Текст книги "Контрреволюция и реставрация в СССР"

Автор книги: Василий Колташов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

1934 год стал первым мирным годом для страны прошедшей тяжелейший период принудительной коллективизации. Гражданская война с деревней завершилась полной победой аппарата, закончилась первая пятилетка. Весь нелегкий период с 1927 по 1934 год в ВКП(б) внешнему наблюдателю не было заметно никаких крупных столкновений, за исключением разгрома в партии «правого уклона» Бухарина-Рыкова. Однако в эти годы политический режим в стране претерпел серьезные изменения: стал еще более жестким, еще более централизованным и антидемократичным. Внутренняя демократия в партии сжалась до последнего предела. Первоначально экстренные меры превратились в норму.

Все происходящее воспринималось многими старыми большевиками как меры необходимые для выхода СССР из кризисного состояния, но не более того. После победы над трудностями виделось разумным вернуться к более мягкому бюрократическому режиму, образца 1926-1927 годов. Старое большевистское ядро ВКП(б) не было готово к продлению и усилению чрезвычайщины, не считало ее целесообразной. Между тем в период повальной коллективизации в партии также существовали и, более того, скрыто нарастали оппозиционные настроения.

«Ленинские кадры» в ВКП(б) сочувствовали рабочим, оказавшимся в тяжелейших материальных условиях, и критически оценивали насильственные методы коллективизации. Высказывались мнения, что, убрав с главного партийного поста Сталина, можно затем легко устранить и всех его ближайших сподвижников. Косвенно признавая правоту левой оппозиции по многим вопросам, оппозиция «старых большевиков» не считала свои действиями по ее разгрому неверными. Оставаясь на более правых позициях, чем подвергнутые репрессиям сторонники Троцкого, оппозиционные к линии Сталина кадры оказывались новой «левой оппозицией» в ВКП(б).

Упразднение «ленинских принципов» во внутрипартийной жизни также беспокоило «старую гвардию». Многие признавали: Сталин изменил делу революции, его реакционная политика уничтожает ее завоевания одно за другим. Отторжение вызывал также все более масштабный и уродливый культ личности бюрократического вождя. Видный не троцкистский деятель оппозиции Мартемьян Рютин писал: «Задача заключается в том, чтобы сейчас же приступить к мобилизации сплочению партийных сил на почве марксизма-ленинизма, на почве подготовки к уничтожению диктатуры Сталина. Партия и рабочий класс в своём подавляющем большинстве против Сталина и его клики. Надо только эти распылённые и терроризированные силы объединить, вдохнуть веру в это дело и начать работать по устранению сталинского руководства» [17]

[Закрыть].

Однако политические условия начала 1930-х годов не позволяли левым сталинитам вести борьбу за сохранение и возврат «истинных основ большевизма» иначе как скрытым, наполовину заговорщическим путем. Но против таких методов сопротивления значительной части аппарата Сталин имел мощное оружие – политическую полицию ОГПУ. Сосредоточив за годы коллективизации и первой пятилетки в своих руках еще большую власть, «отец народов» был практически неуязвим для уставных методов устранения от государственного руля. Со всей наглядностью это и продемонстрировал XVII Съезд ВКП(б). Боровшиеся в 1920-х годах с троцкизмом большевики-аппаратчики с революционным прошлым сами очень скоро могли оказаться в положении «троцкистских вредителей» или даже «контрреволюционной шпионской своры».

В годы после коллективизации действительно возникли условия для некоторого смягчения политического режима. Многим большевикам виделось разумным больше внимания уделить развития производства товаров широкого народного потребления, которых после ликвидации НЭПа стало страшно недоставать. Дальнейшее расширение привилегий казалось «старой гвардии» нецелесообразным, чуждым принципам пролетарской революции, только дискредитирующим идеи социализма. Считалось возможным смягчить режим для заключенных, перековав их для новых будней строящейся страны. Материальное положение рабочих требовалось улучшить. На этом в частности настаивал Киров и ленинградская группа, дошедшие до конфликта с целиком лояльными Сталину членами Политбюро.

Однако в партии и бюрократических органах с 1927 по 1934 год окрепли и иные силы. В еще более разросшемся государственно-партийном аппарате имелось множество несвязанных с революционной традицией кадров, часто молодых беспринципных карьеристов. На них все чаще делал свою ставку Сталин, не видевший надежной опоры в рядах «старой гвардии». Среди наиболее заметных новых выдвиженцев были такие фигуры как Николай Ежов, Никита Хрущев, Лев Мехлис и Лаврентий Берия. Кроме приближенных к «отцу народов» лиц имелись еще сотни тысяч молодых людей мечтавших о бюрократической карьере, означавшей привилегии и невероятно роскошную в сравнении с положением трудящихся жизнь. Но на пути к ней стояли «ленинские старики» (в действительности еще совсем не пожилые люди), занимавшие большинство управленческих постов.

Из выступления оппозиционных делегатов на XVII Съезда ВКП(б) Сталин сделал вывод о невозможности для него сохранения своего положения без устранения всего старого большевистского ядра партии. Закаленные в подполье, связанные крепкой дружбой возникшей в годы эмиграции, ссылок и тюремных заключений, двух революций и гражданской войны эти люди не могли стать надежной опорой для нового политического режима в СССР. Сам бюрократический режим должен был либо сделать новый шаг вправо, либо стабилизироваться на достигнутом к концу 1920-х годов уровне. На это были направлены усилия оппозиции «старых большевиков».

Однако победа «ленинских кадров» советской бюрократии означала для Сталина конец безграничной власти и политической карьеры. Он нес прямую ответственность за многочисленные хозяйственные провалы, неудачи международного коммунистического движения, голодную смерть миллионов крестьян, создание непереносимого внутрипартийного режима и многое другое. Большевистское ядро ВКП(б) не доверяло «гениальному руководителю, великому другу и учителю советского народа». Эмпирические, не продуманные коллегиально (даже в бюрократическом смысле коллегиальности), резко меняющиеся методы сталинского руководства дорого обходились СССР. Всего этого было более чем достаточно, чтобы отстранить Сталина от руководства страной и партией, одновременно восстановив «ленинские» коллегиально-бюрократические принципы управления.

Совершенно в ином виде представал «отец народов» перед глазами молодых аппаратчиков. Для них он являлся распределителем всех жизненных благ, безошибочно-мудрым, все знающим и понимающим руководителем. Не связанные с революционными идеями бюрократические кадры были готовы цинично принять любые повороты в судьбе страны и ВКП(б) если получали от этого материальный выигрыш. Они представляли собой огромную безликую силу, которую превосходно сумел оценить Сталин. С ней ничего не могли поделать «старые большевики», сами вскормившие ее на борьбе с троцкизмом. Совершившийся в СССР 1928-1933 годов радикальный перелом существенно поднимал значение этого молодого партийно-государственного болота.

Субъективные интересы не желавшего расставаться с властью Сталина и молодого поколения аппаратчиков совпадали. Именно этим, а не только наличием в руках «отца народов» аппарата подавления объясняется его успех в борьбе с «ленинской гвардией». НКВД, прокуратура и милиция могли и не сработать. Руководимая кадрами гражданской войны РККА могла вмешаться и изменить баланс сил. Риск был велик. Поэтому Сталин тщательно продумал свой план расправы над реальной и потенциальной оппозицией в ВКП(б) замаскировав его своей якобы готовностью к компромиссам. Шедевром сталинского обмана стала новая Конституция СССР, никогда не действовавшая, но сразу объявленная самой демократической в мире. Одновременно генсек усилил аппаратную работу по подбору новых выдвиженцев.

3.7. Канун новой контрреволюции

После XVII Съезда ВКП(б) Сталин принял решение истребить всех стоящих на его пути членов партии, без оглядки на их число и последствия для СССР. Это также должно было помочь ему окончательно расправиться с все еще существовавшей левой оппозицией. Несмотря на свирепые репрессии, она продолжала действовать в подполье. Левая угроза оставалась для Сталина крайне опасной.

Троцкизм имел политическую программу и располагал наиболее системной и последовательной критикой существующего в СССР режима, который с осени 1936 года официально именовался «социалистическое государство рабочих и крестьян» [18]

[Закрыть]. Чтобы идейно обезвредить его правящая бюрократия изменила градус критики левых оппозиционеров. Они лживо объявлялись предателями дела коммунизма, вредителями и шпионами империалистических держав. Однако остановить происходившее в середине 1930-х годов политическое оживление оказывалось не простым делом для НКВД, освобожденного от контроля даже со стороны партийных аппаратчиков. В цехах все чаще появлялись листовки левой оппозиции, один за другим возникали студенческие кружки.

Молодежь принималась внимательно изучать работы Ленина, Троцкого и других революционеров. В 1935 году подпольная организация возникла даже в святая-святых ВКП(б) – Высшей партийной школе. В ВПШ по рукам ходили листовки с изложением троцкистской программы. «Студентам ВПШ, изучавшим Маркса и Энгельса „по первоисточникам“, становилось ясно, что „троцкизм“, заклейменный Сталиным как ересь, в действительности представляет собой подлинный марксизм-ленинизм» [19]

[Закрыть].

Всюду в городах росли протестные настроения. Нередко происходили забастовки. Призывы к «затягиванию поясов» исходившие от привилегированной бюрократии, ведущей роскошную жизнь, только усиливали возмущение рабочих, на плечи которых ложились главные тяготы форсированной индустриализации. На заводских стенах появлялись гневные надписи, направленные против Сталина. «Любимого отца народов» рабочие называли «кровопийцей», «поганой контрой» и «палачом революции». В ответ бюрократия усиливала нажим на трудящиеся массы. В дело шли не только ресурсы политической полиции – НКВД, и всей репрессивной машины, но и обвинение боровшихся с реакционным режимом в троцкизме, а значит – террористическом пособничестве всем внешним и внутренним врагам СССР.

«Оппозиционные настроения в стране носили по большей части коммунистический характер и зарождались прежде всего в партийной среде. Поэтому Сталин на протяжении 1933-1936 годов провел партию через три официальные чистки, выбросившие из ее рядов сотни тысяч человек» [20]

[Закрыть]. Эти меры подготовили следующий шаг его политики – уничтожение всех связанных с революционной традицией деятелей, включая многих лиц, входивших в его собственное окружение. После провала попытки снять Сталина на XVII Съезде ВКП(б) «старые большевики» ничего не смогли этому противопоставить. Как отмечал Троцкий, «после того, как бюрократия подавила внутреннюю жизнь партии, сталинская верхушка подавила внутреннюю жизнь самой бюрократии» [21]

[Закрыть]. Следующий этап контрреволюции приближался.

Нараставшему в 1934-1936 годах абсолютистскому террору оппозиционные «старые большевики» были не властны противостоять. С одной стороны они оставались противниками левой оппозиции, заклейменного троцкизма. С другой – не могли встать во главе недовольных масс против режима, частью которого сами являлись. Бюрократическая «старая гвардия», как и положено сыгравшей свою роль промежуточной контрреволюции, оказалась отрезанной со всех сторон. Она не могла оказать Сталину серьезного сопротивления. Социально изолированная, потерявшая веру в себя «ленинская гвардия», а с ней и широкая масса членов ВКП(б) вскоре должна была стать жертвой нового этапа контрреволюции в СССР. Ей предстояло погибнуть вместе с теми, против кого она так беспощадно боролась более десяти лет – вместе с десятками тысяч левых оппозиционеров, большевиков-ленинцев.

В СССР накануне большого сталинского террора «функция управления сосредотачивается в руках все более тесного круга лиц» [22]

[Закрыть]. После массового уничтожения большевиков, Сталин соберет всю полноту власти в своих руках, месяцами не созывая заседаний Политбюро. Исчезнет партийная традиция регулярных Съездов, заседания ЦК ВКП(б) окончательно превратятся в формальные аппаратные мероприятия. Интернационал надолго перестанет быть гимном партии, а с идей мировой революции также будет покончено. Ее объявят троцкистской, ультрареволюционной и чуждой подлинному коммунизму, забыв строки гимна Коминтерна: «…на смену единый всемирный Советский Союз».

Национальный «социализм» укрепит свои позиции. В 1943 году будет распущен III Интернационал, как якобы выполнивший возложенные на него задачи. Переписанными окажутся учебники историки. Имя великого историка-большевика Михаила Покровского втопчут в грязь собственные ученики. Его знаменитый массовый учебник истории России, блестяще написанный с марксистских позиций, содержащий глубокий классовый анализ начнут изымать еще в середине 1930-х годов, превратив в наши дни в библиографическую редкость. Под массовое изъятие попадут и другие вредные для тоталитарного режима книги. Федор Раскольников, вождь революционных матросов 1917 года и видный советский дипломат в 1930-е годы, вспоминал, как сильно был потрясен, увидев рассылаемые советским библиотекам огромные списки книг подлежащих немедленному уничтожению. «Против фамилий многих авторов значилось „уничтожить все книги, брошюры и портреты“» [23]

[Закрыть].

К прежним просчетам и контрреволюционным преступлениям Сталин добавит новые. После массового уничтожения командного состава РККА, отказа от выработанных военных доктрин (будут расформированы танковые корпуса – гордость расстрелянных красных маршалов Тухачевского, Блюхера, Егорова), СССР окажется неготовым к войне. В первые недели войны фашистская авиация сможет почти безнаказанно бомбить сваленные на полевых аэродромах по команде Берии (курировавшего строительство постоянных аэродромов) советские самолеты. Сотни тысяч красноармейцев попадут в плен по вине высшего руководства. Их приравняют к изменникам родины. На ходу стране придется восстанавливать военную организацию близкую отмененной после 1937 года. Потери СССР и разрушения народного хозяйства окажутся колоссальны. Только великое мужество советского народа обеспечит победу.

В 1935-1936 годах не все еще было решено. В ячейках ВКП(б), среди комиссаров и командиров РККА, среди управленческих кадров в промышленности преобладали оппозиционные Сталину и его политике настроения. Именно поэтому в ужасные годы контрреволюционного террора бюрократии в числе жертв оказались не только коммунисты и рабочие, но инженеры, врачи, учителя, директора, деятели искусства.

Подготовляя свой сокрушительный удар, Сталин ощущал себя после 1934 года все уверенней. Он твердо решил уничтожить весь идейно связанный с революцией слой общества, не оглядываясь на страшные хозяйственные, военно-политические и культурные последствия для СССР. Его противники были раздроблены. Одни, правые коммунисты из «старой гвардии», упустили свой шанс в 1934 году, понадеявшись на соблюдение уставных норм, в действительности уже не имевших значения. Их опутывали шпионские сети НКВД, мешая действовать единственным оставшимся – заговорщическим методом. Другие, левая оппозиция, были дезорганизованы репрессиями, лишены центрального руководства и связи с Троцким, высланным из СССР. Многие видные деятели левой оппозиции капитулировали перед бюрократией, сложив идеологическое оружие. Для Сталина это явилось крупной победой. Несмотря на рост оппозиционных настроений в городе и недовольство коллективизированного крестьянства, массы не располагали достаточной силой.

Количественно выросший за первые годы индустриализации пролетариат состоял преимущественно из недавних крестьян. Они не имели ни опыта дореволюционных рабочих, прошедших суровую школу классовой борьбы, ни их боевого сознания. Опираясь на бюрократизированные и целиком подвластные профсоюзы, НКВД, всю административную машину власти и псевдореволюционную пропаганду сталинская бюрократия смогла подавить возмущение трудящихся. На заводах где появлялись оппозиционные листовки, НКВД незамедлительно проводило аресты. Партийные аппаратчики повсеместно дополняли нажим демагогическими мерами. Однако главной причиной неудач красных оппозиционеров 1920-1930-х годов являлась не растущее могущество контрреволюционной бюрократии, а слабость рабочего класса. Будь ситуация в отношении пролетариата иной, даже из обломков левой оппозиции могла бы возникнуть единая революционная сила.

3.8. 18 брюмера Иосифа Сталина

Развязку узла противоречий детонировало убийство Кирова, организованное НКВД по приказу Сталина. За ним последовали аресты, а также потрясшие СССР и весь остальной мир открытые судебные процессы. Тщательно подготовленные в «лабораториях» НКВД они должны были доказать шокированным советским гражданам, иностранным рабочим и коммунистам, что все трудности в Советском Союзе порождены не политикой клики Генерального секретаря, а повсеместными вредительством, предательством и терроризмом. Главной идеологической мишенью процессов была левая оппозиция и находившийся в изгнании Лев Троцкий.

В дело пошли новые амальгамы – фальшивые обвинения, сплетавшие воедино прошлую или настоящую, подлинную либо приписываемую оппозиционность с измышленным желанием восстановить капитализм. На скамье подсудимых как «злобные враги советской власти», «шпионы империалистических держав», «подлые троцкистские предатели» оказались видные деятели революции, партии и правительства СССР. Они на глазах всего мира сознавались в нелепых и абсурдных преступлениях. Мало кто знал, что те из обвиняемых на процессах 1936-1937 годов, кто отказывался признавать правоту обвинений, не выводился на открытый суд. Однако тем и другим была уготована неминуемая гибель. Обещание сохранить жизнь в обмен на «спасительную ложь» во имя дальнейших побед социализма было обманом. Никто из подготовляемых НКВД к открытым процессам коммунистов не пережил сталинской эры.

Вслед за публичными процессами быстро наступило время массового террора. Не рассчитывая в полной мере на старые кадры НКВД, Сталин сменил руководство комиссариата. Место Ягоды занял Ежов. Опираясь на новые кадры, он, спустя несколько месяцев после своего назначения, произвел беспрецедентную по масштабу, тщательно подготовленную чистку. Руководители НКВД, следователи и другие сотрудники были застигнуты врасплох. На смену еще хоть как-то связанным с революционными идеями сотрудникам пришло молодое поколение беспринципных, исполнительных, жадных до привилегий людей. Мучения совести подготовлявших открытые процессы чекистов Сталин разрешил одним ударом, просто уничтожив весь старый костяк Наркомата внутренних дел. «План физического уничтожения всех сотрудников НКВД, кто знал зловещую закулисную сторону московских процессов, был разработан Сталиным и Ежовым с тщательностью, достойной военной операции» [24]

[Закрыть]. Вслед за находившимися в СССР чекистами пришла очередь сотрудников НКВД работавших заграницей.

Опираясь на новые кадры НКВД, Сталину легко было перейти к решению главной задачи: ликвидации старых большевиков и полному подчинению партии. В 1937-1938 году развернулась компания исключений из ЦК. Один за другим пленумы ЦК ВКП(б) исключали из руководящего органа и партии десятки коммунистов. Многие из них к этому моменту были уже арестованы. Ни по одной кандидатуре не проводилось персонального разбирательства, кроме Бухарина и Рыкова, исключенных до большой компании чисток в ЦК. «После февральско-мартовского пленума 1937 года решения об исключении членов ЦК принимались в опросном порядке и утверждались списком» [25]

[Закрыть]. В ходе трех пленумов (в июне и октябре 1937 года и в январе 1938 года) путем голосования списками исключению подверглось более половины состава ЦК: 75 человек, из них 36 членов и 39 кандидатов [26]

[Закрыть]. Все они были объявлены врагами народа.

Не верно считать, что ЦК ВКП(б) позволил беспрепятственно уничтожит себя. Сопротивление сталинскому террору возникло на пленуме ЦК, состоявшемся 23-29 июня 1937 года. Отрыл пленум доклад Ежова о раскрытом грандиозном заговоре, охватывавшем видных партийных и государственных деятелей. Обсуждение этого вопроса продолжалось первые четыре дня пленума. Однако в работе пленума не принимало участие 46 членов и кандидатов, избранных на XXVII Съезде [27]

[Закрыть]. Но даже среди допущенных к работе плену членов ЦК нашлись коммунисты, осмелившиеся выступать против сталинского террора.

Почти ничего неизвестно о том, что происходило на июньском пленуме. Заседания не стенографировались. Пленум стал единственной, предсмертной для ЦК, попыткой сопротивления «старой гвардии». Ежов потребовал предоставить НКВД чрезвычайные полномочия. Доклад и требование Ежова, а также предложение Сталина всем участникам пленума рассказать об известных им преступлениях товарищей поразили ЦК. Коммунисты высказывали недоверие аппарату Ежову, требуя проверки органов внутренних дел. Озвучивались цифры арестованных НКВД большевиков. Со смелой критической речью выступил старый большевик Осип Пятницкий, заведовавший одним из отделов ЦК ВКП(б). Коммунисты указывали на массовую фальсификацию обвинений и применение НКВД к подследственным незаконных методов воздействия. Во время перерывов обсуждался вопрос о необходимости отстранения Сталина от власти. Все это не входило в планы «отца народов», державшего аппарат НКВД наготове.

Победа над ЦК была одержана Сталиным благодаря применению мощнейшего давления на участников пленума, сочетавшегося с арестами между заседаниями большевиков-оппозиционеров. Уже на другой день после выступления люди пропадали из зала, а часто официально объявились арестованными врагами народа. Прошедшее беспрецедентную чистку ЦК предоставило Ежову чрезвычайные полномочия. НКВД также давалось позорное право применение пыток [28]

[Закрыть]. По итогам Пленума Политбюро сформировало областные и республиканские «тройки», предназначенные для вынесения внесудебных приговоров. В их состав входили: начальник Управления НКВД, начальник Управления милиции и областной прокурор. Одержанная Сталиным победа над ЦК открывала широкий путь для массового террора, без оглядки на нормы советского права.

«Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранных на XVII съезде, в 1936-1940 годах было репрессировано 98 человек, в том числе 44 (из 71) члена ЦК и 55 (из 68) кандидатов в члены ЦК» [29]

[Закрыть]. Свыше 80 % из них на момент ареста были моложе 50 лет. «За период между XVII и XVIII съездами состав ЦК уменьшился на 108 человек или на 78 процентов» [30]

[Закрыть]. То есть большая его часть была истреблена. От расстрела не спасся ни один человек. Свыше половины репрессированных кандидатов и членов ЦК подверглись групповым расстрелам. По отношению к политбюро ЦК окончательно превратился после 1937 года во вторичный, подчиненный орган формального утверждения решений. В таком виде он остался вплоть до ликвидации КПСС в 1991 году.

Вслед за ЦК репрессии обрушились на весь партийный, комсомольский и государственный аппарат, а затем на массы рядовых коммунистов и зараженных недовольством беспартийных. «Масштабы истребления аппаратчиков достигли небывалых размеров в период проведения выборов в Верховный Совет СССР, названных Сталиным „самыми свободными и действительно демократическими выборами, примера которых не знает история“» [31]

[Закрыть]. Важным результатом развернувшегося в 1937-1938 годах уничтожения старого аппарата стало облегчение дальнейшего хода контрреволюции в СССР. Когда в начале 1990-х годов в Советском Союзе произошла реставрация капитализма, то никакой смены государственного аппарата не потребовалось. Практически в готовом виде он перешел в новую хозяйственную систему. Только идеологическое крыло КПСС оказалось невостребованным капитализмом. Но критики троцкизма и певцы развитого социализма, «окончательно победившего в СССР» не оказались без дела. Они нашли свое место в руководстве и аппарате КПРФ.

В 1937-1938 годах охота на «врагов народа» захлестнули не только партию, где НКВД волнами проводила массовые аресты, но и гордость страны – Красную Армию. Из РККА тысячами увольнялись опытные, проверенные гражданской войной военные. Репрессии в первую очередь обрушились на цвет командного состава. «Во время партийных чисток 1933-19336 года советская печать восхваляла надежность и чистоту подбора кадров армии» [32]

[Закрыть]. Этими и другими мерами Сталин старался понизить бдительность комсостава РККА, избежав опасного вмешательства военных в намеченный разгром ВКП(б).

Старт чисткам командного состава Красной Армии дала расправа над восемью генералами, казненными в июле 1937 года по подложным обвинениям в измене родине и шпионаже в пользу Германии. Среди первых осужденных оказались легендарные красные командиры, гордость страны и ее вооруженных сил. Суд над военными продолжался всего один день и не являлся открытым. Вслед за вынесением приговор последовал незамедлительный расстрел. Советский Союз лишился таких выдающихся людей как маршал Тухачевский, командармы 1-го ранга Якир и Уборевич, а также других видных военноначальников. В 1938-1939 годах от рук сталинских палачей погибли еще два из пяти красных маршалов: Егоров и Блюхер. Не давшись НКВД, застрелился накануне ареста начальник Политуправления РККА Гамарник.

В статье «Обезглавление Красной Армии» Троцкий писал: «"Старая гвардия", от имени которой открылась в 1923 году борьба против „троцкизма“, политически ликвидирована давно. Ее физическое истребление завершается ныне в сталинском стиле, сочетающем садическое зверство с бюрократическим педантизмом. Красной армии он (Сталин – прим. В.К.) нанес во всяком случае страшный удар. В результате нового судебного подлога она сразу стала ниже на несколько голов. Морально армия потрясена до самых основ. Интересы обороны принесены в жертву интересам самосохранения правящей клики» [33]

[Закрыть]. Однако находящийся заграницей лидер создаваемого IV Интернационала не мог точно знать причины побудившие Сталина нанести по командному составу РККА столь сокрушительный удар.

Среди истериков продолжается спор о том, существовал ли заговор военных против Сталина или инициатива полностью принадлежала «вождю». Прямых доказательств наличия заговора комсостава РККА не обнаружено. Однако есть основания считать, что подготовка военного переворота в СССР с целью отстранить Сталина и его клику от власти имела места. Ускользнувший от сталинской расправы глава НКВД в Испании генерал Орлов утверждал, что группа высших военноначальников и партийных руководителей готовилась свергнуть «вождя».

Горалы находились еще на стадии собирания сил и не выработали окончательного плана переворота, когда «отец народов» нанес свой опережающий удар. «Нам даже была известна дата заговора»,– вспоминал впоследствии Молотов [34]

[Закрыть]. Знали в сталинском кругу и многие детали замысла военноначальников, включая сведения о том, кто и когда должен был убить Сталина, Ворошилова, Молотова и Кагановича. Тухачевским предлагалось захватить Сталина на военном совещании и расстрелять, перекрыв затем двумя специально отобранными полками Красной Армии подступы к Кремлю войскам НКВД. Станислав Косиор, видный партийный и государственный советский деятель, считал нужным немедленно созвать пленум ЦК, представив на нем доказательства связи Сталина с царской охранкой, которыми, вероятно, располагали заговорщики [35]

[Закрыть]. Вопрос о том являлся ли Сталин провокатором или нет, остается все еще открытым. Но независимо от тех ответов, которые может принести здесь время, Сталин остается подлинным вождем бюрократической контрреволюции 1920-1950-х годов.

Подготовлявшийся военно-политического переворот не являлся правым, реакционным, направленным на восстановление дореволюционного строя, как его бездоказательно пытаются изобразить некоторые сталинистские «исследователи». Напротив, в случае успеха красных генералов, действовавших совместно с частью «ленинских кадров», контрреволюционный процесс мог быть остановлен в СССР, затруднив в дальнейшем осуществленную бюрократией реставрацию капитализма. Однако расстановка сил в 1937 году не оставляла красноармейской и партийной «старой гвардии» больших шансов. Оппозиционные «вождю» силы приступили к активным заговорщическим действиям относительно поздно, когда инициатива целиком находилась в руках Сталина.

Немедленно после вынесения приговоров генералам подверглись арестам и в своем большинстве были расстреляны все их близкие и родственники. Легкость, с которой были получены признания арестованных военноначальников, очевидно, не является простым следствием пыток и морального давления, а связана с тем, что они действительно готовили военно-политический переворот. Возможно, следователи НКВД, обрабатывавшие военноначальников, сумели убедить их признать правоту обвинении, используя как аргумент полный провал заговорщиков. «Едва ли когда-нибудь будут обнаружены свидетельства лиц, непосредственно причастных к „военному заговору“. Все люди, которые могли знать о нем, были уничтожены в годы большого террора (уже через девять дней после процесса генералов число арестованных по обвинению в сопричастности к этому заговору достигло почти тысячи человек)» [36]

[Закрыть].

В РККА развернулась истерическая травля «врагов народа». Вооруженные силы захлестнула волна самоубийств. Ожидая ареста, многие красные командиры предпочитали свести счеты жизнь, раньше, чем попасть в ежовые лапах НКВД. С 1937 по 1938 год в РККА было зарегистрировано 1560 случаев самоубийств и покушений на самоубийство [37]

[Закрыть]. Зв эти годы были расстреляны 3 маршала из 5, 3 командарма I ранга из 5, 10 командармов II ранга из 10, из 57 комкоров – 50, из 186 комдивов – 154, из 16 армейских комиссаров I и II рангов – 16, из 26 корпусных комиссаров – 25, из 64 дивизионных комиссаров – 58, из 456 командиров полков – 401. Общее число жертв террора в армии и флоте исчислялось десятками тысяч. В 1941 году организованный Сталиным разгром командного состава вооруженных сил обернулся для СССР колоссальными потерями живой силы и техники.

За 1937-1938 годы в ВЛКСМ было арестовано 96 из 128 членов и кандидатов в члены ЦК. По всем региональным комсомольским организация прокатились массовые чистки. Мощный удар обрушился на руководящий состав зарубежных компартий и аппарат Коминтерна. Люди еще недавно считавшиеся «верными ленинцами и сталинцами» неожиданно превращались во «врагов народа», «фашистско-троцкистских предателей», «вредителей и шпионов трех разведок». Вместе с тем на тысячами освобождавшиеся посты выдвигались кадры, выражавшие личную преданность Сталину и рассматривавшие идеологию лишь как инструмент. Формально они клялись с трибун в верности заветам Октября, на деле – были готовы принять и оправдать любой политический поворот, исходивший от руководства. Мотивы личной выгоды сделались главными, не противореча в сознании новых аппаратчиков идеалам коммунизма, как это было со «старой гвардией».