Текст книги "Клим'с клан (СИ)"

Автор книги: Валерий Скворцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Дорогие Славик и Наташа!

Дальше последовала длинная и весьма складная речь, которую Клим от Варвары никак не ожидал. Под конец она взмахнула рукой, грянула музыка, а сама Варвара запела. Пела она так себе – сосед слева от Клима даже крякнул:

– Без «фанеры» совсем петь не умеют!

Когда песня закончилась, Варвара закончила свою речь:

– Совет вам да любовь! Горько!

Пока гости отвлеклись на целующихся молодожёнов, Варвара выскочила из-за стола, выдернув за собой Клима. Когда они очутились на свежем воздухе, Клим остановился и, тыча пальцем в сторону ресторана, спросил:

– Зачем мы туда ходили? Они фотографировались с нами, теперь в сеть всё выложат...

– Я тебя умоляю: кому это интересно? Даже если госпожа Барская себя и увидит, то решит, что это – её очень похожий двойник. А ходили мы туда за этим, – Варвара показала ему сложенную вдвое пачку купюр. – Теперь можем тусить в своё удовольствие.

– Да нет у меня никакого настроения больше тусить...

– Ну, тогда релакс – хочешь взглянуть, как это делают обеспеченные люди?

Климу совсем не хотелось, но он вдруг почувствовал себя старым брюзгой на фоне источавшей энтузиазм Варвары. Нельзя было не признать – на свадьбе она сыграла знаменитость блестяще – не то слово! И, пусть Клим совсем не знал, кто такая Барбара Барская, но в истеричной и высокомерной особе, которую он послушно сопровождал, не угадывалось ни капли самой Варвары – перевоплощение было настолько искусным, что как актрисе ей можно было только аплодировать. Находил же Клим удовольствие, играя на сцене Сирано, так и его родственница развлекается, играя знаменитостей на свадьбах. Даже речь поздравительную такую длиннющую выучила. Почему бы и нет? Почему бы сегодня Климу ни испытать на себе все предложенные Варварой развлечения? Он посмотрел на неё и кротко кивнул. Она же от такого согласия глубоко вздохнула:

– Мда – с таким настроением обойдёмся без массовки...

Варвара набрала телефонный номер, и скоро к ним подкатил тонированный «Мерседес». Пока они его ждали, Варвара назидательно втолковывала Климу:

– Если хочешь попробовать настоящей жизни, ты должен общаться с выдающимися личностями – с теми, кого знает вся страна. А им совсем не интересна Варвара из Бутова. Им подавай эту стерву Барскую – ну, так извольте! А если ещё найдётся, чем выдающихся личностей подкормить... – она выразительно постучала ладошкой по сумке, куда убрала деньги. – Но, раз ты сегодня не настроен с ними общаться, проведём для тебя небольшую экскурсию...

Внутри «Мерседеса» она поздоровалась по имени с шофёром и кинула:

– Домой!

Автомобиль очень быстро, но всё равно долго ехал, пока ни остановился перед высоким забором. Варвара велела шофёру ждать и первой вылезла наружу. Там она помахала рукой куда-то наверх, отчего ворота приоткрылись. Варвара расслабленной походкой двинулась в проход, Клим послушно потрусил за ней. За воротами она ещё раз помахал рукой – теперь стало видно, что в окошке кирпичного дома, примкнувшего к забору, сидит усатый дядька. Клим тоже махнул ему, но дядька в ответ отвернулся. Они прошли по выложенной камнем тропинке к большому дому с башенками. Варвара уверенно подошла к двери и нажала пальцем на поблёскивающую фиолетовым светом кнопку – дверь с мелодичным звоном открылась.

– Люблю современную технику, – прокомментировала Варвара. – Умный дом, просто умница – открывается одним пальцем!

– В замке сенсор на отпечаток пальца? – переспросил Клим. – Так мы в доме Барской? А вдруг настоящая хозяйка вдруг заявится?

– Ты вообще интернетом пользуешься, племянник? Госпожа Барская нынче даёт гастроли по Сибири, так что давай ознакомлю тебя со стилем жизни столь выдающейся особы.

Они обошли дом. Варвара, как опытный экскурсовод, демонстрировала Климу диковинки – выдвигающийся из стены огромный киноэкран, зеркальные гардеробные и двухметрового живого питона, живущего в аквариуме. В подвале располагался небольшой бассейн. Варвара обвела его рукой и сказала:

– Ты, как хочешь, а я пошла переодеваться. Если соберёшься, найдем и тебе реквизит.

Вернулась она через пять минут в купальнике и тут же прыгнула в воду. Быстро проплыла брасом туда, обратно, потом нажала на бортике кнопку, и вода вокруг неё забурлила. На её лице (всё ещё лице Барбары Барской) появилась блаженная улыбка. Клим подошёл ближе и сел в кресло. Дождался, пока Варвара откроет глаза, и спросил:

– Как ты можешь расслабляться – в чужом доме?

Та ещё некоторое время понежилась в воде, потом вылезла и, завернувшись в халат, села рядом с Климом. Наконец, ответила:

– Так нет, Климушка, у меня своего дома, вот и приходится... Если серьёзно, то я уже придумала, как это всё сделать моим – моим на самом деле. Но раз, как ты говоришь, есть на свете злой-презлой немец, который за такими вещами следит, мне придётся ещё раз придумать всё заново. А пока мои забавы совершенно безобидны – люди сами суют мне деньги или открывают ворота. Я всего лишь временно пользуюсь чужой жизнью – пока ей не пользуется настоящий хозяин. Она же из-за этого не испортится? Так что моя совесть – чиста, и я могу расслабляться здесь с полным правом...

– А я – не могу! – Клим покачал головой. – Мне жутко неудобно в этом чужом теле, чужом доме. Так и ждёшь, когда же заявятся настоящие хозяева... Жизнь должна быть моей, и все блага в ней надо заслужить самому, иначе всё равно воровство получается.

– Мал ты ещё тётку учить, праведник, – Варвара встала и по пути отвесила ему шуточный подзатыльник. – Пойду одеваться, а то ваше время, сударь, истекло – родители будут беспокоиться. Но вот завтра утром ждём вас снова к нам – будем мамаше молодость возвращать...

Она прошла несколько шагов, потом замерла и, развернувшись, сказала:

– Клим, тебе же всего четырнадцать, а ты ведёшь себя, как старый дед – улыбнись хотя бы, что ли! Неужели тебя так напугали во Франции, что тебя будто парализовало? Ведь мы же оборотни! Нас с тобой не должно быть, а мы есть! Неужели ты не можешь радоваться тому, что ты – особенный, что перед тобой открыты все двери? – она обвела рукой вокруг себя. – Или ты сидел бы с такой же кислой физиономией, даже имея все блага земные? Я, например, ужасно рада, что ты нашёл меня, рада, что у меня есть сказочная родня – пусть и такая вот – не по годам суровая. Я чувствую, что вместе мы сделаем что-то чудесное, что нас ждёт жутко интересная жизнь! Улыбнись, чёрт тебя подери!

И не дождавшись ответа, она тряхнула гривой мокрых волос и, пританцовывая, удалилась. Клим смотрел ей вслед и улыбался – сам не знал, почему. Уж точно совсем не потому, что его попросили об этом. Просто вдруг он почувствовал примерно то же, о чём говорила Варвара. Он не проникся доверием к своей сумасбродной тётке и не распробовал прелестей чужих свадеб и богатых домов, но внезапно вернулось предчувствие чего-то волшебного и приятного – как во французском лагере, когда в последний день они сидели вместе с Лин у костра. С таким настроением он ехал в тонированном «Мерседесе» домой, разглядывая в окно внезапно смягчившийся мир – пушистые облака висели над округлыми соснами и вкрадчиво шевелящейся от ветра травой. Ночью ему снилось что-то необъяснимо сказочное, и блаженная улыбка с его губ слетела, только когда он следующим утром подходил к дому своих родственниц.

Ольга встретила Клима взволнованной – она с порога бросилась помогать ему, да с таким напором, что чуть не оторвала воротник на куртке. Затем ему пришлось отбиваться от предложенных домашних котлет. Варвара даже прикрикнула на мать, и та послушно притихла. В гостиной на столе лежал ворох старых фотографий – Клим велел их найти ещё вчера, когда Варвара звонила домой из кафе. Мать и дочь долго выбирали нужную, не обращая внимания на просьбы Клима найти наиболее естественное изображение и в полный рост. Когда карточка была выбрана, он покачал головой:

– Здесь у неё килограмм на двадцать меньше веса должно быть – куда денется нынешняя лишняя масса?

– Уплотнится, ничего страшного, – беспечно ответила Варвара.

– Сомневаюсь... – Клим вспомнил свою метаморфозу в воспитателя Клопэна. – Может быть совершенно неожиданный эффект, поэтому надо сделать несколько фотографий Ольги Сергеевны в нынешнем виде, чтобы исправить потом...

– Я снова в это тело не вернусь! – категорично вставила Ольга. Она казалась испуганной и решительной одновременно. Клим снова покачал головой и принялся фотографировать родственницу на свой телефон. Ему пришлось стать наиболее взрослым и ответственным в этой компании. Затем он рассадил всех вокруг стола, на середину которого он положил выбранное изображение молодой Ольги – на фото ей было лет двадцать пять.

– Ольга Сергеевна, вначале представляете себя по этой фотографии – будто в зеркало смотритесь. Потом округляете нёбо... – Клим повторял инструктаж скаута Жиля. Затем обратился к Варваре: – А ты должна делать то же самое, но образ переносить не на себя, а на мать – надеваешь сверху, через её голову. А теперь берёмся за руки...

В комнате повисла тишина. Клим выполнял процедуру и наблюдал за родственницами: Варвара почти сразу зажмурилась и выглядела напряжённой, а Ольга недоверчиво бросала взгляды то на дочь, но на гостя. Клим перехватил один из таких взглядов и кивком головы указал на фото – не отвлекайся, мол. Ольга сокрушённо вздохнула, но послушалась. А ещё через пару минут Клим почувствовал щекочущее покалывание в пальцах, которыми он сжимал руки родственниц. Видимо, такая реакция на совместную метаморфозу с представителями своего клана. Действительно, метаморфоза, наконец, началась – двойной подбородок Ольги стал разглаживаться, а сам Клим, уже не глядя на фотографию, легко представлял её мыслеформу в молодости. Это тоже было необычное ощущение – раньше ему приходилось иметь дело с мыслеформами современников, а тут образ как будто пришлось вытаскивать из вязкого болота. Возможно, надо было посоветоваться с английскими кураторами, ведь тот же скаут Жиль, расписывая ему прелести вечной жизни, тоже имел в виду использование чужих мыслеформ, а не своей собственной из прошлого. Но сейчас уже поздно было сомневаться, поэтому Клим выдохнул и напряг своё воображение, вталкивая в Ольгу образ молодой женщины из изогнутой от старости фотографии, лежащей на столе.

Первой разомкнула руки Варвара. Клим посмотрел на Ольгу – на её месте сидела высокая девушка, неуловимо похожая на Варвару. Эта девушка испуганно переводила глаза с одного своего соседа на другого – именно по настороженному выражению лица Клим узнал прежнюю Ольгу. Наконец, та встала и направилась к зеркалу в углу гостиной. Взглянув на себя, она слабо вскрикнула, потом повернулась и радостно зашептала:

– Варька, получилось!

Стала недоверчиво ощупывать своё лицо, трогать волосы, плечи и бёдра. Убедившись, что всё происходит наяву, Ольга разрыдалась. Это у неё вышло легко и естественно – даже Климу захотелось так же всплакнуть от вида накативших на женщину чувств. Варвара вскочила и подошла к ней – стало видно, что Ольга на голову выше и в целом крупнее своей и так далеко не миниатюрной дочери. Лишняя масса, как и предупреждал Клим, привела к большим, нежели у оригинала, габаритам. Ольга сквозь слёзы удивленно взглянула на подошедшую девушку сверху вниз, потом тихо, но решительно скомандовала:

– Тащи рулетку!

Рост Ольги оказался два метра и пять сантиметров – против метра шестидесяти тридцать лет назад. Конечно, не совсем великанша, но в толпе будет выделяться. Клим молчал, пока девушки оживлённо обсуждали, можно ли с такой внешностью выходить на улицу:

– Такое вряд ли объяснишь омолаживающей процедурой.

– Можем переехать... Но, ёлки-палки, как с таким ростом найти приличного мужика?

Они возбуждённо болтали, а Клим просто наблюдал, пока не заметил, что метаморфоза Ольги как будто продолжается – незаметно, но всё же явно изменилась линия бровей. Казалось, они постепенно становились гуще. Внезапно после очередной гримасы носогубная складка стала глубже, и отвисли щёки. Клим вскрикнул:

– Ольга Сергеевна, кажется, вы стареете!

Та бросилась к зеркалу и принялась ощупывать руками лицо:

– Чёрт подери!

Возрастные изменения становились всё очевиднее – теперь Ольге на вид было уже около сорока. Она подошла к дивану и в изнеможении повалилась на него. Варвара уселась напротив неё на низкий пуфик. Клим наблюдал за обратной метаморфозой, не поднимаясь из-за стола. В полной тишине прошло минут десять, пока, наконец, ни стало понятно, что изменений больше не будет – Ольга опять вернулась в свои пятьдесят пять. Клим откашлялся:

– Я тут вспомнил, что во Франции мне ничего не говорили про возврат к своей молодой внешности. Судя по всему, мыслеформы, как и люди, имеют свойство стареть. Поэтому, если есть желание омолодиться, придётся использовать чужую внешность – того, кто молод именно сейчас. Вы, Ольга Сергеевна, можете, например, взять облик Варвары... Хотя, нет – обращаться в другого оборотня тоже не рекомендуется... В конце концов, вокруг полным-полно молодых девушек...

Ольга внезапно снова разрыдалась. Варвара взяла её руки в свои и принялась растерянно гладить. Когда между всхлипами стали возникать паузы, Ольга пояснила:

– Ничего страшного! Вы – ещё молодые, и вам не понять: что это такое – внезапно снова помолодеть. Я согласна даже на самую обычную внешность, даже ростом с каланчу, но только не это...

Она показала руками на себя и снова заплакала – правда, уже довольно тихо. Варвара незаметно замахала рукой на Клима – убирайся, не до тебя. Тот встал из-за стола, но замер, потому что вспомнил про рукопись. Когда Варвара всё же принялась его выпихивать из комнаты, он спросил про неё. Девушка нахмурилась, потом отчеканила:

– Я тут с пары страниц копии сняла – посмотри пока. Остальное покажу, когда мамаше молодость вернём. Думаю, приходи в пятницу, мы как раз придумаем, как её в чужом облике будем соседям и знакомым предъявлять.

Скрывшись в другой комнате, она появилась с листками бумаги, которые сунула Климу, когда он уже вышел за порог. Дверь Варвара захлопнула с такой силой, что в подъезде жалобно зазвенели стёкла. Пройдя несколько ступеней, Клим поднёс один из листков к лицу и прочитал при мерцающем свете люминесцентной лампы:

«Ежели обращаться в негодное существо с негодным умыслом, то после всего следует провести тройное омовение, дабы не поганить душу...»

Текст выцвел, сбивали с толку странные написания букв "д", "т", а также многочисленные «яти». Действительно, тарабарщина, но явно про оборотней – кто-то из далёких предков осознал свою истинную природу, но, складывалось впечатление, что при описании добавил немного сказочности от себя лично – иначе, чем ещё объяснить эти «омовения»? Людям вообще не терпится любую непонятную вещь обставить со всех сторон обрядами – как будто так она выглядит менее пугающей. Клим быстро глянул на текст дальше – какое-то посыпания живота солью и золой, нелепые заклинания, где «чур меня» соседствует с поминанием христианских святых. Не хватало только жертвенных костров и шаманских бубнов. Разочарование было столь велико, что Клим чуть ни выбросил листки в ближайшую урну. Засовывая их в рюкзак, он всё же не выдержал и со злостью сжал их в комок. Рукопись с дурацкими обрядами напомнила ему про день, проведённый с Варварой и её матерью – применение уникальных способностей обеими родственницами тоже казалось бездарным. Это почему-то расстраивало Клима – он чертыхался всю дорогу, пока ехал домой.

Глава 8 «Гости»

На следующий день Варвара позвонила Климу раз десять – она считала своим долгом рассказать, как они с матерью готовятся к метаморфозе: выискивают в интернете фотографии девушек, совпадающих по типажу, как сочиняют для знакомых небылицы про омолаживающие тайские таблетки. Вдобавок она умудрялась поведать множество не относящихся к делу вещей – про концерты неизвестных Климу знаменитостей, про дрязги в интернете из-за высказываний ещё менее известных ему блогеров и тому подобное. Клим терпеливо всё это выслушивал, борясь с внутренним раздражением – он совсем не так представлял своё общение с кланом. Его же собственные попытки обсудить совместные тренировки тонули в пустоте – Варвара отшучивалась или вообще игнорировала такие вопросы.

Летние каникулы заканчивались через неделю, и это тоже угнетало Климу. Ему казалось, что с началом учебного года начнётся совсем другая жизнь, в которой нет места играм в оборотней. Способность к метаморфозам начинала покрываться пылью, казаться рутинной и скучной – что, в конце – концов, можно эдакого совершить с её помощью? Мир не спасти и славы не снискать. Ладно бы Клим мог превращаться сам, а так он ещё и зависим от вздорной родственницы, у которой, похоже, на него свои планы – не хватало ещё, чтобы она втянула его в сумасбродные интриги!

В таком мрачном настроении Клим предстал перед своими излишне возбуждёнными родственницами. От чудесного предчувствия, посетившего его после проникновения в дом Барбары Барской, не осталось и следа. Варвара прямо в коридоре, пока он разувался, тыкала ему в лицо фотографии разных девушек, требуя выбрать наиболее симпатичную – на его «мужской взгляд». Ольга в предвкушении омоложения тоже отбросила всякую солидность и суетилась не меньше дочери. Клим в ответ ткнул пальцем в одну из фотографий и молча уселся за стол в гостиной. Родственницы ещё минут пять носились вокруг него, пока, наконец, ни справились с переполнявшими их эмоциями.

Их руки были потные и дрожали. Но Клим довольно быстро ощутил знакомое покалывание в пальцах. Казалось, его внутренняя злость, которую он никак не мог обуздать последние два дня, вдруг превратилась в энергетический сгусток где-то в районе груди. Клим взял и швырнул этот сгусток в сторону Ольги. Та заметно вздрогнула и, если бы он не удержал её руку, разомкнула бы цепь. Клим взглянул в её сторону и увидел, что метаморфоза сегодня проходит быстро и очень заметно – особенно странно было видеть стремительный рост волос на голове. Буквально за пару минут всё закончилось – теперь Клим первым разжал руки. Ольга немедленно бросилась к зеркалу и радостно завопила. Теперь она была почти сверстницей дочери и, как и в прошлый раз, двухметрового роста. Девушки гарцевали вокруг стола, не обращая внимания на Клима. Когда через десять минут возврата в прежнюю внешность не произошло, Ольга исполнила ещё более дикий танец и принялась по очереди обнимать Варвару и Клима. Потом она убежала в другую комнату, а, вернувшись, попросила Клима выйти из гостиной – «на минуточку». Закрывая за собой дверь, он невольно заметил: Ольга сбросила свой безразмерный халат и осталась в одном белье. Теперь вопли девушек, доносившиеся из гостиной, относились к новому телу хозяйки. Клим сокрушённо покачал головой – эта девичья истерика в очередной раз напомнила ему о бессмысленном применении столь уникальных способностей.

Как во сне, он принял от Варвары папку с копией рукописи. Отказался от шампанского, которым пыталась его угостить Ольга. Зашнуровал кроссовки и сам закрыл за собой дверь – хозяйки потеряли к нему всякий интерес. У подъезда на скамейке сидели местные мальчишки – с их стороны неслась музыка, и светились телефоны.

– Эй, малой, сигареты есть? – спросил кто-то из мальчишек.

– Да он немой или не вежливый, – донёсся другой голос, и только тогда Клим услышал их и тут же почувствовал хлынувшую с их стороны угрозу.

– Я уже не первый раз его примечаю – ходит, чую, к нашим девчонкам...

От компании отделилась тень, и дорогу перегородил щуплый мальчишка – примерно одной с Климом комплекции. Он выпятил грудь и навалился на Клима, когда тот пытался его обойти:

– Не торопись, малой! Чего несёшь? – мальчишка ловко выхватил папку с копией рукописи и отскочил на пару шагов.

– А ну, верни! – мрачно сказал Клим.

– Не-е, он – не немой – слышь, грубит! – мальчишки дружно поднялись, чувствуя близость потехи. Для Клима эта стычка казалась естественным продолжением всей происходящей с ним последнее время бессмыслицы – как будто жизнь специально решила показать, какой ерундой она может быть наполнена. Его сейчас банально поколотит местная шпана – конечно же, чего ещё следовало ждать от такого дурацкого дня? Клим обречённо вздохнул и принялся ждать своей участи – развлекать драчунов спорами или мольбами ему совершенно не хотелось. Щуплый мальчишка тем временем поднёс светящийся телефон к листу рукописи и попытался прочесть:

– «Не гоже зверем задирать чужую скотину...» – тут что-то по-старославянски! Малой, да ты историей интересуешься?

Клим молчал и терпеливо ждал начала экзекуции. Было уже довольно темно, а ближайший фонарь светил метрах в двадцати от них. Мальчишки медленно обступали Клима, но он даже не мог разглядеть их лиц. Играли они ужасно – даже не старались скрыть простого желания покуражиться над случайной жертвой. Клим испытал что-то вроде разочарования, ведь могли же его мучители немного напрячься, чтобы экзекуция выглядела имеющей хотя бы малейшую причину.

– Нехорошо, историк, так грубить! – услышал он и тут же получил под дых. Непроизвольно согнувшись, Клим всё же сумел сдержать стон. Следующие два удара пришлись по касательной – видимо, нападавшие намеревались бить его по почкам. Кто-то схватил его за волосы и разогнул, а потом новая вспышка боли в животе вынудила Клима мешком упасть на асфальт. Там его догнал удар ногой в левый бок. Хотя теперь было нестерпимо больно, Клим сцепил зубы и молчал. Нападавшие тоже замерли:

– Не-е, так совсем не интересно – даже не поймёшь, вдруг мы его насмерть зашибли. Эй, малой, ты жив там ещё?

Климу посветили в лицо мобильником:

– Вроде, моргает. Что ж ты тихий-то такой?

– «Сильная боль есть первопричина быстрых обращений» – что за чушь у него тут написана? – это опять процитировал рукопись первый задира.

Клим поднял голову на нападавших. Внезапно из-за облаков выглянула луна – на какое-то мгновение, чтобы только посеребрить плечи и шевелюры обступивших его мальчишек. Но время для Клима будто остановилось – всплеск серебристого света идеально совпал с фразами, зачитанными только что вслух из старой рукописи. Да он же – оборотень, в конце концов, а не лох какой-нибудь! Боль из живота начала подниматься изнутри и вдруг застряла в горле. Там она стала набухать и в один момент взорвалась. Клим сделал всего три почти одновременных движения – ударил когтями по одному из нападавших, резанул зубами другого и выпрыгнул из сжимавшегося вокруг него круга. Там он выпрямился и услышал дружный вопль – двое мальчишек скрючились и истошно заорали. Остальные словно замерли. Клим тем временем выхватил свою папку из рук задиры и торопливо зашагал в сторону метро. В его голове было совершенно пусто.

Первые мысли появились, когда Клим вышел из подземки на улицу рядом со своим домом. Очевидно, что он перевоплотился ненадолго в какого-то зверя – ощущение от рвущейся на зубах чужой плоти ничем нельзя было заглушить. То, что ему удалось это самому и так быстро – явная заслуга рукописи – тех нечаянно зачитанных задирой двух фраз. Оказывается, боль делает метаморфозу практически молниеносной. Возможно, чем-то и луна помогла.

Раздался телефонный звонок – звонила Варвара:

– Эй, племянничек, с тобой всё в порядке?

– Да, вполне... – хрипло отозвался Клим. – А что?

– Просто у нас тут сначала орали под окнами, как резанные, а потом три «скорые» прикатили. Сразу после твоего ухода...

– Да в порядке со мной всё, – более уверенным голосом отрезал Клим. – Ладно, пока! Я уже в подъезд к себе вхожу.

Он положил телефон в карман и в отчаянии ударил кулаком по двери подъезда – он же ранил этих мальчишек! Вспомнились их вопли – видимо, неслабо им досталось. Но не насмерть же! Может, и поделом – нечего всемером на одного нападать! Клим опять вспомнил – во время укуса ему в нёбо ударил фонтанчик крови. Он вытер тыльной стороной ладони рот и увидел на ней красную полоску засохших комочков крови. И в таком виде он ехал в метро? Клима вырвало – быстро и так сильно, что в глазах запрыгали светящиеся звёздочки. Когда желудок опустел, накатила сильнейшая усталость – с трудом удалось сделать пару шагов до лавочки у входа в подъезд. Клим повалился на неё неловко, боком и так замер.

Когда тело, наконец, смирилось с воспоминаниями, снова появились мысли. И теперь больше всего волновало: была ли метаморфоза в зверя вызвана его, Клима, волей или случилась сама собой? Он смотрел на мелькавшую между туч луну и снова прокручивал старые страхи – как он в облике волка мечется по залитой огнями Москве. Но в том дворе было темно, так что его звериное обращение могли даже не заметить. А без тех фраз из рукописи тоже вряд ли что-то произошло. Значит, он сам так захотел. Клим поднёс к лицу папку с рукописью и всмотрелся в блеклые старомодные буквы – оказывается, тут не всё так просто!

Он вытер краем футболки рот, потом окончательно привёл себя в более-менее приличный вид перед зеркалом в лифте. Впрочем, это было излишним – отец только на мгновенье показался из своей комнаты, чтобы поздороваться. Мать уже неделю сопровождала очередную знаменитость в туре по стране, так что в холодильнике было пустынно и скучно. Клим налил себе и быстро выпил чашку холодного молока. В ванной он почистил зубы, после чего сказал себе вслух «Ага, тройное омовение» и три раза сунул голову под кран с холодной водой. Тело неожиданно спокойно восприняло эту процедуру – вдоль позвоночника и по рукам разлилось тепло. Клим насухо вытерся, после чего в своей комнате повалился на кровать и проспал почти до полудня.

Разбудил его звонок Варвары – она приглашала к себе, таинственно намекая на какой-то сюрприз. «Как же она переигрывает!» – профессионально заключил про себя Клим. Видимо, у девушки созрела в голове очередная авантюра, где нашлось место и его скромной персоне.

– Извини, – ответил Клим, – но мне пока к вам нельзя.

– А... Так это всё-таки ты их вчера... – многозначительно протянула Варвара. Клим утвердительно промолчал. Девушка тоже молчала и даже выключила микрофон – видимо, она с кем-то совещалась. Потом в телефоне щёлкнуло, и снова раздался её голос: – Тогда мы к тебе в гости сами придём – у мамаши есть твой адрес. Когда ты сможешь нас принять?

– В любое время. Ольге Сергеевне не нужно узнать, когда отец будет дома?

Опять микрофон отключился, после десятисекундной паузы Варвара выдала ответ:

– Не обязательно. Он же теперь её может не признать. В три нормально будет?

Действительно, как он мог забыть – трудно будет выдать молодую баскетболистку за тётку отца. Предстоящий визит тревожил Клима – мать Варвары после омоложения стала казаться копией дочери – с точки зрения благоразумия. Он вспомнил их вчерашние дикие пляски и похолодел. От голода заурчал желудок, поэтому Клим решил пока не думать о гостях, а заняться завтраком. Сделав себе яичницу из пяти яиц, он, почти не жуя, уплёл её с половиной батона. Ещё за завтраком Клим запланировал следующим шагом сесть за изучение рукописи – иначе можно с ума сойти, предполагая, какой сюрприз приготовили ему родственницы.

Теперь, читая старый текст, он не торопился с выводами – да, автор что-то присочинил, но нельзя же отбрасывать исторический и культурный фон, имевшийся в то время. Лин – та тоже пыталась объяснить природу оборотней с помощью цитат из Библии. Так что придётся на себе проверять, так ли опасен чеснок в Великий пост или у предка просто случился прилив фантазии. Многие фразы казались вообще лишёнными всякого смысла – например, строку «Суета по поводу древ и камней должна проходить через голову» Клим перечитал раз десять и даже не смог предположить, что тут может иметься в виду. Ещё через какое-то время он заметил, что страниц явно не хватает – фразы и отдельные слова рвались, даже со скидкой на их бессмысленность. При этом все листки были пронумерованы. Вглядевшись, Клим обнаружил, что нумерация сделана другими чернилами и более ярко – возможно, её провели позднее. Отсутствие страниц делало расшифровку рукописи ещё более трудной задачей. Если бы вчерашняя фраза про боль была прочитана в спокойной атмосфере, сидя в кресле, Клим вряд ли смог её правильно понять. Вспомнив про это, он отложил рукопись, от которой у него уже порядком разболелась голова.

Клим сходил на кухню и нашёл в домашней аптечке упаковку со шприцами. Оторвав от блистера один, он зашёл в родительскую спальню и сел перед материнским трюмо. Распаковав шприц, он какое-то время смотрел то на него, то на свою левую руку. Смазал лосьоном, который нашёл на столике перед трюмо, большой палец и наставил на него иголку. Только третий укол оказался чувствительным – боль пронзила руку до плеча. Клим в своём воображении, как и вчера, отправил эту боль дальше – в горло. Пришлось уколоть палец ещё дважды, прежде чем боль набухла и лопнула. Клим взглянул на себя в зеркало – теперь там отображался старший воспитатель Клопэн из французского лагеря. Именно его мыслеформа почему-то возникла в голове во время разрыва пузыря с болью.

Клим поднялся и осмотрел себя – на левой руке обнаружил короткие розовые пальцы с рыжим мехом на тыльной стороне и ни одного следа от уколов. Пройдя в гостиную, он ещё раз полюбовался чужой фигурой, отражённой в экране выключенного телевизора, после чего вскинул руки вверх (в правой всё ещё сжимая шприц) и издал победный клич – чужим надтреснутым голосом. Потом застыл перед собственным портретом, висящим на стене, и уже без особой жалости вогнал в чужой розовый палец иголку шприца. Для обратной метаморфозы понадобился всего один укол. Когда рука приобрела знакомые очертания, Клим сбегал к трюмо удостовериться, что он – снова прежний, после чего выбросил шприц в мусорное ведро. Немного поразмыслив, он вытащил из ведра пакет с мусором и поставил его у двери, чтобы не забыть вынести на помойку до прихода отца. А то ещё придётся оправдываться, что ты – не наркоман.

На полке у двери Клим нашёл деньги с запиской «на еду» от отца. Пересчитав их, он прикинул, что хватит на бургер с картошкой-фри в кафе и на маленький тортик для гостей. Оставалось всего полтора часа до их прихода, так что следовало поторопиться.

Родственницы пришли почти в четыре. Они с видом заговорщиков заходили в квартиру, крутя головой по сторонам. При этом Ольга кривлялась не меньше дочери. На ней была надета кофточка с глубоким декольте – Клим даже покраснел, когда обнаружил его на уровне своего носа. Видимо, привыкание к новому молодому телу у двоюродной бабки проходило стремительно.

– Да вы – буржуи! – Ольга ходила по квартире, стукаясь головой о дверные косяки и задевая люстры. Варвара же с ногами забралась в большое кресло в гостиной и рассматривала коллекцию на стене, которую мать Клима составила из подарков своих клиентов.