Текст книги "Скиталец Хромой бог(СИ)"

Автор книги: Василий Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Доброе утро, Роман Алексеевич, – поздоровалась сестра. Он кокетливо поправила пуговицу на вороте своего халата. Бросила озорной взгляд на Роман. А что? Мужик симпатичный, хоть и на костыле. Позаигрывать ради шутки.

– Доброе утро, Лекарство уже развозишь? – Медицинская сестра катила перед собой тележку с разложенными по назначению лекарствами. Час утренних процедур.

– Да, развезу, потом в перевязочную пойду. – Утро начиналось, как обычно. Томность в голосе. Будто за собой, в перевязочную мужика завлекает. Уловки дочерей Евы.

– Тебе бы на этой тележке не лекарства развозить, а святые дары, да последнее причастие. – Роман не принял шутку. Сейчас ему было не до того. Зинаида приняла это за грубую шутку. Но не обиделась.

– Надо поменять бинты больному в пятой палате. Там парень после аппендицита лежит. Шов немного загноился. – Поделилась сестричка своими заботами. Решила разговор перевести на простые больничные дела.

– Поздно, Зина. Уже поздно. Лучше помоги ему прощальное письмо написать. – Роман почти видел, как низшие слуги смерти идут по коридору. Нить судьбы сплетена, она скоро оборвется. Бог судьбы, Кайрос, еще не способен переделывать, созданное его предыдущими воплощениями. Молод. Для людей это долгий срок, для вселенных один миг. В этот миг происходил сдвиг реальностей. Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, его призвали всеблагие, как собеседника на пир. Не просто жить в эпоху перемен.

– Что вы говорите, Роман Алексеевич! – Зина даже испугалась. Страшно услышать приговор из уст того, кто по всем разговорам госпиталя был колдуном. Он знает все о судьбах людей.

– То и говорю. На погост его скоро, под Смоленском. Оттуда он, в родную землю повезут. – Роман мог прочесть всю жизнь любого человека, но без особой нужды не делал этого. Не хотел вторгаться в личную жизнь, не обременял свою человеческую сущность ненужными знаниями.

– Как же! Как же так! – Глаза Зины широко распахнуты. Можно всю жизнь проработать в госпитале, видеть, как умирают люди, но привыкнуть к смерти невозможно.

– Так. Заражение крови у него. – Роман собирался пройти дальше, поставив этот диагноз.

– Вы его даже не видели. – Зина еще пыталась возражать, не хотела верить в неизбежное.

– Зачем, я и так знаю. – Что толку объяснять людям источник его знания. Это лежит за гранью их понимания.

– Он же вчера о выписке спрашивал. – Ее пугала внезапность такого поворота событий.

– Вот и выпишется, насовсем. – В Романе говорит раздражение от осознания того, что каждую минуту на земле умирают сотни людей. А он лишь приходует их души, складывает на длительное хранение, кастелян, завхоз. Не может он даровать жизнь вечную всем людям.

– Может операцию, переливание крови.... Я к Константину Николаевичу сбегаю. – Зина хваталась за эту мысль, как утопающий за соломинку.

– Воля твоя. Сбегай за молитвенником, лучше.

Роман ушел к себе. Поставил воду на кофе. Выпить большую чашку горячего напитка. Забурлила в чайнике вода, щелчок: отключился. Зашел Константин Николаевич.

– Роман, ты что, Зину пугаешь. – Медсестра успела доложить помощнику главного врача.

– Я не пугаю. Я сказал, что есть. Правду. – Роману не хотелось продолжать разговор. Этой ночью он шагнул за три моря, в далекий мир, где жил его брат, Кайрос. Парень был в отчаянии. Сложный переходный период. Мальчишка не знал своего предназначения. В приступе одиночества и потерянности собирался просить местных богов о позволении умереть. Пришлось отговаривать от этой глупости. Мальчишка понял свою ошибку. Поэтому у Романа с утра было хорошее настроение. Оно испортилось, как только он вошел в госпиталь. Бежишь, несешься на крыльях радости, а тут стена. И ты с размаху лбом об нее. Собраться после этого не просто.

– Какую правду? – Настаивал Константин.

– Груз двести готовь на Смоленщину. – На душе у Романа скребут кошки.

– Что за глупые шуточки. – Какую чушь несет.

– Я не шучу. Операция не удачная. Грязь попала. – Пожал плечами. Бывает, досадный случай.

– Аппендицит самая простая операция. Не мог я занести заражение. Не мог! – Костя был уверен в себе. У него большой опыт.

– В простоте вся беда. – Рома печально улыбнулся. Нет смысла менять написанное в книге судеб. Сколько рассказов бытует среди людей. Если на роду написано, утонет в колодце, можешь засыпать все колодцы в округе. Непременно найдется старый забытый колодец, в нег и провалится обреченный.

– Ты уверен? – Бесполезный вопрос.

– Да. – Сколько мрачной пустоты в этом ответе.

– Пойдем, посмотрим. Надо спасать парня. – Константин не хотел мириться с этим.

– Поздно уже. – Идти не хотелось. Опустились руки. У людей такое бывает. Порой и Древние подвержены этому недугу.

– Роман, я видел, как ты на операции...

– Что с того. Я не всегда могу. Судьба прописана давно. От нее уйти почти не возможно. Кому на роду написано в колодце утонуть, так хоть все колодцы закрой, так оно и будет. Если суждено пальчик веретеном уколоть, так и случится.

– Ты фаталист какой-то. Но можно же что-то сделать, изменить судьбу. – Вот привязался. Люди всевозможные гаданья придумали. Подсмотреть, что задумали боги. Глядишь, и обманул бессмертных.

– Вот ты о чем. Но нити судьбы пряду не я.

– А кто? – Константин не ведал сложных отношений мира Древних.

Роман рассмеялся.

– Говорят три бабы. Сидят на лавочке, сплетнями тешат себя и прядут. Срок подошел, ножницы достают. – Вот такой расклад тебе подходит. Это вы в стародавние времена придумали. Очень похоже на правду.

– Может, с ними договоришься? – Опять за свое.

– С бабами? Как ты это представляешь? Прихожу, так бабы, вам цветы и духи с модным ароматом или пузырь водки? Бабы вы дородные, мыслю, каждой по пузырю. Селедки на стол, огурец соленый. Бабы выпьют, песни заголосят, а я ножницы припрячу. Так наши без ножниц обходятся, нитки зубами перекусывают.

– Издеваешься. – Константин качает головой. – Вредный ты, Рома.

– Ага.

– Роман, надо что-то сделать. Человек умирает. Молодой парень. Только призвали. В армии послужить не успел. У него все впереди. – Опять уговаривать принялся.

– Погост впереди. – Ромка упрямился.

– Заладил, погост и погост. Груз двести. Вставай. – Наглости у людишек, хоть отбавляй. Богам приказывают.

– Ладно, коли хочешь, пойдем. – Роман неохотно поднялся со стула. Взял свой костыль.

В палату вошли втроем: Константин, Зинаида и Роман.

– Зина, измерь температуру у больного. – Попросил врач.

Парень лежал, прикрыв глаза. Без этого было видно – жар.

Термометр поставили. Костя сам проверил температуру. Показал Зине и Роману.

– Я говорил, последнее причастие готовь. – Рома сказал это тихо, но парень услышал.

– Нельзя мне, доктор, – парень смотрел затуманенными температурой глазами, – меня невеста ждет.

– Другая невеста тебя ждет. – Они мне указывать будут.

– Роман, сделай хоть что-нибудь. Как человека прошу. – Костя умоляюще смотрел на Ромку.

Древний сдался. Законы создают, что бы их обходить. Смертные полагают, что они сами до этого додумались. Еще Зевс быком прикинулся, Европу украл. Фея со спящей красавицей намудрила. Истоки этого лежат глубже. Древние были первыми хитрецами. Не захотели перемен. Нашли межпространственные пузыри, там и укрылись. Как монета, что закатилась за подкладку кармана. Вот он есть, а не достанешь. Что с вами делать. Если нельзя, но очень хочется, то можно.

– Зина, бинты снимай. Рану обработаешь. – Велел Роман.

Зина сняла бинты, собралась обтереть рану. Приготовила салфетки.

– Не тронь. – Остановил ее Рома. – Возьми стакан, набери воды холодной до самых краев. Сюда неси, смотри не сплесни по дороге.

Зина принесла воду. Такой обряд в старь проводили, Значение его мало кто понимал. Если вода не расплещется, Извечная Сущность в покое пребывает. Миры не сдвигаются. Тогда можно провести легкий сдвиг изначального. В другое время ничего не получится.

– Ставь на тумбочку. Ей рану обработаешь. – Велел Роман.

– Она ж грязная. – Так учит современная медицина. Как увидели бактерии и микробы, так и схватились за антисептики. Заражение не всегда происходит. Идут туристы по лесу, видят ручей. Пить хочется, а другой воды нет. Успокаивают себя: зараза к заразе не пристанет. Пьют. И ничего. Не всегда. Бывает, проносит, а кого и проносит. По кустам бегают.

– Гляди сюда. – Роман протянул руку к стакану, ладонь зависла в сантиметре от поверхности воды. – Вода студеная, прими прохладу семи родников Вселенной, закипи ключами глубинными, прерви ход времени.

Роман и сам не знал, не знала его человеческая частица, что происходит миг инициации его, как малой песчинки с всеобъемлющим Все-Ничто. Бесконечность вливается в крупицу, атлантический океан стекает в наперсток. Галактика меньше пылинки перед Все-Ничто. Внутри Романа замкнулось течение времени. Вода в стакане закипела. Стоящие рядом не ведали о свершении. Кипение прекратилось, вода обратилась в лед, стенки стакана покрылись инеем. Но вот, лед начал таять, обращаясь в воду.

– Зина, он должен выпить три глотка, этой водой промой рану, оботри лоб.

Зина взяла стакан.

– Ледяной совсем. – Она удивилась.

Откуда ей знать, через пламя горячих звезд и стужу космоса прошла эта вода.

Зинаида поднесла стакан к губам больного, тот выпил, потом она обтирала его оставшейся влагой.

– Все, заканчивай перевязку, Зина. – Роман понимал, изменение судьбы произошло. Выполнен сдвиг платформ. Остается только сгладить последствия этих изменений.

– Остатки воды вылей на улице. Не на асфальт, а в землю, можно под куст. Ее нельзя больше никуда лить.

Это так же присуще обрядам простых людей. Она уносит измененную реальность. Не смешиваясь напрямую с другими волами, а фильтруясь сквозь грунт, вылитая вода теряет свою опасную информацию. Можно обмануть судьбу. И концы в воду, так говорят в народе. А тут под куст, так надежнее.

Зина выполнила указания шамана. На лбу парня выступили крупные капли пота.

– Все. Можешь дальше врачевать его. Я пошел. У меня кофе стынет. – Ромка подмигнул Константину. Хотел, поучи.

Ромка ушел. Константин и двое больных, лежавших на соседних койках, провожали шамана взглядами. Не каждый день увидишь, как творится настоящее колдовство.

Настроение у Романа медленно улучшалось. У каждого в жизни бывают моменты, когда к нему лучше не подходить. Но приходит и покой души. Удружили мне родители, думал Рома. Приволокли меня на Землю. Деваться было некуда. Пусть так. Но зачем в Россию. Дерьмовее места не нашли. Стужа, неустроенность. В Индию не могли. В буддийский монастырь. Тепло, всюду фрукты. Сидел бы он сложив пухленькие ножки и ручки. Качал головой и дарил бы всем улыбку. Глубокое спокойствие. Вдали от суеты. Хочешь расслабиться, сел в позу лотоса и все. Ни тебе капель валерианы не надо, ни стакана водки, да что б горбушкой хлеба занюхать. Донести не могли, родители называется.

Прошло минут двадцать, и Костя пришел к Роману.

– Спасибо, Рома. Парень поправится. – Тоже успокоился.

– Не сомневаюсь. Вы по больнице не разносите слухи. Не надо что б болтали. – Прохода не дадут, дядя фокус покажи.

– Никто не узнает. – Как скоры мы на обещания.

– Ой, ли? Говорилось в одной мудрой книге о случае похожем. Петух не успеет пропеть. А ты предашь меня три раза. Стандартная ситуация. Другой мудрец сказал, дело житейское. Его звали Карлсон. Мне у него бы уму поучится. Кофе с конфетами пить будешь?

Роман думал, начальство из министерства приедет. Проверять станет, опрашивать всех. Виновных надо найти в нарушении. Пусть и нарушения спасли жизни людей. А люди слабы. Кто хочет попасть под раздачу? Надо спихнуть все на других. Самим в глазах вышестоящих оказаться чистыми.

– Не откажусь. – Ну, кто бы сомневался. Из вежливости предложи угощение, сбегутся. Вот уберу кофе в шкаф, банку с сахарным песком туда же спрячу. Никто и не заглянет проведать, не помер ли Рома под бременем тяжких трудов.

После обеда к Роману ввалились двое солдат из наряда.

– Белье из прачечной привезли. Куда его? – Спросил один из ребят.

– Давайте сюда. Посчитаем, разложим. Вы считайте и раскладывайте, а я калека, мне туда сюда бегать тяжело, буду в журнале отмечать. – Молодые, пусть работают.

– Сделаем, командир. – Приучены парни к порядку. Они только служить начали, а он на дембеле, на гражданку списался.

– Материальным ценностям прописан социализм. Социализм – это учет и контроль.

Ребята быстро справились с работой. Шустрые парни знали, что Ромка сам недавно из армии. После спросили:

– У тебя Роман только такие материальные ценности? Других нет?

Вот хитрые парни, на спирт намекают. Ему и не жалко, только попадет ребятам.

– Эти ценности у сестры-хозяйки, к ней обращайтесь. – Ребята поникли.

Рома решил все же побаловать служивых.

– Вот кофе с конфетами угощу.

Кофе он им налил. Сидели за столом. Один из парней спросил:

– Роман, а ты, правда, колдовать умеешь? У нас такие слухи ходят.

– Тебе кролика из шляпы достать? – Так можно до обычного фокусника можно докатиться. Простой шулер.

– Нет, это и в цирке покажут. – Парни ждут чего-то по-настоящему чудесного.

– Могу другой показать фокус. – Роман обратился к тому, что повыше. – У тебя искривление позвоночника второй степени, так?

– Да. – Солдатик чуть удивлен. Искривление разглядели через гимнастерку.

– Снимай китель. Спиной повернись. Править буду.

Парень выполнил указание.

– Вот, не правильно сидел в школе. Я исправлю. Лечебной физкультурой тут не обойтись. Лет через десять замучаешься со спиной. Стой прямо. – Роман ребром ладони проводил по позвоночнику. Чуть слышный хруст. На глазах у второго парня позвонки на спине его друга вставали на место. Спина распрямлялась.

– Ой, – парень почувствовал это движение.

– Я заканчиваю. Потерпи. – Роман знал, боль в позвонках не очень сильная. Но ощущение есть.

Пока высокий одевался, Роман подошел к другому.

– У тебя зуба нет, верхнего слева. Так? – Полечить и этого парня.

– Так. – Когда он улыбался, отсутствия зуба не заметишь. Думал, вставить протез позже.

– Открой рот, пусть твой друг посмотрит. – Роман. Как артист, хотел, что бы публика убедилась, он не жульничает.

С освидетельствованием закончено.

– Закрой рот и не открывай, пока не разрешу. – Роман приложил ладонь к щеке солдата.

Через минуту тот замычал.

– Ты языком пощупай. Чувствуешь. – Парень мотает головой. Роман убрал руку. – Открой рот. А ты посмотри. Что видишь?

– Там зуб показался.

– Вырастет, дня через два отрастет. Все, парни, цирк закончен. Идите службу нести.

Солдаты ушли. Зря он все это сделал. Да что жалеть теперь.

После обеда Роман отправился по палатам. Не забывал свою работу санитара. И еще одно дело у него было. Надо заглянуть к Маше. Девчонка хорошая. Замуж ей надо. Если познакомить с тем сержантом полиции, участковым? Не зря он ему дал монету. Выручит сержанта. И в этот госпиталь его привезут. Глядишь, чудо само собой и произойдет. Он закончил обход палат, когда увидел ее в коридоре.

– Маша. Маша. – Окликнул медсестру.

– Да, Роман Алексеевич. Что-то хотели? – Маша подошла. Она больше не стеснялась своего лица.

– Ты завтра вечером что делаешь? – Роман хотел познакомить ее с участковым.

– А что?

– Да ты не думай. На свидание приглашать не собираюсь, егоза. У меня другое дело. Мне твоя помощь нужна будет здесь, в госпитале.

– А какая? Я с радостью, Роман Алексеевич. – Помочь Роману она готова всегда. Он так много для нее сделал.

– Ты бы завтра подежурила в приемном покое. С кем подменилась. – Хорошо бы все срослось. Условия он создаст, а там будь, что будет.

– А зачем? Я подменюсь. Для вас сделаю.

– Говорю, надо! Завтра участкового с моего квартала могут привезти. Ранение у него. Ты глупых вопросов не задавай. Ему уход нужен. А ты опытная медсестра. Тебе такое дело можно доверить. Он возле моего дома покой охраняет. Человек хороший. Как мне о нем не позаботиться. – Вот и объяснение придумал. Он заботится о сержанте. И намека на другие мотивы нет.

– Могу, конечно. Как за родным братом буду ухаживать. – Ты девка, про брата, это не то. Так все и сорваться может.

– Вот. Попозже завтра, часиков в десять моего приятеля привезут. Перевязочку надо ему сделать. Его Сергеем зовут. – Роман не уточняет откуда все это знает. А Маша и не думала поставить под сомнения слова шамана.

– Я прослежу, Роман Алексеевич, не беспокойтесь.

Мария ушла, а Роман стоял и потирал руки. Улыбался. Сваха из меня отменная.

Часть 8

День не задался с утра, Ромка это чувствовал всем существом. Видимых причин не было, но он чувствовал. Все как обычно. Но в каждом малом событии ему виделось приближение неприятностей. На небе бродили тучи. По прогнозу ожидали дождь. У проходящего троллейбуса слетела штанга. Водитель быстро все исправил, но и в этом виделась плохая примета. Роман пришел на службу. Раскрыл журнал учета, изображая бурную деятельность. Подошел к горшочку с фиалкой, проверил влажность почвы. Поставить кипятить воду, выпить кофе. В кабинет вбежал Павел Павлович. Свершилось. Неприятности пришли.

– Что, Рома, доигрались! – Главный врач хирургического отделения волнуется.

– Что стряслось, Павел Павлович? – Догадаться не сложно, к нам едет ревизор.

– Как говорят, к нам едет ревизор! – Павел, словно прочитал мысли Романа. – Комиссия сверху. Во главе с генералом. Давненько к нам генералы от военной медицины не наведывались. Шерстить нас будут, только держись.

– За что держаться? Это вы, двуногие, как на корабле ноги шире, когда штормит и все. – Не бежать же от начальства. Опасности идти навстречу.

– А ты чего?

– Я трехногий. На костыле стою крепко. Пронесет. – Ромка отмахнулся.

– Пронесет? Я зашел тебя предупредить, что б был морально готов. – Павел был готов отвечать за все наравне с Романом. Даже взять больше вины на себя.

– Не дрейфь, Павел Павлович. Мы выстоим.

Комиссия прибыла. Члены комиссии решительно настроены покончить со всей "черовщиной". Защитить доброе имя отечественной медицины. Изгнать мракобесие из госпиталя.

– Посмотрим что у вас, Павел Павлович. – Начал председатель комиссии. Надо выслушать, не рубить с плеча, четко обосновать решение.

– У нас все нормально, все в соответствии с утвержденными методиками. Все по инструкции. – Инструкция защищает нас от всех неприятностей. Найти соответствующий пункт, и ни одна комиссия не страшна.

– У меня другой сигнал. У вас черт знает что твориться. Серой из всех щелей воняет. – Генералл поморщился, словно чувствует этот запах. И готов достать настольную книгу инквизитора. "Молот ведьм" Шпренгера и Инститориса.

Может самому процитировать это сочинение? "Как дело божье, так и власть бога значительнее, чем дело и власть дьявола". Но колдунов и ведьм это не спасло.

– Товарищ генерал, у нас все в порядке. – Павел пытается заверить высокое начальство в законопослушании.

– Не надо. Нам все доложили. Черная магия. Шаманы разгуливают. Запах серы на всю округу. Откуда в наше время такие вздорные слухи? Нет дыма без огня. Этому пора положить конец.

– Не сера, антисептики. Дезинфекция. – Павел Павлович улыбается. Все слухи безпочвенны.

– Вот и посмотрим твои антисептики. – Генерал хоть и считал, что столь серьезно, но на сигнал надо реагировать.

Комиссия прошла по палатам. Особенно внимательно осмотрели тринадцатую. Зашли в пятую палату к летчику-испытателю.

– Идем, Павел Павлович, к тебе. И прикажи принести истории болезней. Особенно, троих. Летчика и из тринадцатой парализованных бойцов. Будем смотреть.

Комиссия долго изучала истории болезней. Они искали рациональное объяснение случавшемуся. Надо дать объяснение с точки зрения науки. Тогда вопрос можно будет закрыть ко всеобщему удовольствию.

– Все, на первый взгляд, нормально. Кроме одного, подозрительно внезапно больные пошли на поправку. Необычная регенерация тканей. Восстановление чувствительности ног. Гангрена. Что скажете?

– Ничего сказать не могу. Успехи отечественной медицины. – Павел Павлович про себя посмеивался. Не хватает сказать, достижения социализма и под руководством партии. Если хочешь, то можно придумать, как это получилось.

– Об успехах не будет лишним поговорить с вашим Романом Скворцовым. Нам все подробно описали. И про этого шамана, в красках. – Члены комиссии эти слова своего руководителя явно одобряли.

– Я его сейчас вызову.

Павел Павлович позвонил по внутреннему телефону, попросил Романа зайти.

Роман вошел в кабинет, протопал к столу, ударяя костылем об пол.

– Будьте здоровы, граждане хорошие. – Так прикинемся ветощью. Незаметный тупой санитар.

– И ты будь здоров. Присаживайся, Роман Скворцов.

– Премного благодарствуем. Присядем, коль позволите, господа хорошие. Маленько посидим с вами. – Ромка понимал, сейчас может получить от начальства за столь явное издевательство.

– Ты вот скажи, Роман, что там с тринадцатой палатой. Говорят, ты там камлал. Шаманом себя называл.

– Камлал? Погодите. Не припоминаю. Не мог, бубна нет. Без него никак.

– А что ты там делал? – Вот и выясним, что на самом деле происходит в госпитале.

– Как положено, постельку поправить, воды поднести, судно подать. И все.

– Так уж и все? – Генерал вздохнул. Запирается.

– А что еще? Может, надо было еще что сделать, господин добрый, так я завсегда, только скажите.

– А нам сообщили, не все ты рассказываешь. Ну? – Бесполезно спрашивать. Это больше похоже на игру.

– Массажик делал. Ноги разминал. Им лежать было тяжко. Я и помочь хотел. Потер ноженьки. Кровушка застоялась у парня в ногах. Второй-то совсем плох был. Бревном лежал. Я поворачивал его, пролежни могли появиться. Вот и ворочал. Да водичкой обтереть. И все.

– Все, говоришь. – Что ж, а если такое глупое, но объяснение, принять.

– Как по инструкции велено, добрый господин. Мы люди подневольные, как написано, так и исполняем. Как служба велит.

– Служба тебе велит. А в операционной что делал? – Добрые люди и это успели доложить.

– Сидел, ждал. Глядишь, пол подтереть, мусор вынести. Гигиена что б, чистенько кругом. Мы о порядке и чистоте понятие имеем. По инструкции.

– И где ты это в инструкции нашел? – Генерал строго посмотрел на санитара. Вся эта беседа забавляла его. Состав преступления очевиден, нарушены инструкции, но результат хороший. Если б только понять, как эти результаты получены.

– Так я и сам разумею. – Прямо солдат из старой армии. Исполнительный, но чуть туповат.

– А больше сказать нам ничего не хочешь, разумный наш?

– Мы перед начальством в смущении. Как после армии вернулся, видишь, костыль оттуда с собой принес, так голова гудит. Контузия, стало быть. Стараюсь, как могу. Добры люди с военкомату пристроили, облагодетельствовали сиротинку. Я ж детдомовский, нетука у нас батьки с мамкой. Люди хорошие порадели, век помнить стану, во сыру землю лягу, и там вспоминать буду.

– Ступай, служивый. – Талант. Не ясно, себя хотел дураком показать или их дураками выставить.

– Благодарствую, вам. Почтеньице, господа добрые.

Роман ушел.

– Что скажите, добрые господа?! Сидел, глядел на нас и издевался. Впрямую издевался. Контуженного пыльным мешком изображал. Из нас контуженных делал. Того и гляди, засмеялся бы над нами. А взгляд какой, заметили? Смотрит, дурачком прикидывается, а глаза умные, лукавые, в какие-то моменты во взгляде хищник, из зарослей за нами наблюдает. Не знаяю, как у вас, а у меня мурашки по спине.

– Да, товарищ генерал, не простой этот Роман. – Согласился полковник из комиссии.

– Обыкновенный он парень. После армии. Немного это, не в себе. Чудит. Что с него взять? – Ох, Рома, тебя бы выдрать, как следует.

– Вот, вот. Решим так. Не верю в ваши истории болезни, в ваши бумажки. Не то тут все. Только есть высокое начальство. Все вдруг стали верить в экстрасенсов. В чудеса, словно обезумели. Так вот, у одного начальника, сынишка, четырнадцать лет. Заболел. Почти парализован. За рубежом уже смотрели. Ничего не помогло. Услышал он про вашу богодельню с чудесами и решил, сына сюда, к вам определить. Мало того, что паралич, так еще боли. Мы поддерживаем, но на такой поддержке долго не протянет. Сами знаете. Из тринадцатой ребят выписывай, или переведи куда, а тринадцатую переоборудовать под нового пациента. Завтра встречайте нового пациента. Думайте, тут или грудь в крестах, или голова в кустах.

– Благодарю за доверие, товарищ генерал. – Вот и пронесло на первых порах.

– На этом закончим наше совещание.

– А мы, Константин, пойдем к нашему юродиевому. – Тихо сказал Павел.

– Пойдем. – Костя тоже видел, не все так плохо. Шанс у них есть.

– Роман, поиздеваться решил над комиссией? – С порога начал Павел Павлович. Сидит, словно ничего не происходит. Хоть бы немного волнения.

– Не понравилось? А я старался. – Рома широко улыбается. Доволен собой.

– Постарался. Идиот классный получился. – Павел и Константин подошли к столу. Сели.

– Ну что с меня взять, с убогого. После контузии. – Ромка умел "отходить дураком". Это не раз выручало его в детском доме и в армии.

– Готовься. Нас решили испытать. – Как говорят, не было печали, черти накачали. Теперь от пристального внимания руководства не отделаешься. Будут соваться во все.

– Каким образом? – Роман лениво потянулся, сидя за столом. И чего Павел Павлович ттак волнуется.

– Завтра в тринадцатую палату нового пациента ждем. Диагноз не ясен. За границей лечили и без результата. На нас надеются. То есть на тебя. – Павел Павлович чуть подался вперед, наблюдая за реакцией Романа.

– Вы без меня консервной банки открыть не можете. Все на меня. – Роман улыбнулся. – Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам. Но я разберусь.

– Шекспира цитируешь, контуженный. У меня с тобой голова скоро лопнет. У меня от тебя Ромочка, белая горячка начнется. Понятно?

– Понятно. Только, Павел Павлович, вы не забудьте в международный журнал статейку тиснуть. После чашки кофе у вас белая горячка, горячка белая. Белочка вас посетила. Народ ахнет.

– У меня от тебя крышу сносит. – Главный врач безнадежно махнул рукой.

– К плотнику, Павел Павлович, сходите. Прибьет. – Мягкий воркующий голос. Так разговаривают с психами, надеясь их успокоить.

– Не стану уточнять, но кому-то не один, а да костыля потребуется в ближайшее время. Я поспособствую, убогий. – Кровожадная улыбка, угроза в жестком взгляде.

– За казенный счет. Если смета отделения позволит. За казенные деньги отчитаться потребуют. Подписывать устанете. Так, что придется подождать. И несчастный случай на рабочем месте. Комиссия по технике безопасности. Вам одной мало?

– Сказал бы я тебе чего. Я твою мать.... В бане с веником застал. – Павлу Павловичу показалось, что он придумал изящное ругательство.

– Веник плохой попался, так? – Роман усмехается.

– При чем тут веник?

– Если б хороший, то братика мне напарили. – Ромка издевательски подмигивает Павлу.

– Шут гороховый!

Если у завхоза с нервами все было в порядке, то у Кости и Павла с этим были сложности. Оба хирурга решили выпить не кофе, а несколько покрепче.

Вечером к десяти часам Роман отправился в приемный покой.

– Что, Маша, на дежурстве? – Он зашел в комнату, где медсестры собирались, что б выпить чая и поболтать.

Мария вышла из-за шкафа. Там висело зеркало, она поправляла волосы и в который раз рассматривала свое новое лицо.

– Здесь я, здесь. – Она сияла от счастья.

– Сейчас того раненного привезут, о котором я говорил. Ты перевязку сделай. В палату устрой. Как дорогого гостя.

– Роман Алексеевич, сделаю. – Для этого шамана она готова дежурить в госпитале сутками.

– Вон. Едут. Чувствую. Идем. – Они с Марией поспешили в приемный покой.

К приемному покою подошла скорая, из которой вынесли сержанта. С перевязанной головой.

– О, Роман, и ты здесь. – Проговорил сержант, увидев соседа.

– Я говорил, что в госпитале работаю. Вот и встретились. Вон Маша. Наша лучшая сестричка. Она перевяжет тебя, в палату определит. Что у тебя стряслось? – Рома знал, но пусть сержант сам расскажет.

– Попали мы в историю. Все обошлось. Роман, а монета твоя и в правду на счастье. В нее пуля попала. Я только упал. Голову разбил. А от пули – синяк. Отправили проверить, нет ли сотрясения мозга.

– Тут надо внимательно глядеть. С этим не шутят. Ляжешь спать, а потом не проснешься. Сотрясение вещь коварная. И ребро мог сломать. По первости не чувствуешь. Маша проверит. К нам попал, пользуйся, лечись. Многие считают, потом успею, схожу к врачу. Поздно бывает. Бобик сдох. Таких смелых у нас тысячами вперед ногами выносят. В морге мест не хватает. Не хочешь, что б твое тело на лавке в коридоре морга бросили, так не спеши выписываться. Полежи. Тебе выбирать, в палате или в морге. – Успех задумки Романа напрямую связан с тем, как долго сержант здесь пролежит. Пусть по лучше познакомятся эти двое.

Ромка думал, как еще запугать пациента. И Машу заставить беспокоиться. Подольше задержать их радом с друг другом, и дело сделано.

– Маша, займись пострадавшим. Это сейчас он бодрый, а через полчаса искусственная вентиляция легких, прямой массаж сердца. – Познания в медицине у Ромы были ниже среднего. Принцип гадалки: порчу на тебя напустили, зачахнешь за пару недель. Вижу, смерть за твоей спиной стоит. Напугать до смерти, клиент твой.

– Ты Маша? А я – Сергей. – Представился сержант. Сестра произвела на него впечатление.

– Очень приятно. – Маша улыбнулась красивому сержанту. После чудесного превращения она первый раз так близко общалась с мужчиной. Инстинкт женщины требовал от нее испытать на ком-нибудь обретенные чары.

– Имя у тебя хорошее. И сама красавица. – Сержант попался в сети ее очарования.

– Ой. Я... я вас в палату сейчас устрою. – Маша смутилась. Ей никто до этого не говорил таких слов. Одно дело, когда другие женщины замечают, какая ты хорошенькая, другое, когда это говорит мужчина.

– Роман как в воду глядел. Мне монетку дал. Не она, так и не свидеться нам. Вот она, покореженная пулей. Теперь я с ней не расстанусь, счастье приносит. – Сергею хотелось подольше поговорить с этой медсестрой.

– Давайте, я вас в палату отправлю. Роман, он такой, его все колдуном считают.

Маша устроила раненого в одноместной палате. Этого не полагалось, но у нее было оправдание, Роман попросил. Сергей присел на постель. Сейчас эта девчонка уйдет, и он ее больше не увидит.

– Ой! – Громко застонал Сергей. – Что у меня с головой. Мне... я сейчас...

– Что с вами? – Маша бросилась к больному. Поддержать, вдруг упадет.

Сергей, словно ему и впрямь стало плохо и он пытается удержаться от падения, положил руки на талию медсестры. Оба замерли. Сергей поднял голову, что бы заглянуть в глаза девушки.

– Вам.... Вам уже лучше? – Пролепетала Маша. У нее самой начинала кружиться голова.

– Немного, – с хрипотцой в голосе ответил Сергей. От этого прикосновения и дурманящего запаха, который исходил от Марии, и у него кружилась голова. – Но если ты покинешь меня, я до утра не доживу.