Текст книги "Не предавай меня (СИ)"
Автор книги: Василина Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
После того разговора жизнь Аделины вернулась в своё будничное русло, но при этом девушка чувствовала себя спокойно, в душе поселилась тихая безмятежность.
Через несколько световиков Освальдо отправился к её матери и, попросив руки Адель, получил официальное благословение на брак, о чём оповестили самые известные вестники их страны. Несколько изданий Аделина купила, обработав сохраняющей энергией, аккуратно убрала на память, ведь это было официальным доказательством того, что она невеста.
Спустя ещё три световика, Аделину вновь пригласили погостить у родителей Освальдо, где уже можно сказать в семейном кругу была установлена дата свадьбы. Решили с ней не торопиться. Ведь впереди промозглая винья, затем холодная, снежная трефа, а вот червляна подходила идеально для такого события, поэтому и остановились на её середине.
В этот раз Аделину принимали весьма радушно, родители и старший брат более открыто улыбались, младший брат жениха и до этого благодушно встретивший будущую невестку, в этот раз безобидно подшучивал над девушкой, а матушка так вообще замучила расспросами и нотациями:
– Тебя ведь выводили в свет?
– Естественно, – кивнула Аделина.
За окнами малой гостиной, где они расположились всем семейством, уже смеркалось. Было очень уютно потягивать чай из изящных чашечек и закусывать совсем крохотными пирожными. Пока мужчины, сидя в креслах, расположенных в углу гостиной, вели свою беседу, женщины, расположившись на софе чуть в стороне, беседовали о своём:
– Едва мне исполнилось пятнадцать, матушка озаботилась тем, чтобы представить дочь светскому обществу. Первые балы, светские мероприятия, – Адель грустно улыбнулась, вспомнив истинные мотивы матушки, для чего та вообще всё это затеяла и как сама Адель противилась её решению. – Так что – да, я знакома со многими представителями дворянской знати.
– Великолепно! – улыбнулась матушка Освальдо. – Значит, тебе не будет так тяжело, когда вы начнёте с Освальдо выходить в свет уже в новом статусе.
Перейдя на последние сплетни, графиня увлеклась и даже не замечала того, что невестка уже едва сдерживает зевоту. Аделина, вежливо улыбаясь иногда поддакивала в нужных местах, даже умудрялась что-то сказать в ответ, но всё чаще её взгляд скользил по обстановке комнаты.
Тяжёлые портьеры на окнах, незажженный камин, перевела взгляд дальше по роскошным, шёлковым обоям, остановившись на большом зеркале в красивой, богатой на резьбу позолоченной раме. Рисунок резьбы завораживал и Адель, рассматривая завитушки, случайно посмотрела в само зеркало.
Девушка едва сдержалась, чтобы не передёрнуться: жёсткий, холодный взгляд отразился в отражении и был направлен прямо на неё. Эстебан, видимо задумавшись, даже не заметил, что Аделина перехватила его взгляд, но тут же, резко отвернулась к матушке Освальдо, с трудом вернув на лицо благожелательную улыбку.
Отговорившись, что устала, покинула семейство Гарцио ан Джил, и только зайдя в отведённую ей комнату, зябко обхватив себя за плечи, решила с этого момента держать почаще рот на замке, быть настороже, особенно со старшим братом Освальдо – уж очень не понравился ей взгляд, направленный на неё.
Следующим световиком, Эстебан пригласил Аделину к себе в лабораторию, где попросил продемонстрировать свои умения в артефакторике:
– Не могу поверить, что такой сильный, мощный дар вашего дедушки пропал бесследно. Возможно, вы и сами не догадываетесь, не раскрыли свои умения, возможности, – вещал мужчина, поставив инвалидное кресло рядом со стулом Адель, на который она присела перед рабочим столом.
Сама девушка не смогла не высказать восхищения лаборатории, её оснащению. Для артефактора – это как попасть в рай, где ты можешь осуществить все свои задумки, где можешь реализовать себя.
– Отнюдь, смею вас разочаровать, но что в одной академии, что в другой, мастера убедились в обратном. Они тоже не верили в малую силу дара при моём наследии, но мне действительно досталась лишь капля.
– У вас тёмно-серые глаза,– задумчиво проговорил Эстебан, пристально глядя на Аделину, отчего та опять еле сдержала нервную дрожь.– Вы же обладатель второго дара, не так ли дорогая? Глубинного.
Но Адель опять отрицательно мотнула головой и, прикидываясь наивной простушкой, с улыбкой пожала плечами:
– И здесь я не отметилась. Хотя цвет глаз, разумеется, говорит о том, что дар возможно бы проснулся, но, видите ли, после колоссального стресса, что я испытала ребёнком,… вы же помните случившийся пожар? Так вот, если дар по управлению второй энергией и был – то заблокировался.
– Такие глубинные дары не исчезают бесследно, дорогая, – вроде и добродушно улыбнулся Эстебан, но в глазах его была задумчивость. – У вас есть шанс.
– Шанс? – Аделина хлопнула ресничками, с удивлением уставившись на мужчину.
– Конечно. Будем надеяться, что ваш дар проснётся, когда вы подарите брату первенца.
– О, – Аделина тут же отвернулась, якобы скрывая смущение. – Надеюсь, вы правы. – Сама же подумала о том, что если такое и случится, то Эстебан будет последним человеком, которому она расскажет о подобном.
– Покажите свои умения, брат вас хвалил как артефактора.
– Он сильно преувеличивал, – тихо проговорила Аделина, послушно берясь за инструменты, разложенные в идеальном порядке на столе и придвигая к себе подставку с огромной лупой. – Но я постараюсь, чтобы не разочаровать вас.
В итоге Аделина, чтобы совсем не выглядеть неумёхой, восстановила пару несложных артефактов и даже наладила одно из сложных устройств, но тут же специально неправильно замкнула контуры, что свело всю работу на нет.
– Ох, я где-то ошиблась, – начала сокрушаться девушка, суетливо осматривая нарушенное устройство, замечая, как поморщился Эстебан, и в душе порадовалась тому, что её уловка удалась.
* * *
Небо всё чаще заволакивали тучи, всё чаще срывалась морось, и пожелтевшие листья уже слетали с деревьев. Всё было хорошо в жизни Аделины и спокойно: работа, пусть и приносящая совсем крохотный доход, налаженный тайный сбыт артефактов, которые она мастерила ночами и приносящий более ощутимый доход и, конечно же, тёплые отношения с Освальдо. Огорчало девушку одно: жених всё чаще стал отлучаться после проведённых лекций в столицу.
– У матушки, когда начинается винья, а у неё – хандра. Ей не хватает тепла, солнца, поэтому и просит к себе внимания. Но не расстраивайся, дорогая – это пройдёт.
– Я всё понимаю, – с улыбкой отвечала Адель, хотя в глазах проскальзывала печаль. Девушке хотелось ярких, эмоциональных отношений, где-то утешения, а где-то просто тёплых объятий, когда за окнами гремел гром и лил дождь.
Середина виньи миновала и всё чаще дул пронизывающий ветер, обещавший холодную трефу.
– Вот же, фисканы недощипанные! – шипела Мионела, пытаясь бытовым заклинанием выбелить кружева рукавов.
– Что у тебя в этот раз произошло? – Со смешком поинтересовалась Аделина, поднося ложку с супом ко рту.
Сегодня подруга, задержавшись после проведения у пятого потока лабораторной, просто не успела бы пообедать дома, поэтому присоединилась к Аделине в академической столовой.
– Как что? Не видишь? – Мионела, сердито подняв руки, потрясла рукавами, на которых красовались фиолетово-зелёные разводы. – Де-Агилар, чтоб его сцаны отлюбили, в который раз всё перепутал. Из его котелка плеснуло так, что половину лаборатории забрызгало! Отмывали всем потоком, потому как намешанную им гадость даже заклинания не берут. – Мионела с грустью посмотрела на испорченную ткань рукавов, которой действительно уже ничего не могло бы помочь, а потом усмехнулась: – Теперь он мало того что разноцветным походит, так ещё и плешивым.
Аделина услышав последние слова, закашлялась, а когда перевела дух под усмешку Мионелы, поинтересовалась:
– Ох, искристые небеса! Что же он там понамешал?
– А я откуда знаю, – тут же насупилась Мионела. Вновь разглядывая рукав, не в тему спросила:
– Что ты оденешь на крестовый бал?
На это Аделина лишь поморщилась. Тратить деньги на наряд, в котором можно показаться всего лишь раз она не хотела, поэтому решила просто не посещать академический бал, который должен был состояться через два световика.
– Ты же знаешь, я не люблю такого рода увеселения.
– Хм, понятно, – кивнула Мионела и, улыбнувшись, спросила: – Может, после лекций заглянешь ко мне на вечерний чай? Посидим, поболтаем.
– У тебя муж осерчает, что перетягиваю внимание его дражайшей супруги на себя.
– Ой, да он убыл по делам, а Лонсика я к бабушке отправила – пусть понянчится. Так что на два световика и одну темень я свободная женщина. Так что, погостишь? Или Освальдо в кои-то колоды навестит тебя?
– С удовольствием погощу, – тут же радостно улыбнулась Аделина: ей до ужаса надоело возвращаться каждый световик в пустой дом. Надоело одиночество и то, что матушка Освальдо уж слишком сильно нуждается во внимании сына.
Тем же световиком после проведённых лекций, подруги весело переговариваясь, доехали до дома Мионелы в нанятом экипаже. Лёгкий ужин прошёл в обсуждении последних новостей, воспоминаниях. Аделина давно уже не чувствовала себя так легко и умиротворённо. Только вот не ожидала того, что Мионела предложит остаться у неё на темень, да ещё перед сном потащит в свою комнату:
– Хочу показать тебе кое-что, только сразу не отказывайся, ладно? – загадками говорила, ведя за собой.
Когда Адель увидела на её кровати разложенное платье нежно бирюзового цвета, улыбнулась:
– Тебе очень пойдёт это…
– Да нет Лина, ты только не сердись, но я подготовила его для тебя на крестовый бал.
– Что? – Опешила девушка. – Нет! Как ты могла…
– Лина, подожди! Просто выслушай меня и не торопись с гневными репликами и протестами!
– Мионела, я не так бедна, что не могу позволить себе купить платье! – Аделину затопила обида на подругу. – Ты меня очень расстроила, не думала я…
Но Мионела, ухватив Адель за руку, перебила её:
– Да ничего подобного у меня и в мыслях не было! Прошу, не торопись с выводами. Ты мне даже не даёшь шанса объясниться, разве это справедливо? – резонно заметила молодая женщина.
– Хорошо, – вытолкнула Адель. Ей сейчас было горько и обидно, поскольку восприняла жест подруги, теперь казалось бывшей, как подачку.
Все в академии знали, что Адель вынуждена жёстко экономить. Ведь малой зарплаты ассистенки помощницы мастера хватало разве что на учебный материал, но уж точно этих средств не хватило бы на покупку одежды, да и прочих необходимых каждой женщине мелочей.
Никто не знал о том, что Аделина, ночами изготавливая простенькие артефакты, частенько из отработанных адептами академии материалов, незаконно сбывает их парочке перекупщиков. Если бы она имела право открыто их продавать, то получала бы доход в десятки раз больше, но пока она лишь адептка, да незамужняя и вынуждена была сбывать артефакты незаконными путями.
Именно поэтому Адель расценила предполагаемый подарок Мионелы как подачку.
– Посмотри на платье и скажи: оно красивое? Только откинь эмоции и оцени, словно со стороны, – Мионела, отпустив руку Аделины, подошла к кровати, на которой было разложено платье, и прогладила ткань рукой.
– Красивое. – Вынужденно признала Адель, хотя с языка так и стремилось сорваться – чудесное.
Кивнув, Мионела, приподняв платье, приложила к себе и посмотрела на подругу:
– А вот теперь вопрос: как думаешь, я в него влезу?
– Э-э-эм… – Замялась Аделина сейчас увидев, что действительно, платье не по размеру пухленькой подруге.
– Вот, вот, – кивнула с улыбкой Мионела. – Дело в том, что я купила это платье в столице, будучи беременной. Вот шла по улице мимо магазинов, увидела, – Мионела опять разложила платье на кровати, – и всё! Не смогла пройти мимо. Ну и как можно пройти мимо такой красоты? Муж тогда посмеялся, но платье купил со словами: наденешь, когда родишь. Вот, родила, Лонсику уже четыре колоды, а ты сама видишь, – развела Мионела руки в стороны, демонстрируя свою фигуру.
– Мили, оно действительно красивое, но я не возьму его! – Категорично отрезала Адель, намереваясь покинуть комнату.
Какие бы доводы не приводила Аделина в пользу того, что она не возьмёт платье, все они разбились о полный искренности и тёплого дружеского участия огонёк в глазах Мионелы, поэтому спустя два световика, Аделина впервые за очень долгий период с улыбкой смотрела в зеркало.
Платье, которое она всё же взяла у подруги, но с оговоркой, что после бала вернёт, действительно было прекрасно! Изящный корсет, расшитый маленькими жемчужинами, переходил в куполообразную юбку в пол, поверх которой был нашит летящий тюль, украшенный гипюровым кружевом. Адель никогда бы не надела такое платье, если бы в комплекте не шло болеро с рукавом три четверти, которое скрывало узор ожога на её теле.
Волосы девушка подняла в высокую причёску, но несколько локонов спадали свободно на плечи, обрамляя лицо. Весь образ получился безумно женственный и даже немного загадочный.
Подхватив маленькую сумочку, которая была напичкана разного рода артефактами, Аделина, ещё раз бросив взгляд в зеркало, с предвкушающей улыбкой покинула гардеробную.
Глава 7
Зал торжеств был украшен помпезно и на вкус Аделины слишком вычурно, а по аляповатым украшениям из искусственных цветов, было понятно, что руководство академии в этот раз поскупилось и выделило слишком малую сумму организаторам. Но всё равно, настроение у девушки было приподнятым и, прохаживаясь под громкую музыку среди весело гомонящих адептов, глазами искала Освальдо, с которым условилась здесь встретиться. Жених заранее предупредил, что опоздает, так как вновь задержится у родителей.
– Глубинные создания! Выглядишь великолепно! – Раздалось за спиной Аделины громогласное и девушка с улыбкой обернулась.
Мастересса Каталина одобрительно поцокала языком, а сопровождающие её мастера Агустин и Джавиер вторили, осыпая Адель комплиментами. Мужчины хоть и были в возрасте, но всё равно от услышанного девушка зарделась и немного стушевалась и с удовольствием приняла приглашение на танец от одного из них.
Всё было прекрасно! Аделина кружилась в танцах с несколькими мастерами. Ей уделяли внимание, говорили комплименты, которых она не слышала уже много колод, успела пообщаться со всеми мастерами и мастерессами. Только одно омрачало настроение девушки: она никак не могла найти Освальдо. Взгляд Аделины то и дело скользил по веселящейся толпе, но нигде она не видела жениха.
– Это возмутительно! – Прошипела Мионела, подскочив сбоку к Аделине и ухватив её за локоток, потащила сквозь толпу веселящихся адептов в сторону выхода из зала. Беглые вопросы не дали результата и Адель позволила вывести себя за огромные двери. Стоило им немного пройтись дальше по коридору и свернуть, как Мионела остановилась и гневно сверкнула глазами на подругу.
– Мили, что происходит? Я чем-то…
– Я всё понимаю, Лина, вы с Освальдо не женаты, всего лишь помолвлены и ты дала ему время нагуляться, – выговаривала она, шипя, поскольку не хотела, чтобы её высказывания разнеслись по всему коридору, в то время как у Аделины с каждым её словом вытягивалось лицо. – Но, милая моя, ты просто безрассудно много позволяешь ему!
– О чём ты? – Ошарашенно прошептала Адель, потому что смысл сказанного подругой отказывался восприниматься её сознанием.
– О том, что он… – Мионела поморщилась, видимо сдерживаясь, чтобы не выругаться, – он – твой женишок – перешёл все границы дозволенного! Они с этой! С этой иномирянкой, хохоча, уединились в его кабинете!
– Мили, – прошептала Адель, не веря, не желая верить: – этого не может быть!
– Да что ты говоришь! Мне сейчас адептки с четвёртого потока рассказали и что, ты думаешь, я поверила? Нет, я сама поднялась на этаж, к его кабинету, а оттуда слышно их милование!
Аделина, уже не слушая подругу, направилась к широкой мраморной лестнице, уводящей на второй этаж. Мионела было увязалась за ней, но Адель мрачным тоном попросила оставить её.
Девушка просто до ужаса боялась того, что сказанное окажется правдой, надеялась на то, что Мионела что-то приврала, приукрасила свои бесстыжие фантазии, ведь она всегда недолюбливала Освальдо.
Лестница закончилась на удивление быстро, так же как и широкий коридор. Даже сюда доносилась музыка из зала торжеств, где вовсю гуляли, радовались жизни, но вместе с музыкой, из-за двери, напротив которой остановилась Аделина, слышались томные стоны.
Надежда маленьким, строптивым огоньком теплилась в душе: – «Это не он! Не может быть он! Там просто кто-то другой, кто-то, кто самовольно укрылся в его кабинете!»
Адель нажала на ручку и та с лёгкостью поддалась. Всё такое знакомое… большие окна, на которых сейчас задёрнуты шторы, горит артефакт светляк на столе, и на этом же столе, опрокинувшись на спину с опущенным до талии платьем, лежит та девушка-иномирянка, демонстрируя упругие, торчащие холмики с острыми сосками. Девушка стонет и оплетает ногами мужскую поясницу. Мужчина со спущенными штанами, расположившись между раскинутых ног иномирянки, с глухими стонами ритмично двигается.
Аделина ошарашено застыла, не в силах сделать шаг ни в кабинет, ни назад. Она не могла поверить в то, что это именно Освальдо, её жених сейчас разложил на столе девицу…
– Что? – Вскинула голову иномирянка. – Дорогой у нас гости, – мурлыкнула она, поднимая корпус и опираясь руками о столешницу, бесстыдно демонстрируя обнажённую грудь. И только после её слов мужчина обернулся.
Шаг назад, второй и Адель задыхаясь, резко развернувшись, срывается на бег, а перед глазами стоит перекошенное лицо Освальдо и то, что он, увидев её, даже не прекратил двигаться.
Аделина бежала по коридору, спускалась по лестнице, опять куда-то бежала, захлёбываясь слезами, пока не споткнувшись – упала. Сумочка, которую она сжимала в руках, отлетела в сторону и Адель, всхлипнув, подползла и, схватив, открыла её.
Ладонь сама нырнула внутрь маленькой сумочки и сжала несколько структурных артефактов. А когда перед ней, закрутившись воронкой, развернулся портал, судорожно выдохнув, поднялась и, не раздумывая, нырнула в чёрное потрескивающее марево.
* * *
Серое небо, подёрнутое пеленой туч – Аделина автоматически отметила, что когда переносилась, была темень, а здесь сумеречно и вокруг деревья корявыми ветками царапают это серое небо, раскачиваясь под порывами ветра, словно напевают свою зловещую песню.
Сухо, но где-то под ногами пару раз шлёпнуло влажным, а она бредёт вперед. Просто идёт, покачиваясь и обхватив себя руками. Чувство опустошения неподъёмной ношей опустилось на плечи, вымораживая радость и счастье, оставляя только звенящую пустоту – и даже перебирать ногами не хочется. Девушка, подойдя к осыпавшему листья дереву, села возле его могучего ствола. Слёз уже нет – просто пустота…
– Вот знала бы, накидку вторую взяла. – Донёсся до Аделины старческий, словно надтреснутый голос, но он не коснулся сознания девушки. – Да уж задала мне задачку, убёгла как далеко. Заставляешь старую ножками топать. Ну, и что сидишь?
Перед лицом Аделины появилось старое, совсем сморщенное лицо.
Пару раз моргнув, нахмурилась, и сипло выдавила:
– Что?
– Чего сидишь на земле-то? Вставай, давай, не то охолодишь себе всё, а тебе рожать.
– Кого? – Аделина не сопротивлялась, когда сгорбленная старуха, ухватив её за руку, потянула на себя. Поднялась и опять обхватила себя за плечи руками.
– Кого? А тебе знать-то пока не положено. Ну, пойдём, пойдём. Скоро совсем посвежеет, да и влагой воздух чуешь, как насытился? Во-о-от, а я мокнуть уж не люблю, возраст у меня не тот. – Вещала старуха, проворно семеня вперёд и увлекая за собой девушку.
Как, какими тропами они дошли до неказистого с виду домика и сколько шли – Аделина не помнила, да и не хотела ничего запоминать. Очнулась, только когда ей в руки сунули кружку с чем-то горячим и приятно пахнущим травами, а над головой прозвучал голос:
– На вот, выпей. Полегче станет на душе, да и тело отогреется.
Пригубив терпкий напиток, выдохнула и, повинуясь понуканиям старухи, аккуратными глотками допила его.
– Ну, вот и хорошо, вот и чудно. – Забрала у неё пожилая женщина кружку, а Аделина только сейчас отметила, что сидит на жёстком стуле у окна, за которым уже темно, а перед ней на столе стоит свеча.
Адель даже и не помнила, чтобы в доме у кого-либо горели свечи, что ими можно прекрасно осветить комнату. Сейчас везде пользовались световыми артефактами, а вот свеча – это же совершенно другое. Танцующий огонёк на фитиле, словно балерина на одной ноге выплясывал свои пируэты, полностью завладев вниманьем девушки, и глаза её периодически начали закрываться.
– Пойдём, потёмка. Пойдём, ляжешь. Давай, перебирай ножками, не надо энергию раскидывать попусту. – Аделина встала и направилась за старухой, медленно переставляющей ноги. – Вот вы охапками её черпаете, раскидываете, распыляете, а разве это дело? – под нос бурчала старуха, укладывая девушку на жёсткую кровать и накрывая колючим одеялом.
Пару раз моргнув, Адель закрыла глаза, проваливаясь во мглу.
* * *
– Ну что, потёмка, выспалась? – Голос хоть и надтреснутый, но довольно звонкий вытянул Аделину из дрёмы.
Распахнув глаза, моргнула, потёрла глаза и села, обеспокоенно осматриваясь: просторная комната, стены деревянные и от окна через симпатичные белые шторки в цветочек плещется солнечный свет, освещая скудную обстановку. На самой Аделине к её изумлению была просторная, льняная рубаха.
– Кто вы? – Спросила чуть сиплым со сна голосом.
– Так вчера вроде познакомились мы, али ты забыла? – Хитро блеснув глазами, старуха резво прошла к выходу и прежде чем уйти, обернулась: – Ты поди, умойся, да к столу иди, есть будем.
В воздухе уже витали изумительные ароматы, когда умытая, причёсанная Аделина опустилась на деревянную лавку, посматривая с неловкостью на старуху. От помощи та отказалась, и сейчас Адель видела почему. У неё и без помощи всяких бытовых заклинаний дело спорилось, на столе уже были расставлены тарелки с испускающей пар кашей, рядом красовались тарелки с пирогами.
Когда пожилая женщина, вытерев руки о передник, всё же села и приглашающим жестом указала на стол, Аделина вновь спросила:
– Вы так мне и не сказали: кто вы?
– Я Имелда, вчера ещё тебе говорила.
– Ничего не помню, – потёрла лицо ладонями Адель. – Только то, как смотрела на свечу и вроде куда-то шла, а потом всё – провал.
Старуха качнула головой и взяла ложку:
– Ну, немудрено, после пережитого. Ты ешь, ешь, потом поговорим.
То ли поздний завтрак, то ли уже обед, но он был изумительным, вкусным и питательным. После трапезы, устроившись в светлой комнате, которую хозяйка именовала светлица, Аделина, наблюдая, как женщина суховатыми пальцами прядёт пряжу на каком-то невиданном девушкой устройстве, поинтересовалась:
– Вы ведь можете управлять энергией, я чувствую это, так почему не пользуетесь возможностью?
– Зачем? Я и руками хорошо справляюсь.
– Ясно. – Резко встав, Адель отошла к окну, но вокруг был всё тот же лес с голыми, безлистными деревьями, раскачивающими ветками от порывов ветра. – Странно, – словно самой себе проговорила: – посреди леса…
– Я конечно рада гостям, но тебе, потёмка, нельзя долго у меня задерживаться, – донеслось до Аделины, а девушка лишь хмыкнула:
– Прогоняете?
– С чего ты взяла? – В вопросе старухи не было ехидства и Адель обернувшись, увидела, как та покачала головой: – Не прогоняю, но тебе необходимо вернуться. После случившегося с женихом, неужели тебе надобны сплетни, что сбежала ты? Тебе надобно явиться с гордо поднятой головой, чтобы ни одна стрекочущая выхра не нашла чем тебя обзубоскалить.
– Не помню, чтобы рассказывала вам о себе, – нахмурившись, заметила Адель, даже не подозревая, что она действительно ничем не делилась со старухой, иначе у девушки возникло бы множество уже совсем других вопросов. – Но и возвращаться, – Адель вздрогнула, представив, как сейчас её обсуждают все кому не лень, – не хочу. Да и зачем? Что меня там ждёт? Уж лучше… – Аделина вскинула глаза: – А вам может, помощница нужна? Я многого хоть и не умею, но научусь, – тут же заверила старуху, но та лишь мотнула головой:
– Не надобно, потёмка. А вот вернуться – ты обязана.
– Да как вы не понимаете! Не хочу я туда возвращаться! Не могу! Да и зачем? Нет, я прекрасно знаю, что Освальдо не любил меня, да и о какой любви ко мне может идти речь? Он, он… Я вам вчера многое рассказала? – Сбилась Адель.
– Достаточно, – кивнула старуха. – И то, что не любила сама и то, что жених твой не пылал любовью.
– Эта помолвка была скорее договорённостью, – тихо проговорила Аделина, отвернувшись к окну. – Нет, об этом вслух конечно не говорилось, но я прекрасно знала, что Освальдо не из великой любви или симпатии сделал мне предложение.
– А зачем? – Тут же спросила старуха, на что Адель хмыкнула:
– Он же второй сын, а потому на дворянский титул «граф», не мог рассчитывать даже после смерти отца, потому как есть ещё и старший брат, наследник. Так и ходил бы в баронах до конца своих дней. А тут подвернулась я. Семьи как таковой нет, никто не будет за меня горой стоять в случае чего, титул, который я могу передать мужу – есть. Вот и вся любовь.
– Ну-у-у, ежели знала, то зачем согласилась? – Не унималась старуха.
– А что, у меня был выбор?– Горько усмехнувшись, бросила взгляд на старуху, которая с участием её слушала. – Матушка рано или поздно меня всё равно бы додавила, заставила выйти замуж. А она не отступилась бы, я точно знаю, уж слишком жадная до денег. Вот и весь выбор, вот и вся любовь. – Горько закончила Аделина. – Вы не подумайте, я всё это прекрасно осознавала, но вот как он поступил… Он ведь меня выставил на осмеяние перед всей академией, а такое не забывается, такие слухи будут тянуться за мной шлейфом всю жизнь. Зачем мне туда возвращаться? Чтобы видеть жалостливые взгляды и слышать злобные перешёптывания за спиной? Нет уж, не хочу!
– А надо! – Не унималась старуха.
Аделина, повернувшись, гневно сверкнула глазами в её сторону:
– Если моё присутствие вам в тягость, то так и скажите! Просто покину ваш гостеприимный дом. Я вам благодарна за то, что пустили переночевать и за завтрак, – Аделина развернувшись, направилась к двери. Девушка в порыве чувств, действительно решила покинуть дом старухи вот так, в чём есть. Она была уверена, что и жизни-то дальше нет.
«Влачить жалкое существование на гроши от зарплаты помощницы и копить неизвестно на что, продавая артефакты, которые мастерю по ночам? Для чего?»
– Ты погодь, – старуха оказалась рядом, ухватив за руку, и в тот момент Адель даже не задумалась о том, что для пожилой, сгорбленной женщины, та уж слишком резво подскочила к ней. – Сейчас действуешь сгоряча, не думая…
– Не думая, – горько усмехнулась Аделина. – Я просто не хочу возвращаться, неужели вам это непонятно? До встречи с Освальдо знаете, чем я жила, ради чего? Нет! А я жила, училась, работала только для того, чтобы доказать матери, что я смогу, добьюсь чего-либо, потому как пошла против её воли. Когда встретила Освальдо, то опять шла против многих. Очень хотела доказать, что достойна его выбора, достойна быть рядом, даже не смотря на свою изуродованную внешность! А сейчас? Ради чего мне вообще жить, работать, учиться? У меня вообще нет ничего и никого, понимаете? Все думают я железная, не чувствую ничего, а я больше не хочу ходить с гордо поднятой головой и делать вид, что меня не трогают насмешки, пересуды. Ради чего терпеть?
– Ради прошлого, потёмка, – тихо проронила старуха, уводя девушку обратно в комнату и усаживая на стул. – И ради будущего.
– Будущего? А что ждёт меня в нём? Унылые одинокие вечера в обнимку с артефактами? А прошлое? Что видела я там? Насмешки, вечные косые взгляды? – Подавленно спросила Адель.
– Поведаю тебе, что привиделось мне этой ночью: замок каменный, огонь объял его.
Адель, сначала прислушиваясь, фыркнула:
– Так если я вам сама поведала о своей жизни, то оттого и виденье ваше!
На что старуха, шикнув, нахмурилась и продолжила:
– Но пламя то, было не природное, энергией напитанное. Видела комнату, в которую огонь тот ворвался, в зелёно-красных тонах, во всю стену мозаика сражения с ящерами и пожилого, убелённого сединами мужчину. Мужчина, не спасая себя, выплеснул весь резерв, энергию навёл, чтобы указать метавшимся слугам на комнату, в которой спряталась девочка с чёрными кудрями. Слуги позорно ретировались из разрушающегося замка. Но двое – особо преданных – бегом направились по указанному их хозяином пути.
Сейчас у Аделины и мысли не возникло подумать, что старуха сумасшедшая, ведь она описала и замок и малую гостиную деда в точности, как помнила сама Адель, а потому дальнейшее слушала внимательно:
– Только один из слуг добрался до комнаты и спас ту девочку с тёмно-серыми, огромными глазами, но не только ценой своею жизни, но и деда, ведь он, отдав последние силы, поддерживал камни и горящие балки перекрытий, что готовы были обрушиться на их головы. До последнего своего дыхания выплёскивая всю энергию, помогал, пока пламя не поглотило его. Так что скажешь, потёмка? Стоит ли бороться и доказывать насколько отвратительный поступок совершил твой жених, доказывать, что ты лучше, сильнее остальных, хотя бы ради благодарности тем, кто ценой своей жизни спас твою?
– Вы хотите сказать, что мой дед спас меня? Нет, – тут же мотнула головой Аделина неверяще. – Не может… дед ненавидел мою мать и даже отношения разорвал с сыном, когда тот женился на ней.
Аделина вспомнила извечные скандалы между матушкой и отцом, как та укоряла его в том, что не может обеспечить достойное существование семье. А матушка тогда желала жить шикарно, хотя с тех пор она не изменилась.
– Он и меня с трудом переносил, – тяжело вздохнув, вспомнила Адель тяжёлый взгляд деда.
– Так ли? – Опять прищурившись, спросила старуха. – Может, ты многого не помнишь? Хотя придёт время и с воспоминаний слетит пелена. Но это потёмка дело будущего, тебе сейчас надобно думать о настоящем.
– Почему вы меня называете потёмка? – Аделине надоело слушать, как она считала, бред старухи.
– Потому что в тебе есть глубинный дар, который ты насильно закрываешь.
– Я никогда его не закрывала. – Резко возразила девушка.
– Не развивала и я чувствую, что закрываешь.
– Конечно, закрываю!– Вспылила Адель.– Если не приведи искристые об этой капельке узнают, то на контроль поставят, следить всю жизнь будут, да и замуж за какого-нибудь старого хрыча принудят выйти. Ну конечно: такой дар же не должен пропадать зря!– Аделина, пылая возмущением, отвернулась от старухи, не заметив усмешки на её губах.
– Ну, жизнь покажет, – покладисто кивнула старуха. – А вот из-за того, что глаза у тебя тёмно-серые – оттого и потёмка, – пояснила с улыбкой она, а потом, вроде как нахмурившись, спохватилась: – Время-то идёт, а тебе и впрямь пора обратно, так что, поди, переоденься, да…
