Текст книги "Князь Кий: Основатель Киева"

Автор книги: Василий Седугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

   – Бывшая раба. Была замарашкой, а приоделась – настоящая красавица. – Щёк сиял. – Приглашаю на свадьбу!

В столице отряд встречало людское море. Восторгу не было предела. Кия на крыльце княжеского дворца ждала Власта. Прижалась к нему всем телом и повела к отцу. Князь, однако, был сдержан. Он поздравил Кия с успешным походом, но озабоченно добавил, что как бы за него не пришлось расплачиваться всей Руси.

   – Не такие авары, чтобы потерпеть разбой на своей территории. Государство в большой силе. А сильному позволено всё. Он может обидеть соседа, но его самого задевать не смей ни в коем случае! Вот сижу и думаю, – добавил он после некоторой паузы, – как бы предотвратить расплату за твой разбой. И ничего путного в голову не приходит.

А через неделю князь получил вести из Ольвии: войска собираются для похода на Русь.

   – В городе только и разговор о каком-то Кие, который разграбил земли по Днепру, – рассказывал соглядатай князя, рыженький мужичок со смышлёными глазами. – Говорят, такого унижения Авария давно не испытывала. Все горят желанием отомстить. Ольвия гудит, как потревоженный улей...

   – Когда аварское войско может появиться у наших границ? – спросил Кий у соглядатая.

   – Думаю, недели через две-три.

Кий кивнул головой и ушёл крайне серьёзным и сосредоточенным.

VI

А через неделю отряд Кия исчез из города. Исчез незаметно для жителей. Поодиночке выкатились за пределы крепостных ворот телеги, небольшими группами или поодиночке в обычном платье выехали воины, растворившись в бескрайних степных просторах.

Сбор отряда был назначен в условленном месте. В назначенный день явились почти все. Только здесь Кий объявил цель своего похода. Скинули с себя одежду и вооружение и сложили в телеги, их оставили под охраной в широкой балке. Затем оделись во всё аварское, даже на коней накинули аварские уздечки и сёдла. После этого отряд двинулся к реке Южный Буг, где кочевало племя кутургуров. То самое племя, которое ещё в том, далёком 558 году помогало аварам покорить славянские народы. Кутургуры славились своей воинственностью и жестокостью, характером взрывчатым и мстительным.

На том берегу Южного Буга увидели войлочные палатки кутургуров. Паслись стада скота, поили коней в реке чернявые мужчины, варили на кострах обед женщины, между кибиток и палаток бегали дети.

Кий дал команду остановиться напротив кутургуров. Кибитки отогнали подальше от берега. Стали купать коней. До кутургуров было недалеко, слышимость на реке отличная, и Кий начал кричать на аварском языке слова приветствия. Среди кутургуров началось некоторое оживление, затем один из них выдвинулся вперёд и стал отвечать тоже по-аварски.

Они представились друг другу, сказали названия своих родов (Кий заранее придумал вымышленное имя), спросили про здоровье старейший, соплеменников, пожелали успехов и счастья – обычный в таких случаях вежливый разговор миролюбиво настроенных случайных соседей.

Два дня стояли они друг против друга, иногда перекладывались приветственными фразами. На третий день кутургуры стали укладываться и перед Обедом отправились в степь. Тогда Кий распорядился готовиться к переправе через Буг. Место было глубокое, поэтому вынимались кожаные мешки, набивались сухими травой, ветками и другим лёгким материалом. Вечером все кибитки с обрыва были сброшены в реку, и они потекли тёмными бесформенными предметами по светлой глади в сторону моря.

С темнотой стали переправляться на ту сторону. Переправа заняла немного времени и прошла благополучно. Кий предоставил людям и коням небольшой отдых, а затем отряд, выслав вперёд разведчиков, быстрой рысью двинулся по пути кутургуров. При свете полной луны хорошо были видны следы колёс кибиток и конских копыт.

В полночь прискакали разведчики: за ближайшими увалами остановилось на ночь кочевье кутургуров. Кий развернул отряд в лаву, полуохватив молчаливое стойбище. Взял из рук денщика факел и зажёг его. Это был сигнал к атаке. С места в галоп сорвалась конница. Только слышен был в ночной тиши дробный перестук сотен копыт. Караульные слишком поздно подняли тревогу. Сонные кутургуры выбегали из палаток и тут же попадали под мечи и пики всадников Кия. Не щадили ни взрослых, ни детей. Войлочные палатки, кибитки поджигали факелами, и они ярко горели, освещая поле жестокого избиения. Каждый воин знал, что в своё время не менее жестоко расправлялись кутургуры с селениями русов.

Стойбище было разграблено и сожжено. На его месте было разбросано несколько вещей аваров, после чего отряд, гоня перед собой табун лошадей, отправился на запад, вглубь аварской степи. Около полудня переправились через Буг. Дошли до мелководной речки. Здесь Кий приказал разобрать коней кутургуров, всему отряду войти в воду и двигаться по течению в сторону Буга. Никому не разрешалось выходить на берег. Наблюдать за этим должны были десятские и сотские. Нарушивший приказ должен быть казнён на месте. Так Кий запутывал и скрывал следы отряда.

Вечером вышли к Бугу Здесь отряд остановился на ночёвку. Огней не зажигали, питались хлебом и салом, запивая речной водой. Рано утром снялись и двинулись вверх по Бугу. Нашли брод и переправились на другой берег, а затем вышли на балку со спрятанной одеждой. Здесь всю аварскую одежду и вооружение погрузили на телеги и отправили в заранее намеченные места для сокрытия. Все воины переоделись в одежду русов и рассыпались по степи. Кий остался один на 6ерегy. Долго смотрел в аварскую степь. На сердце было тревожно: удалась ли хитрость? Правильно ли он рассчитал, что воинственные и мстительные кутургуры не оставят без последствий этот набег и разгром рода и обрушат удар по Аварии?.. Ответ должен был прийти в ближайшие неделю-две. А пока надо ждать и ждать.

Кий развернул коня и поскакал по дороге в Родню.

VII

Свадьбу с Нежаной Щёк сыграл сразу после аварского похода. На другой день они отправились в лавку за продуктами.

   – Добрый день, Вашута, – приветствовал он хозяина лавки. – Прибыльной тебе торговли.

   – Спасибо на добром слове, Щёк. С обзаведением тебя семьёй. Дай Лада вам согласия и богатства.

Рядом за прилавком стояла дочь Вашуты. Ей Щёк протянул цветок, который неизвестно когда успел сорвать.

   – Расцветай, Чаруша, как этот цветок!

Чаруша приняла цветок, зарделась.

На обратном пути Нежана остановилась и, дёргая Щёка за руку и заглядывая ему в лицо, стала строго допрашивать:

   – Ты почему так влюблённо смотрел на Нарушу? Зачем подарил цветок? У вас что, давняя любовь?

Щёк опешил. Он никак не ожидал такого проявления ревности.

   – Нежана, что ты говоришь? – пытался урезонить он её...

   – Я хорошо видела, как ты улыбался ей! Так и вперился в неё глазищами!

   – Я всегда всем улыбаюсь, – отшучивался он. – Такой уж я человек.

   – Не забывай, что ты – женатый человек! И не смей больше заглядываться на молоденьких!

«Э-э-э, да с гобой надо быть поосторожней! – сделал для себя вывод Щёк. – Видно, ревность раньше тебя родилась. Хорошо это или плохо?» – задал он себе вопрос, но так и не мог ответить. Ответ он получит гораздо позднее...

Однажды послала она его в лавку за покупками. Он приобрёл всё, что она наказала, заодно купил понравившийся ему перстенёк с маленьким камушком. Придя домой, положил его на подоконник, сам прилёг на кровать. Нежана пересчитала сдачу, приступила к нему:

   – А где остальное серебро?

Щёк валялся на постели, дурачился:

   – Хватит тебе! Иди ко мне...

   – Присвоил? Или по ветру пустил? – возмущалась она.

Но аут увидела перстенёк, надела его на палец, кинулась к нему, начала его целовать:

   – Щёк, миленький! Как я люблю тебя!

Потом пристала, выспрашивая, что лежит в его сундуках. Он снял замки, открыл крышки. Она ахнула: там хранилась его доля добычи, захваченная в походах на буртасов и аваров: дорогая одежда, золотые и серебряные кубки, чаши, кольца, колье, цепи, и прочая мишура. Нежана долго перебирала, взвешивала в руках драгоценности, примеряла на себя одежду и украшения. Так продолжалось пару дней. Потом закрыла сундуки на замки, а ключи прибрала себе. О чем-то стала сосредоточенно думать. Однажды часть драгоценностей завернула в платок и отправилась к купцу Ратибору, соседу. Вернулась не скоро. Посадив перед собой Щёка, она приглушённым голосом, хотя в избе они были вдвоём, стала рассказывать, какую выгодную сделку она совершила Купец Ратибор, оказывается, взял у неё ценности на год и она «срезала» с него половину цены, то есть через год он отдаст стоимость долга и ещё полцены набавит за ссуду.

   – Обманет! Как есть обманет! – перебил он её. – Купцы – это такие жулики и пройдохи! Обвесить, обмерить, обмануть, обкрутить – вся жизнь у них в этом! Зря ты с ним связалась...

   – Плохо ты меня знаешь! – сияя большими глазами, ответила она. – Я от него вот что получила!

И Нежана положила перед мужем доску, на которой были нацарапаны названия драгоценностей, а против них стояла метка купца Ратибора.

   – Никуда он от меня не денется! Любой суд взыщет с него долг и резу (процент) в полной мере! Да, я забыла, при сделке присутствовали ещё свидетели, они тоже подтвердят! Не на такую напал!

Щёк только подивился находчивости супруги. И где она в рабстве могла научиться такому? Или в ней от природы заложены способности к ростовщичеству?..

С этого дня началась новая жизнь Нежаны. Она разузнавала про состоятельных людей, приходила к ним и заключала выгодные сделки. Возвращаясь домой, отпирала сундук и аккуратно складывала в него всё новые и новые досочки с договорами о ссуде под «резу». У этой женщины с ласковыми глазами лани оказалась мёртвая хватка деловитого ростовщика.

   – А какой толк в том, что всё это богатство пролежит у тебя в сундуках? – говорила она Щёку.

Как-то под вечер заявился Кий. В избе сразу стало тесно от его могучей фигуры. В богатой одежде воеводы он расселся в переднем углу, подмигнул брату:

   – Как медовый месяц? Не забижает тебя супруга?

   – Избави бог... Всех прежних девок заслонила!

Нежана между тем уставила стол вином и пивом и самой разнообразной закуской: от маленьких малосольных огуречков и солёного сала до красной рыбы и чёрной икры; тут были и пирожки с капустой, и щи с бараниной, и отварное мясо... Ай да хозяйка, восхищался про себя Щёк. Не ударила в грязь лицом перед старшим братом!

Кий с аппетитом выхлебал чашку щей, пододвинул к себе мясо. Поставил ложку стоймя, несколько раз стукнул ею о крышку стола, пригнулся к Щёку, глаза хитрые, весёлые:

   – Попались-таки кутургуры на нашу наживку. Клюнули! Да ещё как! Разъезды с юга донесли князю что собрали они все силы и двинулись в аварские степи мстить за истребление их рода!

   – Да ну! – выдохнул Щёк.

   – Из Ольвии царское войско идёт. Идейна Русь* наказывать за наш поход. А нарвётся на кутургурор, Быть жестокому побоищу!

   – Думаю, не скоро авары справятся со степными разбойниками! – подхватил горячую речь хозяин. – Не до набегов на Русь им будет!

   – Вот-вот, это главное! Удалось отвести от Руси аварское войско. Защитили мы южные границы.

   – Надолго ли? – засомневался Щёк.

Кий откинулся к стене, побарабанил крепкими пальцами о столешницу.

   – Это-то и беспокоит. Не такие царские скифы, чтобы забыть обиды, тем более разбой на своей земле. Думаю, расправятся с кутургурами и за нас возьмутся.

   – Что делать тогда будем? Потребуют нашей выдачи. Как ни круги, а князь вынужден будет сдаться. Что наши головы по сравнению с Русью!

У Кия потемнели глаза.

   – Уходить надо. И чем раньше, тем лучше.

   – Куда уходить-то?..

И Кий, пожалуй, впервые увидел под бровями-конёчками грустные глаза брата.

   – В Аварию, – сказал, как отрезал, Кий.

   – Как – в Аварию? – поразился Щёк. – В пасть льву?

   – Да. Ему в пасть. Другого места у нас нет. Каган везде нас достанет.

Щёк молча смотрел на Кия, силясь понять ход его мыслей.

   – Глянь-ка сюда, – Кий раздвинул посуду на столе, рукой обвёл пустое место. – Вот она, Авария, размахнула свои границы на немыслимые расстояния. А где остановилась? Лесные просторы и непроходимые болота не дают врагам продвинуться на север!

Кий пытливо вглядывался в сосредоточенное лицо Щёка. Тот молчал, только крепко сжал тонкие губы.

   – Не соображаешь?.. Так вот, был у меня в рабстве друг хороший Дажан. Из древлян он. Много про свою страну рассказывал. Шептались мы с ним после работы перед сном. А что я понял из его слов? Туда авары по-настоящему даже не пытались сунуться! Почему? Да степняки они! Привольно чувствуют себя только на равнинах! Степь им ровную, как стол, подавай! А лесов боятся! Тесно им в лесу. Боязно. Из-за каждого дерева опасности кажутся. Духи разные близятся, чудовища и дикобразы. Вообще чёрт-те какие страхи!

   – В лесах устроить базу! – догадался Щёк. – И оттуда нападать на Аварию!

   – Вот-вот! Опыт жизни в лесу у нас есть. Пусть небольшой, но всё же знаем, с чего начинать. Обитание в лесу возле Брянска не прошло даром.

   – Времени на подготовку совсем нет...

   – Что делать? Времени нет, и его нигде не займёшь. Соберёмся налегке, чтобы ноги унести. Возьмём пропитание на первое время, а потом всё добудем в бою. Авария нас будет кормить и поить.

На прощание Кий говорил уже в приказном тоне:

   – Срочно созывай своих. Предупреждай сотников и десятских, чтобы собирались у меня на совет. Надо торопиться. Авары вот-вот подойдут к Руси. Надо их срочно увести от наших границ. Для этого следует первыми напасть на их кочевья. Не выдержат бросятся спасать соплеменников.

Вестей с юга приходило всё больше и больше. Аварские войска разгромили кутургуров, а потом перешли Буг и вторглись в их пределы. Война кипела на широких просторах степи[2]2
  В 630 году авары подвергли разгрому кугургуров. – См.: В. Шамбаров. Великие империи Древней Руси. – М.: Алгоритм, 2007. – С. 336.


[Закрыть]. Теперь южному народу долго будет не до Руси. Но вот куда потом повернут когорты кагана?..

Через месяц пришёл ответ и на этот вопрос. На границе появились аварские соединения. Князь Яросвет выдвинул против них своё войско: переговоры легче вести, если за спиной у тебя стоит армия. Авары требовали выдачи Кия и его воинов, чтобы наказать за разбойное нападение. Князь отвечал, что он изгнал их ещё раньше из пределов своей страны, а куда они ушли, он не знает.

Переговоры шли вяло, потому что авары в боях с воинственными кутургурами понесли значительные потери, нужны были подкрепления, бойцы требовали отдыха. Поэтому начинать войну против Руси, которую наверняка поддержат другие славянские племена, было рискованно.

Поражение могло аукнуться по всем границам Аварии, враги только этого и ждут. Поэтому командующий аварской армией не торопился с решением, а слал гонца за гонцом в столицу, чтобы получить точные инструкции относительно своих действий.

Одновременно он попросил совета у гадателей. Это были особые люди, всеми почитаемые. Их легко было отличить, потому что ходили они в женской одежде, делали женскую работу – стирали одежду командиров, готовили пищу для воинов, подметали палатки. Им было запрещено вступать в брак, и всю жизнь они оставались холостыми.

Гадатели раскинули шкуру только что убитой лошади, каждый из них бросил на неё по десятку прутиков, и они с закрытыми глазами начали перебирать их. Потом отошли в сторону и стали глядеть на расположение прутиков. Посоветовавшись, вынесли решение: на Русь не идти, потому что палочки предсказывают нехорошие последствия, а направиться в северные края, откуда исходит угроза их главному богу. Там командующего армией ждут победы и слава.

А вскоре из столицы прискакал гонец с приказом: немедленно двинуться на север. Там объявился отряд Кия, грабит и уничтожает аварские кочевья. Через день аварские войска оставили границы с Русью, князь вернулся в Родню. Угроза вражеского вторжения была снята.

VIII

Кий в один дневной переход достиг дремучих лесов, которые тянулись насколько глаз хватало. Далее, он двинулся но самой кромке их на запад, всё более и более удаляясь от границ Руси. Здесь по сути была ничейная территория: северные племена боялись трогать аварские владения, в то же время степняки-авары Избегали нелюбимых ими лесов. Поэтому поход протекал спокойно.

Через три дня Кий углубился в чащобы и на берегу небольшой речки разбил лагерь.

В степь были высланы разведчики. Они скоро доложили, что недалеко, в полудне пули кочует род аваров со стадами скота. Начались поспешные приготовления к набегу.

К стойбищу кочевников приблизились в полдень. Кий незаметно поднялся на вершину холма и внимательно рассмотрел расположение стойбища. Сотни кибиток стояли вплотную друг к другу, образуя замкнутый круг. За ними теснились шатры, дымились костры, передвигались фигурки людей, недалеко паслись стада овец, коров, лошадей. Обычная картина стоянки кочевого народа.

Кий разделил свой отряд на три части, в резерве оставил личную сотню. Два отряда ушли в обход. Через полчаса они дали сигнал готовности. Кий взмахнул рукой, и мимо него с устрашающим криком и визгом по скату холма помчалась лавина всадников, стремительно приближаясь к лагерю аваров. Вдали из-за холмов вынеслись ещё две лавы, размахивая над собою мечами и пиками. Вот уже первые всадники закрутились перед преградой – плотно поставленными друг к другу кибитками. Воины спешивались, растаскивали их, сделали несколько проходов, в которые устремились потоки всадников. Навстречу им кидались авары, сразу в нескольких местах завязались ожесточённые схватки. Масса воинов – русов и аваров – колыхалась, сдвигалась то в одну, то в другую сторону. Узким языком русы продвинулись к центру стойбища и добрались до шатра старейшины рода, который выделялся своим красивым покрытием. Однако с двух сторон по русам ударили закованные в латы аварские воины и отрезали от основных сил; в то же время другие конники изолировали воинов Кия от проходов между кибитками. Положение русов стало угрожающим.

Тогда Кий повёл за собой личную сотню. Удар в спину противника решил исход боя. Авары смешались, строй их рассыпался, началось бегство, и скоро всё было кончено. Бойцы добивали раненых, не щадили ни малых, ни старых, ненависть к угнетателям выплеснулась в полной мере. Сам Кий в это время испытал прилив неистовой дикой злобы, когда темнеет разум и появляется неутолимое желание всё крушить и уничтожать. Наружу вырвалась та ненависть к Аварии, которая копилась в нём в годы рабства и долгие бессонные ночи, когда он обдумывал план войны со страной жестокого рабства.

К Кию привели троих пленных аваров. Вид их был жалкий: лица в ссадинах, у одного бойца было отрублено ухо и кровь заливала плечо, их раздели и разули, авары стояли, переминаясь с ноги на ногу и, судя по всему, приготовились к смерти.

Кий, сидя на разгорячённом коне, произнёс с нарочитым высокомерием:

   – Дарую вам жизнь. Более того, получите по коню. Скачите к своим и сообщите, что Кий объявил войну Аварии. Войну не на жизнь, а на смерть. И постарайтесь более не попадаться мне на глаза.

Авары с недоверием восприняли слова Кия: ведь только что на их глазах было устроено настоящее побоище, в котором погибли почти все члены рода. До им подвели коней, они сели на них и невредимыми выехали из лагеря русов. Кий пошёл на этот шаг потому, что боялся: чуть опоздай он со своим предупреждением, начнётся нашествие аваров на Русь, которое не остановить уже никакими мерами.

Но он знал и другое: отводя удар от своей родины, он навлекает на отряд смертельную опасность, что впереди предстоят самые тяжёлые сражения и с этого момента надо к ним готовиться.

На следующий день Кий совершил нападение на другой род. Авары заранее выслали разведку, обнаружили русов и приготовились к битве. Кий ещё строил воинов для сражения, как авары сами перешли в наступление. Шли они клином, поставив впереди закованных в железо всадников; за бронированными двигались легковооружённые воины. Тогда Кий спешил десять сотен, построил их в десять рядов, которые и приняли на себя удар острия клина. Движение противника замедлилось, а потом остановилось. Тогда в обход клина он бросил конницу, которая ударила по флангам и в тыл неприятеля. Сражение разгорелось с неистовой силой. Кий всё более и более сжимал кольцо окружения. Только немногим удалось вырваться из него и бежать в степи. Так рождалась тактика, которую потом Кий применял против аварского клина.

Стойбище было разграблено, сожжено.

Огрузневший от добычи отряд Кия возвращался в лес. Позади его к небу тянулись клубы смрадного дыма. Он послал несколько отрядов в окрестные селения славян, где жителям раздавались аварские богатства, приглашались в отряд воины-добровольцы. Шли десятками, потом сотнями. Их обмундировывали и вооружали во всё аварское. Опытные воины обучали приёмам боя.

Кий подобрал специальный отряд разведчиков из местных жителей, в основном охотников, которые исследовали окружавшие леса и рассказывали ему об особенностях массивов лесов. На поляне он насыпал из песка холмики, провёл между ними ложбинки-реки и овраги, засадил веточками деревьев, в северном направлении кинул лист лопуха – болото. Теперь перед его глазами предстала панорама местности, он как будто видел её с высоты птичьего полёта. Постепенно запомнил её до мельчайших деталей, в любую минуту мог воскресить в своём воображении.

Как-то привели к нему женщину-славянку. Она со слезами на глазах стала выкрикивать:

   – Ждали, ждали вас, освободителей! А пришли не освободители, а грабители!

   – Кто тебя ограбил? – сурово спросил её Кий.

   – Последнего поросёнка утащил, проклятый! Не пожалел одинокую, бедную женщину!

Кий приказал разыскать мародёра. Нашли быстро. Это был невысокий, худощавый мужичишка лет тридцати с узкими глазками и ничем не примечательным лицом.

Кий объявил сбор всему войску, велел подойти и местному населению. Стал допрашивать воина:

   – Ты украл свинью у этой женщины?

   – Да не свинью вовсе, а молочного поросёнка! Много у неё живности, не велика потеря. Почитай, с десяток людей на неё работает...

   – Клятву не брать ничего у славян давал?

Мужичок опустил глаза, кивнул головой.

   – Сотский Светояр, выдели десяток воинов. Расстрелять немедленно!

И тут случилось неожиданное. Женщина сорвалась с места, кинулась к своему обидчику и закрыла его своим телом:

   – Не дам! Не дам из-за поросёнка человеку погибнуть! Прости его, Кий! Во всём вини меня, глупую, жадную бабу! Пусть в меня твои воины стреляют!

   – Убрать женщину! Исполняйте приказание! – и Кий нетерпеливо дёрнул головой.

Десятник взмахнул рукой, и стрелы впились в хилое тело мужичонки. Целый день не находил себе места Кий. До боли в сердце было жаль незадачливого вояку, любителя молочных поросят. Не помогали доводы, что иначе поступать было нельзя: прости одного, дашь повод для остальных, а там недалеко и до развала отряда и превращения его в банду грабителей...

Недели через три разведчики донесли о прибытии аварского войска. Они определяли его примерно в две тьмы – двадцать тысяч человек. И запылали окрестные селения, дым от них был виден даже в лесу: Через день стали прибывать жители, рассказывали ужасные вещи: авары не только жгли дома, но и поголовно истребляли славян.

Беженцев поселяли в шалашах, обеспечивали питанием, одеждой. Многие из них вливались в ряды бойцов, женщины заменили мужчин-поваров, ухаживали за скотом, собирали в лесу ягоды и грибы.

Как-то Кий шёл по лагерю. Его остановила женщина лет двадцати пяти. Ничем не примечательное лицо: русые волосы, круглые щёки, вздёрнутый веснушчатый носик. Но его поразил исступлённый взгляд маленьких сощуренных глаз, напряжённая фигура.

   – Прими меня в отряд воином, – решительно заявила она ему без всяких представлений. – Хочу бить аваров в открытом бою!

   – Не женское это дело, – хотел уклониться от разговора Кий.

   – А как же амазонки воевали?

   – Не знаю. Может, это просто сказки.

   – Нет, не сказки, – горячо возразила она. – Я о них с детства слышала. Я тоже хочу стать амазонской.

У женщины был такой напор, такой яростный блеск в глазах, что он стал сдаваться. Спросил:

   – Почему рвёшься в бой?

   – Хочу отомстить аварам за всё, что они натворили в нашем селении. Они согнали всех жителей в сарай и сожгли. Там были мои мать, отец, муж и двое детей. А меня изнасиловали...

Из её глаз хлынули слёзы – крупные, злые. Она их не вытирала, только отвернулась и стала смотреть куда-то вдаль.

У Кия заходил кадык, он насупился, проговорил хрипло:

   – Ладно, определяю тебя в коноводы. Полупишь вооружение. Иди, я распоряжусь.

Коноводы присматривали за лошадьми спешившихся воинов, а также в их распоряжении были заводные кони. «В конце концов будет при войске, но в безопасности, – размышлял Кий, расставшись с женщиной. – Прикажу оберегать. Есть среди коноводов надёжные мужики, не дадут пропасть отчаянной голове. Кстати, я даже не спросил, как её зовут! Вот как она на меня насела, дыхнуть не дала». И он сокрушённо покачал головой.

А под вечер к Кию привели пленного воина-авара.

   – Поймали возле лагеря, – доложил караульный. – Как он пробрался через лес, понятия не имеем. Но он прошёл сквозь все наши секреты и засады. Как увидел нас, так сразу поднял руки вверх и бормочет по-нашему: «Плен, сдаюсь». Что с ним делать?

Авар был пожилой, лет сорока, не меньше, с худым лицом, изрезанным глубокими морщинами. Большие серые глаза его были налиты такой мукой, что больно было в них смотреть. Одет он был в кольчугу и шлем, на поясе висели ножны.

   – Меч был при нём? – спросил Кий.

   – Да. Я отобрал, – ответил караульный.

   – С какой целью шёл к нам? – в упор спросил Кий пленного по-аварски.

Авар, услышав родную речь, тотчас оживился, ответил охотно:

   – Цель моя одна, господин: сдаться в плен. Не могу больше воевать.

   – Что так?

Авар потупился, а потом поднял на Кия полные слёз глаза.

   – Верь мне, господин, что я скажу. Шёл я со своим десятским по улице разорённой славянской деревни. И внезапно из какого-то убежища выскочила и бросилась бежать девочка лет пяти. Но прямо перед нами споткнулась и упала. «Ткни эту тварь мечом!» – приказал мне десятский, и я убил девочку. С тех пор не могу найти себе покоя, не могу уснуть. Всё время вижу перед собой глаза этой девочки, обращённые ко мне со страхом и мольбой. Нет мне прощения! Я не могу служить в аварском войске! Возьми меня к себе, господин, я буду сражаться в ваших рядах, чтобы искупить свою вину!

Пленных аваров казнили без пощады. Кий уже хотел отдать приказ об этом, но что-то дрогнуло в его груди. Он ещё раз посмотрел на сгорбленную фигуру пленного и, разворачивая коня, бросил на ходу:

   – Отведите в обоз. Пусть будет ездовым. А там; посмотрим. Да! Накажите, чтобы хорошенько за ним приглядывали!

С приходом аварского войска почти беспрерывно заседало командование отряда – Кий, Колыван, сотские. Выслушивали донесения разведчиков, анализировали сложившееся положение, действия противника, прикидывали ответные меры.

   – Судя по всему, авары собираются разгромить нас лобовым ударом, – говорил Колыван, прижав кулачок к губам и часто покашливая. Сухонький, болезненный заместитель тяжело переносил лесные условия жизни. Холодные ночи, утренние туманы подтачивали его некрепкое здоровье, он осунулся, щёки ввалились, одолевал кашель, но он не жаловался и много работал, анализируя различные сведения, подолгу беседовал с местными жителями... – Лобовой удар аваров нам на руку. Врага можно измотать нападениями из засад, с боков и тыла.

   – Смотря какие силы бросят, – вмешался в разговор командир сотни Кобяк, большой силы человек. – Двинут всё войско, тогда что делать будем?

   – Не пройти лесом всему войску, – отвечал Колыван. – Слишком тесно. Вот обойти и окружить, это им под силу.

   – Но пока не похоже, чтобы они готовились к обходам, – проговорил Кий.

   – Значит, надо ждать противника с юга, – подытожил Кобяк.

   – А там идёт одна дорога, узкая, особенно перед лагерем, – проскрипел Колыван. – Вот нам надо подумать, какие препятствия мы можем возвести на их пути...

Вскоре разведчики сообщили, что большой отряд противника, тысяч до восьми, вошёл в лес и медленно движется к лагерю. Сначала авары продвигались сосновым лесом, где между деревьями было просторно и обзор довольно широкий, и они чувствовали себя уверенно. Воины двигались широким фронтом. Но потом пошёл смешанный лес, всё чаще стали встречаться сплошные заросли молодых липняка, клёна, берёзок, поваленные гнилые деревья, овраги с вязкими руслами. Кроны деревьев смыкались над самыми головами, давили своей массой на непривычных к лесам степняков. Смолкли разговоры, колонна вынуждена была разбиться на несколько ручейков, выбирая тропинки.

Наконец передовые шеренги наткнулись на засеку. Её устроили заранее. Вековые деревья были подрублены на уровне человеческого роста и опрокинуты в сторону врага. Стволы намертво держались за пни волокнами. Перепутывались, сцеплялись сучья. Деревья нельзя было ни раскидать, ни разорвать. Через завал не могли пройти ни пешие, ни конные. Это была непреодолимая преграда. Делать засеки научили Кия лесные жители, спасавшиеся от кочевников на протяжении многих веков.

Кий сидел в центре засеки, скрытый листвой. Сквозь неё он видел, как появились первые аварские воины, потом они пошли густой массой. Вплотную приблизились к сваленным деревьям, постояли в недоумении, попытались пробраться через мешанину стволов и ветвей, но запутались и остановились, Стали прорубать себе дорогу мечами, но вскоре бросили эту затею. Кий видел их напряжённые, вспотевшие лица, растерянность и недоумение на них.

Сзади подходили всё новые и новые воины, напирали, давили. Произошло скучиванье войска. Командиры подразделений что-то кричали, но их никто не слушал. Организованное войско превратилось в толпу. И тогда Кий поднял руку с мечом. Запели звонкую мелодию сигнальные рожки, тревожно и призывно, властно поднимая русов: вперёд, на врага!

И тотчас русы повскакивали со своих мест, издали дружный воинственный клич, и в аваров полетели тучи стрел и дротиков. Кий явственно видел, как страх охватил лица врагов, как многие были сражены и упали на землю, остальные заметались в панике. А стрелы и дротики летели и летели, находя всё новые жертвы. По аварам ударили с боков и тыла, они были зажаты со всех сторон. По ним били из-за засеки, из-за стволов деревьев, из кустарников, густых зарослей молодых деревьев.

Окончательно растерявшиеся от неожиданных ударов враги начали отступать. И тогда на них навалились русы. Одни группы погибали под ударами мечей и копий, другие сливались в более крупные соединения и прорывались сквозь боевые порядки воинов Кия, с боем выходили из леса. Только к полудню закончилось кровопролитное сражение.