Текст книги "Вечное таинство – смерть"

Автор книги: Валерия Леман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Валерия Леман
Вечное таинство – смерть

Глава 1
Промедление смерти подобно

Я с великим облегчением откинулся на спинку кресла. Наконец-то я в самолете «Аэрофлота», каких-то несколько минут, и он взлетит в синее небо, унося меня прочь от Москвы, от тяжких оков рабства и, главное, от потенциальной рабовладелицы Веры Буниной!

При одном только имени зловещей фемины я невольно скривился и едва не обернулся – а вдруг она сейчас появится в проходе за спиной стюардессы и погрозит пальчиком: куда собрался, мой миленький?

«Мой миленький» – это было ее любимейшее обращение ко мне. А я никогда не был миленьким! Во всяком случае, с ней. Глупым – да, это уж точно: пожалел дивчину себе на голову. Вот так и вспомнишь классическое высказывание Максима Горького: «Надо уважать человека! Не жалеть, не унижать его жалостью, уважать надо!» В подтверждение мудрости этих слов достаточно привести мой пример. Устройтесь поудобнее, чтобы выслушать мою поучительную историю и не повторять глупых ошибок.

Все началось совсем недавно, две недели назад, хотя кажется – прошли века. В дождливый осенний день в московский офис «Сады Семирамиды» – косметической фирмы моего отца, славного парижанина Жюля Муара, где я работаю главной акулой рекламного отдела, – явилась двухметровая дылда. Ей-богу, по-другому эту девушку не назовешь, рост – ее основная достопримечательность.

Начав обозрение с длинных ног на высоченных каблуках, я проследовал взглядом выше, мимо несколько широковатой талии, проскочил скудный бюст и наконец-то встретился с испуганно моргающими глазками на круглом бледном личике.

– Здрасте! – выпалила девица, тряхнув жидкой челкой. – Меня направили к Алену Муар-Петрухину. Я окончила Московский государственный университет с красным дипломом и прошла конкурс вашей фирмы. Меня пригласили работать…

С этим все было понятно, и я кивнул.

– Хорошо. Я и есть Ален Муар-Петрухин, прошу любить и жаловать.

Девушка вспыхнула, словно с первых же слов решила буквально следовать всем моим пожеланиями, приняв классическую фразу за приказ немедленно возлюбить меня, как говорится, не отходя от кассы.

– Я… Я постараюсь.

– Уж постарайтесь, – я беспечно острил, не предчувствуя, что день грядущий мне готовит.

Наверное, для выпускницы МГУ родом из провинции я выглядел этаким столичным снобом: мало того, что родился в Москве златоглавой, так к тому же от французского папочки, который, разведясь энное количество лет назад с супругой Маргаритой Петрухиной, оставил ей двухэтажный домик с милым садом и оранжереей в зеленой зоне столицы, которым после ее отъезда в Танзанию единолично пользовался сынок. И живет этот баловень судьбы припеваючи, думает на французском и русском, а на всех деревенских красавиц смотрит сверху вниз…

Хотя в данном конкретном случае все было с точностью до наоборот – это я смотрел на гостью снизу вверх. И все-таки в определенный момент она вспыхнула повторно и начала судорожно рыться в своей сумочке.

Мне было подумалось, что она хочет припудрить носик, но я ошибся: Вера Бунина трясущимися от волнения руками достала на свет божий краснокожую книжицу и не без торжественности протянула ее мне с сопроводительным словом:

– Вот… Это мой красный диплом. Я – искусствовед.

Каюсь: именно в тот момент меня и охватила жалость к бедняжке. Это насколько же одинокой и несчастной двухметровой детиной надо быть, чтобы гордиться до судорог красным дипломом пусть и столичного универа! Девушки двадцати с копейками лет гордятся ножками-глазками-профилем и толпой воздыхателей, а вот Вера Бунина – дипломом!

И тут Ален Муар-Петрухин бездарно согрешил: не проникся уважением к краснодипломной дивчине, но от души ее пожалел. И чтобы как-то приободрить и согреть вниманием да заботой, тут же, не откладывая доброе дело на завтра, пригласил ее в ближайшее кафе – перекусить, выпить горячего кофейку. Вера в очередной раз вспыхнула и тут же с готовностью мотнула головкой: «Идемте!» И мы пошли.

Далее все шло по классическому сценарию: первые пять минут за столиком уютного кафе мы чинно вкушали макмафины под ароматный капучино, обмениваясь лишь трафаретными репликами в духе: «Прекрасный кофе!», «Вообще-то я больше люблю чай», и прочее, и прочее в том же духе.

В конце концов все это стало напоминать бездарный спектакль, и я решительно взял инициативу в свои руки: подозвал официанта и, несмотря на отчаянное сопротивление в сотый раз за день вспыхнувшей Веры, заказал нам роскошный обед с красным винцом. Как только мы приступили к трапезе и отпили красненького, неловкость и смущение разом исчезли, и искусствовед Вера защебетала, словно соловей, для начала выложив мне всю свою биографию и анкетные данные, далее без малейшей паузы приступив к изложению собственного взгляда на современную косметологию в целом и на продукцию нашей косметической фирмы «Сады Семирамиды» в частности.

Сказать по правде, через десять минут ее безостановочного словоизвержения я так утомился, что наконец-то сообразил: пора по-быстрому все доедать, чтобы благополучно распрощаться с умницей, отправив ее работать в родные «Сады».

Не тут-то было! Как только мы вышли из кафе, раскрасневшаяся от выпитого Вера лихо подхватила меня под руку.

– Миленький Ален, огромное тебе спасибо за этот чудный обед! Я первый раз была в таком кафе. А главное – никто из мужчин меня еще не приглашал на обед. Все было так шикарно!

Разумеется, это сразу меня, доброго самаритянина, окрылило: «миленький» Ален осчастливил двухметровую девицу «шикарным» обедом, честь ему и хвала! Я тут же бодро улыбнулся Вере и брякнул первое, что пришло мне на ум по поводу ее прически, – посоветовал сделать стрижку и радикально перекраситься – в лимонно-желтый цвет. Девушка задорно рассмеялась и в ответ клятвенно обещала сегодня же мой «приказ» выполнить. После этого мы прошли в здание офиса и благополучно расстались, каждый отправившись на свое рабочее место.

Признаться, я моментально забыл про Веру Бунину. А вот у девушки память оказалась гораздо крепче: на следующий день с самого утра она уже ждала меня у дверей моего кабинета – разумеется, с новой стрижкой, с новым цветом волос. Мы обменялись приветствием и веселыми пожеланиями друг другу удачи на день грядущий, после чего я поспешил скроить суровую мину великого труженика и удалился в свой кабинет.

Тот день прошел как обычно, так что к его концу я и думать забыл про Веру Бунину и ее новую прическу. Но, как оказалось, девушка подготовила боссу сюрприз: ждала меня в конце рабочего дня на выходе. Очаровательно покраснев и мотнув головкой, она выпалила:

– Ален, я надеюсь, мы с тобою все так же на «ты»? – перевела дыхание и продолжила, не ожидая моего ответа: – Так вот… Вчера ты пригласил меня на чудесный обед. А сегодня я приглашаю тебя на ужин – к себе. Я снимаю квартирку здесь, совсем неподалеку. Только, пожалуйста, не отказывай мне, а то обижусь! Я приготовила тунца в духовке…

Интересно, что бы вы сделали на моем месте? Увы, это приглашение было столь неожиданно, что я не успел ничего придумать, чтобы от него достойно отбрехаться; только и оставалось, что восхищенно всплеснуть ручками и отправиться с девушкой в ее апартаменты. Разумеется, я был решительно настроен отпробовать тунца, похвалить кулинарный талант Веры и, торопливо глянув на часы, внезапно вспомнить «об одном срочном деле».

Но долговязая Вера и тут меня перехитрила: у нее к тунцу была приготовлена ледяная водочка. Я, как мог, отказывался, ссылаясь на то, что за рулем, но она-таки уговорила меня выпить пару рюмочек. Ясное дело: после первой и второй перерывчик небольшой, ну а после третьей Алена Муар-Петрухина внезапно потянуло на подвиги. Как говорится, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец…

Вера пригласила меня на танец, тут же непринужденно подливая рюмочку за рюмочкой, без перерыва рассказывая о своей несчастной жизни одинокой фемины. Все завершилось тем, что я вызвал такси и повез Веру к себе в гости, где и произошло мое окончательное грехопадение.

Эта была катастрофа. Едва продрав глаза на следующий день, я сразу же четко осознал сей факт, потому как первым осознанным кадром бытия была склонившаяся надо мной с радостной улыбкой бодрая Вера в кухонном фартучке, которая весело и лукаво погрозила пальчиком:

– Ах ты, негодник, – бросаешь грязное белье где попало. Надо будет купить корзинку в ванную – все грязное будем складывать туда.

Лучше бы она сразу заказала мне гроб! Я попытался было объясниться – дескать, родная, я совершенно не готов к совместной жизни, потому как убежденный холостяк, и все в том же духе. Но девушка даже не стала слушать – она со счастливым смехом заключила меня в свои объятья:

– Вот видишь, мой миленький: ты сам назвал меня «родная»! Кстати, пожалуй, мне лучше взять пару недель отпуска в «Садах» – ты ведь это мне организуешь? Столько работы по дому!..

С тех пор моя жизнь превратилась в кошмар: к вечеру Вера перевезла в дом свои вещи и начала все переставлять по своему вкусу на кухне и в комнатах. Тут я не выдержал и накричал на нее. Итог был в буквальном смысле слова плачевный: бедная Вера рухнула на диванчик лицом в подушку и отчаянно зарыдала. Я готов был завыть.

Опущу описание адских дней совместной жизни с Верой Буниной, скажу лишь, что, продержавшись, героически обороняясь, одну неделю, уже в пятницу я сдался: встал затемно, не включая света, молниеносно оделся и, прыгнув в машину, поспешно свалил на работу.

Примерно через полчаса Вера проснулась и, нутром почуяв неладное, немедленно забила тревогу. Сжав зубы, я не отвечал на ее беспрерывные звонки и на всякий пожарный заперся в своем кабинете.

Естественно, я тут же начал действовать. Первым делом набрал парижский номер отца и вкратце, сдержанно, но решительно поставил его перед фактом: дорогой, любимый папа, я лечу к тебе! Немедленно!

Но меня ждал еще один сюрприз: мой отец, которого мы с сестрой Ольгой называем Старым Лисом и который прожил в более-менее счастливом браке с нашей мамой только пять лет, несколько смущенно откашлялся и вздохнул:

– Все так сложно, мой дорогой Ален!

Я раздраженно фыркнул:

– В чем сложность, отец? Моя комната занята красавицами из твоего гарема? И в твоем двухэтажном особняке больше не найдется комнатушки для родного сына? – Я был готов рвать и метать от бессильной ярости. – Понимаешь, папа, мне просто срочно нужно улететь из Москвы!

Мой срывающийся голос озадачил отца:

– Говори сразу, что случилось! Что ты там натворил? Надеюсь, тебя не разыскивает полиция?

Я готов был расхохотаться сатанинским смехом – мне бы его проблемы! Полиция – святые угодники по сравнению с Верой Буниной.

– Нет, папа, все гораздо хуже. В двух словах: меня тут решили женить, и на сегодняшний день единственная возможность избежать этого – срочно улететь в Париж. Как говорится, промедление смерти подобно.

Тут уж рассмеялся Старый Лис. Когда все более-менее благополучно, Жюль Муар не прочь пошутить, побалагурить.

– Бедняжка Ален! Представь себе – у меня практически такая же ситуация: я без пяти минут женатый человек. Но вот только, в отличие от тебя, данная перспектива делает меня счастливейшим из смертных.

– Поздравляю, – не без желчи проскрипел я. – Но в таком случае ты тем более просто обязан пригласить меня в гости, чтобы познакомить с потенциальной мачехой.

Старый Лис в очередной раз откашлялся.

– М-да, возможно, возможно… Только вряд ли малышка Лулу годится тебе в мачехи, дорогой Ален, она немного младше тебя, совершенное дитя. Ей двадцать лет.

Что ж, все это было в духе отца: в свои «слегка за пятьдесят» он тщательно следит за собственной внешностью и одеждой. Он, кажется, и во сне следит за своей мимикой, всегда выглядит молодым и прекрасным, а потому каждая из его новых пассий, как правило, еще моложе и роскошнее предыдущей.

Однако в тот критический момент мне было не до сантиментов – еще немного, и в мою дверь начнет ломиться Вера Бунина.

– Еще раз поздравляю, – усмехнулся я, невольно бросая взгляд на часы на запястье. – Ну, так что – я вылетаю ближайшим рейсом?

Старый Лис немедленно заворчал, загундел нечто бессвязное, пока я решительно не оборвал его, призвав хоть несколько дней в году быть настоящим отцом. Тут он вздохнул.

– Хорошо, я в принципе не против. Но прошу, не торопись: для начала я должен посоветоваться с Лулу, как она посмотрит на твой визит. После беседы я тебе перезвоню. Чао!

И негодник немедленно дал отбой. Проявите чуток фантазии, чтобы попытаться представить себе, что я испытал в следующие двадцать-тридцать минут, ожидая его звонка как манны небесной. Когда наконец раздалась долгожданная трель, я схватил трубку так, как утопающий хватается за соломинку.

– Поздравляю, мой дорогой, – слегка недовольным голосом проворчал Старый Лис. – Моя очаровательная крошка Лу неожиданно обрадовалась перспективе гостя из Москвы. Представь себе: одной ее знакомой буквально на днях привезли чудного песика из России. Насколько я понял, это новая мода: в Москве множество бездомных несчастных псов и котов, которых добрые женщины собирают, отмывают и через интернет-сайт пристраивают по всему свету. Словом, Лулу тоже хочет несчастного песика из ужасной и холодной Москвы. Раз уж ты собрался к нам прилететь, прошу тебя…

– Я все понял, – нетерпеливо перебил его я, бросая затравленные взгляды на дверь. – Говори быстрее название этой конторы или телефоны, но только пса я выбирать не стану – возьму первого попавшегося.

– Лулу абсолютно все равно, какой пес, – недовольно фыркнул Старый Лис (он терпеть не может, когда его прерывают). – Она согласна даже на безногого – в ней живет святая душа матери Терезы. Но, мой дорогой Ален, прошу лично от себя: хотелось бы, чтобы песик был более-менее приличный. Итак, записывай координаты: общество спасения животных…

Несколько секунд – и я записал нужную информацию, после чего распрощался с отцом. Пора было предпринять конкретные действия, чтобы как можно быстрее покинуть холодную и ужасную Москву, где обосновалась Вера Бунина.

Я еще раз перечитал свою запись. Итак, общество спасения животных под названием «Друг человека», телефон ветеринара Анастасии Маричевой. Пора приниматься за дело.

Глава 2
«Друг человека»

Мое общение с представителем «Друга человека» оказалось чрезвычайно коротким и приятным: я позвонил, представился и кратко изложил суть дела. Дескать, лечу сегодня последним рейсом до славного города Парижу, а мои взбалмошные друзья изъявили желание усыновить дворняжку – помогите! Нужно все оформить с потрясающей скоростью.

Ветеринар Анастасия Маричева оказалась на редкость милой дамой. Терпеливо выслушав мою сбивчивую и торопливую просьбу, она жизнерадостно рассмеялась в ответ.

– Нет проблем! Со славным городом Парижем мы давно активно сотрудничаем. В настоящий момент у нас есть пара песиков с полностью оформленными ветеринарными справками международного образца. Если вас устроит, я даже могу подвезти вам счастливого пса прямо в аэропорт. От вас требуется лишь сообщить, каким рейсом и откуда вы вылетаете.

Я с облегчением вздохнул: ну надо же! Слава богу, есть люди, способные все организовать легко и быстро! В течение двух минут мы обговорили с Анастасией место и время встречи, и, можно сказать, мое дело было в шляпе.

Потом я поспешил позвонить отцу, сообщил радостную весть: буду в Париже сегодня к 19.00 вместе с чистопородной московской дворнягой, прошу встретить в аэропорту Шарль де Голль. Старый Лис что-то недовольно буркнул в ответ и дал отбой, что совершенно меня не расстроило. Я тенью выскользнул из кабинета и из офиса, торопливо покинув это нечистое на данный момент место.

Поскольку поутру, в панике сбегая из дома, я не имел никакой возможности собрать вещи, то первым моим делом стало посещение магазинов. Купив себе все необходимое, я отобедал в кафе по соседству и наконец-то рванул в Шереметьево, прибыв на место даже чуть раньше оговоренного времени встречи.

Итак, я прогуливался у здания аэропорта, глазея по сторонам, изо всех сил стараясь первым заметить Анастасию, которая весело и непринужденно описала саму себя как очаровательную длинноногую шатенку с огромным псом шоколадного цвета по имени Билли.

Оная красавица и Билли появились в поле моего зрения ровно в срок, и я невольно восхитился точностью представительницы «Друга человека». Анастасия, едва заметив мою приветственно поднятую руку, подошла, доброжелательно улыбнулась и кивнула, потом наклонилась к действительно огромному псу, которого привела с собой на поводке:

– Билли, познакомься: это твой сопровождающий Ален. Сам видишь, он очень добрый и хороший. На время полета вы расстанетесь, но, думаю, в Париже еще успеете подружиться.

После этого она с той же торжественностью развернулась ко мне, с легким полупоклоном представив мне Билли:

– Ален, это – Билли, прошу любить и жаловать!

Билли, умильно склонив шоколадную голову набок, смотрел на меня снизу вверх шоколадными блестящими глазами, слегка повиливая шоколадным хвостом. Он был вполне упитан и холен, чтобы никоим образом не походить на своих собратьев – бездомных дворняг.

– Никогда бы не подумал, что передо мной несчастный бездомный пес, – покачал я головой, невольно улыбаясь. – Настоящий красавчик! Такой веселый, довольный жизнью и самим собой. На вашем месте я бы назвал его Шоколадом. Ну, или, на худой конец, Сникерсом.

Анастасия с довольным видом кивнула.

– Насчет имени – все вопросы к нашим волонтерам, это плод их фантазии. А вот ваш отзыв по поводу внешнего вида питомца принимаю за комплимент: с самого поступления Билли к нам в приют беднягой занималась лично я. Видели бы вы его в то время! Некий идиот натравил на беднягу своего бультерьера. Билли был весь в крови, шерсть – клочьями, кожа да кости… Поскольку я – ветеринарный врач, я и оказала ему первую помощь. А уж потом мы все вместе принялись его откармливать, холить и нежить. Его глазки – поначалу в них были только страх и недоверие – стали понемногу оживать. И вот налицо замечательный результат: вы сами назвали Билли красавчиком, Билли едет на постоянное место жительство в благополучную Европу, в славную Францию. Ей-богу, тысячи наших собратьев-людей завидуют ему, в том числе и я, грешная!

Она вновь беззаботно рассмеялась, ласково почесав Билли за ушком, а он лишь тявкнул – словно поддакнул. Анастасия тут же, будто вдруг вспомнив нечто важное, поспешила завершить болтовню.

– Да, должна вам сказать, пока не забыла: на дорожку мы сделали Билли укол, чтобы в течение нескольких часов полета он мирно спал. Этот укол имеет слабительный эффект, так что постарайтесь по прибытии… Короче говоря, создайте условия, чтобы парень справил нужду, вы понимаете?.. Хотя… Билли страдает запорами.

Билли, словно прекрасно понял, о чем идет речь, стыдливо опустил морду, а Анастасия в очередной раз весело рассмеялась.

– Не конфузься, Билли, здесь все свои! – Она перевела взгляд на меня. – Надо вам сказать, тут у нас было ЧП: один несознательный работничек накормил Билли чем-то непотребным, хотя мы всегда перед дорогой стараемся не перегружать желудок животных тяжелой едой. А этот Паша – любитель поддать, щедро поделился своим подозрительным закусоном с Билли. Ну, ничего, Паша у меня еще попляшет! А вообще Билли у нас абсолютно не балованный, ест хорошо и не капризничает – овощи, косточки, кашки. Умница он у нас, так и передайте его новым хозяевам!

Мы еще немного поболтали о погоде, курсе евро и прочих житейских мелочах, после чего распрощались лучшими друзьями.

Итак, отныне на время моего отчаянного бегства я не был одинок. До начала регистрации мы с Билли устроились тут же, на скамеечке, и я излил перед псом свою измаявшуюся душу – рассказал историю знакомства с жуткой девушкой Верой.

Билли, участливо склонив голову, все внимательно выслушал, немного поворчал и наконец, положив голову на лапы, задремал. Вскоре началась регистрация; я сдал свой легкий багаж, а когда нам с Билли пришлось расстаться на несколько часов полета, я дружески потрепал его по загривку.

– Билли, ты только не волнуйся, – ободряюще улыбнулся я своему новому приятелю, передавая поводок в руки служащего, который должен был отвести пса в багажное отделение. – Небольшой перелет, и мы снова с тобой встретимся. Все будет просто замечательно.

Билли только посмотрел на меня взглядом искушенного благами жизни существа и снисходительно тявкнул, словно констатируя факт, что это мне надо успокоиться, а он собирается элементарно выспаться.

Словом, вся моя нервотрепка с Верой Буниной, похоже, благополучно подходила к концу. Несколько минут – и я уже сидел на своем месте в салоне самолета рейса Москва – Париж, вбивая напоследок эсэмэску для Веры: «Срочно улетаю в Париж. Будешь уходить, закрой дом и ворота, ключи отдай Ольге».