Текст книги "Летаргия"
Автор книги: Валерия Карих
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Театр превратился в современную и авангардную площадку для молодежи, отторгнув из своих стен людей пенсионного возраста. Этим людям театр был вторым домом, но с приходом Левина им больше не было места в его обновленных стенах. К тому же Левина страшно раздражали все эти аккуратные и седовласые старушки в кокетливо сдвинутых черных беретиках, в старомодных белых блузках и н воротниках жабо и крупными брошками, они казались ему пережитками прошлого века, пугали его и молодых актеров, устроившихся в театр из любительской театральной студии , в которой сам Родион занимался. Их старомодный вид казался ему укором и сбивал с движения в новое стремительное будущее.
Ожидалось открытие сезона. И на премьеру, о которой говорили, что она будет необычной и смелой, ожидался приезд высоких гостей из Москвы, а также спонсоров, вложивших средства в проект создания единого развлекательного и совмещенного с театром пространства.
Перед Левиным стояла задача удивить своих гостей и показать избалованной и искушенной публике что-то абсолютно новое и оригинальное.
Глава 3
В августовском воздухе разливалась прохлада, которая обычно бывает ранней осенью, и является предвестником грядущей зимы. Парк был современным и ухоженным, но в это время выглядел малолюдным.
В этой части города он был продолжением леса, только руками людей и придавшим ему нужное совершенство и завершенность четких и строгих форм. Ровно постриженные кусты акаций и роз росли единой шеренгой вдоль замощенных светлым камнем дорожек, черные фактурные скамейки смотрелись особенно изящно и гармонично вписывались в облагороженный и красивый ландшафт берез, корабельных сосен и пушистых елочек. Охранники в светлых униформах медленно прохаживались по дорожкам или дремали в своих небольших серых будочках, разбросанных по территории. По плиточной дорожке молодая женщина катила коляску, прошли мимо, бодро размахивая лыжными палками две старушки, занимавшиеся скандинавской ходьбой.
За парком на площади Левин заметил собравшуюся толпу людей и подумал, что это палатки для уличной торговли. Однако, когда он приблизился, то увидел, что это стихийный митинг.
Пожилая женщина с собранными в пучок жидкими седыми волосами подскочила к нему и выставила вперед плакат, на котором оказалось написано:
« Администрация театра во главе с Левиным выгнала артистов на улицу», « Новый худрук не имеет театрального образования», «Требуем остановить разрушение провинциального театра ».
Родион оглядел митингующих, и узнал некоторых из них. Перед ним стояли бывшие артисты из старой труппы, которых он уволил, как только пришел на работу в театр.
– На ловца и зверь бежит….Ну, что, Родион Ильич, можете быть довольны? Вы разогнали артистов, обрекли их на нищету.. А ваши спектакли никому в городе не нравятся. Вы показываете пошлость на сцене. Вам должно быть стыдно, – раздались сердитые выкрики из толпы, которая также узнала своего врага.
«Необразованные, недалекие люди, не разбираются в искусстве, но пытаются мне что-то доказать… Гнусно, нелепо…», – рассуждал про себя Левин. Сначала он думал уйти, но потом остался, желая понять мотивы собравшихся и униженных им артистов. Скоро должна состояться премьера, и он хотел полного триумфа в надежде избежать любых провокаций.
Левин считал уволенных им артистов не вписавшимися в его высокие требования, чтобы должным образом оценить его задумки по преобразованию театра в новый формат. Он причислял себя к реформаторам и знатокам искусства, способным управлять сознанием людей с помощью своих постановок, оказывать влияние. Но реальность, с которой он столкнулся, оказалась иной: во взглядах людей, в словах он видел ненависть и неприязнь, неприятие его творчества. Они ругали его и поставленные им спектакли, и это разочаровало, возмутило его. И он снова подумал, что перед ним стоят жалкие завистники и неудачники.
Когда он начинал реформу, ему пришлось пойти на хитрость и даже подлость, чтобы закрыть кадровый вопрос. Этот ловкий прием по увольнению подсказал ему один опытный кадровик. Чтобы избежать ненужных эксцессов и скандалов с увольняемыми людьми, Родион назначил вместо себя Ходасевича, а сам взял отпуск и уехал в Америку.
Ходасевич вывел за штат людей, а затем стал набрать новых артистов. Но старая труппа оказалась сплоченной и принялась писать письма в газеты, жалобы в администрацию города и в Москву. Это не помогло, потому что за спиной Родиона стояли могущественные покровители из самой Москвы. Люди были обижены и оскорблены таким отношениям, ведь многие отдали служению театра всю жизнь, существовали настоящие семейные династии. Родион же находил оправдание своим действиям тем, что новое всегда болезненно.
Вперед выскочила пожилая гражданка и с негодованием сказала:
– И ведь, не постеснялся прийти. Что же вы, Родион Ильич, людей повыгоняли, лишили их заработка, и куска хлеба…..
– Нехорошо, вам так-то вот делать….. Ох, как нехорошо. И как только не стыдно,– укоризненно покачал головой проходивший мимо старичок.
– И как вас могли назначить к нам без конкурса и образования? Пришли по знакомству и сразу начали порядки свои устанавливать,– возмущались бывшие актеры.
– Сделаете очередной торговый центр для богатых, и будете им прислуживать? – ехидно поинтересовался все тот же интеллигентный старичок в белой кепке.
– Вы не имеете профессионального образования, но каким-то образом оказались в кресле директора и режиссера. Вы разрушили наш театр, и ставите вульгарные пьесы. Вы просто не разбираетесь в искусстве, –проговорила молчавшая до этого девушка. Она внимательно и строго смотрела на Левина. Лицо ее было приятным, – прямой ровный нос, большие голубые глаза смотрели со спокойным достоинством.
«Какой характерный типаж…. Нарядить бы девицу в кокошник и красный сарафан и можно использовать в массовках в деревенской сцене», – раздраженно подумал Левин.
– У таких, как этот… совести нет. У них, бизнесменов от искусства – просто нет стыда, – проговорила пожилая женщина.– Они ловят хайп на провокациях. Где бы были их бессодержательные спектакли, если бы не были выставлен напоказ оголенные части тела? А так шумиха, все говорят об этом… и билетов нет, – проданы.
– Если такие спектакли появляются, значит это кому-то нужно, – с осуждением произнес интеллигентного вида старичок. – А вы не задумывались, господин режиссер, что подстраивание под низкопробные вкусы унижает людей?
– Вы выгнали людей на улицу, задрали цены на билеты, и теперь простые люди не могут попасть в театр, – возмущалась девица.
– А вы кто такая?
– Я журналистка и скоро напишу про вас статью в местной газете, – девица явно гордилась собой. Она вынула служебное удостоверение и развернула его перед Левиным.
– Ну, какая вы журналистка? Вы невоспитанная девица, тыкаете мне в лицо служебным удостоверением. Еще и клевещете на меня, – он прочитал ее фамилию на удостоверении и прибавил:
–У вас отберут аккредитацию.
–Ничего у вас не получится, – с вызовом проговорила девица, но в голосе ее промелькнула растерянность и испуг.
– Посмотрим, – хмуро процедил Левин и кивнул. Он отвернулся и пошел прочь от толпы. Вдогонку ему понеслась брань и выкрики.
« Негодяи, мерзавцы…., устроили дешевый цирк, балаган…. Бывшие артисты – это же волки в овечьей шкуре. Как вовремя я от них отделался. Не понимают, что их время прошло. Обывателям, при шедшим отдохнуть гораздо приятней смотреть на молодых и талантливых людей…», – раздраженно рассуждал он про себя, направляясь к театру.
Глава 4
Первым человеком, кого Левин встретил в театре, оказался его заместитель Константин Ходасевич, который поджидал его, нервно меряя шагами фойе.
Это был высокий и сутулый молодой человек, всегда одевающийся в яркую и броскую одежду. При взгляде на него Левину иногда приходило на ум сравнение Костика с павлином, важно красующимся где-нибудь в зоопарке. Но Левин очень тепло к нему относился и не считал такое сравнение оскорбительным. К тому же держал он его всегда при себе, не позволяя вслух его высказывать.
Изобразив на лице страдание, Костя бросился к нему навстречу с криком:
– Привет, ты видел, что творится на площади?
– Ну, видел. Ничего там не творится. Чего возбудился-то, – спросил Левин.
– Как чего… .Там же митинг. Я к ним подошел, они на меня как коршуны накинулись. Ну, я дал деру, думал, что разорвут, – лицо Костика расплылось от удовольствия и радости, что он вовремя понял намерения толпы и успел удрать.
– Нечего было подходить, искатель приключений. Я вот не подошел, так меня никто и не узнал. А ты любопытный, вот и поплатился, – поддел его Левин.
– Поплатился. Сам понимаешь, нечасто в нашем городе проходят такие митинги, – как-то совсем уж, по театральному вздохнул Ходасевич.
Стоявшие в конце коридора молодые актеры поворачивали головы в их сторону, пытаясь расслышать их разговор.
– Гляди, как они уши свои на нас навострили, – нарочито громко проговорил Ходасевич, чтобы слышали актеры. Те сконфуженно отвернулись.
– Что будем делать?– обернулся он к Левину.
– Ничего. Хотя, нет. Я сейчас позвоню, кому нужно и решу этот вопрос, – пожал плечами Левин, хотя сцена на площади и вызывала в нем тревогу. Должна состояться премьера, а бывшая труппа не успокоилась и продолжает вести боевые действия. Нельзя было допустить провокаций и скандалов. Приходится думать, как погасить его.
– Хорошо, что есть связи и ты уверен, что все будет хорошо,– обрадованно произнес Ходасевич. Лицо его разгладилось и повеселело. – Слушай, давай сходим вечером в Прибой. Надо нам с тобой обговорить одно дело, а заодно я расскажу тебе о новых кандидатах на главного бухгалтера.
Левин согласно кивнул. Ходасевич пошел от него по коридору к себе. А он начал набирать номер знакомого чиновника кадровика из городской администрации. Узнав от того, что о митинге уже известно в полиции, и приняты меры, так как митинг не согласован, Левин с облегчением вздохнул и огляделся.
В фойе, кроме него и двух маляров, сидевших на корточках возле ведра с краской, никого не было. Левин прошел мимо них и поднялся на второй этаж в свой директорский кабинет.
Известная пьеса Островского «Волки и овцы», которая открывала сезон в обновленном театре должна была пройти в дерзком и провокационном формате.
Подобные постановки были пока редкими на театральных сценах страны, а если и ставились, то исключительно в столице, найдя в огромном торговом городе благодарного потребителя и положительный пафосный отклик в сми и на узких светских раутах, куда ходила обеспеченная публика. И до этого времени подобные спектакли не ставились в провинциальных городах, так как в их театрах режиссеры все де старались сохранить классические традиции и показывали спектакли по произведениям Островского, стараясь не отходить от смысла, заложенного в текст и стремясь привить зрителям нравственные ценности, прочитать и возвысить человеческие души.
Левин же первый год работы в театре, примерялся и так и этак к классическим пьесам и первое время не позволял себя менять сюжетную линию, придавая ей новые смыслы. Но так как перед ним стояла задача сделать единое арт-пространство для отдыха и бизнеса, он решил пойти по европейскому пути развития театра, и сделать в постановках упор на язык человеческого тела, на движения, стремясь сорвать покров стыдливости и невинности с героев на сцене, показав все части человеческого тела крупным планом и выпуклыми мазками, используя движение, различные расцветки в облегающих и скользящих трикотажных костюмах, чтобы подчеркнуть все интересные формы. Такой новаторский и несколько бесстыжий подход был совершенно незнаком местной провинциальной публике, и казался непонятым. Но он с этим не считался, так как занимался реформаторством репертуарного театра.
Он успешно решал административные задачи в качестве директора, и все больше раздумывал, как трактовать и другие известные ему и казавшиеся интересными для постановки и достижения цели старые классические спектакли.
В Европе, Америке уже давно упор в театральных постановках делается не на реалистичность, а на многомерную интерпретацию и взрывной эмоциональный эффект, основанный на провокациях. Но в театре, какой может быть провокация, – в голосе, в движениях, в фигуре в одежде. В театре зритель оценивает пьесу глазами. Не нужно думать, нужно как можно больше будоражить обывателя, – надавливать на те точки, которые вызывают протест. И он решил сорвать покров невинности, благоразумия и пристойности, все что выходит за рамки приличия. Левин хотел увести своих зрителей в темный мир человеческих страстей и подсознания, погрузить их в мир грез. В этом он видел свое новаторство и по этому пути шел. Оценив открывшиеся перед ним перспективы и направления движения мирового и прогрессивного театрального искусства, позабыв о собственных театральных традициях, присущих классической театральной школе, сделал главную ставку на низменность, неприличность и бесстыдство движений на сцене, на открытость сцен.
Левин принадлежал к той группе людей, которые родились в советское время и счастливо в нем выросли, имея возможности и привилегии, которые доступны высоким партийным функционерам, но советское время сильно недолюбливали, не упуская возможности лишний раз лягнуть это прошлое. Он был уверен в своей правоте и находил массу косвенных подтверждений о том, что советское время было самым ужасным, что могло случиться. И что именно та советская эпоха была удушающей и тяжелой, с царившей в ней атмосферой страха и лицемерия, не оставлявшей ни малейшей свободы для творческих порывов свободных людей. И хотя большинство наших сограждан упрямо не соглашались с подобной трактовкой событий своей прошлой жизни , некоторые сми продолжали навязывать именно эту точку зрения и предлагали только ее признать единственно верной.
Глава 5
В рабочем кабинете Левина царила приятная прохлада и полумрак.
Окна выходили на запад, и до обеда здесь не было солнца. Фиолетовые портьеры ниспадали тяжелыми волнами вниз, создавая контраст с пейзажем на улице: вечно-зелеными устремившимися в небо высокими туями и раскидистой мрачной елью, зеленым ухоженным газоном, создавая между замкнутым пространством кабинета и улицей незаметный воздушный переход; туда, где царило буйство красок живой природы.
Массивный стол из светлого бука с высоким конторским стулом, стоящим спиной к окну, слегка утяжеляли классический интерьер. В углу возле книжного шкафа в нагромождении стояли повернутые лицом к стене большие портреты известных сценаристов, писателей и актеров, ранее висевшие на стенах внизу в фойе.
Левин распахнул настежь окно и вдохнул полной грудью воздух, напоенный терпкими ароматами уходящего лета и цветущими на клумбах белыми и фиолетовыми петуньями.
В дверь кабинета постучали. Левин открыл ее и увидал перед собой пожилую гражданку, в которой узнал одну из тех, кто утром размахивал перед ним плакатом на площади.
– Разрешите войти, Родион Ильич? – спросила она.
– Я занят, подождите, – не скрывая раздражения, сказал Левин и захлопнув перед женщиной дверь. Вернувшись обратно, сел за компьютер и начал пролистывать новостную ленту.
Прошло полчаса, за дверью было тихо. Иногда с первого этажа доносились плохо различимые разговоры репетирующих актеров и грохот отодвигаемой мебели, жужжание дрели.
Понадеявшись, что гражданка ушла, он вновь подошел к двери и открыл ее. Старая женщина все также стояла напротив возле стены и испуганно жалобно смотрела на него.
– Входите, – сухо сказал он ей.
– Слушаю вас, – он уселся за стол и строго взглянул на нее поверх своих темных очков.
– Это я вас слушаю, господин директор, – неожиданно с истеричным надрывом воскликнула женщина. – Вы обманом уволили меня и других актеров, вывели за штат, заставив подписать согласие на увольнение и пообещав, что возьмете всех обратно после ремонта, но вы нам солгали. Мы лишились работы. А ведь, мы уже пожилые люди, сами знаете, как тяжело сейчас с работой. Ладно я – пенсионерка, а другие…. Куда идти работать, – в Пятерочку или Магнит? Это нам-то артистам, портреты которых висели на сценах, которые всю жизнь прослужили в театре, дарили людям радость и свое искусство. Но пришел такой молодой реформатор как вы и отнял у нас все: работу, счастье служения людям. Как вам спится по ночам, хорошо? Ведь, вы обидели людей!
– Нормально спится. Никого я не обидел. Такая сейчас жизнь: на место старого и отжившего приходит новое, – сухо ответил Левин. Он мог бы сразу ее выгнать. Но так как эта женщина была представителем вражеского лагеря, ему было интересно узнать их планы и выведать, что они затевают.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
