Текст книги "ТОЛЬКО НЕ В ЭТОТ РАЗ"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава I. Знакомство

Лето 2014 года, самый конец августа месяца. Старший оперуполномоченный Киров Роман Сергеевич работал в убойном отделе Главного Управления Министерства внутренних дел России по городу Москве, расположенном по адресу: улица Петровка, дом номер 38.

Он являлся полицейским со стажем и богатым послужным списком. Практически только что получил звание майора полиции и едва успел примерить новенькие погоны на свое форменное обмундирование. В свои тридцать два года он имел средний рост, чуть превышающий сто семьдесят сантиметров; коренастая фигура и накачанные бицепсы свидетельствовали о его дюжей физической силе, которую ему приходилось периодически поддерживать посещениями тренажерного зала; «живая», легкая, слегка прыгающая походка и непринужденные движения тела говорили о том, что кроме всего прочего он немало внимания уделяет отработке приемов рукопашного боя; приятное лицо этого человека было несколько смуглым и слегка смахивало на тип латиноамериканского континента: округлой формы, с небольшой продолговатостью, оно было украшено невероятно большими выразительными глазами с каре-зеленым оттенком радужки, которые, располагаясь под густыми черными бровями по краям небольшого с еле заметной горбинкой носа, выражали необыкновенный ум, проницательность и где-то даже лисиную хитрость, предупреждая, что этот представитель мужского населения планеты земля невероятно сообразителен, эрудирован и способен к логическому мышлению; прическа офицера состояла из коротко остриженных черных волос – с боков чуть больше, нежели сверху; маленькие ушки плотно прилегали к ровной голове, имеющей округлую форму, словно у футбольного мячика.

Он мало походил на коренного жителя нашей столицы, да и России в целом, но, как то не покажется странным, в совершенстве владел местным наречием и укоренившимися традициями. Роман был выходцем из детского дома и не мог точно вспомнить и рассказать о своих родителях. Скорее всего, либо его бросила мать-цыганка, либо же он был подкинут иностранными «гастарбайтерами». Хоть ему и хотелось очень узнать, кто же все-таки дал ему эту сиротскую жизнь, но до настоящего времени возможность постичь эту тайну ему так и не представлялась.

О его характере можно сказать только то, что в случае конфликтных ситуаций он мгновенно «вспыхивал» словно огонь, совершая подчас не совсем обдуманные поступки, но по прошествии совсем короткого времени легко успокаивался, быстро восстанавливая эмоциональное равновесие и всякий раз умудряясь сглаживать последствия своей неуравновешенной и «взрывной», подчас даже дерзкой, натуры. С другой стороны, такая необыкновенная особенность его давно сложившегося характера помогала ему с легкостью справляться со своими природными страхами и вместе с невероятно эффективно работающим умом находить пути решения из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций.

Одевался оперативник почти всегда «по гражданке» и редко можно было его встретить в форменном обмундировании, выдающим принадлежность к полиции. Он предпочитал носить черную футболку, поверх которой красовалась темная куртка, изготовленная из сшитой клочками крокодиловой кожи, а также легкие, не стесняющие движений свободные брюки. Обувался всегда в дорогие, очень прочные туфли.

Среди своих сослуживцев он славился тем, что наиболее быстро и оперативно строил наиболее правдоподобные версии, поэтому пользовался у них огромнейшим уважением, и не одно серьезное преступление не обходилось без его непосредственного участия. Однако методы, с которыми он нередко подходил к исполнению своих прямых, служебных обязанностей, не отличались своей исключительной законностью, так как этот сотрудник не гнушался никакими приемами, способными в кратчайшие сроки привести его к достижению поставленных целей. Зачастую его вызывали для разбирательств к начальству, после очередного, казалось бы, удачно раскрытого особо-тяжкого преступления, где нещадно «песочили», вменяя в вину, конечно же, явное превышение должных полномочий.

Как не покажется странным, но не смотря на все эти его выходки и перегибы в работе, Романа продолжали «усердно» держать на службе, всякий раз «отмазывая» и прикрывая, когда над его головой «сгущались темные тучи», ведь этот оперуполномоченный – пусть даже и со всеми своими незаконными методами – отлично делал свою работу и успешно ловил мерзавцев, безнравственно преступающих уголовный закон и безжалостно отнимающих у других людей жизни.

Так вот и сегодня, он стоял в кабинете начальника своего отдела и держал ответ за вчерашние недоразумения, произошедшие, к слову сказать, не без его прямого участия.

Руководитель, состоящий в звании подполковника российской полиции, был давно немолодым уже человеком. Его возраст перевалил верх сорокалетней отметки. Виктор Иванович Кравцов – именно так звали этого статного красивого офицера – был отличным профессионалом своего любимого дела. Много времени ему пришлось отработать среди простых «оперов». Неоднократно довелось побывать в горячих точках нашей страны, и в силу всех перечисленных фактов он прекрасно себе представлял, из чего состоит смысл оперативной работы, а также «хлеб» подчиненных ему сотрудников. Он был невысок ростом, не превышающим ста шестидесяти сантиметров; вполне коренаст, но уже с легкой, едва угадывающейся полнотой; круглая голова его была исключительно правильной формы, что легко проглядывалось под короткой стрижкой светло-русых волос; лицо этого мужчины, вероятно для большей солидности, было украшено черными жесткими густыми усами; в сине-серых глазах «светились» невероятная рассудительность, спокойствие и чрезмерная прозорливость. В силу своих должностных обязанностей, Кравцов был одет в форменное обмундирование, выделяющееся полицейской символикой.

Вот перед таким, как называли его подчиненные: главнокомандующим, и предстал Киров с отчетом о вчерашних событиях. Первым, естественно, слово взял Виктор Иванович:

– Ты когда, наконец, Киров, угомонишься? Что ни день, то от тебя какие-то гадости, бросающие негативную тень на всё наше прославленное подразделение.

– Что такое, товарищ полковник (так сотрудники обращались к своему начальнику, так как по возрасту и заслугам ему давно уже пора было иметь подобное звание)? – небрежно, еле скрывая улыбку, спросил подчиненный, прекрасно осознавая, что его сейчас будут бранить только так – для общего вида, чтобы, так сказать, удержать положенный руководителю статус. – Вроде, сделано все как обычно?

– Вот именно, что опять как всегда, – нервно постукивая по столу костяшками пальцев согласился Кравцов, – я, конечно, все понимаю, что было раскрыто очередное, очень серьезное заказное, убийство, но зачем, объясни мне, пожалуйста, при задержании было ломать подозреваемому ребра и сворачивать нос? Разъясни мне, будь так любезен: разве чуть мягче все это делать нельзя?

– Можно было бы, разумеется, и «лезгинку» с ним станцевать, – не принял точку зрения руководителя Киров, – если бы он добровольно согласился проехать к нам в отделение, а не стал бы самым что ни на есть активным образом возражать по этому поводу, собираясь – если уж быть до конца откровенным – проделать все те же самые вещи, но только со мной, тем более что я был абсолютно один. Я же, как всем известно, привык возражать против таких неестественных манипуляций и всегда выражаю им самое активное возражение.

– Да, я все это знаю и понимаю, – махнул руководитель в сторону отвечающего рукой, – вместе с тем, как оказалось, у того «отмороженного ублюдка» оказались очень влиятельные родители, и они смогли нанять «адвокатов-прохвостов», которые готовы ухватиться за все, что только может дать их клиенту хоть малейшую вероятность уйти от ответственности и избежать справедливого суда и возмездия. Вот они и стараются отрабатывать проплаченные на беззаконие деньги: рвут и мечут, делая из нас супер-монстров, готовых выбить показания из любого, по их утверждениям «законопослушного», гражданина.

– Это, та «мразь», которая безжалостно завалила целых трех ни в чем не повинных людей – он законопослушный гражданин, что ли? – не выдержал, чтобы не улыбнуться оперативник.

– Что тут такого смешного!? – не выдержал нервного напряжения Виктор Иванович и повысил для солидности голос, – У нас дело вот-вот развалится, а он все веселится, все развлекается!

– Как же оно развалится? – не поверил словам руководителя Киров. – Там «доказухи» собрано «выше крыши».

– В общем так, – произнес подполковник, одновременно делая свое лицо злобным и выражающим крайнее недовольство, – там за дверью стоит молоденький парень – младший лейтенант со степенью бакалавра-юриста. Вчера он переведен к нам из патрульных подразделений, а с сегодняшнего дня это твой новый напарник. Я приставляю его к тебе, чтобы он научил тебя бороться с преступниками, не ломая им руки, а как и положено, заламывая их за спину.

– Нет, «шеф» (так иногда, в самых нестандартных случаях, называли подчиненные своего непосредственного начальника), – запротестовал Роман, махая перед собой руками, – Вы же знаете, что после смерти Еремина я работаю только один.

– Всё. Это даже не обсуждается, – «зарычал» Виктор Иванович, проявляя в данном случае определенную жесткость, – а кому что не нравится – рапорт на стол, и – на улицу. Там сейчас как раз таких, как ты, целая очередь.

– Но… – не унимался оперативник.

– Все-все! – прикрикнул на него подполковник. – Иди работай и не забудь ввести новобранца в курс дела.

Закончив этот небольшой монолог, руководитель сел и уставился глазами в компьютер, что явственно говорило об окончании разговора и что посетителю пора уходить. Сопоставив в своей сообразительной голове эти нетрудные факты, Киров, резко развернувшись кругом, звонко «щелкнул» каблуками полуботинок и строевым шагом вышел из кабинета начальника.

– Клоун, – прошептал тот, ухмыляясь поведению подчиненного.

Выйдя в коридор, Роман увидел, что, действительно, возле двери апартаментов Кравцова его ожидает молодой человек, одетый в новенькое форменное обмундирование с погонами младшего лейтенанта. Внимательно осмотрев предложенного ему в напарники юношу, оперативник сделал свои определенные выводы о его внешних особенностях и возможных чертах характера. По первому беглому взгляду в голове опытного оперуполномоченного сложился краткий портрет этого, еще довольно юного, офицера.

На вид ему можно было дать не более двадцати пяти лет от рождения. Новобранец был выше Кирова сантиметров на семь, но намного худощавее телосложением, хотя, скорее всего, он был довольно физически развит и обладал могучими жилистыми руками. Это легко угадывалось по плотно прилегающей к телу форме, которая облегала его не отличающееся «V-образной» формой телосложение. Кроме того, в молодом человеке угадывалась некая внутренняя, подчиняющая себе сила: он мог подавлять своего оппонента одним только своим близким присутствием. Весь его вид выражал спокойствие и уверенность, сочетающееся с чем-то загадочным и непонятным, что в некотором роде давало моральное преимущество над другими.

«Это будущий начальник, причем не исключено, что для достижения своей цели он легко пойдет по чужим головам. Надо быть с ним поосторожнее, а лучше заранее поставить его в зависимое от себя положение, чтобы потом проще было общаться», – только и подумал Киров, оценивая бросившееся ему в наметанный глаз необычное качество этого человека.

Продолжая свои наблюдения, он также отметил, что овальное вытянутое лицо навязанного ему напарника не столь уж и миловидно, но содержит в себе другие притягательные особенности. Если с чем-нибудь сравнивать, то это похоже на то, словно бы змея смотрит на свою, готовую уже к смерти, жертву, а та хотя и знает, что ей и угрожает губительная опасность, но в итоге не может двинуться с места. «В принципе, для работы и кадрить юных девчонок это совсем даже неплохо», – вновь отметил про себя Киров.

Далее, оперативник перешел к рассмотрению глаз этого молодого сотрудника. Они были слегка сужены и имели очень редкое исключение. Правый был зеленый, как изумруд, а левый с необыкновенным красным оттенком радужки и ярко-алым зрачком. «Как тебя с таким «зенками» в полицию-то только взяли?» – по своему оценил такое свойство старший оперуполномоченный уголовного розыска. Однако, не смотря на эту удивительную особенность, взгляд новичка выражал достаточно острый ум, большую настойчивость, огромную уверенность и не лишен был способности к построению логических заключений, то есть имел все качества, так необходимые любому мало-мальски способному «оперу». Нос младшего лейтенанта был в целом прямой, но к концу своему слегка вздернутый; щеки впалые, подчеркивающие излишнюю худобу; волосы были острижены по всей голове на одинаковую длину и торчали в разные стороны, не образуя совершенно никакой определенной прически, это удалось разглядеть сразу, потому что он стоял в коридоре здания, где головные уборы принято было снимать; говоря про уши, следует отметить, что они были средних размеров и торчали в разные стороны, образуя даже некую лопоухость.

«Налюбовавшись» внешним видом своего нового, так неожиданно приставленного напарника, «любезно» навязанного ему вышестоящим начальством, Киров не замедлил сделать тому замечание:

– Ты чего это в форме приперся? Мы занимаемся оперативной работой и по всем нашим приказам обязаны носить гражданское «платье». Так что на сегодня ты к несению службы не допускаешься, а потому дуй домой отдыхай, а завтра, как то и положено, придешь в удобной одежде. Все ли тебе, друг, понятно?

Таким образом, Роману не терпелось избавиться от навязанного «хвоста» (именно так он расценивал проделки своего руководства – как возможность контролировать все его действия), еще хотя бы на один день останусь один, может, получится провернуть какое-нибудь доходное дельце.

Любой другой, окажись он на его месте, не замедлил бы воспользоваться таким предложением, но только не этот молодой офицер. Он искренне улыбнулся, сразу же придав своей физиономии совсем другое, более дружелюбное, выражение, поселив в голове самопровозгласившего себя «экзаменатора» невольную мысль: «Не ошибся ли я в этом юном еще человеке… может быть, он не так уж и плох? Надо будет обязательно проверить его в нашем деле». Парень между тем заговорил высоким, выделяющимся еле заметной хрипотцой голосом:

– Извините, – обратился он к старшему по званию и по должности, так как уже знал, что будет работать в паре с майором. – Виноват. Я сегодня первый день в «розыске» (так промеж себя полицейские называют УГРО) и не знал, как следует одеваться. Дайте мне полчаса времени, и я исправлю эту оплошность.

– Как? – удивился Киров, небрежно сморщив лицо, – Домой что ли сбегаешь, чтобы переодеться?

– Нет, – совершенно не обижаясь на ерничество старшего офицера, отвечал бывший патрульный, – я пришел сюда в гражданской одежде и переоделся внизу – в гардеробе.

– Действительно? – не без восхищения проговорил «старый» оперативник, – Ты на поверку не так уж и плох… сообразителен. Ладно иди. Через тридцать минут жду тебя на служебной парковке. Машина «четырнадцатая» черного цвета, номер шесть-пять-четыре.

Парень, услышав эти закономерные распоряжения своего нового руководителя и в то же время наставника, поспешил их выполнять, несколько неуклюжей походкой засеменив в нижние помещения МУРа. Когда он уже удалился метров на двадцать, Роман окриком остановил новобранца:

– Эй, стой!

Когда же тот, замедлившись, обернулся, продолжая кричать, произнес:

– Как тебя звать-то!? А то общаемся, как-то вроде не совсем по-людски!

– Бирюков Никита! – так же громко крикнул молодой офицер.

– А отчество!?

– Андреевич!

На этом знакомство закончилось. Майор пошел заводить служебную автомашину, а младший лейтенант побежал в гардероб, где в течении пяти минут полностью преобразился, поменяв форменное обмундирование на обыкновенное гражданское одеяние. Когда он, выполнив первую поставленную задачу, нашел ранее озвученный ему автотранспорт, то предстал перед опытным офицером в одежде, содержащей уже совсем другие предметы: сверху была надета матерчатая куртка коричневого цвета, имевшая в себе вшитыми в нее вставками из искусственной кожи; под ней четко проглядывалась черная водолазка; на ногах были одеты удобные натуральные американские джинсы светло-синего цвета, не теряющие своей эластичности даже после того, если случалось их намочить; на ступнях появились легкие – по своему оттенку в тон брюкам – кроссовки.

Глава II. В столице завелся маньяк

Осмотрев вновь прибывшего, Киров оценивающе проверил его одежду и, сделав довольное лицо, дал свое профессиональное заключение:

– О, вот это уже совсем другое, нормальное дело. Если еще и небольшую щетину отпустишь, то вообще легко сможешь затеряться в толпе.

– Я бы с радостью, – ответил Никита, немного притом смутившись, – но у меня плохо растет – только какими-то жиденькими «ляпками». Получается очень гадко и некрасиво.

В ходе этого краткого диалога Роман обратил свое внимание, что глаза его напарника приобрели совершенно другой, вполне обычный, оттенок. Теперь зрачки, как им и полагается, были черными, а радужки возле них отличались серо-зеленым цветом. «Наверное показалось?» – подумал про себя оперативник, вспомнив необычную разницу, чуть ранее привлекшую его пристальное внимание. Как только новобранец устроился на пассажирское место, майор ввел его в курс необходимых для немедленного выполнения мероприятий:

– Нам поступил очень ответственный вызов. Совершено – то ли убийство, то ли изнасилование, то ли все сразу вместе – все это пока неизвестно, и нам необходимо проследовать к месту и там уже это выяснить, включившись в основную работу.

– Я готов, – послушно отвечал «молодой» полицейский.

Как только автомобиль тронулся, Киров снова заговорил, но уже на более отвлеченную тему:

– Послушай, лейтенант (акцентировать свое внимание, уточняя младший, между сослуживцами в «органах» было не принято) хотелось бы получше с тобой познакомиться, а для этого я задал бы тебе несколько личных вопросов. Ты не против?

– Да нет, – бесхитростно отвечал Бирюков, – отчего ж… задавайте. На какие смогу – отвечу.

– Хорошо, – промолвил опытный полицейский, нисколько не сомневавшийся, что получит только такой ответ, – тогда скажи: ты давно в органах служишь?

– Пять лет… подходит шестой. В 2009-м, сразу после службы в российской армии, я был принят в полк патрульно-постовой службы, где прошел первоначальную подготовку и закончил четырехлетнее высшее юридическое образование. Почти два месяца назад получил диплом и по истечении совсем непродолжительного времени был переведен к вам – сюда. Я слышал, что попасть в МУР очень трудно. Наверное, мне попросту повезло?

– Можно сказать что и так, – согласился оперативник с вполне логичным мнением новичка уголовного розыска, – чтобы пробиться к нам в Управление надо либо пахать словно проклятый, либо иметь очень цепкий «прихват», либо уметь так «подлизывать задницу», чтобы тебя непременно тащили везде за собой.

– Не один из этих случаев мне не подходит, – не без какой-то печали улыбнулся младший сотрудник, – просто, еще находясь в ППС-е, я смог раскрыть несколько довольно загадочных преступлений, и начальство посчитало возможным перевести меня служить в Московское управленческое отделение розыска.

«Что-то он не договаривает. И улыбка у него не совсем естественная – как бы не очень радостная от того, что смог получить такое знаковое, престижное место, а наоборот, даже какая-то недовольная. Ну, да ладно, по ходу дела все прояснится», – обнадежил себя старший сотрудник, все еще считая, что этого юнца к нему подослали, чтобы в ближайшее время «слить» его самого. Однако Роман был «воробей стрелянный» и на таких мелочах не зацикливался, предпочитая либо вывести провокатора на чистую воду, либо сделать своим вынужденным «подельником», поставив в каком-нибудь совместном деле в зависимое от себя положение. Эти мысли, словно молния, промелькнули в голове майора полиции, и он тут же от них избавился, продолжая допытывать новоиспеченного «друга» о его личной жизни:

– Ты, Никита, женат?

– Да нет, пока что не довелось, – искренне отвечал собеседник, невольно и чуть заметно сморщив лицо.

– Что? – поинтересовался «опер», придав своей физиономии «сострадальческий» вид, – Неразделенная когда-то посетила любовь?

– Да, – нехотя отвечал Бирюков, делая это чуть более жестко, чем разговаривал до этого ранее, давая таким образом достаточно оснований предполагать, что душа его от страданий еще до конца не избавилась, и эта злободневная тема для него в настоящее время закрыта.

– Ладно, понял, – уловил интонацию напарника Киров и тут же сменил направление их дальнейшего разговора, – больше эта часть твоей жизни подниматься лично мною не будет. Тогда вот такой вполне обычный вопрос: где ты, Никита, живешь? Далеко от работы? Вдруг срочно понадобишься… чтобы можно было, зная адрес, вот так – запросто – за тобою заехать.

– Живу я за городом, – придав своему лицу беспристрастное выражение, спокойно разъяснил новобранец, – совершенно один. Снимаю небольшом каменный домик. Нахожусь всегда на мобильной связи, и чем за мною мотаться, звоните в любое время, я же со своей стороны обещаю приехать куда только скажете и сделаю это по первому вызову.

Тут полицейские подъехали к интересующему их месту, и им пришлось прекратить этот затянувшийся разговор. По ориентировке, полученной от дежурного, они прибыли в Царицынский заповедник, расположенный в южной черте огромного города. Там уже работала оперативно-следственная группа местного отделения полиции, или как их еще попросту называют: «земельники». Напарники молча направились к месту скопления людей, находившихся здесь в форменной амуниции. Узрев эксперта-криминалиста, которым, к слову сказать, оказалась молодая симпатичная девушка, Роман сразу же направился к ней. В тот момент она была занята тем, что упаковывала уже изъятые в ходе осмотра следы преступления.

Поравнявшись с ней, оперативник представился и тут же задал свой обычный вопрос:

– Что тут у нас?

– Труп до неузнаваемости изуродованной женщины. Вы сами подойдите да воочию все рассмотрите.

Махнув рукой, как бы приглашая следовать за ним, Киров подозвал к себе молодого напарника, и они вдвоем направились к небольшому, виднеющемуся среди примятой травы возвышению, расположенному не меньше чем в десяти метрах от так называемого полицейского «штаба». Как только они смогли различить очертания жертвы, их взорам представился не поддающийся нормальному восприятию ужасающий вид. Бирюков, даже еще не достигнув самой убиенной, тут же отбежал подальше от трупа в сторону, намереваясь немедленно вычистить свой желудок. «Молокосос», – подумал про себя его старший товарищ.

Справившись со своими эмоциями, Никита подошел к более опытному оперуполномоченному, и они вместе стали изучать найденную в заповеднике жертву. Это была довольно еще молодая особа, едва ли достигшая тридцатилетнего возраста. При своей жизни она явно любила много и сытно покушать, так как имела довольно избыточный вес. Для невысокого роста, равного чуть более ста пятидесяти пяти сантиметров, ее масса приближалась к восьмидесяти двум килограммам. Все ее тело, не исключая лица, было изрезано остроконечным предметом, превратившим туловище в одну сплошную страшную рану. Для того, чтобы она не кричала, рот ее был зашит тонкой медной проволокой. Действенное сопротивление исключалось с помощью клеящей ленты, плотно скрепляющей между собой руки. Свободными оставались только ноги, на лодыжках которых также имелись обрезки непрозрачного «скотча».

Тут подошла девушка-эксперт и поделилась своими мыслями и профессиональными наблюдениями, попытавшись наиболее ясно выстроить произошедшую здесь картину.

– Труп неизвестной женщины, – начала она свой монолог. – Смерть наступила предположительно между одиннадцатью и одним часом ночи. Судя по ранам, ее пытали не менее часа, хотя, может, и больше. Однако все эти порезы причиняли ей только сильные физические мучения, не провоцируя наступление более тяжких последствий, в том числе смерти. Скажу объективно, основываясь на уже изъятых и изученных доказательствах, что все эти страдания ей пришлось вытерпеть, находясь в полном сознании.

– Почему такая уверенность? – подняв кверху брови, удивился Роман.

– Потому что за последние пять лет это уже третье подобное преступление, совершенное в пределах вверенной нам территории. В первых двух случаях преступник вводил ей в кровь медицинский препарат «адреналин», чтобы во все время пытки жертва находилась в сознании, не позволяя таким образом ей «отключаться». Здесь, я думаю, была проведена точно такая же процедура.

– Третий случай!? – воскликнул с удивлением Киров, – Но почему же в таком случае нас в известность ставят только сегодня?

– Наверное, потому, – не без ехидства предположила криминалист, – что наше любимое руководство привыкло тянуть до последнего и не объединяло те два убийства, чтобы не обозначить особо-тяжкую серию. Сейчас же этот факт утаить более не удастся, а потому я абсолютно уверена – мы будем соединять все три дела в одно и передавать его на «Петровку».

– Ясно, – недовольно оскалился старший оперативник, предполагая, что на МУР снова «ляжет» череда нераскрытых серийных убийств.

Полицейская между тем продолжала:

– Маньяк наслаждался страданиями жертвы до тех самых пор, пока она все-таки не осталась без чувств. Именно тогда он нанес ей свой смертельный удар, полоснув ножом по ее женскому горлу и разрезав его, как принято говорить: «от уха до уха». Но и на этом он не остановил своих страшных, изощренных глумлений.

– Как? – не понял опытный сыщик. – Он что, еще продолжал тиранить «толстуху» и после того, как та умерла?

– Да, – убежденно заявила эксперт, не выражая при этом совершенно никаких эмоциональных волнений (что после третьего абсолютно похожего случая было совершенно не удивительно), – он, как только она скончалась, дошел до того, что вступил с трупом в половое сношение.

Тут молодой Никита снова не выдержал и в очередной раз отбежал от собравшихся чуть в сторонку, чтобы продолжить опустошать содержимое своего, оказавшегося таким слабым, желудка.

– «Зеленый» еще, – попытался оправдать поведение напарника старший товарищ.

– Бывает, – кивнула головой не менее опытная служительница закона. – Кстати, в этом деле есть еще одно немаловажное обстоятельство.

– Какое? – заторопил ее Киров.

– Во время убийства из ее сумочки были извлечены все предметы, могущие тем или иным образом указать на ее личность. По моему мнению, хотя я, конечно, могу ошибаться, убийца отлично знал свою жертву и всячески старался удалить любые факторы и предметы, способные навести хоть на какой-нибудь его след.

– Может быть, может быть? – пробормотал Киров, жестом руки показывая, что эксперт-криминалист более не нужна, но вдруг, как будто вспомнив что-то определенно важное, крикнул ей в спину: – А изъять? Что-нибудь изъяли?

– Только отпечаток ботинка… размер сорок третий, – отвечала та, даже не повернув головы, – сегодня вышлю вместе с другими материалами дела. Так же для изучения более опытных криминалистов предоставлю снятые с трупа биологические «мазки».

Киров еще какое-то время осматривал мертвое тело, не позабыв про прилегающую к нему местность. Бирюков старался от вида этой ужасной картины держаться как можно дальше. Видимо, в патрульно-постовой службе, где основное направление деятельности – это предупреждение и пресечение преступлений, ему не приходилось сталкиваться с подобными зрелищами. Они пробыли на месте происшествия еще минут десять, но очевидно, даже такому опытному полицейскому, каким слыл Роман, более ничего значимого обнаружить не удалось. Все, что было возможно, сделала оперативная группа.

– Поехали, – с недовольством заявил Киров, направляясь в сторону служебной автомашины, – здесь больше ничего интересного нам не представится.

Они сели в авто и продолжили прерванный ранее разговор. Более опытному оперуполномоченному непременно хотелось выяснить, можно ли доверять навязанному ему начальством напарнику. Первым делом он отметил его слабый желудок:

– Ты что, Никита, никогда раньше трупов не видел? Эк, тебя выворачивало?

– Почему? – вспоминая неприятные, не славящие его моменты, потупив взор, произнес новобранец, – приходилось раньше видать, но такие… честно скажу – первый раз. Кто-то, видимо, очень старался.

– Да, – мрачно согласился майор, подумав также, что, как только к ним поступит уголовное дело, начальство с него «с живого не слезет», пока не будет установлен виновный, – и через-чур как-то перестарался. Так что нам теперь – ни есть, ни пить, ни спать будет нельзя до тех пор, пока мы не вычислим этого гада. Кстати, давай заедем чего-нибудь перекусим, а потом навестим одного моего знакомого «стукача», официально оформленного агентом и проживающего в этом районе, может быть, он чего нам поведает?

Бирюков молча кивнул, соглашаясь с предложением опытного напарника, тем более что все равно сам ничего более дельного «озвучить» не мог. Они остановились перед небольшим кафе, явно указывающим на принадлежность к системе «Макдональдс», и уверенным шагом направились внутрь. Заказав себе по сытному гамбургеру, проголодавшиеся «опера» не забыли картошку фри и горячий, отдающий ароматом спелого кофе. В ожидании приготовления затребованных ими продуктов, два сотрудника правоохранительных органов продолжили устанавливать между собой словестный контакт. В этот раз первым заговорил молодой новобранец:

– Товарищ майор, разрешите к Вам обратиться?

Бывалый полицейский сморщил лицо, как будто только что съел кислый лимон. Становилось очевидно, что подобное обращение ему приходится не по вкусу. Он тут же решил просветить своего нового подопечного и в этой части сложной полицейской работы:

– Понимаешь, Никита… я не знаю, как было принято у вас там в ППС-е, но у нас в «розыске» к сослуживцам, равным по должности либо превышающим на одну ступень, принято обращаться запросто – только по имени и сразу на «Ты», не допуская никакого раболепства перед таким же, подобным себе, товарищем. Кроме того, у некоторых сотрудников имеются прозвища, если таковые, конечно же, удалось заслужить. В этом случае можно по ним. Меня вот, к примеру, в определенных кругах знают, как Костолома. А у тебя, молодой, есть ли какой псевдоним?

– Пока нет, – отвечал полицейский, имеющий намного меньшую выслугу, – еще ничего определенного не удалось заслужить: наверное, работаю пока недостаточно долго. Но мне все-таки интересно было бы знать… Рома: с чего мы все же начнем раскрывать это страшное преступление?