Текст книги "Магия обреченных"

Автор книги: Варвара Клюева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 16

– Вы неосмотрительны, владыка, – недовольно заметил лорд Региус, когда они сели в экипаж. – К чему было упоминать громы, молнии и особенно – очистительный огонь?

– Опасаетесь, как бы хитроумный Соф не сумел разнюхать что-нибудь о Белой деве? Полноте, милорд, оставьте эти мрачные мысли. Вы же лично допросили всех служителей архива и убедились, что никто, кроме юного Стига, не знает легенды. А Стиг поклялся на Красном айкасе, что рассказывал ее только вам, мне и Алмели. И больше никому не расскажет, поскольку вы поставили ему магический блок. Старик, от которого юноша ее услышал, умер. Все, беспокоиться не о чем. Не думаете же вы, что кто-то из нас троих способен проболтаться?

– И тем не менее… – проворчал маг.

– Ладно, ладно, я был неосторожен. Признание братца захватило меня врасплох. Вы заметили, насколько его догадки близки к истине? Кто бы мог подумать, что этот трусливый бурдюк сала окажется настолько проницательным! Но вы тоже не без вины, высокочтимый лорд. Помнится, я просил вас прощупать мысли первого советника, когда выяснилось, что пройдоха крутится около Хайны.

– Я прощупал.

– Ну да, как же, как же! Наш милый друг привязался к бедной сиротке и не хочет оставлять ее на произвол судьбы! Я ведь еще тогда указал вам, что этот карамельный сироп совершенно не вяжется с обликом моего бесценного братца. Сантименты и господин Соф Омри несовместимы, как масло и вода.

– А я тогда же ответил вам, что не родился еще нагорн, способный обмануть сгорнийского мага.

– Ну и как вы объясните, что Омри удалось утаить от вас свои истинные намерения? А ведь вы могли бы уже понять, что мой братец – настоящий талант по части скрытности. Не он ли, будучи зеленым юнцом, сумел обвести вокруг пальца одного Верховного лорда? Помнится, тот лорд даже не подозревал, сколько ненависти к брату-инфанту скопилось в душе милого отрока, пока эта ненависть не хлынула через край.

– Сколько можно припоминать мне ту злосчастную историю! – вспылил маг. – Я еще тогда, три десятка солнц назад, поставил мощнейший магический блок и гарантировал вашему батюшке, что его старший сын никогда и помыслить не сможет о том, чтобы причинить вам вред. Могу и сейчас в этом поклясться. Чего еще вы от меня хотите? Думаете, это большое удовольствие – ковыряться в мозгах ваших подданных, выуживая ничтожные смрадные мыслишки: как бы урвать кус побольше да посильнее нагадить ближнему? Меня уже тошнит от возни в головах ваших тупых, злобных и жадных соплеменников. Лучше уж рыться в выгребной яме! К вам это не относится, государь. Вы единственный из нагорнов способны породить стоящую идею за рамками всей этой мышиной возни.

Владыка слегка поклонился придворному магу, с трудом удержав на лице серьезное выражение.

– Благодарю вас, светлейший лорд. Я вот все хотел полюбопытствовать насчет сгорнов, да как-то к слову не приходилось… Надо полагать, их мысли куда возвышеннее наших?

– Если говорить о простых сгорнах, я бы назвал их мысли более сдержанными. Когда знаешь с детства, что лорд-хозяин в любую минуту может заглянуть к тебе в черепушку и дать подзатыльник за непристойную или злобную фантазию, поневоле научишься держать мысли в узде. Что касается самих лордов, то их мыслительные процессы для меня тайна. Втихаря у них в головах не покопаешься, их айкасы не позволят, а если действовать в открытую, шум поднимется до небес. Могут и Большой совет созвать, и из Верховных лордов попросить. Мнится мне, не стоят они того, их мысли. Зато в головах своих учеников я могу устраивать ревизию хоть каждый день. Могу, но не хочу. Скучно это. Иной раз, правда, удается наткнуться на занятную мыслишку, но все реже и реже. То ли они глупеют, то ли я старею…

Ученики Верховного лорда владыку мало занимали, поэтому он с трудом дождался паузы, чтобы задать новый вопрос, вызывающий куда более живой интерес:

– А Алмель? Ее мысли так же ничтожны, как у остальных нагорнов?

Лорд Региус неожиданно стушевался. Это было настолько на него не похоже, что Кармал не поверил своим глазам.

– Что такое, ваша светлость? Уж не хотите ли вы сказать, что ее мысли для вас закрыты?!

Верховный лорд издал непонятный звук – то ли покряхтел, то ли покашлял.

– Не совсем так, государь. Общие контуры мне видны. Я знаю, например, что она искренне к вам расположена и на дух не выносит первого советника… Кстати, мы, кажется, отклонились от темы. Вы спрашивали, как первому советнику удалось скрыть от меня свои истинные намерения относительно Хайны. Вынужден признать: я не слишком усердно его прощупывал, кое-что мог и пропустить. Но насчет своих чувств к девочке Соф Омри не лгал. Он и правда тепло к ней относится. Иначе я бы немедленно его поймал.

Владыка опустил голову, пряча улыбку. Старый зазнайка так поспешил сменить неприятную для себя тему, что пошел на неслыханное нарушение собственных принципов: практически признал свою ошибку. В честь этого знаменательного события Кармал решил проявить великодушие и не стал торжествовать победу.

– Что ж… Надо думать, на этот раз вы покопались в его голове более основательно. Ну, и что скажете?

Верховный лорд пожал плечами.

– Что тут скажешь? Похмелье. Отвратительное самочувствие. Подавлен. Испуган до колик. Старался говорить только правду. Хотя, разумеется, не всю. Но вы, без сомнения, сами догадываетесь, о чем он умолчал.

– Да уж, догадаться несложно! – усмехнулся Кармал. – Бедняга Соф сидел и потирал ручки в предвкушении моего краха. Думал, Хайна с ее Даром сотрет с лица земли половину населения Плоскогорья. А меня, надо полагать, в первую очередь… Хотя это необязательно. Два-три добротных стихийных бедствия, и мои подданные наверняка устроили бы бунт вопреки всем вашим магическим штучкам. Массовый страх смерти – великая сила, особенно если его умело подстегивать. Чем наш любезный братец и собирался заняться. Так вот в чем разгадка его чудесного исцеления! Я-то начал подозревать, что Соф с годами размяк и подрастерял былой накал чувств. А он, оказывается, просто выжидал, пока проявится Дар у малышки Хайны. Умно, ничего не скажешь! Зачем изводить себя ненавистью и вынашивать злодейские замыслы, тем более что это ужасно болезненно, если уверен, что твой враг обречен. Ах, Соф! Здорово же его, должно быть, скорчило, когда осведомители донесли, что девчонка всего лишь воскрешает мертвецов! Кстати, светлейший лорд, а вы умеете воскрешать мертвых?

– Нет, – сухо ответил маг. – И сильно сомневаюсь, что кто-либо другой умеет это делать. Мальчик определенно был жив, когда Хайна приступила к своему странному магическому ритуалу.

– Возможно, я ошибаюсь, – осторожно начал Кармал, понимая, что вступает на зыбкую почву, – но мне кажется, ваша светлость, что этот эпизод с исцелением мальчика вызывает у вас довольно сильные и… скажем так, противоречивые чувства. Не могли бы вы немного прояснить для меня свое отношение к Дару Хайны, милорд?

В полном соответствии с ожиданиями владыки на физиономии мага появилось такое суровое и чопорное выражение, словно Кармал предложил ему побегать среди бела дня нагишом по дворцовой площади. Тонкогубый рот превратился в прямую щель, седые мохнатые брови сползли к переносице. Казалось, старик вот-вот даст волю гневу, но когда он заговорил, голос его звучал спокойно, хотя и неприязненно.

– Я занимаюсь магией больше двух с половиной веков. Надеюсь, никто не посмеет сказать, что я не преуспел в своем деле. Во всей Горной стране найдется не больше двух-трех магов, искусство которых сравнится с моим. Не стану утверждать, будто в совершенстве владею всеми известными магическими навыками, – это попросту невозможно. У каждого из нас, сгорнийских магов, своя специализация, и мы затрачиваем дюжины и дюжины лет – два, три, а то и четыре человеческих века, – чтобы достичь в ней определенных высот. Но в одном я уверен… Точнее, – поправился маг, – был уверен до сих пор. Мне, как и всякому Верховному лорду, знакомы хотя бы азы любой магической техники, используемой в нашем мире.

– Включая магическую технику нагорнийских ведьм? – уточнил Кармал.

– А! – пренебрежительно отмахнулся лорд Региус. – Простенькие фокусы, практикуемые вашими ведьмами, имеют не большее отношение к магии, чем детские куличики к высокому кулинарному искусству.

«Высокомерный засранец! – усмехнулся про себя Кармал. – То-то тебе с твоей высокой магией не удается проникнуть в мысли Алмели. А ведь она даже не ведьма, а всего лишь дочь ведьмы…»

– Ну так вот, – продолжал маг. – О технике, которую применила Хайна в случае с раненым мальчиком, я никогда не слышал. Более того, не могу припомнить ничего, что хотя бы отдаленно ее напоминало.

– И это вас пугает? – предположил владыка.

– Не мелите чепухи! – все-таки взорвался маг. – Для того чтобы испугать меня, нужно нечто куда более ужасное, чем сомнительный Дар какой-то соплячки! Я всего лишь несколько растерян, что вполне естественно в таких обстоятельствах. Если помните, первоначально предполагалось, что я буду руководить девочкой, когда – вернее если – у нее откроется Дар. Ну и как, по-вашему, я могу руководить тем, чего не понимаю? Кроме того, как вы давеча остроумно заметили, Дар Хайны – не совсем то, что требуется для наших целей. Я готов довериться предчувствию вашей хитроумной наложницы и допустить, что нужный нам Дар у девочки еще проявится. Но хотелось бы знать – когда? Вы, должно быть, понимаете, что последствия нашего… м-м… предприятия проявятся далеко не сразу. Пройдет не одна дюжина лет, прежде чем станет понятно, какие плоды сулит наш замысел. Если, конечно, Хайна сумеет исполнить возложенную на нее миссию. А что, если интересующий нас Дар проявится у нее к старости? Мы с вами просто не доживем до результата. Вы – потому что человеческий век короток, я – потому что почти исчерпал резервы, которые дает магическое искусство для продления жизни. Так стоило ли вообще затевать это дело, если нам не суждено увидеть финал?

– Откровенно говоря, я не совсем вас понимаю, высокочтимый лорд. Когда мы с вами, как вы выразились, затевали это дело, надежда на результат была ничтожной. Чем мы располагали? Единственной в своем роде легендой полуторатысячелетней давности, сведениями о вашем варварском обычае, требующем уничтожать сгорнийских младенцев, которые имели несчастье родиться бесцветными, да смутными слухами, будто одному из таких младенцев, возможно, удалось спастись. Каковы были шансы, что посетившая нас призрачная фантазия может сбыться? Практически никаких. И тем не менее вы не задумываясь поддержали меня в моем безумном начинании. Теперь у нас есть живая и здоровая девочка, внешне очень похожая на описание Белой девы. У этой девочки только что прорезался уникальный Дар, неведомый самым умудренным магам Гор. И именно теперь вы заявляете, что затевать это дело не стоило, поскольку мало надежды, что нам доведется увидеть финал. По-моему, это несколько непоследовательно.

Минуту или две лорд Региус молчал – видимо, подыскивал доводы в оправдание своего неожиданного уныния. А не найдя таковых, сердито проворчал:

– Не знаю. Может, вы и правы. Я старик, а старики склонны предрекать неудачи, дабы не слишком обольщаться надеждой. Да, теперь мы гораздо ближе к цели, чем были четыре года назад. Только разницы почти не видно – очень уж она далека, наша цель. А тут еще выясняется, что я не в силах ее приблизить. Я провозился с девочкой целый день. Я применил все известные мне техники глубинного проникновения. Я водил над ней своими айкасами, пока не падала рука. Потом дышал на них, протирал замшей и снова водил туда-сюда до мельтешения в глазах. Под конец я потрясал и щелкал Камнями, точно балаганная плясунья браслетами. И ничего. Ни единой искорки.

– Ну что же, – вздохнул Кармал. – Стало быть, нужно принять как данность, что мы не в состоянии влиять на магические способности Хайны. Придется подождать, пока Дар не проявится у нее сам собой.

– Не спешите сдавать эту партию, владыка. Еще не все потеряно. Есть у меня в запасе три средства, которые можно испробовать. – Старик нахмурился. – Видит оакс, мне бы очень не хотелось к ним прибегать – по разным причинам. Но деваться, похоже, некуда.

– Вы расскажете мне о них? – без особой надежды спросил Кармал, зная, как не любит лорд Региус посвящать посторонних в свою магическую кухню.

– Да. Мне понадобится ваша помощь, государь. Едва ли вам когда-нибудь доводилось слышать об этом, но в магическом пространстве существует место, называемое Кладезем. Никому не известно, кто, как и зачем его создал, да для нас это и не важно. Важно то, что туда попадают все знания и сведения, добытые посредством магии. Проникнуть в Кладезь практически невозможно – слишком уж хорошо это место защищено. Но все сгорнийские маги время от времени такие попытки предпринимают. Кому-то удается пробить одну защиту, кому-то – две или три, самым талантливым – до десятка. Только рано или поздно сдаются даже корифеи, потому как защитам этим несть числа. И вот я подумал: а нельзя ли одолеть их, объединив наши усилия? Нет, это я неудачно выразился. Мой план заключается в том, чтобы встретиться один на один с самыми одаренными и искусными магами Гор. Встретиться и попробовать вытянуть все, что они знают о преодолении этих защит. Возможно, обобщив их опыт, я сумею взять Кладезь штурмом. В случае удачи мы узнаем о Дарах Хайны, явных и скрытых, а также о способах воздействия на них все, что только можно узнать.

– А чем я могу помочь?

– Я как раз к этому перехожу. Трудность в том, что сгорнийские маги и лорды по природе своей одиночки. Они не лезут в чужие дела и никого не допускают в свои. Случаи, когда они объединяли силы ради какой-то общей цели, можно пересчитать по пальцам. И естественно, что у них, то есть у нас, не принято делиться друг с другом своими знаниями, опытом и прочими секретами мастерства. Смешно надеяться, что они добровольно захотят со мной пооткровенничать о своих техниках работы с защитами. Тайком покопаться в их головах, как я говорил, не получится. Равно как и воздействовать на них другими магическими средствами. При первой же такой попытке айкасы загудят, как земля под табуном, и засверкают ярче начищенной меди в лучах полуденного солнца. Так что действовать тут нужно хитростью. Через две – нет, уже через полторы луны – вся сгорнийская знать съедется на Большую встречу. Вы помните, конечно, что она проходит всего раз в дюжину лет, а потому собирает всех горных лордов, магов и учеников, которые способны добраться до Зачарованной рощи. Настроение на этих встречах царит праздничное, беззаботное. Едва ли можно придумать более удачное время и место для непринужденной беседы о тайнах магического искусства. Надеюсь, владыка, вы не откажетесь внести небольшую лепту в организацию этого праздника? В ваших садах со дня на день зацветет ликанетта, а до встречи как раз остается достаточно времени, чтобы бальзам из лепестков успел хорошенько настояться. Как мы знаем по опыту, ничто не развязывает языки сгорнов лучше, чем это дивное снадобье.

– Мои подданные поднимут мятеж, если я переведу весь цвет ликанетты на сгорнов, – мрачно предрек владыка. – Ну да ладно, ради дела пожалую вам меру-другую. А что, если ваш план все-таки не сработает? Например, маги, налакавшись бальзама, не захотят говорить о своих секретах, а затянут застольную песню? Или их знаний окажется недостаточно, чтобы проникнуть в Кладезь?

Лорд Региус заметно сник.

– Тогда попробую вытянуть из них все возможные слухи о Бледной нежити. Может, удастся получить сведения, которые помогут понять, с чем мы имеем дело. Или кто-то слышал о Даре, невидимом для айкасов. Но, откровенно говоря, хотелось бы избежать подобных вопросов. Они опасны. Одно дело спрашивать о Кладезе, которым занимаются все, кому не лень, и совсем другое – о Бледной нежити и неявных Дарах. Слишком уж мы откроемся.

– М-да, пожалуй, – согласился Кармал. – А третье средство? Не лучше ли сначала обратиться к нему?

– Нет. К третьему средству я прибегну в самом крайнем случае, – твердо сказал старик и пробормотал себе под нос что-то, явно не предназначенное для ушей владыки. Но слух у Кармала был острый, он сумел разобрать: – Пока остался хоть один способ этого избежать, ни за что не пойду на поклон к Умберу.

Глава 17

Не донеся ложку до рта, Хайна вдруг выпрямилась и настороженно замерла.

– Ну, что опять стряслось, непоседа? – добродушно проворчала Лана, все еще не потерявшая надежды внушить воспитаннице хотя бы некоторые представления о правилах поведения за столом. Можно смириться с тем, что ребенок болтает ногами, елозит по лавке, тайком набивает хлебом карманы и не умолкает ни на минуту. Но неспособность съесть миску каши, не вскочив дюжину раз из-за стола – это уж слишком!

– Айраны! Три… нет, два айрана и лошадь свернули в наш переулок. Колеса у повозки легкие, не телега. Может, это Алмель?

– Ну и слух у тебя! – поразилась целительница. – Я ничего не слышу. Нет, для Алмели еще рано. Четверти луны не прошло, как она приезжала. Ешь, неугомонная.

Но Хайна уже нетерпеливо приплясывала у окна, ожидая появления повозки.

– Точно, Алмель! – закричала она, когда в поле зрения вплыли две белоснежные морды, увенчанные позолоченными рогами. – Ба, я ее встречу, а доем потом, ладно?

– Алмель? Так скоро? Не случилось ли чего? – Лана с кряхтеньем приподнялась над лавкой и начала осторожно выбираться из-за стола. От волнения она пропустила вопрос девочки мимо ушей.

Хайна повернулась к бабушке, но заметила мелькнувшее над частоколом знакомое личико, взвизгнула «Зельда!» и вихрем унеслась на двор, не дождавшись разрешения.

Они с Зельдой не виделись всего пять или шесть дней, но Хайна уже успела соскучиться. Прежде она не представляла себе, как это здорово – дружить со сверстниками. Все дети представлялись ей маленькими чудовищами, злобными и противными. Казалось, они только и ждут удобной минуты, чтобы устроить исподтишка какую-нибудь пакость: обозвать, швырнуть грязью, облить водой, набросать на двор навоза или обмазать им калитку. Ну и Хайна, разумеется, не давала им спуску.

Эта вражда, стойкая и длительная, приучила девочку к мысли, что других отношений с детьми у нее не может быть. Дело ли тут в ее необычной внешности, в том, что она чужачка, или в статусе ведьмы, который она получила, поселившись в доме Ланы, – так или иначе, дети проникались к Хайне неприязнью с первой минуты встречи. Это нисколько не мешало Хайне чувствовать себя счастливой: у нее были Лана и Алмель, которые ее любили, было множество дел по хозяйству и занятий для души, была, наконец, война с местными мальчишками, приносившая свои радости. И только встреча с Зельдой и Вачеком открыла Хайне, как многого она была лишена. Оказывается, с детьми можно играть! Изображать из себя страшных чудищ и отважных воинов, великих магов и гордых владык, крикливых торговок и веселых балаганных зазывал, кузнецов, бочаров, горшечников, купцов, судей… Можно наврать с три короба, описывая миры, где невообразимые твари живут по самым нелепым законам и обычаям. Можно побегать наперегонки, устроить состязание кто дальше спрыгнет с крыши сарая или собьет камнем больше колышков.

Это было сказочно приятное открытие, и Хайна в душе огорчилась, когда Алмель, желая помочь Зельде с Вачеком, забрала их во дворец. Девочка понимала, что для вчерашних нищих это неслыханная удача, но понимала также, что будет здорово скучать по своим новым друзьям.

И теперь она, против обыкновения, не повисла на шее у Алмели и не засыпала ее вопросами и новостями, а всего лишь чмокнула ее в щеку.

– Здравствуй, Алмель! Как хорошо, что вы приехали так скоро! Зельда! Какая ты красивая!

Зельда зарделась от удовольствия. Своим восхищением Хайна, сама того не зная, растопила последний ледок сомнения в душе девочки. До сих пор Зельда относилась к новой знакомой с некоторой опаской, несмотря на благодарность, которую испытывала к ней за спасение брата. Как ни крути, но спасительница была ведьмой, а всякому нагорну известно, что от ведьмы лучше держаться подальше. Никогда не угадаешь заранее, чего от нее ждать. Сегодня она тебя исцелила, а завтра, глядишь, напустит порчу. К тому же Хайна сама по себе была очень странной. Во-первых, она странно выглядела (так же странно и пугающе выглядел бы, наверное, человек с черными белками глаз или, к примеру, зубами). Во-вторых, у нее были странные диковатые фантазии и буйные, совсем не девичьи игры. (Вачека это приводило в восторг, ну а Зельду сильно смущало.) В-третьих, Хайна не знала и не понимала самых простых правил, которым нормальные дети учатся, едва начинают говорить и играть друг с другом.

Любая девочка и любой мальчик стремятся в своей компании верховодить. Если ты отказываешься участвовать в состязании за главенство, то очень скоро к тебе начинают относиться, как к слабаку: шпынять, насмехаться, помыкать. Чтобы избежать этой участи, в компании сверстников нужно строго соблюдать некоторые негласные правила. Например, разговаривать небрежным, слегка скучающим тоном. Ничему не удивляться, не восторгаться, не вопить: «Ух ты! Вот это да!».

Зельда с Вачеком, слишком взбудораженные нападением мальчишек, потрясенные ранением Вачека и его чудесным исцелением, нарушили этот негласный кодекс и тем самым как бы согласились признать превосходство новой знакомой. А Хайна, словно не заметив этого, добровольно отказалась от привилегий главной. Набросилась на них с вопросами, жадно слушала их рассказ, удивлялась, недоумевала, негодовала – словом, вела себя глупо и простодушно, ровно малое дитя. Правда, ни у Зельды, ни у Вачека отчего-то не возникло искушения поднять ее на смех. Возможно, потому что Хайна была ведьмой, а насмехаться над ведьмой – дело опасное. Или потому, что они не хотели выглядеть неблагодарными. А может быть, по какой-то иной, непонятной им самим причине. В общем, смеяться они не стали, зато почувствовали неловкость, которую по мере сил постарались скрыть. Вачеку – младшему, к тому же грубоватому, как все мальчишки, – было проще. Немного поболтав с Хайной, он вполне оценил преимущества прямоты и непосредственности и легко усвоил новый стиль общения. А вот Зельда, которая долго приучала себя взвешивать в разговоре с подругами каждое слово, каждый жест и интонацию, годами оттачивала искусство вести тонкую, полную намеков и двусмысленностей беседу, совершенно не знала, как себя вести. Несколько раз ей приходило в голову, что она, пожалуй, предпочла бы не заводить знакомство с Хайной.

Однако, если бы ей напомнили об этом теперь, она бы искренне удивилась. И даже возмутилась бы. По-детски наивное восхищение Хайны грело душу, тешило гордость и так целительно воздействовало на раны, нанесенные самолюбию недавними подругами…

В первый же день пребывания во дворце Зельда, увидев себя в зеркале в новом наряде, не утерпела и упросила Алмель отпустить ее на часок домой – показаться родным и знакомым. Больше всего ей хотелось поразить воображение подружек, отыгравшись за недавние унижения «проклятой». Конечно, она понимала, что ждать от девочек воплей восторга и восхищения не приходится. Понимала, но надеялась застигнуть их врасплох, увидеть отражение своего триумфа в завистливых взглядах, полюбоваться на вытянувшиеся физиономии… Только оказалось, что девочки владели искусством «держать лицо» куда лучше, чем Зельда. При виде двух бывших подружек она нарочно замедлила шаг и отвернулась, словно бы ее внимание привлекло что-то на другой стороне улицы. Она шла и ждала, что ее вот-вот окликнут, а дождалась только ядовитой реплики в спину:

– Тина, кто сказал тебе, что с семьи горшечника сняли проклятие? Эльмина? Плюнь ей в глаза! Только проклятая может напялить на себя такую безвкусицу.

Зельда попыталась сохранить отсутствующий вид, но почувствовала, как лицо заливает краска, и невольно пошла быстрее, подталкиваемая в спину противным хихиканьем. Нет, Вачек, без сомнений, прав: маленькая ведьма – лучшая на свете девчонка и замечательный товарищ по играм.

– Тебе правда нравится? – Зельда подняла руки и завертелась, позвякивая браслетами с крошечными колокольчиками.

– Еще как! Ой, когда кружишься, ты сама похожа на расписной колокольчик! – засмеялась Хайна. – Такая же нарядная и звонкая. Бежим на задний двор! Я построила себе домик, почти как настоящий, там даже стол есть, и лавки. Давай будем играть, что ты – великий путешественник, который вернулся из дальних стран и рассказывает домашним обо всяких диковинах. Как тебе дворец? Очень роскошный? Алмель обещала, что когда-нибудь меня туда свозит, но все не везет… – Хайна запнулась и смущенно обернулась к покровительнице. – Ой, Алмель! Ты не рассердишься, если мы с Зельдой немного поиграем во дворе? Бабушка дома, ждет тебя. Мы тоже скоро придем, правда, Зельда?

– Идите уж, гулены! – улыбнулась Алмель. – Можете особенно не торопиться. Мы с Ланой в кои-то веки хоть чаю попьем спокойно.

– Алмель, детка! – воскликнула Лана, заключая в объятия дорогую гостью. Потом отстранилась и спросила тревожно: – Что-нибудь случилось? Ты приехала раньше, чем собиралась.

– Даже не знаю, как сказать… – Заметив, что в глазах целительницы мелькнул страх, Алмель обругала себя за неудачное вступление и снова обняла старушку. – Нет-нет, не пугайся! Пока ничего плохого не случилось, и я вовсе не уверена, что должно случиться. Но мне нужно с тобой посоветоваться.

Глядя на белую кожу, проглядывающую сквозь седые прядки (голова Ланы едва доходила наложнице до плеча), Алмель почувствовала, как у нее защемило в груди от нежности. За те годы, что Хайна жила в доме Ланы, женщины сблизились и привязались друг к другу, как родные. В каком-то смысле они и впрямь породнились. Лана души не чаяла в приемной внучке и, похоже, просто не помнила, что в жилах девочки течет чужая кровь. Не удивительно, что Алмель, которая опекала и любила Хайну, как младшую сестру, очень скоро стала в этом доме своей. Но и помимо любви к маленькой сгорнийке женщин многое связывало. Одна – ведьма, другая – дочь ведьмы, обе выросли на одних сказках, на одних и тех же представлениях о добре и зле, во многом отличных от общепринятых. Обе считались париями среди добропорядочных обывателей, обе хорошо знали, что такое одиночество в окружении людей, которые тебя боятся и презирают. Лана ласково называла Алмель доченькой и своей девочкой, и Алмель чувствовала, что это не просто слова.

Именно поэтому Алмель приехала сегодня к целительнице. Она нуждалась в советчике, которому могла доверять, но еще больше – в понимании, в таком слушателе, которому не надо объяснять очевидное. Лана обоим требованиям отвечала идеально. «Но она такая старенькая! – думала Алмель, прижимаясь щекой к седой макушке. – Как же сказать ей обо всем? Одна мысль о разлуке с Хайной надорвет ей сердце. Ох, хорошо бы мы придумали другой выход!»

Лана между тем направила свою тревогу в хозяйственное русло.

– Что же мы стоим? Давай-ка, девонька, садись за стол. Я подогрею кашу и заварю свежего чая. Тебе с какой травкой? С душевницей и верицей? Или с многоцветником? Жаль, не знали мы с Хайной, что у нас сегодня гости, не то лепешек бы настряпали. Вообще-то мы вчера целую гору напекли, должно было много остаться, да наша запасливая мышка их, как водится, по своим кладовочкам растащила, не сыщешь теперь. А то, может, поставлю тесто? Дело-то недолгое.

– Нет, душенька, не надо ничего ставить. У нас с тобой совсем немного времени, того и гляди, девчонки прибегут. А мне необходимо поговорить с тобой наедине. Предупреждаю: я собираюсь стать клятвопреступницей и открыть тебе страшную государственную тайну. Нам обеим не сносить головы, если об этом кто-нибудь узнает.

– Но Алмель… А как же лорд Региус?! – испугалась старушка. – Говорят, для сгорнийских магов не существует тайн, они видят людей насквозь. Он с одного взгляда поймет, что ты мне открылась…

– Похоже, дорогая, что слухи о всемогуществе сгорнийских магов сильно преувеличены, – усмехнулась Алмель. – По крайней мере это касается лорда Региуса. Я почти из первых уст знаю, что мои мысли для него закрыты. И скорее всего не только мои. Собственно, потому-то мне и понадобился твой совет. Лана, прошу тебя, сядь же наконец! Мне трудно говорить, когда ты хлопочешь по дому.

– Сейчас, дочка, сейчас, – пробормотала Лана, снимая с огня медный данх с кипятком. – Не за пустым же столом сидеть. Хоть чаю выпьем. Давай подставляй кружку. Ну, вот и все, теперь можешь рассказывать. Как ты узнала, что лорд Региус не стоит своей славы?

– Кармал пересказал мне один разговор. Очень любопытный разговор, примечательный во всех отношениях… Но лучше я начну сначала. Ты знаешь, почему Кармал приказал выкупить Хайну у горного лорда и привезти сюда, на Плоскогорье?

– Только то, что мы мне сказала: владыка ожидает, что у моей девочки откроется какой-то редкий могущественный Дар.

– А какой именно Дар, ты не догадываешься?

– Куда мне! Раза три ворожила на новую луну, да, видно, большие вельможи ведьмам не по зубам. Я ведь совсем не представляю, чем у них голова занята – о чем думают, чего хотят…

– Ну, это, положим, не загадка. Вельможи хотят того же, чего и прочие смертные: признания, восхищения, власти, безопасности, куска полакомее да добра побогаче. Кармал – особый случай. Если я скажу тебе, чего он хочет, ты, пожалуй, сочтешь его безумцем. Только это не так… не совсем так. Он гораздо умнее, проницательнее и величественнее большинства наших соплеменников. Но для того чтобы понять это, нужно хорошо его знать.

В детстве Кармал, как и все мальчишки, обожал героические сказки. Только в отличие от обычных мальчишек, которым сказки рассказывают бабушки, у Кармала был целый государственный архив со многими дюжинами мемориков, знающими наизусть многие дюжины сказаний, былин и легенд. Благодаря им будущий владыка к пятнадцати годам знал историю Плоскогорья лучше, чем любой придворный историк. Голова у Кармала устроена иначе, чем у большинства людей. Ему удалось не только сложить из разрозненных сведений последовательную и цельную картину, но и найти определенную закономерность в развитии событий.

– Ты хочешь сказать, что он сумел разгадать узор, задуманный Хозяйкой судеб?

Алмель улыбнулась.

– Едва ли Кармал согласился бы с твоим толкованием. При всем своем уме владыка не свободен от заблуждений. Одно из них – его несокрушимая уверенность в том, что люди сами хозяева своих судеб.

– Мальчишка! – Лана покачала головой. – Подобные заблуждения чреваты горьким разочарованием.