Текст книги "Царская копейка. Тайный проект императора"

Автор книги: Валерий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

2

Я закончил свой рассказ и посмотрел на внимательно слушавших меня друзей. Кирилл всё время гладил монету, как будто пытался счистить с неё остатки невидимой пыли. Ольга рассматривала собственную картину, ища в ней изъяны, которые ещё можно подправить. А Вячеслав смотрел в окно, за которым проглядывали контуры возводимой нами башни. Совсем недавно именно там мы с Руданским и нашли эту копейку.

Оторвавшись от окна, он сказал:

– Ты так убедительно рассказываешь, как будто бы присутствовал при всём том. А ведь это – лишь плод твоей фантазии.

– Ну почему же! – возразил я. – Мне эту историю рассказал дед Василий, а ему – Сулима.

– Но ты же не видел её танец!

– Не видел… Но стоит мне его сейчас представить, как я начинаю чувствовать это вращение. А следом – открываются и картинки из прошлого.

– Мистика! – заявил Кирилл.

– Пусть так, – согласился я, – но это тоже путь к познанию. Разве и ты не следовал им, когда писал свою «Голубиную книгу»?

Руданский ничего не ответил. Впрочем, я и не ждал от него разъяснений. Главный довод моей правоты он держал сейчас в руках – это копейка 1913 года. Он сам её нашёл. С этим фактом невозможно было не согласиться. А я лишь рассказал, как царская копейка, прежде, чем оказаться в его руках, попала под толстый слой земли.

– Копейка и подсвечник – звенья одной цепи, – вдруг сказал Вячеслав.

Он снова смотрел в окно на возводимую нами башню.

– Конечно! – подтвердил я. – Это так очевидно…

Вячеслав попросил у меня «Замок воина», который не дочитал ещё Кирилл, обязавшись вернуть мне или Руданскому при первом же запросе.

Я не возражал, Кирилл тоже. Хозяин дома взял книгу и молча ушёл на свою половину. Ясное дело – читать…

Мы же остались втроём. Я рассматривал картину Ольги. А сама художница медленно отпивала из чашки только что заваренный ею чай. Руданский, какое-то время молчавший, и что-то обдумывающий, вдруг сказал:

– Может быть, есть связь и между этой монетой и можжевеловой розеткой из ливадийского дворца?

– Ну да, – сказал я, – это две твои находки. И обе связаны с царской семьёй. А также – с какими-то конкретными действиями самого Николая II… Какие связи тебе ещё нужны?

– Я вот что подумал… Шариде обрела царскую копейку в юсуповском имении, но принесла и спрятала здесь. Я нашёл можжевеловую розетку от царского трона в пределах ливадийского дворца, но перенёс её тоже сюда. Как будто бы специально через разных людей сюда попадают предметы, причём не какие-либо, а именно те, которые прежде побывали в руках Николая II. К тому же, каждый из этих предметов имел определённое отношение к помыслам царя, возможно, к некоторым его тайным проектам.

Спрашивается: почему они попали сюда? Насколько мы знаем, род Романовых ни с этим местом, ни вообще с селом не связан. Скорее всего, никто из них здесь даже не бывал и мимоходом.

Выходит, всё дело в башне Юпитера. Шариде почувствовала её силу. Её же воздействие передалось через шаманку и нам. А там дело техники – мы в разное время перенесли и царскую копейку, и розетку от трона сюда.

– Ты слегка сместил акценты, – сказал я, – от Шариде к башне.

– Да. Просто я стараюсь мыслить… Дело в том, что ещё в момент написания моего романа «Башня Юпитера», я чувствовал, что за всем этим грандиозным проектом прошлого что-то неведомое стоит. Как будто прошлое, образно выражаясь, не просто вглядывается в нас, но ещё и… пытается говорить с нами. Если его услышать, можно многое понять из того, что было раньше. Но не только это…

Понимаешь, здесь, на этом месте, ощущается какая-то перспектива, направленная в будущее. Огромный потенциал, ранее невостребованный. Я это чувствовал всегда и без твоей Шариде. А сейчас мои убеждения лишь окрепли.

Выслушав Кирилла, я подумал: «Может быть, Кирилл и прав. Нельзя зацикливаться на одной Шариде. Надо смотреть шире».

В конце концов, чем больше точек зрения, тем вероятность точного попадания в цель возрастает. А мнение Руданского для меня более чем ценно. Именно он, а не кто-то иной вычислил местонахождение башни Юпитера и решил её восстановить. И не важно сейчас, сам он этого достиг или ему кто-то помогал.

Положив царскую копейку на ноготь большого пальца, я подбросил её вверх, а затем ловко поймал и прихлопнул ладонью.

– Кирилл, скажи – орёл или решка?

– Что?

– Орёл или решка?

– Не знаю…

Я убрал ладонь и посмотрел на копейку.

– Решка!

– И что это значит?

– Пока – ничего…

Я вдруг явственно увидел выбитый на монете год – 1913. Наверное, освещение в комнате сегодня было какое-то особенное. В иные разы цифры этого года с трудом просматривались. А вот сейчас – сами «загорелись».

– Кирилл, а что было в 1913 году?

Руданский внимательно посмотрел на меня.

– Много чего было… Кстати, это последний мирный год перед началом первой мировой войны. Что еще?

Кирилл задумался, а затем добавил:

– В этом году отмечался юбилей царской династии. 300 лет дома Романовых.

Я хмыкнул.

– То-то! Юбилейная эта копеечка. Со смыслом…

Мы стали размышлять, случайно ли Николай II бросил в воду монету 1913 года чеканки, или он придавал этому определённое значение. В конце концов, именно этот, юбилейный романовский год стал символом трёхсотлетнего правления царской династии. Целый год по России шли всевозможные торжества, которые лишь подчёркивали величие дома Романовых и те достижения, которых Россия достигла при их правлении, а особенно – в годы Николая II. Тогда нигде – ни в самой Российской империи, ни в любой другой стране, никому и в голову не приходило отделять династию Романовых от России. Эти два понятия срослись, стали чем-то единым, неразделимым, не могущим существовать друг без друга. Так что 1913 – это триумфальный год в истории России. И знаковый для династии Романовых.

И если царь бросил монету в воду на удачу, заказав желание быть исполненному чему-то для себя крайне важному, то лучшей (с точки зрения Николая II) даты, выбитой на ней, трудно сыскать. Есть, правда, и примета, что монета поможет вернуться на это место.

Мы так и не пришли к общему мнению. Специально ли царь бросил копейку именно 1913 года или так случилось само собой. Но для нас с Кириллом эта дата стала играть всё большее значение в понимании того, к каким тайнам мы прикоснулись. И в каком направлении следует вести дальнейшие поиски. «Романовская линия» стала проявляться всё чётче и чётче. Хотя, тогда мы понятия не имели, о чём вообще идёт речь.

Я же машинально подбросил копейку ещё раз. А затем ещё и ещё. Мне нравилось её ловить. Раз за разом. Как будто в этом таился какой-то мне неведомый смысл.

Руданский, глядя на мои бесконечные манипуляции, не выдержал:

– Что ты делаешь?

– Бросаю монету…

– Но ты это делаешь бессмысленно, машинально…

Я утвердительно кивнул головой. Со стороны логики в моих действиях не было никакой. Но мне показалось, что во время полёта царской копейки я начинаю ощущать что-то, для меня невидимое, скрытое временем. Может быть, и Шариде так подбрасывала эту же копейку, когда хотела разгадать, о чём думает русский император? Я хотел поделиться с Кириллом своим предположением, но передумал. Успеется.

3

Следующие два дня прошли в «трудовых буднях». Башня поднималась всё выше и выше. Первый этаж её уже был почти готов. За исключением арки над входом. Она тревожила меня не на шутку. Арка, как теперь выясняется, становилась основным элементом декора башни. И выполнить её требовалось с большим мастерством. Я же не считал себя умелым каменщиком в этом тонком деле. Одно дело – стены, другое – изящная арка. Но у меня был товарищ, один из лучших специалистов-каменщиков. И теперь требовалось его «выдернуть» на пару-тройку дней в Счастливое. Предварительно созвонившись по телефону, я уехал в Севастополь, чтобы организовать его приезд. Надо сказать, это был крошечный эпизод нашей стройки. И, возможно, на нём не следовало бы акцентировать внимание. Но именно приезд Владимира, так звали моего коллегу, и само сооружение арки смогли перевести нашу стройку из разряда рутинной работы в нечто большее.

Когда это случилось? Не знаю. Возможно, с первого момента кладки арки. Но я, занятый своим делом, за Владимиром не следил. Мы «пересекались» лишь по необходимости. И вот на второй день, когда требовалось установить в самой высшей точке центральный камень арки, у моего товарища вдруг случился «простой в работе». Он всё никак не мог подобрать подходящий экземпляр, чтобы завершить работу арки. Камней было много. Но почему-то все его не устраивали.

Вначале я молча наблюдал за поисками Владимира, затем принялся ему помогать. Но моя помощь оказалась тщетной. Все предложенные образцы он отвергал. Наконец один, как ему показалось, лучший экземпляр, он всё-таки отобрал и водрузил на причитающееся для него место. Я не знал, чем именно этот камень был лучше или хуже других, отвергнутых мастером его собратьев? Но спорить с Владимиром не стал. В конце концов, он же специалист…

Когда арка была готова, правда еще в «сыром виде» – снизу её поддерживала опалубка, на работу моего друга пришёл полюбоваться Кирилл. Почему-то он сразу обратил внимание именно на центральный камень, который Владимир так долго подбирал.

– Здесь должен быть герб! – заявил он.

– Какой герб? – не понял я.

Владимир с интересом посмотрел на Руданского.

– А ведь вы правы! Именно этот, центральный камень арки служил для герба. В древности нередко на нём высекался особый знак или герб. В зависимости, где именно устанавливалась эта арка и какую роль выполняло данное строение. Вы разбираетесь в тонкостях старинных кладок.

Но Кирилл не принял похвалу на свой счёт.

– Нет, я говорю о конкретном факте, – сказал он, – просто я припомнил эпизод из своей книги «Башня Юпитера». Там есть описание того, как Гор нашёл камень, а на нём – высеченный знак. Камень был из арки древней башни. Этот артефакт, как бы сказали сейчас, послужил основанием для того, чтобы он принял решение данную башню восстановить и дать ей имя Юпитера.

– Какой такой Гор? – не понял Владимир.

– Сияющий, – пояснил Руданский, – он входил в число тех, кого в Египте называли богами и особо почитали в древности.

Владимир с большим удивлением посмотрел на Руданского.

– Так где Египет, а где мы! Причём здесь Гор?

Кирилл пояснил:

– Он жил не только в Египте, но и в других местах. В том числе – здесь…

Видя, что услышанное Владимир воспринимает с большим сомнением, я спросил у своего товарища, читал ли он историческую серию под общим названием «Голубиная книга» Руданского. Ну, хотя бы один из его романов. Но мой севастопольский друг о таковых даже не слышал. Естественно, за несколько минут рассказать ему всю сюжетную линию шестнадцати романов было крайне затруднительно. А без этого понимания невозможно было уяснить, как Гор оказался именно здесь и зачем ему потребовалось восстанавливать какую-то древнюю башню. Поэтому эту тему мы решили не развивать.

И тогда Руданский заявил:

– Как бы было здорово высечь на этом камне тот самый древний знак! Это было бы стопроцентное попадание в цель.

Владимир лишь вздохнул.

– Раньше надо было над этим думать. Камень уже в арке. Его оттуда не вытащишь.

Поразмыслив несколько секунд, он добавил:

– Впрочем, если такое желание есть, всё можно исправить. Вот застынет связывающий раствор, мы снимем через пару дней опалубку, арка «встанет», и любой из вас может приступить к делу.

– Ты о чём, – не понял я.

– О вашем знаке! Подставьте лестницу, возьмите молоток и зубило, и неспеша, тюк-тюк… Понятно? Высекайте на камне всё, что вам будет угодно.

Руданский с сомнением посмотрел на центральный камень арки.

– Хватит ли у меня или Кира способностей…

Владимир его поддержал.

– А вы вначале потренируйтесь на других камнях, так сказать, набейте руку. А уж потом… Кто вас гонит? Главное – поставить цель.

Кирилл посмотрел на меня.

– Сможем?

Я вздернул плечами. Подобным видом «искусства» мне прежде заниматься не приходилось. Но больше размышлять на эту тему мы не стали. Наступили сумерки, и пора было ужинать. Благо Ольга вознамерилась порадовать нас вкусным борщом. После трудового дня такой сытный ужин – более чем к месту. Правда, говорят, что пользы в позднем ужине для здоровья никакой. Спорить не стану. Но от борща никто из нас не отказался.

Казалось бы, на этом данный крошечный эпизод нашей стройки был завершён. Завтра Владимир уедет, а опалубку мы снимем уже сами. Что касается знака-герба, то похоже его появление на какое-то время откладывалось. Всё-таки вначале требовалось «набить руку».

А вот утро следующего дня всем нам преподнесло сюрприз. Владимир, как только проснулся, первым делом пошёл посмотреть на арку. Всё-таки при хорошем дневном свете надо оценить собственное творение критически. Мало ли что. Возможно увидится какой-то изъян. И его надо срочно устранить.

– Кир!

Я вышел на крыльцо.

– Ты звал меня?

– Иди срочно сюда!

Владимир был явно взволнован. Это чувствовалось и в голосе, и в его резких движениях. Может быть, что-то с аркой случилось?

Я подбежал к нему, и каменщик, указывая на арку, сказал:

– Смотри!

Не понимая, куда точно он указывает, я молча уставился на арку. Видя моё непонимание, он указал на центральный камень.

– Да на него смотри!

Теперь всё моё внимание сосредоточилось на камне. Трещин никаких не появилось. Камень находился там, куда его накануне водрузил Владимир. Что же его так сильно возбудило?

– Да ты присмотрись к самой поверхности камня, – волновался друг.

И лишь сейчас я понял, с чем связан этот утренний переполох. На камне явно проявилась какая-то фактура. Нет, он и накануне не был идеальным. Это же «дикарь». Но почему-то вчера ни я, ни мои друзья на нём ничего любопытного не замечали. Сейчас же явно проступило лицо.

– Ты видишь! – всё больше волновался Владимир.

Я всматривался в это лицо, и чем больше смотрел, тем больше убеждался, что оно мне вовсе не мерещится.

– Кажется, это мужчина… Да, мужчина с бородой. Выглядит, как старец. Впрочем, взгляд у него достаточно грозный…

– Ты тоже это видишь? – воскликнул Владимир.

– Вижу…

4

Через минуту рядом с нами стоял и Руданский. Мы специально его пригласили, чтобы писатель непредвзято оценил нашу находку. Видит ли он на камне лик, или нам он просто показался?

В отличие от меня, Кирилл сразу же распознал старца.

– Ой, откуда он взялся! – воскликнул Кирилл. – Его же не было вчера…

Он перевёл взгляд на Владимира и хитро спросил:

– Твоя работа?

– В смысле… – не понял каменщик.

– Ну, ты решил нас разыграть? Встал пораньше, вырубил этот лик…

Владимир аж подпрыгнул от негодования.

– Я-то здесь причём? Когда утром пришёл сюда, он уже был… Вон, спроси у Кира.

– Так и есть, – подтвердил я, – Владимир никакого отношения к изображению не имеет. Он поднялся чуть раньше меня. Минут на десять. Всё время был на глазах…

– Тогда вы оба… – повысил голос Руданский. – Вы просто в сговоре! Хотите, чтобы я поверил в это. Как бы не так! Встали пораньше и с помощью зубила…

Кстати, скажите, Владимир, в том инструменте, который вы привезли с собой, имеется зубило?

– Да, – признался Владимир, – и не одно… Для работы с камнем, расшивки швов нужны разные приспособления.

– Ну вот, а я о чём говорю!

С большим трудом нам удалось убедить Руданского, что это не розыгрыш. К лицевой стороне камня после его установки в арку никто из нас не прикасался даже рукой, не говоря уже о молотке и зубиле.

Позвали хозяев дома. Теперь уже Ольга и Вячеслав недоумевали по поводу возникшего из ниоткуда лика. Каждый из нас пытался дать своё объяснение случившемуся, но все мы явственно понимали их шаткость. «Материальный» подход к возникновению на камне лика требовалось отбросить. Либо он был и вчера, ещё до установки камня в арке, но нам «замылили» глаза, не давая увидеть очевидное. Либо кто-то ночью, действительно, поработал над камнем. Но как умело! В этих невидимых руках камень был мягким, как пластилин. Требовалось лишь придавить его поверхность в определённых местах, обозначая глаза, рот и иные части лица.

Впрочем, оба эти, наиболее «реалистичные» объяснения одновременно являются и по-настоящему мистическими. В обоих случаях предусматривалась на камень (и на нас?) влияние извне. И где гарантия, что это влияние не завершено? Может быть, оно продолжается, распространяясь на каждого, кто смотрит на арку.

Владимир не выдержал и, поставив возле арки стул, влез на него. Он дотянулся руками до верха арки и стал неспеша общупывать каждый выступ интересующего нас камня. Нет, всё реально, каждая ямка, каждая выпуклость – на месте. К тому же, на камне нет не единого свежего скола. Его поверхность была идеальной.

Закончив осмотр, Владимир соскочил со стула и лишь вздохнул.

– Невероятно! Как я вчера всего этого не мог увидеть! Фактически, моими руками сотворено чудо. А я смотрю и до сих пор не могу в это поверить. И если бы не я сам сложил эту арку… Меня что, использовали «вслепую»?

– Да, – подтвердил я, – скорее всего, так и было. Но ты не должен по этому поводу расстраиваться. Ведь тобой как бы руководили высшие силы и… самые искренние побуждения найти лучший из камней для центральной части арки.

К тому же, согласись, не каждому может быть поручена такая миссия – установить камень, на котором тут же проявится лик…

Мы ещё долго обсуждали увиденное, понимая, что стали свидетелями и прямыми участниками настоящего чуда. Хотя сразу, по горячим следами, дать достойную оценку случившемуся не могли. Лишь со временем, в сотый раз вглядываясь в проступившее на камне изображение, которое правильнее было бы назвать барельефом, мы, почти не сговариваясь, нарекли его «лицом Юпитера». Правильно это или нет, судить не берусь. Но то, что это нерукотворное творение – бесспорно. В определённом смысле оно смыкалось с известным понятием «Спаса Нерукотворного» и явлением божественного порядка, связанного с подобным явлением, случившимся в древности. Но выстраивать подобные параллели я не стану. Это не тема нашего рассказа.

Напомню лишь то, что когда мы устраивали алтарь в башне Юпитера, то одним из элементов закладного камня стал камушек, взятый с горы под названием Сотера (Спаситель) с места, где до сих пор хранится Крест Господень (рядом с развалинами храма Спаса). Понятно, что в тот момент никто и представить не мог о возможном продвижении этой духовной линии, только теперь на ином уровне. Духовное и материальное иногда так тесно переплетено, что мы не всегда способны различить ту грань, которая отделяет одно от другого.

Владимиру пора было возвращаться в Севастополь. Жизнь брала своё. У него остались в городе невыполненные заказы, сроки которых он нарушить не мог. Но уезжал он с большим сожалением, обещая обязательно вернуться сюда ещё. Его чувства можно было понять и принять. Забегая вперёд, скажу, что вскоре он вновь приедет. Теперь уже – по собственному желанию. Владимир поможет нам возводить второй этаж. Понятно, что в той ситуации лишние рабочие руки будут не просто желанны, а крайне необходимы.

Но тогда, покидая Счастливое и последний раз бросая взгляд на свою арку, он сказал мне и Руданскому:

– Вы мечтали о том, чтобы возобновить на ней древний герб. А это произошло – само собой. Даже руку «набивать» не пришлось…

Здесь Владимир был полностью прав. То, что нам подумалось, как крайне важное, тут же реализовалось в материальном виде. Выходит, мы действительно попали в цель, как и желал того Кирилл.

Чуть позже я попросил Руданского напомнить мне, что именно было выбито на том же камне во времена самого Юпитера, когда он сам возводил эту башню.

– Если следовать тем сведениям, которые я почерпнул из древних свитков Голубиной книги, – сказал Кирилл, – то там была выбита птица, внешне очень похожая на ворона. По крайней мере, Гор, когда восстанавливал эту башню, установил на центральной части арки камень с вырубленным на нем вороном, справедливо считая, что это и был знак-герб, прежде стоящий здесь.

– Со времён Юпитера? – уточнил я.

Кирилл согласно кивнул головой и добавил:

– Как ты знаешь, символом самого Гора является сокол. Но он не смел поместить этот знак на башню, хотя сам восстанавливал её. Гор из уважения к первостроителю оставил его «родной» символ.

– Но почему именно ворон? – вопросил я. – Почему не какой-либо другой божественный знак? Или ещё что-то, что могло указывать на самого Юпитера.

– Ворон – это символический знак, прямое указание на то, что мы понимаем под скручиванием среды в виде воронки. Иными словами – здесь указано на древний Портал, центральной частью которого является именно башня Юпитера. Так что никаких разночтений быть не может. Портал функционировал как воронка. Это созвучие слов и вело к пониманию зашифрованного символа, чем и является в данном случае изображение ворона. Я даже думаю, что сам Юпитер данную башню в честь себя не называл. За него это сделал Гор, а за ним – уже и я. Он же, не исключено, называл её «Портальной». Отсюда и знак ворона на арке. Согласись – всё логично.

– Но, почему же на нашем камне проступил не ворон, а лик старца, которого мы отождествили с самим Юпитером? Ворона-то было проявить проще…

– Это ты у меня спрашиваешь! – рассмеялся Руданский. – Извини, к этому чуду я никакого отношения не имею. Тем более, у меня нет возможностей влиять на помыслы тех, кто управляет нами же…

– Ты загнул «речуху»! – хмыкнул я.

Руданский развёл руками.

– Ну, как умею, так и говорю…

Позже, размышляя над фактом проявления на камне «нерукотворного лика», я пришёл к выводу, что возможно между вороном-воронкой и Юпитером тоже нет разницы, поскольку это по смыслу вещи одного порядка. К тому же, здесь восторжествовала историческая справедливость, когда имя того, кто возводил башню, наконец запечатлено в его названии. А его лицо, как герб – в виде маленького барельефа на арке башни.

Подумалось: правильно ли я поступил, когда пригласил на сооружение арки настоящего мастера? Сам бы я с ней на таком достойном уровне не справился. И вообще, к сооружению арок надо относиться очень ответственно. Они достаточно сложны не только в архитектурном отношении. В них часто сокрыт особый смысл. И если его вовремя обнаружить, можно проникнуть в тайны, ранее тебе неведомые. Всё-таки арка – это символ прохода, в том числе – Портала. А что таится за ним – поди разберись…