Текст книги "Путешествия вокруг света"

Автор книги: Василий Головнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Глава четвертая
На пути от острова Тана до Камчатки

В предыдущей главе было упомянуто, что мы взяли пункт нашего отшествия, 31 июля в 11 часов утра, от острова Эмира, имея юго-западную его оконечность на OtN в 6 милях глазомерного расстояния. Правили мы к N, стараясь сколько возможно для сокращения пути держаться ближе меридиана Петропавловской гавани. Путь сей на всех картах усеян островами, открытыми большей частью мореплавателями XVII века, не имевшими способов верно определять географическое положение мест, а особенно по долготе, в коей разность с истинной иногда простирается до многих градусов. И хотя в существовании островов, лежащих на картах по нашему пути, сомневаться было невозможно, но на точность их положения никак понадеяться нельзя было. А потому плавание наше теперь подвержено было большим опасностям и требовало необыкновенной осторожности. К несчастью же нашему, обстоятельства требовали, чтоб мы нынешней осенью пришли на Камчатку; для сего и по ночам принуждены были нести много парусов; одно упование на Бога и надежда на расторопность и искусство экипажа заставляли меня в столь опасном море, в самые темные ночи иметь такой большой ход. Но в необыкновенных обстоятельствах часто бывает нужен риск, без коего иногда наилучшим образом принятые меры не удаются.

3 августа во все сутки свежий пассатный ветер дул прямо от SO, при облачной и малооблачной погоде; временно показывалось солнце. 4 августа при весьма свежем пассатном ветре шли мы под всеми возможными парусами. Погода по большей части была ясная, лишь поутру только находили временно облака и изредка шел дождь, что едва ли когда бывает в полосах пассатных ветров на Атлантическом океане как по северную, так и по южную сторону экватора.

Сего числа в половине восьмого часа утра увидели мы землю острова Варвеля или Токопия^{158} на NW.

После полудня долгота наша была 169°12′27″; а от полудня до 6 часов вечера мы прошли на NtO 36 миль; и хотя погода была ясная и с салинга беспрестанно мы смотрели в трубу, но островов Митра и Чери, открытых в 1791 году английским военным судном «Пандора», мы не видели. На карте Арросмита они положены:

Митра

в широте 11°46′

в долготе 169°54′

Чери

в широте 11°32′

в долготе 169°39′

и над первым из них подписано: «Very high land», то есть весьма высокая земля. Из сего я заключаю, что долгота их нехорошо определена и на карте они положены не на своем месте, иначе мы должны были бы непременно увидеть остров Чери, ибо тогда погода стояла ясная и горизонт был весьма чист.

Во все следующие сутки мы продолжали плыть на N по компасу; пассатный ветер дул тихо и нередко на некоторое время прерывался штилями; погода по большей части стояла облачная и временно шел дождь, а иногда выяснивало.

Августа 8-го, в полдень в широте 5°30′54″ термометр под тенью стоял на 85°, а на солнце поднялся до 115°; такого жара прежде мы еще не имели. С сего числа ветер стал дуть еще тише. Иногда штилило, и после дул он с разных сторон, через короткое время один после другого; часто находили тучи с сильным дождем. Такая погода продолжалась 9, 10 и 11-го числа.

Пока продолжался свежий пассатный ветер, мы видели разных морских птиц, свойственных тропическому климату, только весьма в небольшом числе. Также и рыбы редко появлялись. Но когда ветер стал дуть тише и часто прерываться штилями, а особенно в последние три дня, тогда появилось великое множество тропических птиц, из коих двух мы поймали. Мы видели также дельфинов, бонит^{159}, касаток, летучих рыб и шарков. Сих последних несколько мы поймали удами; две из них были довольно велики: одна весила 85 фунтов, а другая 53.

В ночь с 11 на 12-е число, когда мы находились в широте 2 ½ S, настал свежий ветер ONO, и погода сделалась ясная; из сего я заключил сперва, что мы уже встретили пассат северного полушария. Но через трое суток опять наступившие штили, маловетрия и переменные тихие ветры мне показали мою ошибку.

13-го числа во все сутки дул тихий ветер при ясной или малооблачной погоде. Сего числа в начале 1-го часа вечера прошли мы экватор в восточной долготе 168°30′.

К полуночи на 15-е число ветер стал утихать, и во все сии сутки был по большей части штиль и маловетрие. Сегодня поймали мы удою рыбу шарк весом в 61 фунт. Сколь рыба сия ни отвратительна как по своему виду и свойствам, так и по вкусу и запаху оной, но по совершенному недостатку в свежей пище была она лучшим нашим блюдом. Лишь несколько человек из матросов, будучи не в состоянии преодолеть предрассудков, не могли оной есть.

17-го числа во все сутки по большей части был штиль, а ветры самые тихие, и маловетрия попеременно дули из всех четвертей горизонта. Погода стояла облачная и временно шел дождь. Такое состояние атмосферы нам показывало, что мы теперь находились в полосе, разделяющей SO и NO пассаты.

Широта наша в полдень по обсервации была 2°32′21″, долгота по хронометрам 167°47′.

До полудня 19-го числа ветер дул умеренный, при ясной погоде. После полудня до 8 часов погода также была ясная, но ветер сделался гораздо тише; вечером по горизонту кругом нас блистала молния; также и всю почти ночь на 20-е число. Вечером сего дня поймали мы руками севших на шлюп трех птиц: одного фрегата и двух ýгольников.[44]44
  Названные так Лаперузом по цвету их перьев.


[Закрыть]

Постоянный ветер от NOtN, при облачной и ясной погоде, попеременно дул до 11 часов утра 22-го числа, потом уже во все сутки были штили, маловетрия и самые тихие ветры из NO четверти, которые даже иногда и в SO четверть переходили. Такая неправильность и непостоянство ветров показывали, что мы еще не достигли северо-восточного пассата.

С полуночи на 24-е число умеренный ветер начал дуть постоянно от NOtN; погода стояла малооблачная, а временно и солнце показывалось. В полдень мы находились по обсервации: в широте 8°11′15″, в долготе по хронометрам 165°46′47″. С отбытия от острова Тана и до сего числа мы видели почти всякую ночь молнию вдали на разных частях горизонта, гром же слышали только один раз, и то два и три весьма слабые удара далеко. А нынешнюю ночь (на 25-е число) поднялись на ветре к NO страшные тучи, и пока они были на горизонте, яркая молния блистала часто и ужасный гром гремел. Мы ожидали большой грозы, но тучи, проходя над нами, принесли только свежий ветер и проливной дождь. Молния же блеснула только раз с слабым громовым ударом, и скоро после сего небо выяснило; остались только вдали тучи, из коих временно показывалась молния, но к рассвету и те исчезли.

В ночь на 27-е число на западной стороне горизонта блистала молния, а ветер пассатный дул от ONO, при котором довольно часто находили порывы с дождем; некоторые из них были очень сильны. После рассвета хотя дождя и не было, но ветер продолжал дуть шквалами, по большей части при облачной погоде. Солнце временно только сияло; притом ветер столь переменился, что после полудня 4 часа дул от NOtN, а 2 ½ часа перед полуночью – SO. Такое непостоянство ветра в полосе чистых пассатов служило явным признаком близости довольно больших и высоких островов, почему в сие время по ночам мы несли парусов менее против обыкновенного и были во всякую минуту готовы броситься к своим местам, и как офицеры, так и нижние чины не раздевались.

С 28 августа по 8 сентября шли мы к северу с пассатным ветром, который дул по большей части умеренно, при ясной погоде. Изредка, однако ж, набегали облака со шквалами и иногда с дождем, да и молния часто по ночам блистала; тогда и направления ветров несколько переменялись. Сие показывало, что мы находились недалеко от какой-нибудь земли.

2 сентября в 2 часа пополудни прошли мы северный тропик в долготе 158 ½° О, употребив на переход жаркой зоны (выключая 5 дней пребывания нашего на острове Тана) 36 дней.

В ночь на 8 сентября, когда мы были в широте 32°30′, долготе 155°45′, ветер отошел от ONO через О немного к S и стал дуть гораздо тише. Это было знаком, что пассат нас оставляет.

Оставляя пределы благоприятных погод и всегда умеренно дующих пассатных ветров, мы стали готовиться к встрече с осенними бурями суровых северных стран.

9 и 10 сентября ветер дул умеренно от разных румбов с южной стороны; мы, пользуясь оным, правили на N прямо и имели весьма скорый ход.

10-го числа в 3-м часу пополуночи видели мы метеор. Оный состоял в огненном шаре величиною в большую звезду, сопровождаемый длинным светлым хвостом, имевшим направление к зениту. Шар сей имел полет к горизонту, и при его появлении все небо сделалось весьма светло. Подобного сему явления мы еще никогда не видывали. Через две же минуты после того, как он исчез, последовал громкий звук, похожий на пушечный выстрел.

Быстрое наше приближение к Камчатке заставило меня с сего дня увеличить выдаваемую матросам порцию сухарей, которых вместо одного фунта приказал я производить по фунту с четвертью на человека в день. Приближаясь к Камчатке, мы заблаговременно утешали себя мыслями, что найдем там большое изобилие в свежих съестных припасах. Хотя путешествие капитана Крузенштерна и не было еще напечатано при отправлении нашем из России, но по весьма похвальным отзывам офицеров, с ним служивших, о камчатском начальнике,[45]45
  В бытность капитана Крузенштерна начальником Камчатки был генерал-майор Кошелев.


[Закрыть] который снабжал их изобильно всем тем, что производит вверенная управлению его область, и старался сделать пребывание их в оной сколь возможно приятным, мы надеялись найти там подобное же гостеприимство. А перечитывая те места в путешествиях Кука и Лаперуза, где они пишут о Камчатке, мы находили такие же похвальные отзывы о гостеприимстве и изобилии сей дикой и отдаленной страны. Сии мореплаватели с восторгом говорят об услужливости камчадалов и вообще камчатских жителей, которые, получая от них порох и дробь, охотно стреляли для них дичину. Почему мы заранее представляли себе, как мы будем есть вкусных камчатских уток, лебедей и лучшую рыбу. Один лишь капитан Сарычев[46]46
  Гаврила Андреевич Сарычев – впоследствии вице-адмирал, член Государственной Адмиралтейств-коллегии и Адмиралтейского департамента.


[Закрыть] в путешествии своем не весьма похвально относится о продовольствии и гостеприимстве, которое можно было найти в Петропавловской гавани. Но как мы четыре месяца большей частью жили на сухарях и солонине и пили вонючую, гнилую воду, то нам приятно было воображать, что какие-нибудь временные причины произвели недостаток в съестных припасах, который терпел Сарычев на Камчатке; но что мы этого не потерпим.

Сентября 11-го во все сутки умеренный ветер дул от разных румбов NO-й четверти с небольшими дождливыми шквалами. Погода была так облачна и пасмурна, что мы не могли сделать ни одного наблюдения небесных светил; а со стороны ветра шло большое океанское волнение, или, по морскому сказать, зыбь, которая могла бы нас устрашить, будучи предвестницею бурь в других морях, если б мы не знали по описанию прежних мореплавателей, что зыбь с северо-восточной стороны по большей части в здешнем океане бывает без всякого ветра.

После полудня видели мы много китов, и один дельфин около шлюпа плавал; а также видели черного альбатроса.

Умеренный ветер при облачной погоде с временным проясниванием дул почти во все сутки 12-го числа; а с 8 часов вечера стал гораздо крепче; волнение же по-прежнему шло от NO и было велико. Сего числа мы видели в последний раз летучую рыбу.

13-го числа с полуночи до 8 часов утра дул довольно крепкий ветер от О, с порывами при облачной погоде, а с 8 часов начал он усиливаться и к полудню дошел до высочайшей степени жестокости. Погода сделалась пасмурная, с дождем; наблюдений мы никаких сделать не могли.

Жестокий ветер от OSO, с сильными порывами, при пасмурной дождливой погоде, дул до полуночи на 14-е число; а в полночь отошел к SO и дул с прежней силой; волнение было чрезвычайно велико, а в 2 часа пополуночи ветер вдруг пошел к S, потом к SW, к W и к NW, так что через полчаса, то есть в половине третьего часа ночи, он сделался NW, и пока переходил, полчаса было тихо, а потом сделался такой же ужасный ветер, как и прежде, и дул совсем с противной стороны.

Во время сей перемены мы находились в широте ±40¼, в долготе ±154°45′; я ожидал от такой необыкновенной перемены настоящего урагана, однако ж дело кончилось тем, что NW ветер, продув ровно сутки, стал стихать и скоро после 8 часов утра 15-го числа совсем утих; в обоих сих случаях облака неслись быстро по ветру.

Между множеством летавших около нас альбатросов и петрелей после полудня сего числа видели мы небольшую береговую птичку, которую, надобно думать, ветром унесло на такое большое расстояние от берега.

До 4 часов пополуночи 16-го числа дул умеренный ветер, при пасмурной, дождливой погоде. Сегодня прошли мы несколько носящихся по морю деревьев, из коих два были очень толсты и длиною от 7 до 10 футов; они показались нам довольно свежими; надобно было думать, что они не слишком давно носятся по воде.

В ночь на 17-е число ветер дул довольно крепко, а в 1-м часу нашел сильный шквал с дождем и градом, после которого ветер стал утихать и дул тихо во все сутки. Сегодня видели мы очень много китов в разных сторонах кругом нас.

На 18-е число в полдень широта наша по наблюдению 45°20′36″, долгота по хронометрам 156°39′30″. Поутру сего числа видели мы около нас летающих: множество альбатросов, разных родов петрелей, одну прибрежную чайку а на воде двух диких уток[47]47
  Вообще заметить должно здесь, что со времени прибытия нашего на параллель Японии и до самой Петропавловской гавани каждый день мы видели множество разного рода морских птиц и диких уток; сии последние летели большими стадами к юго-востоку; видели также много китов, а приближаясь к Камчатке, стали часто попадаться очень большие касатки, и иногда приносило ветром береговых птиц.


[Закрыть] из рода нырков.

20-го числа в 5 часов пополудни умер у нас скоропостижно от воспаления в желудке матрос Перфил Кирилов; он вел себя очень хорошо и был исправный матрос в своей должности, почему заслужил общее сожаление как офицеров, так и нижних чинов.

В ночь на сие число, так и на 22-е, море в разных местах около нас испускало большой свет от известных фосфорических животных, плавающих на поверхности океана.

23 сентября во все сутки ветер дул из NW четверти, только очень умеренно, при малооблачной погоде, а от NO шла большая зыбь. В 12-м часу перед полуднем, ко всеобщей нашей радости, увидели мы камчатский берег. Берег, принадлежащий нашему отечеству! И хотя он от С.-Петербурга отдален на 13 000 верст, но со всем тем составляет часть России: а по долговременному нашему отсутствию из оной, мы и Камчатку считали своим отечеством, единственно потому, что в ней есть русские и что управляется она общими нам законами. Радость, какую мы чувствовали при воззрении на сей грозный, дикий берег, представляющий природу в самом ужасном виде, могут только те понимать, кто бывал в подобном нашему положении или кто в состоянии себе вообразить оное живо.

Первая земля, открывшаяся нам, была южная сопка, названная капитаном Крузенштерном, в честь Камчатской области правителя, Кошелевой сопкою^{160}.

С полудня шли мы вдоль берега к N, смотря по тому, как ветер позволял править. При захождении солнца показались нам еще четыре горы севернее Кошелевой сопки: все они были покрыты снегом.

24-го числа ветер в 4 часа ночи сделался S и дул до полуден: сначала тихо, но после довольно крепко. Погода была пасмурная, и шел мелкий дождь. Мы шли вдоль берега к N; но ни берегов, ни гор на оных, по причине чрезвычайно пасмурной погоды, видеть не могли. Наконец, в 11 часов пополуночи привели мы шлюп в дрейф, чтобы измерить глубину, но линем в 105 сажен дна не могли достать; почему, не видав берега, пошли к О правым галсом. В исходе 2-го часа пополудни он нам открылся на WSW сквозь мрачность. Тогда мы, поставив все паруса, пошли по румбу, ведущему к входу в Авачинскую губу. В 4-м часу пополудни вдруг тихий ветер задул от разных румбов и заставил нас убрать паруса, а через полчаса сделался он от WSW и, на сем румбе остановясь, дул тихо, но для нас был противный, почему мы и не могли сегодня войти в губу, а принуждены были лавировать перед входом.

Вечером погода была очень ясная, и можно было бы даже назвать ее приятной, если бы дувший со снежных камчатских гор ветер не наносил такой стужи, от которой, по долгому нашему пребыванию в теплых странах, мы уже и отвыкли, а потому, чтобы иметь удовольствие во весь вечер быть наверху и любоваться величественными картинами природы, которые представляла нам Камчатка, мы принуждены были одеться так тепло, что платье наше не делало нам чести, как уроженцам и жителям северных стран.

Камчатка представляла нам такую картину, какой мы еще никогда не видывали: множество сопок и превысоких гор с соединяющими их хребтами были покрыты снегом, а под ними чернелись вдали леса и равнины. Некоторые из вершин гор походили на башни, а другие имели вид ужасной величины шатров. Это подало повод острякам из наших матросов сказать, что тут черт лагерем расположился; другие же из них говорили, что Россия сюда обратилась задом. Первая мысль была удачна; и в самом деле, я думаю, что Мильтон в поэме своей «Потерянный рай» не мог бы лучше уподобить военный стан сатаны, когда он вел войну против ангелов, как если бы сравнил оный с камчатскими горами в осеннее время.

Вид Петропавловской гавани со стороны моря

Ночь, подобно вечеру, была очень светла до половины восьмого часа утра 25 сентября; при тихом ветре от W мы лавировали, стараясь приблизиться к входу в Авачинскую губу, но успеха большого в лавировке не имели. Наконец, в половине восьмого часа наступила тишина, которая продолжалась более часа; потом настал тихий ветер от SSW, с помощью коего, при весьма ясной погоде, мы, поставив все паруса, пошли к входу.

В 3-м часу пополудни достигли мы прохода, соединяющего океан с Авачинской губой, а в 5-м часу, прошед оным, вошли в губу; тогда открылись нам все берега, окружающие сию прекраснейшую в свете гавань. Мы тотчас бросились с зрительными трубами смотреть, где находилась Петропавловская гавань, прославленная посещением знаменитых мореплавателей: Беринга, Чирикова, товарищей Кука,[48]48
  Кук не был на Камчатке, но по смерти его корабли, коими он начальствовал, два раза приходили в Петропавловскую гавань.


[Закрыть] Лаперуза, Сарычева и Крузенштерна.

Петропавловская гавань

Знавши по карте положение помянутой гавани, нам нетрудно было оную отыскать. Мы скоро усмотрели к северу между двумя горами, на возвышенной, несколько отлогой равнине десятков до пяти крытых соломою избушек, из коих многие могли назваться в точном смысле хижинами. Вот из какого строения состояло селение Петропавловской гавани. Самые великолепные здания в оной были: казенный дом начальника и дом Российской Американской компании. Первый занимал сажен 7 или 8 длиннику и около 5 сажен поперечнику, вышиною был сажени в три; последний почти при такой же величине был покрыт тесом и имел в рамах целые стекла; в первом же вместо оных служила слюда и старые рапорты. Церковь в Петропавловской гавани не была еще готова; она в сие время была складена только до половины из тополевого леса.

Усмотрев Петропавловскую гавань, мы взяли свой курс к оной таким образом, чтоб миновать мель, лежащую при входе в так называемую Раковую губу. В сем случае мы употребили карту Сарычева; известная точность сего мореходца, с какою описывал он берега, заставила меня иметь к его планам гаваней полную доверенность; почему мы без всякого опасения шли под всеми парусами и, вошед в гавань около 8 часов вечера, положили якорь. Вот и конец первой половины моего путешествия.

Записки Василия Михайловича Головнина. В плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах

Часть первая

Первое свидание с японцами на Итурупе. Взятие нас в плен. Содержание в тюрьме в Хакодате. Содержание в тюрьме в Мацмае. Перемена к лучшему в нашем заключении. Намерение наше уйти, причины и способы. Мур остается, мы же обманываем его и уходим

В апреле 1811 года, командуя императорским военным шлюпом «Диана», находившимся тогда на Камчатке,[49]49
  Шлюп «Диана» под моей командой отправлен по высочайшему повелению из Кронштадта в 1807 году с особенными поручениями, из коих главнейшими были открытие и опись малоизвестных земель восточного края Российской империи. В 1809 году он прибыл в Камчатку, а в 1810 плавал к западным берегам Северной Америки.


[Закрыть] получил я от морского министра предписание описать точнейшим образом южные Курильские острова, Шантарские острова и Татарский берег от широты 53°38′ N до Охотска.

В повелении министра было упомянуто о двух бумагах, содержавших в себе подробное описание возложенного на меня поручения и посланных с оным повелением в одно время из Адмиралтейств-коллегии и из Адмиралтейского департамента. Но сих бумаг я не получил, да и получить их в Камчатке прежде будущей осени, зная здешние почтовые учреждения, никакой возможности не предвидел.

Я очень жалел, что не получил упомянутых бумаг вместе с повелением министерским, и чувствовал все неудобства, могущие произойти от неприсылки оных; но, с другой стороны, ясно предвидел потерю времени, убыток для казны и невозможность сделать что-либо порядочное, стоящее издержек и трудов. Словом сказать, совершенное упущение целого лета, без всякой значительной пользы по предмету предпринятой экспедиции, если б я пошел сначала в Охотск^{161}.

Мнение мое основывалось на следующих причинах:

1. Судя по времени года, в которое открывается с моря доступ к Охотскому порту, и прибавив к тому время, нужное на перевоз провизии, на запас пресной воды, дров и прочего и на переход от Охотска к южным Курильским островам, я не мог, со всякой поспешностью и благоприятством ветров, быть на том месте, с которого надлежало начинать опись, прежде первых чисел июля; следственно, май и июнь потеряны.

Вид Петропавловской гавани

2. Состояние шлюпа и некоторым образом команды требовало, чтобы он зимовал в порте, где можно было бы его осмотреть, очистить и исправить, потому что с самого отправления нашего из Кронштадта, в 1807 году, я не имел случая его разгрузить и осмотреть внутренние и наружные подводные повреждения; ибо в Петропавловской гавани едва достает кое-каких дурно выстроенных амбаров для помещения провианта, принадлежащего гарнизону, а для посторонних вещей нет никакого строения, и потому все провизии и материалы хранились на шлюпе в течение обеих зим. От этого завелось невероятное множество крыс, поедавших провиант и портивших запасные паруса, армяк, бочки и все, что только им попадалось. Чтобы истребить их, непременно нужно было шлюп очистить совсем; да и гнилых членов мы нашли много в тех местах, кои могли осмотреть. Сверх того, люди износили почти все свое платье и обувь, и нужно было их обмундировать, чего без помощи Охотского порта невозможно было сделать. Все сии причины понуждали меня необходимо зимовать в Охотске, куда надобно было прийти в исходе сентября или, по крайней мере, в начале октября. Следовательно, всего времени для описи оставалось около трех месяцев, самых неблагоприятных (кроме июля) для сего дела.

Все мореплаватели, бывшие в здешних морях, жалуются на необыкновенные туманы и мрачные погоды, препятствовавшие им видеть и близко подходить к берегам для осмотра и описи оных. Идучи в прошлом году в Америку и возвращаясь оттуда в Камчатку вдоль гряды Алеутских островов, по южную сторону их, я сам испытал то же. Кроме сих препятствий, останавливающих мореплавателей в описи берегов и островов сего края, они бывают здесь подвержены еще другим, гораздо большим и опаснейшим затруднениям: находясь между Алеутскими или Курильскими островами, от чрезвычайно быстрых течений и неудобоизмеримой глубины подле самых берегов сих островов (из коих у многих в расстоянии от берега трех миль полутораста или двухсотсаженным лот-линем дна нельзя достать), лот, в большей части морей служащий верным и надежным показателем приближения к земле, недействителен, – а это, в соединении с беспрестанными почти туманами, делает плавание по здешним водам весьма опасным.

Сии обстоятельства были мне известны и заставили меня стараться о выборе лучшего и удобнейшего времени для исполнения данных мне поручений. На сей конец я рассматривал описания путешествий известных мореплавателей, посещавших этот край. Вот как они о нем отзываются:

В 1779 году английские королевские суда «Резолюшен» и «Дискавери», по смерти капитанов Кука и Кларка доставшиеся в команду капитана Гора, отправились из Авачинской губы 9 октября по новому стилю с намерением между прочими открытиями, относившимися к цели их вояжа, осмотреть Курильские острова. Но им удалось видеть только первый и второй из сих островов – Сумусю и Парамусир. Прочих же, несмотря на все их старания приблизиться к ним, они не видали, по причине частых и сильных ветров с западной стороны. Первую землю, после помянутых двух островов, они увидели на восточном берегу Японии, в широте 40°05′, 26 октября. Капитан Гор нетерпеливо желал осмотреть южные Курильские острова, но почти беспрестанные бури в том ему препятствовали. Авачинскую губу оставил он, по старому стилю, в исходе сентября. Итак, можно заключить, что сентябрь и октябрь суть неудобные месяцы для описывания Курильских островов.

Лаперуз, пройдя пролив (после названный его именем) между полуостровом Сахалин^{162} и островом Мацмай^{163} в половине августа 1787 года, от мыса Анива до мыса Тру острова Штатенландия (земли Штатов), никакой земли не видал и, усмотрев сей мыс 19 августа по новому стилю, видел после того Компанейскую Землю и Марикан^{164}, между коими прошел, назвав сей пролив именем своего фрегата La Boussole (компас). Почти беспрестанные густые туманы препятствовали ему производить дальнейшую опись Курильских островов, и он нашелся принужденным, оставив свое намерение, идти в Камчатку. На сем пути не видал он, по причине туманов, ни одного Курильского острова, кроме трех вышепомянутых. Это было, по старому стилю, в первых числах сентября.

Капитан Сарычев (в изданном им путешествии по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю, Восточному океану и пр.) пишет, что из Авачинской губы отправились они 6 августа (по старому стилю) 1792 года с намерением описывать Корейское море^{165}, и шли к SW вдоль Курильской гряды; но сырые туманы препятствовали им видеть землю до 20-го числа, а тогда, будучи в широте 47°28′, увидели они, как Сарычев полагает, остров Марикан и некоторые другие. Они хотели осмотреть их, но туманы помешали. Позднее время принудило их оставить намерение описывать Корейское море и возвратиться в Охотск. На обратном пути видели они седьмой остров и пик на двенадцатом острове; потом видели южный край второго острова и верхи трех сопок пятого; но все это являлось в тумане, так что они не могли определить географическое положение сих мест.

Английский капитан Бротон, в 1796 году, оставив Волканический залив, находящийся на южном крае Мацмая, плыл по восточную сторону сего острова, прошел между островами Кунасири и Итуруп, приняв первый из них за часть Мацмая. Потом, идучи вдоль северо-западного берега острова Итуруп (Штатенландия), видел лишь первую половину его протяжения и северо-восточную оконечность, не зная, что они составляют один и тот же остров, пройдя вдоль западной стороны Урупа (Компанейской Земли) и Симусира (Марикана), доходил до острова Кетой; оттуда воротясь, проходил по южную сторону Урупа, Итурупа и Кунасири, не сделав никаких примечаний о берегах сих островов. Сколько, впрочем, велико ни было желание капитана Бротона точнейшим образом осмотреть сии столь малоизвестные земли, но он не успел в своем намерении по причине туманов, крепких ветров и вообще неблагоприятной погоды. Плавание капитана Бротона по водам южных Курильских островов происходило в октябре.

Капитан Крузенштерн, в 1805 году, возвращаясь из Японии на Камчатку, находился у Курильских островов в последних числах мая и в первых июня. Потом, идучи к полуострову Сахалин, проходил он мимо них в первой половине июля, а на обратном пути – в исходе августа.[50]50
  Крузенштерн в своем журнале употреблял новый стиль.


[Закрыть] Мне это известно было по карте, приложенной к вояжу капитана Крузенштерна, но, не читавши второй части его вояжа, я не знал, какие погоды он встретил у Курильских островов.

Кроме сих знаменитых мореплавателей, у которых я, так сказать, заимствовал советы в моем деле, старался я также и здесь, в Камчатке, отыскать людей, бывавших в местах, предназначенных мне для описи, и расспрашивал их обо всех обстоятельствах с большой подробностью. Но от людей, не знающих мореплавания и вообще с весьма ограниченными понятиями, каковы камчатские промышленники, которые одни только, вместе с гражданскими чиновниками, ездят на ближние обитаемые Курильские острова для сбора ясака и прочего, мало можно получить нужных мореплавателю сведений. Они знают только, что летом бывают ясные дни и хорошие погоды; но как часто и в каких месяцах более – обстоятельно сказать не могут.

Но некто, подштурман Андреев, человек с порядочными по своему званию сведениями, бывший с лейтенантом Хвостовым на компанейском^{166} судне у южных Курильских островов в первых числах июня, уверял меня, что тогда погоды стояли хорошие. В прошлом году я шел из Камчатки в Америку в июне, а возвращался в августе и сентябре; в оба раза имел я очень часто пасмурные погоды и туманы, а горизонт почти каждый день был покрыт мрачностью.

Итак, все вышесказанное мною о погодах в Восточном океане уверяло меня, что этому морю свойственны туманы, что они бывают здесь часты и продолжительны во всех месяцах без исключения, только в одних чаще, нежели в других, и что здесь нет такого времени года, в которое хорошие и ясные дни стояли бы по неделе сряду. Это самое заставило меня думать, что для описи такого пространного берега непременно нужно употребить целое лето, с начала мая по октябрь. Для сего надобно стараться сколько возможно держаться ближе берегов, если ветер позволяет, во всякую погоду и, когда выяснит или туман прочистится, тотчас подходить к ним вплоть. Иначе в три года едва ли можно кончить сию опись, если только употреблять на то средние летние месяцы, то есть июнь и июль. Сии заключения понудили меня приступить к делу как возможно ранее.

Здесь упомяну кратко о моем плане, как производить опись. Он состоял в следующем. Из мореплавателей, имевших средства определять долготу места на море астрономическими наблюдениями, видели Курильские острова: Гор, Лаперуз, Сарычев, Бротон и Крузенштерн. Капитан Гор видел только два первые от Камчатки острова – Сумусю и Парамусир. Лаперуз видел Итуруп (Штатенландию), Уруп (Компанейскую) и Симусир (Марикан). Сарычев не упоминает в своем путешествии об определенном им географическом положении виденных им островов. Бротон видел часть Мацмая, Кунасири, Итуруп, Уруп, Симусир и Кетой издали. Крузенштерн проходил Курильскими островами три раза, и, судя по трактам его, положенным на карте, надобно думать, что он видел с разных сторон все острова от мыса Лопатка до острова Расёва, который, по его карте, тринадцатый из островов Курильских. Следовательно, нет сомнения, чтобы все сии острова, виденные капитаном Крузенштерном, по широте и долготе не были положены во всех отношениях с величайшей точностью. Что же касается южных островов, виденных Лаперузом и Бротоном, то они осмотрены ими не со всех сторон. Следовательно, сии мореходцы не могли определить настоящего их местоположения, а притом не занимались описью оных и, кроме Марикана, на который капитан Бротон один раз посылал шлюпку, не посещали ни одного из них.