Текст книги "Диагональ на двоих"

Автор книги: Василий Воробьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

3) То, что Он забрал компас и карту – ничего не значит. Элемент новизны, кратчайший путь-соблазнительнее старой доброй красной стрелочки в 1000 раз!

4) В истории известны случаи, когда Он исчезает, уходя за хлебом. Так что Вы хотите в Тайге! Внимательно посмотрите на карту, прежде чем Он ее унесет. Если Вы не видите дороги, по которой сможете достичь населенного пункта в случае Его невозвращения в течение 10 дней, останьтесь сторожить первую подноску в более удачном месте.

5) Не знакомьтесь с другими мужчинами, пока Его нет.

Предчувствую, что пятый пункт может вызвать недоумение, посему на примере пройденного маршрута поясню. Он оставлял меня в покое дважды: на второй подноске с Челозера на Кукас, и на второй подноске с Кумского на Оз. Ромбак через Лысую Гору. Статистика Тайги отличается от танцплощадки – лиц мужского пола по-отношению к женскому здесь как раз наоборот, но толку..! Да, мужчины приходят, но лишь затем, чтобы Вы убедились: Он – не самый худший вариант. Первым мое долгожданное уединение нарушилКаячник, прошедший Кумское водохранилище при бортовичке. Шел Каячник трое суток и с Кукаса на Челозеро вышел, аккурат когда Я на встречном ходу вскипятила чаек и замесила с сахарком морошку, пока Мой за лодкой ушел. Каячник был до рюкзака не брит, кожа свисала гидрой, глаза его блестели неземным светом, каяк тащился сзади на веревочке. Мой, с лодкой вернувшийся, не приревновал даже. Вынул рукиКаячника из бидона с морошкой и показал, куда идти. Второй мужчина около озера Ромбак на камне сидел у дороги, намеченной мною в соответствии с п. 4. При моем появлении вскочил, размахивая отросшими по всему телу волосами, и дурным голосом завопил: "Люди! Люди! " – явный гетеросексуал! Был дик, черен и полунаг. Интуитивно развернувшись на 180и нажав на газ, я прикинулась лесной ведьмой в целях сохранения небольшого оставленного мне продуктового запаса. Но вопль тот еще долго в ушах стоял. Так, невольно, Ему хранилась верность несмотря на... В соответствии с вышесказанным следующий совет: "уметь ждать, как никто другой", когда все контрольные сроки Его возвращения вышли, а именно:

6) не готовить еду, чтобы дым костра не привлек заблудившихся и каякеров

7) расстелить рядом Его спальник и медитировать что-нибудь из классики, например, "Приди, приди, я все прощу! "

8) просыпаясь все в том же гордом одиночестве, убеждать себя, что Он как и... – не тонет в болоте, что Такого... имедведь испугается, ну и остальное – сами знаете.

9) А главное – не сомневаться – к Вам Он не прийти – не может! Поскольку – куда Он в Тайге-то без Вас денется!

Что и было. Правда часов на 10 позднее обещанного и без барахла. Ну, что Они в такихтаких случаях рассказывают о тушении лесных пожаров и спасении утопающих в водохранилищах – вам объяснять не надо. За барахлом по утру вдвоемпошли. Предварительно Он меня к камню сводил: "вот мол, не умер твой дикий мужик от разрыва сердца Тебя не докричавшись! ". Урыл, вобщем. Так что я послушно за Ним к рюкзачкам потащилась через любимую Лысую Гору. Ну, зато убедиласьв отсутствии на ветках и кочках предметов женского (не Моего) туалета. А свои собственныевещички, аккуратно разложенные посреди девственного леса вдругувидеть – просто кайф! Вобщем, "с любимыми не расставайтесь! "

Совет 3. Ориентация ОНА:

Очень важный момент в парном экстриме. С одной стороны, необходимо, чтобы она была правильной. С другой стороны – мы не ханжи, но этот плюрализмможет далеко завести. Теперь-то я понимаю, что надо было говорить: "Туда – и все! ". И рукой еще показывать. Нельзя Ему позволять ориентациюменять – мужикам ведь только дай! Он, по-началу, ведь как мне говорил: "Представляешь, некоторые даже на дерево залезают! ". Презрительно так. А стоило один раз на майских мне ему предложить высокую сосну, так на волоке с Кумского на МюгруОн не мог спокойно мимо одиноко стоящих деревьев идти. Пошлет меня вперед по болоту, рюкзак сбросит быстренько идавай раскачиваться на верхушке, пока я внизу тропу бью, одобрительно сверху такпокрикивая: "Туда, туда! " или "Правее чуть! Скоро уже! ". А я не могувынести, когда Он сверхупокрикивает, куда. То есть мойрюкзактожебросаю, и начинаю эту самую ориентацию выяснять. Честно говоря, я по-всякому могу. Могу по компасу, могу по карте, по солнцу или там по муравейникам... Но только прошу, чтобы меня предупреждали заранее, а не в процессе неожиданно куда-нибудь не туда– чтобы настроиться соответственно – ну, это чисто женское опять. Но Он, когда заводится, уже сам не знает чего хочет. После майского азимута Его слова: "Только по зимнику! ". Мы этот зимник вдоль берега Кумского высматривали – лишних километров двадцать накрутили. Пошли. Не налегке, как водится – без прелюдий там всяких. В самый солнцепек. Чтобы с зимника не сбиться, ноги очень широко приходилось расставлять по колеям и глубоко так в них проваливаться. Рядом с зимником сухо, но мы же решили соблюдать ориентацию! Часа через четыре вышлипо зимнику на озеро. Не Мюгра. Я-то помню, что с первого раза у нас никогда не получается, стою спокойно, а Он сразу на дерево – шасть! И давай ориентацию менять. По – азимуту опять пошли. Потом опять по-зимнику. Дело как водится к закату, и тут Он стал от меня убегать. Ну, видно, чтобы самому с собой ориентацию выяснить. Руки под гидру засунет – якобы, чтоб мошка не кусала. Пришлось Ему весло отдать. Мы на волок всегда одно весло с собой в первую подноску брали. Чтобы опять же ориентацию не забыть: "Водники мы. Не альпинисты. Не скалолазы... ". Я обычно это весло носила, чтобы Он мне слегу не вырубал. У Него просто страсть к этому слову. Если я без весла и не успеваю быстро перейти какой-нибудь ручеек маленький – тут же мне шест трехметровыйвсучит – "Слега! "– иулетаю я на этом шесте. Хорошо, если прямо в ручеек. Иногда сначала об берег приложит... Он вообще любит в процессе всякие такие словечки употреблять... Ну, это чисто мужское, наверное. Вот, в порогах тоже ориентация. Ну, к "левым", "правым" – то я давно привыкла. Не реагирую, гребу себе по своей правильной (благо спереди) ориентации куда надо... Так Он новое выучил: "Откренка". И ладно бы только орал. Нет ведь проходимпорог. Ровно так идем, спокойно. Не хватает ему, чувствую, эмоций. Точно – орет "Откренка вправо! " Чего мне стоило всем корпусом байду удерживать в те откренки! А потом ведь еще не обидеть надо и подтвердить с душой, что если бы Он опору на весло не сделал, мы бы нашу ориентацию на 180 градусов поменяли! Или еще вот это: "траверс". Он у меня интеллигент. При женщинах не матерится. Но иногда бывают, знаете, ситуации, когда трудно удержаться. Я и воспринимала Его неожиданное: "Траверс! " как, ну, вобщем "Блин! ". Оказалось, что это вполне реальное действие, Я даже научилась почти. Хоть задом я и не люблю. А пороги все сложней. И тутнас как-то стало часто к обливникам прикладывать. Я уж и откренку, и опору на весло, и траверс этот – сидимпосредиочередного "шкуродера", и начинает байдулагом ставить. Правду говорят, что мужчины в состоянии возбуждения такое могут предложить, чего раньше и не знали. " Давай, – говорит, – реверс сделаем, а потомтелемарком выйдем". Япокраснела, как девочка, веслом уперлась, а куда денешься – в парном экстриме "морковку" кидать некому. Ладно, думаю, с камня слезем – я тебе покажу "телемарк"! Потом, правда, мне даже понравилось. Ну, это чисто женское, конечно. Потом всегда нравится. Но сначала-то объясни толком, без реверсов, как идем и куда! Задом? С откренкой? По зимнику? По азимуту? Взмолилась я этак к Нему, сидящему очередной раз на макушке елки на Лысой Горе. Что, там, мол, с ориентацией-то уже? А Он знаете мне что в ответ? – "Полный пердимонокль! ". Так что настоятельно рекомендую: никакого плюрализма. "Туда и все. ". На восток, например. Вобщем-то и не важно, куда. Важно – не менять!

Воспоминание 9.03-06.08.99. р.Мюгра – р. Большая – Елеть

Маршрут для очень трудолюбивых. Ну или для паводка, на худой конец. При нашей воде Мюгра проходилась легко ввиду отсутствия перепада. Так что хоть и на брюшке, но можно проползти везде. Большая – намного геморойнее. Порожки смотреть не на что, а возни много. Порадовал тольковолок с Тикшозера на Елеть. Эдакий highway: по болоту уложена лежневка. Местами даже доски настелены. Круче по жизни помню только один волок – из Маслозера на Волому. Там и вовсе километровый лесосплавной желоб был. Проволоклись, не вылезая из лодки...

На Елети несколько каскадов полупроходимых порожков (на полиэтиленевезде проползти можно). Ничего особенного, за исключением некоторого несоответствия перепада стандартному двухкилометровому атласу Карелии. Он побольше, метров на десять – пятнадцать. Из прелестей – хорошая рыбалка. Но, в общем, достопримечательности этих речек явно не компенсируют трудностей их достижения.

Воспоминание 10.07-11.08.99. Кереть – Белое море. ОН:

Кайф нормальной реки. Никакого ерзанья. Однако уже закрепившиеся рефлексы пресмыкательного прохождения не остались безнаказанными на первом же мало-мальски приличном пороге Долгом. Я думал Долгий – это мера длины. А оказалось – времени. И ступенька то вроде небольшая, а зубьев – немеряно. Чистый сливной язычок посредине шириной всего полметра. Сверху ничего не видно, а карта тщательно запомненных ориентиров оказалась неустойчива к трансляциям. Дальше, как водится, потеря ориентации на заходе, сошибкой на те самые полметра, вспоротое дно лодки, зависание на зубе и киль. Вышли без проблем. Штопка, клейка. По совокупе Долгий – это часов 5. На второй заход даже вывесил вешку, чтоб уж наверняка. Вообще, на Керети камни, как бритвы, и по малой воде шкуре достается с неизбежностью. На Варакском даже пришлось шмотки обнести.

Самым интересным показался Краснобыстрый. Там, не полагаясь на случай, вешку на первой ступеньке выставили сразу. В результате, высматривая ее вдалеке и дискутируя о высоких материях на темумомента откренкии необходимости сделать опору в косячке за ступенькой, вылетели при заходе в порог на камень и изобразили "Медного всадника". Я даже покраснел. Пришлось отойти и сделать вид, что ничего не произошло. А в том самом косячке тормознуло и клало капитально, без коленных упоров наверняка бы не удержать. На Морском самое трудное было – усадить Ее в лодку. Перед сетью на метр из воды вылетали горбуши килограмм так по несколько. От этого зрелища Она сразу впала в гипнотический (а может голодный? ) транс и перестала реагировать на внешние раздражители, лила слезы и шептала, что останется тут навсегда. Пришлось отдать свою порцию НЗ-ных орехов и завязать глаза. Помогло. Вьюн вертелся, как белка в колесе и остальное было уже намного проще.

Белое море... Действительно белое! В смысле: чистое и красивое. Медузы, звезды, ракушки, вобщем, буйство жизни. Можно сколько угодно читать в описаниях про пресную воду и приливы, эти категории будут оставаться абстракциями, пока не потратишь несколько часов в поисках ручья и не упустишь лодку или, хотя бы, не намочишь барахло. К счастью, свою мы упустили не слишком далеко... Местная фауна тоже требует привычки. В первую очередь психологической. Когда мы проплыли мимо торчащего из воды бревна, на поверку оказавшегося то ли моржом, то ли каким-то другим ластоногим, а невдалеке от тащащейся за лодкой блесной из воды выскочило что-то типа дельфина, мы сочли за благо смотать снасти до момента более подробного ознакомления с нравами крупных представителей местной живности. Даже ловля ритуальной трески на донку не обошлась без неприятных неожиданностей. Вместо обещанной трески на поверхность вылезали какие-то маленькие Чеширские чудовища, целиком состоящие из одной огромной раскрытой пасти, и наотрез (в отличие от трески) отказывавшиеся самостоятельно уходитьс крючка. Впрочем, все это ничтожно по сравнению с красотой Белого моря.

ОНА: А реки, собственно?

Собственно, РЕКА, была одна – Кереть. Маршрут наш бросался в крайности: воды и еды было или слишком много, или не было совсем. При этом "много воды" сочеталось с "мало еды" и наоборот. Анализируя этот экспериментальныйфакт потом, мы пришли к выводу, что еда была, когда мне грести не приходилось. По сему реки Мюгра, Большая и Елеть были пройдены в обстановке относительной сытости именно от того, что я их пешком шла. Т. е., в целях уменьшения амортизации единственногонашего судна, скакала по камням или по берегу, занимаясь рыболовством и собирательством, пока Он скакал в байду-из байды в режиме сплава-проводки барахла. Хоть двигались мы побыстрее, чем на волоке, водной эту часть маршрута назову с большой натяжкой. Правда, водники на берегах попадались, но странные какие-то. Цокая зубом над нашим Вьюном, они дружно браковали нашу спортивную ( в отличие от Тайменя и Егерей ) гордость и хором рекомендовали "каркас вынуть (! )", чтобы "не биться на ЭТИХ порогах". На мой взгляд, по ЭТИМ порогамудобнее всего ходить в неопреновых ботах. Он еще добавил бы: "Со слегой! ".... Меня сбивали с курса только вскрики с берега: "Куда вы идете?? ", которыепривели нас к мысли, что по этим "речкам" ходят в любом направлении с одинаковым успехом. Мюградругих поглубже, но на ней весло в ширину не помещалось. А Большая так названа, поскольку длинная очень, аж до.... Тикшеозера. Сами понимаете, вход в Кереть, совпавший с моимторжественным вхождением на остывшее место на носу Вьюна, был воспринят нами, как долгожданная гармонизация существа "водник" с привычной средой обитания: нормально воды и берег видно.. Шум порога Долгий привел в состояние эйфории "как много в этом звуке для сердца водника.. ". Она и явилась причиной нашего единственного за маршрут киля. А ведь в описаниях намекали: "поглавному язычку не ходить! ". И даже намекали, почему не ходить. Это "почему" вспороло нашу красавицу, как консервный нож. Нет, меня уберегло пластиковое сиденье и, собственно, киль. А шкура хорошо поддутого Вьюна треснула от носа до середины так, что мне показалось, что из лодки я не через очко, а через дыру-то и вышла.

"Что же за всем этим следует-следует шить.

Ставить заплату на все, хорошо б не из ситца.

Как полагаешь, пройдем иль пойдем обноситься?

Я полагаю, что все это следует сшить. "

Я, конечно, ворчала, что "белую заплату на красное днище ставить абсолютная безвкусица! ". И чтобы безвкусицы этой никто не видел, оставалось одно – к верху дном больше никогда не переворачиваться и не обносить. Что мы и сделали, повторно пройдя (чуть левее) Долгий, а затем и все остальные Керетьские пороги. Чтобы "безвкусицу" от народа спрятать, я даже с откренкойсмирилась, но на стоянку согласилась лишь однажды, в глубоком ночном тумане. Так на одном дыхании в устье и вылетели. Помылись в Морской шивере напоследок и

"Все байдарочники кончают в Белом Море! "

(опасения родственников)

Он очень вялым стал. Делал вид, что это прилив и отлив виноват. Ну, для новичка, зрелище, действительно, впечатляет, особенно если в лучших традициях на стояк падать глубокой ночью. Мы, главное, не нарочно гребем до ночи – просто дела какие-то всегда находятся.. А Ему Соснин, что нас забрасывал, сдуру рассказал, что треску в Белом Море надо на морских червей ловить. Т. е. сдуру-то я, что этих советов не отследила – знаю ведь Его характер – обязательно будет по инструкции, по книге, по "так сказано" все экспериментом подтверждать. Ну и копалОн этих гипотетических червей топором по всем попутным песчаным отмелям, пока не стемнело. Треску я покаместьна дождевых ловила – они, в море заброшенные, от морских для трески вовсе неотличимы. Ну, Ему же это не объяснить! А треска – невкусная. Разгружались в сумерках, в каком-то болоте перед скалой. Барахло полночи на скалу таскали. Байду, ессно, зачалили в грунт. Хорошо, опасения родственников надо было проверить, так не заснули сразу, а вылезши из палатки увидели полное отсутствие того болота, грунта, ибайду, собирающуюся без нас в открытое море. Называлось: "прилив". Вода в Белом Море не очень теплая. Поэтому мы не поленились, и байду тоже на скалу вытащили, к барахлу. Ну, когда стартовать пора было, сами понимаете – отлив был.... Водникам долго умнеть некогда: на второй и последней нашей стоянке привязали мы байду на длинную веревку, как козу. И еще двух " коз" в Чкаловске встретили, куда за водкой, хлебом и рисом зайти не поленились. Вялость Его как рукой сняло: Он же месяцноги в колготках не видел! Рису попросил сварить "не мало": мы в Белом Море по схеме "много воды – мало еды" опять дюже голодные были. А тут еще и ветер в спину подул, пролетели мы Чупскую Губу с блеском в глазах и батонами в зубах. И уперлись в пристань Чупа в соответствии с графиком: за два часа до поезда на Питер в 10-30. Обернулась я с носа на корму в последний раз на сем маршруте – всегда буду видеть Его глаза: "Мы сделали это. Вдвоем. " Пронял меня этот взгляд: видно, нелегко Ему порой со мной было.. А водка в Чкаловске хорошая. И рис разварился не мало. Проводница принесла нам белье, постояла молча над котелком, из которого мы тот рис доедали, и белья не дала. Ну и правильно: уж если мы к своему отражению в зеркале поездного сортирасутки привыкали, так на чистом белье мог и радикулит разбить – нельзя резко менять. Отъедаемся, например, до сих пор. Меня в ванной приступы морской болезни мучают. Он из дома на работу по зимнику, а на выходных расслабляется и – по азимуту ходит... Чуть что: "волок"! Одна радость: воспоминания. О диагональном миремаршрута, который делит квадрат жизненной карты на двоих.