Текст книги "Виллем Баренц"

Автор книги: Василий Пасецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Спустя три дня, воспользовавшись благоприятным ветром, экспедиция достигла мыса Доходы, названного Баренцом мысом Желания, и, обогнув северную оконечность Новой Земли, направилась на юго-восток. Путешественники снова загорелись надеждой достичь поставленной цели. Экспедиция была в желанном Карском море. Вскоре снова появились льды, спустился туман и поднялся сильный ветер. Спасаясь от шторма, судно вошло в Ледяную гавань и укрылось за обломком льдины.

Несколько раз экспедиция выходила в морс, но всякий раз путь кораблю преграждали сплоченные крупные льды. Они все ближе и ближе подходили к Ледяной гавани. Моряков охватило беспокойство за участь судна. Ветер усиливался. Лед напирал с огромной силой. Кормовая часть судна и руль поднялись. Шлюпка, находившаяся у борта судна, ударом огромной льдины была превращена в щепки. По признанию Геррита де-Фера, все ждали гибели судна. Путешественники пробовали отталкивать лед шестами, но были бессильны перед разбушевавшейся стихией.

В эти суровые, полные опасностей дни, когда экспедиция находилась на краю гибели, Баренц понял, чти, обогнув Новую Землю с севера и проникнув в Карское море, он все-таки не открыл путь в Китай и что пробиться на восток уже нет никакой надежды. Сожалея о потраченных трудах и усилиях, решил вернуться в Голландию. Как только затихла буря, он приказал ставить паруса. Но едва экспедиция успела пройти несколько километров к северу, как вновь встретила тяжелые, непреодолимые льды. Баренц устремился в противоположную сторону, надеясь спуститься на юг вдоль восточных берегов Новой Земли и выбраться из Карского моря… Однако и здесь его ждала неудача. Встретив на юге лед, Баренц снова пошел к мысу Желания, стремясь пробиться на запад. Но судно, достигнув Ледяной гавани, попало в ледовый плен. Баренц и команда работали не покладая рук, чтобы сделать проход. Во время этих работ едва не погибли три моряка и сам Баренц. В тот момент, когда они, сойдя на лед, осматривали обшивку судна, напиравший лед приподнял корабль и чуть было не засыпал моряков ледяными осколками. Ценой огромных усилий экспедиции удалось пробиться к западному берегу Ледяной гавани, но и этот небольшой успех не избавил экспедицию от опасности.

«30 августа, – писал Геррит де-Фер, – ледяные глыбы опять стали нагромождаться одна на другую в направлении к кораблю. Дул сильный ветер и шел густой снег. Корабль был совершенно окружен и сжат льдом; все около него стало трещать, и казалось, что он разламывается на сто частей; это было ужасно и видеть и слышать; волосы становились дыбом при столь страшном зрелище. В этот опасный момент, когда льдины, до тех пор крепко сжимавшие корабль с обеих сторон, пробились под него, корабль вытолкнуло вверх, как будто железным орудием».

На следующий день сломало руль. Баренц приказал спустить шлюпки и погрузить в них хлеб и два бочонка вина. Этот запас провизии доставили на берег.

Сжатие льдов продолжалось. Начались морозы. Опасность остаться в ледовом плену до следующей весны возрастала с каждым днем. На корабле сломало мачту, повредило корму. Новым сжатием льдов судно высоко приподняло и накренило на один борт. Казалось, роковая развязка близка. Дули переменные ветры, и, когда ветры были западные, у всех появлялась надежда, что они отгонят льды и появится возможность пробиться на простор Мурманского моря. Однако проходили сутки, другие, льды с сокрушительной силой напирали в Ледяную гавань и еще более усугубляли серьезность положения путешественников.

7 сентября Баренцу доложили, что пятеро матросов, съезжавших на берег, обнаружили речку с пресной водой и вблизи нее большое количество бревен, выброшенных морем. Спустя четыре дня Баренц послал Геррита де-Фера с семью моряками проверить правильность недавно сообщенных сведений.

Главный штурман экспедиции, еще несколько недель назад стремившийся на восток и веривший в существование Северного морского пути в Китай, после многочисленных попыток пробиться на юг или на запад убедился, что корабль попал в крепкую ледовую ловушку и путешественникам придется провести на берегах Новой Земли полярную зиму, напоминавшую о своем близком приходе крепчавшими морозами. Надо было позаботиться о том, чтобы провести ее в более или менее сносных условиях. Прежде всего необходимо было построить на берегу дом, который защитил бы моряков от холода и диких зверей, бродивших и в одиночку и группами в окрестностях Ледяной гавани.

Вскоре возвратился Геррит де-Фер и подтвердил правильность сведений своих товарищей. Баренц посылал небольшие группы моряков на поиски выкидного леса (плавника). Найденные бревна на санях возили к месту постройки дома.

Холода усиливались. На палубе все замерзло. В конце сентября экспедиция понесла первую и очень ощутимую потерю: умер плотник, советы и знания которого были нужны при сооружении зимовья.

Между тем лед за пределами бухты разредился и, будь корабль на чистой воде, можно было бы поставить паруса и плыть на запад, к берегам родной Голландии, где не бывает таких жестоких морозов и льдов, как на Новой Земле.

Все члены экспедиции знали, что предстоит трудная и тяжелая зима. Нужно было запасаться терпением и мужеством. Задушевным словом, захватывающей беседой о приключениях мореплавателей разных времен и стран, интересной и полезной работой Баренц стремился поддержать дух у своих спутников. Энергичный, деятельный, живой, он заставлял людей цепко бороться за свою жизнь.

Начались снегопады и метели такие сильные, что невозможно было и минуты пробыть вне корабля.

Во второй половине октября путешественники переселились в отстроенную избу. Солнце едва поднималось над горизонтом и вскоре совсем перестало появляться на небосклоне. Наступала долгая полярная ночь. Она тяжелой шапкой прикрыла и запорошенный снегом берег Новой Земли, и одинокий дом, и странно накренившийся и покинутый людьми корабль. Только луна, иногда прорываясь из-за тяжелых свинцовых облаков да всполохи северного сияния освещали последнее пристанище Баренца. А чаще всего завывала вьюга, нагоняя тоску на путешественников, на долю которых выпала первая в истории полярного мореплавания зимовка под 76° северной широты [11]11
  Русские промышленники раньше голландцев зимовали на Но-вой Земле, правда, не на северной, а на южной оконечности этого острова, где Баренц в первое плавание обнаружил русские избы, могилы и запасы продовольствия.


[Закрыть].

Экспедиция находилась в тяжелом положении. Запасы провизии были скудны. Морякам ежедневно выдавали около 300 граммов хлеба и два небольших стаканчика вина. Мясо и рыбу не делили строго на порции. Трудно было и с водой. Ездить к речке за несколько верст стало невозможно из-за частых снегопадов и метелей. Приходилось топить снег. В избе было очень холодно.

Видя, что люди сильно страдают от холода, капитан Яков Гемскерк роздал каждому по отрезу толстого сукна. Но это мало помогало. Сильно досаждали метели, порой заносившие дом так, что его обитатели несколько дней не могли выйти на улицу и принести дров. Огонь

в очаге угасал. Стены, потолок, койки и почти все, что находилось в доме, покрывалось толстым слоем льда. Стенные часы останавливались, какой бы груз к ним ни подвешивали. Замерзала не только вода, но даже и вино.

Когда же погода была тихая, ставили или осматривали ловушки на песцов. Из шкурок этих животных моряки мастерили шапки, а мясо употребляли в пищу, несказанно радуясь этому дару судьбы.

В один из декабрьских дней, после жестокой метели, продолжавшейся несколько суток, путешественники решили употребить для топки печи каменный уголь. Это дало хорошие результаты. В зимовке стало, наконец, тепло и все воспрянули духом и долго обсуждали, как лучше сохранить спасительную теплоту. Вдруг у одного из моряков закружилась голова. Вскоре многие почувствовали недомогание. В доме был угар. Пришлось открыть дверь и впустить свежий воздух. Чудом, избежав страшной опасности, зимовщики не рисковали больше жечь каменный уголь и вынужденно мирились с холодом.

Трудности увеличивались день ото дня. Кожа на сапогах одеревенела, и их трудно было надеть па ноги. Путешественники смастерили из овчины меховую одежду, но и она не могла защитить их от холода. Моряки, работавшие на улице или навещавшие брошенный корабль, часто обмораживали лица. В доме стены, потолок и койки снова покрылись ледяной коркой. Верхнее платье казалось белым от инея. Все, что только можно было, зимовщики надели на себя.

Время тянулось медленно. Подходил к концу декабрь. Солнце шло на лето, а зима – на мороз. Холода особенно усилились перед Новым годом.

26 декабря ударил такой сильный мороз, что все в доме замерзло. Согреться не было никакой возможности, хотя почти непрестанно топилась печь. Путешественники укрывались многочисленными одеялами и теплыми вещами, но это помогало мало. Кто-то предложил нагревать на огне камни и железные шары и согревать ими постели. Однако, проснувшись утром, зимовщики с ужасом увидели, что все койки покрылись толстым слоем инея.

Они ободряли себя только тем, что день стал прибывать, полярная ночь с каждыми сутками отступала все дальше и дальше к северу, и уже через несколько недель солнце покажется над льдами страшного и коварного Карского моря и осветит алыми лучами берега Новой Земли, завьюженное зимовье и заискрится на ослепительно белом снегу.

Этой надеждой жили моряки, веря что с наступлением дня тяжкая участь их значительно облегчится.

Последние дни декабря свирепствовали вьюги, наметая огромные сугробы, достигавшие высоты конька крыши. Новый год путешественники провели взаперти. Начался он теми же метелями и ветрами, которые донимали их последние месяцы минувшего года.

В середине января запасы дров сильно истощились и мореплаватели снова стали жечь каменный уголь. Но на этот раз обошлось без особых происшествий, так как обитатели зимовья внимательно следили за печкой. Но каменного угля было мало. В это же время обнаружилось, что запасов хлеба в действительности меньше, чем думали раньше. Ежедневный паек, состоявший из порции в 300 граммов, пришлось урезать. Вскоре экспедиция потеряла еще одного участника.

31 января над горизонтом появилось солнце. С его появлением воскресла надежда на благополучное окончание зимовки. Погода несколько смягчилась. Однако вьюги и снег попрежнему не оставляли зимовщиков в покос и засыпали сугробами дом до самой крыши. Мореплаватели приспособили для сообщений с внешним миром дымоход от печки.

С возвращением солнца появились и медведи, исчезнувшие во время полярной ночи из окрестностей Ледяной гавани. Они подходили к зимовью, заглядывали в сени, а иногда забирались на крышу дома и поднимали страшный рев. Особенно привлекал их корабль. Всякий раз навещая покинутое судно, моряки находили следы десятков животных. В поисках съестного медведи сломали люк над камбузом и утащили его на несколько метров от корабля. Почти ни одна экскурсия в район Ледяной гавани не проходила без встреч с обитателями дрейфующих льдов и арктических земель.

Между тем каменного угля оставался небольшой запас на самый крайний случай. Зимовщики вынуждены были впрячься в сани и отправиться за дровами, собранными минувшей осенью в устье речки на северо-восточном берегу Новой Земли. От постоянных холодов, от жестоких условий жизни в наскоро сколоченном доме, от систематического недоедания люди ослабели. Они едва добирались обратно к дому. «Мы делали больше, чем позволяли силы» – скупо замечает Геррит де-Фер. Некоторые моряки сильно обмораживались во время этих походов и выбывали из строя. Несколько человек страдало от цынги. Среди них был «мудрый и опытный штурман» Виллем Баренц. Надломили ли его лишения трех плаваний и долгой зимовки или угнетали мысли о том, что ему не удалось и, повидимому, не удастся открыть проход по ледовитым морям в Китай? Неизвестно. Единственный документальный источник – драгоценный «Морской дневник» Геррита де-Фера – не сохранил каких-либо сведений о переживаниях и настроениях главного штурмана.

Несмотря на тяжелую болезнь, Виллем Баренц продолжал вести научные наблюдения. Ежедневно производились метеорологические наблюдения. Впоследствии опубликованные, они явились материалом исключительной научной ценности, дававшим представление о климатических условиях Новой Земли в то время.

В течение всей зимовки велись наблюдения над склонением магнитной стрелки и десятки раз определялось местоположение Ледяной гавани. Одновременно Виллем Баренц трудился над картой полярных стран, на ней он показал свои плавания в Северный Ледовитый океан, нанес западное, северо-восточное и отчасти восточное побережья Новой Земли, очертания которой изображались весьма схематично.

Между тем запасы провизии внушали серьезные опасения. Первого мая сварили последний кусок мяса. Оставалось немножко бэкона, хлеб и вино. Но настал день, когда и свинина, которой ежедневно выдавалось каждому около 55 граммов, была израсходована.

В мае продолжались метели. Морякам казалось, что скверная погода никогда не кончится. Впрочем, море, несмотря на мороз, благодаря устойчивым западным ветрам было свободно. Но Ледяная гавань была попрежнему скована льдом; здесь, окруженный со всех сторон высокими торосами, находился полуразбитый корабль. Всего лишь около сотни шагов отделяли его от чистой воды.

Спутники Баренца обратились к нему с просьбой уговорить капитана покинуть этот унылый край ледяного молчания.

Главный штурман внимательно и ласково выслушал своих верных исстрадавшихся помощников и обещал убедить Якова Гемскерка в ближайшие недели отправиться обратно в Нидерланды.

Но капитан решил подождать до конца мая, и покинуть корабль вместе с находившимися на нем товарами, если к этому времени он попрежнему будет зажат льдами, и плыть на шлюпках к берегам России в надежде встретить голландское судно.

Мореплаватели начали готовить все необходимое для далекого и опасного пути. Прежде всего оснастили и починили шлюпки. Но это оказалось очень трудным делом для обессилевших людей. 29 мая десять моряков отправилось к кораблю, поблизости от которого на льду находилась большая лодка. Метели навыожили около нее большие сугробы. Откопать ее из-под снега стоило путешественникам неимоверных усилий, а сдвинуть ее с места они не смогли. Сознание собственного бессилия тяжело подействовало на команду. Как ни уговаривал Яков Гемскерк подчиненных напрячь свои силы, чтобы не остаться навсегда на Новой Земле, однако слова его не придали энергии отчаявшимся людям. Бросив работу, они ушли в зимовье.

Когда путешественники вернулись в дом и отдохнули, Виллем Баренц, здоровье которого ухудшалось с каждым днем, нашел в себе силы ободрить своих спутников павших духом. Он, тяжело больной и изможденный недугом, вместе с капитаном вышел из зимовья и стал чинить другую лодку, лежавшую поблизости. Моряки последовали их примеру и скоро от недавнего уныния и неверия в возможность выбраться из этих мрачных мест не осталось и следа. Работа спорилась. Моряки, искусные в плотничьем деле, трудились над лодкой, а остальные шили паруса, готовили снасти, чинили одежду и обувь.

Мореплаватели понимали, что предстоит далекий переход открытым морем среди льдов и туманов и что на этом пути их ждут новые испытания и лишения.

Главный штурман страдал все сильнее. Он уже редко оставлял свою койку и почти не выходил из дому, но, будучи тяжело больным, всегда находил веселое зажигающее слово, помогавшее порой больше, чем хлеб и вино. Баренц внимательно следил за ходом приготовлений. По его указанию с крыши дома были сняты доски и нарощены борта у шлюпок, что впоследствии принесло немалую пользу морякам.

Успешно подвигавшиеся работы были приостановлены одним неприятным случаем. В последние дни мая белые медведи часто беспокоили зимовщиков. Однажды, убив медведя, сварили его печень и съели. На следующий день все заболели, так как печень белого медведя обладает ядовитыми свойствами. Особенно в тяжелом состоянии оказались трое моряков, у которых «стала спадать кожа с головы и ног». Надежды на то, что они поправятся, не было почти никакой. К счастью, все выздоровели. Это явилось большой радостью для Виллема Баренца, потому что, потеряв трех человек, экспедиция вряд ли выбралась бы за пределы Ледяной гавани.

Наступила весна. Начал таять снег. Иногда несколько дней подряд шел дождь со снегом или градом, мешая готовиться к плаванию. Удачная починка шлюпки, находившейся около дома, подняла дух путешественников. Им удалось перетащить к кораблю лежавшую на берегу лодку, которую еще неделю назад о «и не могли сдвинуть с места. Часть моряков приступила к ее ремонту и переделке, другие занялись перевозкой к кораблю продовольствия и других товаров.

День отплытия приближался. Баренц усилием воли заставлял себя вставать с койки и трудился над кратким описанием своего третьего плавания и зимовки в далеких просторах суровой Арктики. Это описание он хотел оставить в доме, на Новой Земле. Последние недели Баренц невыносимо страдал. Недуг усиливался тем, что в доме не было ни одного сантиметра сухого места. Парус, служивший крышей, плохо защищал от дождя, в ненастную погоду потоки воды лились в зимовье. Одежда на Виллеме Баренце была влажная, и обсушиться не было никакой надежды. Впрочем, и его спутникам приходилось нелегко.

Двенадцатого июня 1597 года все путешественники, за исключением больных, вышли на расчистку дороги от корабля до кромки льда, за которой находилась чистая вода. Много часов они скалывали и разбрасывали глыбы льда, проделывая проходы в высоких торосах. Вечером капитан сообщил Виллему Баренцу, что все готово к отплытию.

На следующий день моряки доставили шлюпки, продовольствие, оружие, бочонки с деньгами и наиболее дорогие товары к самой кромке льда.

Перед тем как оставить зимовье, Баренц спрятал в печке написанную ранее записку.

„В ней было рассказано, – писал Де-Фер, – как мы прибыли из Голландии с целью плыть в Китайское царство и что с нами случилось здесь; сказано было и про наши невзгоды, чтобы, если кто после нас пристанет сюда, он мог помять, что с нами было и как мы поневоле построили этот дом, в котором застряли на десять месяцев. Написал он и про то, как нам надо было пускаться в море на двух открытых лодках и предпринять изумительное и опасное плавание“.

Баренц не имел сил итти, и его привезли к месту стоянки лодок на санях. Когда в шлюпки погрузили все необходимое, Яков Гемскерк дал Виллему Баренцу, Герриту де-Феру и другим влиятельным участникам экспедиции подписать две одинаковые грамоты, в которых он объяснил причины, вынудившие мореплавателей бросить корабль и отправиться на шлюпках по океану.

Капитан и главный штурман не стали ожидать освобождения судна из ледового плена, что было бы гибельным для экспедиции. Большое число ее участников было „до такой степени истощено холодом и недугом, что не обладало силой даже и на полчеловека“. Запасы продовольствия были скудные. Хлеба могло хватить только до августа. И если к этому времени экспедиция не доберется до обитаемых мест, то она окажется в чрезвычайно скверном положении. Нельзя терять ни одного дня.

14 июня шлюпки отчалили от края льдины. С грустью смотрели путешественники на окруженный торосами недвижный корабль и на жалкий деревянный дом, в котором они провели около трехсот дней. Впереди были сотни километров пути бурным морем.

Несколько часов шли чистой водой, затем появился лед и вскоре лодки застряли в нем. Это очень напугало путешественников. Впрочем, спустя сутки, лед, отжатый ветрами от берега, поредел и позволил подняться до мыса Желания. Дальше лежало хорошо знакомое Баренцу Мурманское море. Шлюпки направились на юг вдоль западного берега Новой Земли. Около Ледяного мыса их снова остановили льды. Вскоре началось сильное сжатие.

Малые и большие льдины со всех сторон напирали на лодки. Путешественники каждую минуту ждали, что льды раздавят шлюпки и тогда они окажутся без средств перс-движения и без запасов продовольствия.

Экспедиция вышла из критического положения благодаря самоотверженному поступку Геррита де-Фера, который, рискуя жизнью, добрался по движущимся льдам до припая, закрепил за торос канат и тем самым дал возможность вытащить шлюпки на неподвижный лед, где они вместе с командами были вне опасности.

Моряки прежде всего позаботились о Виллеме Баренце, устроив ему на льду постель из одеял и разных вещей. Он был оживлен. Задержка в плавании его нисколько не удручала. Попросив составленную им собственноручно карту Новой Земли и полярных стран, он внес в нее несколько исправлений и долго говорил с Герритом де-Фером. Однако спустя три дня, в продолжение которых экспедиция находилась на льду в бездействии и занималась починкой шлюпок, Баренц почувствовал себя очень скверно. Никто и не подозревал, что положение его безнадежно. Тяжелый недуг надломил неутомимого страстного путешественника. 20 июня 1597 года Виллем Баренц умер.

„Смерть Виллема Баренца причинила нам немалое горе, ибо он был главный руководитель и незаменимый штурман, на которого мы полагались“, – записал Геррит де-Фер в своем дневнике.

В „Морском дневнике“ Геррита де-Фера нет указаний, когда и как был погребен Баренц. Возможно, его похоронили на берегу Новой Земли, около Ледяного мыса, но вероятнее всего по корабельному обычаю опустили в море. В тот же день умер еще один член экспедиции.

Смерть Баренца была тяжелой утратой для путешественников.

Между тем лед начало разводить. Появились разводья чистой воды. Надо было немедленно действовать. И моряки потащили лодки по припаю к открытой воде. Около двух дней плыли на юг, пока в 25 милях от мыса Ледяного вновь не были остановлены льдами. Путешественников мучила жажда. Пользуясь ясной погодой пытались растопить снег в сосудах на солнце, но он почти не таял. Тогда шестеро моряков отправились по льду на Новую Землю и к немалой радости набрали там несколько вязанок дров.

Уже десять дней голландцы не разводили костра и не имели горячей пищи. В этот день они подкрепились жидкой кашицей, сваренной из хлеба. Едва успели покончить с жалким обедом, как льдина, на которой расположилась экспедиция, вдруг стала ломаться на мелкие куски. Шлюпки оказались на воде. Стараясь добраться до спасительного припая, моряки налегли изо всех сил на весла. Но порывистый ветер относил их все дальше от берега. Лодки разлучились в тумане. Огромные волны одна за другой набегали на шлюпку Геррита де-Фера. Она то взлетала вверх, то опускалась вниз между водяными валами. Ее заливало. Воду вычерпывали ведрами и кружками, но это помогало мало'. Вода заметно прибывала. К счастью, как это часто бывает на Новой Земле, ветер переменился на противоположный. Шлюпка, на которой находился Геррит де-Фер, хотя и с серьезными трудностями, достигла неподвижного льда. Моряки открыли стрельбу из мушкетов, давая своим товарищам знать о своем местонахождении.

Вскоре шлюпки соединились.

Переночевав на припае, экспедиция двинулась дальше и 27 июня обогнула мыс Нассау. Здесь ее снова на несколько дней остановили льды. Все время вынужденной стоянки лагерь путешественников непрестанно атаковали медведи. Вахтенным, охранявшим сон своих товарищей, приходилось то и дело пускать в ход ружья.

Первого июля на припай надвинулись нажатые западным ветром льды. По припаю прошли трещины, они быстро расходились, образуя каналы. В других местах началось торошение. Льдины налезали друг на друга и ломались на мелкие части. Кругом стоял такой грохот, словно одновременно палили сотни орудий. Выгруженное на припай имущество экспедиции попадало в воду. Моряки стали тащить лодки ближе к берегу, но лед под их ногами разломался и одну шлюпку унесло вместе с основными запасами и больным членом экспедиции. Вторая шлюпка была зажата льдами и, не выдержав их напора, сломалась. Переправляясь по двигавшимся льдам, морякам удалось спасти унесенную лодку и вытащить на лед раздавленную шлюпку. Целый день трудились они, борясь за свою жизнь и спасая остатки своего имущества.

Несмотря на самоотверженные усилия всей команды, экспедиция лишилась многих необходимых вещей, в том числе астрономических приборов. Но самое скверное было то, что во время катастрофы погибли две бочки с хлебом.

Потеря значительной доли запасов продовольствия ставила экспедицию в безвыходное положение.

Сначала путешественники растерялись, не зная, что предпринять. Однако, осмотрев сломанную льдами лодку, они нашли, что ее еще можно починить, и немедленно принялись за дело. Одновременно шестеро моряков отправились на берег Новой Земли, где нашли несколько обтесанных топором брусьев и клиньев для расколки бревен, свидетельствовавших о том, что в этих местах бывали поморы.

Более недели экспедиция провела вблизи мыса Нассау. Только 9 июля путешественники снова поставили паруса. Однако плавание было непродолжительным. На следующий день пришлось снова вытащить лодки и ждать того момента, когда ветер отгонит льды от западного берега Новой Земли.

Смерть Баренца продолжала остро ощущаться членами экспедиции. В эти трудные дни очень недоставало этого мужественного человека, умевшего веселым словом подбодрить своих товарищей. Настроение моряков было подавленное. Они уже потеряли пять человек и серьезно опасались, что скоро не хватит сил перетаскивать лодки через перемычки льдов. Правда, мореплаватели жили надеждой, что около Крестовых островов они встретят русских. Но ожидания их были напрасны. Они не нашли на островах промышленников, но зато обнаружили несколько гнезд горной гаги, в которых нашли более 70 яиц. С большой осторожностью доставили в лагерь эту драгоценную находку. Впервые за много дней путешественники наелись досыта.

Вблизи Крестовых островов экспедиция задержалась на восемь дней. 19 июля трое моряков поднялись на высокий горный берег и увидели, что до самого горизонта голубеет чистая вода. Перетащив по льду лодки, путешественники возобновили плавание. Несколько дней плыли с попутным ветром, не встречая каких-либо препятствий. Льдов не было видно даже на горизонте. Путь на юг был открыт. Яков Гемскерк и его спутники приободрились, считая что самые большие трудности остались позади и что скоро они доберутся до мест, часто посещаемых русскими.

Спустя пять дней экспедиция прибыла в залив Моллера и по случаю ненастной и ветреной погоды укрылась в хорошо защищенной гавани. На скалах, окружавших ее со всех сторон, находился птичий базар. Рискуя поломать руки и ноги, моряки взобрались на утесы и собрали 125 кайр. Яйца в гнездовьях оказались насиженными, и их не трогали.

Скоро погода прояснилась и шлюпки опять вышли в море. Несколько дней плавание проходило при благоприятных условиях. Встречавшиеся полосы льда не задерживали шлюпки. 28 июля миновали Костин Шар, расположенный у юго-западного побережья Новой Земли, и, обогнув мыс Шанца, увидели две русские ладьи и находившихся поблизости от них промышленников.

После тринадцати месяцев плаваний в полярных водах и жизни на пустынной Новой Земле голландцы, наконец, встретили людей. Это была большая радость, окрылявшая верой в благополучный исход путешествия.

Среди встреченных поморов Геррит де-Фер и Яков Гемскерк, участвовавшие в плавании 1595 года, узнали знакомых, с которыми два года назад свела их судьба на берегу острова Вайгач. Русские, узнав, что голландцы потеряли во льдах корабль, сочувственно отнеслись к их горю и поделились запасами своего продовольствия.

Некоторое время поморские ладьи и шлюпки экспедиции Баренца вместе плыли по направлению к Вайгачу, но затем во время неожиданно наплывшего тумана разлучились. Около Вайгача экспедиция была окружена льдами. Пользуясь остановкой, моряки съехали на берег острова, где нашли ложечную траву. Они слышали, что эта трава помогает от цынги, которой страдали все члены экспедиции. Она действительно оказалась драгоценным средством. Ее целебная сила была выше всяких ожиданий, и здоровье моряков от ее употребления заметно поправилось. Однако новая трудность вставала перед ними.

Шлюпки уже пять дней находились в ледовом плену, а между тем запасы продовольствия, рассчитанные до начала августа, приходили к концу. В распоряжении экспедиции оставалось несколько хлебов и кусков сыра. Опасаясь полного истощения сил и смерти от голода, моряки стремились скорее покинуть остров, где невозможно было даже достать пресной воды. Однако попрежнему держался лед, стояла туманная погода. Океан бушевал.

Наконец, в начале августа погода сделалась более сносной, и путешественники возобновили свое плавание. Спустя два дня их снова остановили льды. Мореплаватели рассчитывали, что находятся вблизи Канина Носа, но, встретив поморскую ладью, узнали, что перед ними Печорская губа. Эта ошибка удручающе подействовала на моряков.

„У нас, – пишет Геррит де-Фер, – не оставалось ничего, кроме небольшого количества хлеба. От этого мы были в таком отчаянии, что некоторые предлагали бросить лодки и итти вглубь земли, говоря, что иначе мы погибнем с голоду. Нужда наша росла с каждым днем, и голод был настолько тяжел, что мы с трудом могли переносить его дальше“.

Люди уже не верили, что когда-либо выйдут из осаждавших их льдов и избавятся от туманов, штормов и противных ветров. Некоторые моряки от голода, болезней и холодной ненастной погоды с ветрами и громом, по словам Геррита де-Фера, „потеряли голову и желали смерти“.

Ежедневный паек члена экспедиции состоял немногим более чем из 100 граммов хлеба.

Ничего другого из запасов не оставалось. Воды и той не было вдоволь.

11 августа плавание возобновилось, а на следующий день голландцы увидели русскую ладью. Яков Гемскерк направился к ней на своей шлюпке. Поморы, поняв из знаков капитана, что голландцам нечего есть, дали им более ста рыб и несколько пирогов. Эта готовность русских поделиться своими запасами очень обрадовала всех моряков. Они несколько утолили голод и подкрепили свои силы.

В ночь с 13 на 14 августа был туман, шлюпки голландцев разлучились. На следующий день Геррит де-Фер и Яков Гемскерк у западного берега Чешской губы встретили шесть ладей промышленников. Поморы поделились с голландцами запасами хлеба и объяснили им, что те находятся не у берегов Мурмана, как предполагали, а у восточного побережья Канина Носа.

Однако капитан Яков Гемскерк не поверил русским промышленникам, думая, что они ошибаются. Вскоре путешественники увидели еще одну большую ладью. Пристав к ней, спросили, как далеко до острова Кильдина, лежащего недалеко от Кольского залива, но команда этого

судна подтвердила, что перед ними еще Канинский полуостров. Моряки не хотели верить. По их расчетам, они давно уже прошли Белое море. Яков Гемскерк приказал ставить паруса и итти в море.