Текст книги "Белые дьяволы"

Автор книги: Василий Ян

Соавторы: Сергей Семенов,Чарльз Робертс,Мартин Редклиф,Харлей Альдингер,Сергей Соломин,,Уильям Олден
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Деремп
Белые дьяволы

Повесть

I

– Кажется, Жан-Луи де-Венаск? – сказал молодой человек с большим лбом и глазами навыкате, всматриваясь в другого, почти таких же лет, но бледного, худого, с удлиненным овалом лица и франтовски одетого.

– А я тебя сразу узнал, Жак Сейнтрас, – с улыбкой отвечал Венаск.

– Вот встреча!

– Сколько лет, сколько зим!

– Мы не видались с тобою десять лет!

– С тех пор, как окончили коллеж… Пожалуйста, присаживайся к моему столику и расскажи всю свою подноготную.

– Моя подноготная очень проста, – отвечал Сейнтрас. – Я поступил в Центральную школу, вышел инженером и работаю на одном сталелитейном заводе.

– Что же, доволен судьбой?

– Как тебе сказать?! Доволен, но не совсем счастлив. Жалованье получаю хорошее. Слыву за знатока своего дела. Кое-что изобрел и усовершенствовал мотор. Но как-то скучно. Откровенно тебе скажу, не о такой жизни я мечтал.

– Ах, милый Жак, я ведь тоже из породы мечтателей.

– Ты женат?

– Нет.

– И я тоже. Я слыхал, что умер твой отец.

– Он убит, – со вздохом отвечал Венаск. – Отец мой был страстный охотник. Зайцев истребил он бесчисленное количество. Уезжал охотиться на волков в Россию, и за отсутствием в своих собственных владениях красного зверя стал охотиться на контрабандистов и браконьеров… В нем жил беспокойный дух, и он искал опасности.

– Его убили контрабандисты?

– Да. Однажды утром он был найден в лесу с простреленной грудью и с выклеванными глазами… Над ним вились коршуны.

– Какая трагедия! Но ты теперь, значит, богат?

– Получил наследство! Да что толку! Та потребность бродяжничества, которою одержим был отец, передалась мне. Я много путешествовал и, увы, ничего не увидел нового. Мне хотелось бы открыть какие-нибудь страны, диковинные и неведомые. Но уже все открыто.

– Не все, – сказал Сейнтрас и сверкнул глазами. – Есть еще неисследованные области.

– Какие же?

– Морское дно.

– Исследованием морского дна занят князь Монако.

– Не исследована луна и, вообще, небесные светила.

– Ну, что за шутки!

– А оба полюса? Например, северный разве тебя не привлекает?

– Хорошо бы открыть северный полюс, еще бы! Но как добраться до него?

– На воздушном шаре, мой друг. О, если бы были у меня средства! – вскричал Сейнтрас. – Если я о чем тоскую, то, именно, о воздушном шаре. Еще в школе я сделал множество чертежей аэропланов и управляемых баллонов. Если я принял место на заводе, то с задней мыслью – обеспечить себе возможность построить рациональный дирижабль. Но годы проходят, времени нет, и мне кажется иногда, что я схожу с ума. У меня есть богатейшие идеи. Ведь завоевание воздуха совершится не сегодня-завтра. Результаты, каких достиг Сантос Дюмон, поразительны. Немногого нужно – и это немногое которое я знаю, будет сказано другим, и воздушный океан станет соперничать с железными дорогами и с морем. Так-то иногда от пустяков зависит счастье человека.

– А именно, какая сумма нужна тебе?

– Не менее двухсот тысяч франков.

– Конечно, деньги большие, – сказал Венаск. – Но на твоем дирижабле можно будет долететь до северного полюса?

– Нечего и говорить, что дирижабль, который у меня в голове, потому и прославит своего изобретателя, что на нем можно будет осуществить химерическую затею Андрэ. Мой дирижабль не раб, а господин ветра.

– Послушай, друг мой, – сказал Венаск, – деньги у меня есть, и если хочешь, я дам необходимые средства на опыты, на постройку дирижабля, и вместе мы отправимся на северный полюс.

– У тебя благороднейший ум! – вскричал Сейнтрас, – о, если бы богатые люди все были подобны тебе! Если бы короли народов и короли бирж были так щедры и предприимчивы! Какие бы завоевания были сделаны в области науки! Разопьем по этому поводу бутылку шампанского?!

– Разопьем!

– Однако, боюсь, – сказал Сейнтрас, чокаясь с товарищем, – уедешь ты в свои поместья и забудешь о воздушном полете.

– Ни в каком случае.

– И тебя не испугают расходы?

– Нет, даже если бы вдвое больше, у меня хватит.

– Ну, смотри же.

– Даю честное слово.

II

Прошло несколько дней. Прошел месяц. Это был медовый месяц мечтаний и грез.

Половину своих поместий Венаск заложил и получил деньги, которые вручил Сейнтрасу.

– Смотри только, мой друг, ты должен дать мне слово, что все останется между нами. О задуманном мною предприятии никто не должен знать.

– Как! В газетах не может быть ни слова о нас!

– Ни слова.

– И обо мне?

– И о тебе.

– Ты маньяк, Венаск. Ты боишься, что кто-нибудь опередит тебя. Не бойся, сумасбродных людей мало.

– Ты слишком рано хочешь славы, Сейнтрас. Будь скромнее.

– Хорошо. Ты – хозяин. Но, по-моему, отчего не тиснуть своих портретов в каком-нибудь иллюстрированном журнале? В подобных предприятиях слава должна предшествовать исполнению.

Сейнтрас перебрался к товарищу. Им необходимо было постоянно видаться.

Однажды в корзинке у письменного стола Сейнтраса Венаск нашел перерванный пополам лист бумаги с восторженным репортерским отчетом о свидании со знаменитым воздухоплавателем Жаком Сейнтрасом. Очевидно, Жак Сейнтрас спал и видел рекламу. Он сочинял несуществующие интервью и тешил себя, как дитя.

Каждый день Венаск находил черновые репортерские отчеты.

Наконец, он не выдержал и заговорил с Сейнтрасом.

– У тебя мальчишеская суетность. Брось думать о шуме в газетах! Начинаю приходить к заключению, что ты не солиден.

– А! Ты, кажется, находишь, что я тебе дорого обхожусь! – вскричал Сейнтрас и ушел, хлопнув дверью.

Венаск побежал за ним. Он, вообще, редко расставался с ним, боясь, что он проговорится. Это окисляло их отношения, но дело все-таки двигалось вперед.

Между тем баллон был окончен.

– Полетит? – спросил Венаск.

– Должен полететь.

Сейнтрас стал объяснять приятелю идею баллона – на чертежах. Венаск плохо понимал, трепетал от радости и спрашивал:

– А ты ни перед кем не похвастался?

Опыты с поднятием были произведены в окрестностях Парижа. Первый опыт был произведен 15-го апреля 1905 года. С самого же начала стало ясно, что дирижабль Сейнтраса был лучше всех других, до него существовавших. При последующих опытах были введены некоторые усовершенствования. Но оказалось, что система балласта никуда не годится. Шар ночью, издержав балласт, опустился на землю только потому, что на него села роса.

– Вот видишь, – сказал Венаск Сейнтрасу, – если бы репортеры узнали о таком скандале, тебе бы пришлось застрелиться от стыда.

– Ты прав, товарищ. Я и теперь готов умереть.

– Умирать нечего, а придется еще поработать над дирижаблем.

Сейнтрас, что называется, поджал хвост и с удвоенным жаром принялся за дело.

– Опыты с обыкновенным баллоном мы сделаем в той деревушке близ Югорского пролива в Карском море, откуда Нансен начал свои исследования полярных стран.

III

В самоедской деревушке Венаск и Сейнтрас собрали части аппарата при помощи нанятых работников, которые оказались честнейшими, благочестивейшими и простодушнейшими пьяницами.

Недели было достаточно, чтобы привести в порядок дирижабль.

Энтузиазм Венаска возрастал, а Сейнтрас падал духом. Принесена была корреспонденция на имя Венаска. Разбирая письма и газеты, он наткнулся на извещение об американце Вельмапе, который собирается на северный полюс тоже на дирижабле.

– Вот смотри! – закричал Венаск своему другу. – Если мы будем мямлить и медлить, то нас опередят.

Сейнтрас прочитал и изменился в лице. Энтузиазм охватил его.

– Нет, нас не опередят! – закричал он: – а мы вернемся раньше, чем он отправится. Первый достигнет полюса Сейнтрас. Он водрузит на нем французское знамя. В путь, как можно скорей!

Когда все было готово, Сейнтрасу захотелось, чтобы жившие в деревушке соловецкие монахи благословили экспедицию.

– Для чего?

– Как для чего? Это будет историческая сцена. Надо будет сделать моментальный снимок, и потом его воспроизведут в журналах. И, кроме того, не спорь. Религия все-таки имеет значение. Так или иначе, а мы отправляемся к черту в зубы!

IV

По внешнему виду дирижабль не отличался от тех баллонов, которые были построены в последние годы. Впрочем, размеры его были исключительные: он имел семьдесят пять метров в длину и двадцать в ширину. Оригинальной особенностью его внутреннего строения было снабжение его целой системой змеевиков, так что теплый газ, выходя из мотора, не пропадал и сначала согревал корзинку с каютами, а потом поднимался по другой системе змеевиков, помещавшейся внутри баллона, и только тогда уже, отдав всю теплоту машине без всякого риска воспламенения водорода, удалялся в свободный воздух. Кроме того, на дирижабле имелся значительный запас сгущенного водорода, и достаточно было открыть кран, чтобы придать новую энергию машине, не прибегая к выбрасыванию балласта. А при отсутствии балласта легко было отделать каюты со всевозможной роскошью и комфортом, и, чтобы оболочка была прочнее, дать ей алюминиевую основу.

Корзинка представляла собою настоящий маленький домик, с двумя комнатами. В одной находился Сейнтрас, он же механик и рулевой, и в ней сосредоточены были запасы масла, эссенции, воды, а также торчали ручки, краны и кнопки для управления дирижаблем. Дверь выходила на открытую галерею, по которой можно было добраться до мотора. В другой комнате стояла узенькая кушетка, очаг, на котором Венаск приготовлял обеды и ужины, и тут же были ящики с провизией. Путешествие на таком воздушном судне не обещало ничего, кроме удовольствия, и было совершенно безопасно.

Огромная машина качалась над землею, удерживаемая канатами. Когда канаты были перерезаны, она не сразу двинулась. В ход пущен был мотор, согревший и расширивший водород, и дирижабль двинулся вверх. Сейнтрас и Венаск забыли все свои ссоры, восторг охватил их, и руки крепко соединились в порыве признательности и умиления.

Шар послушно сошел на землю. Целый ряд опытов был произведен над ним, и все они увенчались блестящим успехом. Пришлось сделать лишь незначительные исправления.

На земле Франца-Иосифа было решено сделать последний привал, и оттуда направить полет к полюсу.

Сейнтрас и Венаск полетели на полюс 18-го августа 1905 года.

V

– Теперь могу сказать, что я прожил жизнь небесполезно, и мы показали человечеству пример почина и сильной воли! – вскричал Венаск за завтраком на второй или на третий день после полета.

Сейнтрас, вошедший уже в свою колею, неисправимый в своем тщеславии, произнес:

– Что все это в сравнении с теми овациями, которые нас ожидают, когда мы вернемся с полюса в Париж!

Венаска передернуло.

– Конечно, – отвечал он, – но надо еще добраться до полюса. Мы находимся в поясе страшных холодов.

– И не замерзаем! Посмотри на мой герметический способ: дверь открывается и закрывается – и не замерзает, и ни малейшего дуновения. Давай, еще раз позавтракаем, что ли?

Мотор однообразно шумел, каюта слабо качалась. Хотелось спать и хотелось есть.

– Повар, скорей поворачивайся! – приказал Сейнтрас.

– Я не успеваю на тебя готовить.

Не желая ссориться с компаньоном из-за пустяков, Венаск согласился, что Сейнтрас – начальник экспедиции, а он – только повар. Консервы надо было только разогревать на электрической плите. У воздухоплавателей было в запасе много сухих пирогов, варенья, старых вин, сгущенного молока и бисквитов. Они взяли с собою также несколько окороков.

Сейнтрас пожирал завтрак за завтраком с неимоверным аппетитом и еще больше пил. В каюте часто хлопали пробки и пенилось шампанское.

Мелькали дни, белые, похожие друг на друга, зловеще-тихие. Шар приближался к полюсу.

Однажды Сейнтрас лежал на кушетке и смотрел, как Венаск поджаривал ломтики ветчины в соусе томат.

– Ха, ха, ха, ха!

– Чему ты смеешься?

– Воображаю, что бы мы делали, если бы не взяли с собою столько коньяку и рому.

– Я же, однако, почти не пью.

– Ты пай-мальчик, что и говорить!

– У меня и без того работает воображение. В самом деле, Сейнтрас, что мы найдем на полюсе?

– Земную ось, разумеется.

– Нет, серьезно?

– Я серьезно говорю. Нам придется облететь вокруг ее рукоятки, и только – как бы ее не столкнуть с места, а то ведь, чего доброго, произойдет страшная катастрофа.

– Вижу, Сейнтрас, что ты недурно зарядился шампанским.

– Сам Юпитер в моем положении напился бы, как сапожник… Нет, вот что: на рукоятке земной оси мы выгравируем наши имена на память о нас отдаленнейшим потомкам. А, между тем, хорошо было бы также отбить несколько кусочков земной оси и привезти с собою в Париж и раздать друзьям в подарок. Это самое фантастическое, что я могу придумать. Подай-ка мне еще бутылочку!

Огромная машина шла вперед без всяких приключений. Легкость, с какою она двигалась, раздражала Венаска и Сейнтраса. По-видимому, победа увенчает их дирижабль без всяких препятствий. Уже через тридцать три часа после отлета они достигли крайнего пункта, до которого дошел Нансен. Теперь вокруг баллона простирались необозримые девственные пространства.

В лихорадочном возбуждении Венаск сказал, тормоша товарища:

– Ну, Сейнтрас, голубчик, подумай, куда мы залетели, а ты дуешь коньяк, как ни в чем не бывало.

– Я, брат, уже охладел, – иронически отвечал Сейнтрас, – оставим восторги до Парижа. Вот, когда первые красавицы понесут нас на руках, и короли станут называть нас своими друзьями. А теперь, согласись сам, ни души! Будь готов лучше ко всякого рода разочарованиям. На полюсе ничего нет, кроме такого же самого снега и льдов. Ведь не уверовал же ты, в самом деле, в земную ось!

– Как ты прозаичен, Сейнтрас!

– А ты чересчур поэтичен, Венаск. Ну, хорошо в лучшем случае водрузим на полюсе французское национальное знамя и провозгласим полюс французской колонией, которую преподнесем в дар нашему отечеству. А Франция может от себя подарить северный полюс русскому правительству, которое не замедлит заселить его неспокойными гражданами. Между тем, дар подобного рода еще более укрепит дружественную связь двух великих народов.

– Ври, да знай же меру! – вскричал Сейнтрас. – Смотри, наши инструменты показывают, что мы уже близ полюса. А что же нового? Все тот же проклятый, унылый пейзаж и мертвый, леденящий воздух, и.

Он внезапно остановился и стал прислушиваться к непрерывным взрывам мотора. Надев на себя шубу, он вышел на открытую галерею и стал искать причину беспорядка. Оказалось, что проволока, близко соприкасаясь с цилиндром, стала перегорать. Чтобы лучше сделать починку, Сейнтрас остановил на минуту мотор. Колеса перестали двигаться, но, тем не менее, земля со страшной быстротой убегала под баллоном, который стремительно несся вперед.

– Черт возьми! – закричал Сейнтрас. – Страшное воздушное течение!

– А как же мы вернемся назад? – с тревогой спросил Венаск.

– Если трудно будет бороться с ветром – пойдем вперед; на наше счастье, земля все-таки круглая.

Он связал проволоку, передвинул ее и пустил мотор. Дирижабль помчался еще скорее.

Возвратившись в каюту, Сейнтрас сказал:

– Ну, а теперь новую бутылочку шампанского!

– Охотно, – отвечал Венаск, – тем более, что до полюса уже рукой подать.

– Что ни говори, конечно, все-таки я – Христофор Колумб, – гордо сказал Сейнтрас. – Ну, а тебя можно сравнить с тем королем, который дал средства Колумбу.

– Странно, – начал Венаск, – я выпил всего бокал шампанского, а у меня закружилась голова.

Чтобы выбросить мусор и пустые бутылки, Венаск открыл маленький люк в полу – и его поразило, что земля стала серой и бежала со сказочной скоростью, а по ней тянулись какие-то узенькие черные полосы.

– Однако, голова кружится своим порядком, а ветер – посмотри, Сейнтрас. Да мы мчимся с быстротою бомбы!.. Выдержит ли наш дирижабль?

Сейнтрас припал к люку и просвистал.

– Дирижабль выдержит, – сказал он. – Но.

– Говори же, говори!

– Такая быстрота свидетельствует, что существует резкая разница между температурой приполярной и температурой полярной. Ты, пожалуй, прав.

Он закрыл люк и опять вышел на галерею.

– Термометр поднялся, он уже выше нуля. Поди сюда, Венаск! – дрогнувшим голосом закричал он.

Венаск вышел на галерею. Ветер был страшный, но теплый. Самое же удивительное было то, что вдали, на горизонте, стоял яркий фиолетовый день и бросал на все части машины и на лица воздухоплавателей странный, бледный отблеск.

VI

Венаск затрепетал: впереди было нечто неведомое, было чудо, и пот выступил у него на висках. Он нервно схватился за балюстраду обеими руками.

Чем больше подвигался дирижабль, тем фиолетовый день становился ярче и распространялся на весь горизонт.

– Какое-то удивительное фиолетовое северное сияние, – пробормотал Сейнтрас.

Баллон, между тем, попав в сравнительно теплую атмосферу, стал подниматься выше, вследствие прогрессивного расширения водорода. Фиолетовый отблеск падал на снега и на серую землю. Казалось, что перед глазами фиолетовое стекло. Через несколько минут пропали последние следы снега. Термометр показывал шесть градусов тепла. Все относительно, и поэтому температура эта стала казаться им жаркой; воздухоплаватели облились потом. Впрочем, этому способствовало их тоскливое состояние: ничего не может быть страшнее неведомого.

Через некоторое время стали появляться растения, низкорослые и похожие на кактусы и папоротники. А почву покрывала короткая зелень.

В ней даже не было ничего земного. Густой туман разорвался, как плащ, и показалось полярное солнце на самом краю долины, громадное и подобное тусклому металлическому щиту. Власть царя нашей планеты здесь была очень ограничена; ни один луч не отделялся от солнца; все утопало в сиянии фиолетового дня.

В воздухе близ баллона раздался хлопающий шум крыла; то тень скользнула, издала пронзительный крик и ударилась о кровлю каюты.

Сейнтрас и Венаск тщетно старались проследить, какое это создание приветствовало их прибытие на полюс; но тень уже исчезла.

– Ужас, что такое! – простонал Сейнтрас и обернулся к Венаску.

Оба они увидели друг друга и испугались. Слезы дрожали на их глазах и были синего цвета. Губы как-то странно вздулись и полярный свет углубил их морщины.

– Мы похожи на трупы! – вскричал Сейнтрас.

– Мужайся! – сурово сказал Венаск. – Нам надо позаботиться о нервах и не распускаться. Решительно ничто нам не угрожает. Напротив, хорошо, что мы нашли нечто в высшей степени новое. Будем только благоразумны.

– Конечно, конечно, – пробормотал Сейнтрас, но все его тело трепетало.

Опять они услышали пронзительные крики, на которые отвечали другие крики. Перед ними вертикально прорезала воздух большая летучая мышь с длинным, толстым клювом.

– Я тебе говорил, что мы откроем новую фауну; необходимо бросить якорь.

– Что ты! – с ужасом вскричал Сейнтрас.

– Повторяю, необходимо сойти на землю. Я сейчас заряжу свой карабин, и мы наберем образчиков минералов, растений и даже, если можно, животных.

– Скорее я взорву баллон, чем послушаюсь тебя! – свирепо закричал Сейнтрас. – Я начальник, и ты мне должен повиноваться!

VII

Но мало-помалу Сейнтрас успокоился и согласился, что естественно-историческое исследование полюса обязательно сделать. Он только попросил отсрочки, на что Венаск согласился. Баллон летел на высоте четырехсот футов.

Пейзаж мало изменился, но растительность стала выше и гуще; впрочем, все полярные растения стремились разрастаться в ширину. Небеса их больше не притягивали к себе.

Вскоре воздухоплаватели увидели реку, и опять показались снега, лежавшие кое-где кучками.

Венаск первый заметил, однако, что снега эти движутся.

– В самом деле, – вскричал Сейнтрас, – снега двигаются. Но, может быть, это стада полярных баранов?

– Или это нам только кажется!

– Пожалуйста, сойдем скорей на землю! – вскричал Венаск.

Любопытство Сейнтраса было так возбуждено, что он готов был исполнить желание друга, как в эту самую минуту фиолетовый свет внезапно погас. Стало так темно, что воздухоплаватели некоторое время не могли ничего разобрать. Потом уже в небесах они увидели бледные звезды и неопределенные белесоватые пятна на земле, которые продолжали шевелиться.

– Мне кажется, что я слышу, как оттуда доносится шепот и какой-то странный свистящий шелест.

На этот раз и Венаском овладел ужас.

– Улетим, пожалуй, поскорее.

– То-то и есть, – мрачно сказал Сейнтрас. – Поскорее удирать!

– Северный полюс от нас не уйдет, – стал рассуждать Венаск: – сначала надо привести в порядок наши мысли и выработать план кампании.

– А! наконец, и мы перестали с ума сходить, – обрадовался Сейнтрас: – мы сейчас взмоем на высоту этак в тысячу футов, а не то и выше.

Он повернул несколько рукояток и придал мотору самую сильную скорость. Но новая, страшная загадка: мотор бешено заревел, и манометр стал показывать, что дальше машина не выдержит давления, и оболочка лопнет; однако, все было бесполезно. Баллон остановился и не мог двинуться ни взад, ни вперед, словно какие-то невидимые, но страшные цепи спутали его и неудержимо стали притягивать к земле.

Сейнтрас и Венаск стояли у балюстрады в отчаянии и недоумении. На одном из холмов они увидели силуэт большого серого диска на высоком стержне: не было сомнения – перед ними стоял какой-то аппарат, сделанный интеллигентными существами. Это было ясно, как дважды два. Но они не успели обменяться по этому поводу никакими соображениями. Сейнтрас бросился в каюту, пролепетал только цепенеющими губами: «Что же делать теперь?», и заснул. Венаск последовал его примеру.