Текст книги "Правый руль"
Автор книги: Василий Авченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Я подобным бизнесменом так и не стал. Не нашлось предпринимательской жилки. Машины меняю, по нашим меркам, редко, вкладываю в них с душой и много, а при продаже, наоборот, сбрасываю цену. Об искусстве взаимодействия покупателя и продавца, покупашки и барыги, можно написать целый психологический трактат. Залепы и лечки хитроумных продавцов, их годами отточенные нокаутирующие словесные формулы достойны лихости шолоховского цыгана, надувавшего тощую лошадь соломинкой.
– Этот конструктор точно нулевого года? – поинтересуется недоверчивый покупатель-сибиряк.
– Конечно, вот документы, – не моргнёт глазом обитатель Зелёнки. – Машинка живая, смотрите.
– А почему на ремнях безопасности указан 98-й?
– Так ремни на складе лежали.
– А вот мне говорили – у «Ниссанов» ходовка слабовата.
– Да ходовочка в идеале. В идеале ходовочка, умеют японцы делать! Прокатить, правда, не могу, в баке бензина – в обрез.
– А почему вот тут болты ржавые? (заглядывает под коврик; топляк, она же русалка или утопленница – это попавшая ещё в Японии под наводнение или зачем-то искупавшаяся в море машина, едва ли не самый страшный диагноз).
– Японец летом окна не любил закрывать, ездил с открытыми, а у них же море, туманы!
– А зачем он с открытыми окнами ездил, кондиционер не работает, что ли?
– Работает-работает! Его только заправить надо.
– А машина действительно с аукциона, аукционный лист можно посмотреть?
– С аукциона. Просто лист потерялся где-то. Да зачем тебе эта бумажка, вот машина – смотри!
– Вот тут краска как-то странно бликует на солнце. Битая, что ли?
– А что ты хочешь – они все битые в Японии. Просто некоторые – хорошо сделанные.
Хорошо сделанная, гласит местный афоризм, битой не считается.
Существуют бесконечные писаные и неписаные руководства по выбору автомобиля. Куда смотреть, на что обращать внимание, как выявить битьё, топляк, перевёртыш, умирающий автомат или же вскипячённый двигатель. Фракция умеренных предлагает ограничиться внешним осмотром двигателя на предмет утечек жиж, проверкой уровня масла и антифриза, качанием кузова для определения степени убитости стоек, пуском мотора и краткой поездкой, позволяющей сделать общий вывод о состоянии ходовой части и жизнеспособности автомобиля в целом. Ехать на автосервис с ямой и прочим оборудованием – пустая трата времени, заверяют видные представители этой школы. Мол, скрытых дефектов и на яме не обнаружишь, а явные можно увидеть на месте.
Представители фракции маньяков изощряются в придумывании всё новых способов выведения продавца на чистую воду. Они пробуют на вкус конденсат из выхлопной трубы, откручивают при работающем двигателе крышку маслозаливной горловины, гонят машину на электронную диагностику. Проходят по всей поверхности кузова магнитом, дабы выявить неравномерность толщины лакокрасочного покрытия (верный признак послеаварийного ремонта), снимают внутреннюю обшивку дверей в поисках ржавчины или ила с остатками водорослей и рыб. Проводят изуверский «стояночный» тест автомата, выискивают с фонариком на двигателе потёки герметика как свидетельство вмешательства мотористов… Можно понять претензии покупателей к неприветливым продавцам, подчас отказывающим в пробной поездке («Пока я буду с тобой бензин жечь, мой покупатель пройдёт мимо! Вот машина, вот ключи – смотри здесь»). Но правда и то, что иной придирчивый покупатель свернёт кровь нескольким продавцам.
После покупки могут всплыть косячки или головняки разной степени серьёзности. Бывает всякое. Попадаются варёные рамы, ушедшая геометрия кузова, закоксованные внутренности двигателя – да мало ли что ещё. Не стоит, однако, драматизировать и придавать этим частным случаям статус магистральной закономерности. Как правило, все настоящие проблемы возникают уже по вине самого владельца: банально разобьёт машину либо запорет двигатель, прозевав уровень масла или антифриза. Покупка подержанного автомобиля – лотерея. Другое дело, что риск можно с успехом минимизировать, и абсолютное большинство посетителей Зелёнки остаётся довольным сделанной покупкой.
Зелёный угол специализируется на беспробежных машинах – тех, что недавно из Японии. С рук можно взять и пробежную, это будет дешевле при прочих равных. Есть осознанные покупатели именно таких машин. Обычно это мужики, у которых нет лишних денег и амбиций, зато есть растущие откуда надо руки. Это тоже лотерея, просто в ней больше проигрышных билетов. Выше риск, что в моторе и подвеске уже хозяйничали чьи-то неумелые отечественные руки, что двигатель питался палёным бензином (есть мнение, что другого у нас и не бывает) или ворованной судовой солярой, что нежное японское днище безжалостно измято о российские бордюры и колдобины.
Большинству (большинство есть большинство) хочется машину беспробежную да свежую, не уставшую. Такую, которая ещё не знает, что её ждёт в краю диких русских. Возможно, здесь присутствует и психологический момент: беспробежность выступает в качестве аналога непорочности невесты. И хотя все понимают, что на этой машине уже несколько лет вовсю гоняли в Японии (да и непорочность – что она даёт в наше время, кроме сомнительного удовлетворения самолюбия?), всё равно хочется поновее. Возникает Гамлетовской мучительности вопрос о пробеге. Смотреть или не смотреть на одометр – счётчик общего километража, уже пройденного на том берегу Японского моря (этот прибор называется именно одометром; спидометр, с которым его часто путают, показывает только скорость)? Бояться откровенно большого пробега или танцевать от технического состояния? Распространённая «просвещённая» позиция гласит: главное – не пробег, а техсостояние и ухоженность (кстати, и с людьми то же самое: фактическая кондиция конкретного индивида часто важнее его паспортных данных). Состояние же бывает разным и не всегда прямо зависит от показаний одометра. Сел и поехал – это одно, а заводится и ездит – совсем другое. Многое зависит от условий эксплуатации: можно за какие-то 50 тысяч километров ушатать машину, а можно и к 150 тысячам сохранить её в состоянии, близком к идеалу. У современного японского двигателя, тем более немаленького объёма, к этому рубежу только открывается второе дыхание, особенно если ему приходилось работать на хороших трассах в ровных средних режимах. Поэтому, мол, пробег можно не скручивать – понимающий человек и так купит.
И всё-таки пробег скручивают. Проще всего объяснить эту практику, обтекаемо именуемую «коррекцией спидометра» (замечательный эвфемизм, не хуже «суверенной демократии» или «принуждения к миру»), законами рынка. Покупателю хочется, чтобы пробег был поменьше. Хочется – сделаем! Если после этого у человека станет спокойнее на душе, операция уже оправдает себя, подобно таблетке-плацебо. Пробег скручивают и будут скручивать, пока наивные покупатели, удивляясь символическому километражу, намотанному уже зрелой машиной, не перестанут верить классическим байкам о том, что в Японии на этом автомобиле ездил пенсионер. Исключительно по воскресеньям и только в булочную. Каждые полгода этот эксцентричный японский дед аккуратно менял хорошее масло на ещё более хорошее, в срок проводил другие положенные операции. Потом он умер, а машина несколько лет стояла без движения в отапливаемом вентилируемом гараже. Сын японца, молодой якудза, следил за автомобилем, но не ездил на нём, потому что у него был свой. Когда пришла пора платить за новый сякен, то есть техосмотр, автомобиль отправили в Россию. В случае продажи пробежной машины легенда о престарелом самурае сменяется историей о владивостокском моряке, который ходит в долгие рейсы, а машина спокойно стоит в гараже. Естественно, тоже тёплом и проветриваемом. Непонятно только, зачем он её вообще покупал. «Ну вот и продаёт», – объяснят вам.
Наиболее недоверчивые покупатели изобрели целый комплекс методов, направленных на выявление подлинного пробега автомобиля. Одни советуют оценивать степень стёртости резинового покрытия педалей газа и тормоза, другие – смотреть на уровень износа тормозных дисков и состояние обивки салона. Третьи ищут следы проникновения к одометру на металлических крашеных головках крошечных шурупчиков приборной доски.
Одной из субкультур, вызванных к жизни расцветом Зелёного угла, стал тотальный тюнинг. Вслед за потоком разнообразных иномарок Владивосток захлестнула эпидемия тюнинга. И настоящего, на который за границей давно работают целые индустрии, и пародийно-любительского, который существовал ещё в советские времена в виде плексигласовых набалдашников с розочкой внутри на рычаге «жигулёвской» коробки передач.
Серьёзный тюнинг – наука и искусство. Одни ударяются в «строительство» аудиосистем, другие превращают спортивные и полуспортивные «Скай-лайны» и «Супры» в полноценные драг-болиды, ревущие прямотоками, третьи делают из стоковых (то есть в заводской комплектации) городских джипов настоящих «проходимцев». Что интересно, далеко не все обладатели этих внедорожников испытывают их в таёжно-охотничьих условиях или ездят по воскресеньям на загородные «покатушки» с такими же маньяками – всласть помесить грязь, сесть на брюхо в полужидкой колее от шишиги, дёрнуть тросом товарища из болота («чем круче джип – тем дальше идти за трактором», гласит известная поговорка). Многие осознанно покупают джип или на худой конец паркетник сугубо для города. Это не только даёт возможность не переживать по поводу колдобин и без страха залезать на любой бордюр. Некоторые психологи считают, что обладание джипом повышает самооценку. Для этого, говорят, они и создаются ведущими производителями мира. Ведь дороги за границей и так хорошие, а фанатов грязелазания немного по определению.
Для тех, кто не хочет или не может позволить себе заняться серьёзной доводкой своей машины, существует «сунька-тюнинг» – от названия соседнего с Приморьем китайского города Суйфэньхэ (в просторечии – Сунька). В Суньке за считанные юани можно купить у услужливого корефана басовитую насадку на глушитель, нештатный звуковой сигнал или аляповатый спойлер. На западе России чем-то подобным занимаются пацаны на раздолбанных «восьмёрках» и «девятках», роль которых у нас выполняют не менее раздолбанные старые «Короллы» и «Марки». Пацаны в них сидят те же самые, не отличить. Подвешенные на ниточке в салоне компакт-диски, якобы отпугивающие гаишников с радарами, уже вышли из моды. Но вечно актуальными остаются наклейки типа Super Mega GTT и Street Racer. Блестящие легкосплавные накладки на педали, добавляющие, по слухам, двигателю примерно полсотни «кобыл». Глухая тонировка плёнкой-«американкой» китайского производства (в аквариумах ездят только лохи) и синие лампочки где можно и где нельзя. Отдельные элементы «пацан-тюнинга» применяют и другие категории водителей – от блондинок любого цвета волос до дачных дедов.
Зелёный угол вырабатывал свой язык и фольклор (появилась серия тематических анекдотов; например, о том, как японец под склоном Фудзиямы из последних сил пытается завести заглохший автомобиль, приговаривая: «Не заведёшься – в Сибирь отправлю!»). Создавал свою систему ценностей и мифологию, позволяющую получить довольно полное представление о картине мира среднестатистического дальневосточного автомобилиста. Мифология эта весьма интересна, хотя с реальностью, как и положено всякой мифологии, имеет натянутые отношения. Жена должна быть русской, а машина – японской, гласит один из наших постулатов. Лучшая машина – это «Тойота», потому что «Тойота» не ломается. Лучше «Тойоты» может быть только другая «Тойота». «Ниссан» своими моторами и салонами может даже превосходить «Тойоту», но «Ниссан» ржавеет и имеет слабую подвеску. Кроме того, минус «Ниссана» в том, что он – не «Тойота». Но «Тойота» при всей своей беспроблемности пресновата, это автомобиль «ни о чём», то ли дело – «Хонда» или «Субару», – утверждают представители довольно многочисленного еретического лагеря. «Зато у вашей “Субару” цилиндры расположены горизонтально, а у “Хонды” вообще коленвал в другую сторону крутится», – возражают ортодоксы. Раньше машины были железные и вечные, а теперь пластмассовые и одноразовые, утверждает следующий важный миф. Лучшая машина – собранная в Японии японцами для японцев. Все владивостокцы – барыги, а уссурийцы и хабаровчане – рэкетиры. На японских дорогах нет не то что колдобин – ни одной пылинки.
Автомобили – неисчерпаемая тема для мужского разговора, особенно в малознакомой компании. Куда там погоде! Мужчины говорят о машинах с тем же параноидальным упоением, с каким некоторые молодые мамы обсуждают своих детей. Начинают с марок и моделей, переходят на сравнительные особенности дизельных и бензиновых моторов, механических и автоматических коробок, типов приводов. Хвастаются расходом топлива (или жалуются на), обсуждают вечные вопросы о том, стоит ли на светофорах переключать автомат на «нейтраль» и прогревать утром двигатель (я лично прогреваю всегда, для меня это – как сексуальная прелюдия). Неофиты спрашивают, для чего нужна кнопочка «овердрайв» и чем тосол отличается от антифриза. «Деды» обсуждают различия «фуллтайма» и «реалтайма» и особенности комплектации северных «японок» (с острова Хоккайдо) по сравнению с южными. Классификация шмурдяка, оставляемого японцами в своих авто и позже обнаруживаемого нами, – тема для культурологической диссертации, которая никогда не будет написана.
Долгое время все расчёты за машины во Владивостоке производились исключительно в наличных долларах. Из-за большей ли стабильности американской валюты или из-за того, что до введения пятитысячной рублёвой купюры самой крупной доступной нам банкнотой была стодолларовая, но в ходу были именно они. Бакинские, килобаксы, убитые еноты или просто «у. е.». Когда речь заходила об относительно крупных суммах, по умолчанию подразумевались именно доллары, «наши деньги», тогда как невразумительные в пересчёте кучи рублей со многими нулями казались чуждой иностранной валютой. Только в самое последнее время мы стали переходить на рубли и широко осваивать кредиты. Я до сих пор не могу мыслить крупными рублёвыми суммами. По привычке перевожу их в «зелень».
А какие были цены, пока государство не взялось за нас вплотную! Беспробежными машинами мы обзаводились за тысячу-две долларов (это с доставкой и растаможкой). Золотая империя чжурчжэней, когда-то существовавшая на территории нынешнего Приморья, на исходе ХХ века реинкарнировалась вновь. Теперь это была золотая автомобильная империя. У нас быстро возникли культы отдельных моделей. Представительский «Краун» занял в душах советско-российских автомобилистов ниши «Волги» и «Мерседеса». Стремительный задне– или полноприводный «Скайлайн» с фирменными круглыми стоп-сигналами покорил фанатов быстрой езды задолго до появления драг-рейсинга. Двухмостовый танкоподобный преодолеватель тайги и пустыни «Сафарь» стал мечтой местных рыбаков и охотников. И, конечно, старушка «Королла» – олицетворение народного автомобиля, занимающая у нас примерно ту же нишу, что тольяттинская «классика» в российской глубинке. Такова наша картина мира. Вместо «Жигулей» – «Короллы» да «Санни», вместо молдаван – северные корейцы, вместо воблы – корюшка, вместо Чёрного моря – Японское, вместо Египта с Турцией – Суйфэньхэ с Далянем.
«Японки» не удовлетворились тем, что расцветили, заполонили и закупорили улицы Владивостока. Уже к концу ХХ века местные спасательные службы зафиксировали любопытное явление. К ним обратился рыбак-любитель, заявив, что его «Королла» ушла под лёд Амурского залива в районе станции «Чайка» (район Академгородка, то есть ещё городская черта). Спасатели решили помочь бедолаге и извлечь его движимую собственность с морского дна. Однако водолаз, спустившийся в указанную промоину, обнаружил на дне микроавтобус «Мицубиси-Делика». После погружений в две соседние полыньи было найдено два микрогрузовика. С четвёртого раза была обнаружена и поднята «Королла», но не та. На дне залива, куда каждую зиму, едва встанет лёд, в погоне за корюшкой и навагой выходят тысячи владивостокцев, оказалась целая автостоянка. Наша Атлантида, наш обетованный Китеж.
По итогам 2005 года Россия впервые вышла в лидеры по вывозу из Японии подержанных автомобилей, обогнав Сингапур, Новую Зеландию и Арабские Эмираты. В последующие годы мы только увеличивали отрыв. Сегодня никто уже не скажет точно, скольких дальневосточников прямо или косвенно кормят эти автомобили. Владивосток, справедливо прозванный кем-то «дальневосточным Детройтом», стал городом автобизнесменов, автомехаников и, конечно, автолюбителей. Именно в этой точке времени и пространства сбылось ленинское пророчество и недорогой хороший автомобиль перестал быть роскошью, превратившись в средство передвижения народных масс. Ленин был политиком и выдавал желаемое за действительное (как сейчас назвать джакузи «средством смывания грязи»). В его эпоху автомобиль был именно роскошью.
Я родился в СССР. Моей родины больше нет. От неё в наследство мне достался ваучер, который благополучно сгинул в «Русском доме селенга». Теперь я – лицо автомобильной национальности.
4
Для наступления золотого века дальневосточного автомобилизма, как для успеха сложной химической реакции, требовалось совпадение нескольких параметров. Первым из них стала либеральная политика России в отношении ввоза подержанных иномарок в 90-е. Вторым – конъюнктура внутреннего японского рынка, на котором автомобили резко дешевели, не успев не то что состариться, а толком поездить. Третьим – близость японских и приморских портов. Четвёртым важным условием был тогдашний курс японских автомобилестроителей на создание «вечных двигателей» и в целом неубиваемых машин. От этого совпадения географии, экономики, политики и технологии и родился Зелёный угол.
На рубеже 80-х и 90-х автомобили были не пластмассовыми, но железными. Они и выглядели по-другому. Побалуйте слух понимающего человека названиями движков той поры – и вы услышите его блаженно-сокрушённый стон. «Вечный двигатель» – не тот, который не требует источника энергии, а тот, который не капризничает и терпит издевательства своего легкомысленного хозяина даже тогда, когда по всем законам физики делать этого не должен. Эта музыка будет вечной – достаточно иногда менять масло. В ходу был термин «двигатель-миллионник», подразумевавший, что мотор способен отходить миллион километров без капитального ремонта, то есть без расточки блока цилиндров на ремонтный размер – давно забытая нашими сервисменами практика советских лет. Капиталкой в строгом смысле слова у нас давно не занимаются – незачем. Проще и дешевле привезти из Японии контрактный двигатель – то есть не новый, конечно, но ещё не работавший на российском топливе. Живые агрегаты старого мотора, отправляемого на заслуженный отдых, сдаются на разборку, частично компенсируя расходы на приобретение контрактника. Обилие недорогих запчастей, новых и хоженых, изрядно развратило наших мастеров. Теперь они, чуть что, предлагают менять узел в сборе, чем возиться с его ремонтом. В советские времена дефицитные машины преспокойно жили у своих хозяев десятилетиями, периодически проходя некоторые позабытые сегодня хирургические процедуры вроде той же капиталки или растяжки пружин. Когда-то мы покупали даже «пастики» – стержни для шариковых ручек, а сейчас целые ручки выбрасываем не глядя.
Производители, маркетологи и продавцы эпохи развитого потребления решили, что покупателю больше не нужна вечная машина, как Остапу Бендеру оказалась не нужна вечная игла для примуса. На рубеже веков в среде приморских автомобилистов (мы отстаём от японской моды года на три-четыре) начало вызревать убеждение, что каждое новое поколение автопрома Страны восходящего солнца «дохлее» предыдущего. Становилось всё очевиднее, что неприхотливые, надёжные, ремонтопригодные аппараты безвозвратно уходят в прошлое. Производителей можно понять: японцы не хотят ездить на машинах десятилетиями. Они хотят их обновлять каждые несколько лет в соответствии с меняющейся технической, эстетической и экологической модой. Спустя какую-то пятилетку сверхсовременная, казалась бы, модель безнадёжно устаревает морально, не успев износиться физически. Ей на смену приходит новое поколение, ещё более стильное внешне и напичканное новейшей аппаратурой внутри. Зачем производителю в таких условиях вкладываться в неубиваемые моторы с завышенным ресурсом и нержавеющие кузова?
Внедрение новых моделей и технических решений шло у японцев столь стремительно (по-восточному тоталитарно и по-западному рыночно), что не успевал я привыкнуть к облику новой модели, как её выпуск прекращался. В машинах становилось всё больше хлипкого пластика и электроники, которую «на коленке» не починишь. Пусть для японцев это неактуально, но для нас? Моторы усложнялись (чем сложнее механизм – тем больше риск его поломки) и одновременно превращались в «одноразовые». Прежние знакомые до последнего винтика двигатели сменялись новыми – с требовательными к качеству горючего (а какое у нас может быть качество?) системами прямого впрыска бензина D4 и GDI. Вместо привычных автоматических и механических коробок передач начали появляться загадочные «вариаторы». Примочки вроде ABS, SRS и TRC стали обыденностью. Всё это потребовало сервиса нового уровня. Это японцы покупают новые машины и пользуются гарантийным квалифицированным обслуживанием. Мы же зачастую по-прежнему ремонтируемся в гаражах.
Кузова становились всё легче и мягче (чем сильнее деформируются при ударе капот или багажник, тем больше они поглотят убийственной энергии, оставив находящимся в салонной капсуле дополнительные шансы на спасение). В меньшей степени это относилось к рамным машинам, однако их становилось всё меньше. Некогда бескомпромиссные покорители бездорожья все сильнее напоминали декоративные паркетники. Даже такой, казалось бы, эталон джипа, как «Лэнд Крузер», получил начиная с сотого кузова обычные «асфальтовые» привода вместо переднего моста. С рынка стали пропадать столь востребованные нашими дачниками и селянами рессорные овощные «универсалы» – жёсткие, грубые, крепкие. Их сменили гламурного вида полированные изделия, которые назвать сараем не поворачивается язык. Упрямые продвинутые покупатели до сих пор барражируют по Зелёному углу в поисках «последних из могикан», но прогресс не остановишь. Торговые площади оккупировали блестящие жестяные коробочки. Гладенькие, симпатичные, но совершенно лишённые культурного измерения, не успевшие ещё обрасти ореолом легендарности. Они похожи друг на друга и чисты, как новорождённые.
Я прекрасно понимаю японцев, но мы существуем в другой системе координат. В строгом смысле слова надёжность автомобилей вместе с их экологичностью и другими хорошими качествами постоянно растёт. Любой новый японский автомобиль хорош. Но нам не нужна та надёжность, о которой пишут авторы глянцевых изданий после тест-драйвов. Нам нужна машина, уже пробежавшая перед российской эмиграцией 50, 100, 150 тысяч километров и оставшаяся здоровой и беспроблемной. Лучше всего нам подходили уроженцы 80-х и 90-х с их средневеково-рыцарской железностью, простотой, сверхнадёжностью, а не изнеженные дети нового времени, в которых изначально закладывается меньший ресурс. В этом, а не только в сравнительно низкой цене, крылась одна из причин популярности конструкторов, о которых я расскажу потом.
О гарантийном ремонте, хороших дорогах и нормальном топливе у нас никто не слышал. В этом разрезе золотой век японского автопрома закончился для нас где-то в середине или второй половине 90-х. Если бы в то время я попал в Японию, я бы убедил японцев продолжать выпуск вечных машин. Посмотрите на «Чайзер» в последнем кузове. Как можно было снять его с производства? Разве это не преступление против человечества?
В Японию я не попал и поэтому не смог сбить автомобильный прогресс с его дороги. Таких машин, как раньше, больше не делают. Моральная современность доныне здравствующих экземпляров («чистокровный» российский автопром до сих пор не достиг уровня японского времён 90-х и даже 80-х) не может препятствовать физическому старению и умиранию этих автомобилей от естественных и искусственных причин. Они уходят.
Может быть, во мне говорят ненужные консерватизм и инертность. Ведь было время, когда у нас боялись даже обычных автоматических коробок передач. Сегодня любой умирающий автомат подшаманят, а при необходимости просто заменят контрактным. Та же история произошла с системами электронного впрыска топлива – эфишками, когда-то сменившими привычные карбюраторы. Мой личный опыт диктует мне осторожность в высказываниях о квалификации многих наших авторемонтников, но прогресс налицо и здесь. Они постепенно находят общий язык и с хитроумными вариаторами, и с гибридными двигателями.
Дороги и бензин остаются неподвластными нам, как погода.
5
Утром я ехал, как всегда, на работу. Визжаще-сверкающий кортеж «членовозов», пронёсшийся к выезду из города, в направлении аэропорта, и выстроившиеся вдоль «гостевого маршрута» свирепо-молодцеватые гаишники сигнализировали о приезде очередной шишки. Причём высокой и из Москвы, судя по тому, что на дорогу выгнали немногочисленные милицейские «Форды», только что вымытые и сверкающие полировкой. «Не меньше вице-премьера», – прикинул я, отдыхая в утренней пробке. «Форды» в силу их политкорректной леворульности закупили, решил я, специально для таких случаев. Мы, мол, не лаптем щи хлебаем, к вертикали власти лояльны. Так дикие племена Океании могли бы заказать партию европейских костюмов. Но торчащие в носу варварские костяные украшения не спрячешь. Для домашнего, так сказать, пользования местные гаишники приобретают нормальные привычные праворульки.
Некоторые мои земляки утверждают, будто леворуких и тем более отечественных автомобилей во Владивостоке нет вовсе. Сторонник точности, я не могу согласиться с этим и отрицать очевидное. Каждый день, выезжая на дороги города, я вижу российские машины. Другое дело, что леворульных вообще и отечественных в частности автомобилей у нас ничтожно мало. Если говорить о легковом автопарке, то в нём они присутствуют на уровне несколькипроцентной статистической погрешности.
В леворульное меньшинство входят, во-первых, долгожители советского производства. Нередко с госномерами старого образца – не…25RUS или появившиеся недавно…125RUS, а…ПК. Управляют ими в основном такие же советские долгожители. Редко-редко, в несколько месяцев раз, попадётся вдруг «деточкинская» красавица «Волга», она же «ГАЗ-21». «Жигули»-«копейки» можно видеть ежедневно, пусть и в гомеопатических дозах. «Куда мы попали?!» – говорит весь их вид. Когда-то мы все проснулись в другой стране, но человек по сравнению с автомобилем обладает большими адаптационными способностями. В этом он ближе к таракану.
Во-вторых, периодически жестяночного вида «Оки» (ни разу не сидел внутри, очень интересно попробовать) или «Лады» торжественно вручаются губернатором на центральной площади Владивостока ветеранам и инвалидам. Бедные ветераны и инвалиды! Не любит вас государство.
В-третьих, левым рулём укомплектована часть (только часть) служебного транспорта силовых и других государственных, а равно и крупных частных структур. Когда возникает возможность в виде не связанных целевыми обременениями денег, те же милиционеры и чиновники сразу закупают партии таких же подержанных праворулек, как у всех.
Однако, насколько я могу судить, комплектация какой-то части содержимого казённых гаражей происходит централизованно. Либо часть бюджетных денег в императивном порядке идёт на поддержку именно российского автопрома, либо на места в пределах соответствующей суммы сразу поступают не деньги, но автомобили. Так у нас появляются «Волги», «Лады», «УАЗики» и «Газели». Бывает забавно наблюдать якобы неприметную «Ладу»-«десятку» с неприметными же гражданскими номерами, припаркованную возле кондитерской фабрики, как на здешнем жаргоне называют управление ФСБ. Из-за экзотичности модели оперативный автомобиль местных воинов невидимого фронта бросается в глаза за версту, моментально рассекречивая агентов-«кондитеров».
Естественно, на леворульных «Уралах» и «ГАЗах» передвигаются военнослужащие. Возможно, Минобороны – единственная структура, у которой нет служебных праворулек. Остальные «государевы люди» при первой возможности стараются приобрести «японки». «В рамках реализации нацпроекта «Здоровье» на территорию Приморского края поступают автомашины скорой медицинской помощи марки «Газель», эксплуатация которых у нас (сопки, перевалы) в сочетании с погодными условиями приводит к частым поломкам… В крае отсутствует сервисная служба по проведению технического обслуживания и гарантийного ремонта вышеуказанных автомобилей, как результат – простой», – жаловались местные чиновники от медицины главному федеральному инспектору. Некоторые приморские компании и в Москве не расстаются с правым рулём. Оказавшись недавно в столице, я с удовлетворением приветствовал прямо на лётном поле Внуково праворульный «Ноах» с приморским номером и эмблемой «Владивосток Авиа».
В-четвёртых, у части наиболее обеспеченной прослойки общества, в том числе политического руководства Владивостока и Приморья, считается модным ездить на новых леворульных «Мерседесах», «БМВ», «Ауди», «Порше», «Лексусах» или «Инфинити» (хотя не редкость у нас и праворульные «Мерсы» да «Бэхи» – из той же Японии). Экс-мэр Владивостока Владимир Николаев (когда я пишу это, он находится в международном розыске) предпочитал классический «шестисотый», равно как и нынешний губернатор Приморья Сергей Дарькин. Последний, впрочем, использует и американские автомобили вроде джипа Cadillac Escalade или фургона ОМС Savana в люксовом исполнении Starcraft. Сменивший Николаева мэр Игорь Пушкарёв пересел с «сотого» «Крузака» на «двухсотый» – из автосалона, с левым рулём.
Наиболее яркие оригиналы не удовлетворяются ширпотребными «шестисотыми» и «двухсотыми».
По заказу президента местной судоходной компании «Римско» Фазила Алиева в питерском КБ Дмитрия Парфёнова изготовили и доставили во Владивосток единственный по эту сторону Урала броневик «Комбат Т-98» – отечественная разработка с использованием американских агрегатов. Получился устрашающего вида джип – больше и шире «Хаммера», оснащённый вообще всем вплоть до системы отсоса пороховых газов (на случай, если придётся отстреливаться изнутри через бойницы). Многие другие обеспеченные люди, однако, не пускают лишнюю пыль в глаза, по-прежнему предпочитая классические, «строгого покроя» праворукие «Крузаки».
