Текст книги "Дикий (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
39
– Ты так легко готов все оставить? – выпаливает она.
Глаза распахнуты. Губы дрожат.
Девчонка охуевает от моего ответа.
Да я сам от себя охуел.
– Я не готов оставить тебя, Катя.
Хуй клал на ту блядскую Англию. Но за этой девчонкой двину куда угодно. Заново начну. Похер. Без нее жизни нет. Когда она из офиса моего свалила, кислород перекрыла на хрен. Нечего тут обсуждать.
Моя ты, Катя. Моя.
Пора реальность осознать.
Она рассеянно головой мотает. Ресницами хлопает. Будто совсем теряется.
А я шагаю вперед и ладонями ее лицо обхватываю. Едва дотрагиваюсь, веду большими пальцами по скулам. От ощущения этой нежной кожи моментально плавит.
Как же я по ней изголодался. День за днем со стороны наблюдал. Будто гребаный маньяк следом таскался. Под универом. Под домом. Везде ее разыскивал. Сталкер, блять.
Выжидал. Время давал. Даже разрешил ей поехать на ту долбанную вечеринку за городом.
А она заграницу собралась. Шустрая, пиздец.
Склоняюсь и утыкаюсь лбом в ее лоб. Сам не знаю, как держусь. Видно, чую, что если сорвусь, то уже не остановлюсь.
А тормозить надо. Однажды разошелся. Так разошелся, сука, что до сих пор выгребаю.
– Демьян, – шепчет она.
Ладонями в грудь упирается. Оттолкнуть хочет. Но потом цепляет пальцами мою рубашку, трогает куртку, а в следующую секунду отодвигается, чтобы вдруг прижаться губами к моему лбу.
Блядь, от этого короткого движения пробивает так, будто она мой член в рот берет. Сама же дотрагивается. Сама…
– У тебя лоб горячий, – бормочет.
Да похер.
Тянусь к ней. Щекой о щеку трусь. Жадно ее аромат втягиваю. Охуеть, как вкусно она пахнет. Приходится сжать и разжать кулаки несколько раз, чтобы хоть немного сбросить напряжение.
А девчонка мою куртку снова ощупывает.
– Ты же промок насквозь, – хмурится Катя и судорожно выдыхает: – Вот зачем под дождем стоял?
Молчу.
Тянет наброситься на нее. Прямо здесь. Дико тянет. Зажать возле стены. Дернуть вверх платье. Хотя эта проклятая тряпка ни черта не прикрывает. Подхватить девчонку под ягодицы, насадить на член. Трахать так, чтобы мое имя орала.
Но я не делаю нихуя. Она меня одними глазами на цепи держит.
– Пойдем, – говорит. – Найду для тебя какие-нибудь вещи. Переоденешься, немного отогреешься. И домой поедешь.
Я бы лучше ее отогрел. Во всех позах. Долго. Со вкусом. Отогрел бы так, что больше бы и не вздумала сказать мне «нет».
– Пойдем, – киваю.
Девчонка проходит вперед, поднимается по лестнице, а я не могу оторвать взгляд от ее задницы. Я, блять, даже не пытаюсь. Залипаю.
Она поворачивается. Чувствует внимание. Смотрит строго. Мощно прикладывает. Ей и говорить ничего не нужно, все сразу понятно.
Плевать, что дома у нее никого нет. Меня быстро выставят за порог.
***
– Держи, – подаю Дикому папины вещи, показываю сушилку. – Здесь можешь одежду повесить. А потом заходи на кухню, я чайник уже поставила.
Ухожу в свою комнату. Прикрываю дверь, чтобы тоже переодеться.
В нарядном платье ощущаю себя не слишком уютно. Особенно под горящим взглядом Демьяна. Он же глаз от моих ног не отводит, буквально пожирает.
Хотя Дикий на все смотрит. Всегда. Ловит каждый жест.
Надеваю штаны свободного покроя и легкую кофту. Мельком бросаю на себя взгляд в зеркале, рефлекторно поправляя волосы. Локоны рассыпаются по плечам, поэтому я собираю их в косу, чтобы не мешали.
Про наш короткий разговор стараюсь не размышлять. И без того слишком много эмоций всколыхнулось.
Возможно, не стоило приглашать Демьяна в квартиру, но в тот момент я даже не думала. Тревога вспыхнула внутри, лишь стоило почувствовать, что у него температура. Еще и одежда вся мокрая.
Ладно, посидим немного. Выпьем чая. И он поедет домой.
Выхожу из комнаты. Застываю на пороге гостиной, нервно сминая пальцами нижнюю кромку своей футболки.
Казалось, Демьян уже переоделся, но сейчас он стоит голый по пояс. Спиной ко мне. Не торопится накинуть футболку.
Мышцы у него будто резные. Идеально вылепленные. Никогда не было такой тяги рассматривать мужские тела, но почему-то сейчас никак не могу оторвать взгляд.
Случайно задеваю бронзовую статуэтку на тумбе – и та с грохотом ударяется о пол.
Демьян оборачивается, и я чувствую себя идиоткой. Краска смущения заливает щеки.
– Это же ты? – спрашивает он, кивая на фото в рамках, которые расставлены по комоду.
Отлично, там мои детские снимки.
– Пойдем на кухню, – бросаю. – Чайник закипел.
Дикий кивает и продолжает внимательно изучать фотографии, а после поворачивается, рассматривает картины на стенах.
– Тебе футболка по размеру не подошла? – откашливаюсь. – Могу другую принести.
– Нет, – мотает головой. – Нормально.
Наконец, одевается. Но легче от этого не становится, ведь закончив с осмотром гостиной, он полностью переключается на меня.
И похоже, ему не важно, что надето. Вечернее платье или домашняя одежда. Взгляд ощутимо тяжелеет, синие глаза темнеют.
Разворачиваюсь и прохожу на кухню, а он следует за мной.
– Красиво у вас, – замечает хрипло.
– Спасибо, – отвечаю и открываю шкафчик. – Тебе какой чай заварить? Черный или зеленый? Есть еще…
– На твой вкус.
Тянусь за банкой на верхней полке, а Дикий понимает, что именно хочу взять, подает мне сам. Останавливается позади, теперь отходить не спешит.
И хоть не дотрагивается, жар, исходящий от его сильного тела все равно чувствуется на коже. Невольно покрываюсь колючими мурашками.
Горячее дыхание щекочет затылок.
Он не делает ничего. Молчит. Не переходит черту. Но в повисшей между нами тишине точно еще сильнее искрит.
Крупные ладони опускаются на столешницу по обе стороны от моих бедер. Вены на кистях вздуваются, набрякают.
От напряжение у меня дыхание сбивается.
– Присядь, пожалуйста, – бормочу.
Он не двигается с места.
Шумно втягивает воздух.
***
– Демьян, – роняет Катя.
Застываю. Жадно вбираю ее запах. Переместив руки, сжимаю край стола так, что костяшки пальцев похрустывают.
Мое имя на ее губах – мой главный стоп.
И больше нет никаких вариантов. Только подчиниться, блять. Отталкиваюсь от столешницы и усаживаюсь на диван.
– В каком городе твой универ? – спрашиваю. – Как называется?
Она отвечает. Как-то рассеянно. А потом сдавленно прибавляет:
– Ты что, правда собираешься поехать?
– Вопрос решен, Катя.
– И как ты себе это представляешь?
– Хорошо.
Поджимает губы. Не спорит. Понимает, что смысла нет. Наливает чай, подает мне одну из чашек. Сама присаживается напротив.
Охуеть. Сидим, блядь, пьем чай. А я уже от этого кайф ловлю.
Катя рядом. Задумчивая. Встревоженная. Но рядом. И я не по углам шатаюсь, не жмусь в тени, разглядывая ее со стороны, а вижу прямо перед собой.
Косу заплела. Так и просится намотать на кулак. А потом притянуть и…
Тормози. Без того стояк от ее близости. Хер деревенеет.
Глазами девчонку жру. Не могу остановиться.
Нежная шея. Острые ключицы. Нервно пульсируют тонкие голубые жилки. Пройтись бы по ним языком. Прикусить кожу. Слегка прихватить зубами. А после зализать следы.
Опять приходится порывы гасить. Яйца и так будто свинцом налиты. Взвыть готов. Весь на взводе. Да и похуй.
Дебильная улыбка на губах расползается.
Похуй все.
Я же здесь. С ней.
– А ты чего босая?
Взгляд упирается в ее голые ступни.
– Тут полы с подогревом, – дергает плечом. – Тепло.
Склоняюсь и обхватываю тонкие лодыжки, накрываю узкие ступни ладонями. Катя дергается и вскрикивает.
– Ай, Демьян, ты что делаешь?
Расплескав чай, ставит чашку на стол.
– Пусти, – бормочет, пробуя вырваться.
– Ноги ледяные.
– У меня всегда так, – морщится и выпаливает: – Ой, щекотно. Прекрати. Это же просто…
Согрев ступни, перетягиваю девчонку к себе на колени.
Она содрогается, ощутив насколько я заведен.
– Тише, – говорю. – Ничего не будет.
Обхватываю ее за талию. Притягиваю крепче. Зарываюсь пальцами в ее волосы, растрепывая косу, пропускаю пряди между пальцами.
– Соскучился, – выдыхаю ей на ухо.
Мочку прикусываю. Слегка.
Катя подрагивает в моих руках.
***
– Тебе пора ехать, – шепчу я.
Не знаю, сколько мы сидим вот так. Вдвоем. В тесной близости. Чай успевает остыть. Ливень за окном прекращается.
– Скоро поеду, – отвечает Демьян.
Страшно. До жути страшно от тех чувств, которые он во мне пробуждает.
Дикий опасен. Характер у него тяжелый, взрывной. Тогда почему мне рядом с ним настолько спокойно? Будто все как должно быть. Будто это и правда судьба.
Хочу, чтобы он уехал. Очень хочу. Но когда закрываю дверь за ним и остаюсь одна в квартире, ощущаю непривычную пустоту внутри.
Подхожу к окну, наблюдаю за высокой темной фигурой. Нервно покусываю губы, стараясь успокоиться.
Дикий поворачивается и усмехается. Прощается со мной кивком головы, а после направляется в свою машину.
Вспыхивает абсолютно дурацкая мысль.
А ведь он меня не поцеловал.
Почему?..
Не важно. Не поцеловал и хорошо. Все равно отношений у нас не будет. Мои эмоции схлынут. Временное помутнение.
Ночь проходит без сна, а утром я затеваю уборку, чтобы отвлечься. И нахожу в гостиной часы Демьяна. Он забыл их на комоде.
Провожу пальцами по прохладному металлу. Чуть помедлив, достаю свой мобильный из сумочки. Только теперь замечаю пропущенные звонки и сообщения от Димы.
Телефон опять вспыхивает. Входящий звонок.
Но это не Лебедев, а Дикий.
– Привет, – хрипло говорит он, когда отвечаю на вызов. – Ты мои часы не видела?
– Да, ты их забыл, как раз собиралась позвонить…
Демьян прочищает горло.
– Понял, потом заберу, – голос у него простуженный.
– Ты мерил температуру?
– Зачем?
– У тебя кашель.
– Пройдет.
Помню, мой папа говорил также, а потом чуть не попал в больницу с воспалением легких.
– Знаешь, я буду в твоем районе, – замечаю. – Могу часы завезти.
– Приезжай, – заключает Дикий.
Убираю телефон. Иду на кухню, чтобы взять лекарства. Уверена, у Демьяна дома ничего нет. Лечиться он не привык. Но по его сильно изменившемуся голосу понятно, что само по себе ничего не «пройдет».
Собираюсь и вызываю такси.
Опять звонит Дима, но водитель уже подъезжает к моему дому, поэтому я решаю перезвонить Лебедеву позже. Кладу в сумку лекарства и выхожу.
Дорога занимает минут десять.
И вот я поднимаюсь на нужный этаж. Не успеваю позвонить в квартиру. Дикий уже встречает меня на пороге. Волосы у него мокрые, взъерошенные. Похоже, он только вышел из душа.
– Ты почему на сквозняке стоишь? – бросаю возмущенно. – Чтобы еще больше протянуло?
– Да нормально все, – отмахивается.
Прохожу вперед, а Дикий захлопывает дверь за моей спиной.
Прикладываю ладонь к его лбу, но так ничего непонятно. Приходится встать на носочки, прижаться губами. Жар опаляет.
– У тебя есть градусник? – хмурюсь.
– Надо глянуть.
Хочу отойти, но Демьян не позволяет. Его ладонь опускается на мою поясницу, удерживая меня рядом.
– Я в порядке, Катя, – заявляет отрывисто.
– Ну ладно, – достаю его часы и пакет с лекарствами, кладу на полку в коридоре. – Тогда я поехала.
– С чего ты взяла, что я тебя отпущу? – криво усмехается.
40
– Мне пора ехать, – говорю и обхватываю его массивную кисть, пробую убрать от себя крупную ладонь. – Такси внизу ждет.
Дикий молчит. Смотрит прямо в глаза. Горячие пальцы застывают на моей пояснице, не желая отпускать, не сдвигаясь даже на миллиметр.
Он не причиняет боль. Не сжимает. Но держит крепко.
Его близость влияет на меня. И еще действует то, как меняется его взгляд, будто становится расплавленным. Темнеет и загорается.
Острые эмоции точно передаются через прикосновение, проникают под кожу, заражая теми чувствами, которые совсем не хочу испытывать.
Напрягаюсь. Судорожно выдыхаю:
– Отпусти.
Его рот едва заметно дергается в кривом оскале. Крылья носа угрожающе раздуваются, когда Дикий с шумом втягивает воздух.
Накрывает ощущение надвигающегося урагана.
– Демьян, – роняю чуть слышно.
Тяжелая рука в момент соскальзывает с моей поясницы.
– Ты, пожалуйста, прими лекарства, – продолжаю тихо, в горле предательски царапает, и я отворачиваюсь, рассеянно киваю в сторону полки, где положила таблетки. – Те, что в зеленой упаковке, по одной три раза в день. А в синей…
Осекаюсь, увидев, как Дикий сжимает и разжимает кулаки. До хруста костяшек. Так, что вены на руках вздуваются.
– Те, которые в синей, на ночь, – заканчиваю глухо.
Берусь за дверную ручку. Ладонь Дикого тут же приземляется выше моей, не разрешая открыть замок.
– Куда торопишься? – хрипло бросает он.
– Домой, – нервно поджимаю губы. – Много дел. И такси…
– Подождет, – отрезает Демьян. – А нет – так новую тачку вызову. Давай, проходи. Чая выпьем. И про таблетки еще расскажешь. А то я ни черта не запомнил. Может, и правда температура. Башка туго варит.
– Не может, а точно, – сокрушенно качаю головой. – Лоб у тебя слишком горячий.
– Пойдем, – говорит он. – Посидим немного. Потом поедешь.
Замираю в нерешительности, а Демьян вдруг резко отходит в сторону, убирает руки в карманы штанов. Склоняет голову к плечу, наблюдая за мной.
– Чего боишься, Катя? – спрашивает. – Силой не держу.
Правильнее всего развернуться и выйти. Ведь именно так я и собиралась поступить, когда ехала сюда. Проверить, как он, отдать все и уйти.
Но теперь шагаю за ним. Вглубь коридора. Крепче сжимаю ремешки своей сумки.
– Ладно, – соглашаюсь задержаться. – Только недолго.
Проходим на кухню.
По пути невольно отмечаю детали. Помещение просторное, светлое, но в обстановке многого не хватает. И дело не в том, что тут почти нет личных вещей. Тут вообще пусто. Минимум мебели. Такое чувство, словно…
– Я недавно эту квартиру купил, – говорит Дикий. – Некогда обставить.
Поворачивается и смотрит на меня настолько пристально, что ощущаю, как начинают гореть щеки.
– Еще успеешь, – замечаю.
Он отодвигает стул.
– Присаживайся, Катя.
Опускаюсь на сиденье. Рефлекторно смотрю по сторонам. Почему-то в голове вспыхивает яркая картинка того, как можно было бы оживить все вокруг. Что нужно добавить. Что лучше убрать.
– Поможешь? – вдруг спрашивает Дикий.
– Прости?
– Мебель выбрать, – бросает хрипло. – Я в этом не разбираюсь.
– Да, знаешь, у меня есть пара идей, – выпаливаю и мигом прикусываю язык, осознав, что именно обещаю сделать.
Новая встреча. Опять проводить время вместе, еще и заниматься покупкой вещей для его квартиры. Это явно не то, как надо прекращать общение.
– Отлично, тогда на неделе съездим, – заключает Дикий.
– Сначала ты должен поправиться, – невольно закусываю губу от волнения, а он как раз поворачивается и смотрит на меня так, что жар бросается в лицо.
Отворачиваюсь и лезу в сумку.
– Ты мед любишь? – стараюсь поскорее перевести тему. – Я взяла баночку, но не всем нравится. Хотя этот вкусный. Майский. При простуде хорошо помогает.
Ставлю на стол.
– Нравится, – говорит Дикий, внимательно меня изучает. – Очень нравится.
И тон у него такой, будто это совсем не про мед.
Демьян поворачивается. Открывает шкаф наверху, достает оттуда пару чашек. Его футболка слегка вздергивается, обнажая рельефную спину.
Отвожу взгляд, но перед глазами четко вспыхивает вчерашняя картина. Мышцы напрягаются и перекатываются под смуглой кожей, темные вены расчерчивают мускулистые руки.
Лихорадочно мотаю головой.
Что за глупости? Зачем мне его рассматривать?
Соседний стул отъезжает со скрипом.
Инстинктивно вздрагиваю. Оборачиваюсь и сталкиваюсь с горящими синими глазами.
Демьян слишком близко. Усаживается вплотную.
– Вот, – придвигаю к нему банку с медом, чтобы скрыть неловкость. – Попробуешь?
– Потом, – его низкий голос отправляет волну мелкой дрожи вдоль моего позвоночника. – С чаем.
– С горячим нельзя.
Он кивает и берет две ложки. Одну подает мне.
– Давай еды закажем, – бросает. – Здесь холодильник пустой. Что будешь?
– Ничего не надо, – нервно улыбаюсь. – Я же скоро поеду. А вот себе закажи. Таблетки нельзя на голодный желудок.
Раздается щелчок закипевшего чайника.
Демьян поднимается. Отходит к массивной столешнице. Слышу, как позвякивает посуда, пока он заваривает чай.
Судорожно сжимаю ложку. Действую на автомате. Сама не замечаю, когда зачерпываю ей мед и подношу к губам. Облизываю. И застываю, поймав на себе взгляд Дикого. Немигающий. Голодный. Мрачный.
Сердце гулко ударяется о ребра.
Поспешно убираю ложку. Но выражение синих глаз не меняется.
Никто и никогда не смотрел на меня так. Даже он сам. Раньше. С какой-то звериной жадностью. На надрыве.
Демьян ставит передо мной чашку, а свою продолжает держать, крепко обхватив ладонями.
Дотрагиваюсь до керамической поверхности. Обжигаюсь. Тут же отдергиваю пальцы. Держать эту чашку можно только за ручку.
– Поставь, – бормочу. – Горячо же.
Он усаживается напротив. Потемневший взгляд проясняется. Губы складываются в ухмылке.
Не выдерживаю и тяну Дикого за руку, чтобы отпустил чашку. Мои пальцы скользят по его ладони.
– Демьян, – зову и повторяю: – Горячо. Ты…
– Нет, Катя, это не горячо, – отрывисто заявляет он, но чуть помедлив, все же убирает руки, мрачно усмехается: – Это никак.
Повисает молчание.
Смотрю прямо перед собой. Боюсь сосредоточиться на собственных мыслях. Стараюсь просто не думать.
Вибрация мобильного телефона разрывает тишину. От неожиданности дергаюсь, случайно задеваю свою чашку. Горячая жидкость выливается на руку, заставляя вскрикнуть.
Демьян действует молниеносно. Обхватывает меня за талию, подводит к раковине, включает холодную воду.
Вздрагиваю, когда он подставляют мою руку под ледяную струю.
– Все хорошо, – бормочу.
– Вижу, – мрачно заключает Демьян, осторожно скользнув большим пальцем по красной отметине на моей ладони.
Он прижимается ко мне сзади. Утыкается лицом в мою макушку. Не знаю, сколько мы стоим вот так, но с ужасом осознаю, что мне совсем не хочется отстраняться.
***
Блядь, Катя.
Ты меня доведешь. Пахнешь так, что пиздец. Заявляешься вся такая красивая, а потом вдруг хочешь свалить.
Нихуя. Больше не отпущу. Нагулялась достаточно.
Сам не знаю, как себя держу. Как всякий раз успеваю врубать тормоз. Меня же от каждого жеста девчонки ведет. Кроет. Она прямо по краю ходит.
Меня практически срывает, когда ее губы смыкаются на той блядской ложке.
Один кадр запускает цепную реакцию. Все мои гребаные фантазии мелькают перед глазами. Хер наливается кровью. Рефлексы на пределе. Коротит.
Сгрести в объятья. Завалить. Сжать. Подмять под себя. Разложить на столе. Содрать с нее всю одежду. Ворваться рывком. Вытрахать. Выебать. Взять так, чтобы только одного меня всю жизнь помнила.
Нет. Стоп. Нельзя.
Ставлю перед ней чашку. Сжимаю свою. Жара под пальцами не чувствую. Слишком сильно прет. Замыкает, сука.
– Демьян, горячо, – бормочет Катя.
Волнуется.
Лекарства мне привезла. Мед. Конечно, похуй на таблетки. Нечего мне лечить. И на мед похуй. Вообще, ненавижу его. Вкус дерьмовый.
Но блять, это же все от нее. Сама привезла. Поэтому я усмехаюсь как долбоеб и кайф ловлю, просто от того, что эта девчонка рядом.
Не хочу, чтобы она уходила. Вообще. Никогда. Вот бы на хер послала ту Англию, и ко мне переехала. Чем ей здесь плохо?
Опять чай пьем. Да и похер.
А потом вдруг вибрирует телефон.
Катя вздрагивает. Обжигается. И я подхватываю ее, утягиваю к раковине. Вода льет, охлаждая ожог. А меня топит.
В запахе. В теплоте нежной кожи. В том, как мелко Катя подрагивает, когда прижимаю ее крепче.
– Все в порядке, – шепчет она, отодвигаясь. – Уже не болит.
Закрывает кран.
– Демьян, я…
Замолкает, когда провожу большим пальцем по внутренней стороне тонкого запястья. Ловлю пульс.
Руки у нее холодные. Надо согреть.
Склоняюсь. Прижимаюсь губами к ее ладони. Мягко, едва дотрагиваюсь. А она дергается так, будто мое дыхание обдает похлеще кипятка. Но руку не убирает. Прокладываю ртом путь до запястья. Медленно прохожусь языком. Чувствую, как нарастает биение крови. Слышу сдавленный стон.
Тут меня и срывает.
Сама виновата, Катя.
Слишком долго держала меня на голодном пайке.
Отрываюсь от узкой ладони, только чтобы жадно впиться губами в чуть приоткрывшийся рот.
Хочу сожрать. Всю ее. Сейчас.
Врываюсь языком. Подавляю любое сопротивление. Зажимаю так, чтобы не вырвалась. Сминаю сочные губы. Вылизываю. Прихватываю зубами. Глубже вхожу. Вбиваюсь толчками. Захватываю ее язык, втягиваю в свой рот.
Подхватываю девчонку под ягодицы, усаживаю на столешницу. Устраиваюсь между ее раздвинутыми ногами. Притягиваю вплотную, накрывая ладонями поясницу.
Она даже не пробует вырываться. Сбита моим напором.
Тонкие пальцы вжимаются в мои плечи. Но не отталкивают. Дрожат. Губы слабо двигаются под моими губами. Маленький язык пытается ускользнуть.
Блядь, нет. Даже не мечтай. Не разрешу.
Крепче сжимаю. Впечатываю Катю в себя. Тело к телу. Язык к языку. Добиваюсь ответа. Вырываю силой. Зацеловываю так, чтобы у нее не осталось никакого другого выбора.
Глубже. Жарче. Острее.
Вырываю новый стон. И еще один. Громче. Прямо в мое горло. Вибрацией отдается. От этого приглушенного звука хер каменеет. И яйца железом наливаются. А ведь это только начало.
Ты подо мной сорвешь голос, Катя.
Клянусь, блядь.
Дохуя времени мы проебали. Хватит.
Трахаю ее языком. Но этого охуеть как мало. Перестаю терзать манящий рот. Покрываю поцелуями шею. Зубами кожу прикусываю. Везде попробовать хочу. Везде пометить.
– Демьян, – выпаливает она.
Ладонями упирается в мою грудь. Судорожно дергается, пробуя отползти в сторону. Но я мягко возвращаю девчонку обратно.
Утыкаюсь лбом в изгиб между ее шеей и плечом. Чувствую, как дико пульсирует жилка, по которой я скользил языком.
– Демьян, – повторяет Катя чуть слышно.
А я опять к ней губами прижимаюсь. Ловлю судорожный всхлип, и только потом отрываюсь, чтобы поймать ее взгляд.
Зеленые глаза блестят. Яркие. Светлые. И будто поволокой сейчас подернуты. Как пьяные. Кайфовые у нее глаза. Не оторваться.
Веду большим пальцем по острой скуле, обхватываю ее лицо, вынуждаю запрокинуть голову назад. Нависаю над ней.
Одно ее «нет». Одно «нет» и тогда я сам себя прокляну, но не остановлюсь. Не позволю ей отсюда уйти.
Поздно, блять. Сука. Поздно.
Только она не говорит. Ничего не говорит. Просто накрывает мою ладонь пальцами. И слегка подрагивает.
Девочка моя.
Моя…
– Катя, – выдаю, не узнавая собственный голос.
Прижимаюсь ртом к ее губам. Подхватываю на руки. Осторожно. Бережно. Не хочу спугнуть.
Вынуждаю себя обороты сбавить.
Отношу ее в спальню. Укладываю на кровать. Продолжаю целовать, пока она не расслабляется. Стягиваю с нее одежду, накрываю своим телом.
Девчонка дергается, услышав шелест фольги. Лихорадочно отстраняется от меня. Ее глаза расширяются, когда она видит, как я раскатываю «резину» по стволу.
Все меняется. Резко. Ощущаю ее напряжение.
Что за херня?
Опять от меня закрывается.
Склоняюсь над ней. Запечатываю испуганно приоткрытый рот поцелуем. Накрываю ее между ног ладонью, провожу пальцами по влажным складкам.
Зажимается. Судорожно сжимает бедра.
Отрываюсь от нее. Взгляд ловлю и охуеваю от того страха, который плещется в зеленых глазах.
Блядь. Что я опять сделал не так?
Она же расслабилась. Отключилась. Даже не заметила, как одежду с нее сорвал. А теперь…
И тут меня накрывает от промелькнувшей догадки.
– Катя.
Девчонка отворачивается, спрятав лицо в подушку. Но я мягко обхватываю ее за подбородок, принуждаю смотреть в глаза.
– Я, – под ребрами будто режет. – Первый?
Тишина.
А дальше меня оглушает ее шепот:
– Да.
