Текст книги "Железный доктор"

Автор книги: Василий Орехов (Мельник)

Соавторы: Юрий Бурносов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Над плакатами, почти под самым потолком висела грязноватая зеленая растяжка с белыми буквами: «Гордись и помни свято, что ты из сто тридцатой». Володя удивленно поморгал. Растаман перехватил его взгляд и кратко пояснил:

– Ностальгия.

– Учились тут? – вежливо спросил Володя.

– Преподавал. Химию. Ха-ха-ха!

Может, и не соврал жирный. Рождественский так до сих пор и не сориентировался, чему здесь можно верить, а чему – нет.

В углу тарахтел огромный белый холодильник, из которого, к великому удивлению военврача, Растаман извлек три банки пива, швырнув инъектор на кресло.

– Садитесь вон на диван, – предложил он, подцепив ногой столик на колесах и подкатив его к гостям. Володя аккуратно опустился, куда велели, и взял ледяную банку. «Рижское», Томский пивзавод. Произведено два с небольшим месяца назад. Как они его сюда доставляют?! Впрочем, про каналы поставок туда-сюда через Барьер знали все, и перекрывать их, насколько понимал Рождественский, никто не собирался по самым разным причинам. Хотя при желании Зону могли бы запечатать в два-три дня. Но не запечатывали, и потому отсюда исправно шли в обычный мир артефакты, а сюда – ну, вот, к примеру, «Рижское»...

– Свеженькое, – со знанием дела отметил Бордер, в два глотка осушивший свою порцию. – Хорошо живешь, волосатый. Прямо как рыба в биде.

– Уметь надо, лысый. Рыба ищет, где глубже, а человек – где рыба.

– Куда нам. Мы – расходный материал, мелкая сошка, – делано вздохнув, сказал энергик. – Это ты дела проворачиваешь, а мы тебе хабар собираем. За копейки, между прочим.

– Ладно, кончай ныть. Что там за история с группой Гончара?

– Давай я расскажу, – предложил Бандикут, к пиву, как ни странно, не притронувшийся.

Володя, рассеянно прихлебывая пенистую жидкость, выслушал в принципе правдивый рассказ коротышки. Разумеется, о цели их путешествия Бандикут не обмолвился ни словом, как и о пропавшей дочери председателя Совета Федерации.

Растаман помалкивал, иногда качая головой, а по окончании рассказа уточнил:

– Точно всех вояк завалили?

– Ну, слушай, там такое мясо было понакидано... – покачал головой Бандикут. – Что мне, всю эту расчлененку собрать и пересчитать надо было?

– Что-то нечисто тут. – Растаман скептически поморщился. – А про теплоход интересно, хорошо, что рассказал. Я-то сижу тут у себя в бункере, как сыч, не слыхал даже... И Карапета жаль, говорил я ему – бросай свои ходки за хабаром собачьим, иди ко мне, хорошая работа есть. Не послушался Карапет, и вот результат... – Толстяк тяжело вздохнул, жировые складки на его щеках вздулись и опали, словно у жабы. – Но вы-то куда чапаете? И зачем вояку за собой тащите, пусть он даже и доктор?

– Есть у нас кое-какие планы, – уклончиво сказал Бандикут. – Фишка в том, сало, что нам нужны твои профессиональные услуги. Ты ж мне должен кой-чего, если не забыл.

– Забудешь с тобой, как же... Чего конкретно надо?

– А вот доктора-врача посмотреть. У него импланты свеженькие, армейский комплект. Надо бы перенастроить, как ты умеешь. Или снять и поменять на толковые.

– Эй, эй! – воспротивился Володя, поспешно поставив банку на столик. – Я не хочу!

– Тебя не спрашивают, – безжалостно отрезал Бандикут. – Сейчас от них толку никакого почти, а Растаман тебя протестирует и сделает так, как лучше. Не ссы, кабы мы тебя привалить хотели, стоило бы нам тащиться в такую даль... Что, сало, займешься доктором?

– Займусь, отчего ж не заняться. Сейчас, я скоро, – хмуро сказал Растаман и утащился в соседнюю комнату, где принялся чем-то греметь и стучать. Грохнуло разбитое стекло, толстяк выругался.

Володю слегка затрясло. Что делать? Чего они ему напихают? И ведь не вскочишь и не убежишь... Нашли себе игрушку, сволочи...

Бордер тем временем поинтересовался у коллеги:

– Ты пиво-то чего не пьешь?

– Не любил никогда баночное. Жизни в нем нету, лысая башка. То ли дело взять разливного светлого... Нальешь в бокальчик по стеночке, тараньку порежешь... Икорка янтарная, сладкая, на солнышке светится... Или пузырик плавательный. Многие выбрасывают, а пузырик – это же цимес! Его на спичке чуток обжарить – и в рот. Прожевать – и пивка... А можно и прицепчик, граммов сто пятьдесят. Но не в пиво лить, в пиво – это быдлячество. Надобно эти сто пятьдесят просто махнуть перед пивом, а потом пивко идет вообще как в сухой песок. Помню, взяли мы как-то с мужиками по пять литров алтайского, поехали... – Бандикут внезапно осекся, губы его задрожали. Взяв свою банку, он молча сунул ее лысому.

– Может, все-таки не надо? – по-детски спросил Володя. – Я про импланты. Мне и так хорошо...

– Да ничего тебе не будет, – отмахнулся Бордер, откупоривая полученную банку. – Станешь, как я, файерболами кидаться, чем плохо? Или по своей основной специальности пойдешь, биоником. Тест покажет.

– Да я не хочу! – Володя вскочил и заорал: – Что вы мной вертите, как марионеткой?! Сидят тут, ж-жабы... Короче, или вы ко мне по-человечески будете относиться, или я никуда с вами не иду! Стреляйте, черт с вами!

Махнув рукой, военврач сел, схватил пиво, решительно отхлебнул и подавился. Бандикут, выслушавший эту краткую, но эмоциональную тираду, раскрыв рот, услужливо постучал лейтенанта по спине.

– Охренеть, – заключил коротышка. – Даешь ты копоти, доктор-врач!

– Никто тебя стрелять не станет. Поставят нормальные импланты, твои копеечные вынут, с ними в Зоне долго не протянешь, – скучающе разъяснил Бордер, приканчивая пиво коротышки.

– Нормальные – это оплавленные?! – встопорщился военврач.

– Нормальные – это нормальные. Наше предприятие займет неопределенное количество времени, военный. А ты нам живой нужен.

– Но я же... Я же стану как вы! – упавшим голосом пробормотал Володя. – Я же потом... Ведь из Зоны нельзя выйти, когда импланты?

– Можно, можно, – ласково успокоил лысый. – Мы ж не сталтеха из тебя делаем, прости Господи. Все вставляется и вынимается.

– Входит и выходит, – непонятно добавил Бандикут и заржал.

– Чего вы тут разорались? – Из-за двери высунулся Растаман. – Иди сюда, вояка. Снимай скафандр, клади вон в угол.

Лейтенант обреченно разоблачился и вошел в комнату, оказавшуюся чем-то вроде операционной. Посередине стояло гинекологическое кресло, опутанное проводами, помигивали огоньками какие-то приборы, под потолком жужжал вентилятор.

– Ложись в кресло, – сухо велел Растаман. В руке у него был уже знакомый безыгольный инъектор.

– Ты что? Оно же вон чего... женское... – растерялся Володя. – Ты куда мне вообще чего вставлять собрался?!

– Другого нету, а для работы и такое годится. Найдешь операционный стол или хотя бы стоматологическое кресло – тащи, хорошо заплачу. А пока – что есть, тем и пользуюсь. Залезай уже, лейтенант. Какая тебе разница? Аборт не сделаю, не бойся.

Понимая, до чего нелепо выглядит, Рождественский вскарабкался в кресло и устроился там с максимальным неудобством. Растаман возился с инструментом, пошипел им, цвиркнул струйкой прозрачной жидкости.

– Обезболивающее, – пояснил он, перехватив взгляд военврача.

– Что именно?

– Серволин.

– Его же не используют уж лет десять как!

– Слушай, я же сказал: другого нету, а для работы и такое годится, – беззлобно повторил Растаман. Волосатое брюхо, свисавшее из-под футболки, шевелилось, словно жило своей собственной жизнью.

– Нет, так не пойдет, – решительно воспротивился лейтенант. – Пиво, значит, свежее, а обезболивающему сто лет в обед? Не-е... У меня есть нормальное обезболивающее, штатное.

– Коли свое, мне какая разница, – равнодушно пожал плечами толстопузый лекарь.

Володя неуклюже слез со своего насеста, вернулся к бронескафандру и нашел в аптечке обезболивающее.

– В плечо коли, – распорядился Растаман. – Эстет!

Легкий укол, чувство сильного холода... Через полминуты сработает, прикинул Рождественский и вернулся на кресло. Растаман терпеливо ждал, отложив инъектор и распутывая провода с датчиками.

– Объясняю суть происходящего, – сказал он, пощелкав тумблером на квадратной панели с двумя круглыми циферблатами. Стрелки крутанулись, что-то затикало. Аппаратура выглядела беспросветно самопальной, каковой, скорее всего, и являлась. – Сейчас я проведу тест на предрасположенность – чтобы с бухты-барахты не влепить тебе абы какой имплант. С такой методикой многие не согласны, но я работаю как привык.

– Угу, – буркнул лейтенант, ущипнув себя за кожу на сгибе руки. Боли не было, препарат действовал. Перед вылетом на задание фельдшер вбил ему импланты вообще без обезболивания, но сейчас Растаман собирался вначале извлечь армейские, а потом вставить плавленые, и эта процедура наверняка была болезненной.

– Потом поставлю тебе что нужно. Есть у меня запасец.

– Откуда? – прямо спросил Володя. – Оплавленные импланты нельзя извлечь без смертельной угрозы для организма. Красный Доктор и Таблетка Шульца не помогают, мне Бордер говорил...

– Бордер правильно говорил, – легко согласился толстопуз. – Только импланты нельзя извлечь без риска из живого организма. С мертвым всё совсем иначе. Ему по большому счету уже все равно.

– Так это... из трупов?!

– Ну, если бы тебе сердце или там почку пересадили от покойника, небось не парился бы, а? – широко заулыбался Растаман, демонстрируя белоснежные зубы. В верхний левый клык был вставлен небольшой кристаллик – может быть, даже бриллиант. – Импланты – та же фигня. И еще: я слышал, как ты там бушуешь, поэтому малость успокою. У тебя будут стоять сугубо временные импланты. То есть их можно вынуть при желании, если не очень затягивать.

– Срок?

– Недели две можешь таскать не задумываясь. Ну, полторы. Потом начнется врастание. Через месяц вынуть их станет большой проблемой, но в принципе решаемой пятьдесят на пятьдесят. Дальше – хуже, и чем дальше – тем все хуже. Понял?

– Понял, – сказал Володя и закрыл глаза.

Растаман, напевая себе под нос, принялся обклеивать лейтенанта датчиками.

Тестирование прошло быстро, затем толстяк, ничего не сказав, но продолжая напевать, сноровисто раскромсал Рождественскому плечо, вынул окровавленные армейские импланты, побросал в кювету. Из контейнера извлек пару других, вставил в рану, соединил контакты, прихватил микрозажимами, залил регенерирующей пеной и сверху налепил пластырькожу.

– Готово, – с нескрываемой гордостью сказал Растаман, словно только что спас жизнь умирающему на хирургическом столе. – Слезай.

Володя слез с кресла, помолчал и спросил:

– И кто я теперь?

– Робот-убийца, – усмехнулся толстяк, колыхая пузом. – Не переживай, кем был, тем и остался. Бионик. Не зря пошел в свою медицинскую академию, видать, чувствовал... Слабенький, конечно, ну так я и импланты ставил соответствующие.

– И что я теперь могу?

– Лечить помаленьку. Рак не вылечишь, а вот легкое пулевое – запросто. А как – сам поймешь, я тебе не инструктор. Ну и, ясное дело, все это – только на территории Зоны. За Барьером все быстро вырубится. И любой ваш армейский коновал твои импланты извлечет – если вовремя поспеешь, я уже объяснял по срокам.

Бандикут и Бордер встретили возвращение Володи сдержанно.

– Он пришил ему новые ножки, – меланхолично произнес Бандикут. – И опять побежал по дорожке.

Бордер вообще ничего не сказал, он в отсутствие Растамана совершил набег на холодильник, и количество пустых пивных банок на столике изрядно увеличилось. Толстяк с укоризной покачал головой, но ничего на этот счет не сказал.

– Забирайте, – проговорил он вместо этого, кивая на облачающегося в бронескафандр лейтенанта. – Будет вам вместо Карапета ветеринар.

– Ага. Бионик, – с пониманием заключил Бандикут. Только сейчас Володя заметил у него в грязной лапке флягу. Тоже не терял времени даром, оно и по хитрой роже видать. – Был доктор-врач, доктор-врач и остался. Везет некоторым. Напомни потом, мне надо геморрой полечить.

Военврач реагировать на шутку благоразумно не стал, к тому же, зная мерзкого маленького сталкера, подозревал, что это могла быть вовсе и не шутка.

– Так куда вы все-таки идете? – снова поинтересовался Растаман. – Вижу ведь, тут теплоход этот пропавший замешан. Пассажиров, что ли, найти хотите? Что за приступы неконтролируемого гуманизма? Или вы за бабло подрядились?

– Тебе, сало, все равно не скажем. Должок мне погасил – и спасибо, – скрипуче заявил Бандикут. – Дальше сами разберемся. И особо не звони за теплоход и за то, что нас видал. Я тебя знаю, все равно попалишься, но – по мере сил не звони.

– Ты же знаешь, мне на дела двуногих наплевать, – сказал толстопуз, поддергивая сползающие шорты.

– Кто бы говорил, – иронически скривил рожу Бордер. – Сидишь тут в подземелье, как паук, за паутинки всех дергаешь... Сбрехал, поди, что про теплоход-то не слышал? Не может такого быть.

– Ну и сбрехал! – неожиданно признался Растаман. Он подошел к холодильнику, достал себе банку пива, с треском открыл и опрокинул в бездонную глотку, потом взял пульт и убавил громкость музыки. – Ну и сбрехал; знаю про теплоход. Тут с вашим теплоходом реальная такая суматоха, если серьезно. Орден засуетился, так что вы, парни, поосторожнее.

– Убьют – плакать станешь? – спросил Бордер, поднимаясь и отряхивая свой вампирский плащ, словно испачкался, сидя на диване.

– Плакать хрена с два стану, но с вас мне толку всегда больше было, чем с Ордена. Знаешь ведь, не люблю я их. И они меня не особо любят. А еще, говорят, в районе Ща видели Дьякона.

Про Дьякона Володе доводилось слыхать и раньше – он был одной из мифических личностей Пятизонья. Чокнутый сталкер, который везде искал Антихриста, чтобы убить. Понятное дело, на роль Антихриста безумцу годится кто угодно, потому сталкеры в свою очередь охотились за Дьяконом. Точнее сказать, пытались охотиться: бытовало вполне серьезное мнение, что Дьякона на самом деле не существует, а якобы убиенные им сталкеры – жертвы банальных частных разборок, каковых в Пятизонье пруд пруди.

– Дьякона где только не видели, а толку, – безразлично махнул рукой лысый сталкер и снова сел. – Вот про Орден любопытно. Им-то какой интерес?

– Ордену везде интерес, – мрачно сказал Бандикут. – Им только дай лапу наложить, а что там в сети попало – разберутся позже.

Слушая разговор, лейтенант пытался понять, что же с ним произошло. Никаких особенных сверхъестественных сил он в себе не чувствовал, только побаливало расковырянное жирным Растаманом плечо – заморозка уже начала отходить. Володя искренне надеялся, что толстяк не занес туда никакую инфекцию, не говоря уже о наноагентах. Проверить это он не мог никак, в сложившейся ситуации оставалось лишь полагаться на авось. Про марионетку он, конечно, верно сказал, марионетка и есть... Но, с другой стороны, хорошо, что хоть жив до сих пор. И даже здоров. И почти что цел... А импланты можно и выковырнуть, в самом деле. Это ведь у новых сталкеров, то есть людей с имплантами, благодаря Катастрофе оплавившимися и наделившими владельцев уникальными возможностями, эти самые импланты стали частью организма. Нельзя вынуть сердце, чтобы человек при этом не умер – и импланты нельзя. А временные, то есть такие, как вставил Растаман, действительно тот же военфельдшер перочинным ножом вытащит. Дьявол, это ж сколько объяснительных придется писать по возвращении! Выжил один из группы, вернулся с нештатными плавлеными имплантами... Кто вставлял, с кем контактировал, кто помогал...

Тьфу ты. Еще вернуться надо, а потом уже про объяснительные думать. Может, если и в самом деле Бандикут не врет и получится найти пропавшую девушку, то и никакие объяснительные не понадобятся.

– Слушайте, – довольно неучтиво перебил Володя негромко переговаривающихся сталкеров, – раз уж я теперь практически один из вас...

Бандикут отвратительно захихикал, Бордер кисло улыбнулся, а жирный врач-подпольщик со скептическим видом почесал толстое брюхо.

– Хорошо, – быстренько поправился военврач, – раз уж мы теперь вроде как вместе работаем, может, расскажете, зачем железяки могли похитить теплоход? Точнее, не теплоход, а людей с него?

– Да тут все просто на самом деле, – ответил Растаман. – Сталтехов видел?

– Ха-ха! Видел... Он не то что видел, один его так за задницу ухватил, что до сих пор небось синяки! – заржал Бандикут, в ажитации хлопая по дивану ладонью.

– Тем более, – не разделяя его веселья, продолжал Растаман. – Сталтех есть что? Сталтех есть бывший человек, из которого наши маленькие друзья сделали наномеханическое существо. Но все равно видно, что сталтех – почти то же самое, что и робот. И чем дольше существует это существо, уж простите за тавтологию, тем больше становится роботом. Потому ходят слухи – хотя есть серьезные основания полагать, что это и не слухи вовсе, – что наники пытаются сделать такого сталтеха, который внешне будет выглядеть как самый настоящий человек. Видимо, для этого им люди и нужны.

– Так вот же, – Володя показал на Бандикута. – Тоже почти что люди.

Коротышка наклонил голову набок, словно прислушивающаяся собака. Бордер хмыкнул.

– Эти рожи? Ты не понял, брат, – вздохнул Растаман. – Им нужны люди, которые не вызовут подозрений за территорией Зоны. Эти рожи не годятся – на них пробы негде ставить, плюс остаточные явления, которые любой сканер считает... То ли дело, скажем, ребенок. Или женщина, среди сталкеров женщин – раз-два и обчелся...

– А зачем этим... наноботам выходить за территорию Зоны?

– А зачем люди с той стороны лезут сюда? Добыть вещи, которых за территорией Зоны нет. Точно так же там есть вещи, которых нет в Пятизонье. Но в целом, конечно, можно только догадываться, что наники затевают... К примеру, захват власти в России.

– То есть?! – опешил Володя, не веря собственным ушам.

– То есть симпатичная девушка встречается с президентом Российской Федерации, скажем, на каком-то праздничном мероприятии, когда президент выходит в народ. Хватает его за руку, молниеносно перебрасывает в его тело колонию специально выращенных наноорганизмов...

– И?! – насторожился Бандикут.

– И все.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только еле слышной музыкой и урчаньем холодильника.

– Однако... – протянул наконец Бордер с уважением. – Никогда о таком не думал.

– Я же не говорю, что так оно и есть, – засмеялся толстяк, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Это только одна из версий. Может быть, у них совсем другие планы, там ведь и логика иная, и мораль... Искусственный интеллект – штука страшная, братцы, и недоступная нашему пониманию.

– Да нет, сало, – покачал головой Бандикут. – С учетом некоторых обстоятельств, неизвестных тебе, твоя версия очень даже толковая.

Володя внимательно смотрел на Бандикута, потом перевел взгляд на задумчиво кивающего Бордера.

Дочь председателя Совета Федерации. Третьего лица в государстве. Что ей стоит встретиться с президентом, с премьером, с председателем Государственной Думы, с министром обороны, не говоря уже об отце?!

– Получается, что... – начал было лейтенант, но Бандикут торопливо рявкнул:

– Цыц! Ты, доктор-врач, помалкивай в кулачок! Жопе слова не давали, слыхал в детстве такое? Понял – ну и молчи, по пути разберемся.

Растаман недовольно хмыкнул, но ничего не сказал. Смолчал и Володя: в самом деле, зачем рассказывать этому странному человеку о том, что среди похищенных – дочь председателя Совета Федерации? Бандикуту виднее.

– В любом случае пора заканчивать обсуждение, – решительно поставил точку Бордер. – Идти пора, засиделись мы тут.

– Скатертью дорога, – заявил толстопуз. – Катитесь колбаской. Будет нужда – заходите.

– Не забудь мою просьбу, сало: раз про теплоход знаешь, то про нас хотя бы не звони, – напомнил Бандикут, собирая свои нехитрые манатки с дивана. – А то побежишь сейчас Ордену стучать.

– Я же сказал уже один раз: с Орденом мне не по дороге, – насупился Растаман.

– Шучу, шучу, – примирительно сказал коротышка. – Выдающихся трудовых свершений тебе.

Выбравшись из подземелья Растамана, Рождественский и Бордер побрели вслед за Бандикутом, высматривавшим одному ему известные ориентиры. Плечо болело сильнее и ощутимо дергало, видимо, действие обезболивающего заканчивалось.

Метров через триста все тех же руин и засохших сосен Бандикут остановился и, пригнувшись, принялся разглядывать землю под ногами. Рождественский приблизился к нему и увидел след ботинка.

– Прошел кто-то. Только что, – шипящим шепотом произнес Бандикут. – Гадом буду, не нравится мне это!..

Маленький сталкер оказался стопроцентно прав, потому что, как только он выпрямился, по ним открыли ураганный огонь.