцами, и в его маленьких глазках мелькнуло злорадство. – Это что же получается? Если ты красив и богат, значит, тебе достаточно только один раз посмотреть на такую вот миловидную блондиночку, и готово дело?.. Или вы станете это отрицать? Ну уж нет, сэр, вас там ой как ждали с распростертыми объятиями!»

Джед Ивенс уже починил ставни и сидел в одиночестве на кухне, уплетая яичницу с ветчиной и жареным картофелем, когда Ферн принесла пустой поднос из-под завтрака Эдвины. Обмакивая кусок хлеба в оставшийся на тарелке жирок, Ивенс не переставая жевал, не сводя глаз со стройной фигурки Ферн, которая мыла в раковине посуду за Эдвиной.

– А ночью, похоже, была настоящая буря, – медленно проговорил Ивенс. – Ты что-нибудь слышала?

Ферн не нравился этот человек, и она коротко ответила «нет».

– Ну да, у тебя же было послушать кое-что поинтереснее. – В его голосе звучали теперь злобные нотки. – Например, всякую слащавую дребедень, которую нашептывал в твое нежное ушко Росс Кингдом. Так ведь? – Внезапно он вскочил и бросился к ней – Ферн даже не успела вскрикнуть, когда он обхватил ее цепкими руками за талию. – Не вздумай рыпаться, сиделочка! – Он привлек ее к себе, и, в ужасе глядя в его перекошенное лицо, Ферн поняла, что он собирается ее поцеловать. Собрав все силы, она ударила его под дых, так что он налетел на стол. Стоявшая на нем посуда загремела, вилка полетела на пол. – Ну вот я и пощупал тебя, ангелочек, – изрыгнул из себя Джед Ивенс. – И скажу тебе, крошка, что ты, оказывается, тоже не без изъяна. Ну да ладно, что годится для этого спесивца Кингдома, то сгодится и для другого. – Он снова начал надвигаться на Ферн; бледная как полотно, она проскользнула у него под рукой и метнулась в сторону. Джед Ивенс успел схватить ее за белый халатик, раздался треск разрываемой ткани, и Ферн, вскрикнув, выбежала в коридор, где наткнулась на перепуганную Делилу.

– Мисс Ферн, голубушка, да что это с вами?! – В округлившихся глазах старой негритянки читалась неподдельная озабоченность. Прижав девушку к себе, она сурово смотрела на работягу, стоявшего на пороге кухни.

Его ехидная улыбка скорее походила на перекошенную гримасу.

– Нечего прижимать ее к себе, старая! Она бросается в объятия только к тем, кто побогаче да покрасивее, – сказал он, обращаясь к Делиле, по-прежнему укрывавшей от него Ферн.

– Убирайся из этого дома, Джед Ивенс, и больше никогда не показывай здесь своей гадючьей морды! – прогремела Делила. – Порядочным девушкам находиться рядом с тобой небезопасно!

– Порядочным? – язвительно усмехнулся Ивенс. – Да я сам видел, как племянник старой мисс Кингдом выходил сегодня утром из ее комнаты весь заспанный и всклокоченный! Думаю, людям в Кэп-Фламинго интересно будет узнать, что на самом деле происходит в вашем щегольском доме. С удовольствием они послушают о том, как племянник Эдвины Кингдом бегает по ночам в уютную постельку ее сладенькой сиделочки! – И, закинув в рот порцию жевательного табака, он развязно рассмеялся при виде взбешенной Делилы и передернувшейся от отвращения Ферн. – Счет за работу я вам пришлю, – бросил Джед Ивенс, уходя.

– Все это конечно же неправда, милая, – то, что он говорит.

Делила отвела Ферн на кухню и поставила на плиту кофейник. Там Ферн и рассказала Делиле, как Росс пришел к ней с головной болью и она дала ему таблетки, которые подействовали на него так, что он уснул прямо у нее в комнате.

– Батюшки! – Делила сокрушенно качала головой, разливая по чашкам кофе. – Эта гадюка Джед Ивенс теперь устроит всем нам неприятности – уж поверьте мне, мисс Ферн! Но сейчас вам прежде всего нужно успокоиться. Вот, выпейте кофе.

– Понимаешь, Делила, мистера Кингдома мучила такая боль, что я забыла обо всем и думала только, как ему помочь. А потом он уснул на моей постели, и я собралась бодрствовать всю ночь, чтобы разбудить его пораньше, пока в доме не проснутся и не увидят, как он выходит из моей комнаты. – Ферн снова покраснела, вспомнив грязные намеки Ивенса. – Какими же все-таки злыми бывают люди, Делила! – прошептала она.

– Да, бывают, милая, да только старая Лила знает, что и помыслы твои, и дела чисты. И мистер Росс знает! Скажи, кофе тебе еще не подсластить?

– Нет, спасибо.

Росс уехал на верховую прогулку с Дженифер и Ларейн, но когда он вернется, то непременно узнает об этом ужасном человеке и его угрозах распустить сплетни по всему Кэп-Фламинго. Росс очень гордый и всегда ревностно относился к доброму имени своей семьи… Кроме того, есть еще Дженифер, ее карьера… Да что там, скандал, сплетни могут навредить любому в этом доме!

Ферн выпила свой кофе, даже не почувствовав его вкуса, а потом, собравшись с силами, поднялась наверх, чтобы рассказать о случившемся Эдвине.

– Мисс Кингдом, мне… мне теперь придется уехать, – сокрушенно сказала она, поведав обо всем.

Эдвина хмуро смотрела на расстроенное личико своей юной сиделки и на ее разорванный медицинский халат.

– Это сделал Ивенс?

– Да.

– Все дело в том, дитя мое, что только в книжках поэты воспевают красоту, подвигающую мужчин на рыцарские подвиги, а на самом деле женская красота куда чаще превращает мужчин из людей во взбесившихся животных. – Эдвина горько усмехнулась. – Правильно делают мужчины на Востоке, что закрывают лица своим женщинам.

– Мисс Кингдом, пожалуйста, давайте говорить по существу, – попросила Ферн. – Этот ужасный человек угрожал распустить сплетни по всему городу, и я… я просто не знаю, что делать! – Ферн, чье самообладание окончательно изменило ей, стояла возле постели Эдвины, придерживая на груди разорванный халатик. – Я не хочу, чтобы люди думали плохо о мистере Кингдоме.

– Да, я, конечно, понимаю, из-за чего случилась вся эта неразбериха, – из-за твоей излишней доброты. Да, да, из-за нее! Тебе нужно было отправить парня обратно к себе, а лекарство принести ему в комнату.

– Но… я же не знала, что… – Из глаз Ферн хлынули слезы. – Нет, мне нужно собрать вещи и уехать!

– Прежде всего тебе нужно переодеться, – проворчала Эдвина. – А как заставить молчать этого несчастного работягу, пусть думает Росс.

У себя в комнате Ферн долго лежала на кровати, переживая случившееся. Какой счастливой проснулась она сегодня утром в собственной постели, под одеялом, которым ее заботливо укрыл перед уходом Росс! А за завтраком они обменялись заговорщицкими улыбками. И сколько тепла было в его карих глазах – как и всегда, когда он бывал в добром расположении духа; но притаившиеся в них золотистые огоньки превращались в настоящее пламя, если он сердился… Вот и теперь он рассердится, когда узнает, что его видели выходящим из комнаты Ферн.

К некоторому облегчению Ферн, Дженифер позвонила из города и сообщила, что они с Россом и Ларейн остаются там пообедать. Диана убежала на свидание с Джефом Лейном и, вообще, была настолько поглощена мыслями о нем, что не заметила напряженной атмосферы, воцарившейся в доме, хотя и обратила внимание на припухшие, красноватые веки Ферн.

– Просто я очень устала вчера, – сказала Ферн и поспешила перевести разговор на другую тему, сделав комплимент Диане, которая действительно выглядела очаровательно в облегающем кружевном платьице кофейного цвета. Они поговорили о нарядах, немного о Джефе, а через полчаса Ферн уже смотрела им вслед с крыльца, когда они с Джефом ехали по аллее от дома на его спортивном автомобиле. Вчерашняя буря не испортила погоды, и только легкие, всклокоченные облачка плыли по безукоризненно голубому небу. Где-то высоко в ветвях деревьев птицы щебетали в своих гнездышках, и Ферн вдруг почувствовала острое желание, чтобы у нее тоже было где спрятаться от всех.

На крыльцо выглянула Делила, вид у нее был словно у побитой собаки.

– Мисс Вина чуть не убила меня за то, что я позвала этого проклятого Джеда Ивенса починить ставни. А только что она сказала, что вам, мисс Ферн, нужно обязательно выйти развеяться.

– Но я не…

– Уж лучше послушайте, что говорит мисс Вина, – настаивала Делила, таща Ферн в дом. – Пойдите переоденьтесь во что-нибудь веселенькое да прогуляйтесь по берегу. Посмотрите, какая вы бледная!

У Ферн не было сил спорить, и через десять минут она, в легких брючках и летних сандалиях, уже шла по тропинке к берегу. Здесь, на улице, ее угнетенное состояние только усилилось, и она подумала, что Эдвина нарочно предложила ей прогуляться: видимо, хотела поговорить с племянником, когда он вернется, наедине. Ферн даже испугалась, как бы Эдвина не разволновалась и навредила своему здоровью.

И надо же было так случиться! Она нарочно решила остаться в Америке, чтобы быть подальше от житейских проблем и хитросплетений, а вместо этого оказалась втянутой в семейный скандал.

Воды Тихого океана сияли безмятежной голубизной, только у самого берега плясали веселый танец белые барашки, уходя в серебристый песок. Ферн скинула сандалии и пошла босиком по воде, пожалев, что не догадалась взять купальник.

– Эй, привет! – раздался голос откуда-то сверху.

Ферн обернулась – длинноногий парень в полосатой рубашке и кепке яхтсмена торопливо спускался вниз по скале.

– Вот здорово, что я тебя встретил! – На загорелом лице Кертиса Уэйни сияла широченная улыбка, когда он бежал навстречу Ферн по песку. – Я только что причалил на своем «Мотыльке» и собирался заглянуть к Кингдомам, как вдруг увидел здесь тебя. Я хотел попросить у императрицы Эдвины, чтобы она отпустила тебя покататься со мной на яхте.

– Пожалуйста, не называй ее так! Ведь она очень добрая, – укоризненно заметила Ферн.

– Ну, знаешь, быть доброй к тебе невелика заслуга. – Играя накачанными мышцами, он подошел ближе. – Ну так что, поедем кататься?

– Поедем, если хочешь. – Ферн позволила ему взять себя за руку, подумав, что морская прогулка с Кертисом вряд ли еще больше навредит ее репутации.

Следующие два часа оказались приятными. Ферн сидела на палубе «Серебристого мотылька» с Кертисом, пила холодный чай с ароматными кусочками ананаса и любовалась бархатистой гладью океана, когда Кертис сказал:

– Как хорошо, Ферн, что сегодня у меня есть возможность побыть с тобой наедине. – Взяв за руку, он коснулся ее безымянного пальца. – Как бы мне хотелось надеть на него колечко с бриллиантом!.. Ты позволишь мне сделать это?

– Твое предложение очаровательно, Кертис, но…

– Но ты меня не любишь. Так?

Ферн кивнула, и ее серебристые волосы рассыпались по плечам.

– Тогда я бы утешился просто твоим терпением и нежностью, Ферн.

– Но я бы чувствовала себя обманщицей, если бы отвечала столь вялыми чувствами человеку, за которого вышла замуж. Ведь брак – это равноправное партнерство, и если оба партнера не дают друг другу любви, уважения и терпения в полной мере, то их брак обречен на крушение.

– Какая ты милая, Ферн! И я думаю, ты права. – Кертис грустно улыбнулся, глядя на ее стройную девичью фигурку в легких брючках и голубой маечке. – Тогда можно мне хотя бы подарить тебе кое-что на память о сегодняшней прогулке? Одну вещицу, которую я приобрел во время путешествия по Мексике.

– Дорогого подарка я принять не могу, – ответила Ферн, слегка покраснев.

– Нет, это всего лишь симпатичная заколка для волос. Подожди, я сбегаю за ней в каюту.

Пока его не было, Ферн стояла возле бортика, наблюдая за чайками, и ей вдруг захотелось, чтобы она любила Кертиса и чтобы он мог тогда увезти ее далеко-далеко за океан, в новые неизведанные страны, где она могла бы забыть обо всем.

– А вот и я! – Кертис показал Ферн хорошенькую заколку из черепашьего панциря, украшенную камешками, а потом она почувствовала, как его теплые руки собрали волосы у нее на затылке.

Ферн нащупала пальцами заколку, которой он закрепил волосы.

– Кертис, ты уверен, что это не дорогая вещь?

– Ну конечно нет; милая. – Он улыбнулся ее бескорыстности, так отличавшей ее от других девушек, которые всегда настаивали, чтобы он дарил им дорогие меха и бриллианты.

– Спасибо за подарок, Кертис. – Ферн мгновение колебалась, потом встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он покраснел, но не коснулся Ферн даже пальцем.

– Знаешь, если бы мы жили лет сто назад, я бы снялся с якоря, поднял бы пиратский флаг и увез бы тебя на какой-нибудь солнечный языческий остров в Средиземноморье.

Они пристально посмотрели друг на друга, и Ферн подумала, с какой заманчивой легкостью можно было бы сейчас оказаться в страстных объятиях загорелых рук Кертиса и как тяжело ей будет возвращаться в особняк Кингдомов, где ее ждет тяжелый разговор.

– Ферн!.. – Ее имя, словно мольба, сорвалось с губ Кертиса.

– Отвези меня домой, – попросила Ферн. Она не любила его, а он молил ее именно о любви. Как и все люди, он хотел любви.