Текст книги "Хлопок одной ладонью. Том 2"

Автор книги: Василий Звягинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

ГЛАВА 5

Тарханов заканчивал свой рабочий день в отвратительном настроении. И виновато в этом было крайне неприятное происшествие с Вадимом. Вообще, к этому давно шло. Сергей не зря предупреждал друга, что не следует портить отношения с Чекменевым, нарываться, что называется. Начальство этого весьма и весьма не любит.

Да вот хотя бы и со Стрельниковым та же история. Отнюдь не потому генерал освободил его от должности, что старик «не тянул». И не таких дуболомов держат на самых высоких постах, если они умеют ладить с руководством. Тарханов почуял недоброе еще с неделю назад, когда Чекменев к делу и не к делу начал упоминать Вадима в далеко не лестном контексте. То вдруг начинал бурчать, что в Польском походе Ляхов занимался совсем не тем, что ему было поручено, и с самого начала устроил из боевого мероприятия какой-то филиал научно-исследовательской лаборатории, и что командир из него никакой, слишком много воли дал своему любимчику Уварову, а заслуженного офицера подполковника Лисицина намеренно унизил.

В следующий раз начал рассуждать, что неправильно, мол, если такие люди, как Ляхов и Бубнов, получили слишком обширные полномочия в истории с верископом, и, если что случись, заменить их будет некем, они же в свою очередь, попав в лапы врага, смогут выдать все, а нам и противопоставить этому будет нечего, поскольку других специалистов подобного класса у нас нет.

Отправив же (вопреки собственным словам) Вадима в Израиль агитировать некробионтов, генерал вообще словно утратил душевное равновесие. Слишком часто интересовался, не поступила ли оттуда какая-нибудь важная информация, узнав, что нет, начинал философствовать в том смысле, что слишком все стали умные, много о себе понимают и не считают нужным держать начальство в курсе. Что вообще пора перешерстить всю контору и как минимум половину разогнать, остальных же заставить заниматься порученным делом в полную силу.

Тарханов пару раз порывался заявить начальнику прямо в лицо, что так не делается и что ценных специалистов следует использовать по прямому назначению, а не в качестве разгонных лошадей, да тут же и останавливал себя. Чекменев не глупее его. В «умных» советах не нуждается.

Обычно такое поведение старшего по должности означает, что дела у него идут нежелательным образом, и, не имея возможности повлиять на давление сверху, он стравливает пар, прессуя нижестоящих, причем по вопросам, никакого отношения к реальным проблемам не имеющим.

Хотя, казалось бы, все складывалось в сфере ответственности Чекменева наилучшим образом. Польское «сопротивление» сломалось как-то сразу, отнюдь не исчерпав реального боевого потенциала, кампания выиграна безусловно и сейчас идет почти бескровная зачистка территории от разрозненных и потерявших порыв и, похоже, даже волю к жизни групп и группок инсургентов.

Утверждение Олега Константиновича в диктаторском и царском статусе прошло неожиданно гладко, при почти единодушном энтузиазме населения и равнодушно-вежливой реакции глав союзных государств. Незначительные волнения и беспорядки в Петрограде и Киеве, инспирированные крайне левыми, не в счет. Официальной коронации на Императорский престол, разумеется, еще не было, таковая проводится обычно через полгода после вступления в должность, а то и позже, но в том, что она состоится, не сомневался никто.

Так в чем же причина плохо скрываемой раздражительности Чекменева, которого в возрождаемой Российской империи ждут блистательные перспективы?

Тарханов этого не понимал. (Разве что история с покушением на Олега имела какое-то неизвестное Тарханову, но неблагоприятное развитие? Сам-то он, с приданными службами, пахал по этой теме в полную силу, без сна и отдыха.) Как и того, отчего весь негатив Игорь Викторович скидывает в сторону отсутствующего Вадима? И при этом ни малейшего резкого слова и даже косого взгляда в сторону самого Тарханова? Уж он-то, как близкий друг и соратник Ляхова, мог послужить гораздо более удобным громоотводом.

Ученый и битый жизнью Сергей знал, что в его положении не следует задавать генералу прямых вопросов по интересующей теме, а уж тем более – пытаться спорить или защищать товарища. В лучшем случае предложит не лезть не в свои дела, а то и в групповщине, в кумовстве обвинит. И товарищу не поможешь, и себе навредишь, да и в случае чего утратишь какую-то часть своих полномочий, которые смогут пригодиться в дальнейшем.

Однако когда вчера Тарханов доложил Чекменеву, что группа Ляхова сообщила о своем возвращении, тот не только не обрадовался, а еще более помрачнел.

– Значит, так. Организуешь встречу и прикажешь препроводить Ляхова сюда. Одного. Бойцов до особого распоряжения разместить в казармах, но – изолированно. Ни в чем не ущемлять, но любые контакты с посторонними исключить. Розенцвейга отдельной машиной доставить куда скажет.

– Да в чем дело-то, Игорь Викторович? – впервые не выдержал Тарханов.

– Узнаешь. К Ляхову у меня серьезные вопросы. По поводу поведения в зоне боевых действий и «на сопредельной территории». Возможно, придется и задержать. До выяснения. Встретишь, приведешь ко мне. Остальное тебя пока не касается. Есть на него оч-чень серьезный материал, пренебрегать которым не имею права. И – ничего личного. Оправдается – извинимся. И ты – держи себя в руках. Служба есть служба. Мне тоже, поверь, это не доставляет никакого удовольствия.

– Верископ будем использовать? Сразу все и выяснится. Могу Бубнову приказать подготовиться, – только и нашел что сказать Сергей. В том смысле, что если уж предстоит ему такая отвратительная миссия, так лучше разделаться с ней сразу. Одним махом.

– А вот это – не твоя забота. Сам решу, что делать. Выполняй.

Так все и сделал Тарханов, сцепив зубы и стараясь не смотреть в глаза друга.

А сейчас сидел и перебирал бумаги, связанные с расследованием покушения на князя, одновременно продолжая терзать себя не имеющими практического значения мыслями.

В деле – пока тупик. Все, что могли, покойники сказали, но к разгадке это не приблизило. Что имеет место заговор – безусловно, но где его концы, откуда ноги растут – туман. Да и не мог он сейчас думать в полную силу, судьба Вадима, да и своя собственная, занимала его гораздо больше. Если обвинение, какое бы то ни было, подтвердится хоть в самой малой мере, следует немедленно подавать в отставку с должности. А там – или обратно в строй, или – вчистую. Начинать жизнь сначала. Не пропаду…

В то, что Вадим действительно повинен в чем-нибудь серьезном, тянущем на измену или какое угодно другое государственное преступление, Тарханов не верил ни секунды. Но знал, что такое аппаратные игры и что собой представляет их организация. В буквальном смысле – «был бы человек, а статья найдется».

А то он сам в работе «печенегом» хоть в малейшей степени задумывался о необходимости безупречных юридических доказательств вины того или иного фигуранта? Ему указывали – он делал. Да ведь, по большому счету, иначе и нельзя. Если в эти жернова попал Вадим – очень и очень плохо. Но пока реальных возможностей помочь другу он не видел. Что будет дальше – посмотрим.

Дверь почти бесшумно приоткрылась, и в кабинет вошел Ляхов. В полном порядке, в форме при ремне и погонах.

– Сиди, сиди, – властным жестом Вадим приостановил естественную реакцию Тарханова, – Все идет по плану. С Чекменевым мы уже весьма плодотворно пообщались, сейчас он поехал домой напиваться и в этом виде размышлять над своим непростым положением, а я перед сном решил с тобой парой слов перекинуться. Тут ведь у каждого свой и очень немаленький интерес образуется…

С этими словами Ляхов пересек весьма приличное расстояние, отделяющее дверь от приставного столика, ногой отодвинул стул и сел.

– Ты как здесь оказался? – беря себя в руки, почти спокойно спросил Тарханов. Вот где потребна офицерская выдержка. Все снова пошло не по привычным схемам, и нужно соображать, как себя вести. – Выпустил тебя, что ли, Игорь? И мне ничего не сказал? А как тебя адъютант без доклада пропустил?

– Адъютант твой спит прямо на рабочем месте. Загонял ты, друже, парней до полного изнеможения. Виданное ли дело, прямо с телефонной трубкой в руке заснул…

Тарханов снова дернулся, и опять Вадим движением ладони велел ему не суетиться.

– Сиди. Поручик ни при чем, любой бы на его месте заснул. И ты тоже. К служебной дисциплине это отношения не имеет. Игорь меня не выпускал, но и свободу мою никак специально не ограничил. Сказал только, дословно: «Я поеду домой, отдохну и, возможно, напьюсь. И ты отдыхай, Вадим Петрович, а завтра в районе обеда встретимся и уточним позиции». Ни слова о том, как именно мне позволено отдыхать и что при этом я не должен покидать отведенного мне помещения, сказано не было. Слово чести!

– А ключи от «комнаты отдыха» он тебе тоже оставил?

– Про ключи как-то разговора не возникло. Мы на более интересные темы говорили. Да, чтобы у нас с тобой недоразумений не возникло, а то ведь ты человек при службе и «должон присягу сполнять», никаких обвинений мне не предъявлено, и все, что было, – это обычная чекменевская дипломатия. То он тебя хоронит, то имена нам меняет, и все такое прочее… Я бы тебя сейчас пригласил в свой номер, там бы посидели, поговорили, только пока не нужно, чтобы наш командир знал слишком много и сразу. Единственная уступка служебному долгу, о которой я тебя прошу, – до нужного момента не докладывай Чекменеву, что наша встреча и беседа имела место. А я, в благодарность, немножко помогу с проблемой, в которой ты сейчас завяз. Выведу тебя на головку заговора против князя…

– А ты-то каким краем? Тебя же здесь вообще не было. И все же как ты из камеры вышел и до меня без проблем добрался? Опять те штучки?

– В какой-то мере те, в какой-то – другие. Очень мы с тобой в интересные дела попали, и, если жить хотим, выбираться из них придется вместе. Доставай из сейфа свой коньяк, разговор сложным будет.

– А тебе не хватит? – Тарханов чувствовал по запаху, что выпил сегодня Вадим прилично, один ли или в компании с генералом.

– Когда хватит, я лучше тебя знаю. Доставай, доставай. А Татьяна твоя сейчас где?

– При чем тут?.. Ну, дома, спать уже, наверное, легла, – он бросил взгляд на темного дерева напольные часы в углу. Маленькая стрелка перевалила за одиннадцать.

– Вот чтобы тебе спокойнее спалось, желательно ей уехать, в тот же Пятигорск, не позднее завтрашнего утра. Родители, к примеру, заболели, или младший брат женится, или сестра родила. Причем уехать лучше всего на машине. Поезд, самолет – не тот вариант.

– Может, хватит загадками говорить?

– Кто же говорит? Просто выяснять ситуацию мы будем достаточно долго, за полчаса и с одного раза ты во все аспекты не врубишься. Мне намного больше потребовалось, не считая еще нескольких месяцев «предпродажной подготовки». Поэтому некоторое время тебе придется верить мне на слово и некоторые действия совершать «втемную». Как я твои команды на перевале выполнял.

Если б я тебе тогда через слово кричал: «А это почему, а это зачем, и вообще как можно стрелять в людей, которые нам пока еще ничего плохого не сделали?!» – где бы мы сейчас были? Согласен на такие условия, продолжим. Или я вернусь в свои апартаменты, а ты позвони Чекменеву и доложи о факте моего визита…

– Да ну тебя на хрен, Вадим! – Тарханов резким, почти забытым со времен полковых пьянок жестом выплеснул в рот полстакана предназначенного для совсем другого обращения напитка. Нервно нашарил папиросу, глубоко, со всхлипом, затянулся. – Там одно, здесь другое…

Ляхов с тонкой, «негодяйской» усмешкой постукивал мундштуком своей папиросы по крышке коробки. Его посудина стояла нетронутой.

– Так я что, пойду, да?

– Да сиди ты, мать твою… – Тарханов прекрасно понимал, что друг поставил его в безвыходное положение выбора между личной честью и присягой.

– Так присягу ты не Чекменеву давал, – с удивительной проницательностью пришел ему на выручку Ляхов. – Мы с тобой даже и князю в должности Императора еще не присягали, а исключительно Державе Российской. Каковой наша помощь именно сейчас как никогда требуется.

– Ладно, гори оно все огнем! Что я должен Татьяне сейчас сказать? И при чем тут она вообще, хоть это объясни, а то ведь я тоже умею бывать нервным!

– Она лично – почти ни при чем. Но вокруг нее вяжутся совсем нам не нужные схемы. Нет, правда, времени у меня совсем на долгие объяснения! Только пока она здесь, тебе не работой, тебе совсем другим заниматься придется. Заложник она, понимаешь? Не знаю чей, но заложник. Уберем ее отсюда, выведем из игры хоть на время, у нас с тобой свобода маневра появится…

Тарханов провел ладонью по вспотевшему лбу. Он и сам все время что-то такое, не совсем нормальное вокруг жены ощущал, то интуитивно, то по ее случайным словам, то по не совсем адекватному поведению. Да что он, и там, в «потусторонности», не чувствовал постоянно, насколько естественна Майя и как не по обстановке напряжена Татьяна? Поначалу, конечно, такое может показаться и обычным. Когда берешь женщину с большим и не с тобой приобретенным жизненным опытом, не следует слишком удивляться, что она не такая, как тебе воображалось. Но и определенные границы тоже существуют.

А Ляхов, будто не заметив его реакции, продолжал совершенно спокойным тоном:

– А ей так скажи. Что обстоятельства, ваши личные, а также государственные интересы требуют, чтобы она немедленно собрала самые необходимые вещи, а в семь, скажем, ноль-ноль, а еще лучше – в шесть ты подашь к крыльцу автомобиль, который и отвезет ее в гости к маме. Недельки на две. Причем желательно, чтобы, пребывая в Пятигорске или его живописных окрестностях, она сильно не афишировала происшедшее с ней после отъезда в Москву, особливо – знакомство с высшими лицами Империи и свои нынешние титулы.

Неплохо бы, конечно, приставить к ней для присмотра и поддержки толкового офицера… Нет, я имею в виду офицера исключительно того же, дамского пола… Если у тебя есть совершенно надежная кандидатура… О! – тут же восхитился он собственной сообразительности. – Майя! Она сто лет уже мечтает посетить Кавказские Воды. И веселее им вдвоем будет, и от назойливости аборигенов отбиваться сподручнее. А компаньонку им я сам подберу. И начальству не заложит, чего от твоих сотрудников все равно ждать можно, при всей личной преданности, и… Ну, про «и» я тебе тоже потом расскажу. Звони.

Подчиняясь веселому, но весьма агрессивному напору товарища, Тарханов снял трубку.

– А если вдруг она тебя сразу не поймет – мне телефончик передай…

Действительно, разговор у Сергея с женой получился трудный. Ляхов мог об этом судить со своей стороны, слыша лишь половину диалога. И в какой-то момент потянулся через стол и взял трубку из руки Тарханова.

– Здравствуй, Таня. Это Вадим Ляхов. Я вижу, ты не все понимаешь. А Сергей просто не умеет объяснять просто и коротко. У него сейчас очень много другой работы. Так вот послушай меня! Ехать тебе совершенно необходимо. Это не тема для обсуждения. Просто вспомни все, от «Цветника» и до твоих последних сложностей… Сейчас все складывается еще хуже. Не для тебя лично, а вообще. Так вот это – единственный выход. И для тебя, и для нас с Сергеем. Чуть позже я все растолкую в деталях. С тобой поедет Майя, а на месте вас встретит еще одна хорошая девушка. Назовет пароль. После чего полностью на нее полагайтесь. И скучать не будете, и нам поможете. Договорились? Значит, собирайся.

– На что это ты ей намекнул? – подозрительно спросил Тарханов, когда закончил уточнять детали и повесил трубку.

– Да лишь на то, что вокруг нас все последнее время нарастает напряженность необъяснимых явлений. В том числе и твоя с ней встреча сюда ложится, и захват бандитами Пятигорска, и тот чеченец в Нью-Израиле. Мы с ней как-то на катере побеседовали наедине, она ко мне исключительно как к врачу и ясновидцу обратилась. Оч-чень все не просто. Да и уже здесь она Майе жаловалась, что чувствует постоянный дискомфорт не совсем естественного происхождения. Поэтому ей действительно лучше вернуться в более привычную обстановку. Отдохнуть. Это я ей как врач посоветовал. Она согласилась…

– Да, – мрачно кивнул Тарханов. – Мне она тоже последнее время не нравится. Да и не только последнее. Вообще, как в Москву приехали, ей все время не по себе. Может, ты и прав…

– Кто бы спорил. Но ты же контрразведчик и с чертовщиной дело имеешь, должен соответствовать. Все, что сумею, – объясню в течение ближайшего часа. Но тылы наши должны быть обеспечены в любом случае. Дай-ка телефон, я с Майей тоже пока не говорил по известной причине, но, надеюсь, это будет легче.

Само собой, по ранее накатанной колее разговор получился легким и, на случай прослушки, вполне убедительным. Только вот о замене машины на полпути, еще кое-каких тонкостях, ранее согласованных, они не сказали ни слова.

– Одним словом, отдыхай, моя дорогая. Поезжайте и ни в чем себе не отказывайте. Возможно, в ближайшее время и я сумею к вам вырваться. А до этого – ну никак.

– Теперь объясни, – потребовал Тарханов, когда Вадим обрисовал ему расклад, – что еще за бабу ты вводишь в операцию? Нет, наверное, Чекменев не только туфту гнал! Откуда у тебя в Пятигорске собственная агентура «печенеговского» класса? Ты же никогда в тех местах не работал.

– А вот теперь я тебе все и объясню, – он посмотрел на свои наручные часы. – Лично я располагаю еще тридцатью тремя минутами. А ты – до шести утра. Проводи девушек и ложись спать. Вряд ли шеф до обеда тебя потревожит. А когда объявится, ты такую бомбу выдашь, что никакие дурацкие мысли ему пару суток в голову точно не придут. Ну а я… Я свой маневр знаю…

Информировал Ляхов Тарханова в соответствии с известным принципом. Все, что он рассказал, было чистой правдой, только далеко не всей. Да и как иначе? Кое-что услышать Сергей был просто не готов, еще многое знать ему пока не полагалось. Например, насчет другого Вадима, названного «первым». И о том, что его собственный двойник был почти убит в бою на перевале, а после счастливого излечения убыл в отпуск по ранению и выпал из поля зрения того Ляхова. Отчего-то в иной реальности дружбы между ними не сложилось. Или Шульгин, в отличие от Чекменева с Розенцвейгом, не счел нужным ее организовать.

Но и сказанного было достаточно.

И Тарханов поверил Вадиму сразу. А отчего же было не поверить? Мир бокового времени у него давно уже в печенках сидел, и в достоверности «советских» картинок сомнений он с самого начала не испытывал.

Так что все просто встало на свои места. Идея «комитета по защите реальности» также показалась ему совершенно естественной. Как будто они сами, обнаружив опасность со стороны бокового мира, не предприняли бы чего-то аналогичного.

Ему сейчас важнее было узнать, какую именно роль собирается возложить на него Ляхов.

– Да никакой пока специальной. Просто будешь одним из нас, и задачи будем решать вместе, по мере их поступления. К обоюдной, заметь, пользе. Вот сейчас я дам тебе информацию для подходов к организаторам покушения на князя. Не всю, разумеется, всей ты просто технически не успел бы накопать, и в глазах Чекменева это будет выглядеть подозрительно. Но и того, что дам, будет достаточно, чтобы связать вместе обрывки ниточек, которые ты не знаешь, куда приспособить. А там уже пусть «печенеги» и прочие соответствующие службы нормальным порядком следственные действия проводят. Я тебе заранее скажу, до истинных организаторов вы в ближайшее время все равно не доберетесь и весь массив организации тоже не вскроете, но и того, что сделаете, будет достаточно. Начальству – очень убедительная картина заговора с приличным количеством исполнителей среднего звена. Тебе и прочим причастным – ордена и поощрения.

– А тебе?

– Мне, вернее, всей нашей Службе тоже польза немалая. Мы получаем возможность реализовать великолепный план прикрытия. С точки зрения наших оппонентов все, что вскоре начнет происходить, будет выглядеть именно как успешная, очень успешная деятельность местных спецслужб.

Как раз потому, что российская контрразведка будет действовать доступными ей методами и в пределах вполне естественного дефицита информации, никому из посвященных в голову не придет, что здесь замешаны иные силы. Там ведь тоже не дураки сидят, их организация никак не слабее нашего «Черного интернационала» будет. А возможно (тут я сам всего не знаю), они каким-то образом даже и взаимодействуют. Этакая межреальностная кооперация, возможно и неосознаваемая. Вроде как наведенная взаимоиндукция. Пожалуй, к этому делу Маштакова привлекать придется, глядишь, его приборчики и теории чего-то интересного нам подсказать смогут.

– Ну так давай твою информацию. У тебя всего 16 минут остается. К чему, кстати, такая точность?

– Для тебя это сейчас несущественно. Свой у меня расчет. Когда большое дело начинаешь, глупо на мелочи сладиться. Но уже завтра, я думаю, мы с тобой посвободнее общаться сможем. Давай сюда твое досье… Уложился Ляхов в одиннадцать минут. Остальные пять ушли на инструктаж, каким образом Сергею следует держаться при проводах Майи с Татьяной и как реагировать, если Чекменев затеет с ним разговор на ту же тему, что и Ляхов сейчас, но в ином, конечно, ключе.

– А что, может затеять?

– Скорее всего. Потому что я собираюсь ввести его в курс. А вот если он тебя в известность не поставит, хоть в какой-то форме, тогда плохо. Тогда, значит, он тебе не доверяет еще больше, чем мне. Тогда будем следующую схему активизировать. В любом случае наше дело правое, победа будет за нами.

Выйдя от Тарханова и вновь вернувшись в кабинет Шульгина, Вадим еще успел захватить конец увлекательной встречи двойника с генералом.

– Видишь, встречу Фест проводит вполне грамотно, но, однако, чуть-чуть переигрывает. Хорошо, что Чекменев сейчас в расстроенных чувствах. Я вот разницу улавливаю. Двойник, в силу другого воспитания и жизненного опыта, держится пожестче тебя и по сторонам оглядывается чаще и пристальнее. Что и естественно, мир вокруг все же не родной. А мы ведь с ним довольно долго тренировались. Но это не беда. Для дебюта все равно неплохо.

Шульгин отключил экран слежения, когда Фест растворился в толпе, а Чекменев продолжал сокрушенно рассматривать спущенные колеса.

– Кто ж это так с ним пошутил? Не иначе – ночные таксисты. Ну, нам это только на руку. Еще минут двадцать в запасе имеем. Держи, – он протянул Вадиму совсем маленький прибор, называемый здесь «видеоплеер». На коробочке чуть больше спичечной имелся экран размером в две почтовые марки, тонкие провода заканчивались капсулами величиной с горошину. Обращаться с этой техникой Ляхов уже умел.

– Просмотри и прослушай их разговор по секундам. Наизусть все реплики выучи, чтобы при встрече с генералом – никаких разночтений и самодеятельности. И – пора «домой».

Вадим шагнул в прихожую своей «камеры», торопливо разделся, включил на полную мощность воду из крана и присел на край ванны, чтобы быстренько уяснить, о чем там вел беседу двойник с генералом. Канву-то разговора и идею его он в общем знал, но тут важны были именно детали, конкретные слова, интонации, да и сам маршрут тоже. Вдруг для достоверности придется ввернуть внешне малозначительную, но точную географическую привязку конкретной фразы к местности.