Текст книги "Остаться твоей (СИ)"

Автор книги: Валерия Иванова

Соавторы: Лана Серова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Со всей осторожностью, на которую был способен в этот момент, я взял малышку на руки, встал и направился к двери. Мои люди, молча, направились следом.

– Позвони доктору Купрюшину, – отдал приказ.

Проходя мимо коридора, я заметил, что второй подонок так и лежит в том же положении, как и был после моего удара. Плевать!

– Уберите тут, – бросил своим парням и стал спускаться по лестнице.

Я сам не заметил, что, выйдя из квартиры, стал шептать девочке какие-то успокаивающие слова. Я понимал, что она не слышит, но остановиться не мог.

– Еще немного потерпи, маленькая моя, – сел на заднее сиденье, как можно осторожнее прижав Надю к себе, – еще немного, Лучик.

НАДЯ

Когда я пришла в себя, то первое, что я почувствовала, была сильная головная боль. Сквозь ресницы попадал свет, и глаза начали слезиться. Я закусила губу, чтобы не застонать вслух. И второе, что я поняла – я нахожусь не на столе. А на чем-то мягком…

Сердце начало колотиться в груди, грозясь не выдержать всей этой неизвестности. Где я? Они перевезли меня?

Я напряглась, силясь сквозь головную боль и шум в ушах, расслышать хоть что-нибудь. Мне удалось расслышать чей-то шепот. Но как бы я ни пыталась разобрать хоть что-то или понять, как далеко от меня они находятся, у меня ничего не получалось.

Боль стала просто невыносимой и я, не задумываясь, перевернулась набок, ища более удобную позу. Тут голову пронзила новая боль, видимо, от удара. Не смогла сдержать стон, и тут же поднесла сжатый кулак ко рту и укусила себя. Боже, сделай так, чтобы они не услышали. Я больше не могу. Столько боли. Мне нужна передышка, хотя бы еще чуть-чуть.

– Надя? – спокойный, незнакомый голос. Я подтянула колени к груди и с силой зажмурила глаза. Но тут же с ужасом открыла их, села прямо и опустила голову. Я была без штанов. Неужели, пока я была без сознания, они воспользовались мной? Сжала в кулаках простынь… Стоп. Простынь?!

Медленно открыла глаза и проморгалась от яркого света. Я сижу на кровати, и меня наполовину закрывает черная шелковая простынь.

– Лучик, посмотри на меня, маленькая.

Я снова зажмурилась и укусила себя за губу, прокусывая ее до крови. Нет, этого не может быть. Это все неправда. Это все мое больное воображение. Это не может быть Антон. Но боже… как же мне стало тепло на душе от того, что мне послышался его голос. Секунда мнимой безопасности. Всего одна секунда.

А что если… что если не открывать глаза, то, может, он не уйдет? Может, он останется здесь со мной, в моем мирке?

Сразу всплыли воспоминания об Антоне. Об этом опасном и привлекательном зеленоглазом брюнете. От него за километр разило силой и властью. Но не это меня привлекло в нем, нет… Жизненный опыт… Он читался везде: в глазах, в мимике, в жестах, в ауре. Думаю, ему было сложно, но он не прогнулся…

Все это пронеслось у меня в голове за считанные секунды.

– Надя, открой глаза. Все хорошо, Надя.

Я начала качать головой из стороны в сторону и громко всхлипнула. Я не верю. Этот кошмар никогда не закончится. С силой вонзила ногти себе в ладонь, боль помогает. Почувствовав, как под чьим– то весом прогнулась кровать, я сжалась в комочек. Старалась защитить себя, у меня не было сил уже даже на крики, только на жалкий скулеж.

– Лучик…

Этот тихий шепот заставил меня открыть глаза. Столько боли в нем было… На глаза навернулись слезы, и сердце начало с бешеной скоростью стучать о ребра, дыхание сперло от радости. Это действительно был Антон. Он нашел меня. Мне сразу же захотелось прикоснуться к нему, убедиться, что это все не мираж. Не помня себя от счастья, я бросилась к нему на шею.

Сейчас все отошло на второй план. Весь ужас похищения, мое отвращение от чужих прикосновений… Но Антон ведь не чужой, он родной… Вдохнула поглубже его запах и запах его парфюма. Да… это действительно он. Из глаз начали капать редкие слезинки. Сил не было даже на настоящие слезы радости. Мужчина аккуратно обнял меня в ответ. Я улыбнулась, Антон был почти что робким…

А затем, я увидела свои руки… они были все в крови, под ногтями грязь, а на запястьях следы ЕГО прикосновений. Я сразу окаменела от этой картины. Меня начало тошнить. Антон медленно отстранился от меня и заглянул в глаза с немым вопросом. Я села обратно в кровать и отвернулась от него, я не могу смотреть сейчас на него.

– Мо… можно мне принять душ? – пришлось прочистить горло, чтобы хриплым, сорванным голосом задать вопрос. Краем глаза заметила, что в комнате находятся еще трое мужчин, не считая Антона.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием.

– Пошли.

Мужчина встал с кровати и подал мне руку. Я ее проигнорировала, завернув себя в простынь и опустив голову, чтобы не встретиться взглядом с другими мужчинами, последовала за Антоном.

Ванна была огромной и очень светлой. Оформлена в современном стиле и одна из ее стен была полностью зеркальной.

– Вот тут чистые полотенца, а здесь халат. Можешь не спешить.

Мужчина хотел прикоснуться к моей щеке, но я увернулась от этого прикосновения. Услышала, как за ним закрылась дверь.

Оставшись наедине с собой, я не знала, что делать… Я просто стояла неподвижно посредине ванны. Но потом мне удалось кое-как взять себя в руки. И я начала снимать с себя вещи, простынь и чью-то мужскую футболку. Сделала глубокий вдох и приготовилась ко всему, что я могу увидеть. Резко повернулась к зеркальной стене.

Я, молча, смотрела на свое избитое и измученное тело. По всей площади были синяки и кровоподтеки. ОН везде оставил напоминание о себе. Чтобы я не забыла и постоянно помнила.

Не могла отвести взгляда от своего отражения, все эти «метки» казались мне какой-то картиной… Картиной больного, ненормального человека, а я ему послужила вместо холста. И теперь только нам двоим понятен этот смысл… Но только если «художник» гордится проделанной работой, то мне стыдно…

Почувствовала, как дверь сзади меня отворилась, но я так и продолжала стоять, не шелохнувшись, только подняла взгляд и встретилась с глазами Антона… Он сжал челюсть и повернулся ко мне спиной.

– Я принес тебе мазь. Врач прописал, нужно после ванны обработать все ссадины.

Отрывисто и, как мне показалось зло, произнес он.

– Хорошо. Спасибо…

Он поставил тюбик на стол и вышел.

Я горько улыбнулась своему отражению. Ожидаемая реакция – отвращение. Но почему так больно? Я знала, что так и будет. Я сама себе противна, что говорить о других… Об Антоне…

Встала под обжигающие струи воды и начала остервенело намыливать себя, растирая кожу до красноты. Надеясь, что вся грязь, что сейчас уходит в канализацию, заберет с собой хоть частичку моего горя. Прислонилась ладонями к стене и позволила воде просто литься сверху на меня.

Я начала плакать. Точнее не так… я начала оплакивать себя. Да, мне было себя жаль, но я знала, что прежней мне не стать. Меня против моей воли изменили.

Подумала о своей семье… я не могу допустить, чтобы они что-то узнали… просто не могу. Это убьет их. Надеюсь, Антон им ничего не рассказал. А уж в том, что он знает, что со мной случилось, я не сомневалась.

Быстро вытерлась насухо, надела халат и, смазав ушибы мазью, бегом вбежала в комнату. Все взгляды были направлены на меня. Я покрепче вцепилась в ткань и, посмотрев прямо на Антона, сказала.

– Можно поговорить с тобой? – мой голос дрожал, выдывая мое беспокойство. Плевать.

Он кивнул, и люди покинули комнату. Не дав ему даже открыть рот, быстро проговорила.

– Ты сказал Косте? Ты сказал ему? – я опустила взгляд, боясь встречаться с ним глазами.

Но ответа не последовало и молчание затянулось. Собрав всю волю в кулак, я взглянула на мужчину. Он сидел в кресле и сверлил меня взглядом.

– Нет.

Ответил, когда поймал мой взгляд. Волна облегчения обрушилась на меня.

– Пока не сказал, – добавил он.

И я тут же уставилась на него.

– Что значит пока? – тупо переспросила я.

– То и значит. Я не могу скрывать такое от него, Лучик… Он должен знать…

Я резко оборвала его.

– Не должен. Это не твой секрет, Франц! И не тебе решать, кому говорить, а кому нет.

Он снова стиснул челюсть. Но промолчал.

– Пожалуйста, Антон… я просто… я не смогу сказать им это. Это убьет их… убьет его, понимаешь? Умоляю тебя не говори.

Меня начала бить дрожь и на глаза снова навернулись предательские слезы. Антон резко встал с кресла и подошел ко мне. Он легонько, одним пальцем поднял мой подбородок и посмотрел мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но кивнул, соглашаясь.

– Хорошо, Лучик. Я сохраню твой секрет.

– Спасибо, – тихо сказала я.

Его близость напрягала меня. Очень… я начала нервничать. Высвободилась от его руки и отошла подальше.

– Откуда у тебя мазь? – спросила я, когда резкий запах ударил в нос.

– От врача.

Я продолжала смотреть на него. А он, молча, взял стакан с водой и какие-то таблетки, все это протянул мне. Я без вопросов выпила лекарство.

– Когда я нашел тебя… – мужчина на секунду зажмурился, – То сразу понял, что тебе нужна медицинская помощь.

Я поморщилась, представляя себе, какую картину он увидел.

– Я не хочу знать, – сказала я бесцветным голосом, – спасибо за спасение, Антон.

Сразу навалилась какая-то апатия. Хотелось свернуться комочком под одеялом и спать… Я и не заметила, как Морфей забрал меня в свои владения.

АНТОН

Сидел на постели рядом с малышкой и медленно гладил ее по волосам, скоро приедет ее брат и она вернется домой.

Сейчас я уже смог взять себя в руки, дабы не напугать ее. Но, когда приехавший врач, осмотрел девочку и подтвердил мои опасения… В тот момент я не мог мыслить здраво. Сознание наполнила лишь бешеная, ослепляющая ярость.

Словно со стороны слушал доктора, который говорил мне о противозачаточных таблетках, что он дал Наде… об образце спермы… Сука! За что? За что ей это?

Сейчас во сне она была похожа на ангела. На раненного ангела. Странно, но где-то в груди поднималось собственническое чувство, не до конца понятное мне. Я не стал забивать этим голову, просто радуясь тому, что малышка в безопасности.

В коридоре раздался шум, и я поднялся с постели, направляясь к двери. Я уже понял, что произошло.

Спустя секунду в спальню буквально влетел Зарецкий. Его глаза были бешеные, он тут же увидел Надю. Во взгляде промелькнула такая мука, что у меня у самого встал ком в горле. Порывисто дернулся в сторону кровати, но я остановил его, вытолкав за дверь.

– Она спит, пойдем на кухню…

Глава 32

КОСТЯ

Горе объединят. Это факт. Когда случается что-то по-настоящему хреновое, семьи собираются вместе. Моя семья всегда была довольно крепкая, сейчас же мы были фундаментом и опорой друг для друга. А когда мы начинали осыпаться, нас подхватывали наши друзья. Они были своеобразным цементом, склеивали нас на место, по кусочкам. Я был благодарен своим друзьям, что они сейчас со мной, в это ужасное время.

Мы до сих пор не знали, где Надя и что с ней. Эти ублюдки, которые забрали ее, больше не звонили. Три грёбанных дня Ада. Мать с отцом заметно сдали за это время, я начал переживать, чтобы с ними ничего не случилось. А мне нужно быть сильным. Держаться изо всех сил, но я не знал, насколько этих сил хватит.

Поездка в школу не дала ровным счетом ничего. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Пришедший в себя Леонид тоже не рассказал ничего нового. Никаких зацепок. Абсолютно ничего. Я чувствовал себя совершенно бессильным. Всем сердцем надеялся, что мне позвонят о выкупе, я готов отдать любые деньги, лишь бы наш Чертенок была сейчас здесь, с нами. Моя СБ тоже пока ничего не выяснила. Такое ощущение, что эти твари и Надя просто испарились.

Мы все сидели в гостиной, такое ощущение, что напряжение и упаднические мысли можно было потрогать руками. Они так и витали вокруг нас, как мухи летом.

Антон уехал с самого утра и пока не давал о себе знать. Его предположение насчет Милены почти убило меня. Это не могла быть она, я уверен. Точнее, я очень хочу в это верить. Да, она продажная сука, но я почему-то до сих пор чувствую ее. Это просто не может быть правдой.

Мне было тошно сидеть на заднице и ни хрена не делать, но я просто не знал, ЧТО делать и где искать. Устало потер переносицу.

– Мама, тебе нужно пойти прилечь. Ты совсем себя измотаешь, – сказал я.

Больше всего я переживал за мать. На ней не было лица, капилляры в глазах полопались, и ее постоянно била мелкая дрожь. Я предлагал сделать ей укол, чтобы она уснула часов на 12, но отец сказал, что так мы сделаем только хуже. Спорить я не стал.

– Я лягу, только когда моя девочка будет дома, – отрешенно сказала она, смотря в никуда.

Никто не обвинял меня в лицо. Никто не говорил, что все это из-за меня. Но этого и не нужно было, я сам это знал. Это моя вина, я должен был лучше обезопасить свою семью. Увести их отсюда. Но я, черт возьми, слишком люблю их, чтобы находиться вдалеке.

Закурил очередную сигарету. День подошел к концу, а это значит, что… Нет, бл*ть, нельзя думать о таком. Все эти мысли разрывали мне сердце, но внешне я оставался спокойным, по крайней мере, надеялся на это.

В тишине раздался звонок моего мобильного, мне показалось, что он прозвучал громче, чем взрыв.

– Узнал что-нибудь?? – без предисловий спросил я. Твою мать, я даже дыхание затаил.

– Да, – молчание, – Она у меня, Костя. Приезжай один, – коротко бросил Франц и отключился.

Волна облегчения затопила меня. Мне показалось, что только сейчас я смог нормально вздохнуть за все это время. Столько мыслей и чувств разом навалилось на меня, что я не мог вычленить ни одну.

Подорвался с дивана и трясущимися руками начал искать ключи от машины. Филатов выгнул бровь и посмотрел на меня. А я улыбнулся, первый раз за все время.

– Антон нашел ее! – громко и четко сказал я.

Родители сразу вскинули головы в мою сторону. Они еще ничего не поняли, наверное, боялись, что начались слуховые галлюцинации.

– Сейчас я привезу ее домой, – мама схватилась за отца, как утопающий за соломинку, и медленно начала оседать на пол. Папа вовремя подхватил ее и усадил обратно в кресло.

– Костя… Костенька, это правда? – слезы катились по ее щекам.

В груди снова появилась эта тупая боль. Сел на корточки рядом с ней и положил ладони ей на лицо, большими пальцами начал стирать дорожки слез.

– Правда, мамочка. Антон нашел нашу Надежду. Я поеду к нему. Я привезу ее.

Отец встал следом за мной.

– Я поеду один. Олег, останься, – друг лишь кивнул.

Я видел, что и ему хочется поехать со мной. Мама с отцом обнялись и оба начали плакать. Весь ужас этих дней начал покидать их. Но окончательно он их отпустит только тогда, когда они сами увидят Надю своими глазами.

До места проживания Франца я практически телепортировался. Остановил машину перед крыльцом и сразу же вбежал на второй этаж, не обращая никакого внимания на людей вокруг.

Дверь в спальню Антона была открыта. Я был здесь несколько раз и знал, что это его спальня. За считанные секунды оказался внутри…

Антон просто выпихал меня за дверь. Я согнулся пополам, положа руки на колени и начал делать крошечные вдохи. Эта картина меня просто убила. Мой Чертенок… ее избивали. Бог знает, что еще с ней делали эти мрази. Я выпрямился и резко посмотрел на Антона. Друг посмотрел на меня в ответ тяжелым взглядом и закурил.

– Нет, – коротко ответил он.

И я тупо привалился к стене. Антон передал мне сигарету. Он без слов понял меня. Если бы Надю изнасиловали… Даже не хочу думать об этом. Это не просто убило бы меня… это бы уничтожило, вырвало мое сердце без анастезии.

Глубоко затянулся.

– Кто?

– Мелкие сошки. Решили заработать. Очень подготовленные ребята. Знали, на что шли и, видно, готовились.

Я резко выдохнул и впечатал кулак в стену.

– Твари! – прошипел сквозь зубы, – Я их убью.

– Уже некого. Я позаботился об этом.

Повернулся и зло посмотрел на Антона.

– Это была моя вендетта, Франц. Я должен был сам их убить, собственными руками, – отчеканил каждое слово.

– Знаю, – тот пожал плечами, – Но я не сдержался.

Я начал методично бить о стену кулаками. Выпуская, таким образом, все эмоции наружу. В данный момент я был зол на Антона, но в то же время обязан ему всем… за то, что он смог вернуть Надю. Наконец-то, я смог обрести кое-какой контроль над собой.

– Спасибо, Антон. Я тебе всем обязан, – сказал я и прошел мимо друга в комнату, где лежала Чертенок. Закрыл за собой дверь.

Сразу же сходил в ванную и отмыл руки от крови. Подошел ближе к кровати и аккуратно опустился рядом с Надей. На глаза навернулись слезы, которые я не смог сдержать. Мой мир разорван пополам. Все, чего я когда-то боялся, случилось. Мне казалось, что я умер… убит изнутри. Сегодня я могу дать волю слезам, потому что сегодня я слаб.

Но сейчас, зная, что Надя опять с нами, я немного ожил. Краски потихоньку возвращаются. Провел дрожащими пальцами по ее лицу. Эти уроды ее били. Били беззащитного, невинного ребенка. Надеюсь, эти суки получили по заслугам и перед смертью прошли все круги ада.

Отвел волосы от ее лица и поцеловал в лоб. Мое сердце начало щемить от любви к ней. Прилег около нее на кровать и осторожно взял за руку, чтобы не разбудить. Мне нужно было к ней прикасаться, проверить, что это действительно правда. Я не заметил, как сам провалился в сон…

* * *

Проснулся я от дикого крика. Так кричит раненное животное. Столько боли и муки в нем было. Со сна мозги еще не начали работать.

– Надя. Наденька, это я! – проговорил я в темноту.

– Чертенок, слышишь? – еще раз сказал, ища выключатель, чтобы включить свет.

Моя сестра сидела в углу комнаты и тряслась от страха. Маленькая моя, что же они сделали с тобой?

– Надя…

– Костя, это правда ты? – робко, дрожащим голосом, полным надежды, спросила она.

– Да, Чертенок.

Девочка громко всхлипнула и встала с пола, бросившись мне на шею. Она так крепко обняла меня, что еще немного и сможет задушить. Но мне было пофиг. Я обнял ее в ответ. А она уткнулась мне в шею и начала плакать. Так болезненно и горько. Я гладил ее по спине и волосам. Говоря, что все будет хорошо, что все закончилось. Но мне казалось, что больше она мне не верит. Она изменилась, я понял это, как только увидел ее. Надя стала взрослой девушкой, против своей воли. Сука, я разобьюсь в лепешку, но верну ей детство.

Спустя два часа мы уже ехали домой к нашим родителям, которые до сих пор сходят с ума.

* * *

После похищения Нади прошел месяц. В ту ночь, когда мы попали домой, снова были слезы и волны облегчения. Даже Олег мельком промачивал глаза бумажной салфеткой.

За этот месяц многое изменилось. Но, самое главное, я все-таки убедил родителей уехать из страны. После того ужасного происшествия, им нужна была обстановка, где ничто не будет напоминать о той трагедии. Слишком оно сломало нашу семью. Нам нужно восстановление. Даже Надин психолог пришел в восторг от этой идеи и посоветовал, с кем там нужно связаться, чтобы Надя продолжила свои сеансы.

Она говорит, что они ей помогают и постоянно настаивает на том, чтобы их прекратить, уверяя, что с ней все в порядке. Но, как бы мне ни хотелось в это верить, я не вижу блеска в ее глазах. Она часто выпадает из реальности. И ее поступок перед отъездом в Англию только сильнее убедил меня, что с ней не все в порядке. Свой обожаемый комок шерсти, своего Красавчика, она оставила Антону. Со словами: «Заботься о нем, пока я не вернусь».

* * *

Жизнь потихоньку начала возвращаться в колею. Мои обустроились в Англии, фирма начала строительство нового развлекательного комплекса, муж Валентины пошел на поправку, и она вернулась на работу. Все было хорошо…

Но сейчас я сижу в машине перед подъездом Милены и курю уже десятую сигарету за час, не решаясь войти. Я часто и много прокручивал наш последний разговор в уме. Что-то не сходится… Я хочу услышать ее версию. Сейчас, спустя время и откинув эмоции, я готов это сделать. Да что там говорить? Я скучаю без нее! Подыхаю каждый грёбанный день от желания увидеть и прикоснуться к ней. Хочу снова почувствовать себя живым.

Решительно открыл дверь машины и пошел к подъезду. Пешком поднялся на нужный этаж и стал звонить в дверь. Спустя пять минут настойчивого звонка и стука в дверь, никто мне не открыл. Достал телефон из кармана и набрал до боли знакомый номер. Сердце начало биться о ребра в предвкушении, что сейчас я услышу столь желанный голос…

Но механический голос на том конце провода сказал, что этот номер заблокирован. В подавленном настроении я начал спускаться вниз, как вдруг увидел молодого человека, открывающего входную дверь. Я свистнул ему, и он обернулся.

– Ты не знаешь, где Поляковы с седьмого? Никто не открывает.

– Так они переехали. Я никого из них уже давно не видел.

– Спасибо…

Это известие ошарашило меня… Какой же я придурок!

Ну что ж, Милена, ты сделала свой выбор. Зло подумал и поехал снимать пар. Сегодня одной шлюхи мне будет мало.