Текст книги "Байрон"

Автор книги: Валерий Шпаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Дождавшись своей очереди в завершении экзекуции, Командир был приглашён секретарём Деканата, войдя внутрь деканского кабинета, он увидел почтенное собрание за длинным столом. Во главе сидел Декан Михаил Васильевич Зайцев, который угрюмо посмотрев на него попросил изложить ход событий того злосчастного дня в его версии.

– А, что тут говорить. Да, как староста группы был приглашён на мероприятие. Пришёл поздно, опоздал к началу. Выпил штрафной тост в полстакана водки, поздравил именинника с днём рождения, не успел даже закусить, как Студсовет начал кричать и ломать дверь. Заступился за молодёжь. Вот и всё. —

Зайцев удовлетворённо кивнул головой и предложил другим членам собрания высказаться по существу дела и задавать вопросы если они будут. Занесенец – как Председатель Студсовета, автор кляузы и член комиссии по разбору полётов ехидно спросил:

– А мог бы я назвать всех участников мероприятия? (видимо не было у него точных данных на этот счёт).

– Нет, не мог бы. Потому что как сказал ранее, пришёл поздно, выпил мало, почти не ел, оглянуться не успел, а потом стоял с у дверей и вёл с Вами переговоры. —

Вопросов больше не было, видимо они уже все устали тут полдня сидеть и разбирать кляузу Студсовета. Все разошлись, а Ерёма на прощание подмигнул.

На следующий день, когда мы с Колей М. обсуждали животрепещущий вопрос, как и где провести «отвальную», чтобы не подставить кого-либо, видимо придётся на кладбище зимой идти, когда неожиданно пришло Высочайшее Помилование. Нас, как и других бунтовщиков не отчислили, а объявили выговор и выселили из общаги, даже стипендии не лишили.

Мы с Колей М. сходили в кафе «Могилка» и вдвоём отметили это радостное событие, Коля на следующий день выселился из общаги БКК и арендовал квартиру в городе:

– В гробу я видал этот Студсовет, – были его прощальные слова.

Тоже решив подыскивать квартиру в городе, Командир был неожиданно вызван в КК, где Секретарь Валера Тит объявил ему, что Комсомол своих активных членов в беде не бросает, и дал направление на заселение по комсомольской квоте в Центральную общагу «Гигант», в нагрузку назначил на должность Зам командира Оперативного отряда всего института, штаб которого находился там же в Гиганте на 2-м этаже, а Комсомольскую путёвку в Магаданский стройотряд велел сдать.

Вот так завершилась эта неприятность, в итоге отделался вроде лёгким испугом, поменял общагу, получил в нагрузку новое поручение от Комсомола и лишился путёвки в Магаданский отряд. В отряд по весне всё-таки поехал, но тюменский, учитывая сколько заработал тот и другой отряд, можно сказать, как говорили позже, «что попал на бабки!».

И вот вроде всё и все успокоились, переселился в Гигант, вступил в новую комсомольскую должность, как неожиданно Командира опять вызывают в Деканат.

Придя в назначенное время туда, подождал пока секретарь Деканата куда-то позвонила, потом дала листок бумаги с номером кабинета куда надо пройти. Прошёл. Нашёл нужный кабинет на 3-м этаже ГАКа.

Стук в дверь. Войдите. Вхожу. Здравствуйте. Навстречу поднялся подтянутый мужчина с открытым добрым лицом.

– Меня зовут – Сергей Васильевич, и я давно хотел с вами познакомиться. – Молчу.

– Я из КГБ. – добавил он.

Вот ни хрена себе. За что мне такое счастье.

– Присаживайтесь, – и он широким жестом показывает на стул возле его рабочего стола с зелёной лампой.

Типа, садись нормально, садись на всю жопу, разговор нам долгий предстоит. Присел. Он радушно предлагает чай или кофе, протягивает пачку сигарет, – хотите, мол курите. Прямо, как в кино.

А Сергей Васильевич, сразу переходит к делу: – Ну расскажите о себе поподробнее. Что же не рассказать, можно, ведь лучше всего о себе может рассказать только сам человек.

В краткой версии изложил свой путь:

– жизненный – родился там-то, ясли где-то, детский садик (номер его не помню), такая-то школа, техникум на АЭС, Советская Армия – служба за границей в ГСВГ, наш институт-ХПИ.

– общественный – октябрёнок – командир «звёздочки», пионэр – вожатый в пионерлагере, комсомолец – секретарь части, мечтаю вступить в ряды…, так как «Партия – наш РУЛЕВОЙ», так сказать.

– Хорошо, говорит Сергей Васильевич, – номер садика мы можем узнать если надо.

– Не сомневаюсь. —

– А вот скажите, зачем Вы устроили бунт студентов против вашего отчисления из института? – неожиданно спросил оппонент.

Командир чуть со стула не упал, хотя и сидел вроде нормально, на всю жопу.

– Какой такой бунт? Ничего не знаю, – пошёл он в резкий отказ,

И, положив руку на печень, честно повторил историю о том, как всё было, и что говорил в деканате при разборе полётов – пришёл поздно, никого почти не видел кроме Коли М., зашёл последним, выпил, закусил и с «боем» вышел – и ВСЁ!!!

Больше ничего не было. Можете протокол заседания деканата от того числа посмотреть. Сам то он этот протокол и в глаза не видел, так ляпнул, а Сергей Васильевич его видимо в руках держал и смотрел на Командира пронзительным взглядом. Но видимо поверил, так как он своего взгляда не отвёл.

(Позже Миша М. рассказал, что к 12–00 у Деканата в день разбора полётов собралась большая толпа студентов, даже тех, кто не участвовал в событиях, и даже не жил в общаге, а был просто возмущён поведением Студсовета. Они громко выражали своё возмущение, подзуживаемые Байроном, на что члены комиссии по разбору полётов периодически выходили посмотреть и предлагали разойтись тем, кто «не при делах». А наш факультетский «правдоруб» Коля Т. – парень невысокого роста из Белгорода вообще добился посещения заседания комиссии, как делегат от непричастных и выступил там с пламенной речью в нашу защиту).

– Деканат, отмечает вашу хорошую работу, как старосты группы, в отличие от предыдущего. Также и КК Вам дал положительную характеристику, – продолжил беседу Сергей Васильевич,

– Вы активный стройотрядовец, и вот теперь новое общественное поручение – Замкомандира оперативного отряда,

– Как уже приняли дела? —

– Пока нет. Вхожу, – скромно ответил Командир.

– Ну, не буду Вас задерживать, теперь у вас много общественной работы, – завершил он беседу и пожал руку на прощание. А когда Командир уже выходил из его кабинета вдруг неожиданно спросил:

– А вот вы состоите в переписке с иностранной гражданкой, не хотите туда эмигрировать? —

– Зачем? – тупо спросил Командир в ответ,

– Ведь я оттуда только приехал. А переписка – это, просто дружба с девушкой. Вы, что-то имеете против советско-германской дружбы народов? – обнаглев перешёл в атаку он.

Где-то через год-полтора Сергей Васильевич захотел ещё раз поговорить с Командиром, уже о работе оперативного отряда ХПИ, когда возникали скандалы с фарцовкой в общагах с иностранными студентами, а уже перед окончанием института при случайной встрече в кулуарах ГАКа он спросил:

– А почему Вы мне не говорили, что в институте учится Ваш младший брат? – Так Вы не спрашивали, – был ему простой ответ.

Ну и в завершение всей этой истории хотелось сказать, что много лет спустя как-то приехав в командировку по делам ГК РОСАТОМ в Харьков на завод «Турбоатом», в свободное время зайдя в Alma mater, в коридорах ГАКа неожиданно встретил бессменного декана ЭМ – факультета М. В. Зайцева, дружески с ним побеседовал и он припомнил этот случай с отчислением и сказал:

– Во время работы той комиссии почти все вызываемые на разбор полётов старались как-то выгородить себя, юлили, скрывали, пил – не пил, а ты-мол пришёл, честно сказал, что выпил полстакана водки, и этим всех сразил, все думали, что тоже юлить будешь, а так сразу зауважали, поняли и простили. —

Вот ведь что водка с людьми делает окаянная! Пейте только портвейн!

Пушкинская

«Моя родная Пушкинская улица!

Я твой асфальт топчу немало лет.

Был я когда-то юн, а теперь уж нет,

Но всё равно – привет, тебе привет!»

Если смотреть на общагу «Гигант» с улицы Пушкинской, то от парадного главного входа слева и справа есть две арки, если пройти через правую арку, то сразу слева на 1-м этаже было окно комсомольской комнаты, где жил Комндир. Окно большое с широкой форточкой и низким подоконником, когда закрывалась центральная проходная в положенное время, то нарушителям режима очень удобно было забираться в это окно, а стройная худенькая девушка Лариса М. легко проникала внутрь даже через форточку и не надо было открывать всё окно, что было очень удобно зимой, правда, когда залазил большой и неповоротливый Байрон приходилось вообще обе створки окна открывать. У Командира, правда, как у руководителя Оперотряда, был пропуск– «вездеход», по которому можно было проходить в любую общагу ХПИ, а их было около 10 и не все в центре Харькова, ну и в любое время конечно, поэтому ему по окнам не надо было лазить, лазили только знакомые девушки и загулявшие друзья.

Комната была небольшая, рассчитана была на двух человек, не то, что в БКК, где по взводу студентов могло разместиться в больших комнатах-залах, ну или точно отделение. По началу здесь жил ещё молодой «блатной» студент Серёга О. – сын белгородского генерала КГБ, вот опять, блин. С Серёгой быстро сдружился Эд, приходя в гости за указаниями как жить правильно, материальной помощью от родителей, а потом просто так. Их дружба была крепкой и весёлой – но не долгой, Серёга сразу «завалил» первую годовую сессию, не пересдал, взял «академку» и убыл на родину, где разгневанный отец, как говорил позже Эд, определил его в военной училище, видимо по своей специализации. Но место в общаге за ним долго сохранялось, и Командир благополучно жил один на радость девушкам и друзьям.

Частенько сюда доносился звук трамвая, проезжающего по Пушкинской.

Штаб опергруппы находился в этом же крыле здания ближе к центру на втором этаже в двойной комнате, рядом с балюстрадой над центральным входом, с которой было удобно смотреть за всеми входящими и выходящими в Гигант. В штабе проводились заседания, распределения по дежурствам, допросы хулиганов и смутьянов, в обязанности опергруппы входило наблюдение за порядком и социалистическом образе жизни студентов, профилактика и пресечение правонарушений. Дежурили по общежитиям студгородка и иногда их привлекали для патрулирования улиц вместе с милицией, тогда надевали на левые рукава красные повязки дружинников и вместе с ушлыми участковыми бродили по задворкам и злачным местам улицы Пушкинской и прилегающей к ней районам – выискивая пьяниц, алкоголиков, проституток и тунеядцев, а наркоманов тогда практически ещё не было.

Поэтому улица Пушкинская была как родная, изученная вдоль и поперёк, временами Командир привлекал к дежурствам Байрона в плане общественной нагрузки и для укрепления патруля, а иногда в подвальных трущобах домов на Пушкинской находили и разгоняли «тусовки» курящей и выпивающей молодёжи. Среди них почти всегда был парень с гитарой, с которым Байрон немедленно находил общий язык и дальше идти по маршруту он отказывался и оставался общаться с местным бардом о музыке подворотен.

Зайдя в штаб, Командир обнаружил у дежурного во входящей почте извещение-приглашение в КК на совещание командиров стройотрядов ХПИ. Выйдя из Гиганта, он подумал какой дорогой идти в институт, так как ХПИ своими корпусами был расположен в длину параллельно Пушкинской, тогда можно было пройти по «собачьему переулку» (Башмачному) через ХФТИ, но уже в то время говорили, что из него «пышет» радиация и там ходили, когда надо было быстро попасть в северные корпуса института.

Или идти по Пушкинской вниз и сворачивать налево к институту по пересекающим улицам, куда кому надо, а так как КК находился на втором этаже старого кирпичного особняка институтской столовой, который был самым южным зданием в цепочке корпусов, то лучше было идти вниз по Пушкинской, мимо кинотеатра имени Жданова и у столовой – «ментовки» свернуть налево.

Улица Пушкинская достойна отдельного описания…

 
«Ах, Пушкинская улица моя!
В тебе отражена сама история:
Ведь протянулися твои края
От синагоги и до крематория».
 

Пушкинская улица (до 1899 г. Немецкая улица) – вторая, после Сумской, центральная улица города Харькова. Находится в историческом Нагорном районе и административно в Киевском районе. Соединяет площадь Советской Украины (она же Николаевская, она же Тевелева, а ныне – Конституции) с Журавлёвским спуском, новым корпусом Юр академии, авиазаводом и городскими кладбищами, где образует тупик. Длина улицы -5,5 км. К улице прилегают площадь Поэзии, площадь Ярослав Мудрого и Молодежный парк (бывшее кладбище № 1).

Улица появилась в начале XIX века, когда городская дума в 1805 году отвела здесь землю для заселения 23 семействам иностранных мастеров ремесленных цехов, выписанных основателем Харьковского Императорского университета В. Н. Карамзиным из-за границы. Поселившиеся здесь иностранцы положили основание ремесленной немецкой колонии, а возникшая улица получила название Немецкой.

В 1850–1870-х годах улица начиналась у Николаевской площади и была заселена до нынешней Краснознамённой улицы (бывшей Каплуновской). Торговых и ремесленных заведений здесь почти не было.

В 1885 году в Харькове был открыт Технологический институт. В связи с этим возросла стоимость земельных наделов, к нему прилегающих. Застраивались Каплуновская площадь и прилегающая к ней местность, возникали новые улицы с каменными домами.

Харьковское купеческое общество, заинтересованное в подготовке квалифицированных коммерческих работников, объявило в 1889 году конкурс на составление проекта здания Харьковского коммерческого училища. Лучшим был признан проект архитектора А. Н. Бекетова. Ему же было поручено строительство. Это первое в Харькове бекетовское здание, сейчас здесь расположен Юридический институт. С постройкой коммерческого училища северный район Немецкой улицы оживился, тогда же улицу замостили брусчаткой.

В 1899 году улица переименована именем великого русского поэта

А. С. Пушкина – в столетнюю годовщину со дня его рождения.

В декабре 1910 года по Пушкинской началось движение трамвая. На месте лечебницы Медицинского общества в 1911 году началось сооружение большого здания Харьковского медицинского общества по проекту архитектора Бекетова. (Ныне здесь работает НИИ микробиологии, вакцин и сывороток имени И. И. Мечникова – в создании вакцины от COVID-19 не участвует). Харьковское медицинское общество было организовано в 1861 году.

Когда Харьков был столицей Советской Украины, на Пушкинской – одной из центральных магистралей города – находились центральные партийные и государственные органы республики.

На Пушкинской, 41, в январе – марте 1919 года находился ЦК КП(б)У. в здании института имени Мечникова с 17 по 23 марта 1920 года проходила на правах съезда IV конференция КП б) У о государственных отношениях Советской Украины и Советской России. В работе конференции принимал участие представитель ЦК РКП(б) И. В. Сталин.

С Пушкинской связаны имена выдающихся деятелей Красной Армии. В годы гражданской войны. В 1920 году, во дворе дома № 51, в небольшом особняке жил М. В. Фрунзе – командующий войсками Южного Фронта, в доме № 86 в 1920 году жил командующий Юго-Западным фронтом А. И. Егоров, а в доме № 90 – командующий войсками внутренней службы Юго-Западного фронта по борьбе с бандитизмом и внутренней контрреволюцией Р. П. Эйдеман.

В июле 1924 года в помещении клуба III Интернационала (б. Дворец физкультурников общества «Спартак», ныне Синагога) проходила V Всеукраинская конференция КСМУ.

Памятник Пушкину А. С. на Площади Поэзии установлен в 1904 году, скульптор бронзового бюста Б. В. Эдуардс, недалеко в сквере установлен памятник М. М. Коцюбинскому.

Командиру нравилось весной приходить на Площадь Поэзии и на скамейках, установленных на длинном бульваре Театрального сквера от Пушкинской до Сумской под тенью деревьев разложить учебники и готовиться к экзаменам, поглядывая на проходящих девушек.

 
«Листья зеленеют, солнышко блестит,
Девушки гуляют, а птички везде срут».
 

Кричали, бегавшие вокруг лавок молодые пацаны, выпрашивая у студентов сигареты…

Здесь же как-то в стройотрядовской форме снимались за 3 рубля в день в массовках какого-то фильма, дублей 20 за день делали по команде режиссёра изображая радостную встречу стройотрядовцев, приехавших в родной город после трудового лета, с близкими и родными. К концу съёмок уже не могли растягивать рты в радостной улыбке, а режиссёр всё никак не мог снять нужный ему кадр.

На противоположной стороне Театрального сквера установлен другой памятник – Гоголю Н. В. Так тогда мы и гуляли от Пушкина до Гоголя, по бульвару сквозь ряды скамеек поглядывая по сторонам.

«Почти на всех скамьях Бульвара Молодых дарований сидели одинокие девицы с раскрытыми книжками в руках. Дырявые тени падали на страницы книг, на голые локти, на трогательные чёлки. Когда приезжий молодой человек вступил в прохладную аллею, на скамьях произошло заметное движение. Девушки, прикрывшись книгами Гладкова, Элизы Ожешко и Сейфуллиной, бросали на приезжего трусливые взгляды. Он проследовал мимо взволнованных читательниц парадным шагом и вышел к зданию исполкома – цели своей прогулки».

А Гоголь Н. В. стоял почти на Сумской улице и за его спиной высился не исполком, а Театр имени Шевченко – гордость Харькова.

Театр строил знаменитый архитектор А. Тон и его торжественное открытие состоялось в августе 1842 года. Здесь выступали такие корифеи украинского театра, как Садовский, Саксаганский, Кропивницкий и Заньковецкая. Сюда из-за рубежа приезжали на гастроли Сара Бернар, Элеонора Дузе и даже знаменитая труппа режиссёра Мейерхольда. В этом здании также выступали Владимир Маяковский, Анри Барбюс, Теодор Драйзер.

Начинается Пушкинская от площади Тевелева (Николаевской), где вместе с Сумской улицей они образуют как бы две расходящиеся линии, между которыми, начиная с середины XIX века образовалась целая сеть улиц, архитектура которых, в основном, определяет «лицо города». Это Нагорный район, где сосредоточена почти вся культурная жизнь Харькова, на пушкинской находятся две станции метро: «Пушкинская» (самая глубокая в харьковском метро) и «Архитектора Бекетова».

В начале улицы когда-то стояла большая Николаевская церковь, построенная в 1896 году по проекту харьковского епархиального архитектора В. Х. Немкина в русско-византийском стиле, она была снесена в 1930 году в связи с прокладкой трамвайной линии. Бывший дом № 1 по ул. Пушкинской тоже не сохранился, это была гостиница «Метрополь» Шустова, построенная в 1910 году по проекту архитектора В. Н. Корнеенко-она была разрушена во время войны 1941–45 гг. на месте этой гостиницы в 1950-х годах был построен многоэтажный угловой жилой дом по проекту архитектора В. П. Костенко. Следующее здание под № 5 имеет крупный градостроительный масштаб, на фронтоне между окнами первых этажей размещены фигуры шахтёров похожих на старинных рыцарей в доспехах и с мечами, а между ними крупная надпись: «ДОНУГОЛЬ». На против эти дома была трамвайная остановка и часто там простаивая зимой и летом в ожидании трамвая Командир рассматривал этих рыцарей и думал, какое отношение они имеют к этой надписи, пока однажды не зашёл внутрь и узнал, что здесь находится Институт по проектированию шахт и обогатительных фабрик, или проще «Южгипрошахт», построен в 1925 году для треста «Донуголь», являлся самым старейшим проектным институтом в Советском Союзе. Позже в этом здании арендовал квартиры для своей фирмы Гена Крокодил.

Справа от остановки дом № 12, на котором всегда был виден купол большой хоральной Синагоги, она была построена в 1913 году на месте первого Немецкого молельного дома. Это на самом деле крупнейшая синагога в Украине, и вторая по величине – в Европе (после будапештской). Конкурс на её строительство был организован самим Императорским Санкт-Петербургским обществом архитекторов. Как и весь еврейский народ эта Синагога многое видела и многое пережила. В 1923 году её закрыли большевики, хотя среди них было очень много евреев, видимо они были атеистами по моде того безбожного времени и устроили в Синагоге «Еврейский рабочий клуб имени Третьего Интернационала», а в 1941 году там устроили уже Детский Кинотеатр, во время войны фашисты использовали её для своих целей, в 1945 году она вроде возобновила свою деятельность еврейской общины, Сталин тогда заигрывал с верующими всех конфессий, но в 1949 году на волне «еврейских дел врачей» опять закрывается.

Спортивное общество «Спартак» пару раз проводило там боксёрские соревнования среди студентов, в которых принимали участие и спортсмены ХПИ под руководством своего легендарного тренера Зибора. Однажды Командир пришёл на эти соревнования вдвоём с Байроном: Командир-участвовать, он – «болеть».

Зибор увидел Байрона и как студента ХПИ посадил за судейский столик, но не судить конечно, а выдав ему песочные 3-х минутные часы, небольшой настольный гонг и молоточек, научил его звонко стучать в начале и конце боксёрского 3-минутного раунда. Байрон, конечно и при столь важном поручении сумел «приколоться»: засмотревшись на один бой он забыл дать гонг, когда песок в часах уже пересыпался из верхней половины в нижнюю и боксёры бились лишних полминуты. А когда был бой Командира, Байрон увидев, что 3-й раунд им реально проигрывается – дал гонг раньше времени, чем-то прикрыв песочные часы. За этот «подвиг» он был немедленно изгнан Зибором из зала. Он потоптался у ворот синагоги с полчаса дожидаясь, пока Командир примет душ после боя и переоденется, потом они вместе пошли «отмечать» судейство и проигрыш.

Улицы Гражданская, Воробьёва, переулок Театральный, улица маршала Бажанова, Манизера (бывшая Красина), Искусств (б. Краснознамённая), Гиршмана, Багалея Д. И. – «главного летописца Харькова и Слобожанщины» (б. Фрунзе), Свободы (б. Иванова), Максимилиановская (б. Ольминского), Гуданова, Петровского (Ярослава Мудрого), Чайковского, Лермонтовская, Толкачёвская (Студенческая), Веснина – пересекают Пушкинскую с запада и на восток на всём её протяжении, на них расположено много зданий в архитектурном плане представляющих историческое и культурное наследие, но их описание – это уже другая история, и так что-то углубились в дебри времён.

Далее за Молодёжным парком и улицей Веснина, налево от Пушкинской была Спортивная кафедра ХПИ, а прямо за перекрёстком и налево была Военная кафедра, где студенты изучали танковождение, а ещё дальше Пушкинская улица практически заканчивалась, потому что таи были три кладбища и в конце улицы крематорий.

Напротив церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи и Молодёжного парка, с другой стороны Пушкинской с тыльной стороны ипподрома расположено Второе городское кладбище (бывшее лютеранскре, а за ним католическое), на котором сейчас хоронятся знаменитые харьковчане: Б. А. Чичибабин – поэт – «шестидесятник», Н. П. Барабашов – астроном, академик АН УССР, Ю. П. Бажанов – маршал артиллерии, А. С. Масельский – политик и губернатор Харьковской области, В. И. Мулерман – советский эстрадный певец, соперник Кобзона.

А также Е. П. Кушнарёв – политик, мэр Харькова, сторонник Федерализации Украины и создания Юго-Восточной республики, претендент на должность Президента – наверно из-за этого он странно погиб на охоте, здесь же похоронили и следующего мэра Харькова Г. А. Кернеса, который сорвал Съезд регионов и создание ХНР из-за чего Президент Украины Янукович В. покинул страну. а в Кернеса тоже стреляли, в результате он стал инвалидом и долго болел.

За улицей Веснина, за вторым городским, находятся два братских кладбища. На одном из них братская могила 105 революционеров – участников Харьковского большевистского подполья, убитые белой контрразведкой в Григоровском бору в 1919 году. На другом братском кладбище похоронены Герои Советского Союза, погибшие за освобождение Харькова в 1943 году.

Далее на улице Пушкинской, между авиазаводом и выше Дальней Журавлёвки, расположено, основанное в 1930-х годах 13-е городское кладбище, на которое переносились захоронения известных людей с «нашего» Первого кладбища.

В 1971 году на участке Пушкинской между «Гигантом» и улицей Веснина была проложена трамвайная линия, связавшая Нагорный район с Журавлёвкой и далее Салтовским жилым массивом. Как часто Командир просыпался, под утренний звонок, трамвая № 5 или 7, бодро катящихся по Пушкинской, их даже было хорошо слышно с другой стороны Гиганта, видимо через арку долетали их звуки.

 
«Живи и здравствуй улица моя!
Хотя число здесь старожилов тает,
В Израиле, Канаде и в Москве
Тебя всегда с любовью вспоминают.»
 

Вениамин Гейтлиц