Текст книги "Смерть ей не к лицу"
Автор книги: Валерия Вербинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 8
Служебный вход
– Значит, так, – начал Теличкин. – Я опросил народ. Служебный вход расположен очень удобно. Я тут представил себя убийцей и поднялся до третьего этажа. Но на этаже меня тормознули наши, и то лишь потому, что ты их там поставил. Теоретически некто вполне мог пройти этой дорогой и даже остаться незамеченным. Объясняю почему: на обед в ресторан приходит много народу, официанты и повара заняты, охрану переместили на стоянку… Короче, как раз около двух наш убийца мог подняться наверх и спокойно провернуть свое черное дело, после чего ушел точно так же. – Теличкин перевел дух. – Ты меня слушаешь?
Паша сидел за столом Ирины Федоровны и, подперев щеку кулаком, изучал запись с камеры наблюдения. Обзор показывал ресепшн и часть холла, но входящие в гостиницу люди были видны хорошо. Вот в кадре показалась испуганная горничная, вот она бросается к стойке, объясняет, вот Ирина Федоровна идет за ней…
– Я тебя слушаю, – пробормотал следователь, не отводя взгляд от экрана.
Теличкин не считал себя самолюбивым человеком, но тут он все-таки рассердился.
– Если тебя интересует мое мнение, то вот оно: убийца – просто удачливый псих. Его сто раз могли заметить, но не заметили просто потому, что ему повезло… Надо шерстить, не приходили ли нашей фифе письма с угрозами и не обещал ли ей кто отрезать бюст в знак великой любви. Паша!
– А?
– Блин, с тобой просто невозможно разговаривать… Короче, я ставлю на психа. А у тебя что? Что-нибудь прояснилось?
– Это дельце с большим сюрпризом, – задумчиво, но веско уронил следователь. – И поверь мне, все не так просто… Скажи-ка мне вот что: обслуга не заметила внизу актера Василия Королева? Нашлись люди, которые уверяют, что видели, как он сегодня тайком покидал гостиницу около двух часов.
– Да, его видели, – подтвердил Теличкин, листая блокнот. – Две официантки. Но он часто пользовался служебным ходом, так что они не обратили особого внимания. Насчет времени, кстати, они не уверены. Говорят, что это было после двенадцати, потому что тогда уже вымыли посуду, которая осталась после завтрака.
– Интересно, – пробормотал Паша и вновь уткнулся в экран.
– Тебе что-нибудь дала эта запись? – спросил капитан, решив запастись терпением.
– Что-нибудь. Ничего определенного.
– Боишься глухаря? – проницательно спросил Теличкин.
– Я только начинаю расследование. Бояться буду потом, когда исчерпаю все средства и увижу, что результата нет.
– A-а. Это тебя отец так научил? Он любил повторять эту фразу.
Показалось ли Теличкину, или, услышав упоминание об отце, Паша слегка поморщился?
– Женщину убивают в гостинице средь бела дня. Она накрашена, как для свидания, надела нарядное платье. Следов насилия нет, но не так давно она занималась сексом.
– Это результаты вскрытия?
– Первые. Оно еще не кончено. Евгения там присутствует и докладывает мне результаты по телефону. Орудие убийства – нож с лезвием длиной около десяти сантиметров. Один точный удар… Прямо в сердце. Смерть наступила, судя по всему, практически мгновенно.
– И что тебя напрягает?
– Она не сопротивлялась, – задумчиво заметил Паша. – Ты видел ее лицо? Ах да, ты же не любишь смотреть на трупы… Короче, она не ожидала. Это была полная неожиданность. Этот человек… он как-то подобрался к ней… А она ничего не подозревала. И убийца нанес удар. Он бил спереди, пойми. Жертва видела того, кто ее убил…
– Или ту, – зевнул Теличкин. – Нож – и бабье оружие тоже.
– Допустим. Я вполне могу представить, что некто забрался в гостиницу и ушел отсюда незамеченным. Но ведь это даже не полдела, капитан. Ему нужно было точно знать, что камеры на этажах – муляж и его не засекут. Ему нужно было войти к ней в номер. Нужно было вести себя так, чтобы она ничего не заподозрила. И в решающий момент нанести удар. Я уж не говорю о том, – хмуро добавил Паша, – что убийца должен был точно знать, что она находится в номере… И даже если она была там, какая гарантия, что такая популярная женщина окажется одна?
Теличкин задумался.
– Дело ясное, что дело темное, – наконец выдавил он из себя. – А что с этим Королевым? У него была причина ее ухлопать?
– Они вроде бы конфликтовали.
– Да ну? Тогда это не он.
– Почему ты так думаешь?
– Помнишь, как несколько месяцев назад приезжала другая съемочная группа и двое подрались из-за бабы? Они угрожали друг друга прикончить, орали, ругались, побили посуду, а кончилось все тем, что явились их жены и вдвоем отлупили ту потаскушку, а потом и мужьям надавали по морде. – Теличкин ухмыльнулся. – Все эти киношные конфликты точно такие же, Паша. Много шуму, много громких слов, а кончается все какой-нибудь такой фигней, что хоть стой, хоть падай.
– Может быть, – рассеянно промолвил Павел. – Вот что: пробей-ка по нашим базам этого Королева и еще одного человека. Ее зовут Марина Шипучкина. Записал? – Капитан кивнул. – Меня интересует, не были ли они замешаны в чем-то таком… уголовном.
– Что это за Шипучкина и с какого она тут боку? – деловито осведомился капитан, пряча блокнот.
– Она сценаристка, находится тут в составе киногруппы. Она была у себя в номере, когда убили Наталью Теплову. И у обеих женщин были не самые лучшие отношения.
Капитан вытаращил глаза.
– Ты имеешь в виду…
– Ну да, служебный вход и всякое такое, согласен. Убийца-невидимка. Но все может быть гораздо проще, капитан. Убийца пришел изнутри, он живет в этом же корпусе и прекрасно знает привычки его обитателей. Дама выждала момент, спустилась на третий этаж, Теплова ее впустила, так как знает в лицо – и привет. Ты же сам сказал, что нож – бабское оружие.
– А почему Теплова была накрашена и вроде как готовилась к свиданию?
– Ждала кого-то другого, например. Допустим, сценаристка узнала, что в два часа у дамы свидание, явилась за несколько минут до него, замочила Теплову и вернулась к себе. Если мы начнем ее прессовать, она предъявит нам ноутбук, на котором работала, и заявит, что она мирно сидела и правила сценарий, к примеру. И черта с два ты докажешь, что она выходила на пять минут из номера.
– Паша, Паша, – вздохнул Теличкин, качая головой, – надо иметь железные нервы, чтобы проворачивать такие фокусы. Я уж не говорю о том, что бабы обычно либо ругаются, либо выдирают друг у друга волосы, и на этом все кончается. Чтобы убить человека, нужно иметь вескую причину. Что там у них было: мужика не поделили?
Следователь пожал плечами.
– Вот увидишь, в конце концов все сведется именно к этому. То есть дело выеденного яйца не стоит. – Теличкин ухмыльнулся.
– Две продавщицы на нашем рынке тоже не поделили одного красавца. Ему сорок пять, и долгу на нем по разным банкам – больше трехсот тысяч.
– И что? – кисло спросил капитан.
– Как – что? Были лучшие подруги. Теперь одна в земле лежит, потому что вторая ее машиной переехала. Выжившая так натурально на похоронах плакала, что любая актриса позавидует. Даже на памятник собиралась деньги дать. Я это к тому, что никогда не стоит недооценивать возможные мотивы. То, что с легкостью переживет один человек, другой может счесть достаточной причиной для убийства.
У следователя зазвонил сотовый.
– Алло… Да, Дмитрий Валерьянович? Понял… понял… Нигде нет, значит? Ладно… Этого и следовало ожидать.
– Эксперт что-то нарыл? – с любопытством спросил Теличкин.
– Как сказать, – неопределенно ответил Паша. – Я был совершенно уверен, что в номере отсутствует что-то, что должно там быть, и попросил Леонова осмотреть все как следует. В общем, так и оказалось.
– Ключ от номера? – быстро спросил капитан.
Следователь кивнул.
– Значит, Теплова не впускала своего убийцу? Он сумел войти, потому что у него был ключ?
– Ее ключ, – хмыкнул Павел. – Что порождает другую проблему, потому что после завтрака она вернулась к себе в номер, и когда она проходит мимо камеры в холле, видно, что ключ у нее в руке. Хотя, в общем, в этом деле ключ – чепуха и ровным счетом ничего не значит…
Теличкин вытаращил глаза. Однако он не успел спросить, что именно Павел имел в виду, потому что их беседу прервал громкий, уверенный стук в дверь.
Глава 9
Свидетель обвинения
– Я был уверен, что вы меня вызовете, – начал Николай Смолин, стоя на пороге. Его мужественная физиономия слегка опухла в том месте, куда пришелся Васин кулак, что, в общем, ничуть не мешало свидетелю держаться с достоинством человека, пострадавшего за правду. – У меня есть данные об убийстве, которые могут вас заинтересовать.
– Ну я пойду? – спросил Теличкин. – Я еще с охраной на стоянке не говорил.
– Да, поговори с ними. Что они запомнили о сегодняшних передвижениях постояльцев. Это может быть важно. И про тех двоих тоже не забудь.
Капитан кивнул и удалился, а Николай тщательно затворил дверь и сел напротив следователя.
– Вы хотели что-то мне сообщить? – чрезвычайно вежливо осведомился Малышко. И хотя в его тоне не было и тени насмешки, Николай нахмурился. Что-то в этом следователе проскальзывало совсем уж несерьезное.
– Да. Я думаю, что Наташу Теплову убил Вася Королев.
– Это кто?
– Актер, то есть, – Николай скривил рот в усмешке, – он так думает. Он у нас играет главную роль.
– А вы?
Спохватившись, Николай представился и предъявил паспорт.
– Лариса, наверное, вам уже сказала… Я готов все подтвердить, если понадобится.
– Вы живете в триста седьмом номере? – спросил следователь, скользнув взглядом по плану.
– Именно так.
– Но частенько захаживали и в триста третий?
Николай был совершенно уверен, что давно уже разучился краснеть, но все-таки порозовел.
– Вряд ли это имеет отношение к делу, – выдавил он из себя.
– Опишите, какие отношения у вас были с потерпевшей.
– Хорошие, – с вызовом ответил актер.
– А еще?
– Я ее любил.
– Красивая женщина была, да?
– Она очень хороший человек, – сухо ответил Николай. Он был довольно толстокож, но все же какие-то нотки в доброжелательном тоне Павла неуловимо коробили его.
– Опишите, пожалуйста, как вы провели сегодняшний день.
– Пожалуйста. Утром я встал…
– В триста седьмом номере?
– В триста третьем, – холодно ответил Николай. – Что у вас за манера такая, у мусоров, – постоянно оскорблять людей?
– У кого-кого?
– У мусоров. У ментов.
– Не имею чести к ним относиться, – заметил Павел. – Я следователь, а не работник полиции.
– Да? – Николай был озадачен. – А разве это не одно и то же?
– Нет, но авторы книжек постоянно путают. Героические следователи у них бегают с пистолетами и всякое такое, а народ верит. В сериалах тоже пургу гонят постоянно.
Николай фыркнул.
– Ну да, сценаристы иногда такое понапишут, что хоть стой, хоть падай. А играть как-то надо. Потом у нас спрашивают, почему в такой фигне снимаемся. А куда деваться? Что нам прописали, то и играем. Мы же сами себе сценарии не пишем!
– Ладно, давайте вернемся к сегодняшним событиям, – сказал Павел. – Утром вы встали, Наталья Теплова, разумеется, тоже. Она не говорила вам, как собирается провести день?
– А что тут такого? День как день. – Николай пожал плечами. – И никаких особых планов у нее не было. Мы спустились на завтрак… Все было как всегда.
– Она ни с кем не ссорилась?
Собеседник следователя нахмурился.
– Ну… Поцапалась слегка со сценаристкой. Я же говорю, сценаристы такое фуфло гонят…
– А конкретнее?
– Наташа сказала, что недовольна сценой, которую мы будем снимать в среду. А сценаристка ей нахамила. Сказала, чтобы она сама писала сценарии… только вот проблема – Наташе надо сначала вообще выучиться писать, а то она, наверное, неграмотная. Ну знаете, бабы – они горазды поругаться на ровном месте…
– Дальше что было?
– Наташа ее обозвала змеей и наговорила еще всякого. Что уволит ее, и прочее. Сценаристка ответила, что она не продюсер, чтобы людей увольнять. И что ту сцену переписывали несколько раз, это проблема Наташи, что она простейшие реплики произнести не может… Я стал успокаивать Наташу, вмешался Гена… наш оператор, то есть. Ну, кое-как конфликт погасили. Но вообще это ерунда, Наташка постоянно со сценаристкой цапалась… не знаю почему.
– Скажите, по вашему ощущению, сценаристка могла убить Наталью Теплову?
– Кто, Марина? – Николай вытаращил глаза. – Ну вы и сказанули! Ерунда это…
– А что такого? Постоянные ссоры, нервы… актриса пригрозила, что сценаристку уволят, та восприняла всерьез и…
– Глупости вы говорите, – решительно заявил Николай. – Нет, Марина тут ни при чем. Уволить и прочее – все это ерунда, и ежу ясно, что сценаристка никуда не денется. Нанимать кого-то еще, чтобы он въехал в чужой материал, да еще его правил, – себе дороже. Наташка так, языком болтала…
– Кто первый вообще начал конфликт – она или сценаристка?
– Ну… Какое это вообще значение имеет?
– Большое. Так кто начал? Наталья Теплова? Почему? Что такого было в сценаристке, что ей пришлось не по душе?
– Я же вам говорю – бабы, – вздохнул Николай. – Они на ровном месте найдут, из-за чего сцепиться. Наташка привыкла, что вокруг нее все вертится. Вон, Лариска тоже к ней подлизывалась, дружбу изображала… Глазов на Наташку смотрел, как собака на кость. И вообще…
– Кстати, как вы относились к тому, что Наташа возобновила свои отношения с Глазовым?
Удар достиг цели: Смолин переменился в лице.
– Какие еще отношения? У них давно все кончено! Она его бросила сто лет назад…
– А другие уверяют, что нет.
– Это вам Лариска наплела? – возмутился Николай. – Да он… он старый для нее! И жлоб! Какие еще отношения?
Но тут его тон как-то изменился, в глазах что-то блеснуло… Явно он вспомнил что-то, что подтверждало слова следователя. Какие-нибудь слова Наташи, обращенные к бывшему любовнику, смех, взгляд, брошенный на Андрея… потому что любовники смотрят друг на друга не так, как чужие люди.
– Чушь вы несете, – мрачно сказал Николай. На его скулах перекатывались желваки.
Следователь не стал настаивать, а только сказал:
– Ладно, давайте вернемся к сегодняшнему утру. После завтрака Наташа вернулась к себе?
– Да.
– А вы?
– Я тоже поднялся к себе. А что делать? Дождь, скучно… Поиграл немного на компьютере, поговорил по телефону… так незаметно и время пролетело. Еще Лариса ко мне заглянула, мы поболтали, оператор тоже заходил… пиво распили… Ничего особенного, в общем.
– Вы больше не видели Наталью Теплову?
– Нет, не видел.
– И не разговаривали с ней?
– Нет.
– Что было дальше?
– Ну, я подумал, что обед мне не повредит, как раз время пришло… Кормят тут вполне прилично. Я позвонил Наташе, но никто не ответил. Я подумал, что надо бы к ней зайти. Короче, выхожу я из номера – а он в конце коридора – и тут вижу, как от нее выходит Вася Королев… И выглядел он как-то странно. Руки тряслись, лицо было… ну… словно он не в себе…
– Кровь на одежде случаем не заметили? – любезно осведомился следователь.
– Да нет, я не видел…
– Жаль. Кровь бы нам очень помогла…
– Но ее не было, – проворчал Николай. – Я же не могу выдумывать, в самом деле…
– У Королева с Тепловой был роман?
– Нет, он ей не нравился. Поэтому я удивился, когда увидел, что он от нее выходит.
– Когда точно вы его видели?
– Да я на часы не смотрел… Незадолго до двух.
– Вскоре после того, как вы звонили Тепловой в 13.42? – Следователь достал из сумки ее мобильник, упакованный в пакет для вещдоков.
– О! – обрадовался Николай. – Точно! Я же забыл, что время звонков отражается… Минута прошла, не больше. Ну, может, две, но я почти сразу вышел…
– Таким образом, – подытожил Павел, – приблизительно в 13.43 и не позже 13.44 вы выглянули в коридор и увидели, как Василий Королев выходит из номера Натальи Тепловой, и выглядел он как-то странно. – Следователь прищурился. – У вас не возникла мысль спросить у него, что он там делал?
Актер помрачнел.
– Я его терпеть не могу, – сухо сказал он. – И у меня не было особого желания с ним разговаривать. Когда он ушел, я постучал в дверь, но никто не ответил. Я постучал еще раз и поехал вниз. Из ресторана снова позвонил Наташе, но она опять не ответила. А потом подошла Зинаида и сказала, что видела, как Вася Королев покинул гостиницу через служебный ход. Он обычно ходил через парадный, потому что там поклонницы его дожидаются, а ему нравилось выпендриваться и чувствовать себя знаменитостью. Мне это тоже показалось странным…
Он увидел устремленные на него ледяные серые глаза и на мгновение растерялся. Словно не какой-то лопух – как его Николай определил про себя – смотрел на него, а некто очень сообразительный и крайне неприятный, кто скрывался под его личиной. Но тут следователь отвел взор, а когда он снова посмотрел на свидетеля, то увидел прежнего Пашу Малышко, взъерошенного молодого человека, который будто только играет во взрослого, а на самом деле ну ничегошеньки собой не представляет. Так, сидит перед ноутбуком, вертит в пальцах ручку, задает дурацкие вопросы…
– По-моему, вы чего-то недоговариваете, – спокойно сказал следователь.
– Что я недоговариваю? – возмутился Николай. – Я же вам говорю, я его видел! Выдумываю я, что ли? Он вышел из ее номера, а ее потом мертвой нашли! Совпадение, да? Мне не нравятся такие совпадения… И другие люди его видели! Зинаиду вон спросите… и вообще…
– В 14.02 вы покинули ресторан и прошли перед камерой наблюдения, – проговорил Малышко. – Обратно вернулись через шесть с половиной минут. Прокомментируйте ваши действия, пожалуйста.
– Действия? – Николай пожал мощными плечами. – Я кошелек в номере забыл. Вот и вернулся за ним. Какое это имеет значение?
– Большое, – улыбнулся следователь. – Проверка памяти.
– А, ну если так…
– Скажите, Наталья Теплова, случаем, не хранила у себя в номере нож?
– Какой нож?
– Просто нож. Любой. К примеру, столовый.
– Еще одна проверка памяти, что ли? – Николай вздохнул. – Я помню, у нее вилка была, пластмассовая, но она ее выбросила. А насчет ножа… Да нет, не было у нее ничего такого.
– Уверены?
– Абсолютно.
– Вам было известно, что в корпусе только одна настоящая камера, а остальные – муляжи?
– Э… Володя при мне с кем-то разговаривал, безопасно ли ценные вещи в номере оставлять. Ему девочка с ресепшн сказала, что лучше не рисковать, потому что лишь одна камера настоящая – внизу, а администрация, как всегда, ни за что ответственности не несет… Но в принципе в каждом номере сейфы неплохие, так что…
– И сейф открывается карточкой от номера, верно?
– Не только. Надо еще код знать, а его уже ты сам выбираешь. – Николай нахмурился. – Что-то я никак не пойму, к чему вы ведете. Что Наташу убили потому, что хотели ее ограбить? Глупости, ей-богу…
– А что, у нее не было ценных вещей?
– Были, наверное. Она украшения любила. Но я не верю, что ее могли из-за этого убить.
– То есть вы убеждены, что ее по неизвестной причине зарезал Василий Королев?
– Почему по неизвестной? Может, он домогаться ее стал, а она ему от ворот поворот, вот он и взбесился. Да мало ли что там могло быть… Они и на съемках постоянно цапались.
– Когда вы узнали о ее смерти, что вы подумали?
– Я?
– Ну да. Это самый обычный вопрос. Что вы подумали, когда узнали, что ее больше нет?
– Я подумал, что такого не может быть, – с вызовом ответил Николай. – Мне до сих пор кажется, что произошла какая-то ошибка… И чувствую я себя просто по-идиотски.
– Понятно, – кивнул следователь и стал заполнять протокол.
Глава 10
La vie n’est pas le cinema [1]1
Жизнь – не кино (фр.).
[Закрыть]
– Неволина Зинаида Петровна, художник по гриму, – представилась Павлу свидетельница, сменившая актера. – Вот мой паспорт… Живу в этой гостинице, в номере пятьсот один.
Следователь внимательно посмотрел на нее.
На вид – лет сорока, но, скорее всего, на самом деле ей меньше, потому что алкоголь старит.
Лицо неплохое, с крупными четкими чертами, и, оправдывая пословицу о сапожнике без сапог, совершенно не накрашена. Черные коротко стриженные волосы, черные глаза, прекрасные брови. Женщина с характером, это по взгляду видно.
Впрочем, одернул он себя, о каком характере у пьяницы можно говорить?
Паша Малышко не любил алкоголиков и ничего не мог с собой поделать. Наркоманов, кстати сказать, он тоже не выносил и абсолютно им не сочувствовал. И дело было вовсе не в том, что и алкоголики, и наркоманы прибавляли работы лично ему, что из-за них гибли люди, зачастую бессмысленно и нелепо. Он терпеть не мог пьяниц и потребителей дурмана по той же причине, по которой не любил загаженные подъезды, самоуверенное хамство и грязь любого сорта – хоть реальную, хоть фигуральную, в человеческом обличье. И уж конечно, он не принадлежал к тем следователям, которые способны держаться с преступником запанибрата или ставить его на одну доску с собой. Где-то как-то он мог посочувствовать человеку, который попал в сложное положение или был вынужден совершить преступление, потому что его подталкивали непреодолимые обстоятельства, но при этом Павел ни на минуту не забывал, что они находятся по разные стороны закона. На его личных весах эфемерная тень жертвы всегда перевешивала обаяние и изворотливость того, кто сделал ее жертвой, однако люди, которые видели следователя впервые, меньше всего думали о том, какие побуждения им движут. Он представлялся им чем-то вроде кроссворда, каждое слово в котором известно заранее: молодой – значит, неопытный, выглядит несерьезно – значит, не слишком умен, если не сказать грубее. И хотя Зинаиду никак нельзя было назвать наивной женщиной, по ее лицу Паша видел, что она составила себе о нем не самое высокое мнение. Впрочем, следует сказать, что его это вполне устраивало. Когда человек думает, что ему ничто не угрожает, он расслабляется, и вот тут…
– Вы хорошо знали потерпевшую? – спросил следователь.
Черные глаза насмешливо прищурились.
– Мы же в одной киногруппе. Разумеется, я ее знала.
Павел придерживался правила: не знаешь, что сказать, – молчи. Он и промолчал. А Зинаида поторопилась объяснить:
– Вообще-то мы давно знакомы, дружим с тех пор, как она пришла в кино. У Наташи проблемная кожа, ей нужен особый грим. На экране, конечно, этого не видно, но… В общем, она привыкла, чтобы я работала с ней на всех фильмах. Это ведь отчасти благодаря мне она выглядит такой неотразимой красавицей.
– Что она была за человек? – спросил Малышко.
– Вы это из любезности спрашиваете или для дела?
– Для дела. Мы же все-таки об убийстве говорим. Так что она была за человек? Ваше впечатление?
– Славная девушка. Открытая, общительная. Любит веселье, любит поразвлечься… ну и мужчин тоже.
Павел не стал исправлять «любит» на «любила», хотя такая оговорка говорила о многом. Вместо этого он спросил:
– Вы видели, как Василий Королев покидал гостиницу через черный ход?
– Да.
– Когда это было?
– Ну… Около двух. Может быть, в два с копейками. Я точно не помню…
– Почему вам это показалось странным?
– Потому что он всегда ходил через главный вход. Вообще он мне показался каким-то взвинченным, на нем лица не было…
– Где вы были?
– А?
– Где именно вы находились, когда увидели, куда он идет?
– Я спускалась по лестнице.
– С пятого этажа?
– Именно что с пятого. Лифт постоянно ездит между первым и четвертым, а на пятом фиг его дождешься…
– Понятно. Продолжайте.
– Короче, когда идешь по лестнице вниз, на первом этаже она заворачивает и выходит к служебному ходу. Или можно выйти прямо в ресторан. Я пошла в ресторан. А Вася пошел к служебному ходу. Я подумала, что он ошибся, и так и сказала тем, кто был за столом.
– А кто там был?
– Да те же, что и всегда. Лариса, Генка, Андрей Иванович, Коля. Обычно мы сидели вместе с Наташей за самым большим столом в центре зала. Ну, Гена иногда садился за другой стол, но последнее время он тоже сидел с нами.
– Вас не удивило, что Наташа не пришла на обед?
– Да нет, не особенно. Она очень фигуру берегла. Могла целый день ничего не есть и пить одну воду.
У Малышко зазвонил сотовый. Извинившись, он взял трубку. Звонил капитан Теличкин.
– Алло, Паша… Ну и чуйка у тебя!
– В смысле?
– Да я тут проверил этих двоих, о которых ты мне говорил… За одним из них числится нападение на женщину. С ножом.
– Серьезно?
– Серьезнее не бывает. Короче, слушай сюда…
Следователь выслушал то, что ему сказал капитан, и сделал в блокноте краткую пометку.
– А охранники что говорят?
– Королев уехал на своей супертачке незадолго до двух. Когда вернулся, бампер был помят. Очень любопытно, учитывая, что обычно он на свою машинку не надышится.
– Он попал в какую-то аварию?
– Не похоже. Гайцы клянутся, что, если бы было ДТП, они бы уже землю носом рыли. Им сверху спустили приказ, чтобы на киношников даже чихнуть не смели. – Теличкин выдержал паузу. – Что ты обо всем этом думаешь, Паша? Само собой, я не про приказ и не про гайцов…
– Ты же сам сказал: дело ясное, что дело темное, – усмехнулся следователь. – Извини, у меня свидетель, больше говорить не могу.
Он нажал кнопку отбоя и внимательно посмотрел на Зинаиду, собираясь с мыслями.
– Скажите, что вы делали сегодня, начиная с утра?
– А что? – Зинаида слегка напряглась.
– Вы видели Наталью Теплову?
– Только за завтраком. Хотя нет, в лифте мы поднимались вместе.
– Во сколько был завтрак?
– Мы поздно пришли. Часов в десять, я думаю. Работы сейчас нет, народ отсыпается.
– Не знаете, что она делала после завтрака?
– Она мне не отчитывалась.
– Она могла быть с кем-то из своих… э… кавалеров?
– Да запросто.
– Не знаете, кто это мог быть?
– Слушайте, вы собираете сплетни или как? – разозлилась гримерша. – Я могу говорить только о том, что знаю точно. С кем она могла быть, да сколько раз… это уж, простите, перебор!
– За завтраком она повздорила со сценаристкой. Вы что-нибудь можете сказать об этой ссоре?
Зинаида усмехнулась.
– Наташа перегнула палку. Ей давно надо было отвязаться, а она злилась, что Маринка ей в ножки не кланяется. Я Маринку тоже понять могу, ее Слава задолбал. Все ему было не так. Вечно он не знает, как надо, и хочет, чтобы другие за него все сделали, но так, чтобы он сам все решал и всех направлял. Я, наверное, непонятно объясняю…
– Напротив. А каковы были причины ссоры? Я имею в виду, той, которая случилась утром.
Зинаида вздохнула.
– Да в сценарии что-то не так, но дело вовсе не в этом. Наташке показалось, что у сценаристки с Васей что-то есть. А Наташка сама на него имела виды. Ну и… повздорили. Не первый раз уже, кстати.
– То есть, по-вашему, Королев зарезал Теплову, чтобы та отстала от его любовницы?
– Я ничего такого не говорила, – с явным неудовольствием пробурчала Зинаида. – Вася и Маринка… да ничего особенного у них нет. Ну, может, пару раз перепихнулись… Обычное дело.
– Королев как-то зависел от Тепловой? Она могла выжить его с проекта, к примеру?
– Как это она его выживет, если съемки идут полным ходом? Барщак же не идиот… а Вася к тому же звезда, его зритель любит.
– То есть ему она навредить не могла, но при этом отыгрывалась на его любовнице. Какие еще причины могли быть у него для убийства?
Зинаида покраснела.
– Ну… Вы все это так подаете…
Следователь подался вперед.
– Скажите мне честно: вы сами верите в то, что Королев мог ее убить?
Гримерша долго молчала. Наконец нехотя произнесла:
– Не знаю. Но…
– Но – что?
– Но я вообще мало что о нем знаю. Может, он психанул, или Наташка ему сказала что-нибудь оскорбительное…
– Больше ни у кого не было причин?..
– Ни у кого.
– Скажите, раз уж вы хорошо знали Наталью Теплову… Ей не приходили угрозы, я имею в виду, угрожающие письма, странные звонки? Она ни на что такое не жаловалась?
– Я ничего такого не помню, – отозвалась Зинаида, подумав. – Если бы что-то было, она бы наверняка сказала. Это она с виду такая беззаботная, а на самом деле…
– То есть все-таки Королев, – скорее утвердительно, чем вопросительно заметил следователь.
Зинаида, глядя в сторону, молчала. Сотовый Павла зазвонил снова.
– Алло… Да, Женя. Вот как? Я примерно так и думал. Я почти уверен, что промежуток был еще меньше… Долго объяснять, потом расскажу. Спасибо за помощь. Нет, как раз есть за что…
Он нажал на кнопку отбоя.
– Кстати, Зинаида: вы давно работаете в кино?
– Да лет десять, не меньше.
– Это заметно, – многозначительно промолвил Павел. – Уверен, в своей профессии вы одна из лучших.
Зинаида вовсе не ожидала похвал, да еще в такой момент, и растерялась.
– Ну, в общем… Если говорить о гриме всерьез, а не так, слегка лицо напудрили – и вперед… Иногда от нас требуются действительно сложные вещи…
– Нет, кроме шуток, вы отличный гример, – заметил Павел. – Еще вопрос. Из чего делается кровь в кино?
– Собственно говоря, у каждого гримера свои рецепты. Лично я… Вас интересует технология? Или что?
– Понимаете, – доверительно сообщил следователь, – кровь в человеческом теле не однородна. Кровь венозная, к примеру, будет иметь другой оттенок, чем артериальная… И при ранении тоже будет вытекать разное количество крови. Одно дело, если задета артерия, к примеру. Тогда кровь может хлестать фонтаном. Но когда мы имеем дело с ножевым ранением, крови обычно бывает немного, потому что человек умирает от внутреннего кровоизлияния, от поражения внутренних органов. – Он пристально посмотрел на гримершу. – Вы меня понимаете? Главное в таких случаях – не перебарщивать.
– Я… – пробормотала Зинаида. – Честно говоря, все это очень интересно… Но жизнь – это жизнь, а кино – это, простите, кино… Кино – не жизнь. И вообще…
В кабинете наступило молчание, и стало слышно, как где-то вдали ворчит гром. Снова собиралась гроза.
– Вы больше не хотите ничего мне сказать? – спросил Павел после паузы.
Зинаида коротко мотнула головой. Собственно говоря, ей хотелось только одного: как можно скорее уйти отсюда.
– Вы настаиваете на своих показаниях?
– Да, настаиваю.
– Очень хорошо, – к немалому удивлению Зинаиды, промолвил следователь. – Тогда я сейчас заполню протокол, а вы его подпишете. И все будут довольны и счастливы, – непонятно к чему заключил он.
