Текст книги "Улан 4 (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

Глава 8

Первый выезд в город состоялся в конце лета, а к началу октября Игорь успел заработать себе репутацию отменного кулачника и кругленькую сумму. С самыми именитыми бойцами он пока не сталкивался, но и так было неплохо – парень уже перешел на массовые бои. Ну то есть – он один против многочисленных противников.

Настоящий свой уровень он до сих пор не показывал – не было необходимости, да и деньги… Денег требовалось много – пусть он и считал себя неприхотливым, но был таким разве что на фоне своих современников. А так… Нужна запасная и гражданская одежда (и это вдобавок к тому, что он растет!), обувь, одеяла и подушки, оружие.

Вот и с оружием была беда – среднего уровня шпага или сабля стоили от трех рублей, а для банальных тренировок ему пришлось купить уже десяток клинков – шпаги (а их много разновидностей!) и рапиры, сабли и палаши, тесаки… Русин прекрасно помнил, как облажался в самом начале в тренировочном испытательном поединке просто потому, что оружие незнакомое.

Ну а если уж он выбрал путь «живущего с меча», то нужно быть если и не лучшим, то по крайней мере – одним из лучших. Это в первую очередь выживание… Затем – уважение окружающих и, наконец, – карьера. Командиры в эту эпоху шли впереди солдат, и само собой разумеется, что и уровень как бойцов у них был заметно выше.

И дело тут не в дворянстве – просто производство в следующий чин сильно облегчалось, если воин был известен как отменный фехтовальщик, стрелок, кулачный боец, в конце концов. Ну времена такие, что командир «впереди на лихом коне», вот и зарабатывал он себе репутацию.

Помимо репутации, зарабатывал и деньги – не только на одежду и оружие, но и… Вот нужен, например, сундук для одежды, а приличный стоит от рубля и выше; нужно зеркало – начал пробиваться пушок, а зеркало стоит ой как немало… И вот таких вот «мелочей» набиралось много. В конце концов, деньги могли понадобиться на банальную взятку, на выкуп чего-то или кого-то, на бизнес-проект, на…

В общем, сейчас у попаданца было кое-какое имущество – минимальное, по его мнению, и целая гора – по мнению сослуживцев. Впрочем, здесь хватало таких же хозяйственных или стремящихся к комфорту – вот у одного из капралов даже арфа есть… Зачем? А чтоб завидовали!

Играть на ней он все равно не умел и не хотел. Правда, после некоторых пьянок «музыкального» капрала ветеран садился перед инструментом и начинал дергать за струны, наслаждаясь звучанием… Но длилось это недолго, минут через десять приходил здоровый… а точнее, просто крепкий сон.

* * *

Леха Волошин сидел за арфой и время от времени проводил рукой по струнам, нетрезво жмурясь от удовольствия.

– Здорово, а? – несколько невнятно сказал капрал таким же нетрезвым сослуживцам.

– А то! – согласился рябой Никандр, с таким же «оттоптанным медведями» слухом, – чисто ангелы играют.

Ерема молчал, говорить ему уже было сложно, но вся часть знала, что он завидовал своему капралу.

– Свезло человеку, – не раз говаривал Ерема, – красотень-то какая! И полюбоваться можно, и музы2ку послушать!

Арфа и правда была красивой… мебелью, хотя в русской избе здоровенный музыкальный инструмент смотрелся несколько эклектично.

Вскоре сослуживцы распрощались, капрал отправился на боковую, а два его друга отправились по домам. Жена Лехи, проводив гостей, вздохнула с легкой усмешкой… Пусть супруг немного чудаковат, но лучше уж так… Зато вон у Глашки Ржавой муж как выпьет, по слободе шатается да на неприятности нарывается. А ее Лешенька потренькает раз-другой в неделю да баиньки… Нет, ей все-таки повезло!

Тут женщина опомнилась и постучала по столу – не дай бог сглазит!

* * *

Вроде бы и много зарабатывал попаданец на боях – в общей сложности получалось больше полусотни рублей, а отложить как-то не получалось, и в кармане у Игоря было меньше червонца. Впрочем, червонец по нынешним временам в карманах рядового – целое состояние. Особенно если учесть, что поступил он на службу всего несколько месяцев назад и успел за это время расплатиться с долгами и обзавестись имуществом на уровне хозяйственного ветерана.

– Малой! Хватит мечтать, седлай кобылу да поехали! – донесся голос Никифора. – О бабах небось задумался, кобель?

– Ну скажешь тоже, кобель, – притворно обиделся экстремал, – так…

– Мне бы твое «так»! – хохотнул Андрей. – Скольких уже окучил?

Попаданец неопределенно пожал плечами, «окучил» он всего одну – молодую (восемнадцать лет) вдовушку с двумя (!) детьми. Свободы у таких вот вдовушек было существенно больше, и клеймо «гулящей» к ней не лепилось, если гуляла в меру. А вот «портить» девок… Тут можно было встрять.

– Че молчишь-то? – не унимался рыжий. – Считаешь?

Компания грохнула, очень уж момент для шутки оказался удачным.

– Мы ж все видим, как они на тебя смотрят.

– Ну пусть смотрят, большая часть этих «смотрящих»… – Игорь поморщился.

– Ну а чем тебе трактирные девки не угодили? – искренне удивился Трифон. – Или вдовушки постарше.

Вопрос был риторическим – все давно обговорено. Так что парень отмолчался, поправил подпругу и выехал со двора. Кстати, нешуточный повод для гордости, ведь уже с месяц, как он тренируется не только индивидуально, но и в группе. Нешуточный потому, что допускались до таких тренировок только бойцы хорошего уровня, те, кто не покалечит случайно себя, товарища или лошадей. Рекруты, с которыми он поступал на службу, были еще далеки от этого момента.

Система была достаточно простой: в первых рядах атаковали ветераны с пиками, за ними более-менее прослужившие подстраховывали с пистолетами, ну а молодняк в задних рядах – для массовки и «натаскивания». И он, Игорь, был уже уверенным середнячком…

Снова пропела труба, и усталый эскадрон начал построение.

– Фрол, головушка твоя баранья, – распекал виновного капрал, – ты чего это к Мишке прижался? Пусть строй и слитный, но не настолько же, чтоб он ногой в стремени пошевелить не мог!

Фрол виновато сопел и исправлялся, но капралу работы хватало.

Снова труба – и эскадрон, имитирующий атаку пехоты в каре, в очередной раз проносится мимо чучел с дрекольями, лошадей нужно приучать не бояться острых палок.

– Все на сегодня! – гаркнул капрал и принялся подзывать к себе улан, привлекших его внимание. Подозвал и Игоря с Никифором.

– Молодец, – веско произнес Репин, – перестал ошибки делать. – И переключился на Ники– фора: – Начинай учить его работать с пикой в строю.

Вот, казалось бы, – ну что тут такого… а губы попаданца расползлись в улыбке. Прижав руку к сердцу, он молча поклонился. Затем, чуть отъехав, откинулся назад в седле и замурлыкал песенку. У него появилось ощущение, что сегодня было что-то вроде… инициации.

Всего-то – скупая похвала, но… Это ставило его на другую ступень – ступень тех, кто будет атаковать противника в первых рядах. Глупо радоваться такому? Возможно…

– Никифор, я в город за вином.

– А в нашем кабаке что?

– В нашем мочу продают, а не вино, – веско отозвался парень. Пусть он и не был любителем алкоголя, но от отчима и его друзей кое-чего нахватался, да и пробовал хорошие напитки небольшими дозами.

Заехав домой и оповестив контубернию, что решил устроить завтра праздник (все равно учений не предполагалось, что-то там церковное), и главное, по какому случаю…

– Ну, брат, ты силен, – хлопнул его по плечу Акакий. Несмотря на «неаппетитное» имя и совершенно блеклую внешность, парнем он был хорошим.

После короткого совещания ехать за вином решили все вместе – вино, оно дело такое, что и ограбить могут… Да кроме шуток – отнять оружие или мундир у солдата «чужого» полка считалось грехом. Вывернуть карманы… Зависит от ситуации. А вот если он с вином едет – тут сам бог велел! Учитывая практически поголовный алкоголизм[13]13
    В те времена в русской армии выдавались чекушка водки и три литра пива на человека каждый день. Пьянство поощрялось (если солдат не был буен во хмелю да не напивался во время учений и караулов), это был еще один якорь, держащий человека в армии и отдалявший его от «мирской» жизни. На Руси же в то время пили очень мало.


[Закрыть] армейских… Нет, среди улан ситуация обстояла значительно лучше – совсем уж алкоголиков не было, ну так добровольцы все-таки, а не оторванные от семей крестьяне с клеймами на руках. Начиная с Петра Первого и заканчивая Екатериной Второй подневольных рекрутов клеймили татуировкой в виде креста на руке. Воспринималась эта мера крайне тяжело – многие искренне считали ее «клеймом антихриста». И да это еще одно средство оторвать человека от «мира» (общества).

От идеи закупиться в кабаке Игорь отказался категорически:

– К купцам поеду.

– Да они с нами дел иметь не станут! – начал было Акакий, но потом посмотрел на Игоря и сказал задумчиво: – А может, и станут…

Ехать пришлось ближе к центру города, и сослуживцы держались несколько нервно – владения гвардии. Русину же было плевать, скорее, даже появился какой-то азарт. Адреса виноторговцев подсказали прохожие, несколько нервно реагировавшие на достаточно простые слова. Ну да опять какой-то маразм с разницей менталитета…

Трое виноторговцев, узнав о сравнительно небольших объемах закупок и высоких требованиях к качеству, с ходу отказывались. Что интересно – русских среди торговцев алкоголем не встретилось[14]14
    Не то чтобы они совсем не встречались, но в основном торговлей вином занимались «немцы» и евреи.


[Закрыть], зато немец, скверно говоривший по-русски, с ходу согласился.

Когда Игорь перешел на немецкий, тот как-то обрадовался и впустил его в дом. Компанию же, с извиняющимся видом, не впустил:

– Жена боится, – несколько виновато сказал он попаданцу, – тут недавно гвардейцы заходили[15]15
    Русская гвардия описываемого периода уже начала становиться янычарами. В походы они ходили все реже, а в дворцовых переворотах уже успели отметиться. Появилась и наглость, некая вседозволенность, так что многие гвардейские полки все больше напоминали военизированные банды, а не армию.


[Закрыть].

Игорь непроизвольно поморщился, он их уже заранее не любил, заочно.

– Какое вино предпочитаете? – продолжил немец.

– Да знаете… Произошло достаточно важное событие, и хочу накрыть стол уланам. Так, чтобы прилично, но без особых изысков и цена умеренная.

Сошлись в итоге на сладких испанских винах и небольшом бочонке довольно приличного рома. За все про все пришлось отдать шесть рублей – очень солидная сумма.

Пьянка была… Ну обычная пьянка с поправкой на местные условия. Помимо выпивки, закупил попаданец и мясо (на что ушли последние деньги), а мука на пироги была своя. Солдатки наготовили уйму вкусных, пусть и незамысловатых блюд, особенно удались (по мнению парня) пироги.

Гуляли в одном из помещений, которое теоретически считалось штабом эскадрона. На деле же здесь чаще проводились такие вот мероприятия, чем собирались офицеры для работы. Сидели без чинов – все капральство, а также унтер-офицерский и офицерский состав эскадрона.

Гуляли – это не столько пили, сколько пели и плясали, причем выйти спеть и станцевать должен был каждый – деревенский этикет… Офицерам не обязательно, но даже брутальный поручик Рысьев – командир эскадрона, с удовольствием спел что-то очень народное, не слишком интересное на взгляд попаданца.

В свой черед вышел Игорь. С минуту он перебирал тексты известных песен, местных он не знал, за исключением парочки откровенно «частушечного» вида, а… другие не подходили. Наконец раскопал что-то более-менее подходящее.

 
Летят перелетные птицы
В осенней дали голубой,
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобою,
Родная навеки страна.
Не нужен мне берег турецкий
И Африка мне не нужна.
Немало я стран перевидел,
Шагая со шпагой в руке,
Но не было большей печали,
Чем жить от тебя вдалеке.
Немало я дум передумал
С друзьями в далеком краю,
Но не было большего долга,
Чем выполнить волю твою.
Пускай утопал я в болотах,
Пускай замерзал я на льду,
Но если ты скажешь мне слово,
Я снова все это пройду.
Надежды свои и желанья
Связал я навеки с тобой,
С твоею суровой и ясной,
С твоей непростою судьбой.
Летят перелетные птицы
Ушедшее лето искать.
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать.
А я остаюся с тобою,
Родная моя сторона,
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна.
 

Песня произвела неоднозначное впечатление, вроде бы и понравилась, но так – слишком уж непривычная.

– А танцы у тебя тоже… такие, – неопределенно покрутил рукой поручик.

Хмыкнув, Игорь вышел на середину и начал танцевать «Барыню». Уже через десяток секунд зрители повскакивали из-за столов и начали пританцовывать вместе с ним. Через несколько минут попаданец прекратил плясать, но начали остальные уланы, пытаясь повторить его коленца.

Поручик протиснулся к парню, обнял его и негромко сказал на ухо:

– Вот теперь я верю, что ты – Русин.

Глава 9

С наступлением холодов совместные учения почти прекратились, пусть и нельзя петербургскую зиму назвать особенно снежной, но сочетание грязи с заморозками тоже неприятно и опасно – лошади ноги ломают на раз. Просто ездить верхом не слишком опасно, да и индивидуальные занятия проводить можно, пусть и с осторожностью, но вот что-то более-менее массовое – нельзя.

Уланы скучали и, соответственно, искали себе занятия. Какое? Да в основном пьянствовали… Провести конную тренировку, пусть даже индивидуальную, можно было не более пары-тройки раз в неделю, так, чтоб только лошади не застоялись.

Игорь нашел себе занятие, начал учиться активней. Прежде всего читать и писать. И нет – это действительно нужно. Здешний алфавит достаточно заметно отличался от современного ему. Букв было просто-напросто больше, а самое главное – написание этих самых букв отличалось весьма заметно.

Хуже того, они писались в разных случаях по-разному: устав, полуустав, скоропись, вязь[16]16
   Так оно и есть, такая ситуация была еще в первой половине XIX века.


[Закрыть] – это только основные варианты местного алфавита, который должен знать по-настоящему образованный человек. И главное – деваться-то некуда. Вот та же официальная документация писалась в разных случаях по-разному. И да, буквы сильно отличались в разных вариантах азбуки, пусть и назывались одинаково. Не все варианты алфавита требовались в быту, некоторые применялись только в церковной переписке или при составлении некоторых официальных документов особо высокого ранга, но… Чтобы считаться по-настоящему образованным человеком, на Руси желательно было знать все версии.

Так что пришлось начать учиться у эскадронного писаря Тимофея – человека весьма значимого в местной иерархии. Сперва он воспринял желание попаданца в штыки – как покушение на свои привилегии, но затем быстро оттаял и начал учить – за денюжку немалую, аж пятьдесят копеек в месяц. Но, правда, предоставлял казенную бумагу, чернила и перья, объяснял все тонкости – не только письма, но и составления документов и бюрократические тонкости. В общем, отрабатывал зарплату.

– Все, Никифор, я к Тимофею, – сообщил парень стоящему у оконца избы «сэнсэю», – по дороге никуда зайти не надо?

– Да, зайти к Матренину, – сказал тот, морщась и держась преувеличенно прямо, – я ему вчерась пиво проспорил, так занеси, будь ласка.

Занеся пиво и выслушав насмешки Матренина над Никифором, вояки были этакими «заклятыми друзьями», которые постоянно собачились друг с другом ради забавы, попаданец пошел в штаб, по дороге пару раз едва не навернувшись на натоптанном снегу, который не везде успели посыпать золой.

В штабе, где расположился писарь, было жарко натоплено и пустынно – почти все офицеры на зиму разъехались по домам[17]17
    Было такое – солдат и офицеров частенько отправляли в отпуск (часто неоплачиваемый или на половинном жаловании) в зимний период времени. Сейчас такое звучит странно, но нужно учитывать, что зимой в те времена почти не воевали, да и с тренировками личного состава не заморачивались. Ну и второе – служили тогда зачастую до глубокой старости, так что повидаться с родными офицеры (и вообще дворяне) могли только зимой или в отпуске по ранению. Учитывайте, что эти самые родные (включая жен) частенько присматривали за поместьями, так что просто не могли жить в военных слободах.


[Закрыть]. Тимофей встретил его радостно, они вообще начали приятельствовать в последнее время. Ангелом писарь не был и, по меркам местных, был… грязноват. По меркам же попаданца, привыкшего к куда более эгоистичным и подловатым современникам, обычный молодой мужик. Писарь чувствовал нормальное к себе отношение и отвечал тем же.

Вообще, Игорь на удивление легко сходился с местными, буквально весь полк он уже знал в лицо и по именам[18]18
    Полки в те времена были от 400 до 800 (максимум!) человек, причем именно полнокровные. Встречались и «кадрированные», где служило по 200–300 вояк, даже меньше! Правда, такое встречалось обычно у иррегуляров – казаки, татары, калмыки и т. д.


[Закрыть]. Ничего особенного, привык в мегаполисе мгновенно заводить знакомства и приятельские отношения – это часто встречающаяся черта у горожан. Но вот с дружбой… Тут было сложнее, какое-то подобие дружбы вырисовывалось только с членами контубернии, еще с полудюжиной улан, но именно подобие, к сожалению.

Местные не до конца воспринимали его своим, и, к своему стыду, попаданец только к середине зимы понял – почему. К стыду, потому что не догадался, а банально подслушал чужой разговор…

– Да аж из самой Тайной канцелярии проверяли, – услышал Игорь голос секунд-майора, – чист. Ну то есть перед нашим законом чист – никого не грабил, не убивал, не самозванец. А так… Мутят что-то. Сказали только, что он действительно Русин из Неметчины, да что точно – роду знатного. А вот какого – говорят, что и сами не знают.

– Да как это, – раздался удивленный голос ротмистра, – что знатный определили, а какого рода – нет?

– Да ты сам подумай, – с ехидцей ответил майор, – Игорь Владимирович, да танцевать умеет так, что… Да на шпагах биться, да и… В общем, типичный отпрыск знатного рода, которого учили лет этак до двенадцати, а потом… Что уж там случилось, понятия не имею, но некоторые его замашки говорят, что попутешествовать парню пришлось, да не как наемник… Я бы сказал, как член какой-то из ночных гильдий.

Раздался грохот, мат ротмистра, и попаданец понял, что в избе что-то разбилось. Разговор прервался, и он поспешил удалиться очень осторожно.

Только тогда парень начал всерьез обращать внимание на какие-то знаки, которых было предостаточно. Стыдобища… В свое оправдание он бы мог сказать только, что тут сработали очередные психологические «закладки» и он, что называется, «смотрел, но не видел».

Когда начал смотреть всерьез… Ну вот, к примеру, «Игорь Владимирович». Вроде имя как имя, ан нет, здесь пока что такое сочетание имени и отчества позволялось только людям знатным – с предками-князьями. Прямого запрета не было, но «самозванцев» сильно не любили. Далее – даже среди знати такие исконно русские имена были редкостью, что говорило о сильном фрондерстве предков.

Окончание на «вич» (Владимирович) – снова показатель, потому как крестьянин бы представился что-то вроде «Ивашка, сын Мишки» (это если бы вообще отца упомянул); дворянин или купец «с именем» – «Иван, сын Михайлов», и только по-настоящему знатный или состоявший как государственный деятель сказал бы: «Иван Михайлович».

Танцы – тоже «в строку», потому как они считались неотъемлемой частью образования благородного человека, а умение Игоря танцевать прямо-таки кричало о том, что его обучали с самого детства, да обучали самые крутые педагоги. Кстати, кулачному бою также обучали во многих дворянских и купеческих семьях на весьма приличном уровне, так что и здесь…

Наконец – фамилия «Русин» была воспринята не как фамилия, а как псевдоним. «Русинами» здесь часто называли русских, живущих за пределами России. Таких хватало в Польше, Германии, Скандинавии… К своему удивлению, парень узнал, что поселения славян, известные с древнейших времен, встречаются буквально повсеместно[19]19
    Поселения славян, известные с древнейших времен, встречаются буквально повсеместно – к примеру, в Германии существовали такие поселения вплоть до начала Первой мировой – со своей автономией, языком, культурным багажом. Под угрозой репрессий они частично лишились своей автономии и культурного наследия, но славянские деревни есть в Германии и сейчас.


[Закрыть]. Ну и восприняли его как некоего «Игоря Владимировича из рода русского». А кто может скрывать свое настоящее имя? Аристократ с проблемами – кровная месть или что-то в том же духе…

Учитывая огромное количество славянских династий в Германии[20]20
    Многие немецкие династии вели происхождение от славян – герцоги Мекленбургские, Померанская династия и т. д.


[Закрыть] и постоянные захваты сравнительно крупными немецкими государствами более мелких, обиженных претендентов на престолы (скорее, престолики) всевозможных государств было предостаточно. Вот за одного из таких аристократов и приняли Игоря.

С кулачными боями в качестве заработка пришлось завязать, начались нехорошие шевеления в его сторону у гвардии, и сослуживцы едва ли не слезно упросили парня прекратить на время бои. С большой неохотой, но согласился – только после того, как гефрейт-капрал Егор Репин пообещал научить его крестовому бою.

Эта польская школа считается одной из самых лучших, и единственный недостаток – низкая экономичность. Даже тренированному человеку крайне тяжело вести бой в такой манере больше, чем пару минут. Зато для кавалерийской рубки или боя в окружении – отменный вариант. И нет, для дуэлей не слишком хороший стиль – чисто боевой.

– Вот ведь… – удивился Егор после первой же тренировки, – слышал, что тебя умотать невозможно, но чтоб настолько… Взмыленный попаданец показанную серию смог повторять в течение двадцати минут в сумасшедшем темпе и был счастлив. Капрал же, почесав щетинистый подбородок, велел ему приходить ежедневно к штабу, через пару часов после обеда.

У штаба тренировался не только он, но и поручик Рысьев – непосредственный командир взвода, в котором служил Игорь. Прохор Михайлов после разъезда старших офицеров на зиму по домам остался замещать командира полка, потому и начал проводить свои тренировки именно у штаба, чтобы посетители не искали его.

Поручик – молодой еще мужчина, которому только-только исполнилось двадцать пять лет, был закаленным ветераном, отслужившим уже почти десяток лет и успевшим побывать в «горячих точках». В его облике и правда было что-то от большого хищного кота – семейное, по его словам. Немногословный, жутко брутальный, за несколько недель занятий он произнес едва ли несколько фраз. Поэтому когда он проронил:

– Чистая техника – не хуже, чем у меня, – то осчастливил парня.

Вообще-то говоря, Игорь не проиграл ему ни одного поединка, но сам себе честно признавался, что изначально выигрывал, скорее, за счет скорости, силы и выносливости, чем за счет тактики и техники. И нет, спортивно-дуэльные методы не слишком годились – крестовый бой предназначен для тяжелой сабли, и движения здесь от движений спортивного фехтования отличаются сильно. Так что, по сути, Игорю пришлось учить нечто новое, потому и так обрадовался.

С того дня поручик стал разговаривать с ним и вообще – выделять. В эскадроне только он да капрал Репин были дворянами, теперь же и попаданца признали за своего. Вскоре после этого он стал своим и для остальных дворян полка, а затем и соседних, «дружественных» полков. Между прочим, достижение, потому как дворянской грамоты у него не было – по вполне понятным причинам.

Завязав с заработками кулачного бойца, он долго думал – как бы заработать? Откровенно говоря, думалось хреново. То есть идей для прогрессорства – уйма, но все эти идеи требовали денег на свое воплощение, не обещая отдачи в принципе. Для примера он помнил, как можно сделать настоящий грифельный карандаш современного ему образца.

И что? Все равно требовался материал для опытов (а графит почему-то стоил сейчас очень дорого), какое-то оборудование – и денег на все это. А самое главное – смысл в затее появлялся только в том случае, если наладить достаточно крупное и желательно секретное производство. Зачатки патентного права только-только начали появляться в Европе, и любой ловкач смог бы заняться производством карандашей, узнав секрет.

Во всем так! Нужны солидные деньги на воплощение идей – при том, что денег требовалось тысячи, а отдача не гарантировалась. Слава изобретателя? На фиг, дайте деньгами!

Решение пришло в один из дней, когда он, сидя у покрытого морозными узорами маленького оконца, задумчиво рисовал пером на бумаге во время очередного урока писаря.

– Ты меня слушаешь-то? – спросил недовольно Тимофей.

– Слушаю, – и пересказал его речь.

– Да все равно, не дело бумагу впустую марать, чай, она денег стоит.

С этими словами писарь подошел поближе и…

– С нами крестная сила! – внезапно воскликнул он, перекрестившись. – Это что – ты нарисовал?

– Ну да. – Попаданцу стало немного неловко, вдруг какой религиозный запрет?

Тимофей взял листок с собственным портретом, нарисованным пусть в весьма небрежной манере – скупыми линиями, но достаточно умело. Взгляд его затуманился…

– Ишь… А настоящий патрет намалюешь?

Настоящий «патрет» нарисовать Игорь мог, но только графикой или вот так – чернилами. Ну не учился он всерьез, так что с краской почти не работал. Так – на уроке от скуки или в транспорте. А что может быть под рукой в таком случае? Правильно – маркер, ручка, карандаш.

Рисовал, тем не менее, хорошо и, как выяснилось, даже слишком. В Петербурге количество людей, хоть как-то знакомых с техниками живописи, исчислялось количеством пальцев…. Ну ладно – с ногами.

Рисовал Русин на обычных листах бумаги карандашами, но покупателей это не смущало. Достаточно быстро его произведения завоевали определенную популярность. Наибольшим успехом пользовались фигуры неких абстрактных купальщиц и всевозможная обнаженка, покупатели которой моментально платили, краснели и бережно прятали рисунки куда-то за пазуху. Вторыми по популярности шли портреты.

Денег за свое мастерство попаданец не драл – от двадцати копеек до рубля. Но, учитывая, что даже на «рублевые» картины уходило у него не больше часа, то в кошельке парня снова завелось серебро, а затем и золото.

Торговался и занимался продажей Тимофей, имеющий на этом десятипроцентную комиссию. Попаданцу же в принципе не нравился сам процесс торга, так он еще и отнимал порой больше времени, чем сами рисунки.