Текст книги "Level Up. Женский взгляд (СИ)"

Автор книги: Валерия Корносенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Не успеваю придумать себе полезного занятия, как дверь в кабинет открывается и входит Лев. Ну вот, теперь меня ещё ждут и разборки…

От автора:

При написании главы, я изучала сайты и статьи по пропавшим детям. Описанные выше истории, увы, реальны. Осадок от прочитанного – словами не передать. Но вот эта статья, меня добила. Родители, не поленитесь прочесть. Предупрежден – значит вооружен.

Полицейский дает интервью на тему «Что делать, если вдруг пропал ребенок?»

– Что делать, если ваш ребенок пропал?

– Чем быстрее вы подадите заявление, тем нам будет проще его найти – записи с камер на поверхности, ребенок ушел недалеко от дома, у свидетелей свежи воспоминания и так далее. А если это случилось только что, то и собака возьмет след. Поэтому незамедлительно обращайтесь в полицию: звоните по 112, 102.

Если нам сообщают, что кто-то в Москве отказывается принять заявление, мы очень жестко реагируем, вплоть до увольнения, потому что когда пропал человек, особенно ребенок, дорога каждая минута. У вас обязаны принять заявление в любом отделении полиции, независимо от места проживания и исчезновения, без всяких документов (другое дело, что процесс будет двигаться быстрее, если заявление подано по месту исчезновения или жительства).

Заявление может подать любой человек (соседка, няня, дедушка), не только близкий родственник пропавшего. Только вы должны будете объяснить, почему вы разыскиваете этого человека, потому что причины бывают очень разные, вплоть до того, что приходят коллекторы и заявляют, что пропал без вести такой-то.

– Какие волшебные слова надо знать на случай, если в полиции откажутся принять заявление («погуляет и придет»)?

– Нужны не слова, а действия. Если вы говорите сотрудникам, что они обязаны принять заявление, а они все равно отказываются, набираете экстренный 112 и описываете ситуацию. В отделении всегда висит телефон для жалоб – можно набрать его, и сообщаете по одному из этих телефонов, что вы находитесь в отделе таком-то, и дежурный такой-то отказывается принять заявление о розыске. Кстати, заявление можно подать по интернету: заходите на сайт 77.мвд. рф и там будет раздел для заявлений и жалоб. Вы можете даже просто позвонить в 112, к вам приедет домой наряд и примет заявление дома.

К приезду полиции подготовьте самую свежую фотографию пропавшего. Хорошо бы вспомнить, во что он был одет. И еще одно: ни в коем случае и никогда не ходите к экстрасенсу – колоссальная трата сил, времени и денег, и это ничем не поможет. А вот обращаться к волонтерам за помощью можно, но написав предварительно заявление в отделении внутренних дел: без этого они вам помогать не будут. И самое главное: обращаясь в полицию, будьте с нами честными.

Обычно, когда родители приходят подавать заявление, они рассказывают, что у них с ребенком была такая любовь, и они совершенно не понимают, почему он пропал. А потом, когда мы ребенка находим, выясняется, что не все так гладко. Например, один папа сделал в ванной стеклянную дверь, чтобы смотреть, как моется 17-летняя дочь… Когда вы врете, что у вас с ребенком все было отлично, это страшно, потому что это означает, что ребенок не убежал из дома, а с ним что-то случилось. Если родители честно говорят, что дочь ушла от нас, потому что мы не разрешали ей встречаться с Петей, то у меня уже сразу сужается круг поиска, я знаю, что убийства и похищения нет, и я ищу среди друзей и окружения.

– Есть какие-нибудь рекомендации по поводу того, что следует сделать каждому родителю на всякий случай?

– Выучите наизусть все его основные приметы: цвет волос, глаз, шрамы, родинки, татуировки. Еще один совет: телефон ребенка должен быть обязательно оформлен на родителя – не на вашу компанию, не на него, не на бабушку, а на вас, чтобы, если что, можно было мгновенно получить детализацию: когда, куда, откуда звонил.

Это касается не только детей, но и пожилых, психически больных людей: телефон должен быть оформлен на вас. Если телефон оформлен на вашу бабушку с Альцгеймером, то детализацию в случае чего я получу только через суд. Кстати, на пожилом человеке в идеале должен быть несъемный браслет, где указаны его имя, фамилия и контакты родственников, или, если у вас маленький ребенок или бабушка-дедушка, у которых проблемы с памятью, положите им в карманы одежды записки с теми же данными, это работает, когда они куда-нибудь уходят.

Помните, пожалуйста, что ваших детей безопасность – в ваших руках.

Глава 30. Самая взрывная

В кабинет заходит Лев. Плечи его опущены, под глазами залегли тени. Все же он не железный, может тогда, после спасения отца, Система ему тоже щедро отсыпала Бодрости. Но теперь явно ее запасы подходят к концу.

Первая не выдерживаю гнетущей тишины.

– А тебе Система сколько очков опыта за спасение жизни дает?

– Что? – уставился на меня непонимающе, – а-а-а, – до него доходит, – Всегда по-разному. Обычно пять-семь тысяч, собственно, поэтому так быстро Уровни и поднял. Я вообще-то, как тогда в «Быстро-Деньгах», геройством и благотворительностью не занимаюсь – руки берегу, ну ты понимаешь. Просто тогда сообщение всплыло, что девушку бы убили, если бы я не вмешался. Ну и просто не смог пройти мимо. Повезло, конечно, помог эффект неожиданности. И электрошокер.

– Ммм… понятно.

– Жень, что ты от меня бегаешь? Давай поговорим. Что тогда произошло? Ты пожалела? – медленно подходит ко мне, пытаясь заглянуть в глаза.

Отворачиваюсь, скрестив руки на груди. Сцена его обжиманий с блондинкой ярко вспыхивают в памяти, поднимая в душе обиду с новой силой.

– А может и пожалела. Тебе-то что?

– Жень, ты ж такая молоденькая еще, это я старый дурак. Прости меня, а? Я не собирался тебя использовать. Просто устал от этой Системы. Вечные гонки за опытом, характеристиками. Чуть дашь слабину, и все усилия летят в пропасть, давая бешенные откаты – каждый раз начинай все сначала. Порой я ощущаю себя чертовой допотопной ЭВМ, которая скрипит, барахлит и зависает. И в тот вечер я был после операции не в лучшей форме. Ну, ты помнишь.

– Я бы предпочла забыть, – закусываю губу, чтобы не высказать ему все, что о нем думаю. Как же больно слышать его оправдания!

– Прекращай. Я же не трахаться к тебе тогда приходил. И сам не понял, как так вышло. Просто у меня нет человека, с кем можно поделиться радостью успеха в росте Уровня. Не с кем обсудить варианты развития какой-либо характеристики. Жень, правда, хватит дуться, мы же взрослые люди. Извини меня, ты мне нужна, как друг. Давай начнем все с начала? Ведь неизвестно, чем закончится наша история с Системой. Пройдет год, интерфейс у нас отберут, и с чем мы останемся? С рухнувшими планами и надеждами? Мы должны объединиться и совместными усилиями выжать максимум из этого дара. Что молчишь? Я не прав?

Конечно прав, поэтому и молчу, а что еще мне остается? Он ничего мне не обещал. Согласна я с ним – совместные усилия принесут в разы больше пользы. Но как теперь ему доверять, ведь он меня обманул.

– Я не знаю, Лев. Дело не в том вечере, – медленно поворачиваюсь, и, решаясь, смотрю ему прямо в глаза, – Ты не звонил, не писал, а через день я пришла к тебе в больницу. Поднялась на этаж, меня даже никто не остановил, дошла до твоего кабинета, и застала прекрасную картину, как ты проводишь пальпацию груди своей ассистентке-блондинке, – глаза Льва округляются, – Вы что запущенный случай обсуждали? Или она тебе наглядные пособия демонстрировала? Согласна, мне ты ничего не обещал. Но как ты думаешь, что я должна чувствовать, увидев это? Как мне тебе после всего этого доверять?

Мужчина смотрит в пол и молчит, покусывая губу. Раздается стук в дверь, и, не дождавшись ответа, входит та самая блондинка с кипой бумаг и лучезарной улыбкой, освещающий все на своем пути. При виде меня, и оценив нашу неформальную манеру общения, ее прекрасное настроение ухудшается. Ее отношение ко мне – «Вражда 5/30». Ее ноздри раздуваются от негодования, ба-а, да она ревнует!

Усмехаюсь такому говорящему виду, смотрю на Льва, изогнув бровь в немом вопросе: «Как ты теперь отвертишься?». Тот стоит пунцовый. Надо же! Так натурально смущается – сама невинность, Станиславский по нему плачет.

Лев отдходит к столу, обсуждая с блондинкой принесенные документы. Девушка, видимо, почуяв во мне потенциальную соперницу, заигрывает с мужчиной, жеманно хихикая и чрезмерно глубоко склоняясь над папками, демонстрируя декольте – ну чисто самка павиана в период гона. Смотреть противно. Отворачиваюсь к стене, делая вид, что рассматриваю дипломы. И тут меня осеняет. Вспоминаю, что достигла шестнадцатого уровня и теперь могу активировать новую сверхспособность! Открываю в Интерфейсе вкладку со способностями, и, затаив дыхание и представляя себя Джорджем Бушем с ядерным чемоданчиком в руках, жму «красную кнопку».

Вами активирована «Способность управления психическими процессами».

Произведена активация части мозга, которая отвечает за усвоение информации и память. Ведется анализ ранее полученных данных и перестройка работы мозга, направленная на восприятие, впитывание и обработку сведений, получаемых вами из вашего окружения. Процесс может занять некоторое время.

На данный момент, с учетом ваших характеристик, вам доступно частичное «Распознавание лжи».

Желаете вывести данные о последнем событии?

Подтвердить/отказаться?

Подтверждаю предложенное Системой, и обалдеваю от полученного анализа.

Бондаренко Лев Яковлевич.

Искренность по отношению к вам составляет 44 %

Доверительных бесед, в которых в ваш адрес распознана ложь 9/17.

Анализ последнего события, связанного с Бондаренко Л.Я.:

Искажение реальности произошедших событий 51 %

Умолчание и сокрытие информации 27 %

Когнитивное напряжение в процессе лжи 19 %

Сила убеждения собеседника в искаженной информации 77 %

Чувство вины от факта обмана 14 %

Страх быть пойманным на вранье 17 %

Все во мне просто вскипает. Ах, ты гнусный, мерзопакостный врачишка! Значит умолчание, сокрытие и обман для него – процесс привычный. Дурит меня, как овцу, а сам доволен! Нет слов – одни эмоции! Большого труда мне стоит не бросить во Льва чем-то тяжелым. На его счастье девушка никак не желает уходить, сама не подозревая, что возможно спасла шефа от тяжких телесных. Тогда, пожалуй, стоит поскорее уйти мне, пока не натворила дел. Направляюсь к двери, чеканя шаг.

– Женя стой, – окликает Лев, – я тебе еще про отца не рассказал.

– Черт, – тихо ругаюсь себе под нос, шумно выдыхаю, пытаясь успокоиться, но останавливаюсь.

Лев, особо не церемонясь, выводит под локоток блондинку в коридор, и закрывает за ней дверь, поворачивая в замке ключ.

– Все хорошо с твоим отцом, пару дней прокапаем и отпустим. Мама пусть заодно обследование пройдет, раз уж все равно здесь на ночь останется. Сказала, что уже лет пять анализов не сдавала. Они сегодня в палате вместе останутся…

Слежу за его движениями, как по-свойски он поворачивает ключ в замке, сует руки в карманы халата и начинает раскачиваться на пятках, деланно беззаботно болтая. Его напускное спокойствие меня добивает. В голове неоновым мигает единственная надпить: «Все его слова – наглая ложь». Сжимаю зубы, чтобы не сорваться, но не выдерживаю.

– Ты зачем закрыл дверь? – выплескиваю свое возмущение, как разъяренный дракон – пламя, – Что вообще ты о себе возомнил? Ты кто такой, чтобы лапшу мне на уши вешать?

– Женя… – смотрит непонимающе.

– Да мне плевать на тебя, понял! Иди ты вместе со всеми своими проститутками знаешь куда?!

– Да что в тебя вселилось? – пытается схватит меня за плечи.

– Не смей меня трогать! – вырываю руки, делая от него шаг назад, – Как же ты мне противен. Ненавижу тебя, слышишь?

Лев все же хватает меня за руки. Отступая, я уперлась в стол и дальше деваться мне некуда. Вырываюсь, пытаясь ударить, но он ловко уворачивается, посмеиваясь.

– Тебя надо на бешенство проверить. Жень! Да ты чего взбесилась? Ревнуешь, что ли?

– Пошел ты на хрен! – от переполняющих эмоций изо рта вырывается рычание вперемешку с руганью.

Пытаюсь влепить ему пощечину, но Лев ловит мой замах на полпути.

Ему, видимо, надоела эта истерика и он решается на крайние меры. Заваливает меня спиной на стол, придавливая своим телом сверху и, сдерживая мои брыкания, пытается целовать. Я от такой наглости начинаю вырываться еще сильнее, но держит он крепко. Пытаюсь кусаться, брыкаться, кричать, но мои губы накрывает очередной поцелуй, гася мои стоны возмущения. Сопротивляюсь из последних сил, но тело, изголодавшееся по мужской ласке, предательски реагирует на страстные принудительные поцелуи. Меня бросает в жар, дыхание становится прерывистым. Лев, видя, что победа на его стороне, наступает активнее, начиная атаковать мои рот и шею. Мои руки подняты над головой и крепко зажаты, свободной рукой и зубами он распахивает блузку и дразнит грудь. Я, растерявшись от его уверенного напора и приятных ласк, начинаю сдавать позиции.

Поцелуи становятся все жарче. Затуманенный феромонами мозг, не оставляет слабых попыток образумить тело, но сигналы к сопротивлению посылает все реже.

Сладостные, щемящие ощущения от того, как трется о мою промежность мужское возбуждение, заставляют меня плавиться от предвкушения.

Лев расстегивает и стягивает с меня джинсы. Сознание бьется где-то на задворках, посылая мысли: «Нельзя, он лжец, он подлец!», но тело-предатель выгибается навстречу его поглаживаниям. Развернув меня животом на стол, он резко входит. Я настолько мокрая, что проникновение кажется единственно правильным и желанным действием.

Этот секс быстрый, злой, страстный, необходимый и естественный, как на инстинктах у диких животных, и длится всего несколько минут. Кончив, мы обессиленно замираем, не в силах пошевелиться.

Осознание случившегося поднимает во мне волну паники. Отталкиваю Льва, и, быстро натягивая джинсы, направляюсь к выходу. Он растерянно следит за моим отступлением.

– Ты куда?

– Я с обманщиками не разговариваю, понятно? И не звони мне больше! – иду к двери.

– Жень? Жень! – слышу вслед. На столе у Льва начинает звонить телефон и он теряет драгоценные секунды, дав мне фору.

– Да, кстати, за отца спасибо. Ну, и за снятие дебафа тоже! – громко хлопаю дверью.

И зажав рот ладонь, чтобы не заржать, бегу к лестнице

Что за метаморфозы? Настроение бешено скачет от нуля до верхней отметки за доли секунды и обратно! Дома разберусь! И я припускаю наутек – долой из этого заколдованного бесовского заведения!

Как я могла? Блин! Что я творю? Стою на крыльце больницы. И меня потихоньку отпускает напряжение этого тяжелого дня. В памяти всплывает растерянное выражение лица Льва, и мне становится смешно. Неудержимый истерический смех сотрясает все тело, вырывая из груди всю обиду и боль, все переживания и сомнения. Люди, проходящие мимо, косятся, но никто не подходит. Видимо, истерики здесь – дело привычное. Вдоволь насмеявшись и выплеснув все эмоции, иду домой, теперь в прекрасном настроении и преисполненная чувством исполненного возмездия.

Наконец-то мой «табор» съехал, и я осталась в своей квартире одна. Маша, уверила меня, что дома страсти улеглись, отчим протрезвел и звонил, извиняясь, звал домой. Долго ворочалась в кровати, не в силах уснуть, заново переживая события минувшего дня: приключения в «Шаурмене», полиция, беда с папой, и в довершении еще и это! Как я умудрилась снова вляпаться? Ведь специально же активировала эту чертову способность. Нет, обзывать себя последними словами мало толка, потому как не придумали еще тех слов, которыми можно выразить все, что я о себе думаю. Приказываю себе не думать больше об этом мужчине. Легко сказать… Говорят же от ненависти до любви один шаг. Интересно, он заметил, как я похудела?

Под эти бредовые мысли меня уволакивает в царство Морфея. И снится мне сон, настолько яркий, осознанный и до жути реалистичный, что я не могу понять сон это или явь:

Утро нового дня, я еду в больницу за родителями. Мама просит проводить ее до станции. Ей нужно съездить домой, взять вещи и договорится с соседкой о помощи по хозяйству в их с папой отсутствие. Сажаю мать в электричку, прощаюсь и иду тропинкой через пустырь, чтобы срезать путь до остановки. Вижу тех мальчишек-сирот, которых шугала возле детдома. Они направляются к заброшенному зданию завода, истлеющий скелет которого стойко борется со временем, рушающим его стены еще со времен Великой Отечественной. Я тайком крадусь за детьми. На подкорке сознания начинает тревожно биться мысль: «Опасность!».

Я, обескураженная этим предупреждением, останавливаюсь. Вроде бы я и осознаю свои действия, но в то же время, не могу что-либо предпринимать, как и управлять собственным телом. Будто вижу все происходящее со стороны. Не понимаю до конца сплю я или нет. Мне становится страшно, причем настолько, что начинаю метаться, и понимаю, что у меня нет тела. Пытаюсь поднести к лицу руки, но я их не чувствую. Горло сдавливает что-то невидимое, я задыхаюсь.

Распахиваю глаза и резко сажусь на кровати. Хватаю ртом воздух, держась за шею. Смаргиваю выступившие слезы, озираюсь сквозь сумрак ночи, различаю знакомые силуэты мебели своей комнаты. Можно выдохнуть. Я дома. Это всего лишь сон. Но до чего же правдоподобный.

Еще долго не могу отойти от пережитых ощущений, приходится даже встать и попить чаю с ромашкой. Яркие картинки увиденного стоят перед глазами. Долго ворочаюсь, но сон морит меня вновь, лишь когда на улице начинает уже светать.

Утром призыв к пробуждению «ласково» стучит мне напрямую в мозг. Это Система заботливо попинывает меня своими «космическими туфельками с острыми носами», чтобы я прекращала изображать из себя стонущее бревно и поторапливалась на работу.

Проходя мимо шкафа, с зеркалом во весь рост, цепляюсь взглядом за свое отражение. Фигурка моя заметно изменилась. Даже никакой сантиметровой ленты не нужно. Живот впал, бедра подтаяли, а грудь… она невероятно прекрасна. Прижав руки ниже бюста, и обтянув его ночной рубашкой, кривляюсь перед зеркалом. Вспоминаю, что я наконец-то дома одна, и стягиваю с себя одежду. Рассматриваю себя. Трогаю соски, они припухшие и при нажатии немного ноют. Меня это смешит. Помнится, у меня так классе в седьмом грудь росла, что невозможно было притронуться. Кто бы мог подумать, что организм одумается и, пятнадцать лет спустя, бюст продолжит свой рост!

Беру свой лифчик, раньше у меня была нулевка, примеряю. Он откровенно мал в чашечке, зато болтается в объеме. Победно ухмыляюсь: вот уж чего, а детского купальника на впалую грудь мне точно не жалко!

Решаюсь быть сегодня дерзкой и яркой. Одеваю белую водолазку, игнорируя ставшую малой деталь гардероба. Сегодня прохладно, не заметить отсутствие белья будет трудно. Пусть в офисе меня еще пообсуждают. Кажется, я начинаю входить во вкус и привыкать к мужскому вниманию.

Мой цвет волос за два месяца стал ярче, насыщеннее. Трудно еще назвать его медным, но это уже далеко не тот блеклый, пыльный оттенок. Красиво укладываю пряди, наконец-то волосы отрасли, стали тяжелее, и уже не торчат в разные стороны паклями.

Выбирая каждый раз в шкафу вещи, чувствую укол совести, вспоминая, как Система засчитала мне их в оплату, за задание по поиску девочки хозяйки магазина. Вроде все было прописано в Логах «зеленым по прозрачному», но осадок, что вещи ворованные, остался.

Зайдя в офис, натыкаюсь на колкие, масляные, осуждающие взгляды коллег. Проходя мимо них к своему столу, чувствую себя, словно идущий на плаху – того и гляди закидают камнями. Невыносимо! Сколько же можно терпеть эти издевательства? Дефилирую до своего стола, и с громким стуком ставлю сумочку на его поверхность. Вооружившись папкой с переводом, разворачиваюсь на каблуках, и, чеканя шаг, направляюсь прямиком к директору. Он как раз на месте.

– Сергей Михалыч! Я так больше не могу. Это невыносимо. Коллектив о нас с вами невесть что думает, небылицы какие-то бредовые слагает. Они меня уже просто загнобили своими плевками и демонстративным игнором. Можно мне перевод дома доделать? Компьютер мой домашний гораздо лучше той развалюхи, на которой я здесь работаю. Эта рухлядь не сегодня завтра развалится, не приведи всевышний, я в процессе работы на него чихну! Честное слово, эффективность моей работы от этого только возрастет!

– Так, стоп, стоп. Евгения Михайловна, присядьте, – наливает из кулера мне воды, – выпейте вот, успокойтесь. Что за слухи? Кто их распростаняет?

– Да все! Только и судачат том, что я себе работу у вас через постель выклянчила!

Глаза шефа округляются от ужаса настолько, что он начинает напоминать пекинеса. Фантазия у меня бурная, представив и не выдержав, прыскаю от смеха в кулак. Ну что ж, прекрасно знаю, что я не твой идеал женщины, но мог бы реагировать и посдержаннее.

– Простите, – он переводит взгляд на коллег, с интересом лупящихся на наш немой театр, и, готова спорить, в его зрачках вспыхивает пламя, обещающее испепелить любого, кто попадется под раздачу, – Евгения Михайловна, – говорит он сквозь зубы, чеканя каждое слово, – будьте так любезны, прогуляйтесь полчасика, мне нужно провести внеплановое собрание.

Шеф в бешенстве – не самое радужное зрелище, даже осознание того, что агрессия не по мою честь, не притупляет страха перед этим харизматичным и сильным мужчиной.

С удовольствием подышав сладковатым утренним воздухом, понаблюдав за прохожими и, съев, на зло Системе, мороженное, возвращаюсь в офис. Застаю коллег с похоронным лицами. По сконфуженным отведенным взглядам, понимаю, что шеф за меня заступился. В душе ликуя, прохожу на свое место, и, наконец, приступаю к переводу.

За работой незаметно наступает обеденный перерыв. Времени мало, и я, торопясь, беру такси и еду за мамой в больницу. Она уже топчется у входа в ожидании меня. Всю дорогу щебечет, не умолкая про то, какой Лев золотой человек, и какая больница новая, оборудованная по сравнению с их деревенской амбулаторией, а персонал-то такой дружелюбный – не передать. Хмыкаю, еще бы не дружелюбный он был по отношению к знакомой заведующего отделением. В общем, папе лучше, да и мама здорова – хоть сейчас в космонавты. А жизнь-то налаживается!

Крепко обнимаемся с мамулей на прощание. Сами смеемся: будто увидимся мы не через пару дней, а, как минимум, через месяц. Долго смотрю вслед убегающей электричке. Как же хорошо и тепло на душе, когда знаешь, что родные здоровы и опасность миновала.

Вернувшись на стоянку такси, ни одной машины не застаю. Правильно, станция у нас небольшая, поезда ходят редко. Что им тут простаивать? Лезу в сумку за телефоном, чтобы вызвать машину, но в сумке трубки нет. Негодую: так торопилась, что оставила его в офисе на столе. И маршрутки, как назло, отсюда напрямую до работы не ходят. Осматриваюсь и решаюсь, обогнув пустырь, который простирается слева от железной дороги, сесть на маршрутку с той стороны, и та аккурат привезет меня к офису. Решительно направляюсь по тропинке в нужную сторону. Дорожка хорошо протоптана, похоже, не мне одной пришла в голову эта гениальная мысль.

Чуть вдалеке стояла компания подростков – человек шесть. Они двинулись в одну со мной сторону чуть раньше. Иду, не обращая на них внимания, думаю об утреннем происшествии в офисе.

Погода чудесная, припекает солнышко, плащ пришлось снять и повесить на сумку, надеюсь ее китайские ручки выдержат ношу. Жмурюсь от ярких лучей, улыбаясь чудесному дню и прекрасному настроению.

Идущие впереди ребята, сворачивают с тропинки и направляются к полуразрушенному зданию молокозавода, заброшенному еще с войны. Провожаю их взглядом, бросаю беглый взгляд на развалины, и тут меня прошибает холодный пот. Все точь в точь, как во сне: вокзал, дети, заброшенное здание – опасность! Их там подстерегает опасность! Открываю карту в интерфейсе, ну точно это они!

Тринадцатилетние мальчишки: братья Вася и Петя Мирошниковы и Илья Власов. Бегу вслед за ними по тропинке, нервничая и не зная, что же мне делать. Телефона у меня нет, а пока буду бегать и просить о помощи, может случиться все что угодно!

Сейчас дети такие безбашенные. А уж эти, выросшие без родительской любви и ласки, и вовсе дикие хищные зверьки. Решаюсь. Если я сейчас спасую, и с кем-то из них случится беда, не прощу себе до конца жизни. Направляюсь быстрым шагом догонять ребят. Вряд ли они меня, конечно, послушают. Пошлют, да и дело с концом. Но может, хоть, расстрою их планы. Не дам наделать глупостей.

Дети уже скрылись в здании завода. Осторожно ступая по крошащимся ступенькам, заглядываю внутрь темного зева входа. Кирпичная кладка местами уже начала осыпаться от времени, выставляя на обозрение свои изъеденные ветрами и сыростью стены. Замираю, прислушиваясь. Откуда-то со второго этажа эхо доносит визги девчонок и гогот ребят.

Жуткое ощущение опасности не покидает. Может потолок обрушится, погребя под собою ребят? Или будут беситься и кто-то упадет с крыши. Что же придумать? Осторожно ступая по острой гальке, которая когда-то была бетонным полом, иду на звук. Перед глазами всплывает системное сообщение, которое вводит меня в шок:

Внимание! Опасность! Вы наступили на противопехотную фугасную мину Schuetzen-Dosenmine нажимного действия.

Dozenmine со времен Великой отечественной войны использовалась, как противопехотная мина-ловушка нажимного действия в помещениях, узких местах для совершения диверсий, террористических актов. Мина предназначалась для вооружения диверсионно-террористических групп гитлеровского Сопротивления (организация Wehrwolf) в тылу войск Красной Армии.

Срабатывание мины происходит от нажатия на крышку усилием, превышающим двадцать килограмм. Поражение человеку или транспортному средству наносится силой взрыва семьдесят грамм пентрита, составляющего основной заряд мины. В результате взрыва наносится тяжелое ранение нижних конечностей с травматической ампутацией стопы и нижней части голени.

Тактико-технические характеристики мины Schue.Do.Mi.

Тип мины………………… противопехотная фугасная нажимная

Материал корпуса……………………………… бакелит

Масса мины (снаряженной)…………………….. 112 гр.

Масса взрывчатого вещества (пентрит)……………………. 70 гр.

Усилие срабатывания…………………….. 20 кг.

Применяемый взрыватель………………………… встроенный

Время боевой работы……………………………….. не установлено

Самоликвидация/самонейтрализация……………. нет/нет

Срочно покиньте эпицентр предполагаемого взрыва!

Как же так? Неужели это все? Пред глазами проносится экспрессом вся моя никчемная жизнь, которая только стала налаживаться. Видимо, щедрый парень сверху, сыпавший весь предыдущий месяц, волшебный пепел Удачи на мою пыльную голову, плюнул, бросив это гиблое дело, поняв – я безнадежна. С моим бесспорным талантом влипать в неприятности, немудрено, что ему надоело до зубного скрежета всё это лицезреть, вот и пришло в голову взорвать меня, как хомячка, чтобы и места мокрого не осталось.

У каждой медали, конечно, две стороны – может это и неплохо? Не нужно больше ломать голову, как распределять накопленный опыт, в каком направлении развиваться, куда бежать и кого спасать из очередной беспросветной клоаки.

Все эти мысли проносятся в голове вихрем. Стою, боясь вздохнуть, моля, даже не Бога, а всю Галактическую составляющую, может кто, да услышит.

И телефона у меня с собой нет, как назло. Ну что за нелепость?

– Ребята, – хочу позвать, почему-то притихших детей, но вместо крика получается лишь блеяние со всхлипами.

Собираюсь с силами, чтобы позвать громче, но открыв рот, обрываю свой крик.

В комнату вбегает Лев. Я ошарашенно на него пялюсь. Он, замерев, бегает глазами, видимо вчитываясь в системный текст. По мере чтения, его глаза округляются, превосходя по размеру мои собственные, что сейчас, наверняка, размером с блюдца.

Меня начинает бить мелкая дрожь – явный предвестник истерики.

– Не дергайся! – рявкает он.

Мужчина, с яростным блеском в глазах, осматривает позу, в которой я стою, и пол вокруг меня. Он обходит вокруг меня осторожными шагами. Нервно сглатываю, следя за ним затравленным взглядом. Идет к куче мусора в дальнем углу комнаты, и что-то из нее достает. Поворачивается ко мне, и солнечный свет, тоскливо освещающий пустую глазницу разбитого окна, выделяет поднятый предмет. Острое стеклянное лезвие, будто схлестнувшись с лучами заходящего солнца, отбрасывает множество зеленых бликов.

В его руке плотно зажато горлышко разбитой бутылки. По моему телу запоздало начинает подниматься волна ледяного ужаса от осознания сложившейся ситуации. Мужчина, не теряя времени, опускается предо мной на колени, начиная прицеливается. Мое сердце трепещет в грудной клетке, словно бабочка в предсмертной агонии у раскаленной лампы. Паника сдавливает горло, задерживаю дыхание, безмолвно прося Бога о спасении. Я напрягаюсь всем телом, стараясь не шелохнуться, лишь инстинктивно сжимаю в кулаки белые озябшие пальцы. Сквозь стиснутые до скрежета зубы доносится протяжный всхлип. Глаза предательски жжет соленая влага. Крепко зажмуриваюсь…

Наконец, эту звенящую зловещую тишину разрывает звон стекла о каменное крошево пола, еще, и еще удар. Судорожно всхлипывая, вдыхаю в горящие огнем легкие воздух – все это время от страха я сдерживала дыхание. Открываю глаза, смотрю вниз на своего спасателя. Его работа слаженна, движения выверенные. Кому, как не ему знать, что в операции одно неточное движение, и будет труп. Два трупа.

– Противопехотная… немецкая… нажимная… угораздило же… – мужчина перемежает слова тяжелыми вдохами, каждый раз шумно втягивая воздух. Тихо матерится, роя осколком бутылки землю под миной, той самой, на которой я сейчас стою.

Я пытаюсь успокоиться, сглотнуть ком, стоящий в пересохшем горле. Через минуту, казавшуюся вечностью, он останавливается, утирая рукавом пыльной куртки холодный пот со лба. Смотрит снизу вверх, осуждающе качая головой. Вероятность моего спасения ничтожна мала. Семьдесят лет пролежала эта мина с войны, дожидаясь меня. Крыша этого здания, может, и сохранила корпус снаряда, но неизвестно в каком всё теперь состоянии, и малейшее движение может спровоцировать взрыв.

Мужчина, осматривает результат своих трудов, морщится, но берет стекло и возобновляет поиск взрывателя.

– Ты хоть… понимаешь… во что ввязалась?! Жить… тебе… надоело? – копать ему тяжело. Шутка ли? Без четверти век прошел. Земля, в которой находится мина, за это время практически превратилась в камень, – Да не трясись ты! – мужчина зло сплевывает в сторону, – Так ничего не получится.

Тяжело дыша, встает с колен, отбрасывает в сторону свое жалкое орудие, осматривает комнату, прикидывая что-то в уме.

– Ты слышишь? – его голос вырывает меня из объятий вязкого страха.