Текст книги "Святополк Окаянный. Проклятый князь"

Автор книги: Василий Седугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Очень! Я с большим удовольствием проехал по землям Польши.

– А мне не терпится посмотреть на Русь!

Дальше у них разговор пошел легко и свободно и касался как серьезных дел, так и незамысловатых мелочей, но которые им казались очень важными и нужными. А когда пир стал клониться к концу, Святополк проводил ее до дверей светлицы, и они договорились о встрече на следующий день.

Утром его пригласил к себе король. Он сидел в кресле в домашней одежде, перед ним была простая еда – жаркое из косули, посыпанное чебрецом, мед, орехи, настой из трав. После обычных в таких случаях приветственных слов Болеслав сказал:

– В непростое время ты приехал свататься, князь. Идет долгая, жестокая война с Германией. Вот уже седьмой год бьются польские войска против императора Генриха. Сначала он нас одолевал, занял несколько крепостей, разграбил пограничные уезды. Но в последнее время мне удалось успех перетянуть на свою сторону. Хитрее надо быть в борьбе с противником! Не только на полях сражения побеждать, но и тайной войной, разрушая единство в рядах неприятеля. Установил я тесные связи с некоторыми баронами и герцогами германскими, которые недовольны своим императором, заручился их поддержкой и ударил по войскам императора. Выгнал я немцев не только со своей земли, но и занял уезд Лужицы. Намерен в ближайшее время начать наступление на Мильско. Упорен Генрих, но мы будем еще упорнее! Вот так-то князь. А каковы твои дела?

Святополк кратко рассказал, как крестил Киев и другие города отец его, князь Владимир, как не принял христианства он, Святополк, за что и был направлен в самое захудалое княжество. Теперь решился на более отважный шаг – не платить дань Киеву…

– Нечто подобное и я пережил, – задумчиво проговорил Болеслав. – Я тоже сначала отверг христианство, в первые годы правления пытался восстановить старую веру. Но потом понял: тщетны эти усилия. Народ тянется к настоящей вере, и этого уже не остановить. Так что в последнее время я, как и отец мой, князь Мешко, поддерживаю христианство. Начал я возводить деревянный кафедральный собор в Кракове и каменный в Познани. Более того, добился создания в Польше независимого Гнезненского архиепископства… – Он немного подумал, продолжал: – Но к этому надо прийти самому. Думаю, настанет время, и ты обернешься лицом к христианству и станешь поборником за его светлые идеи.

Святополк сначала хотел было возразить, но потом решил из уважения к будущему тестю промолчать.

– Как вы с Мариной сумели поладить? – вдруг весело, даже игриво спросил он. – Я в свое время будущую супругу за один вечер уговорил. Не надо девушкам давать время на размышление, а то еще передумают!

– Мы решили пожениться, – ответил Святополк.

– Ай да князь! Ай да молодец! – с искренним восторгом проговорил Болеслав. – Значит, дело идет к свадьбе?

– Можно так считать.

– Тогда вот что, – проговорил он озабоченно, – свадьбу будете справлять на Руси. Некогда мне, война зовет. Прискакал гонец, сообщает, что Генрих снова пошел на наши земли, надо срочно быть при войсках. Думаю, ты меня поймешь.

Попировали во дворце еще один день, а потом рано утром Болеслав отправился в пограничные земли. После его отъезда начались сборы в дорогу. К удивлению Святополка, Марина только при прощании уронила несколько слезинок, а в остальное время была весела и беспечна. Как видно, легкий характер был у принцессы!

Миновали границу, въехали в Полесье. Сразу налетели комары, даже днем не давали покоя. На ночь раскидывали палатки, в них из костров приносили угли, бросали зеленую траву, и вместе с белым дымом стайками вылетал из них рой комаров. Тогда спалось спокойно.

Как-то остановились на берегу Припяти. Марина долго ходила по берегу, что-то выглядывала, высматривала, а потом заявила Святополку:

– Вот видишь, плот привязан? Хочу такой же!

– Зачем? Можешь с этого порыбачить или просто посидеть, отдохнуть.

– Нет, ты не понял. Дальше я хочу плыть по Припяти на плоту. Надоело сиднем сидеть в возке. У меня все тело затекает, спина начала болеть.

– Можно почаще делать остановки, совершать прогулки.

– Не хочу! Прикажи срубить деревья и соорудить для меня плот!

Желание принцессы – закон. Святополк договорился с местными жителями, уплатил им, и вот раздались визжание пил и веселый перестук топоров. Скоро плот был готов.

– Пусть свита едет своей дорогой, а мы с тобой поплывем по Припяти, – приказала Марина. – Ты как-то говорил, что Туров на этой реке стоит?

Наутро отчалили. С собой Святополк взял двоих дружинников. Они вооружились длинными шестами и веслами, вывели плот на средину реки. Течение было тихое, медленное. Стояла хорошая погода. Голубое небо было высокое, с редкими кучевыми облаками, оно отражалось в ровной глади воды, и река от этого казалась бездонной; глядя в нее, сердце замирало от призрачной бездны. По левую сторону тянулись луга, которые перемежались с зарослями кустарников, кудрявившимися до самого леса. Кое-где паслись стада задумчиво жующих коров, встречались небольшие селеньица, чаще всего безлюдные, как видно, народ весь был на работе, лишь голопузые ребятишки барахтались в воде или промышляли удочками; они, уткнув палец в рот, провожали взглядами плывущих… Справа берега были высокими, крутыми, на них, словно закованные в бронзовые панцири, высились сосновые деревья. Картина природы была строгой и величественной, и путники невольно залюбовались ею.

– Я бы так всю жизнь плыла и плыла! – говорила Марина.

– Я даже не предполагал, что на реке может быть так красиво, – поддержал ее Святополк.

– И ни одного комарика. Мне даже скучно без них! – шутливо проговорила Марина.

Они присели на скамеечку и не отрывали взгляда от реки. Глядеть не надоедало, потому что одна картина сменялась другой, не успевали налюбоваться одним видом, как открывался новый, еще более привлекательный. И так раз за разом, поворот за поворотом, красота за красотой…

Пообедали всухомятку вяленым мясом и сыром, запили речной водой. Марине вдруг захотелось порыбачить.

– Святополк, сделай мне удочку! – попросила она.

Увидев беспомощный взгляд князя, один из дружинников по имени Ратша предложил:

– Может, пани возьмет мою? У меня есть с собой донка.

– С удовольствием! – тотчас согласилась Марина. – А есть для нее наживка?

– Конечно. Я на берегу набрал ракушек.

Ратша ножом открыл ракушку, выковорил из нее моллюска и насадил на большой крючок. Марина уселась поудобнее, рядом с ней пристроился Святополк.

– Бросать? – спросила она.

– Кидай! – подбодрил ее Святополк и пошутил: – Не боишься, Водяной схватит за ногу!

– А я его тогда за бороду оттаскаю! – нашлась с ответом она.

Наживка с крючком булькнула в воду, нить заструилась, уходя в глубину. Наконец остановилась, значит, грузило достигло дна. И почти тут же Марина почувствовала, как напряглась и задрожала накинутая на пальцы леска. Она немного потащила ее вверх. Леску дернуло еще сильнее и повело в сторону. Тогда, не раздумывая, принцесса стала быстро выбирать ее, задыхаясь от нетерпения. Наконец у поверхности воды появилась серая тень, явно рыба, которая стала ходить возле плота из одной стороны в другую.

– Крупняк попался! – не выдержал Ратша.

– Тащи! Вытаскивай на плот! – в азарте крикнул Святополк.

Марина резко дернула за нить, и огромная рыба запрыгала по бревнам. Ратша бросился на нее и схватил за жабры. Это был величиной с лопату лещ. Воин поднял его перед собой, все с восторгом рассматривали добычу. Лещ бил хвостом и смотрел на мир неподвижными, черными в золотистой окантовке глазками.

– Ну, пани… Ну удивила, – растроганно говорил Ратша…

– Как только удалось вытащить такого красавца? – вторил ему второй воин по имени Буеслав.

– На то она и будущая княжна русская! – с гордостью проговорил Святополк.

От похвал круглые щечки Марины стали пунцовыми, а глаза радостно заблестели.

– Насади мне вторую наживку, – попросила она Ратшу.

– Это и я смогу сделать! – ревниво отстранив воина, проговорил Святополк. – Вот держи. Я в детстве тоже много раз ходил рыбачить на Днепр.

Марина во второй раз бросила наживку, приготовилась ждать. Все внимательно наблюдали за нитью. Вдруг она натянулась и задрожала от напряжения.

– Тащи! – выдохнул Святополк.

Марина стала быстро перебирать леску и выдернула на плот второго таких же размеров леща. Ратша не дал ему выскочить за борт.

– Вот это да! Вот это улов! – с восторгом говорил Святополк.

– Так повезти – сразу два больших леща! – удивленно крутил головой Ратша. – Редко такое бывает!

– Я еще поймаю! – Дрожащими руками Марина поправила выбившийся из прически клок волос. – Святополк, насаживай еще!

К удивлению всех, она вытащила еще шесть лещей, а потом как обрезало, ни одной поклевки.

– На стайку рыб попала, – объяснил Ратша. – Стайка ушла, и лещи перестали ловиться.

– А что делать с рыбой? – спросила Марина, еще не отошедшая от рыбацкого азарта.

– Проще простого! – тотчас ответил Ратша. – Засолю в ведре, подержу сутки, а потом вывешу на веревке на солнышко. Провялятся, еда будет – ум отъешь!

Вечером облюбовали удобную стоянку, раскинули палатки, разожгли костер. Ратша и Буеслав сварили уху, вскипятили взвар, из походной сумки достали мясо, соленое сало, сыр, хлеб; Святополк вынул кувшин с вином, разлил всем в бокалы.

– За начало плавания на плоту. Чтобы и последующие дни были такими же удачными, как сегодняшний!

– И уловы такими же! – подала свой голос Марина.

– Верно! – подхватил ее слова Святополк. – Чтобы ловилась рыбка и большая, и маленькая!

Спать никому не хотелось, засиделись у костра допоздна. Вечер выдался тихим. На небе ни облачка. Припять будто замерла. Ни волн, ни ряби, ровная гладь воды. Вроде не река, а огромное озеро. Кусты противоположного берега отражались в ней насыщенными темно-зелеными тенями. Только изредка всплеснется рыба, и снова тишина. Даже чайки угомонились и сидели стайками неподвижно на песочке. Вся природа отдыхала после жаркого июльского дня.

И, конечно, воспоминания, случаи, рассказы…

– Пошли мы как-то на рыбалку с ребятами, – не спеша повествовал Буеслав. – Наловили на хорошую уху, поужинали, спать стали укладываться. А я надумал руки помыть перед сном. Спустился к реке. Ночь уже, темно совсем, небо тучами обложило и дождичек накрапывает. Только поверхность реки тускло так поблескивает. Ну я наклонился к воде, полоскаюсь, а оттуда ко мне рука тянется, черная такая, разлапистая, нечеловеческая… Я гляжу на нее, как завороженный, дыхнуть боюсь. А тут следом и другая такая же выныривает и за лицо меня схватить норовит. Боги небесные, да это же Водяной!.. Хочу крикнуть, а не кричится, я как закостенелый весь, страх меня всего сковал. А тут вижу, и третья рука появляется… Ну и не выдержал, как заору и бежать!..

– Не сцапал тебя Водяной? – с придыханием спросил Ратша.

– Не успел. Я стрелой из-под берега выскочил.

– А ребята?

– А что ребята? Всю ночь от страха тряслись… Утром, правда, ниже по течению возле берега на большое дерево с раскидистыми корнями наткнулись. Стали утверждать, что это его я за Водяного принял. Ну, а я до сих пор думаю: Водяной это был, сам хозяин рек и озер хотел меня в свое царство утащить…

– А вот у меня случай был, – вмешивается в разговор Ратша…

Лохматыми тенями надвигается на лагерь ночь, ухает в лесу филин и еще какие-то таинственные звуки долетают из кромешной темноты, это, наверно, леший шатается неподалеку и лесные духи шныряют в поисках добычи, а здесь, у костра, светло и уютно, спокойно и умиротворенно, и век бы сидел и слушал байки…

Сон брал свое. В полудреме стали разбредаться по палаткам. Святополк влез в свою. Там приятно пахло дымком, только что выгоняли комаров. Он думал, что поговорит с Мариной, но она уже спала, мерно посапывая носиком. Занятная девушка! Чем больше он ее узнавал, тем больше она ему нравилась. Ни вывертов в ней, ни фальши. Искренняя и непосредственная. Так легко с ней…

Святополк блаженно растянулся на подстилке. Спохватился, вытащил из груды вещей меч, положил между собой и Мариной: до свадьбы он не должен прикасаться к невесте, таков обычай.

Утром его разбудил шум. Возле палатки кто-то тяжело ходил и шумно вздыхал. Святополк подумал: пришли тяжеловооруженные воины и ищут себе добычу, сейчас ворвутся в палатку или прошьют ее копьями, пронзят стрелами и дротиками. Он схватился за меч и приподнялся, готовясь выскочить наружу. Но в этот момент в палатку к нему просунулась коровья морда. Она мерно жевала и смотрела на него любопытными глазами, будто спрашивая: «Ну как ты тут устроился?»

– Пошла прочь! – вскричал ошарашенный Святополк, моментально сбросив остатки сна.

Проснулась Марина, спросила встревоженно:

– Это кто так рано?

– Коровы!

– А что им от нас надо?

– Не знаю. Но рвутся в палатку!

Они вылезли наружу. Возле палатки гуляло стадо коров. Одна из них дожевывала рубашку, которую Святополк вчера повесил сушиться, пара других хозяйничала среди продуктов, оставленных возле дерева. Святополк и Марина охватили прутики, стали отгонять медлительных животных, вытесняя их в лес. На помощь пришли Ратша и Буеслав. Коровы ушли, но скоро явились снова, под предводительством могучего быка; бык беспрерывно ревел и бил копытом, забрасывая себе на спину песок. Против него каких-либо действий никто предпринимать не решился, только Марина в отчаянии выкрикнула:

– Должен же у них быть пастух?

Пастух явился. Это был добрейший человек лет сорока, склонный к мудрствованию. Ему хотелось выговориться перед новыми слушателями, и говорил он беспрестанно. Он рассказал, что пасет стада с малых лет, что ему это очень нравится и что место для пастьбы выбрал чрезвычайно удачно. Этот участок луга и леса находится как бы на острове: с одной стороны Припять, а с другой – старица, поэтому животные разбежаться не могут, надо только перегонять их с места на место в поисках корма. У него с собой рыболовецкие снасти, поэтому в обед он всегда с ухой.

Святополк пригласил его позавтракать с ними, пастух не отказался.

– Вот ты мудрый человек, – обратился к нему Святополк. – А можешь нам предсказать, будет сегодня дождь?

Хитровато прищурившись, пастух проговорил:

– Старики на этот вопрос отвечают так: «Будет дождь или не будет дождя, узнаем сегодня вечером».

Потом, посмотрев на небо, добавил:

– Дождя не будет.

Попрощавшись с добрейшим пастухом, отправились дальше. Едва выгребли на середину реки, как Марина потребовала себе удочку-донку, сама насадила наживку и бросила с края плота. Однако на сей раз ей не везло. До обеда не было ни одной поклевки.

– Погода не благоприятствует, – рассудительно проговорил Буеслав. – Вон какой солнечный денек выдался, рыбе не до еды. Гуляет она.

– Может, на косячок рыб не удается напасть, – сделал предположение Ратша. – Не каждый день везет.

После обеда из-за края неба выползла лиловая туча, но она задела их боком. Только погромыхало немного да прошелестел небольшой ливень.

– Вот почему рыба не ловилась, – сделал вывод Буеслав. – Она с утра почувствовала приближение грозы и попряталась.

Потом вывалилась вторая туча, налетела шквалом ветра и воды, берег, все окрест скрыла белесая пелена дождя. Как назло, река делала поворот, плот несло на берег. Задыхаясь от секущего ветра и потоков воды, мужчины схватили багры и весла и перекошенными от напряжения ртами кричали друг другу:

– Упирайся в дно!

– Отгребай влево, а то плот завертит!

– На берег снесет, развалимся, продукты утонут!

– На мель не снесло бы, такую громадину не стащим!

Шквал закончился так же внезапно, как и начался. Разошлись в разные места плота, присели отдохнуть. Святополк опустился рядом с Мариной:

– Ну как ты? Не испугалась?

– Ну что ты! Мне было даже интересно.

– Но нас на берег несло!

– Ну и что! Он рядом, выплыли бы.

– А ты плавать-то умеешь?

– Конечно! С детства.

– Храбрая ты! – уважительно проговорил Святополк.

Она кинула на него веселый взгляд и ничего не ответила.

Едва пришли в себя от буйства стихии, как надвинулась третья туча. Это была даже не туча, а какое-то чудовище. Огромная, темно-лиловая, она охватила полнеба и неумолимо нависала над ними; в ее чреве почти беспрерывно полыхали молнии, угрожающе гудел гром.

Святополк поглядел на тучу, подумал, а потом обреченно махнул рукой:

– Черт с ним, с плотом. Забираемся под полог…

Только укрылись, как обрушился новый шквал воды и ветра, еще более свирепый, чем предыдущий. Плот закрутило. Не успевала сверкнуть молния, как прямо над ними грохотал с небывалой силой раскат грома, плот вздрагивал, словно живой. Успевала блеснуть одна молния, как вспыхивала вторая, третья… Гром гремел почти беспрерывно, раскатываясь среди лесных просторов.

Марина сидела рядом со Святополком. Он чувствовал ее теплое тельце, как она вздрагивала при каждом ударе грома, теснее прижимаясь к нему. И эта ее беззащитность трогала и умиляла; он был готов пойти на все ради этого слабого существа.

От дыхания внутри полога стало тепло, и, когда все кончилось, не хотелось выходить наружу.

Наконец поднялись. После дождей резко похолодало. Вдоль реки дул пронизывающий ветер. Все стали дрожать, начали искать одежду, но она была мокрой.

– Сдохнем, не живши веку! – жалобным тоном произнес Ратша.

– Согреться бы следовало, – поддержал его Буеслав.

Святополк достал кувшин с вином, разлил по бокалам. Все выпили, не отказалась и Марина. Глядя на ее посиневшие губы, Святополк спросил с улыбкой:

– Ну что, больше не поплывешь?

– Еще чего! С большим удовольствием!

…Пристали к Турову на седьмой день плавания, на день раньше, чем прибыло пешее посольство. Тотчас начались приготовления к свадьбе. И, хотя Марина была крещенной в детстве, она согласилась ее играть по языческому обычаю. Она сказала Святополку:

– Я и сама не знаю, какой я веры. Сначала меня воспитывали священники, а потом отец с ними поссорился, многих изгнал, мы вновь стали поклоняться древним богам. В последнее время во дворец опять вернулись попы. Главное, наверно, надо просто верить в чудесную силу, которая оберегает нас, а там, на небе, без нас разберутся…

Святополк разослал приглашения на свадьбу отцу и братьям, но никто из них в Туров не явился. Все сослались на занятость. И вновь он почувствовал себя ущемленным, почти изгоем, но старался не подать и виду. Ему никто об этом не поминал, только Марина спросила с недоумением:

– А твои родители не приедут?

– Не признают они языческих обрядов, – ответил он нехотя. – Но мы и без них обойдемся.

Святополк заметил, что Марина после этого заметно погрустнела…

Утром в день свадьбы Святополк выглянул в окно. Светило яркое солнце, и на душе было светло и радостно. Сегодня они станут с Мариной мужем и женой! За это время он ее по-настоящему полюбил и хотел совместной жизни с ней. Вокруг дворца ходил ряженый народ, впереди шла старуха с веткой рябины в руках, остальные шествовали за ней и несли принадлежности брачного ложа: подушки, пуховые перины, одеяла, простыни. Старуха бормотала заговор против злых духов.

В коридорах дворца бегали люди и переговаривались:

– Куда запропастился шафер?

– Свечников и факельщиков поболе, чтобы все видели знатность князя!

Потом, под предводительством шафера, вошли к нему люди, стали одевать, причесывать. Это был старинный обряд «чесать кудри жениху». Святополк почувствовал, как умелые руки женщины стали подправлять ему на голове волосы, а потом зажгли лучины, та же женщина начала подпаливать их. Закончив свое дело, она торжественно провозгласила:

– Вот теперь ты окончательно повзрослел, и мы тебя перевели из парней в настоящих мужчин!

Наконец все построились и двинулись на улицу. Впереди несли покрытую скатертью квашню, в которой месили свадебный каравай, а на ней – сковородку и ковригу хлеба с солью; затем блюдо с хмелем и зерном, гребешком и коровьим маслом. Следом шел жрец, за ним шествовали бояре, потом свечники и факельщики, за ними Святополк и посаженые отец и мать, а замыкали торжественный ход гости и многочисленные слуги. Все направились к терему боярина Довбуша, где проживала последние дни Марина. У крыльца терема их встретили боярин и боярыня; на время свадьбы они были посажеными отцом и матерью. Боярин отведал хлеб с солью, преподнесенные жрецом, и повел внутрь строения.

Когда вошли в залу, Святополк увидел Марину. В белом свадебном платье была она очень красивой и на некоторое время показалась ему неземной, воздушной. Он хотел подойти к ней, но на его пути тотчас встали девушки, стали требовать:

– Выкуп за невесту!

– Не жадничай, будь щедрым!

– Не скупись девушкам на подарки!

Пришлось откупаться, дарить каждой то монету, то золотую или серебряную безделушку.

Наконец его допустили до Марины. Он взял ее под руку и усадил на заранее приготовленную скамеечку; скамеечка была застелена шубой, вывернутой мехом наверх, чтобы молодые жили богато! После этого к невесте с женихом подошли жрец и факельщики, обступили с четырех сторон и стали приближать и отстранять факелы от них, а жрец приговаривал в это время:

– Огненным пламенем бог Перун вас освящает! Пусть сгинут злые духи да хранят вас всю жизнь духи добрые! А теперь смотрите в зеркало и отвечайте: видите ли за своей спиной злых духов?

Святополк и Марина согласно ответили, что никаких злых духов за ними нет.

– Тогда садимся, люди добрые, за стол и отблагодарим всесильного Перуна за помощь и покровительство, которые он нам оказывает!

Гости расселись за столами, началось угощение. Оно продолжалось недолго. Надо было спешить на капище. У крыльца терема уже стояла тройка запряженных в возок коней; кони были молодые, откормленные, наряженные разноцветными лентами. Святополк усадил Марину на сиденье, пытливо взглянул в лицо. Она выглядела молодцом. Святополк сел рядом, кони рванули в галоп.

Остановились возле капища богини любви, брака и согласия Лады. Святополк помог Марине сойти с возка и повел ее по устланной материей дорожке к святилищу. На небольшом насыпном холме стояло деревянное изображение богини величиной с человеческий рост. Вокруг холмика были зажжены восемь костров. Там невесту и жениха поджидал главный верховный жрец княжества, древний старик с длинными волосами, бородой и трясущимися руками. Он прочитал им молитву, а потом повел вокруг холмика. По пути жрец бросал в костры зерна ячменя и овса и пел заунывную молитву, слов которой Святополк не разобрал. Ему и Марине были вручены мешочки с зерном ячменя и хмелем, они тоже бросали их в костры как жертвоприношение богине Ладе. Завершив круг, жрец соединил руки жениха и невесты, прочитал последнюю молитву, и Святополк и Марина стали законными мужем и женой.

Толпа шумно встречала их по дорожке от капища. В них бросали зерна ржи и желали счастья и благополучия. Затем они сели в возок и, сопровождаемые почетными гостями и слугами, возвратились ко дворцу. Тут их завели в подклеть – нижний, нежилой этаж. Вместе с ними прошел и шафер, вынул сваренную курицу и приказал:

– Тяните ее за ноги и раздирайте без жалости. Пусть так будут разорваны и уничтожены ссора и брань и чтобы никогда они между вами не поселялись!

Святополк и Марина охотно растащили курицу надвое, а потом отчего-то долго смеялись, глядя друг на друга.

Но на этом языческое действо в подклети не кончилось. Явилась женщина и принесла большую глиняную чашку с пшенной кашей, в которой торчали две деревянные ложки.

– Черпайте кашу и бросайте через левое плечо! – распорядилась она. – Тогда уйдут от вас все беды и невзгоды и будете вы жить богато и счастливо!

«Я и так богат! – подумал про себя Святополк. – Кто князю помешает жить так, как ему захочется?» Однако указание выполнил. Ради Марины он был готов пойти на все.

После этого их повели во дворец. В гриднице стояли накрытые столы, началось веселье. Святополк скоро понял, какое это мучение сидеть за свадебным столом: все пьют, а молодым не велено. И вот трезвым приходится слушать весь этот пьяный вздор, крики, разухабистые песни, беспрестанное приставание, обалдевших от хмельного людей. Он не чаял, когда все это кончится.

Наконец поздним вечером к молодоженам подошел дружка, завернул в полотенце вареную курицу, подал Святополку и сказал:

– Пора молодым опочивать.

Их ввели в просторную горницу, увешанную по стенам и потолку драгоценными шкурками соболей, куниц и других ценных зверьков; посредине ее стояла кровать, на которой были уложены сначала ржаные снопы, потом две перины, а поверх этого громоздились пуховые подушки, лежали одеяла. Возле кровати стояла полная зерна кадушка – тоже для того, чтобы муж и жена богато и счастливо жили. Провожатые покинули их, они остались одни.

Святополк сел на скамеечку, взглянул на Марину. Та хитровато, с интересом, словно зверек, искоса наблюдала за ним. Он хотел приказать ей снять с него сапог, как признание своей подчиненности ему, но вдруг передумал и сказал:

– А, наплевать на обычай. Скину я этот сапог с себя сам!