Текст книги "Нафаня (СИ)"

Автор книги: Василий Евстратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4.

Первыми ив вертолета выбрались сопровождавшие меня броненосцы. Следом за ними, задержав дыхание от волнения, последовал и я, не обратив никакого внимания на снова осмелевшего Котыча, уже не в пол, а на меня злобным взглядом пялящегося. Но только на это его храбрости и хватило, голос подать он не решился.

– Фух! – вырвался из груди вздох облегчения, не к моему городу прилетели.

Никакого города вблизи вообще не наблюдалось. Прилетели к небольшому поселку, в нескольких местах только трехэтажные многоквартирные дома виднелись, остальные все частные одноэтажные, утопающие в зелени садов.

Вздохнул полной грудью облегченно, мои опасения не подтвердились, отошел метров на десять от вертушки и замер, наслаждаясь солнцем, голубым небом с плывущими по нему облаками, свежим ветерком… Я даже и не думал, что камера на меня так угнетающе влияет. Знахарь прав оказался насчет эмоций, только приуменьшил немного, это не новые эмоции – это взрыв эмоций, которыми я дышал и не мог надышаться.

Не знаю сколько я так простоял, но в один момент понял, что что–то не так. Какой–то дискомфорт ощущается. Повел носом – принюхиваясь и почувствовал что ветерок ни разу не свежий, а доносит не совсем приятные ароматы.

Разобраться, что за запах унюхал, не дали наши сопровождающие. Если в первые мгновения они не мешали мне, да и Котычу тоже, он не менее довольный чуть в стороне от меня замер, то, как только заметили что я отмер и начал признаки сознания демонстрировать, сразу же принялись портить мне такое замечательное настроение. Сначала броненянька дал мне сделать пару глотков наркоты из своей фляги, а то моя в камере осталась, ну а потом провел инструктаж:

– Твоя задача спрятаться в этом поселке, – забрав флягу, заговорил он со мной мой. – За его пределы выходить запрещено, ошейник накажет. Но можешь попробовать, – и добавил непонятно: – Все вы пробуете. – Но, кто именно – все, не уточнил, продолжил инструктаж:

– Если в течении двух часов тебя найдут, то вспомни о том, о чем мы тебе неоднократно говорили: «Ты должен поверить, и не только поверить, но и возжелать этого. Никто и ничто не может нанести тебе никакого урона». Помни это! Желай этого! – даже эмоции прорезались в обычно безэмоциональном голосе броненосца, когда он это говорил. Но закончил речь снова своим обычным, привычным мне тоном: – На то, чтоб спрятаться, у тебя есть пятнадцать минут. Время пошло!

* * *

Наблюдая как дикарь или подопытный № 15 после небольшого ступора, вызванного его словами, взяв сходу приличный темп побежал к поселку, тот, кого пятнадцатый называет броненосцем, по внутренней связи обратился к своим коллегам:

– Вот и кончились спокойные деньки!

Когда их прикрепили к этому проекту научников они, наловив требуемое количество дикарей, дальше просто отдыхали. Не называть же работой утреннюю кормежку подопытных и вечерние процедуры, когда некоторых номеров нужно было избить сильно, больно, но при этом не покалечить. Ну и произносить во время этого дела написанную психологами речь, чувствуя себя при этом идиотом.

А кем еще можно себя чувствовать, когда избиваешь безразличный ко всему кусок мяса. Пятнадцатый – тот хоть в первые дни пытался их разговорить, а потом и сдачи дать, этим хоть как–то их мотивировал. А восемнадцатая? Пусть дикарка, но красивую девку избивать, когда она совсем не сопротивляется, тут вообще… Но может психологи и правы, если № 15 в итоге стал ко всему безразличный, то она, безразличность только изображает. На записи потом видели, каким ненавидящим взглядом она их провожает. Тоже, наверное, вскоре драться на них кинется.

Перед сегодняшним вроде бы простым делом психологи их больше часа инструктировали. Даже то, что он этого слизняка – четырнадцатого, одернул в вертолете, ими было спрогнозировано. Это действие должно было у него еще больше разжечь ненависть к пятнадцатому, соответственно с еще большим желанием он станет его искать. Ну а когда не найдет – последует наказание. И, по прогнозам, после этого наказания у него должна пробудиться запланированная профессором сверхспособность.

Как только пятнадцатый скрылся из виду он, включив наружный микрофон, принялся инструктировать четырнадцатого:

– Пришла пора на практике доказать то, к чему ты всё это время серьезно готовился. Твоя задача… Как ты там его называешь – Нафаня? Вот этого домового ты и должен сейчас будешь найти. Если не справишься, накажу.

Котыча передернуло. За всё это время его только один раз серьезно «наказали», но этого ему хватило выше крыши. Наблюдая, как каждый день «наказывают» Нафаню, он радовался что не его. Но при этом его ненависть к этому Ботану только росла, так как тот после каждого избиения поднимался на ноги, в то время как он тогда почти час валялся, даже пошевелиться не мог. А этот… Этот гребаный домовой в последнее время вообще, его дубасят, а он с отрешенным видом валяется, как будто ему тупо пофиг что его дуболомы буцкают. А после того как те закончат и уходят, он с таким же безразличным видом встает, идет умывается и, как будто вообще ничего не произошло, спокойно спать заваливается. Ну и самое главное, за всё это время в момент экзекуции Нафаня не проронил ни слезинки, а он… он, когда его били, сломался, умолял не бить его, что он на всё согласен, всё для них сделает…

Вот и пришло время делать. До этого ему только внушали, чтобы он настраивался стать ищейкой, должен всегда находить того, на кого укажут. Вот и указали, но от этой цели у него внутри всё в предвкушении запело, ведь при удаче ему пообещали какую–то награду, при этом толсто намекнув на бабу.

Да он…

– Пошел! – Бронированный чел сбил его с мысли: пятнадцать минут после ухода Нафани прошли и пора его найти.

* * *

Как только до меня дошло что нужно делать и на всё про всё у меня всего пятнадцать минут, то сразу же сорвался с места. Припустил в сторону поселка, до первых домов которого метров сто пробежать нужно было. Вертолет сел на небольшом холме перед огибающей поселок асфальтированной дорогой и хоть дома в зелени утопали, этой небольшой возвышенности мне хватило, чтоб осмотреться и наметить куда бежать и где спрятаться. И спрятаться желательно получше, так как очень мне не понравились напоминания о «возжелать», отчего и рванул с приличной скоростью, чтоб как можно дальше успеть убежать за отпущенное мне время.

Но, как только миновал первые дома, я резко сбросил скорость, а потом и вовсе шагом пошел, настороженно по сторонам оглядываясь. Трупы. Чем дальше шел, тем их больше становилось и от их вида я с трудом сдерживался чтоб не проблеваться. Целых почти не было, прилично обглоданные, но уже хорошо подсушенные солнцем тела валялись тут и там. Сразу стало ясно, что за запах ветер до меня тогда донес, тут он ощущался особенно сильно. Но всё же не так, как если бы они свежие были, я бы тогда лучше звездюлей выхватил, чем по этому могильнику шляться. Но, поборов тошноту, всё же двинулся дальше, так как до меня только сейчас дошло, кто меня искать будет. Не зря нас с Котычем сюда только вдвоем привезли, а перед ним я свою слабость не покажу.

Добравшись до ближайшего перекрестка – улицу, по которой я шел, пересек узкий проулок метра два шириной, – тут и решил спрятаться. Так как смысла бежать к трехэтажным домам уже не видел никакого. Несмотря на первоначальный шок от встречи с трупами, голова сейчас заработала кристально ясно, от преследовавшей меня в последние дни апатии не осталось и следа.

Забрался на деревянный забор и оттуда, сверху, осмотрел приглянувшийся мне двор: небольшой участок сада, за ним дом, слева от него сараи, и проход между домом и сараями на задворки. Трупов нет. Но калитку нужно…

Буквально рухнул с забора во двор, так как в начале улицы Котыч показался.

«Уже пятнадцать минут прошло?» – не слабо я так удивился. Видимо на трупы пялился и с тошнотой боролся дольше, чем думал. Ну что ж, будем надеяться что он меня не заметил, так как там как раз первый труп валяется, есть на что ему отвлечься.

Спрятался в углу под яблоней, сюда если специально через забор не заглядывать, то с улицы меня не увидишь. Тут угол двора сплошным забором огорожен, это чуть дальше, как раз напротив малины, забор по низу сплошной, а поверху планки через одну расположены. Вот сквозь этот штакетник почти весь «перед двора» и просматривается, показывая, что меня здесь нет. Даже если в открытую калитку зайдет, то заросли малины не дадут меня увидеть, а тщательно обыскивать каждый двор… тут явно побольше чем два часа нужно.

Вот этот срок меня сейчас и озадачил. Не то чтобы я Котыча жалел, но мне кажется, что ему изначально невыполнимое задание дали. Но, как я уже давно догадался, наши тюремщики любят такие вот «Невыполнимые миссии» давать.

– Вот придурок! – пробормотал я еле слышно.

Чуть самого не стошнило, когда Котыча сквозь зазор в заборе увидел. Тот сначала настороженно стороной обходил трупы, а потом расхрабрился и, в очередной раз убеждаюсь что он больной на всю голову ублюдок, так как, вот так походя, он взял и пнул очередное попавшееся на его пути тело. Кому и что он этим пытался доказать – не знаю, но наказание последовало сразу же. Кожа недоеденного и подсушенного на солнце мужика от удара треснула и тело тут же взорвалось «ароматом» разложения, а Котыч, не ожидавший такой подлянки от мертвого, согнулся в сильнейшем приступе рвоты.

блевал он долго, на полусогнутых удаляясь от потревоженного им трупа. По пути чуть не наступив на другой, но, сквозь слезящиеся глаза всё же сумел его как–то разглядеть и, резко качнувшись в сторону, по большой дуге его обошел, приближаясь при этом ко двору в котором я и прятался.

Проблевался. Отдышался. А потом, вытерев рукавом куртки рот, он…

– Нафа–аня, тварь!.. – заорал что есть мочи. – Слышишь меня?

«Ну да, что мозгов в голове совсем не осталось, я виноват, – хмыкнул я на это. – И мог бы так громко не кричать, не только слышу, но и прекрасно вижу твою зеленую морду».

– Домовой недоделанный, я же всё равно тебя найду.

«Ну так ищи, я вот он, рядом! – уже чуть ли не в голос хмыкнул я насмешливо. – Какого орать–то так?»

– Знаешь что мне за это пообещали? – Продолжал Котыч разоряться. – Мне бабу пообещали! бабу, ты понял? Но вместо нее я тебя попрошу мне отдать! И станет Нафаня девочкой. Ха–ха–ха! Нафаня – девочка!

А вот этим он меня пробрал.

«Да пошли вы все, вместе с этим три–два–разом заднеприводным, в задницу!» – Услышав как он ржет, у меня чуть крышу не сорвало и я с трудом сдержался, чтоб сразу же через забор не сигануть.

Остановило то, что вслед за злостью в душе почти сразу же полыхнуло просто невероятной радостью. Все эти дни я его словесный понос выслушивал не имея никакой возможности ничего ему сделать. Он за решеткой себя в полной безопасности чувствовал, а вступать с ним в перепалку… я себя не на помойке нашел, чтоб такие гадости изрыгать.

И вот, упустить такой шанс… Да я даже не раздумывал!

И пофиг на обещанные мне звиздюлины, всё равно ими меня каждый вечер кормят, так что за предоставленный шанс на одну порцию больше получить не жалко.

Так, броненосцы от Котыча метрах в двадцати сзади идут, держа оружие наготове и явно чего–то опасаются. Но опасаются точно не меня, так как уверен, что знают где я прячусь. Ошейник им сто пудов докладывает, но они даже поворотом головы не выдают этого знания. Опасаются они скорей всего того, кто после себя столько трупов оставил. Кого–то наподобие Пургена, на что следы зубов на некоторых телах намекают. Но опасность эта выходит не настолько сильная, раз они этого продолжавшего ржать придурка не затыкают.

Тут этот извращенец, всё также продолжая ржать, настолько улетел в своих больных фантазиях, что предложил мне самому сдохнуть, добровольно присоединиться к местным. Так как если он меня найдет, то я ничем от них по внешнему виду отличаться не буду.

– Сдохни сам, Нафаня!

Пора начинать, а то он уже почти до самого перекрестка дошел.

Подобрав камень, с детский кулак размером, таких тут много под забором сложено было, я кинул его за угол, в проулок, где он видимо в траву упал, судя по раздавшемуся глухому стуку и шелесту. Но Котыч услышал, резко замолчал, с застывшей на лице безобразной ухмылкой, чуть присел расставив руки в стороны, как будто уже готов меня ловить, и, наклонив голову к плечу, прислушался.

«Да он, похоже, головой действительно тронулся при виде такого количества трупов…»

– оценил я его внешний вид, до такой степени он отвратный был.

Дальше думать некогда стало. Котыч долго прислушиваться не стал, всё так же на полусогнутых, но довольно быстро, рванул в проулок. Я тоже подорвался и, чуть пробежав по двору, с разгона заскочил на забор и…

«Вот он, падла!»

Котыч в метре от меня стоял, снова прислушивался, и в этот момент как раз оглянулся на издаваемый мной шум, начиная радостно улыбаться и готовясь что–то произнести. Но улыбка застыла, не успев сформироваться и он только и успел что рот от удивления открыть, как я на него сверху обрушился, сбивая с ног и падая сверху.

А дальше, пока бронетуши не появились… кто бы знал какое я наслаждение испытал, впечатав кулак в его ненавистную рожу. И еще раз! И еще! И еще…

Короткий разряд шокера не дал в очередной раз занесенный кулак опустить. Тряхнуло хорошо, сразу парализовав все мышцы. Одно порадовало, что тряхнуло не только меня, но и Котычу, на котором я продолжал сидеть, держа его одной рукой за горло, тоже досталось.

– Отойди в сторону, – послышался сзади голос моей броненосной няньки. Он сегодня все команды подавал и инструктаж он же проводил, так что голос его запомнился.

Не стал выпрашивать лишнего, с трудом поднялся и, глянув на окровавленную морду Котыча, довольно улыбнулся. Только после этого отошел в сторону и уже там, прижавшись спиной к забору, принялся отходить от разряда. Заодно настраиваясь «возжелать», так как был уверен, что сейчас меня еще и обещанными звиздюлями накормят.

Ошибся. Очень приятно ошибся.

Не обращая на меня никакого внимания один из броненосцев подошел и навис над Котычем.

– Твоя задача была его обнаружить! – раздался его лишенный эмоций голос.

– Но я его… – попытался Котыч оправдаться, размазывая кровавые сопли по лицу, а потом этой же рукой в мою сторону указывая.

– Обнаружить заранее, – не стал его слушать броненосец, – до его на тебя нападения. Обнаружить, в какую бы дыру он не надумал спрятаться! Ты должен, даже если не видишь его, всегда быть в курсе где он находится. Ты не выполнил задания, так что, как и было обещано, будет тебе наказание.

После этих его слов Котыч…

– У–у–у! – взвыл и, откуда только силы взялись, резко подорвался и кинулся на меня.

Попытался кинуться, так как тут же от мощного пинка броненосца облетел к другому забору.

* * *

Когда прилетели обратно, Котыча, в отличие от Нафани, в камеру не определили, а провели в лабораторию, где его частенько обследовали. В этот раз прогонять через разные аппараты не стали, а, раздев, сразу закрепили на столе.

Пролежал он так около получаса, успев порядком замерзнуть, но вот четверо лаборантов, до этого не обращающие на него никакого внимания, подорвались со своих мест и замерли с разных сторон стола возле него.

– Тебе обещали наказание? – раздался вдруг довольно громкий голос непонятно откуда.

Котыч завертел головой, в этот раз ее не привязали, и наткнулся взглядом на профессора. Видел его уже не раз, но ни разу тот еще не обращался к нему напрямую. В этот же раз он, как и в прошлые разы стоя за стеклом, смотрел прямо на него.

– Но я выполнил задание, – прохрипел Котыч.

– Не выполнил, – отрицательно чуть шевельнул головой профессор. – Я так понял из увиденного и услышанного, что для нормальной работы тебе то, что между ног болтается, мешает? Мы это исправим. Больше тебя ничего не будет отвлекать, – произнеся это, профессор замолчал, зато у Котыча голос прорезался.

Как он орал во время операции, и как плакал после, когда ему продемонстрировали, что именно отрезали.

Он евнух!

Его уже отвязали от стола и обессиленного перекинули на каталку, только тогда профессор снова заговорил:

– Четырнадцатый, ты меня слышишь?

Он несколько раз повторил этот свой вопрос, и только когда лаборант, схватив за волосы приподнял его голову, Котыч смог чуть кивнуть – слышу. Сквозь текущие слезы – не видел, только силуэт, но слышал хорошо, благо динамики, кажется, еще громче заработали.

– Запомни то, что я тебе сейчас скажу! То, что тебе отрезали – это не окончательно. Если выполнишь то, что от тебя требуется, это всё можно восстановить. Надеюсь ты уже понял, что мы обладаем неограниченными возможностями? Так что вернется к тебе твой дружок или нет, зависит полностью от тебя.

До Котыча с трудом дошел смысл слов профессора, зато когда дошел… Слезы мгновенно высохли, а глаза полыхнули чуть ли не потусторонним светом.

– Я выполню! – прошептал он, и продолжал шептать когда его уже вывозили.

Шлюзовая дверь закрылась за толкающими каталку охранниками и в лаборатории снова прозвучал голос профессора, только теперь задумчивый.

– Хм, интересно! Может и остальным всё лишнее отрезать для такой вот мотивации?

* * *

После той первой прогулки Котыча два дня не было видно и я наконец–то смог отдохнуть от него. И не только от него, вечерние «наставления» мне тоже отменили, взамен начали полноценным ужином кормить. В первый вечер еще ждал какого–то подвоха, не может же быть всё так хорошо, а потом расслабился, вернее смирился, не стал лишний раз трепать себе нервы. Будь что будет, всё равно от меня тут почти ничего не зависит.

Тем более много чего обдумать нужно было, ведь ответов на многочисленные вопросы так и не появилось. Зато самих вопросов ощутимо прибавилось. Особенно один в голове постоянно вертится:

«Что, мать вашу, у нас в стране происходит?»

Правительство что, вообще с катушек слетело и уже даже не скрывает следы своих экспериментов, испытаний или… черт его знает, чем они там занимаются. Я конечно и раньше знал, что небожители далеки от народа, но вот так вот просто, взять наш город, накрыть этим долбанным электрическим туманом и убить практически триста тысяч человек… даже слов нет.

А тут еще выясняется, что не только наш город пострадал, в том поселке народ тоже не по своей воле друг друга на запчасти разобрал. И что самое поганое, эти экспериментаторы даже не скрывают своих преступлений, иначе давно бы тела с улиц убрали и организовали крупный пожар, где все те жители внезапно умерли бы от него. Так нет, не боятся не только общественного, но и международного возмущения.

Хоть, если нас захватили… прекрасно знаю кому плевать на все те возмущения. А теперь они не суетясь, летают на непонятно каких вертолетах и спокойно по местам своих преступлений гуляют.

Но это так версия, легче в пришельцев поверить, которые нас за одну ночь захватили и теперь опыты над людьми проводят. И пришельцы эти ничем от обычных людей внешне не отличаются. Во всяком случае я этих отличий не заметил. Разве что эмоций они особых не демонстрируют, как на кусок мяса смотрят, с которым еще и общаться вынуждены.

– Я тебя убью… найду и убью… обязательно найду и обязательно убью… я тебя найду… «Достал!» – уже чуть не в голос взвыл от этого его шепота.

Вчера, сразу после завтрака «обрадовали», подняли разделяющую нас с Котычем стену. И вот со вчерашнего дня он вот так и шепчет. Кричать и помои изо рта изрыгать перестал, в том поселке, наверное, все те раньше им произносимые ругательства выблевал, теперь на шепот перешел.

– … найду… обязательно найду… куда бы ты не спрятался, я тебя найду и убью…

Не только Котыч, но и я, как сюда попал, так совсем отупел. Видимо наркота так действует. Иначе не пойму, что мне тогда в поселке мешало побольше каменюку прихватить и сразу за всё с ним рассчитаться. Одним ударом все вопросы закрыть и не выслушивать теперь вот эти мечты маньяка. Но я хоть сейчас очухался, начал здраво рассуждать, а он…

Стоп!

Я даже замер, хоть и раньше лежал неподвижно, но теперь даже мысленно старался не спугнуть этого придурка.

Вчера, как стену подняли, увидел его сидящим на кровати и уже шепчущим этот вот его бред. Даже жалко на миг его стало, еще подумал, что, видимо, наказали его сильно, раз окончательно головой тронулся. Но он, падла, шепчет и шепчет, шепчет и шепчет, жалость уже к вечеру окончательно испарилась. Сейчас же в душе полыхала одна только лютая ненависть к нему.

Специально на него внимания не обращал, лежал на кровати и ждал. И вот, дождался. Чуть повернул голову и пересекся взглядом с Котычем. И как только это произошло, так мне сразу и стало понятно что от меня требовали броненосцы, когда метелили и приговаривали, чтоб я поверил и возжелал.

Котыч – возжелал!

И судя по тому каким безумием горят его глаза, можно сказать, что он именно – ВОЗЖЕЛАЛ!

Вот на кого настройка подействовала. В его взгляде чистая неприкрытая ненависть и желание. Желание до меня добраться. Желание меня найти и убить. Проделать именно то, о чем вот уже два дня непрестанно шепчет. Но в своем этом неконтролируемом желании он допустил ошибку: встал со своей кровати и, приблизившись к моей камере, схватился руками за столбы решетки и просунув между ними же голову – уперся в меня своим бешеным взглядом и продолжил шептать:

– Я тебя убью…

– Н-на! – я резко вскочил со своей кровати и со всех сил влепил ногой по его морде. – Выкуси, тварь! Я сам тебя прибью, прошлой ошибки уже не допущу! Ты понял? Я сам тебя убью, тварь!

Кричал я, правда, уже в стеклянную стену. Как только я Котыча ударил, так она сразу же и рухнула, отделяя наши камеры друг от друга.

Если бы я знал! Если б я только знал, что своим ударом по ненавистной морде, нажимаю на спусковой крючок приставленного к моему виску пистолета.

Я не знал!

Тогда я безумно радовался найдя на своей обуви следы крови, значит Котычу прилетело хорошо. Я радовался наступившей тишине… Не долго радовался. До утра.

Сразу после завтрака нас опять погрузили в вертолет, где Котыч хоть шептать и перестал, но своего безумного взгляда с меня не сводил, привезли в тот же поселок и выдали то же, что и в прошлый раз, задание. Одному – прятаться, другому – искать.

Я даже обрадовался, есть возможность решить все наши разногласия, только теперь уже окончательно. Опять на него засаду устроил, прихватив с собой обломок кирпича. Только зря я готовился, в этот раз почти рядом с Котычем броненосец шел, остальные трое со стороны их прикрывали. Так что напасть я так и не решился… о чем уже на следующий день и пожалел.

Тогда, за два часа так и не найдя меня, мы все вернулись к вертолету и… в этот раз Котыча не били и не грозились наказать, только попеняли, что мол дружок его ему совсем не дорог и по–видимому – не нужен, раз он не хочет меня искать.

Я еще удивился: какой дружок? Что, Кондратенко Серега тоже здесь, или они кого–то другого имеют в виду? Но то не важно. Важно другое, на следующий день Котыч меня нашел. Он, наверное, и сам в это не поверил, так как указал рукой на моё укрытие и неуверенно сказал опекающему его «няньке»:

– Он, кажется, там!

Там я и прятался. Думал он случайно меня заметил, но оказалось, что не случайно. На следующий день он меня снова нашел, в этот раз быстрее. И в отличие от вчерашнего дня, сегодня он уже таким неуверенным не был. Попытался подобраться ко мне со спины и, сбив с ног, избить. Но я его вовремя услышал, так что ничего у него не получилось. Получилось у сопровождавшей его бронетуши, вот тот меня на раз с ног сбивал и отходил в сторону, предоставляя Котычу награду.

В последующие за этим дни Котыча только так и награждали: он находил, бронетуши сбивали меня с ног и не давали возможности дать сдачи. И в то время как Котыч, отводя душу, избивал меня, эти оронетвари капали мне на мозги: мол при искреннем желании удары перестанут наносить тебе какой бы то ни было урон. Нужно просто захотеть. Всем своим в этот момент избиваемым естеством захотеть.

Видит бог, я хотел. И не только хотел, я именно как они и говорили – ЖЕЛАЛ… до них добраться. На звиздюлины я уже не обращал внимания, знал, что по прошествии нескольких часов следов избиения на мне и не останется. Благодаря, как я понял, наркоте, заживает на мне всё, куда там собаке. Так что я уже не сопротивлялся, а ждал. Ждал когда они расслабятся и мне удастся, пусть не до них, но до Котыча я точно доберусь.

И раз для того, чтоб это произошло, надо желать, что ж, я буду желать. Не зря же они, наверное, не только меня, но и Котыча «настраивали». Только если он, благодаря этим поощрениям, окончательно «настроился», раз начал совсем уж легко меня находить, то я всё никак не мог показать нужный им результат.

Но с каждым днем, питаемый ненавистью, я всё больше ЖЕЛАЛ и МЕЧТАЛ. Нафиг ту неуязвимость, о которой они талдычат постоянно, на мне и так всё хорошо заживает. Я мечтал о шансе, малюсеньком шансе и тогда я…

Я, наверное, трус!

Шанс и немаленький появился, но…