Текст книги "Ройхо Ваирский"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Маленькая ручка ухватила меня за окольчуженный локоть, и снова ведьма не спорила:

– Пройдёмся.

Мы двинулись в другой конец «Морской императрицы», где нам никто не мог помешать или подслушать наш разговор, и уже через полчаса я узнал столько нового, что голова кругом пошла. Однако это уже совершенно другая история.

Глава 9

Империя Оствер. Крепость Иркат. 9.05.1406

Зов застал скрывающуюся под личиной молодой жрицы ламию Отири в комнате, которую ей выделили в деблокированной крепости Иркат. Она как раз собиралась выйти на крепостной двор, куда, промчавшись по коридору, только что направился её избранник граф Ройхо. Но в голове девушки раздался голос матери, находящейся за тысячи километров от неё на берегах Форкума ведьмы Каити. И Отири, подумав, что за десять минут ничего страшного с Урквартом не случится, закрыла на засов дверь, вышла на коврик в центре небольшого помещения и оправила жреческий балахон, который скрывал от взглядов людей не только тело ламии, но и её небольшой арсенал из колюще-режущих предметов. Затем щелчком пальцев она потушила горящий под потолком тусклый магический светильник, поджала под себя ноги, села, положила узкие белые ладони на колени, выровняла дыхание, закрыла глаза, расслабилась и увидела свою маму.

Каити, которой не так давно исполнилось сто тридцать пять лет, выглядела как обычно. Внешне – хрупкая молодая блондинка с раскосыми глазами в коротком фривольном красном платьице выше колен из форкумских водорослей подобно своей единственной дочери сидела на коврике. Вот только находился он не в комнате, а в просторной полутёмной пещере вблизи горячего геотермального источника. Увидев ту, кто подарил ей жизнь, Отири почувствовала волну нежности, прокатившуюся по её душе, и, улыбнувшись, первой обратилась к Каити:

– Здравствуй, мама.

– Здравствуй, доченька. – Каити тоже улыбнулась, и Отири ощутила, как невидимая рука матери погладила её по волосам. Но это длилось всего секунду. Чувство прикосновения ласковой доброй ладони на голове пропало, и дочь услышала: – Глава нашего рода Вента Охотница сказала, что ты уничтожила демона. Это так?

– Да, – ответила Отири. – Пару дней назад я столкнулась с одним из диких обитателей дольнего мира, который захватил тело слабого ваирского мага, и убила его. Затем я удостоверилась, что демон не оставил после себя наследия или ловушек, и доложила обо всём произошедшем богине и Венте.

– Сложности были?

– Никаких. Всё прошло просто и быстро, хотя имелись некоторые странности.

– Какие?

– Я обнаружила демона лишь тогда, когда он начал действовать и попытался использовать магические силы. Видимо, у него была хорошая маскировка. К тому же у твари был мощный артефакт, а когда демон сдох, то вместо напоенного энергетиками дольнего мира магического жезла я обнаружила обычный кусок медной трубки и пару рассыпавшихся в порошок кристаллов. При этом ни намёка на испарившуюся энергию, как если бы он использовал не собственную силу, а заёмную, которая после гибели носителя моментально вернулась к своему истинному владельцу. Но кто из повелителей дольнего пространства или великих демонов-полубогов поделится с мелким полуразумным монстром своей мощью? Таких нет, ибо дикарям, которых практически невозможно держать под контролем, доверять нельзя.

– В самом деле, всё это очень странно, и надо бы разобраться. Что-то ещё?

– В общем-то нет, кроме одного момента: я своего избранника проверила.

– И что, он смог сдержать удар демона?

– Нет, конечно, ему пока сил не хватает. Он в самом начале пути, и демон, даже не очень мощный дикарь, его верная погибель. Так что ещё немного, и он бы упал. Но в целом Уркварт повёл себя достойно. До последнего сопротивлялся, не сдавался и к своим кмитам тянулся.

– Не рискуй, Отири. Не надо. Я говорила и говорю, что не стоит без нужды подставлять своего суженого, после того как вас соединила Великая праматерь. Ибо его гибель – это и твоя верная смерть.

– Я всё понимаю, мама. Но Уркварт сам идёт вперёд, и он словно притягивает к себе сильных противников, а я не могу и не хочу держать его под жёстким контролем. Кроме того, чем мощнее противник, оказавшийся перед избранником, тем быстрее он растёт как боец и человек. Ты сама меня этому учила, и так говорят наши прародительницы через память крови.

– Это хорошо, что ты меня внимательно слушала и внимаешь голосу тех, кто уже давным-давно ушёл к трону нашей богини. Однако будь осторожна.

– Буду.

– Ещё какие-то новости есть?

– Да, мама. Избранник уже знает о том, кто я на самом деле.

– Ты сама открылась?

– Сама.

– Как это произошло?

– Умирающий демон так вонял, что я отвлеклась и не смогла удержать под контролем личину. Она поплыла, ненадолго, всего на несколько секунд, но Уркварт оказался глазастым и увидел меня. Вариантов, как поступать дальше, было немного, и я выбрала самый простой, признала тот факт, что являюсь ламией.

– И он знает, что его ожидает? – В голосе матери появилась настороженность.

– Нет. Я выдала ему версию, что его приметила богиня, а для чего, мне неизвестно. То есть я сказала избраннику правду, но не всю.

Осторожная Каити, которая охмуряла и готовила своего избранника, шамана из рода Океанских Ястребов Юшу Катура, несколько десятков лет, услышав ответ дочери, немного расслабилась:

– Значит, ты решила сыграть в воительницу, добровольного телохранителя и наставницу, которая приставлена к нему по воле Кама-Нио?

– Да. На мой взгляд, это наилучший вариант.

– Ну и как он это воспринял?

– Настороженно, но спокойно и с пониманием того, что пока его никто ни к чему не принуждает.

– Вот и хорошо. Будь с ним рядом, делись знаниями. Пусть он к тебе привыкает, и всё сложится хорошо.

– Как скажешь, мама. Кстати, а из-за чего ты меня вызвала? Просто пообщаться или что-то случилось?

– Ничего серьёзного, Отири. Просто вчера твоя бабушка Эллевир получила послание от нашей праматери, и ты должна знать о словах богини.

– И что сказала праматерь?

– Кама-Нио послала в наш мир своего верного паладина и бывшего государя империи Оствер Иллира Анхо. Если он обратится к кому-то из ламий за помощью, мы должны бросить все свои дела и оказать ему всевозможную поддержку. Однако он находится на материке Мистир, предположительно в королевстве Ассир, так что тебя это вряд ли коснётся.

– Я всё поняла. – Отири кивнула.

– И ещё…

Мать замялась, а дочь поторопила её:

– Что, мама?

Каити слегка поморщилась:

– Когда Эллевир общалась с богиней, ей показалось, что Кама-Нио слегка недовольна нами и чем-то очень озабочена.

– Как так?! Почему?!

– Не знаю. Моя мать и твоя бабушка почувствовала лишь отголоски чувств нашей прародительницы, ничего конкретного, но что-то всё же было. Возможно, это как-то связано с командировкой Иллира Анхо, и мы постараемся разобраться, что к чему.

– Моя помощь потребуется?

– Нет-нет. Продолжай делать своё дело и не забивай голову такими мелочами. Возможно, Кама-Нио просто не в духе, это не редкость.

– Хорошо. А как у вас дела, мама? В тебе есть некоторые изменения, которых я не понимаю.

– Молодец, девочка, почувствовала то, что я хотела пока скрыть.

– И что же это?

– Беременность.

– У меня будет сестра?! Когда?! – мысленно воскликнула Отири.

– Через семь месяцев.

– Поздравляю, мама. Два ребёнка у одной ламии – это великое событие.

– Пока поздравлять рано, – улыбнулась Канти. – До свидания, дочь. Береги себя и избранника.

Невидимая ладонь матери снова прошлась по волосам Отири, щека почувствовала прикосновение знакомых с детства губ, и контакт прервался.

Ламия встала, обдумала слова матери и решила последовать её совету, то есть продолжать подготовку будущего супруга. Она покинула комнату и вскоре вышла на крепостной двор. Уркварта здесь ведьма не обнаружила, но она чувствовала, где он находится, и поднялась на заполненную дружинниками графа Ройхо и герцога Куэхо-Кавейра широкую крепостную стену.

Солнце клонилось к закату, и с высоты открывался прекрасный вид на опустевшую бухту Тором. Захваченные минувшей ночью остверами пиратские корабли были выведены за пределы бухты, – чёрные точки галер и каракк виднелись в море. Ну а почему их вывели на большую воду, загадкой тоже не было: к берегу подходили остатки разбитой ваирской армии под предводительством Одноглазого, по донесениям оборотней, не меньше двух с половиной тысяч воинов и несколько десятков чародеев.

Впрочем, ламию это не беспокоило, так как она понимала, что пираты будут разбиты идущими за ними следом войсками герцога Гая, и произойдёт это в течение ближайших суток. Поэтому ведьма бросила на отступающих к морю пиратов только один взгляд и сосредоточилась на том, что занимало её мысли более всего.

Отири посмотрела влево, на массивный внешний крепостной донжон, на котором находилось пятеро вооружённых мужчин. Четверо из них, пиратские вожаки Каип Седой, Торвальд Топор, Жэнер Кровавый и Крам Наёмник, яростно спорили друг с другом, размахивали руками и постоянно хватались за свои кинжалы, мечи, сабли и топоры. А будущий супруг ведьмы граф Уркварт Ройхо, как обычно в мундире чёрного цвета, держа левую руку на рукояти своего ирута, а правой сдвинув набок широкополую шляпу с серебряной эмблемой своего рода, стоял рядом. При этом, глядя на капитанов, он ухмылялся и явно находился в превосходном расположении духа.

Для Уркварта, как и для ламии, проблемы пиратов и их споры, которые могли вот-вот перерасти в смертельную схватку, были вознёй детишек в песочнице, и Отири это видела. Но сейчас между бастардами Эльвика Лютвира он выступал как третейский судья и покинуть их не мог, иначе они перегрызлись бы, и дело дошло бы до крови.

Что же касается ведьмы, то, прислонившись к стене, она наблюдала за избранником, анализировала его движения и слова, и наслаждалась тем, что, открывшись своему любимому, теперь может не прятаться от него и видеть Уркварта Ройхо практически в любое время, когда только пожелает. Этого ей хватало, по крайней мере пока, и она была счастлива.

Правда, Уркварт не понимал того, какой жизненный путь уготован ему, когда он станет сильнее и сможет соответствовать ламии. Но это ничего, не всё сразу. Впереди есть месяцы, годы и десятилетия, и в конце концов наследник Рунного рода и далёкий потомок бога Ярина Воина всё равно станет мужем Отири и одним из паладинов Кама-Нио. Такова судьба, и от неё не скрыться, ибо немногие из смертных способны противостоять желанию Доброй Матери в её родном мире. Особенно после того, как богиня отметила ауру мужчины своим знаком, а рядом с ним появилась одна из её дочерей.

Близился вечер. Присев у стола, я задремал. Однако через минуту из сонного царства Морфея меня вывел раздавшийся требовательный стук в запертую дверь.

– Кто?! – просыпаясь и высвобождаясь из объятий удобного мягкого кресла, спросил я.

– Уркварт, – за дверью раздался голос Ресса Дайирина, – там капитаны опять сцепились. Я бойцов рядом поставил, но, как ты и велел, силу к пиратским вожакам пока не применял. Выйдешь к ним или мне самому разобраться?

– Сейчас буду.

Поминая недобрыми словами пиратов, их матерей, отцов, бабушек и дедушек, я надел шляпу, подтянул ремень с мечом и вышел в коридор. Миновав комнату, где находилась ламия, я выбежал наружу. Прямо у дверей жилого донжона обнаружил бузотёров, ублюдков Эльвика Лютвира: Седого, Топора, Кровавого и Наёмника. Братья снова спорили, кто из них круче, делили «мои» корабли, и их голоса разносились над всей крепостью Иркат.

– Я сказал, что «Княжна Мэри» принадлежит мне! У меня самый лучший экипаж и больше всех бойцов! – схватившись за топор, прокричал Торвальд Гандир.

– Нет, моя! – возразил ему Седой. – Я главный!

– Хрена тебе! – возразил Торвальд. – Главным ты у себя дома будешь, а здесь ты всего лишь голос капитанов перед Ройхо!

– Да ты…

Седой набычился и тоже схватился за оружие, абордажную саблю.

– Спокойно! – встал между ними Жэнер Йори-Мак по прозвищу Кровавый. – Давайте договариваться. Я беру себе «Секача», а вы вдвоём кинете жребий. Кто победит, тот возьмёт «Княжну Мэри», а второй «Оскаленного волка».

– А где в этой схеме я? – на Кровавого надвинулся Крам Кич.

– В трынде, – хохотнул Кровавый, которого поддержали Седой и Топор.

– На!

Наёмник выхватил стальной тридцатисантиметровый кинжал и сделал выпад, целясь в живот брата. Но я уже был рядом, перехватил руку Крама, выкрутил её и выкрикнул:

– Прекратить! – Во дворе крепости воцарилась тишина, и уже спокойно, ровным тоном, кивнув на внешний крепостной донжон и отпустив Наёмника, я продолжил: – Значит, так, господа капитаны. Кто ещё раз кинется в драку, того я повешу. Клянусь! Идёмте наверх, там свежий ветерок, он вас обдует, и мы поговорим без угроз и криков. Пошли.

Вскоре мы были наверху. Капитаны опять начали споры, а я, глядя на них и практически не слушая речи братьев, радовался хорошему дню, доброй весенней погоде, улыбался, смотрел на море и на приближающееся к бухте Тором войско Одноглазого. Мне хотелось спать, но я ждал того, что, возможно, капитаны всё же договорятся, и вспоминал минувшую ночь и почти закончившийся день…

Ночь прошла в суете и заботах.

Пиратские корабли были захвачены все до единого. И от такого успеха, будь на моём месте кто-то иной, человек попроще, он бы скакал на радостях, словно молодой козлик на свежей весенней травке, бухал и трофеи обеими руками загребал. Но мне было не до веселья. Всё, что произошло, – это только прелюдия перед основным действием. И тот факт, что удача по-прежнему со мной, совсем не отменял того, что пираты Седого ненадёжны, а вскоре следовало ждать подхода Одноглазого, на сторону которого в случае прямого боестолкновения могли переметнуться многие рядовые моряки. Ко всему этому у меня возникло множество иных, так сказать дополнительных, непредвиденных проблем.

Первая, само собой, северная ведьма, которая представилась как Отири, дочь Каити. Ох, и мутная женщина! Давно такой не нюхал! С виду скромная девчушка-девятикласница из хорошей интеллигентной семьи, простая, как медная монетка, не блестит и по цене невелика. Голос мягкий и убаюкивающий, в глазах наивность, а на губах добрая улыбка. Однако я понимал, что это маска, ибо ламия, по умолчанию, не человек, и каждая подобная мадам или мадемуазель (нужное подчеркнуть) с берегов Форкума является мощной боевой единицей. Это жрица, имеющая прямую связь со своей богиней, ведунья, колдунья, предсказательница, знахарка, магичка, дипломат, карающий судья, охотник на монстров и профессиональный убийца. Хм! Впечатляет? Однозначно, тем более что это лишь начало списка, так как талантам ламий нет числа. Они универсалы с доступом к родовой памяти своих прародительниц, и я про это знал очень хорошо. Поэтому то, что она мне говорила, я старался воспринимать критически, всю новую информацию делил надвое, и, хотя на вранье её не поймал, у меня появилось твёрдое убеждение, что графу Ройхо пытаются запудрить мозги. Если же сделать из всего сказанного Отири краткую выжимку, то выходило вот что.

Когда я внедрял в своё тело кмиты, то попал под взгляд богини Кама-Нио. Это правда, было такое, я входил в одно из Мёртвых озёр, а над ним стояла статуя божества. Всё верно. Однако я не был в курсе того, что уже тогда сверхсущество из дольнего мира положило на такого гарного хлопца, как молодой Уркварт Ройхо, свой глаз и пометило меня своим знаком. Кстати, про знак тоже верно, есть такой, и про него я узнал ещё в прошлом году от жреца Алая Грача. Пока всё сходилось. А вот дальше Остапа, как говорится (в моём случае вместо турецкого верноподданного – гражданка враждебного остверам народа нанхасов Отири), понесло. Ламия стала мне рассказывать сказку, что, мол, сама Кама-Нио прислала её ко мне, дабы помочь юному Уркварту стать великим воином. И хотя мне было лестно слышать такое объяснение, по-моему, ведьма что-то недоговаривала. Я слишком мелкая рыбёшка для того, чтобы мной всерьёз интересовалась такая фигура, как богиня, и подобное случается только в древних легендах. Однако обвинять ламию в дезинформации я не торопился, а состроил морду кирпичом и изобразил равнодушие. При этом сделал свои выводы, согласно которым богиня имеет на меня некоторые виды, сие возможно, а иначе бы она не отмечала меня своим знаком. Но Отири появилась не просто так, по доброте душевной и по воле своей праматери. Наверняка ламия преследует свои цели, а какие – надо разбираться, так сказать, с чувством, с толком, с расстановкой. Так я решил…

Когда я отправился проверять захваченные корабли, а ламия стала объяснять моим магам, кем на самом деле являлся уничтоженный ею корабельный маг, и, казалось бы, всё приходит в норму, все при деле, нарисовалась вторая проблема, а если конкретней, то учинённая людьми Седого бессмысленная кровавая вакханалия. И хотя я сам далеко не пушистый и ласковый котёнок, зверства, которые творили перебежчики, выходили за все рамки дозволенного. Ладно, срубил противника в бою и добил. Пусть в разведке взял пленного и по-быстрому его распотрошил. Допустим, в целях устрашения устроил несколько казней. Возможно, устроил террор в каком-то районе оккупированной страны. Всё это было, есть и, скорее всего, будет в военной практике вне зависимости от технологического уровня воюющих людей, их национальной принадлежности и морально-этического воспитания, так как рано или поздно война всё равно всех под одну гребёнку причёсывает. И если на кону будет стоять жизнь одного моего дружинника и тысяч никому не нужных неимперских некомбатантов, то я сделаю выбор в пользу своего воина. Это аксиома для любого нормального командира и военачальника. И подобное хоть как-то, с натяжками, но можно обосновать. А вот то, что творили переметнувшиеся островитяне, объяснить не получалось, поскольку они устроили показательное уничтожение захваченных в плен пиратов, которые безоговорочно поддерживали Совет капитанов острова Данце. И это была не просто вязка перебежавших на сторону империи людей смертью вчерашних товарищей, а нечто иное, сродни массовому неконтролируемому психозу.

Кровь полилась рекой, а расчленённые тела сбрасывались в воду бухты Тором, и мимо захваченных каракк утренним отливом они уносились в открытое море. Картинка неприятная, и, глядя на всё происходящее, я окружил пиратов своими воинами и приказал прекратить бессмысленные издевательства над пленными.

Капитаны Седого и он сам подчинились. Они уняли своих людей и оставшихся в живых пленных моряков казнили быстро и без мучений. Человека ставили на колени, рубили ему голову – и все дела. И только нескольким офицерам и одному магу не повезло. Все они умерли в мучениях, причём к их смерти оказались причастны почти полторы сотни человек из новеньких, то есть тех, кто сменил флаг минувшей ночью.

Вот таким образом была решена вторая проблема, и уже утром, когда из крепости появился комендант Ирката тысячник (полковник) Хойсэ, наступил черёд третьей. Капитаны собрались на совет, сошлись на «Морской императрице», которая, несмотря на пробоину в палубе, всё равно оставалась самым лучшим кораблём эскадры, и затеяли спор за трофейные корабли. А если конкретней, то следующими по качеству после моего личного трофея были три галеры: «Княжна Мэри» капитана Мангуста, «Секач» капитана Крэ и «Оскаленный волк» Бонзы-младшего. Каждый из бастардов старого Лютвира желал получить один из этих кораблей лично для себя. Пришлось их унять, объяснив, что делёжка кораблей состоится только после того, как будет уничтожена армия Одноглазого, а до того момента все капитаны будут находиться в крепости Иркат. И снова мне не возразили, хотя обиду эти мстительные твари – ублюдки Эльвика – на меня затаили. Ну и демоны с ними. К подлым ударам с их стороны я был готов, ибо при очень большом желании любую клятву можно обойти или просто наплевать на неё, и это понятно любому здравомыслящему человеку.

После совета началась работа. Формирование смешанных экипажей, которые выведут корабли в море. Подсчёт добычи, надо сказать, не очень большой. Похороны погибших в ночь воинов, а это семь дружинников и сорок девять пиратов, и краткое знакомство с новыми капитанами, которые примкнули ко мне со своими экипажами. А затем появились оборотни-разведчики, которые доложили, что армия Одноглазого всего в двадцати километрах от берега, в сожжённой деревеньке. Следуя указаниям своего сюзерена, я приказал кораблям покинуть бухту, а ставших на время заложниками капитанов под присмотром дружинников отправил в Иркат.

В крепости всё было относительно спокойно, и я, на краткое время отрешившись от всех забот, было задремал. Однако куда там. Вожаки пиратов вновь завели «старую песню о главном», то есть о том, кому и что причитается, и мне приходится их выслушивать. При этом я всё больше злюсь и уже готов их растерзать. Но сделать это не тороплюсь, пока сдерживаюсь, поскольку нуждаюсь в них. Бросив очередной взгляд на раскрасневшихся спорщиков, которым отступить не позволял престиж, я принял решение относительно делёжки кораблей. Вот только оглашать его не торопился. Пусть они ещё немного покипят, а потом узнают, кто и что получит. А пока я прикинул свои собственные силы и заодно окончательно определился в том, как поступлю в отношении пиратских командиров.

Итак, я в практически неприступной имперской твердыне, которую никто штурмовать не станет. Со мной сотня дружинников, десяток оборотней, жрица-ламия, все пиратские капитаны и шестнадцать корабельных чародеев. А помимо нас здесь гарнизон герцога: почти две сотни дружинников и пара средних магов. Корабли эскадры в трёх милях от берега, и на них пятнадцать сот пиратов, почти три тысячи гребцов, половина из которых уже освобождена, раскована и вооружена, семьсот моих воинов, два моих мага, Херри Миан и Эри Верек, и два старших офицера, Хайде и Богуч. В полях за крепостными стенами ещё тридцать оборотней и партизаны Текки. И по-хорошему мы сами могли бы дать бой войску пиратов. Но зачем рисковать и терять людей, если в этом нет нужды? Здесь и сейчас геройство ни к чему хорошему не приведёт. И, учитывая то, что у герцога Гая войск вдвое больше, чем у Одноглазого, которому некуда бежать, с ваирцами разберутся и без нас.

Теперь что касается пиратских капитанов. Все они – конченые уроды, убийцы, работорговцы, грабители, насильники и воры. И только Краму Наёмнику и Каипу Седому пока можно более-менее доверять, поскольку, как мне кажется, они достаточно адекватные люди, хитрые и злобные, конечно, но с весьма амбициозными планами на будущее. Так что если и делать на кого ставку, то именно на этих двух авторитетных головорезов, а с остальными чикаться нечего. Лишь только возьму Данце, а я уже уверен, что город и остров будут захвачены, всех под нож или в первую волну десанта на какой-нибудь из прилегающих к негласной пиратской столице островов. Атам – местные жители и морские разбойники, которые уже будут предупреждены и станут ждать вторжения. А раз так, то все преференции только Наёмнику и Седому.

Приняв решение, я вновь вслушался в перепалку капитанов, накал которой снова нарастал, опять улыбнулся и вклинился в разговор:

– Тихо, господа!

Пиратские вожаки посмотрели на меня.

– В общем, так: я вижу, что вы никак не договоритесь, и ждать большого раздела кораблей не желаете. Я правильно понимаю?

– Да, – буркнул Седой.

– Именно, – поддержал его Наёмник.

Торвальд Топор и Жэнер Кровавый промолчали и ограничились согласными кивками и злыми взглядами на братьев, а я повёл речь дальше:

– И если так, то слушайте моё слово, не дожидаясь того момента, когда будет разбит Одноглазый. «Княжна Мэри» достаётся Краму Наёмнику. «Секач» – Жэнеру Кровавому. «Оскаленный волк» – Торвальду Топору. А капитан Седой становится моим личным капитаном, который поведёт «Морскую императрицу». Остальные вожаки, которые благоразумно не принимали участия в вашем споре, получат сразу по два корабля, всё равно капитанов меньше, чем судов. Это моё первое и последнее слово, а кто против него, того прошу высказаться прямо здесь и сейчас.

Моя правая рука до побелевших костяшек стиснула рукоять меча, в левую перетёк «Плющ», а лицом я изобразил готовность убить всякого, кто выступит против моего решения. Пираты почувствовали, что смерть совсем рядом, и спорить не решились. Снова Топор и Кровавый отделались короткими кивками. Наёмник отвесил глубокий учтивый поклон, что характерно, явно отточенный долгими тренировками. И только Седой высказался, да и то он не возражал, а уточнял:

– А после исполнения нашего с вами кровного договора «Морская императрица» останется за мной?

– Обязательно, – подтвердил я.

– Хорошо. – Каип Эшли посмотрел на разбитую пиратскую армию примерно в трёх-четырёх километрах от крепостных стен, затем на чёрные точки кораблей, которые чётко выделялись на фоне красного горизонта и спускающегося в море небесного светила, и сказал: – Странно, а я думал, что вы половину кораблей здесь оставите или в Шан-Маир перегоните. Ведь ни у вас, ни у нас вместе с вами нет столько воинов, сколько можно на этих судах перевезти. Или мы ошибаемся?

– Нет, не ошибаетесь. Пока такого количества воинов у меня нет. Однако я надеюсь, что уже завтра или послезавтра они будут. – Я пожал плечами и, не вдаваясь в подробные объяснения, отвернулся от капитанов. – Кроме того, есть надежда, что армия моего сюзерена не уничтожит войско Одноглазого полностью, и у вас появится шанс привлечь на свою сторону ещё сотню-другую моряков.

Позади меня настороженное недоброе молчание, и я буквально кожей чувствую, как мне в спину впиваются невидимые острые клинки злобных взглядов. Ха-ха! Уроды! Пусть смотрят и думают, что обхитрят меня. Я начеку, и у меня есть на вас недоуздок, пока в виде клятвы, которую вы дали добровольно ради спасения своих никчёмных шкур, и дружинников за вашей спиной. Потом будет что-то иное, золото, власть и беспокойство за жизнь близких вам людей. Вы только меня до своего родного острова довезите и дайте возможность на берегу закрепиться.

Капитаны остались на донжоне, а я спустился на стену, встретил у лестницы старшего Дайирина и два десятка своих воинов. Кивнув назад, я сказал своему родственнику по жене:

– Присмотри за ними и больше меня не беспокой, отоспаться надо. Завтра встречи важные, с герцогом и иными серьёзными личностями, а на зельях и заклятьях долго не продержишься, полноценный отдых в любом случае нужен.

– Как скажешь, без причины не потревожим. А что делать, если капитаны снова буянить начнут?

– Глуши их дубинами, словно рыбёшек, вяжи и в подвал кидай, пусть остынут. Но они сейчас успокоятся, так что за тобой только пригляд.

– Проследим, не беспокойся. – Ресс согласно моргнул и спросил: – А что с твоим личным пленником делать, с боцманом, которого ты на «Морской императрице» свалил?

– Пусть сидит пока. Хотел его с утра допросить, но не получилось. Потом полдень наметил, но опять суета. Думал, что вечером займусь, однако устал. А что, от него беспокойство какое-то?

– Не то слово, – скривился новоявленный барон. – Когда его в крепость вели, он чуть не удрал, и за малым дружинника из десятка Амата не задушил. Его угомонили, конечно, но тип опасный.

– Ладно, – я махнул рукой, – пообщаюсь с ним сейчас. Где он?

– В темнице под центральным донжоном. В какой камере, охрана покажет.

– Угу!

Поворот! И справа от себя я замечаю жреческий балахон Отири.

«Вот же зар-ра-за! – думаю я. – Следит! Ну и ладно, крутись неподалеку, только не мешай, а иначе… А что иначе? Что я могу ей сделать? Погрозить пальчиком и сказать: „Ай-ай-ай!”? Да, пожалуй, больше ничего, ибо ведьма сильна, а я, по сравнению с ней, слаб. Но ничего, наступит день, и я вам, госпожа ламия, покажу, кто таков граф Уркварт Ройхо, которого вы водите за нос. Вот только будет это очень нескоро. Впрочем, всё это не важно. Пока мы как минимум союзники, и Отири меня уже два раза спасала. Сначала на севере, где за мной гнался верховный шаман Океанских Ястребов Риаль Катур с дикими оленеводами и своими учениками, а второй раз вчера, когда она прикончила демона. Кстати, надо будет этот вопрос провентилировать, а то кто знает, может, этих баранорогих полорогих монстров на островах как грязи. Однако всё упирается во время. Его даже на сон не хватает».

Мысли пронеслись, и, уже становясь на ведущую в крепостной двор лестницу, я посмотрел на юную жрицу, которая улыбалась мне. Ну и я, соответственно, в долгу не остался. Приложил два пальца к краешку шляпы, кивнул и улыбнулся в ответ. Мы, графы, люди вежливые, а этикет даже в окраинной пограничной твердыне остаётся этикетом.

Ламия увидела это и чуть не засмеялась. Почему? Непонятно. Однако я на неё уже не смотрел, спустился вниз, поприветствовал местного коменданта тысячника Хойсэ, древнего поджарого вояку, который ещё моего кровного дедушку помнил, перекинулся с ним парой слов по текущей обстановке и прошёл в темницу под центральным донжоном. Караульные, два герцогских дружинника и два моих, открыли мне одну из камер, внесли в неё табурет, масляный светильник и встали за моей спиной. Но свидетели при разговоре с боцманом Одноглазого, который вроде бы неплохо шпарил по-русски, мне были не нужны, и я их отпустил. После чего присел на табурет и, подождав, пока глаза привыкнут к сумраку, посмотрел на пленника.

Полноватый невысокий дядечка лет сорока пяти в порванном камзоле и без сапог, которые с него наверняка сняли тюремщики, прикован к стене. Черты лица правильные, по виду – оствер. Волосы чёрные с проседью. Руки сильные. Взгляд уверенный, волевой. Остаётся только добавить: характер стойкий, нордический. Учитывая, какой он боец, наверняка это было бы верной характеристикой. Но торопиться не стану, да и серьёзных разговоров у меня с ним не намечено. Главное, на первом этапе знакомства выяснить, откуда он знает мой родной язык, а потом посмотрим, что из этого можно выжать.

– Ну что, – вспоминая русский, начал я беседу с боцманом «Морской императрицы», – пообщаемся?

– О чём? – с сильным гортанным акцентом, вытянув вперёд шею, заинтересовался пленник.

– Например, о том, откуда ты знаешь русский язык.

– А если я буду молчать?

– Твоё право, но тогда уже сегодня ночью тобой займутся мои палачи и маг. И даже если ты откусишь себе язык, я всё равно узнаю то, что мне интересно. Поэтому давай не станем усложнять. Мой вопрос – твой ответ. Идёт?

Боцман – человек опытный и настоящий морской волк, такова его должность. Это известно каждому моряку и приморскому жителю. К моему пленнику эти определения подходили как нельзя лучше. Видно, что он воин и адекватный человек, не чета теряющим человеческий облик людишкам вроде Гундоса или Быстронога. Поэтому, помолчав с полминуты, он оглядел камеру, подумал о собственной жизни и муках, которые его ожидают, если он скажет «нет», и произнёс: