Текст книги "Тимка-новосёл"

Автор книги: Василий Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Зачем же ты его оставил у себя? – упрекнула Данилыча Тоня.

– Зачем, зачем?! Куда бы он делся? – оправдывался тракторист. – Рахман не мог бросить отару, он перегоняет овец в Глухую балку. Не оставлять же шатуна в степи.

Разговор взрослых напомнил Тимке о том, что бабушка сейчас, наверно, ищет его и снова бьёт ноги. К тому же получается, что он мешает взрослым: иначе зачем было прицепщице упрекать Данилыча за то, что тот взял Тимку на трактор.

– Заморился небось до смерти? Побегай, пока мы тут справимся, – предложила Тимке прицепщица и, подав руку, помогла мальчику выбраться из кабины.

От долгого сидения ноги стали тяжёлыми. Тимка кинулся на траву и растянулся во весь рост.

Данилыч тоже вышел из кабины, кинув прицепщице сумку, сказал:

– Покорми «пахаря». Проголодался, поди, парнишка.

Тимке не хотелось есть: во рту было сухо, а язык словно распух и им было трудно ворочать.

Тоня достала из сумки яйцо и кусок хлеба. Подала их Тимке:

– Вот твоя доля. Сегодня мы на сухом пайке. Ешь!

Яйцо Тимке показалось кислым, а от хлеба пахло бензином. Вытирая руки тряпкой, Данилыч подошёл к мальчишке и весело проговорил:

– Ну, парень, давай быстрее! Надо торопиться. В кабине дожуёшь.

Снова качка и подпрыгивание на сиденье. Снова солнце жжёт шею и коленки, а время идёт медленно-медленно…

– Ишь ты, как разросся карагальник! – кивнув на кусты, усмехнулся тракторист. – Живуч, да и цепок! Как ты, парень, продрался через него? Герой! Ну, ничего, мы эти кустищи сейчас под корень махнём! А землица под ними добрая, урожайная…

Кусты пройдены. Трактор выполз на чистое поле, и Тимка увидел двух человек, сидящих на траве.

– Смена нам, парень! – обрадовался Данилыч. – Сдадим «коня» – и до дому. Доберёшься на своих двоих?

– Дойду… – неуверенно ответил Тимка.

Ждать, когда Данилыч передаст сменщику машину, пришлось долго. Солнце уже не жгло, а степь подернулась белёсой дымкой. Тимке было интересно смотреть, как тракторист льет масло. Густой чёрной струей масло тянется из длинного горлышка банки и исчезает внутри трактора.

– Лады! – проговорил один из сменщиков и сел в кабину. Второй надел на глаза шофёрские очки и взобрался на сиденье плуга. Трактор, попыхивая чёрным дымком, не спеша двинулся в степь, в ту сторону, где солнце почти наполовину скрылось за грядой сопок.

Тимка не заметил, когда и как его рука очутилась в руке Данилыча.

– Да-а, парень, денёк для тебя выдался не из лёгких, – посочувствовал тракторист и приободрил: – Ну, ничего, зато и в речке искупался, и каменную петушиную голову видел. Шагай, шагай смелее!

Вдали показались вагончики. Тимка рванулся было вперёд, но Данилыч, не выпуская руки мальчика, сказал, что до полевого стана ещё далеко и торопиться не следует. Так оно и вышло. Пришлось ещё долго шагать, прежде чем Тимка подошёл к своему вагончику.

– Тоня! – окликнув Данилыч идущую позади прицепщицу. – Дай сюда сумку!

Тоня подошла и подала трактористу сумку. Достав из неё аккуратно связанный веник и хлебный нож, Данилыч подал их Тимке.

– Вот, парень, отдай бабушке. Рахман даве сказал мне, что бабка тебя за веником послала. Как же ты явишься без него? Нехорошо! Благодари Тоню. Это она тебе такой смастерила красота, а не веник!

– А рогатку? – вырвалось у Тимки. – Мне рогатку надо, я буду сусликов стрелять!

– Ишь ты, зверобой какой нашёлся! – рассмеялся Данилыч. – О рогатке Рахман мне ничего не говорил, придётся тебе её самому добывать. Ну, иди!

Бабушки дома не было. Положив веник и нож на раскладушку, Тимка принялся рассматривать руки и коленки: их сильно жгло, и они ужасно покраснели. Решив, что если руки и коленки смочить водой, то их не так будет жечь, Тимка запустил пятерню в ведро с водой и начал плескать ею сначала на плечи, а потом на коленки. Но жар от этого не утих. Тимка понял, что он спалился на солнце. Нет, так он ещё никогда не сгорал! Забравшись на табуретку, Тимка задумался над тем, что он скажет бабушке, если та начнёт ворчать.

В вагончик вошла Юлька. Увидев Тимку, она покачала головой и сказала:

– Ты совсем сдурел! Бабушка тебя искала-искала! Ну и достанется же тебе!

– Пусть достанется! Я не боюсь! Да! – бодрился Тимка. – Зато ты не знаешь, как зовут трактор, на котором я сегодня катался. Не знаешь! Отгадай, как зовут трактор?

Юля не знала, как зовут трактор, на котором Тимка ездил целый день. Но это не смутило её, и она, фыркнув, проговорила:

– Как бы его ни звали, а тебе здорово влетит от бабушки и от папы. Ты такой непослушный!

Юля оказалась права. Не успела бабушка переступить порог вагончика, сразу же принялась за Тимку. Никогда она ещё не была такой сердитой; особенно силён был последний шлепок. Тимка хотел зареветь, но, взглянув на Юльку и увидев, что та усмехается, решил доказать, что он не плакса и ему совсем не больно, – она напрасно радуется.

Примирение с бабушкой наступило после того, как Тимка подал ей веник.

– Неужто сам такой связал? – удивилась бабушка.

– Не сам, мне тётя Тоня связала. Ты её благодари!

Бабушка, смазывая обожжённые плечи и коленки постным маслом, продолжала ворчать на Тимку:

– У-у, неслух! Ты же сварился, как рак! Садись ешь!

Тимка видел варёных раков и знал, что они бывают красные-прекрасные! Плечи и коленки тоже красные, но всё же не такие, как варёные раки, тут бабушка сильно преувеличила. Однако сказать ей об этом Тимка не осмелился; запуская ложку в тарелку с лапшой, он спросил у бабушки, знает ли она, какие имена бывают у тракторов.

– Ешь! – приказала бабушка. – Зачем мне знать всякую глупость-то.

Но когда Тимка сказал, что сегодня катался на тракторе, который зовут ДТ, бабушка не вытерпела и спросила:

– Что же это за имя такое – ДТ?

– «Данилыч и Тоня» – вот как зовут трактор. Они все имеют свои имена.

– «Данилыч и Тоня»? – переспросила бабушка. – Путаешь ты что-то!

Тимка не заметил бабушкиной улыбки.

Глава восьмая. Сухая трава может сильно гореть

Тимку не выпускали из вагончика. Кожа на обожжённых плечах и коленках сползла. Юлия каждый день приходила к Тимке; она внимательно осматривала его плечи, руки и говорила, что они долго не заживут, а если Тимка подкалит их ещё, то ужас что может произойти с ними.

Днём в вагончике душно. Бабушка часто поливает пол водой, но вода быстро высыхает, а духота не уменьшается.

Сегодня Тимке особенно хочется на улицу, – ведь он ещё утром видел в окно мальчишку, который вышел из стоящего у дороги вагончика. Мальчишка был чёрный от загара и, наверно, очень сильным, потому что в каждой руке держал по целому кирпичу. Пришла Юлия и рассказала: ночью на полевой стан приехали ещё новосёлы, а с ними мальчик, которого зовут Павликом.

– Хочешь, – предложила Юлия, – я позову Павлика? Он во второй класс перешёл и лучший из лучших отличников. Папа у него комбайнёр.

– Позови, – согласился Тимка. – Мы с ним играть будем.

Бабушка ушла к роднику за водой, и Тимке было скучно. Если придёт мальчишка, можно будет с ним играть в «Морской бой».

Юля привела Павлика.

– А мы ночью ехали. Во! – начал рассказывать Павлик. – Я зайцев видел. Они по дороге от грузовика удирали…

– От грузячки им не убежать… – засомневался Тимка.

– Зайцы быстрее бегают, чем грузовик! – уверял Павлик. – Но могут и под колёса попасть. Они от света фар слепнут. Вот и кидаются под колёса. У меня лампочка от фары есть. Во!

Маленькая лампочка не заинтересовала Тимку, и он начал рассказывать о том, как катался на тракторе, и похвалился, что знает имена всех тракторов.

– Имена! – хихикнул Павлик. – У тракторов нет имён, у них названия… марка…

– А вот и есть! Есть имена! – упорствовал Тимка. – Есть трактор, который зовут «Данилыч и Тоня». Я ездил на нём…

– И совсем такого трактора нет! – не соглашался Павлик. – Это ты придумал. Есть ДТ дизельный трактор. На нём не мотор, а дизель стоит. Я знаю. Мне папка говорил. Он и тебе скажет. Пойдём!

Павлик протянул Тимке руку, сплошь усеянную крупными золотистыми веснушками. Руку схватила Юля и принялась рассматривать её.

– У моей мамы крем есть, – сказала девочка. – Если им руки намазать, веснушек не будет.

– Их надо песком оттереть, – предложил Тимка и с чувством превосходства посмотрел на Юлю.

– Вот и не песком, а кремом. Моя мама веснушки с лица сводит кремом. Она… – Юля не договорила. Павлик выдернул руку и запустил её в карман штанов. В следующее мгновение в руке мальчишки уже блестела металлическая коробочка. Павлик нажал кнопку открылась маленькая крышечка и вспыхнул синий огонёк. У Тимки разгорелись глаза, а Юля, обидевшись, что её совет, как выводить веснушки, никем не принят, надула губы и вышла из вагончика.

– Это зажигалка, – объяснил Павлик. – Только ты никому не говори.

– Ты её у папы взял? Да? – догадался Тимка. – Я не скажу. Взял, да?

– Нашёл… Не веришь?

– Где нашёл? В степи?

Беседу прервала Юля; она принесла горячий утюг и, поставив его на печку, сказала, что если бабушка скоро вернётся, то она успеет выгладить Тимкины трусы.

– Я теперь буду только с Павликом дружить и играть с ним буду, – объявил Тимка девочке.

– Мы все будем дружить, – ответила Юля. – Мама знает, где клубники много растёт. Если мы все вместе пойдём, тогда никто из нас не заблудится.

Тимка любит ягоды, и он охотно пойдёт за ними, но всё равно он крепче всех будет дружить с Павликом и никому не скажет о зажигалке. Пришла бабушка. Юля и Павлик убежали.

Утром на следующий день Павлик сам явился к Тимке. Он осмотрел Тимкины игрушки, шпаги, мечи. Вынув из кармана зажигалку, мальчик предложил обменять её на кинескоп, пообещав отдать в придачу лампочку для фары. Тимка, не думая, согласился меняться. Но совершить обмен помешала бабушка; увидев, как Павлик крутит ручку кинескопа, она потребовала, чтобы тот положил игрушку на место и не трогал, а то испортит её. Мальчишка вздохнул и поставил кинескоп на тумбочку. Тимка тоже жалел, что бабушка помешала обменяться. Отведя Павлика в угол, он прошептал, что если не сегодня, то завтра они обязательно поменяются.

Когда Павлик ушёл. Тимка принялся обдумывать, как ему изловчиться и незаметно для бабушки вынести кинескоп из вагончика. Так хочется иметь зажигалку, а Павлик может за ночь передумать. Нет, надо обменяться сегодня же!

Бабушка ушла к Юлькиной матери, Тимка схватил кинескоп и выскочил на улицу. Теперь бы только разыскать Павлика. Разыскивать приятеля с кинескопом в руках было рискованно: можно натолкнуться на бабушку; она отберёт игрушку и спрячет её в корзину. Тимка торопливо сунул кинескоп под вагончик.

– Пойдём ко мне. Мой папка дома, – услышал Тимка у себя за спиной голос Павлика. – Папка нам динамку покажет. У него есть маленькая динамка. Она крутится. Во!

– У тебя папа комбайнёр? – спросил Тимка.

– Он механик. Он на всех машинах умеет ездить, а если трактор сломается, он починить его может. Я, когда вырасту, тоже буду чинить трактора́. У меня гаечный ключ есть; им какую хочешь гайку можно отвернуть, даже самую малюсенькую!

Показав на кончик ногтя, Павлик хотел убедить Тимку, какую маленькую гайку он может отвернуть своим ключом.

– Мой папа на мотоцикле гоняет. Ему мотоцикл выдали. Ох и здорово же он гоняет! Быстрее быстрого! Я тоже…

– Папка у тебя бригадир? Правда, бригадир? – перебил Павлик. – Юлька говорила, что твой отец бригадир, и самый лучший в совхозе!

– Он агроном и бригадир. Он… Давай меняться! – спохватился Тимка.

– Не буду, – наотрез отказался Павлик. – Зажигалка лучше кинескопа.

Ответ мальчишки ошеломил Тимку. Он так и знал, что Павлик передумает. Ну что ж, уговаривать он не будет. Может, завтра Павлик сам попросит обменять зажигалку на кинескоп, тогда тоже можно отказаться. Пусть Павлик знает, что не очень-то и нужна его зажигалка. Тимка извлёк из-под вагончика кинескоп и ушёл домой. Едва мальчик успел поставить игрушку на место, явилась бабушка и, достав из корзины своё праздничное платье, осмотрела его.

– Ты куда, бабушка, собираешься? – спросил Тимка.

– В кино…

Бабушка не успела договорить, а Тимка уже запрыгал на одной ноге и, хлопая в ладоши, закричал:

– У-ррр-раа! В кино!

– Ты-то не собирайся. Не поедешь… Куда я тебя, такого облезлого, повезу?

Неужели бабушка не возьмёт в кино? Тимке кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как он с бабушкой в последний раз ходил в кино. Конечно, бабушка взрослая, она может взять и может не взять Тимку в кино, и никто её ругать за это не станет. Бабушка надела праздничное платье.

– Я поеду в кино? Ну, скажи, поеду? – пристаёт Тимка. – Я во всём, во всём буду тебя слушаться. Я даже у Павлика не буду выменивать кинескоп на зажигалку…

Тимка спохватился, но было уже поздно: тайна о зажигалке оказалась выданной.

– На какую это ещё зажигалку? – прищурилась бабушка. – Ты чего придумал? Меняться захотел? На зажигалку? Вот я узнаю у Павкиного отца, откуда у его парнишки взялась зажигалка.

Бабушка наверняка бы отправилась к Павкиному отцу, но пришла Юлькина мать и предупредила, что машина, на которой поедут в кино, уже идёт, надо торопиться. И верно, на улице послышался рокот грузовика. Тимка хотел было выскользнуть из вагончика и занять место в кабине, но на пороге его перехватила бабушка. К его ужасу, она сняла с гвоздя куртку с балахоном и длинные штаны.

– Не наденешь – не возьму с собой! – сказала бабушка. – Хочешь совсем в головешку превратиться?

Юлькина мать тоже начала уговаривать Тимку надеть длинные штаны и куртку, чтобы ещё больше не подпалить плечи и коленки.

В окно Тимка увидел, как в кузов грузовика уже забрались Павлик и Юлька. Времени на препирательство не оставалось. К тому же Юлькина мать сказала, что кино будут показывать на улице и картина очень интересная.

Тимка ни разу не видел кино на улице. Ради этого стоило пострадать: надеть длинные штаны и куртку с капюшоном.

В машине Павлик похвастался, что его отпустили в кино одного. Вот это здорово! Одного отпустили в кино! Нет, Тимку еще никогда одного не отпускали в кино.

Последней в машину села бабушка. Грузовик, встряхнув пассажиров, круто развернулся. Не успел Тимка опомниться, а вагончики стали уже маленькими.

Смотреть назад мешала густая пыль, летевшая из-под колёс машины. Тимка перебрался к бабушке на колени.

По обеим сторонам дороги стлалось зелёное поле. Оно было такое ровное, словно его кто-то нарочно выровнял.

Рядом с бабушкой на скамейке сидела мать Юлии. Тимка знал, что она работает в поле и знает, кто ровнял степь.

– Тетя Паша, это вы ровняли степь? – спросил он.

– О чём ты? – не поняла женщина.

– Это вы сделали поле ровным-ровным? – переспросил Тимка.

– Пахала, сеяла и прикатывала наша бригада. Работа хорошая! – улыбнулась Юлькина мать. – Гляди, какая ровная пшеница!

– А пшеница бывает и неровная? – удивился Тимка.

– Дотошный ты! Если плохо вспашут да землю как следует не разборонуют и семена раскидают кое-как, с такого поля хорошего урожая не жди. А на наших полях пшеница будет добрая. Не зря твой отец дневал и ночевал в степи.

Машина неожиданно остановилась. Шофёр, выйдя из кабины, предупредил бабушку, чтобы та присматривала за ребятами и не боялась сама.

– Вброд будем переправляться, – сказал шофёр. – Не разрешайте ребятне через борт свешиваться.

Грузовик начал осторожно спускаться с крутого берега. Кузов сильно наклонился вперёд. Тимка почувствовал, что он сползает с бабушкиных колен. Хорошо, что та догадалась прижать его к себе. Потом кузов выровнялся и машина осторожно начала входить в воду.

Река Тимке показалась очень широкой, и он побаивался, как бы машина не остановилась на середине, – тогда ему не доплыть до берега, а лодок не видно. Вода уже плескалась у бортов, вот-вот захлестнет кузов. Тимка оглянулся на бабушку: та, поджав губы, сидела неподвижно. Она всегда поджимала губы, когда думала о чём-нибудь серьёзном. Тимка решил, что бабушка тоже думает, как бы не застрять на середине реки. Но вот, отфыркиваясь, грузовик выбрался на песчаный берег. У Тимки вырвался вздох облегчения. Шутка ли – переправиться на «грузячке» через такую широкую реку! Машина помчалась по дороге, вьющейся среди зелёного поля.

– А вот участок соседней бригады. С нами соревнуются, – сказала Тимке Юлькина мать. – Тоже пшеница, и тоже добрая… Хлеба будет много!

Переправлялись ещё раз вброд, но не через реку, а через небольшой ручей. Эту переправу Тимка посчитал пустяковой и нисколько не испугался. Когда машина, сильно гудя мотором, взобралась на берег, перед Тимкиными глазами открылась картина, которой он никак не ожидал увидеть в степи. На большой поляне раскинулись ряды палаток. Недалеко от них улицей протянулись дома; многие были ещё без крыши. Но это были самые настоящие дома. Внимание Тимки привлёк огромный кирпичный сарай; был он без окон, но со множеством дверей.

– Ух, и огромный же сарай! – воскликнул Тимка.

– В нём зерно будут хранить, – отозвался Павлик. – Знаешь, сколько зерна? Тысяча тысяч пудов.

Юлькина мать, тронув бабушку за плечо, сказала:

– Вот, Евдокия Васильевна, и наша центральная усадьба.

Тимка заметил, что бабушка, увидев ряды белых домов и большой сарай, тоже удивилась.

Машина остановилась около дома. Павлик первым выбрался из кузова грузовика и позвал Тимку:

– Пойдём посмотрим палатку! Мы зимовали в ней. Стужа знаешь какая была! В палатке в вёдрах вода ночью замерзала.

– Вы куда сорвались? – окликнула ребят бабушка.

– Мы палатку посмотрим, – ответил Павлик. – Мы быстро!

– Ну, сбегайте. Я вас здесь подожду, – разрешила бабушка и, достав носовой платок, принялась обтирать им морщинистое лицо, приговаривая: – Пылища-то! Пылища-то, мать родная!

Палатка была большая. Вдоль стен стояли койки, а посередине – столы и скамейки. Тимку больше всего удивили две печки. Палатка – и вдруг печки?

– Хорошо бы переселиться в такую палатку, сказал Тимка.

– Папка говорил, что мы скоро переедем в дом и будем жить по-человечески, – ответил Павлик.

– А я и палатке хочу жить! В ней хорошо! – упрямо повторил Тимка.

– Много ты знаешь! Пожил бы в ней, когда сильный дождь идёт или снегом завалит! – не сдавался Павлик. – В доме самое лучшее. Папка сказывал: люди в палатках живут потому, что степь голая. Построят дома – и в палатках никто жить не будет. Во!

– Всё равно попрошусь в палатку! – заявил Тимка и с вызовом посмотрел на Павлика.

– А тебе не залезть до потолка!

Не успел Тимка сообразить, на что намекает его товарищ, как Павлик, подтягиваясь на руках, полез вверх по палаточной стойке и, хлопнув рукой в полотняный потолок, быстро скатился вниз.

– Я тоже залезу! – Тимка ухватился за стойку и попытался подтянуться на руках. Но у него ничего не вышло.

– Вы что здесь делаете? – услышали у себя за спиной ребята. – Хотите палатку уронить? А ну-ка выкатывайтесь колесом!

Тимка обернулся и увидел Данилыча.

– Идите, идите! Бабка послала меня, чтобы вас шугануть отсюда. Нашли физкультуру!

– Ты, Данилыч, не бойся… Мы палатку не уроним, – начал просить Тимка.

Павлик дёрнул товарища за руку и крикнул:

– Бежим! А то он нас к бабке поведёт!

Мальчишки выскочили из палатки. По небу низко ползла сизая туча. Казалось, она вот-вот навалится на степь и своей свинцовой тяжестью придавит дома, палатки и большой сарай. Дул порывистый ветер; он срывал с дороги охапки пыли и, закрутив её в высокие столбы, безжалостно гнал их по степи.

– Ты боишься Данилыча? Боишься? – допрашивал Тимка Павлика.

– Я никого не боюсь! – храбрился Павлик и тут же предложил: – Пойдём, я знаю удобную яму. Костёр разожжём!

Тимке было непонятно, из чего можно сложить костёр, если кругом нет ни кустика, ни деревца. Может быть, у Павлика в яме приготовлены щепки? Их много валяется около строящихся домов.

– Мы большой костёр запалим? – спросил Тимка.

– Большой нельзя. Твоя бабушка увидит, забранит.

Неглубокая яма заросла сухой, ломкой травой.

– Рви! – предложил Павлик Тимке. – Сухая трава, как порох, горит.

Нарвать кучу травы для ребят не составило большого труда.

– Хватит! – глянув на высокий ворох, приказал Павлик и достал из кармана зажигалку.

– Дай подержать, совсем немножко, ну чуточку! – попросил Тимка.

Подавая зажигалку, Павлик предупредил:

– Смотри не щёлкни…

Но, едва зажигалка очутилась в Тимкиных руках, раздался сухой щелчок. В металлической коробочке затрепетало синее пламя.

– Зачем щёлкнул? Дай сюда! – Павлик рванул Тимку за руку.

Блестящая коробочка выскользнула из Тимкиной руки и исчезла в траве. Ребята кинулись искать зажигалку. Сухая трава, вспыхнув, обдала мальчишек удушливым жаром.

Тимка выбрался из ямы и кинулся бежать к домам. Но что это? Дым! Он тоже быстро ползёт по земле в сторону домов. И вот уже не видно ни большого сарая, ни палатки. С каждым шагом дышать становится всё труднее и труднее. Услышав сзади себя шипение и треск, Тимка обернулся и замер на месте – широким полукругом к нему ползли огненные ручейки.

– Ба-буш-ка-а! – что есть силы закричал Тимка и тут же почувствовал, как его схватили чьи-то сильные руки.

Опомнился Тимка в машине. Из кузова хорошо видно, что делается кругом. Большой сарай и все дома затянуло дымом. Где-то за палатками зло тарахтит трактор. От реки, покачиваясь на рессорах, мчится красная машина-пожарка. По пригорку бегут люди; они кричат и машут руками. А дым всё шире и шире растекается по степи. Там, где только что бежали люди, Тимка видит кроваво-красную каёмку огня. Извиваясь, каёмка лезет на пригорок, выбрасывая в небо лохмы чёрного дыма. Но откуда вдруг появилось столько птиц?! То взмывая ввысь, то падая почти на самую землю, они с криком проносятся над машиной. По степи, прихрамывая, идёт бабушка. Её поддерживает под руку Данилыч. Поспешно усадив старуху в кузов, тракторист побежал к усадьбе и пропал в дыму.

– Что же это такое, Тимоша? – всхлипывает бабушка. – Грех-то какой! Откуда пал-то взялся?

– Смотри, смотри! – закричал Тимка бабушке. – Коровы бегут!

Из дымной завесы с рёвом вырвалось стадо. Коров гнал мотоциклист. Тимка узнал отца, крикнул:

– Па-па-а-а!

Отец помахал рукой и, круто развернув мотоцикл, помчался по задымленному пригорку.

К машине подбежал шофёр. Прежде чем сесть в кабину, он долго откашливался и тёр покрасневшие глаза. А когда взялся за руль, то скапал бабушке, чтобы она пересела в кабину и забрала к себе Тимку.

– Где же Паша с девчонкой? – забеспокоилась бабушка.

– Народ вокруг усадьбы огонь сбивает…

– А Павлик? – дрогнувшим голосом спросил Тимка.

– Мальчишка в медпункте… опалился… – вздохнул шофёр и, взглянув на Тимку, спросил: – А тебя кто в машину-то притащил?

– Данилыч… Как схватил! Он сильный…

– Молодец! Он и твоего дружка подобрал… Молодец мужик! – похвалил тракториста шофёр и включил скорость.

Поздно вечером отец, от усталости еле сидя на стуле, рассказывал, что пожар в степи удалось потушить с большим трудом.

Слушая отца, Тимка думал, что сухая трава действительно может гореть, как порох…

На раскладушке тихо плакала бабушка.