Текст книги "О советско-китайской границе: Правда и пекинские вымыслы"

Автор книги: Василий Бутурлинов

Соавторы: Вячеслав Чубаров,Георгий Плотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

В 70—80-х годах возникали новые споры – о юрисдикции в отношении русских и китайских подданных. По этому поводу цинское правительство снова прерывало кяхтинскую торговлю в 1778–1780 гг. и в 1785–1792 гг. Лишь после подписания в 1792 г. международного акта о русско-китайской торговле через Кяхту торговля возобновилась и стала быстро расти.

Таким образом, период после подписания Нерчинского, а позднее Буринского и Кяхтинского договоров (1727–1728 гг.) характерен развитием торговых связей между Россией и Китаем. Эта торговля была выгодна для обеих стран. Однако торговле между ними мешали ограничительные меры цинского правительства, которые явно не способствовали развитию экономики Китая, налаживанию добрососедских отношений.

Русско-китайские отношения в XIX – начале XX в.

Как известно, Нерчинский договор 1689 г. надолго приостановил освоение земель на Амуре и Уссури. Следующий камень в фундамент освоения Приамурского края положил еще Петр I, отдавший распоряжение о переселении в Забайкалье окольных стрельцов. Важность Амура как удобного и надежного пути для провоза продовольствия на Камчатку и во владения на Охотском море отмечала и Екатерина II.

Вновь вопрос о защите дальневосточных земель приобрел актуальное значение в начале 40-х годов XIX в. Это было связано с активизацией капиталистических стран, их проникновением в страны Дальнего Востока и к западным берегам Американского континента. В результате навязанных Китаю неравноправных договоров англичане «открыли» для себя эту страну, получили пять китайских портов. В Охотском, Беринговом морях близ Камчатки стали появляться корабли западных стран. Продажа Российско-американской компанией своих владений в Калифорнии Америке вызвала немало толков в общественном мнении России, заставив царское правительство обратить серьезное внимание на закрепление Приамурья.

В то время, когда усиленно происходило вторжение в Китай иностранного капитала, царская Россия была еще крепостнической страной с крайне отсталой торгово-промышленной базой. Особенно отдаленной, малонаселенной и неразвитой окраиной были Восточная Сибирь и Дальний Восток с их необъятными просторами. Сухопутные войска на дальневосточных границах России были малочисленны, а царский флот в восточных морях – намного слабее английского.

Сношения России с соседним Китаем, как говорилось выше, царское правительство осуществляло через православную духовную миссию в Пекине. Русская торговля с Китаем до конца XIX в. велась на равноправных началах. Из Китая в Россию ввозился главным образом чай. Из России в Китай – преимущественно пушнина, сукно, хлопчатобумажные ткани. Долгое время для этой цели служила Кяхта, но во второй половине XIX в. ее значение было подорвано развитием морского пароходства, кяхтинская торговля резко сократилась.

Большую тревогу у царского правительства вызвали подозрительные путешествия по Восточной Сибири англичан, французов и американцев, якобы занятых «научными» проблемами. В этой связи назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьев предупреждал русское правительство о необходимости предотвратить появление в устье Амура и на Сахалине англичан и французов. «Кто будет владеть устьями Амура, – писал он царю, – тот будет владеть и Сибирью».

Настойчивые предостережения Муравьева побудили царский двор назначить Особый комитет для обсуждения амурского вопроса. 20 февраля 1849 г. он признал желательным, чтобы устье Амура не было занято никакой «посторонней державою».

Нерчинский договор не запрещал России плавание по Амуру через неразграниченные земли. Но фактически этот удобный водный путь оставался неосвоенным из-за отсталости России и ее сибирских окраин, а также из-за нежелания осложнять отношения с цинским правительством. Земли по левому берегу Амура и Южно-Уссурийский край (Приморье) все еще не были заняты ни одним государством. Они оставались почти неизвестными цинскому правительству. Местное население края жило самостоятельно и не зависело ни от России, ни от Китая. Торговые связи с ним поддерживали лишь русские поселенцы из Забайкалья и Якутии. Изредка проникали сюда жители Китая.

Летом 1849 г. русский исследователь капитан-лейтенант (впоследствии адмирал) Г. И. Невельской вошел в лиман Амура. Отважные мореходы, проведя тщательные исследования, доказали доступность входа в Амур морских судов и окончательно выяснили, что Сахалин является не полуостровом, а островом, отделенным от материка судоходным проливом.

Летом 1850 г. Невельской по поручению Муравьева снова возглавил экспедицию в устье Амура с целью завести сношения с гиляками и основать зимовье в заливе Счастья. Такое зимовье было заложено прапорщиком Орловым с 25 матросами 29 июня под названием Петровское. Затем Невельской поднялся вверх по Амуру, основал Никольский пост (ныне Николаевск-на-Амуре) и объявил местным жителям об их принадлежности к России. На территории поста был выстроен пакгауз для торговли с гиляками, поставлена юрта, воздвигнут флаг и оставлено 10 солдат с пушкой.

Однако решение правительства по поводу действий Невельского вследствие различных проволочек со стороны бездарного министра иностранных дел Нессельроде было утверждено только год спустя – 15 февраля 1851 г. Оно предписывало: «Оставить впредь до усмотрения Николаевский пост на Амуре в виде лавки Российско-Американской компании и снестись с китайским правительством с приглашением войти с нами в объяснения касательно обеспечения устья Амура от всяких покушений иностранных держав». Такое решение означало, что до урегулирования вопроса о разграничении с цинским Китаем Николаевский пост рассматривался только как торговый пункт.

В соответствии с этим 17 февраля 1851 г. в китайский трибунал внешних сношений был послан лист с указанием на опасность проникновения иностранных судов в Амур. Цинское правительство не ответило на это послание. Вскоре Невельскому было поручено основать новые стоянки в устье Амура, а также к югу от него в бухтах морского побережья для русских судов и составить описание этих мест. В 1853 г. был основан военный пост на Сахалине.

В конце 1853 г. в связи с началом Крымской войны возникла прямая угроза нападения англо-французского флота на тихоокеанское побережье России. Муравьев выразил обоснованные опасения, что Англия может использовать свое влияние в Китае во вред интересам России. Эти проблемы в январе 1854 г. обсуждались на заседаниях Особою комитета, который нашел необходимым принять энергичные меры по стабилизации положения в этом районе. Нападение англо-французского флота на тихоокеанское побережье России подтвердило опасения.

В этих условиях весьма правомерным было решение царского правительства о переброске воинских контингентов на Дальний Восток для возможных действий против английских и французских войск в неразграниченных с Китаем землях. Одновременно ставилась задача упрочения позиций России на Амуре для последующих переговоров о границах.

Решение это было принято в начале 1854 г., и сразу же были начаты необходимые приготовления. В этой связи в апреле 1854 г. Муравьев, который ранее был наделен всеми полномочиями для ведения переговоров с цинским правительством, послал в китайский трибунал лист с уведомлением о предстоящем передвижении войск к берегам Тихого океана.

В мае 1854 г. отряд войск с продовольствием и другими грузами двинулся по Амуру на 75 баржах, плотах и одном пароходе. К концу месяца он достиг города Айгунь, где и остановился, чтобы решись вопрос с чиновниками цинского правительства о дальнейшем передвижении. После переговоров, которые велись 30 мая и закончились успешно, отряд беспрепятственно двинулся дальше и 14 июня соединился с отрядом Невельского. Такие действия Россия предпринимала прежде всего для охраны от европейских стран неразграниченных с Китаем территорий. Они были решительными и проводились с ведома цинского правительства.

Успех первого сплава по Амуру, несомненно, составляет одно из самых крупных событий в истории освоения этого огромного края. Он доказал пригодность Амура для плавания, удобство я возможность заселения практически пустынных берегов реки, миролюбие малочисленных местных жителей и отсутствие противодействия цинских властей.

Продолжавшаяся Крымская война требовала подкреплений малочисленным русским гарнизонам на тихоокеанском побережье. Поэтому весной 1855 г. осуществился второй сплав, в ходе которого было переброшено на 103 лодках и баржах до 3 тыс. человек и много груза. С открытием навигации 1856 г. третий сплав, на 113 различных судах и плотах, доставил свыше 1600 человек и большое количество различных грузов. В этом же году была предпринята попытка перевезти по Амуру замененный личный состав в обратном направлении. Плавание прошло в труднейших условиях, с большими человеческими жертвами и показало необходимость использования при перевозке вверх по Амуру пароходов.

Весной 1857 г. (с четвертым сплавом по Амуру) этим же путем отправился в Китай русский посол граф Путятин, поскольку он не мог получить разрешение прибыть в Пекин сухопутным путем.

Вторая «опиумная» война[11]11
  «Опиумные» войны в Китае – агрессивные войны Англии, Франции при поддержке США в середине XIX в. Начались из-за усиленного ввоза в страну опиума, подрывавшего физические и нравственные силы китайского народа и экономику государства, вторая «опиумная» война продолжалась с 1856 по 1860 г.


[Закрыть] и захват английскими войсками Кантона (Гуанчжоу) заставили цинское правительство поспешить урегулировать свои пограничные споры с Россией с целью иметь руки свободными против западных держав и против тайпинов.

В этих условиях в мае 1858 г. между генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Н. Муравьевым и цинским уполномоченным – амурским цзяньцюнем (командующим. – Ред.) И Шанем начались переговоры об установлении границы на ранее фактически неразграниченных землях.

Переговоры проходили в условиях, когда, по признанию многих высших сановников цинского правительства, разрыв с Россией из-за Амура был бы губителен для Китая. Обе стороны, говорится в преамбуле Айгуньского договора от 16 мая 1858 г., «по общему согласию, ради большой вечной взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных» подписали этот договор, который провозглашал левый берег Амура владением России, а правый – до Уссури – принадлежащим Китаю. Пространства от Уссури до моря оставались неразграниченными «впредь до определения по сим местам границы» и были признаны «в общем владении» обоих государств.

Подписание Айгуньского договора означало провал попыток английских дипломатов отвлечь внимание цинского двора на север, ослабить Китай и обострить отношения с Россией. Договор закрывал доступ английским, французским и американским судам в Амур и впервые ясно и определенно устанавливал границу. Фактически он не нанес никакого ущерба Китаю, так как Приамурье и Уссурийский край не были заселены китайцами и никак не были связаны с Китаем.

Айгуньский договор не содержал неравноправных статей о консульской юрисдикции, об односторонних торговых привилегиях для российских подданных. Эти важнейшие отличительные признаки договоров капиталистических государств с полуколониальными странами полностью отсутствовали. Более того, пункт о сохранении юрисдикции Китая над немногочисленным китайским населением на русской территории в устье Зеи и Бурей был неравноправным для России.

Вскоре после заключения договора – 2 июня 1858 г. – он был ратифицирован в Пекине императорским указом. Русский царь также утвердил этот договор, о чем в китайский трибунал был послан лист об обнародовании текста договора в пограничных местностях.

Айгуньский договор, как уже отмечалось выше, оставил земли от Уссури до моря неразграниченными. Окончательное решение этого вопроса было возложено на дипломатическую миссию графа Н. П. Игнатьева, который прибыл в Пекин через два дня после победы китайцев над англо-французской эскадрой у Дагу. Это наложило определенный отпечаток и создало дополнительные трудности при ведении переговоров. Бесплодные переговоры о китайской границе длились довольно долго, и поэтому Игнатьев уехал из Пекина в Шанхай, где он вступил в контакт с уполномоченными западных держав.

В политике России был ряд особенностей, которые использовал в ходе переговоров Игнатьев. Так, Россия не ввозила в Китай опиума, не посылала против него войск и военных кораблей и не вывозила кули,[12]12
  Кули – неквалифицированные рабочие. Использовались на тяжелых работах в Китае, а также вывозились в другие страны.


[Закрыть] что совершали в Китае западные страны. Отмечая специфический характер отношений России с Китаем, К. Маркс в 1857 г. писал: «У России совершенно особые отношения с Китайской империей. В то время как англичане и мы сами лишены привилегии непосредственной связи даже с наместником Кантона… русские пользуются преимуществом держать посольство в Пекине (имеется в виду Российская духовная миссия. – Ред.)…

Поскольку русские не вели морской торговли с Китаем, они никогда не были заинтересованы в спорах по этому вопросу, никогда не вмешивались в них в прошлом и не вмешиваются теперь; на русских не распространяется поэтому та антипатия, с какой китайцы с незапамятных времен относились ко всем иностранцам, вторгавшимся в их страну с моря…»[13]13
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 157–158.


[Закрыть]

Постепенно русский посол обрел высокий авторитет у цинского двора и у западных дипломатов в Китае, особенно когда англо-французские войска подошли к Пекину и заняли его северные ворота.

Благодаря деятельности Игнатьева 2 ноября I860 г. был подписан Пекинский договор. Он подтверждал, развивал и пояснял Айгуньский договор (1858 г.) и Тяньцзиньский трактат (1858 г.), регулировал отношения между Россией и Китаем и определял восточную, намечал западную границы России и Китая. Формально договор считался дополнительным, подтверждавшим и пояснявшим Айгуньский и Тяньцзйньский трактаты, но фактически имел самостоятельное значение, так как подводил итоги важному этапу русско-китайских отношений.

Согласно первой статье договора, восточная граница между двумя государствами, начиная от слияния рек Шилки и Аргуни, идет вниз по течению Амура до места слияния с р. Уссури. Устанавливалось, что земли, лежащие по левому (северному) берегу Амура, принадлежат Российскому государству, а земли, лежащие на правом (южном) берегу до устья Уссури, – китайскому государству. Далее пограничная линия шла от устья Уссури, вверх по этой реке, через озеро Ханка, затем по р. Бэлэнхэ, по горному хребту к устью р. Хубиту (Хубту, Ушагоу) и от этого места «по горам, лежащим между р. Хуньчунь и морем до р. Тумыньцзян».

Заключение договора явилось завершением разграничительных работ между Россией и Китаем на Дальнем Востоке. Достигнутое соглашение способствовало развитию в дальнейшем мирных отношений между народами обеих стран.

В последующие годы вплоть до начала XX в. между Россией и Китаем, в порядке уточнения некоторых положений Пекинского договора 1860 г., был подписан ряд соглашений и протоколов, дополняющих основные положения этого договора.

В 1881 г. был заключен Петербургский договор, основное содержание которого относилось к упорядочению границ Китая и России в Средней Азии, но в его статье XVIII подтверждались постановления Айгуньского (1858 г.) соглашения, касающиеся права подданных обеих империй ходить на своих судах по Амуру, Сунгари и Уссури и торговать с жителями расположенных по этим рекам местностей. Статья XIX того же документа констатировала, что «постановления прежних договоров между Россиею и Китаем, не измененные данным договором, остаются в полной силе».

В начале XX в. было заключено несколько протоколов по уточнению границ на некоторых участках, проводившихся на основе ранее заключенных договоров. Таким был, например, Цицикарский договорный акт от 7 декабря 1911 г. по восстановлению государственной границы между Российской и Китайской империями на участке от пограничной точки № 58 Тарбага-Даху до пограничной точки № 63 Абагайту и далее по р. Аргунь до слияния ее с Амуром.

Таким образом, в начале XX в. территориальное разграничение между Россией и Китаем было практически завершено. Созданная после падения цинской династии в Китае республика подтвердила правомерность прежних договоров. Так, в Декларации президента Юань Шикая, с которой министр иностранных дел пекинского правительства Сун Баоци ознакомил русского посла в Пекине В. Крупенского 23 сентября 1913 г., говорилось: «Я сим объявляю о том, что все договоры, соглашения и другого рода обязательства, принятые и заключенные как бывшим цинским правительством, так и временным правительством Китайской республики со всеми иностранными правительствами, должны быть строго соблюдаемы».

* * *

Длительный исторический процесс территориального размежевания между Россией и Китаем не был простым. Он начался в XVII в., когда Россия и Китай представляли собой типичные феодальные государства, главы которых проводили политику жестокого угнетения своих и порабощения других народов. Шел процесс создания многонациональных государств, составной частью которого было и освоение новых земель.

Россия в XVII в. быстро осваивала и присоединяла к себе территории Сибири и Дальнего Востока, населенные малыми народами, не имевшими своей государственности. Причем делалось это главным образом мирным путем. Русское правительство всячески стремилось к установлению добрососедских отношений и взаимовыгодных торговых связей с цинской империей и с этой целью посылало свои посольства в Пекин, часто не встречая в ответ соответствующего отношения. В 80-х годах XVII в. цинские правители даже вторгались в Приамурье, уже освоенное русскими людьми за несколько десятилетии до этого.

Поскольку Россия не проводила вооруженного захвата дальневосточных земель, у нее не было там крупных контингентов войск, а имевшиеся казачьи отряды больше выполняли функции организованной рабочей силы в строительстве населенных пунктов и охранных крепостей. Цинское правительство, двинув многочисленные войска с артиллерией, принудило русских уйти с Амура. Но Нерчинским договором земли Приамурья и Приморья фактически не были разграничены – их государственная принадлежность была определена последующими русско-китайскими договорами, заключенными в середине прошлого века.

Во второй половине XIX в. в России складываются буржуазные отношения, а на рубеже XIX–XX вв. капитализм перерос в империализм. Политика русского самодержавия по отношению к цинскому Китаю становится такой же, как и колониальная политика других капиталистических государств, которые начали проводить ее значительно раньше России, еще с 40-х годов XIX в.

В. И. Ленин подвергал суровому осуждению колониальную политику русского царизма и правительств империалистических держав, организовавших карательную военную экспедицию по подавлепию народного восстания ихэтуаней[14]14
  Ихэтугшьское («боксерское») восстание – стихийное восстание крестьян и городской бедноты Северного Китая в 1898–1901 гг. Повстанцы, называвшиеся ихэтуанями (европейцы прозвали их «боксерами»), выдвинули лозунг борьбы против иностранного засилья.


[Закрыть] в Китае. В статье «Китайская война», опубликованной в декабре 1900 г. в первом номере газеты «Искра», он гневно осуждал правительства тех стран, «которые вели с Китаем войны для того, чтобы получить право торговать одурманивающим народ опиумом (война Англии и Франции с Китаем в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа распространением христианства… Эту политику грабежа, – писал далее В. И. Ленин, – давно уже ведут по отношению к Китаю буржуазные правительства Европы, а теперь к ней присоединилось и русское самодержавное правительство».[15]15
  Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 4, с. 379.


[Закрыть]

В. И. Ленин, рассматривая действия буржуазных правительств по отношению к Китаю как политику грабежа, подчеркивал, что она началась уже давно, тогда как царизм присоединился к этой политике лишь теперь – с наступлением эпохи империализма. Это замечание В. И. Ленина показывает, что он не ставит Айгуньский, Тяньцзиньский и Пекинский русско-китайские договоры в один ряд с военно-дипломатическими акциями западных держав и США на Дальнем Востоке или с акциями царизма в 1900 г. и в более позднее время. Именно их Советское правительство объявило неравноправными и отменило по собственной инициативе.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ПРАВДА И ПЕКИНСКИЕ ВЫМЫСЛЫ О СОВЕТСКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

Советско-китайские отношения до образования Китайской Народной Республики (октябрь 1917 г. – октябрь 1949 г.)

В октябре 1917 г. в России свершилась социалистическая революция. Она коренным образом изменила ход развития всего человечества, стала мощным фактором ускорения мирового революционного процесса, открыла перед народами мира путь к освобождению от эксплуатации и угнетения.

В. И. Ленин и Коммунистическая партия большое значение придавали решению национальных проблем, установлению равенства народов. На II Всероссийском съезде Советов одним из основных вопросов был Декрет о мире, с докладом по которому выступил Владимир Ильич. Пришедшее к власти народное правительство сразу же заявило об отказе от всех договоров, заключенных за спиной народа. В Декрете говорилось: «Тайную дипломатию Правительство отменяет, со своей стороны выражая твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом, приступая немедленно к полному опубликованию тайных договоров, подтвержденных или заключенных правительством помещиков и капиталистов с февраля по 25 октября 1917 года. Все содержание этих тайных договоров, поскольку оно направлено, как это в большинстве случаев бывало, к доставлению выгод и привилегий русским помещикам и капиталистам… Правительство объявляет безусловно и немедленно отмененным».

Своим союзником в борьбе с международным империализмом Советское правительство считало угнетенные народы Востока, «головами и имуществом которых, свободой и родиной которых сотни лет торговали алчные хищники Европы, все те, страны которых хотят поделить начавшие войну грабители». В Обращении Совета Народных Комиссаров к трудящимся мусульманам России и Востока оно вновь заявило об уничтожении тайных договоров царского правительства с другими державами, ущемлявшими суверенные права восточных народов.

Обращение, как и другие известия о революции в России, дошли и до Китая, хотя надежной прямой связи, между двумя столицами тогда не было. Уже в конце 1917 – начале 1918 г. китайские газеты писали о Советах солдатских и рабочих депутатов, которые проводят демократическую политику, лишенную каких-либо агрессивных намерений.

Советское правительство не только декларировало принципы своей политики равенства, но и с первых же дней стремилось установить нормальные дипломатические отношения со всеми странами. Уже в ноябре – декабре 1917 г. велись переговоры с посланником пекинского правительства в России Ли Цзиньжэнем, в ходе которых Советское правительство выдвинуло развернутую программу установления советско-китайских отношений на новой основе, в том числе предлагалось и решение вопроса о КВЖД. Переговоры были прерваны по указке империалистических правительств, державших под контролем действия пекинского правительства, и Ли Цзиньжэнь был отозван в Пекин. О зависимости китайских правителей от Запада свидетельствует также «Протокол заседания Русской и Китайской делегаций по пограничным вопросам» от 6 апреля 1918 г. на станции Мациевской. «На предложение представителя России, – говорилось в нем, – о том, что или китайские власти совместно с русскими ликвидируют семеновскую авантюру вооруженной силой, или китайские власти выдворят Семенова и его отряды из пределов Северного Китая (имеются в виду северные районы Маньчжурии. – Авт.), не допуская его возвращения туда в будущем, делегация Северного Китая ответила, что ни то, ни другое предложение для нее неприемлемо, так как китайцы, хотя и занимают по отношению к Семенову нейтральную позицию, однако действие против семеновцев со стороны Китая обусловливается отношением других союзников к нему. Союзники еще не признали Русского Советского Правительства и не дали Китаю указаний, что нужно ликвидировать семеновское движение. Представители Северного Китая и их местные власти действуют согласно указаниям своего центрального правительства». Об этом свидетельствуют и другие события. Весной 1920 г., после того как пекинское правительство получило из нескольких источников Обращение Совета Народных Комиссаров РСФСР от 3 декабря 1917 г., оно дало указание своим представителям установить неофициальные контакты с представителями Народного комиссариата иностранных дел. Китайской миссии в Копенгагене было поручено вступить в неофициальный контакт с главой советской делегации М. М. Литвиновым. В это же время пекинские власти направили во Владивосток некоего Фан Цигуана для встречи с В. Д. Виленским-Сибиряковым, передавшим текст Обращения Совнаркома китайскому консулу во Владивостоке. Фан Цигуан сообщил Виленскому-Сибирякову 22 мая 1920 г., что китайская сторона оценила «добрую волю Советского правительства», но, поскольку правительство Китая принадлежит к лагерю держав Согласия, оно не может вести политики, находящейся в противоречии с политикой этих государств. Как только страны Антанты признают Советское правительство, Китай последует за ними. Секретарь китайской миссии в Копенгагене сделал М. М. Литвинову заявление аналогичного характера.

Несамостоятельность центрального пекинского правительства просматривается и в случае с поездкой в Москву миссии Чжан Сылиня летом 1920 г. Хотя миссия и не имела необходимых полномочий для ведения переговоров с Советским правительством, ее тепло встретили в Москве, создали необходимые условия для работы, считая ее приезд благоприятным фактором для развития советско-китайских отношений. 18 октября 1920 г. пекинское правительство сообщило об отозвании Чжан Сылиня. Перед отъездом глава китайской миссии был принят наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным, а 2 ноября – В. И. Лениным. В. И. Ленин выразил уверенность в том, что приезд миссии приведет к сближению Китая с Советской республикой и что связь Китая и РСФСР упрочится, так как их объединяют общие цели борьбы с империализмом.

В 1917-м и в последующие годы Китай не был единым централизованным государством с авторитетным для всей страны правительством. И это учитывала советская дипломатия. «В отношении китайцев надлежит помнить, – разъяснял НКИД международным отделам краевых Советов, – что нынешнее пекинское правительство не является выразителем воли китайского народа и ведет борьбу с поднявшим восстание против реакционного севера народом Южного Китая, образовавшим Федеративную Республику. В Северном Китае действуют, совершенно независимо от Пекина, генералы-монархисты…».[16]16
  Документы внешней политики СССР, т. 1, с. 110.


[Закрыть]

Естественно, что в такой обстановке Советское правительство симпатизировало революционному Югу, выразителем взглядов которого был Сунь Ятсен. Еще весной 1918 г. последний высказывался за признание Советской России государствами Азии, а летом того же года от имени парламента Южного Китая и китайской революционной партии (геминьдан, преобразованный в 1920 г. в гоминьдан) приветствовал революционную борьбу России, выражая надежду, что революционные партии Китая и России объединятся для совместной борьбы. От имени В. И. Ленина отвечал Сунь Ятсену Г. В. Чичерин. В ответном письме он писал: «… в этот момент русские трудящиеся классы обращаются к их китайским братьям и призывают их к совместной борьбе».[17]17
  Там же, с. 416.


[Закрыть] И хотя данное письмо не было вовремя доставлено Сунь Ятсену, оно ясно показывает отношение Советской власти к Китаю, ее ориентацию на совместную борьбу русского и китайского трудового народа с империализмом, на дружбу с революционными и демократическими силами Китая.

Сунь Ятсен и его ближайший соратник Ляо Чжункай в ответ на Обращение и письма руководителей Советского государства не упускали случая вступить в контакты с представителями Советской страны и Коминтерна, приезжавшими в начале 20-х годов в Китай. Не только Сунь Ятсен и его ближайшие соратники, но и весьма широкие круги национальной буржуазии в гоминьдане и вне его видели в Советской России «знамя объединения всех угнетенных наций и притесняемых наций в борьбе против мирового империализма», признавали, что успеха нельзя добиться «без союза со всеми нациями, относящимися к Китаю как к равному».[18]18
  Цюй Цюбо. Очерки и статьи. М., 1959, с. 3–4.


[Закрыть]

Однако если Сунь Ятсен, великий китайский революционер-демократ, сумел подняться над буржуазным национализмом, пойти на союз с Советской страной, с компартией Китая, с рабочим и крестьянским движением в своей стране, то значительная часть гоминьдановцев рассчитывала использовать политику и опыт Советской России только в своих узкоклассовых интересах для возрождения могущественного националистического Китая.

К революционным преобразованиям в России дружественно относилась и прогрессивная печать Китая. Вначале это была руководимая Сунь Ятсеном газета «Миньго жибао», а после 4 мая 1919 г. – журнал «Синь циннянь» («Новая молодежь»), хотя в условиях принадлежности большой прессы крупным милитаристам в Китае в периодических изданиях больше перепечатывались клеветнические статьи из зарубежной прессы. Большую прогрессивную роль сыграли статьи и корреспонденции из Советской России, посылаемые корреспондентом пекинской газеты «Чэньбао», другом Советской страны, ставшим затем одним из руководителей КПК, Цюй Цюбо.

Известный китайский историк и публицист Чжэн Чженьдо писал о нем: «В своих сообщениях из Советской России… он добросовестно и вдохновенно рассказывает китайскому народу всю правду о тяжелой, героической борьбе первого в мире социалистического государства, о том, как под руководством великого учителя Ленина рабоче-крестьянские массы России одолели своих врагов, как они, невзирая на неисчислимые трудности, стоявшие на их пути, строят новое, светлое социалистическое общество. И сердца огромного множества людей, читавших его корреспонденции, обратились к Советскому Союзу – надежде всего человечества».[19]19
  Цит. по: Проблемы Дальнего Востока, 1977, № 4, с. 166.


[Закрыть]

Интерес к России вызывался резким контрастом между традиционной империалистической политикой крупнейших стран Запада в Китае, последним примером которой был Версальский мирный договор, и дружественной политикой Советской России по отношению к Китаю. В определенной степени поворот китайского общества в сторону России объясняется просветительской деятельностью первых китайских марксистов, создавших в стране небольшие общества: Общество изучения марксизма, Общество изучения России и другие, выступавших на страницах легальной прессы. Среди них первое место принадлежит одному из организаторов коммунистического движения в Китае, пламенному революционеру профессору Пекинского университета Ли Дачжао. Он писал: «Русская революция – это революция начала XX века; она опирается на принципы социализма; она является революцией социальной, но в то же время она носит характер мировой революции».[20]20
  Пын Мин. История китайско-советской дружбы. М., 1959, с. 69.


[Закрыть] 5 января 1919 г. в статье «Новая эра» он писал о влиянии Октябрьской революции на Китай: «Во мраке Китая, в могильной тишине Пекина блеснул луч зари. Это было подобно тому, как в глубоком мраке почти крошечная звездочка освещает путь появившемуся на свет человеку. Мы должны идти по этому светлому пути, всеми силами стремиться вперед, чтобы хоть что-то сделать на благо человечества».[21]21
  Там же, с. 71.


[Закрыть]