Текст книги "Курс русской истории (Лекции LXII—LXXXVI)"

Автор книги: Василий Ключевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 55 страниц)

Екатерина II и крестьянский вопрос

Теперь легко понять, какая задача предстояла законодательству Екатерины при устройстве отношений землевладельцев с крепостным крестьянством: задача эта состояла в восполнении пробелов, допущенных в законодательстве о поземельных отношениях обеих сторон. Екатерине предстояло провозгласить общие начала, которые должны были лечь в основание их поземельных отношений, и согласно с этими началами указать точные границы, до которых простирается власть землевладельца над крестьянами и с которых начинается власть государства. Определение этих границ, по-видимому, занимало императрицу в начале царствования. В комиссии 1767 г. послышались с некоторых сторон смелые притязания на крепостной крестьянский труд: требовали расширения крепостного права классы, его не имевшие, например купцы, казаки, даже духовные, к их стыду. Эти рабовладельческие притязания раздражали императрицу, и раздражение это выразилось в одной коротенькой записке, дошедшей до нас от того времени. Эта записка гласит: «Если крепостного нельзя персоной признать, следовательно, он не человек; так скотом извольте его признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписано будет». Но это раздражение осталось мимолетной патологической вспышкой гуманной правительницы. Люди, близкие и влиятельные, знакомые с положением дел, также советовали ей вмешаться в отношения крестьян к помещикам. Можно предполагать, что освобождение, полная отмена крепостной неволи [была] тогда еще не под силу правительству, но можно было провести в умы и законодательство мысль о обоюдно безобидных нормах отношений и, не отменяя права, сдержать произвол.

Государственные дельцы советовали Екатерине законом определить размеры крестьянских платежей и работ, каких вправе требовать землевладельцы. Граф Петр Панин, один из лучших государственных людей времен Екатерины, в записке 1763 г. писал о необходимости ограничить беспредельную власть помещика над крестьянами и установить нормы работ и платежей крестьянина в пользу помещика. Такими нормами Панин признавал для барщины не более четырех дней в неделю, для оброка – не более 2 руб. с души, что составляет 14—16 руб. на наши деньги. Характерно, что Панин считал опасным обнародовать такой закон; он советовал сообщить его конфиденциально губернаторам, которые должны были секретно передать его помещикам к сведению и руководству. Другой делец, образцовый администратор времен Екатерины, новгородский губернатор Сиверс также находил помещичьи поборы с крестьян «превосходящими всякое вероятие». По его мнению, также нужно было определить размеры платежей и работ на помещика законом и предоставить крестьянам право за известную сумму выкупаться на волю.

Закон Петра III, изданный 18 февраля 1762 г., прибавил еще одно существенное, побуждение так или иначе разрешить вопрос. Крепостное право имело одной из своих опор обязательную службу дворянства; теперь, когда эта служба была снята с сословия и крепостное право в прежнем виде потеряло прежний смысл, свое главное политическое оправдание, [оно стало] средством без цели. Теперь, при такой разнице в побуждениях, любопытно видеть, как Екатерина отнеслась к тяжелому вопросу, доставшемуся ей от предшественников.

Крепостное право на Украине

Из сказанного видно, какие задачи предстояло разрешить законодательству Екатерины II в вопросе об отношениях крепостного населения к землевладельческому классу. Крепостной труд крестьянина был для дворянства средством нести обязательную военную службу, следовательно, с прекращением этой повинности должна была сама собой прекратиться раздача населенных казенных земель в частное владение. Далее, крепостной крестьянский труд не весь был отдан дворянам в частное владение, часть этого труда была обложена государственной податью, следовательно, крестьянский крепостной труд был в совместном владении у помещиков с государством. Поэтому законодательству предстояло провести точные границы между правами владельцев и властью государства. Однако Екатерина не прекратила раздачи казенных земель с крестьянами в частное владение, напротив, раздавала их еще более щедрой рукой, чем ее предшественники. Вступление ее на престол сопровождалось пожалованием почти 18 тыс. душ 26 ее пособникам. В продолжение всего царствования шли эти пожалования, иногда крупными массами, создававшими быстро громадные землевладельческие состояния. Мелкий смоленский дворянин по происхождению, Потемкин кончил свою деятельность помещиком, владевшим, как рассказывают, тысячами двумястами крестьянских душ. Не перечисляя всех отдельных пожалований, я ограничусь лишь одним общим итогом: доселе приведено по документам в известность 400 тыс. ревизских душ, розданных при Екатерине из казенных и дворцовых имений в частное владение; 400 тыс. ревизских душ – почти миллион душ действительных.

Но при Екатерине крепостное состояние распространялось еще одним способом – законодательным прекращением вольного крестьянского перехода. Такой вольный переход в XVIII в. еще допускался законом в малороссийских областях; здесь крестьяне посполитые, как они назывались, вступали с землевладельцами в краткосрочные поземельные договоры, которые свободно разрывали, переходя на землю, где их принимали на более выгодных условиях. Казацкая старшина издавна стремилась прекратить эти переходы, закрепляя за собой не только посполитых крестьян, но и вольных казаков на крепостном праве. Особенно сильно помогал стремлениям старшины в этом деле Кирилл Разумовский, бывший гетманом Малороссии с 1750 по 1764 г. Он первый начал раздавать казенные земли с посполитыми крестьянами в полную наследственную собственность вместо временного владения, похожего на наше старинное поместное право. Эта раздача производилась в таких широких размерах, что вскоре по выходе Разумовского в отставку во всех областях Малороссии, принадлежавших Русскому государству, считалось не более 2 тыс. крестьянских дворов, не розданных в частное владение.

Екатерина с самого царствования стала принимать меры к прекращению вольного перехода малороссийских посполитых. По указу 1763 г. крестьяне могли покидать землевладельцев, только получив от них отпускные свидетельства. Землевладельцы, разумеется, затрудняли [получение] этих свидетельств, чтобы удержать крестьян на своей земле. Наконец, тотчас по окончании IV ревизии издан был закон 3 мая 1783 г., по которому все посполитые крестьяне в наместничествах или губерниях Киевской, Черниговской, вмещавшей и нынешнюю Полтавскую, и Новгород-Северской должны оставаться на тех местах и за теми владельцами, где их застала и записала только что конченная ревизия. Скоро это распоряжение распространено было и на губернию Харьковскую с частью Курской и Воронежской. Таким образом, более миллиона посполитых крестьян, записанных по IV ревизии в указанных губерниях, очутились в частном владении и скоро сравнялись с центральными великорусскими крепостными крестьянами. Успеху этого закрепощения содействовало и то, что Екатерина распространила на казацкую старшину права русского дворянства.

Таким образом, количество крепостного населения увеличилось при Екатерине двумя способами – пожалованием и отменой свободы крестьянского перехода там, где она еще существовала. Благодаря тому к концу царствования Екатерины Россия, несомненно, стала гораздо более крепостной, чем была прежде. В конце царствования Елизаветы, по данным II и III ревизий, считалось в России около 1/2 млн ревизских душ дворцовых крестьян; к концу царствования Екатерины в тех же губерниях дворцовых крестьян, по данным IV и V ревизий, оставалось гораздо меньше.

Крепостное законодательство Екатерины II

Законодательство Екатерины о пространстве помещичьей власти над крепостными людьми отличается той же неопределенностью и неполнотой, как и законодательство ее предшественников. Вообще оно было направлено в пользу землевладельцев. Мы видели, что Елизавета в интересах заселения Сибири законом 1760 г. предоставила помещикам право «за предерзостные поступки» ссылать крепостных здоровых работников в Сибирь на поселение без права возврата; Екатерина законом 1765 г. превратила это ограниченное право ссылки на поселение в право ссылать крепостных на каторгу без всяких ограничений на какое угодно время с возвратом сосланного по желанию к прежнему владельцу. Далее, в XVII в. правительство принимало челобитья на землевладельцев за жестокое их обращение, производило сыски по этим жалобам и наказывало виновных. В царствование Петра был издан ряд указов, запрещавших людям всех состояний обращаться с просьбами на высочайшее имя помимо правительственных учреждений; эти указы подтверждались преемниками Петра. Однако правительство продолжало принимать крестьянские жалобы на помещиков от сельских обществ. Эти жалобы сильно затрудняли Сенат; в начале царствования Екатерины он предложил Екатерине меры для полного прекращения крестьянских жалоб на помещиков. Екатерина утвердила этот доклад и 22 августа 1767 г., в то самое время как депутаты Комиссий слушали статьи «Наказа» о свободе и равенстве, издан был указ, который гласил, что если кто «недозволенные на помещиков своих челобитные наипаче ее величеству в собственные руки подавать отважится», то и челобитчики и составители челобитных будут наказаны кнутом и сосланы в Нерчинск на вечные каторжные работы с зачетом сосланных землевладельцам в рекруты. Этот указ велено было читать в воскресные и праздничные дни по всем сельским церквам в продолжение месяца. Предложение Сената, утвержденное императрицей, было так составлено, что прекращало крестьянам всякую возможность жаловаться на помещика. Далее, и при Екатерине не были точно определены границы вотчинной юрисдикции. В указе 18 октября 1770 г. было сказано, что помещик мог судить крестьян только за те проступки, которые по закону не сопровождались лишением всех прав состояния; но размер наказаний, каким мог карать за эти преступления землевладелец, не был указан. Пользуясь этим, за маловажные проступки землевладельцы карали крепостных такими наказаниями, которые полагались только за самые тяжкие уголовные преступления. В 1771 г. для прекращения неприличной публичной торговли крестьянами издан был закон, запрещавший продажу крестьян без земли за долги помещиков с публичного торга, «с молотка». Закон оставался без действия, и Сенат не настаивал на его исполнении. В 1792 г. новый указ восстановил право безземельной продажи крестьян за помещичьи долги с публичного торга только без употребления молотка. В «Наказе» Екатерина припомнила, что еще при Петре был издан указ, по которому безумных или жестоких помещиков отдавали «под смотрение опекунов». Екатерина говорит, что этот указ исполнялся, насколько он касался безумных, но его постановление о жестоких помещиках не приводилось в исполнение, и она выражает недоумение, почему было стеснено действие указа. Однако она не восстановила его в прежней полной силе. Наконец, в жалованной грамоте дворянству 1785 г., перечисляя личные и имущественные права сословия, она также не выделила крестьян из общего состава недвижимого дворянского имущества, т.е. молчаливо признала их составной частью сельскохозяйственного помещичьего инвентаря. Так, помещичья власть, лишившись прежнего политического оправдания, приобрела при Екатерине более широкие юридические границы.

Крепостные как частная собственность помещиков

Вот и все важные, заслуживающие внимания распоряжения Екатерины о крепостных людях. Неполнота этих распоряжений и закрепила тот взгляд на крепостных людей, который, помимо закона, даже вопреки ему, утвердился в дворянской среде в половине XVIII столетия. Этот взгляд состоял в признании крепостных людей частной собственностью землевладельцев. Законодательство Екатерины утвердило этот взгляд не столько тем, что оно прямо говорило, сколько тем, о чем умалчивало, т.е. что молчаливо признавало. Какие способы определения отношений крепостного населения возможны были в царствование Екатерины? Мы видели, что крепостные крестьяне были Прикрепленные к лицу землевладельца [как] вечно-обязанные государственные хлебопашцы. Закон определял их крепость к лицу, но не определил их отношений к земле, работой над которой и оплачивались государственные повинности крестьян. Можно было тремя способами разверстать отношения крепостных крестьян к землевладельцам: во-первых, их можно было открепить от лица землевладельца, но при этом не прикреплять к земле, следовательно, это было бы безземельным освобождением крестьян. О таком освобождении мечтали либеральные дворяне времен Екатерины, но такое освобождение едва ли было возможно, по крайней мере оно внесло бы совершенный хаос в народнохозяйственные отношения и, может быть, повело бы к страшной политической катастрофе. Можно было, с другой стороны, открепив крепостных от лица землевладельца, прикрепить их к земле, т.е., сделавши их независимыми от господ, привязать их к земле, выкупленной казной. Это поставило бы крестьян в положение, очень близкое к тому, какое на первое время создало для них 19 февраля 1861 г.: оно превратило бы крестьян в крепких земле государственных плательщиков. В XVIII в. едва ли возможно было совершить такое освобождение, соединенное со сложной финансовой операцией выкупа земли. Наконец, можно было, не открепляя крестьян от лица землевладельцев, прикрепить их к земле, т.е. сохранить известную власть землевладельца над крестьянами, поставленными в положение прикрепленных к земле государственных хлебопашцев. Это создало бы временнообязанные отношения крестьян к землевладельцам; законодательство в таком случае должно было определить точно поземельные и личные отношения обеих сторон. Такой способ разверстки отношений был всего удобнее, и на нем именно настаивали и Поленов и близкие к Екатерине практические люди, хорошо знавшие положение дел в селе, как, например, Петр Панин или Сиверс. Екатерина не избрала ни одного из этих способов, она просто закрепила господство владельцев над крестьянами в том виде, как оно сложилось в половине XVIII в., и в некоторых отношениях даже расширила ту власть. Благодаря этому крепостное право при Екатерине II вступило в третий фазис своего развития, приняло третью форму. Первой формой этого права была личная зависимость крепостных от землевладельцев по договору – до указа 1646 г.; такую форму имело крепостное право до половины XVII в. По Уложению и законодательству Петра это право превратилось в потомственную зависимость крепостных от землевладельцев по закону, обусловленную обязательной службой землевладельцев. При Екатерине крепостное право получило третью форму: оно превратилось в полную зависимость крепостных, ставших частной собственностью землевладельцев, не обусловливаемой и обязательной службой последних, которая была снята с дворянства. Вот почему Екатерину можно назвать виновницей крепостного права не в том смысле, что она создала его, а в том, что это право при ней из колеблющегося факта, оправдываемого временными нуждами государства, превратилось в признанное законом право, ничем не оправдываемое.

Последствия крепостного права

Теперь изучим последствия крепостного права в этой третьей и последней формации, им усвоенной. Эти последствия были чрезвычайно разнообразны. Крепостное право было скрытой пружиной, которая двигала и давала направление самым различным сферам народной жизни. Оно направляло не только политическую и хозяйственную жизнь страны, но положило резкую печать на жизнь общественную, умственную и на нравственную. Я изложу лишь некоторые, наиболее заметные последствия права в кратком перечне и прежде всего укажу, какое действие оказывало крепостное право на сельское помещичье хозяйство. Целое столетие, с манифеста 18 февраля до манифеста 19 февраля, общественное, умственное и нравственное развитие [происходило] под гнетом крепостного права и пройдет, быть может, еще целое столетие, пока наша жизнь и мысль освободится от следов этого гнета.

Под покровом крепостного права в помещичьем селе сложились во второй половине XVIII в. своеобразные отношения и порядки. Я укажу сначала на способы помещичьей эксплуатации крепостного труда. До XVIII в. в помещичьем хозяйстве господствовала смешанная, оброчно-барщинная система эксплуатации земли и крепостного труда. За участок земли, предоставленный им в пользование, крестьяне частью обрабатывали землю на помещика, частью платили ему оброк. В первой половине XVIII столетия эта смешанная система стала разделяться: обязательная служба дворянства не позволяла ему принимать деятельное непосредственное участие в сельскохозяйственных делах, поэтому некоторые помещики, предоставив почти всю свою землю крестьянам, облагали их за это оброком, другие, отделивши крестьянам часть своей земли, остальную обрабатывали посредством барщинного труда. Мы не можем сказать, в какой степени распространены были обе эти системы – барщинная и оброчная; можно только предположить, что барщинная была распространена не меньше оброчной.

Со времени освобождения от обязательной службы дворянство, по-видимому, должно было ближе заняться своим сельским хозяйством: теперь оно получило более досуга для этого; притом так как в руках этого сословия сосредоточивалось громадное количество земли, самой производительной силы в тогдашнем народном хозяйстве России, то дворянству вместе с тем предстояло стать руководителем всего народного хозяйства. Изучая сельскохозяйственную жизнь в начале царствования Екатерины, замечаем, что в селе происходило как раз наоборот тому, чего можно было ожидать. Оброчная система не только не исчезла в помещичьем хозяйстве, но все более распространялась; на это указывают как позднейшие статистические исследования, так и свидетельства современников. Екатерина в «Наказе» жаловалась, говоря: «Почти все деревни на оброке» и оброчные хозяйства признают «новозаведенным способом». В конце царствования Екатерины статистик Шторх и агроном Рычков в один голос жаловались на вредные последствия, какие выходят для сельского хозяйства из господства оброчной системы в помещичьих имениях. Некоторые современники объясняли это неожиданное явление тем, что большинство дворянства занималось службой в городе, а поручить барщинное хозяйство приказчикам не всегда можно. Но это показание не оправдывается данными, которые собранны были правительством в 1777 г.: на государственной службе состояло всего около 10 тыс. дворян, т.е. очень незначительная часть этого сословия, однако решительное большинство дворянства, не занимавшее правительственных должностей, не жило и в своих деревнях, сосредоточиваясь в губернских или уездных городах.

Объясняя это странное явление, находим две причины, его вызвавшие: одну политическую, другую хозяйственную. Царствование Екатерины началось многочисленными местными восстаниями крестьян, которые скоро слились в один громадный пугачевский мятеж. Напуганное этими мятежами, дворянство долго после все жалось по городам к своей властной братии – губернаторам и исправникам. Вот одна причина землевладельческого абсентеизма дворянства; другая была чисто хозяйственной. Она указана в «Наказе» Екатерины. Здесь мы читаем, что «хозяева (т.е. помещики), не быв вовсе или мало в деревнях своих, обложат каждую душу по рублю, по два и даже до пяти рублей, несмотря на то, каким способом их крестьяне достают сии деньги». Значит, оброчное хозяйство предпочиталось, как наиболее удобное, доходное: оно, во-первых, освобождало землевладельцев от мелочных хозяйственных забот; во-вторых, давало помещику при неограниченном праве возвышать оброк, возможность получать такой доход, которого он не получил бы никогда, сам хозяйничая в селе.

Таким образом, вопреки ожиданию, помещичье хозяйство в XVIII в., когда сословие стало более досужным, еще более стало оброчным, чем было прежде, землевладелец стал еще дальше от своей земли и «крепостных душ», чем стоял прежде. Благодаря этому в сельском помещичьем хозяйстве и установились своеобразные хозяйственные и юридические отношения, на которые я укажу сейчас.

Рост оброка

Благодаря неопределенной постановке крепостного права по закону в продолжение царствования Екатерины расширялась требовательность землевладельцев по отношению к крепостному труду; эта требовательность выражалась в постепенном росте оброка. Оброки по различию местных условий были чрезвычайно разнообразны. Наиболее нормальными можно признать такие оброки: 2 р. (15 р. нынешних) – в 60-х годах, 3 р. – в 70-х, 4 р. – в 80-х и 5 р. (25 нынешних) – в 90-х годах с каждой ревизской души. По хлебным ценам можно определить рыночное значение этих сумм. Рубль в начале царствования Екатерины равнялся приблизительно нашим 7—8 руб.; рубль в конце царствования – приблизительно нашим 4—5 руб. Итак, нормальный оброк в начале царствования на наши деньги равнялся приблизительно 15 руб., в конце царствования – приблизительно 27 руб. Это оброк с каждой души; экономическое значение его можно было бы определить, перенесши его на землю. Наиболее обычный земельный надел в конце царствования Екатерины был 6 десятин пахотной земли в трех полях на тягло; тяглом назывался взрослый работник с женой и малолетними детьми, которые еще не могли жить отдельным хозяйством. Современники полагают на каждое тягло по 2 1/2 ревизской души.

Итак, на каждое тягло в конце царствования Екатерины падало помещичьего оброка приблизительно по 27 руб., умноженных на 2 1/2; значит, на каждую десятину земельного крестьянского надела приходилось около 11 руб. оброка. Таков оброк в центральных губерниях, на верхневолжском суглинке; в южных черноземных областях, где население было реже, на тягло приходилось вообще немного более земли. 11 руб. с десятины – это во много раз более нынешней арендной платы за землю в центральных великорусских губерниях.