Текст книги "И снова этот Баранкин, или Великая погоня"

Автор книги: Валерий Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

СОБЫТИЕ САМОЕ ПЯТОЕ. Киностудия «Нос – фильм»

Убедившись, что поисковая группа во главе с Мишей Яковлевым попала точно в такую же ситуацию, в какую совсем недавно влипли Баранкин и Малинин, два дружка, перебегая из одной трубы в другую, удалялись всё дальше от дядижориного домика, пока примерно в десятой или одиннадцатой трубе они решили перевести дух… Прислонившись спинами к шершавым цементным стенам, Юра и Костя долго просто учащённо дышали и все. Когда отдышались, Баранкин неожиданно спросил:

– Где днём темно, как ночью?

Костя подумал малость и сказал:

– Под землёй, конечно.

– Под землёй, – передразнил его Баранкин, – скажи ещё в муравейнике!.. В муравейнике, конечно, тоже темно, но как туда влезть?

– Ещё в киношке, – продолжал размышлять Малинин, – там тоже не светло…

– Так бы сразу и говорил, – обрадовался Баранкин Костиной догадливости. – В кино можно провести полтора часа в полной безопасности…

– Значит, в кино? – спросил Малинин.

– Значит, в кино, – согласился Баранкин, – лучше всего прятаться под самым носом, где меньше всего ждут, – продолжал размышлять он.

– Точно, – согласился Малинин, – если не прятаться, вообще не найдут…

Эта мысль показалась Баранкину уж чересчур противоречивой, поэтому он не поддержал её, тем более что на самой остановке тролля (так Малинин называл троллейбус) он заявил:

– Мимо школы будем ехать… Как бы не схватили… – слова он вообще-то произнёс нормальные, но сказал их как-то ненормально, словно бы с какой-то надеждой и даже мачтой, что их действительно схватят…

Баранкин посмотрел на дружка с подозрением, но сказать ничего не сказал. Спросил:

– А какой фильм идёт?

– "Не болит голова у дятла", – ответил Малинин.

– А почему она у него не болит? – заинтересовался Баранкин.

– Потому что у него не голова, а отбойный молоток, – пояснил Малинин.

– Ты, Малинин, вот что, ты, пожалуйста, дятлов не задевай, сказал неожиданно резко Баранкин.

– Почему это "не задевай"? – удивился Малинин.

– А потому что фашистам повезло, что я родился после войны…

– А если бы ты родился до войны, то что бы было?..

– Что? Что?.. Я бы из всех, я бы из всех дятлов разведчиков радистов сделал!.. И чтоб они долбили по дереву не просто так, а по азбуке Морзе!.. Представляешь?.. Дятлы сидят на деревьях над немецкой передовой и передают нам, где у немцев пушки и сколько их!.. Где пулемёты!.. Сколько на передовой солдат и какие части подтягиваются!.. – Баранкин продолжал ещё что-то говорить, а Малинин смотрел на немошевелящиеся губы своего дружка и представлял его на экране документального фильма вместе с маршалом Жуковым и даже слышал дикторский текст: "…теперь, когда война закончилась нашей победой, можно рассказать и о том "секретном оружии", которое у нас появилось и очень помогло нам на последнем этапе войны. Мы имеем в виду пернатых птиц – разведчиков, которыми командовал младший лейтенант Юрий Баранкин!.. Затем Малинин ярко представил себе некоторые эпизоды из жизни дятлов-разведчиков и радистов и в восторге от всего, что ему представилось, крикнул:

– Качать Баранкина! – Но подбросить Юру в воздух один Малинин конечно, не смог бы, тем более, что троллейбус уже приблизился к школьному садовому участку, на котором должен был работать и их класс и параллельный. Поэтому, проезжая мимо этого исторического места, Баранкин не только не взлетел под крышу троллейбуса, но вынужден был даже присесть на полусогнутых ногах, так, что со стороны улицы из окна были видны только Юрина макушка и его глаза, разглядывавшие стройплощадку.

Странная картина представилась глазам двух друзей: кто загорал, кто играл в бадминтон, кто читал, несколько девчонок бегали с сачками в руках и ловили бабочек!?

– Хороши, работнички! – сказал Малинин.

– Чтобы ни делать, лишь бы ничего не делать! – согласился Баранкин.

До кинотеатра они добрались без особых приключений, никто из тех, кто знали Баранкина и Малинина в лицо, не вошли в троллейбус и не вышли из него…

Баранкин и Малинин собирались уже занять свои места в гуще любителей кино, когда в зрительном зале появились Марина Веткина и Оля Захарова в противоположном проходе, озираясь по сторонам. Баранкин согнулся по-старушечьи.

– За мной! – сказал он Малинину, направляясь в полусогнутом положении к киноэкрану, ещё закрытому от глаз зрителей декоративным занавесом. Прошмыгнув короткой лестницей, ведущей на просцениум, они сначала притаились за зачехленным пианино, а затем и спрятались за экраном. Вокруг было темно, только сверху падал тусклый свет, освещая пустые холсты, натянутые на рамы (видно здесь работали художники), и ещё Юра разглядел длинную раздвижную лестницу, стоявшую у края экрана.

Баранкин тут же взгромоздился чуть ли не на самый верх и через щель заглянул в зрительный зал. В щелку между экраном и порталом сцены Баранкин рассмотрел, как шныряли по рядам Марина Веткина и Оля Захарова, при этом они о чём-то между собой спорили. Судя по лицам, одна доказывала другой, что она видела своими глазами Баранкина и Малинина, а другая спрашивала: "Если ты их видела, то где же они?!."

– Ну, конечно, – возмутился Баранкин, – нас с тобой они разыскивают, а Коренев и Тулин сидят у них под самым носом и они этих дезертиров не замечают.

Коренев и Тулин действительно сидели как ни в чём ни бывало в третьем ряду и даже ничуть не прятались от Марины Веткиной и Оли Захаровой.

Наконец, порыскав по всему залу, Марина и Ольга очутились перед самым первым рядом и повернулись спиной к экрану. Ольга подняла вверх руку. Шум в зрительном зале стих настолько, что Марина могла громко и внятно прознести:

– Ребята! – сказала она. – Здесь среди вас находятся, точнее сказать прячутся, два типа, которые сбежали от учебы и от труда и тем самым предали своих товарищей и интересы своей школы!!! Если им стыдно, пусть они поднимутся и выйдут из зрительного зала!..

После небольшой паузы с предпоследнего ряда поднялись двое и пошли к выходу,

– Так, – сказала Марина, – но это не те типы, это другие! Тех так просто не возьмешь!.. В то время, как мы там…

– Вы здесь, а не там… между прочим, – сказал громко из-за занавеса Баранкин. Голос его покувыркался под потолком и с непонятного направления достиг ушей Оли и Марины. Голос в одно и то же время показался им знакомым и незнакомым.

– В то время, как мы там! – с пафосом повторила Марина и замерла. Загадочный голос снова зазвучал в зале. Он сказал:

– Какое уж "мы там?".. Ты же здесь, – сказал Баранкин.

Марина снова несколько растерялась:

– Мы там! – повторила она, но уже без всякого пафоса.

– Они там! – снова поправил её Баранкин, – а мы здесь!..

– А как надо говорить? – спросила вконец растерявшаяся Марина.

– В то время, как они там!.. А мы здесь делаем вид, что ищем двух типов по фамилии Баранкин и Малинин!.. И ещё, в то время, как мы здесь, – Баранкин неожиданно замолчал.

– А что мы здесь? – спросила вконец обескураженная Марина.

– А вы здесь, – продолжал посылать свой голос сверху Баранкин. – Наверно ведь останетесь кино смотреть, только честно!..

В зале неожиданно раздался взрыв смеха. Марина и Оля переглянулись, но ничего не сказали.

– Вот сейчас ещё немного поорёте, а потом в темноте преспокойно усядетесь на стулья и будете смотреть картину "Не болит голова у дятла".

– А откуда ты, то есть, вы это знаете? – чуть не плача спросила Марина.

Баранкин молчал, наслаждаясь произведённым впечатлением. В зале продолжали смеяться.

– А кто это с нами разговаривает? – спросила Марина Ольгу.

– Кто?.. Не узнаешь, что ли, голос Баранкина, – ответила Ольга.

– Так это он с нами разговаривал, или только его голос?

– Откуда я знаю? Может он сам, а может только его голос, – сказала Ольга.

– А как же может голос без самого человека разговаривать?

– У Баранкина всё может быть, – сказала Ольга.

В зале стало тихо.

– Баранкин, это ты? – робко спросила Марина.

– Я, – ответил голос Баранкина.

– А где ты?

– Нигде… и везде, – ответил Баранкин.

– Вот и попробуй такого поймать, если он нигде и везде!

– Это вас надо ловить, а не нас, – сказал Малинин. – Вас двое, да вон ещё сидят и ждут начало кино Коренев и Тулин.

– Коренев и Тулин, вы действительно здесь? – спросила Марина.

– Нам стыдно, – ответил Тулин, не поднимаясь с места, – но мы действительно тоже здесь с Петей.

Баранкин заметил, как привлечённая дружным смехом в зале появилась билетёрша. Юра ещё раньше успел заметить, что раздвижная лестница стояла рядом с пожарной, что вела к открытому окну, через которое можно было выбраться на крышу.

– Малинин, за мной! – скомандовал Баранкин.

– А как же это, как же это, – продолжала чуть не плача в зале Марина, – ну, мы с Олей слабенькие… нас поэтому послала Фокина на лёгкие задания, а вы то ведь, вы то ведь…

– Да не переживайте вы, – стал успокаивать их Баранкин, – там всё равно никто не работает!..

В зале раздался свист и топанье.

– Сапожники!..

– Пора кино начинать!..

Здесь билетёрша быстрым шагом направилась к сцене. Баранкин быстро перелез с раздвижной лестницы на пожарную. Малинин повторил его манёвр.

– А зачем туда, а не в зал? – спросил он снизу Баранкина.

– На крыше объясню, – ответил Баранкин.

На нагретой солнцем железной крыше было блаженно тепло и спокойно. Баранкин лёг на спину и зажмурился, как кошка, у которой чешут за ушами. Малинин улёгся с ним рядом, тоже блаженно щурясь.

– А хорошо нам было с тобой жить, Малинин, до нашей Эры… сказал мечтательно Юра.

– До какой, до нашей Эры? – переспросил Костя.

– До Кузякиной, – пояснил Баранкин.

– А, – поняв, о чём идёт речь, сказал Малинин, – и до нашей Зинки Фокиной ещё лучше было. А почему мы в кино не остались? – спросил обиженно Малинин.

– Пусть думают, что в кино был и вправду мой голос, а не я сам, – ответил Баранкин, а потом ещё добавил: – Понимаешь, Костя, если мы с тобой будем сидеть в кино и смотреть фильм, а они будут работать, это будет с нашей стороны несправедливо, а если мы будем лежать на крыше и сами сочинять кинофильм, то мы будем с тобой как бы работать в киностудии, которую я бы назвал «нос-фильм»! Именно «нос», Баранкин приложил растопыренную пятерню пальцев большим пальцем к носу и добавил, – им нос!.. – а нам – фильм!.. Нос – Фильм!.. Первым начинай сочинять ты…

Баранкин потянулся опять, как кошка, и приготовился слушать.

– Жили-были, – начал Малинин, – или вернее, были-жили!.. А точнее жили-были!.. А может всё-таки были-жили?!.

Баранкин слушал эту присказку минут пять, потом спросил:

– Слушай, Малинин, ты сначала выясни для себя: жили-были или были-жили, а потом уже показывай фильм.

Малинин подумал и сказал:

– Честно говоря, я точно не знаю, жили-были или были-жили…

– Тогда заткнись, – сказал Баранкин, – и слушай и смотри, что я тебе расскажу и покажу, только поклянись, что ты никому это не перескажешь!..

Малинин поклялся. Тогда Баранкин достал из кармана спичечный коробок, из коробка достал несколько семечек от яблока, несколько зёрен пшеницы или ржи и несколько ещё каких-то зёрен.

– Мы с тобой, Малинин, родились не на той планете, – сказал задумчиво Баранкин.

– Как это не на той? – заинтересовался Малинин.

– Понимаешь, – начал разъяснять Баранкин, – я уверен, что во Вселенной есть такая планета, где дети рождаются сразу с высшим образованием…

– Как это, как это, как это? – закудахтал Костя.

– А вот так это, так это, так это, – ответил Баранкин, и тут же объяснил "как это, как это, как это" – ты слышал, конечно, такое выражение, когда о каком-нибудь музыканте говорят, что он любовь к музыке впитал вместе с молоком матери? Слышал?..

– Ну, слышал, – сказал Малинин.

– А что такое знания? – спросил Баранкин, и сам же ответил: это биохимический электрический сдвиг в мозгу школьника, а если молоко твоей матери уже заранее обогащено этим биохимическим электрическим сдвигом, то получается, что тебя кормят в общем-то не молоком, а знаниями!.. Вот в коляске, скажем, сидит младенец и сосет из бутылочки обогащённое молоко. Подходим мы с тобой к этому младенцу, которого бабушка-инопланетянка катает в коляске. Подходим мы это и говорим ему: "Агу!" А он поднимается в коляске и сидя спрашивает нас: "Вы дурачки что ли оба?! Я уже среднее образование заканчиваю всасывать, а вы мне "агу!.."

– Так ведь молоко-то может быть ещё и сгущённым, – подчеркнул Малинин слово «сгущённым» интонацией. Малинин сам придумать подобного ничего не мог, но развить любую мысль Баранкина лучше Малинина никто бы так не удосужился. Баранкин подумал и сказал:

– Это идея!.. Сгущённое молоко тянет уже на окончание любого института!..

– Так может это можно и на Земле с молоком сделать? – спросил Малинин.

– Не можно, а нужно! – ответил ему Баранкин.

– Так может ты, Баранкин, – продолжил свою мысль Малинин.

– А кто же, кроме меня!.. – согласился Баранкин. – Не те скорости на земле, не те, Малинин! – заключил Баранкин своё рассуждение.

– Не те скорости на земле, не те, Баранкин, – как эхо отозвался Малинин. Ему стало интересно жить. Когда Баранкин начинал говорить, Малинину всегда становилось интереснее жить, чем когда тот молчал.

– Или вот возьмём урожай…

– Или вот возьмём урожай, – подтвердил Малинин. – А зачем его брать, этот урожай?! – спросил Костя.

– А затем, – ответил Баранкин, – люди посеют пшеницу и овёс, посадят овощи и фрукты… а потом что?..

– Что потом? – спросил Костя себя и Баранкина, но что на это ответить, он не знал.

– А потом люди сидят и ждут, – пояснил Баранкин, – то ждут хорошей погоды, а то дождя… То всё засохло, то всё намокло…

– Точно, – согласился Малинин, – ждут… то всё засохло, то всё намокло…

– А чтобы не ждать, надо, чтобы пшеница и овёс, – Юра достал из кармана снова спичечный коробок, а из коробка опрокинул на ладонь семена пшеницы, овса, яблочные семечки и сказал: – Ты помнишь, у меня на стене висит вопрос "Может ли дерево расти так быстро, как взрыв от снаряда?.."

– Помню, – сказал Малинин.

– В этом всё и дело… Значит в фильме всё должно быть так: я – Баранкин, – бросаю в землю семечко от яблони и у всех на глазах оно моментально вылезает из земли малюсеньким ростком, тут же на глазах превращающемся в куст, куст становится яблоней, на яблоне появляются цветки, затем цветки осыпаются и начинают расти яблоки. Вот они поспевают на наших глазах и вот я, Баранкин, срываю с яблони плод и угощаю своего друга Малинина… Крупным планом на экране твоё улыбающееся лицо! Затем ты с аппетитом уплетаешь яблоко!.. И всё это за каких-нибудь пять минут!..

– И здесь на экране появляется улыбающееся лицо, – сказал Малинин, – улыбающееся лицо Баранкина! И закадровый голос говорит: "Да здравствует сверхобогащённое и сверхсгущённое по системе Баранкина молоко! Ура ускоренным овощам и фруктам по системе Юрия Баранкина! – это Малинин уже крикнул изо всех сил. – Значит, бац и… яблони! Бац и… груши!.. Бац и… помидоры!.. Или виноград! Или персики!.. На экране сеялки сеют пшеницу, а за ними идут комбайны и сразу убирают хлеб!.. И неужели, ты, Баранкин, это всё уже придумал? – спросил Малинин Юру.

– Не всё уже, а только ещё, и не совсем всё, а только частично, – скромно ответил Баранкин.

– А мясо? – вдруг всполошился Малинин,

– Что мясо? – удивился Баранкин.

– Ну, это – всё овощи и фрукты, а я люблю мясо… Ты ускоренное мясо тоже придумал?

– А как же, – ответил Баранкин. – Крупным планом Малинин опускает в кастрюлю с кипящей лапшой куриное яйцо… И через пять минут ест куриную лапшу с отварной курицей!

– Ура ускоренной лапше! – закричал Малинин во весь голос и вдруг осекся. – Наши всё-таки, – уже тихо сказал он,

– Что наши? – не понял Баранкин.

– Смотри, вон возле кино наши появились!.. И Мишка Яковлев и Серёжа Ческидов и Игорь Урасов!.. Бежать надо!..

– Бежать теперь глупо, – рассудил Баранкин, – теперь надо подождать, когда окончится сеанс, тогда, смешавшись с толпой зрителей, мы можем с тобой поспешить…

– А куда мы можем с тобой поспешить? – спросил Малинин.

– Как это куда? – удивился Баранкин. – Конечно же в парк культуры и отдыха. Во-первых, мы с тобой здорово поработали, а во-вторых, там же народу может в тысячу раз больше, чем в любом кинотеатре, – сказал Баранкин, – а сколько там аттракционов!.. – А аттракционы одни крутятся, другие вертятся, третьи кружатся… так что невозможно разобрать знакомый это тебе человек или нет… На аттракционах нас никто не найдёт и не узнает ни за что на свете!

– Это, пожалуй, верно! – как-то вяло согласился Малинин с Баранкиным…

На этих словах Малинина сеанс как раз окончился. Глухо звякнули выходные двери. Баранкин и Малинин ловко спустились по водопроводной трубе и смешались с толпой зрителей, валом валившей из дверей кинотеатра, не встретив никого из своих…

СОБЫТИЕ САМОЕ ШЕСТОЕ. Правила уличного выдвижения

Баранкин и Малинин шли быстрыми шагами по улице, когда у светофора возле самого перехода чуть не налетели на стоявших к ним спиной Зину Фокину, Эру Кузякину и Марину Шкаеву. Фокина и Кузякина, как всегда, были в спортивных курточках, на ногах у них были вязаные шерстяные зебры в тон курточкам. Это рукодельница Шкаева одела полкласса в зебры. А сама Марина Шкаева была одета в школьную форму. Баранкин приложил палец к губам, мол, осторожно и стал на цыпочках удаляться от девчонок, что-то с жаром, но тихо обсуждавших.

Затем Юра и Костя перешли на быстрый шаг, когда за спиной раздался голос то ли Фокиной, то ли Кузякиной: "Юра! Костя! Я не сержусь! Давай дружить!!!" Не оборачиваясь, Баранкин и Малинин припустились изо всех ног вдоль тротуара. Сначала они бежали вдоль ограды, отделявшей тротуар от проезжей части дороги, но оторваться от Зины Фокиной и Эры Кузякиной им не удавалось, сказывалась физическая усталость после бега на трассе и пилки дров у дяди Жоры, а тут ещё Малинин споткнулся о решётку, охранявшую корни деревьев, и проехался на животе по асфальту тротуара.

Голоса Фокиной и Кузякиной приближались, пробиваясь сквозь пешеходов. Баранкин протянул Косте руку помощи, и, помогая как можно быстрее подняться на ноги, сказал:

– Вдоль тротуара мы от них не сбежим! Давай поперёк улицы!..

– А милиция?.. – усомнился Костя

– Малинин! Не боись! – приказал Юра.

Лавируя среди машин, под аккомпанемент милицейского свистка и предупредительных гудков автомобилей, Юра и Костя успели пересечь улицу и с разбегу очутились в объятиях дружинников. Вслед за Юрой и Костей на тротуар влетели и Кузякина с Фокиной! Баранкин обернулся и увидел, что эти девчонки, от которых они с Костей бежали, были совсем не Зиной и не Эрой. А Шкаевой и вообще с ними уже не было. Юра и Костя приняли какую-то совершенно незнакомую девчонку за Фокину и поэтому побежали поперек улицы, когда их и схватили.

– Что это вы все одинаково одеваетесь и причёсываетесь?! – сказал Баранкин девчонкам. – Я вас принял совсем за других… За Кузякину и за Фокину…

– А вы что ли по-разному одеваетесь?! – огрызнулась одна из девочек. – Приняли нас за каких-то Музякиных-Пузякиных.

– Вы же стояли к нам спиной, а Марина из нашего класса к нам лицом, – вмешался в объяснения Малинин. – А чего вы орали, то Костя, то Юра? – спросил он у девчонок.

– Здравствуйте, – сказала другая девочка, которая всё время сдувала со лба чёлку. – Мы кричали: "Гостин Шура!"

– Надо же!.. Гостин!.. Шура!.. – буркнул Баранкин, – а слышалось, то Костя, то Юра!..

Пока Баранкин и Малинин вели перепалку с незнакомыми девчонками, которых они приняли за знакомых, трое дружинников, читали им всем нотации в три голоса, каждый говорил своё и никто никого не слушал, прямо как в опере, когда на сцене все вместе поют.

– Пожалуйте в автобус, леди энд джентельмены! – сказал дружинник с кинокамерой в руках. Это он сказал, когда все другие уже выговорились.

Невдалеке действительно стоял автобус, в котором даже издали было видно, что сидели с виноватым видом юные нарушители. На борту автобуса было выведено красивыми буквами: "Месячник безопасности уличного движения".

– В такую погоду и учиться правилам уличного движения!? – сказала одна из девчонок.

– Скоро вообще ничему не надо будет учиться, – успокоил её Малинин.

– Это как же? – искренне заинтересовались девчонки.

– А вот так же, – загадочно объяснил Малинин. – Потерпите немного и узнаете.

После такого загадочного вступления по дороге к автобусу Малинин для начала спросил дружинника: – Надо сказать, что в присутствии девочек Малинин вообще-то всегда становился разговорчивым, а Баранкин, наоборот, молчаливым.

– Итак, – спросил Малинин, – а правда, что вам за каждое дежурство к отпуску по дню прибавляют?

– Прибавляют!

– Тогда зря вы задержали моего друга.

– Почему?

– Когда вы поближе узнаете, кого вы задержали, вы себе весь отпуск испортите, – пояснил Малинин.

– Это почему же мы себе весь отпуск испортим? – засмеялся недоверчиво дружинник.

– Потому что будете всё время жалеть и укорять себя: "И зачем только мы задержали такого гениального человека!.." – и Малинин указал пальцем на впереди идущего Баранкина. – У вас дети есть?

– Есть, – сказал дружинник.

– Они учатся?

– Учатся!

– Скоро никто ничему учиться не будет. Все знания будут сначала впитываться с молоком из бутылочек детского питания… Мой друг придумал – и Малинин снова показал пальцем на впереди идущего Баранкина, после чего он коротко, ясно и доступно изложил Юрино открытие, особенно про ускоренные фрукты и овощи.

Все слушали Костю внимательно, особенно девчонки, Малинин торжествовал, такое убедительное впечатление и даже эффект произвела на всех его лекция. Всё вдруг испортил вопрос, который тоже совсем неожиданно задала одна из двух девчонок, между прочим, довольно глупенькая на вид.

– А если такое молоко в бутылочках скиснет? Тогда что? – спросила девчонка, то и дело сдувавшая со своего лба густую чёлку.

Малинин растерялся. Такой поворот дела даже Баранкин, наверное, не предусмотрел.

– Тогда… Тогда… тогда, – сказал поперхнувшийся Костя, – тогда человек, выпивший такое молоко, всё равно станет профессором, ответил за Малинина дружинник.

– Профессором чего? – спросила девчонка с чёлкой.

– Профессором кислых щей!.. – дружинник, довольный своей остротой, захохотал,

Девчонкам эта острота тоже понравилась, и они тоже засмеялись. Один Малинин надулся, но так… не очень-то заметно…

– Ну-с, молодые человеки, – обратились дружинники к сидящему в автобусе населению, когда автобус остановился возле какого-то незнакомого здания. – Пройдёмте в школу уличного движения!..

Юру, Костю и всех остальных завели в помещёние, где томились ещё человек пятнадцать. Молоденький милиционер в чине лейтенанта сидел за столом и рылся в каких-то бумагах и бумажках. Пока все рассаживались по стульям, Баранкин успел разглядеть, что все вопросы, которые, вероятно, будут задавать, собственно говоря, висели на стенах вместе с ответами. Шепнув об этом открытии Малинину, он стал готовиться к экзаменам, разглядывая внимательно надписи на плакатах. То же самое стал делать и Малинин. Юра и Костя вертелись на своих стульях, как два голодных птенца в гнезде. Потом началось самое главное, ради чего всех привезли на бесплатном автобусе.

Сначала молоденький лейтенант прочитал коротенькую лекцию об опасности нарушения правил уличного движения и показал диапозитивы, иллюстрирующие, к чему могут привести нарушения этих правил.

В это время в комнату зашёл ещё один лейтенант, только старший и такой загорелый, как будто на улице был август, а милиционер только что приехал из Сочи и прямо с пляжа сюда в ГАИ.

Затем оба милиционера стали о чём-то шептаться между собой, пока загорелый офицер не уставился на Баранкина и вдруг сказал, обращаясь к нему, как к старому знакомому:

– Федя! Грачёв! Здравствуй, дорогой!.. – сказал он Юре Баранкину, – ты что, не узнаёшь меня, что ли?..

– А, – сказал Баранкин, делая вид, что он узнал лейтенанта. Здравствуйте!.. – Баранкин решил, что им, как нарушителям уличного порядка знакомство с милиционером не повредит.

– А это твой друг, кажется – Женя? – кивнул он на Костю Малинина. – Заходите в гости к моему Алешке! Отцу привет передавай и маме от семьи Аликперовых. Скажи, что не заходил давно – в Африке в командировке был. Уличное движение помогал там налаживать!.. Хорошие ребята! Будущее гаишники, между прочим, – сообщил он сидящему за столом другу, словно по секрету. – Отец Феди известный автоконструктор-любитель. Такую брат, машину изобрёл! Амфибию! И для Феди тоже маленькую легковушку соорудил, пальчики оближешь. Маленький, а гоняет, как бог!.. Наша смена!.. – восхитился ещё раз старший лейтенант Аликперов, которого Юра и Костя видели первый раз в жизни.

– Ну, конечно, мы ваша смена, – сказал Малинин, чувствуя, что из этой неожиданной встречи можно будет извлечь кое-какие выгоды.

– Друзья! – продолжал торжественно старший лейтенант Аликперов, обращаясь ко всем присутствующим в комнате, – если бы вы знали, как я там в Африке по всему нашему соскучился!.. Я даже по нашим маленьким нарушителям и то соскучился!.. – он погрозил при этом пальцем всем сидящим в зале.

После того, как милиционер Аликперов назвал Юру и Костю будущими гаишниками и своей сменой, Малинин заважничал и, чтобы подтвердить это, вдруг неожиданно сказал:

– А Федя даже специально стихи сочинил про нарушителей, похвастался Малинин, указывая рукой на Баранкина, – то есть Юра, то есть Федя, Федя, – сказал он Баранкину. – Почитай стихи про уличное движение, которые ты написал для нашей стенгазеты!

– Какие стихи? – удивился Баранкин.

– Ну, которые Кузякина сочинила для нашей стенгазеты, – тихо, почти одними губами произнес он.

– Ещё чего!.. Сам читай, если хочешь!

Малинин принял торжественную позу и вдохновенно прочитал:

– Не ходи на красный свет.

Красный свет – опасный!

Налетит тяжёлый «Маз».

Станет всё ужасным!

В зале на всякий случай зааплодировали.

– Ну, что я тебе говорил, – сказал милиционер из Африки, – кто нас с тобой заменит?!. Они!!! Так что этих можно и отпустить, – сказал старший лейтенант, кивая головой в сторону Малинина и Баранкина.

– Сейчас отпущу, – сказал лейтенант, – только помогите эти билеты разобрать… С буквой «В» это для взрослых, а с буквой «Д» для детей, – пояснил он Юре и Косте.

Баранкин и Малинин сели сбоку стола и стали копаться в бумажках.

– Ну, Федя, – сказал на прощание загорелый милиционер, – привет отцу! Заходите в гости! И ты, Женя! – сказал он Косте Малинину, тоже заходи!..

Оба лейтенанта вышли. Баранкин тут же пересел на стул начальника и шепнул Косте:

– Видишь, как иногда хорошо на кого-то походить!..

В это время за окном зашумел автобус, и спустя несколько минут в комнату с разговорами вошла новая группа нарушителей. Каково же было удивление Баранкина и Малинина, когда среди виновников уличных происшествий они увидели Зину Фокину, Эру Кузякину и Свету Умникову. В воздухе комнаты, как рыбки в аквариуме, заплавали целыми стаями слова: "…участники дорожного движения и другие обязаны действовать в соответствии с правилами и издаваемыми на их основе инструкциями и иными нормативными актами…" и т. д. и т. п. Сообщая на ходу эти и тому подобные сведения о правилах уличного движения, они, несмотря на сопротивление дружинников, стали пробиваться к столу, за которым важно восседали Малинин и Баранкин. Перегоняя друг друга, Зина, Эра и Света медленно подходили всё ближе к Косте и Юре, как вдруг словно по команде остановились! Это случилось, когда Зина Фокина и Эра Кузякина и Света Умникова узнали одновременно в Баранкине Баранкина, а в Малинине Малинина. Девочки чуть не ахнули в голос.

– Мы их на всех улицах ищем, а они вот где?!. – вскрикнули они одновременно. А на лицах их было, тоже одновременно написано: "Баранкин и Малинин! И где? В ГАИ! В комнате милиции! Да ещё за столом! Да ещё заняты каким-то делом!.. Ну, знаете…"

Здесь, придя в себя, каждая из девчонок стала осыпать Баранкина и Малинина таким потоком слов, каким пожарники из брандспойтов тушат пожар.

– Мало того, что они все нарушают правила уличного движения, так теперь они ещё нарушают тишину и порядок и где?.. В комнате государственной автоинспекции, – сказал Баранкин с укоризной и для пущей важности даже взял в руки жезл, лежавший на столе, каким управляют уличным движением.

– И пока нет высшего начальства, – сказал Малинин, переходя на заговорщицкий тон. – Мы как низшее начальство…

– Среднее, – поправил Костю Баранкин.

– Мы, как среднее начальство, – поправил сам себя Малинин, можем вам по знакомству предложить легкие экзаменационные билеты, – с этими словами он быстро протянул девочкам пачку вопросов, на которые они должны были ответить, при этом он не заметил сам, что предложил билеты не из детской пачки, а из взрослой. Девочки со всем в этой комнате могли согласиться, если уж они нарушили правила, но чтобы их экзаменовали Баранкин и Малинин!.. Это уж слишком!.. Возмущаться возмущались, но по одному билету повытаскивали быстро и со сноровкой.

– А как вы вообще-то попали в милицию? – успела поинтересоваться Кузякина.

– О чем ты спрашиваешь? – удивилась Фокина, – им только здесь и место!.. Вот как они очутились за одним столом с начальником?!

– Фокина, – ответил строго Баранкин, – есть правила уличного движения, а есть правила уличного выдвижения!.. Заметили!.. И… выдвинули!..

– И нам давайте билеты!.. И нам давайте!.. Безобразие, одним дают даже выбирать, а нам что останется?!

Малинин стал из бумажек с вопросами ловко делать голубей и пускать в зал, приговаривая: "Кому что достанется! На судьбу не пенять!".

Что здесь началось! Как в финале тиража «Спортлото». На шум в дверях появился лейтенант. Баранкин быстро сошмыгнул с его стула на свой и сел сбоку, где сидел рядом с Малининым. Увидев лейтенанта, Фокина, Кузякина и Умникова стали снова критиковать вслух Баранкина и Малинина.

– Минуточку, – оборвал их хор лейтенант, и указывая на Юру и Костю, спросил: – это что, ваши знакомые?

– Какие знакомые? – искренне удивился Малинин.

– Мы их вообще здесь впервые видим! – сказал Баранкин и не соврал, он и Малинин действительно здесь в ГАИ Фокину, Кузякину и Умникову видели впервые.

– Как это впервые? Как это впервые? – закудахтала Кузякина.

– Так это, впервые, так это, впервые! – передразнил её Малинин. – А если не впервые, то скажите, как нас зовут?

– Тебя Костя, а его Юра! – сказала Кузякина.

– Ну, вот видите, – обратился Малинин к лейтенанту. – Я у них Костя!.. А он у них Юра!.. А вы ведь сами слышали, как назвал нас старший лейтенант: – я – Женя, а он – Федя! Я – Грачёв, он – Сорокин.

– Если они не знают ваших имен, – удивился милиционер, – откуда же они вас знают, если они вас вообще не видели?

– Нет, – пояснил Баранкин, – мы их у вас здесь впервые видим, а в школе-то мы их видим часто…