Текст книги "Пять минут до счастья (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  – Конечно, будет толкаться. Ему же тесно. Возьми вот спичечный коробок, он почти пустой, посади в него кузнечика.

  Мальчуган с большим трудом пересадил кузнечика в коробок и с уморительной рожицей стал прислушиваться к едва слышным в нем шорохам.

  – А я видела красивую-красивую ящерку, – сообщила Маринка. – Она на солнышке загорала и меня совсем не боялась.

  Их благодушное состояние было нарушено шуршанием приближающихся шагов.

  – Кажется, незваные гости к нам пожаловали, – настороженно произнесла Ксения.

  Арсений оглянулся. К ним подходили двое подвыпивших мужчин. Один из них полный, круглолицый, коротконогий, другой – среднего телосложения, с коричневой толстокожей лысиной и глубоко посаженными глазами.

  – Ну и как, скоро закуска будет готова? – бесцеремонно прогундел лысый.

  – По-моему, вас никто не приглашал, – не задержалась с ответом Ксения.

  – А ты смени тон, голубушка, чай не дома, – долгим недобрым взглядом попытался он приструнить ее.

  – А я вам еще раз повторяю: сюда вас никто не приглашал.

  – Да мы же не с пустыми руками пришли! – воскликнул коротышка и с видом благодетеля выхватил из брючного кармана начатую бутылку водки. Энергично крутнул ее.

  – И что нам теперь – запрыгать от радости? – возмутилась Ксения. – Такими фокусами удивляйте своих жен. Вы разве не видите, что мы с детьми отдыхаем?

  – Да отдыхай ты, с кем хочешь! – рассердился лысый. – Попридержи язычок. Уж больно ты смелая. Как бы плакать не пришлось.

  – Мы, кстати, пришли не с тобой разговаривать, а с твоим мужем. Я уверен, настоящий мужчина от хорошей компании никогда не откажется. Я прав? – повернулся он в сторону Арсения.

  – Это близко к истине, – спокойно ответил тот, – но со случайными людьми я компаний не вожу.

  – Ты чего? – неподдельно удивился коротышка. – Пренебрегаешь нами?.. Я бы на твоем месте хорошенько подумал. Ты сильно рискуешь, ведь у тебя семья как-никак.

  – Ну, хорошо. Для начала отойдем в сторону.

  Лысый победно ухмыльнулся и пошел вслед за Арсением и коротышкой. Ксения нервно вскочила с бревна. Взяла лежавшую на углях крепкую с тлеющим концом еловую палку и стала напряженно смотреть в сторону остановившихся в нескольких метрах мужчин.

  – Ну, так что, договоримся? – нахально заулыбался коротышка.

  – Думаю, да. Пора подводить итоги. Во-первых, вы нахамили хозяйке, – уверенно повел разговор Арсений.

  Те непонимающе уставились на него.

  – Во-вторых, вы совершенно напрасно напомнили мне о семье и этим самым лишили меня выбора. Ну и, в-третьих, если мы сейчас мирно не разойдемся, то я вам гарантирую, что этот вечер вы закончите в моем родном Заречном отделении. Тем более, что этого толстячка, – ткнул он пальцем в коротышку, – я знаю, где искать.

  – Тебе никто не говорил, что ты переоцениваешь себя? – заиграл желваками лысый.

  – Говорили, но я каждый раз убеждал их в обратном.

  – Мы бы ушли, конечно, – вплотную приблизился лысый, – но у нас проблема: выпивка еще осталась, а закуска кончилась. Так что пока мы ее не решим – никуда отсюда не уйдем! Ты понял?

  – Понял. Водка-то теплая, наверно?

  Арсений лениво взялся рукой за бутылку и, неожиданно крепко зажав горлышко пальцами, коротким рывком швырнул ее в речку.

  – Ты чего сделал? – осевшим голосом прохрипел лысый.

  – Проблему вашу решил. Нет водки, нет и проблемы. Коротышка бросился к воде, всмотрелся.

  – Она не утонула, Мишка, я вижу ее. Хорошо, что мы отпили, плывет кверху пробочкой, как поплавок. Ее надо быстрей выловить, а не то не найдем потом. Уплывает же! Или на плотине...

  – Заткнись, балабол, – зло оборвал лысый своего приятеля. – Иди, лови... и не отсвечивай здесь.

  Тот только этого и ждал. Завистливо взглянув на лодку, он припустил вдоль берега, на ходу расстегивая рубашку.

  – А тебе, парень, – лысый переступил поудобней, – я этого не спущу.

  – Только тронь его! – раздался сбоку решительный голос Ксении. – Я тебе этой головешкой на всю жизнь отметину оставлю.

  Лысый досадливо поморщился, покосился на внушительного вида палку с рдеющим на ветерке концом, перевел свои глаза на лицо женщины и, вероятно, понял, что это – не пустые слова и не брать их в расчет отнюдь не безопасно.

  – Ну ладно, – угрожающе понизил он голос, – это не последняя наша встреча.

  – Да, теперь уж наверняка. Я думаю, Миша, что очень скоро мы вместе будем осваивать этику новых взаимоотношений.

  Лысый на шаг отступил. В раздумье постоял, сплюнул. Повернулся и, тяжело ступая, пошел прочь. Отойдя метров двадцать, оглянулся и вскоре скрылся в зарослях ивняка.

  – Да, этот дядя проигрывать не привык, – задумчиво проговорил Арсений. – И хотя я чувствовал себя достаточно уверенно, но драться мне сегодня совсем не хотелось. Пришлось даже прибегнуть к психологической атаке. А тебе, Ксюша, за поддержку спасибо.

  – Не стоит благодарности. Ведь это нас всех касалось. Не правда ли?

  – К сожалению, это так. Ну, все, хватит о неприятном. Пойдем к ребятишкам. По-моему, они немножко испугались. Да и шашлык уже должен быть готов.

  Они вместе вернулись к едва дымящемуся костру, шуточками и ласками растормошили притихших малышей. Достали пластмассовую посуду, пиво, лимонад. Разложили по тарелочкам еду и основательно поели.

  Ксения оглядела детей:

  – Ах, вы мои замазурки! Все продымились, замаслились. Она взяла полотенце, поманила к себе ребятишек:

  – Ну-ка, давайте свои мордашки... и ручки тоже.

  Ксения стала вытирать измазанные жиром личики и ладошки малышей. Те в это время счастливо похихикивали.

  – Вот и снова вы чистенькие, – расцеловала она их. – Можете гулять.

  – У меня предложение, – остановил ребят Арсений. – Думаю, до появления комаров нам надо собраться, привести все в порядок и добраться до города. Никто не против?

  – Не против, – за всех ответил Пашка.

  – Тогда через пять минут отплытие нашего корабля. Возражений нет?

  – Нет, – радостно откликнулись малыши.

  – Сеня, а как наш кораблик называется?

  – Как? А давайте назовем его... Мурзик. Пашка радостно взвизгнул:

  – Так зовут моего котенка! Он у бабушки живет.

  – У меня тоже есть знакомый кот с такой кличкой, – поддержала Маринка.

  Ксения прислушивалась к их разговору и улыбалась каким-то своим мыслям.

  – Ну вот и хорошо, – обрадовался Арсений. – Тогда срочно надписываем борт корабля.

  Он взял потухший уголек и, спустившись к лодке, на ее сером борту сделал черную надпись «Мурзик».

  – А у нас будет флажок? – спросил Пашка.

  – Флажок? Ладно, сейчас и флаг повесим.

  Арсений вытащил из рюкзака рекламный плакат, развернул его и разгладил. Затем сложил вдвое, а на белоснежной поверхности с обеих сторон, на манер пиратской символики, чудесно черным углем нарисовал кошачью мордочку, поддерживаемую сложенными крест-накрест селедками. Бумажный флаг Арсений нанизал на длинный ивовый прут и приспособил его к носу лодки.

  – Дело сделано, – отрапортовал он. Ребята захлопали в ладоши.

  Вскоре лодка отчалила от берега. Сначала малыши, как и прежде, оживленно болтали, потом поскучнели, стали позевывать. Арсений, видя все это, решил попытаться увлечь их сочиняемой им на ходу историей.

  – Ребята, а представьте себе, что где-то есть такой остров, на котором живут одни кошки. Они сами себе построили небольшой городок, ходят – как и мы с вами – только на задних лапах, а разговаривают и поют песни на своем замечательно мяучем языке. У них тоже есть дети, которых они воспитывают и так же, как и мы, очень любят их. Интересно, что мы будем делать, если сейчас вдруг встретимся с ними?

  – Мы им скажем: «Здравствуйте! Как вы поживаете?» – приняла условия игры Маринка.

  – А они, – продолжил Арсений, – ответят нам: «Здравствуйте! Мы неплохо поживаем. Вот детей своих на лодке катаем и смотрим, много ли в речке рыбы. А почему у вас такой интересный и загадочный флаг?»

  – Потому что мы вас очень любим, – широко улыбнулась девочка. Мальчуган привстал:

  – А я играю с Мурзиком! Он хороший.

  – Кошачий капитан наверняка спросит нас: «Часто ли ест ваш знакомый Мурзик мышей?»

  – Нет, не часто, – покачал головой Пашка, – совсем не ест. Бабушка их не покупает.

  – «Так их же надо ловить»,– возмутится капитан.

  – У нас нет мышей, – вступилась за всех обиженных Маринка. – Наших знакомых котов кормят рыбой. А вы чего едите?

  – «Мы тоже едим рыбу, а мышей на мышеферме разводим и лакомимся ими только по кошачьим праздникам».

  – А вы в детский сад своих котят водите?

  – «Да, конечно. Ведь детей нужно воспитывать и многому учить».

  – Я тоже хожу в садик, – вздохнула Маринка. – Зинаида Васильевна учит нас азбуке и танцам. А чему, например, учит воспитательница ваших детей?

  – «Моих котят воспитывает Мурка Кубикова – чудесный воспитатель. Она учит наших детишек играть, охотиться и петь песни».

  – А вы можете меня пригласить в гости на кошачий остров?

  – И меня, – едва слышно попросил Пашка.

  – Ладно, только это посещение будет сказочным. Мы ждем вас завтра в Пашкином театре...

  – Ура! – воскликнула Маринка.

  – Ура, – прошептал Пашка.

  И тотчас глазки у малыша затуманились, тельце его отяжелело, и он сидя уснул.

  Ксения схитрила: сделала вид, что не заметила этого.

  Маринка, увидев едва не падающего малыша, вскочила со скамейки и стала придерживать его.

  – Мама, Пашка сейчас упадет. Он же уснул. Возьми его на руки!

  – Ох, действительно, что же это я не усмотрела. Я думала, что он такой же большой, как и ты.

  – Что ты, мама. Он совсем маленький. Он даже в садик еще не ходит.

  – Молодец, дочка, что ты не дала ему упасть.

  – Да, Маришка, спасибо тебе, – тонко чувствуя всю подоплеку происходящего, поблагодарил ее Арсений, – ты только что спасла моего Пашку от нескольких шишек и синяков. Хорошая ты девочка. Я бы хотел, чтобы и у меня такая дочка была.

  Оставшийся до лодочной станции путь мальчуган проспал на руках у Ксении.

  Пашка продолжал спать и в троллейбусе, но уже на руках у отца. Он не проснулся даже тогда, когда его раздевали и укладывали в кроватку.

  – Ксения, завари, пожалуйста, свеженького чаю, – попросил ее Арсений.

  – Хорошо, – кивнула она и вышла из спальни.

  – Ну вот, Маришка, пока мама заваривает чай, пусть Пашка еще полчасика поспит. А потом разбудим его и пойдем все вместе пить чаек с тортом. Принцесса, ты не смогла бы присмотреть за ним?

  Девочка, соглашаясь, закивала головкой.

  – Ну, молодчина! Ты меня сегодня так выручаешь. Кстати, если хочешь, можешь и ты прилечь. Смотри, какая кроватка мягкая. Просто так полежи, чтобы ножки отдохнули, набегались они сегодня.

  Маринка послушно легла на соседнюю кровать. Арсений достал из ящика с игрушками медвежонка и положил его рядом с ней. Она благодарно улыбнулась, прижала его к себе и уснула.

  Арсений немного постоял и вышел из комнаты.

  – А где Маринка? Играет?

  – Нет, она уснула.

  – Сегодня день чудес, не иначе, – задумчиво произнесла Ксения. – Спасибо тебе за великолепный пикник.

  Он подошел к ней совсем близко.

  – И тебе спасибо. Твоя Маришка – восхитительное создание. И ты тоже – необыкновенная.

  Арсений, едва прикасаясь, погладил ее волосы.

  – Как хорошо, что мы сегодня встретились. Едва я заглянул в твои глаза, как сразу понял, что искал именно тебя.

  – Что же ты в них увидел?

  – Родную стихию.

  – Мне твои глаза тоже нравятся. Их цвет напоминает весенний сумрак.

  Некоторое время они молча смотрели в глаза друг другу. Ему казалось, что он в самом начале вечерней зари, когда лучи заходящего солнца уже потеряли свою ослепительность, стали мягче и нежнее. Ей – что она попала в полосу зеленовато-серого туманца, непривычного, но вместе с тем уютного.

  Когда его начало затягивать в самый омут золотой зари, а ее – обволакивать сладостной негой весеннего сна, прошлое, доныне удерживающее их, сдалось, и они, уступая волшебной силе, потянулись друг к другу.

  А потом они пили и пили бесконечные с неизъяснимыми ароматами поцелуи.

  Скрипнула кроватка, и чьи-то босые ножки зашлепали по полу. Взрослые поспешно «занялись хозяйством».

  На пороге стоял маленький Пашка.

  – Папа, а я только что был на кошачьем острове.

  – Вот это да! – усмехнулся Арсений. – Путешествовал, значит.

  Он взял его на руки.

  – И что же там интересного приключилось?

  Пашка обиженно надул щеки:

  – Они меня угощали жареными мышами.

  Ксения брезгливо сморщилась. Арсений попытался было еще о чем-то спросить его, но смех, словно судорогой, свел скулы.

  Когда испуганная Маринка прибежала на кухню, она с удивлением увидела, что и ее мама, и Арсений в обнимку с Пашкой обессиленные сидели на полу и с мокрыми от слез глазами уговаривали друг друга успокоиться.

  Девочка бросилась к матери:

  – Мамочка, что случилось?

  Она стала утирать ей слезы и, как умела, утешать ее, чем еще больше рассмешила их.

  – Павлику приснилось, – всхлипнула Ксения, – что он был на кошачьем острове и его, как почетного гостя, кормили праздничным обедом – жареными мышками.

  Маринкин смех тонким переливчатым ручейком вплелся в их утихающую разноголосицу.

  Двадцать минут спустя они ужинали. Ели шашлык с аджикой, разбавленной томатным соком, а позже – пили чай с тортом. Ксения взглянула на часы.

  – У вас так хорошо, что даже домой не хочется.

  – И не надо никуда идти. Вы у себя дома.

  Ребятишки с радостным ожиданием уставились на Ксению.

  – Мам, давай останемся, – попросила Маринка.

  – Нельзя, миленькая, – погладила ее Ксения. – Когда-нибудь, может быть, и останемся. А пока – это невозможно.

  – Ксения, ты разве забыла, с чего началось наше знакомство?

  – Пять минут до счастья? Как же это можно забыть?

  – А что ты теперь думаешь о нашем бракосочетании?

  – Тогда мне эта шутка показалась забавной, а сейчас, – извини, – жестокой.

  – Ксения, сдается мне, что мы с тобой говорим о разных вещах. Кстати, о шутке, – загадочно улыбнулся Арсений. – А почему до сих пор мы не заглянули в поздравительную открытку?

  – Действительно, я про нее совсем забыла, а ведь она, кажется, с сюрпризом.

  – Вот именно.

  Ксения сходила за сумочкой, усевшись поудобней, вытащила из нее большую, одетую в целлофан открытку с объемным изображением на ней букета белых роз и двух золотых колец. Ее створки были скреплены серебряной печатью загса.

  – Внимание! – голосом цирковой артистки подготовила она зрителей к чуду...

  Арсений вложил в ее протянутую ладонь небольшой чистый ножичек.

  – Вскрываю.

  Ксения чиркнула лезвием по канители, раскрыла открытку и в удивлении замерла. Словно из воздуха появилась и поплыла торжественная мелодия марша Мендельсона.

  Пробежав глазами поздравление, она мгновенно повлажневшими пальцами вытащила из прикрепленного внутри кармашка «Свидетельство о заключении брака» и с опаской взглянула на Арсения.

  Тот был невозмутим. Скользнула по лицам малышей – физиономии у них распотешные.

  Ксения взволнованно открыла серую книжицу. Глаза ее еще больше расширились.

  – Невероятно... – прошептала она непослушными губами. – Это какая-то мистификация. Или я сплю?

  Музыкальная открытка к восторгу ребятишек повторяла свадебный марш снова и снова.

  – Нет. Не спишь. Если все еще сомневаешься, можешь заглянуть в наши паспорта.

  Она выхватила из сумочки свой паспорт, нашла нужную страницу.

  – Но это же невозможно! – ошеломленно воскликнула она. – Не было ни заявления, ни церемонии, ни настоящих свидетелей. Ты что же, их всех купил?

  – Ксения, во-первых, в России все возможно, даже самое невероятное. Во-вторых, и в Европе, и в Америке давно уже практикуют всевозможные «пробные» и «испытательные» браки. И, в-третьих, мы с тобой – участвуем в эксперименте.

  С двенадцати до тринадцати в загсе – час коммерческой регистрации, во время которого брачная процедура упрощается насколько это возможно. Упраздняются заявления, очереди, сроки ожидания и любые, по желанию вступающих в брак, фрагменты церемонии.

  Все делается за пять минут. Свидетели у них штатные. А с жениха и невесты требуются только их подлинные документы и собственноручные подписи.

  Ксения всё еще пребывала в легкой прострации.

  – Прости, пожалуйста, но я сначала и не догадывался, что ты об этом ничего не слышала. И только после загса стало ясно, что ты все это приняла за игру. Разобравшись, я, как мог, пытался смягчить неизбежное в этом случае потрясение.

  Ксения молчала.

  – Поверь, ты мне сразу понравилась, и я шел на регистрацию с тобой осознанно и всерьез, а ты, выходит, всего лишь шутила. И кто же, по-твоему, из нас двоих больше лукавил: я или ты?

  – Арсений, я же не девчонка, чтобы при первом же предложении сломя голову нестись в загс с незнакомым мужчиной.

  Она выразительно посмотрела на него.

  – Да, конечно... Но ведь так и было, – виновато улыбнулся Арсений. – Жаль, что никто не заснял это историческое событие на пленку. Вот бы удивились наши дети, посмотрев ее лет через пятнадцать.

  Ксения улыбнулась:

  – Мы с тобой определенно сумасшедшие.

  – А насчет церемонии ты права. Там было одно очень серьезное упущение, – сожалеющим тоном произнес Арсений. – Прошу всех закрыть глаза и открыть рот! Вас ожидает еще один, но уже сладкий сюрприз.

  Ксения и малыши, в предвкушении какого-то необычного лакомства, с радостью подчинились ему.

  Чайной ложкой он снял с торта кремовую розочку и положил ее в рот Ксении.

  – Это – маме. Сладко?

  – Сладко, – с недоумением ответила она, не понимая, в чем же заключается сюрприз.

  – Чур, не подглядывать! – предостерег ребят Арсений. И тут же зачерпнул из баночки аджики.

  – А это – Паше и Марише,– капнул он им на доверчиво высунутые язычки по капле адской смеси из горького перца и чеснока. – Сладко?

  – Горько!!! – в один голос завопили малыши.

  – Ну что ж, милая, раз наши дети так просят, давай поцелуемся. Он взял Ксению за локоть и, когда она, повинуясь его руке, встала, нежно припал к ее губам.

  Детишки, вытирая слезки, сбитые с толку коварством Арсения и странным поведением взрослых, с удивлением смотрели на них. Происходило что-то такое, чего они никак не понимали.

  Наконец новобрачные оторвались друг от друга. И Ксения, виновато улыбаясь, сказала:

  – Ребята, вы уж нас простите, но в этой книжечке записано, что отныне – мы одна семья. У меня теперь есть не только дочурка, но и сынок, и муж. У тебя, Маринка, сегодня появились братик и папа. У тебя, Павлик, нашлись сестренка и мама. А вот у твоего папы, малыш, оказывается, уже с полудня, – улыбнулась она, – есть жена и дочка, которые об этом до самого вечера ничегошеньки не знали. И нам, дочурка, теперь никуда не нужно идти.

  – Давайте-ка все обнимемся! – предложил Арсений. Взрослые и дети начали веселую возню с объятиями и поцелуями. Пока стелили постели, укладывали детей, мыли посуду и целовались – наступила ночь.

  Едва забрезжил рассвет, Арсений настойчивыми поцелуями разбудил свою молодую жену.

  – Пойдем, милая, встречать наш первый с тобой рассвет.

  – С удовольствием.

  Она благодарно прильнула к нему. Арсений набросил ей на плечи свой махровый халат, сам надел спортивный костюм и вывел ее на лоджию.

  – Это у нас западная сторона, поэтому не удивляйся, что увидишь только отражение солнца. Но зато здесь лучше видно, как просыпается город.

  И они надолго замерли в объятиях друг друга.

  Город еще пребывал в сладкой предутренней дреме. Стояла оглушительная тишина. Звезды потускнели, и уже никому не нужный месяц забытым бананом сиротливо лежал на прозрачном блюде небосвода.

  Но вот, наконец, послышался знакомый с характерным надрывом гул первых троллейбусов. Сначала в тающих сумерках зажглись две пары ярких, роняющих искры, звездочек, а уж потом под ними обнаружились и мягкие силуэты самих троллейбусов. Они, гремя пустотой, споро бежали вдоль прилизанных газонов, приобретая все более и более жесткие очертания.

  Высотные дома, еще минуту назад стоявшие невыразительно-серыми кубами, как по волшебству посветлели, а затем, начиная с верхних этажей, стали медленно розоветь.

  Тени грязными чехлами все сползали и сползали с их стен. И вдруг в стеклах верхнего этажа одного из домов, как в целой галерее зеркал, отразилось сияющее лицо молодого солнца.

  Начинался новый день.

  – Боже! – сдавленно прошептала Ксения. – Как это красиво!

  – Да, милая, рождение нового дня – это тоже таинство.

  – Арсений, ты в одночасье изменил всю мою жизнь. Даже при самой смелой игре воображения, я и представить себе не могла того, что вчера на самом деле мне оставалось всего пять минут до счастья.

  – Не только тебе, Ксения, а всем нам.