Текст книги "Кто стоял за декабристами"

Автор книги: Валерий Шамбаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ГЛАВА 2. СУЕТА ВОКРУГ ПЕТРА

Исторический путь России кардинально отличался от западного. В XVI веке наша страна миновала опасную развилку на пути государственного строительства – идти по пути централизации власти или свернуть на путь многих европейских держав с представительными формами правления (которые на самом-то деле повсюду оборачивались засильем аристократии или купеческой олигархии). Отстояв идеал самодержавия, Иван Грозный сумел построить уникальную модель «Земской монархии» с жесткой вертикалью власти и широчайшим демократическим самоуправлением на всех «горизонталях». Православная Церковь устояла против атак ересей. Самую мощную из них, ересь «жидовствующих», победили Иван III, Василий III, а Иван Грозный окончательно разгромил ее. Россия сохранила традиционный фундамент Православия. А по мере своего усиления заняла место Третьего Рима, мирового оплота истинной христианской веры.

Но во второй половине XVII века, в правление Алексея Михайловича, механизмы «Земской монархии» стали ослабевать и расшатываться. Не без участия католических агентов была спровоцирована трагедия церковного раскола, хотя в масштабные религиозные войны это не вылилось. Иезуиты внедрили своего агента влияния и в ближайшее окружение царя, тайного униата Базилианского ордена Симеона Полоцкого. Он возглавил элитное Заиконоспасское училище для чиновников, стал воспитателем старших детей государя. Линию сближения с католицизмом он проводил осторожно и скрытно, удобной почвой для этого служила пропаганда мнимых преимуществ западных систем, обычаев, морали, культуры [7].

В 1676 году на престол взошел 16-летний Фёдор Алексеевич. Покатились крутые реформы. Царь издал указ, рекомендовавший подданным брить бороды. Для государственных служащих официально вводилось польское платье. В «старорусской» одежде вход в Кремль был вообще запрещен. Современник писал: «На Москве стали… бороды брить, сабли и кунтуши польские носить, школы заводить». В высшем свете распространялось польское вольнодумство, сомнительные учения, западное изобразительное искусство, вечеринки с танцами, разврат. Принципы Земской монархии, «всей земли», были окончательно похоронены, утверждались польские установки с делением на благородное «шляхетство» и «подлый люд». Боярская дума превратилась в аналог польского сената.

Учениками Полоцкого были и сестра Федора Софья, ее фаворит Василий Голицын. Другого своего ученика, Сильвестра Медведева, Полоцкий хотел пристроить наставником к царевичу Петру. Но воспротивился патриарх Иоаким. Он уже понял, что обработка государственной верхушки осуществляется отнюдь не случайным образом. Без патриаршего благословения кандидатуру Медведева отвергла и мать Петра Наталья. Ну что ж, получив отказ, Сильвестр стал духовником Софьи. Молодой и галантный Медведев вел себя как католический прелат – редко вспоминал о христианских устоях, зато оказался знатоком оккультных дисциплин, составлял для Софьи и царя астрологические прогнозы. Полоцкий и Сильвестр чувствовали себя настолько уверенно, что возглавили партию «латинствующих» среди духовенства, отстаивали католические взгляды по некоторым богословским вопросам.

А в 1682 году Фёдор Алексеевич умер бездетным. Умело используя Стрелецкий бунт, Софья сумела перехватить власть, стать регентшей при двух номинальных царях – больном Иване и малолетнем Петре. Голицыну она отдала под начало и внешнюю политику, и армию, для него был восстановлен высший в России титул канцлера – «Царственныя Большия печати и государственных великих посольских дел оберегателя». Полоцкого уже не было в живых, но Медведев вознесся, выступал наравне с высшими церковными иерархами. Начинания Федора его сестра развивала. Польские моды не только сохранялись, а углублялись. Знать гонялась за импортными духами, мылом, перчатками. Строила дворцы на западный манер, украшала их статуями Аполлонов и Венер. При дворе функционировал театр. Софья сама сочинила несколько пьес для него.

Однако Федор Алексеевич все же видел грань, за которую реформы переходить не должны. После него дорвалась к власти именно та группировка, которая силилась поломать и изменить основу российского государства. Не считаясь с мнением патриарха, Софья и Голицын разрешили в стране католическое богослужение. В Россию был дозволен въезд иезуитам, и канцлер принимал их даже в частном конфиденциально, у себя дома, «часто беседовал с ними». О чем? Причина подобной тяги к русским правителям могла быть только одна, и она известна. Сильвестр Медведев являлся сторонником церковной унии. Иезуит де Невиль проговорился, что и Голицын разделял эту идею.

Новые властители увлекались и магией, кабаллистикой, астрологией. Впрочем, это в полной мере вписывалось в европейскую культуру той эпохи. Голицын, как вспоминали современники, «гадателей призывал и на месяц смотрел о познании судьбы своей». Софья тоже отдавала дань подобным учениям, Голицын и Медведев набрали для нее целый штат астрологов и «чародеев» вроде Дмитрия Силина, гадавшего по солнцу и другим знамениям. Канцлер внушал аристократам, чтобы они непременно нанимали для своих детей иностранных учителей. Начал целенаправленно отправлять русских юношей для обучения в Польшу. Основная их часть посылалась в Краковский Ягеллонский университет. Хотя это учебное заведение не готовило ни технических, ни военных специалистов, ни врачей. Оно выпускало богословов и юристов. Западное богословие и юриспруденция могли понадобиться временщику лишь в одном случае: он хотел подготовить кадры для будущих церковных и государственных преобразований.

Дальнейшие реформы и впрямь намечались. Голицын составил рукопись «О гражданском бытии или о поправлении всех дел, яже надлежат обще народу», читал ее Софье, приближенным, чужеземцам. Эта рукопись до нас не дошла. Но данные проекты чрезвычайно расхваливал де Невиль – иезуит и французский шпион, посланец Людовика XIV и руководителя его разведки маркиза Бетюна. Сам факт восторгов со стороны подобной фигуры выглядит весьма красноречиво. Новое правительство готовило именно такой поворот, которого уже два столетия добивались враги России, – разрушение национальных устоев и подрыв Православия. Вопреки мнению большинства бояр и патриарха, Софья и Голицын вступили в «Священную лигу» – союз Австрии, Польши и Венеции, начавший войну против Турции. Главой союза являлся папа римский.

Де Невиль описал планы, вызревавшие в окружении правительницы. Предполагалось устранить подрастающего Петра, потом оттереть от власти немощного Ивана – дождаться его смерти или подтолкнуть постричься в монахи. Голицын тоже избавится от супруги, спровадит в монастырь. Женится на Софье, они займут престол при полной поддержке папы римского и западных партнеров. А патриархом поставят Медведева, «который немедленно предложит посольство в Рим для соединения церкви латинской с греческой, что, если бы совершилось, доставило бы царевне всеобщее одобрение и уважение» [7].

Но патриарх Иоаким сформировал патриотическую партию, ее знаменем стал юный царь Петр Алексеевич. А Голицын наломал дров и вызвал всеобщее возмущение катастрофическими походами на Крым. Летом 1689 года противостояние прорвалось. О том, что в Москве назревают решающие события, прекрасно знали за рубежом. Дипломаты и шпионы потянулись сюда, словно мухи на мед. Примчались австрийская, польская делегации. Как раз тогда прибыл агент иезуитов и Франции Невиль. В столицу примчался и Мазепа. Словом, клубок собрался еще тот. Поляки, иезуиты и Невиль то и дело навещали Голицына на дому, тайно беседовали. Француз несколько раз переодевался в русское платье, ходил к Мазепе. Вместе обсуждали, что Украина вернется под власть Польши. Голицын знал об этом и не возражал. Что значит какая-то Украина? Почему бы ею не расплатиться за помощь захватить престол?

Но попытка повторить сценарий Стрелецкого бунта и убить Петра не удалась. В столкновении победила патриотическая партия. Первым же актом новой власти иезуитам было предписано в две недели покинуть страну. Софью заточили в монастырь, Голицына сослали. Медведев пробовал бежать, но его поймали. Следствие по его делу было долгим, осудили и казнили. Однако материалы его допросов не сохранились. То ли правительство сочло, что они чреваты слишком крупным скандалом, то ли последователи Медведева в русском руководстве постарались уничтожить улики. А ряд участников заговора (тот же Мазепа) сумели остаться в тени.

Но… едва удалось пресечь иезуитскую операцию, как уже развернулась другая. Как раз в дни противоборства с Софьей, когда юный Петр засел в Троице-Сергиевом монастыре и созывал к себе войска, первыми из иностранных офицеров, состоявших на русской службе, к нему привели своих солдат генерал Патрик Гордон и полковник Франц Лефорт. Петр оценил, радушно принял их, беседовал. Юный царь был очень любознательным, мечтал о море, тянулся к военному делу, создав два «потешных полка». Среди его учителей были и иностранцы. Геометрию, фортификацию и артиллерию преподавал поручик Тиммерман. Он рассказывал о Европе. Но свобода Петра была ограниченной – за ним стояла патриотическая партия во главе с матерью и властным патриархом Иоакимом, запрещавшим дружбу с чужеземцами. Теперь царь стал самостоятельным, а вскоре и Иоаким умер.

В 1690 году Пётр стал открыто навещать Немецкую слободу. Сперва заехал в гости к Гордону. Потом к Лефорту. И… стал бывать у него регулярно. У «дебошана» Лефорта всегда было шумно, весело, увлекательно. Как раз его пирушки влюбили Петра в европейский образ жизни. Он отдыхал здесь от придворных церемоний и этикета. А царица Евдокия была на сносях, и Лефорт свел Петра с Анной Монс. По случаю рождения наследника Алексея царь пожаловал его в генерал-майоры, назначил командиром 1-го Московского выборного полка (гвардейского, из лучших солдат). Лефорт стал неразлучным другом Петра, сопровождал его в поездках по стране, на военных маневрах, в походах на Азов. Лефорт формально возглавил и «Великое посольство» в Европу, ставил подписи под документами. Хотя фактически переговоры вел дипломат Федор Головин, а Лефорт играл роль переводчика при царе.

А между тем встречаются упоминания, что Гордон получил от короля Англии и Шотландии Якова II полномочия масонского эмиссара в нашей стране. Что активным «вольным каменщиком» был и Лефорт (судя по его биографии, это очень похоже на правду). В масонских источниках сообщается, будто сам Петр в 1690 году получил от Гордона и Лефорта масонское посвящение. Что в 1697 году во время визита в Голландию и Англию его вводили в ложи. Хотя такие сведения вполне могут быть фальсификацией (обычной для масонов).

И если даже они верны, то Петра масонство не увлекло. Просто мелькнуло в бурной мешанине его юных забав и ушло как нечто ненужное, не имеющее практического смысла. Гордон и Лефорт находились рядом с ним недолго, оба умерли в 1699 году. А Петр, невзирая на свои западнические увлечения (заметно проходившие с возрастом), оставался слишком убежденным патриотом России и слишком прочно сохранял стержень Православия, чтобы стать идейным «вольным каменщиком».

Да, взойдя на трон, он очутился в очень затруднительном положении. К царствованию он по сути не готовился, даже систематического образования не получил. А Россия уже вышла в бурное море международной политики. Куда и как рулить ею, должна была решать совершенно неподготовленная рука. Прежние механизмы государства оказались расшатаны или поломаны. С одной стороны, над Петром нависали кланы родовой аристократии, бояр, надеявшихся руководить неопытным царем из собственных выгод. С другой – приближенные иностранцы, соблазнившие его «европейскими нравами». Тоже из личных выгод. И не только личных, но не российских.

Даже Церковь Петр застал в совершенно плачевном виде. В ней царил хаос, боролись группировки твердолобых «обрядоверов» и суеверов, умеренных консерваторов, католических и протестантских реформаторов. Само Православие свелось к формальному соблюдению обычаев. По внешним признакам оценивались и ереси. Позволительно брить бороды или нет? Позволительно ли носить иноземную одежду? Сколькими перстами креститься? Признавать ли украинских священников или всех скопом объявить еретиками? Но за ожесточенными спорами о формальностях терялась духовная суть! Святитель Дмитрий Ростовский, поставленный (Петром!) на Ростовскую епархию, в сердце исторической России приходил в ужас. Большинство прихожан здесь вообще забыли об исповеди и Святом Причастии! Писал, что не только простолюдины, но и «иерейскии жены и дети мнозе никогдаже причащаются… иерейские сыны приходят ставиться на места отцов своих, которых егда спрашиваем: давно ли причащалися? Мнозии поистине сказуют, яко не помнят, когда причащалися» [8].

Патриарх Адриан был в оппозиции к царю за «еретическое» брадобритие и иностранные моды, поэтому не поддерживал никаких начинаний Петра. Хотя царь неоднократно протягивал ему руку для примирения. Заводил речь о церковном образовании, которое «паче всего в жизни сей надобно». Предлагал создавать специальные школы, чтобы «во всякие потребы люди, благоразумно учася, происходили в церковную службу». Эти же школы могли готовить военных и гражданских специалистов. «Но мало учатся, поскольку никто не смотрит за школой как надобно. Многие желают учить детей своих свободным наукам и отдают их здесь иноземцам, другие в домах своих держат учителей иностранных, которые на славянском нашем языке не умеют правильно говорить. Кроме того, иноверцы и малых детей ересям своим учат, отчего детям вред, а Церкви может быть ущерб великий и языку повреждение…» [8]

Не патриарх царя, а царь убеждал патриарха в опасности западных учений! В необходимости распознавать их, оберегать от них православие. Нет, Адриан «не услышал» его. Упрямо уклонялся от сотрудничества. А в Церковь действительно внедрялись самые разнообразные чужеродные влияния. Но никакого реального противодействия не было. Раскольники действовали куда более активно и наступательно, чем официальное духовенство. Раскидывали сети на окраины страны, на провинциальную глубинку, создавали тайные пристанища в городах.

Потом обнаружилось еще более страшное явление – секты «хлыстов», перемешавшие христианскую терминологию с темным язычеством. С местными «воплощениями христов», «пророков», «богородиц», с экстатическими плясками на радениях, самоистязаниями, свальными оргиями, омерзительным «причастием» частичкой отрезанного соска «богородиц». Исследователи до сих пор гадают, откуда же взялась эта ересь? То ли «проросли семена» язычества, сохранявшиеся с незапамятных времен в народной толще, то ли к простонародью попали от дворян масонские оккультные идеи? Впрочем, корни-то получались общими. Ведь масонские гностические теории тоже базировались на системах языческих мистерий и прочей подобной «мудрости». И, как ни странно, у «хлыстов» находились неведомые покровители в правящей верхушке. Первым выявил ересь святитель Дмитрий Ростовский в своей епархии [10]. Но его доклады спускались на тормозах. К «хлыстам» примкнули некоторые архиереи, ересь проникла в Москву, заразила несколько монастырей.

Но охомутать Петра и вовлечь его в масонскую упряжку все же не удалось. После провала идей Лефорта с «Великим посольством» он довольно быстро осознал, что европейские державы – совсем не друзья России, никак не желают ей добра и процветания. Резко сменил направление военной политики. С южного, турецкого, куда его подталкивали и католические державы, и собственное масонское окружение, – на западное, шведское. И сразу же это аукнулось во всей системе международных отношений. Англия и Голландия, до сих пор выступавшие лучшими партнерами России, мгновенно превратились в ее врагов. В Северной войне они выступили союзницами Карла XII.

Порушенную предшественниками государственную систему Петру пришлось строить заново. Но и в этом отношении он не поддался на «передовые» конституционные модели Англии или Голландии. Сохранил самодержавие. Однако и на образец французского абсолютизма, считавшегося образцом для всего мира, русский царь не клюнул. Взял за основу систему Швеции, доработав ее по-своему, из практических соображений. Влияние родовой аристократии, своенравной и часто оппозиционной, свел на нет, вообще упразднив боярство. Главной опорой власти сделал дворянство с его привилегиями, но и обязанностью служить государству. Причем дополнил эту систему Табелью о рангах, определяющей положение в обществе «чином, а не породой». А выслуга того или иного чина давала право на пожалование личного или потомственного дворянства. Возможность выдвинуться получили лица любого сословия – в зависимости от собственных качеств.

И в конце концов Петр добился, что Русское царство, набрав силы в предшествующие времена, переродилось в могущественную империю. Открыло себе выход к Балтийскому морю. Утвердило свое влияние и интересы на европейской и мировой арене. Но такой политикой царя недовольны были очень многие – и в нашей стране, и за границей. Не случайно против Петра несколько раз готовились заговоры. В 1697 году, когда он собирался за границу, его замышляли убить стрелецкие начальники Соковнин, Цыклер и Пушкин. В 1698 году, когда он путешествовал по Европе, разразилось еще одно восстание стрельцов. Была доказана связь мятежников с Софьей. Предводители побывали в Москве, привезли оттуда и зачитывали послание царевны. Последовали суровые кары, бунтовщиков казнили и ссылали. Софью и еще двух сестер, Марфу и Феодосию, обеспечивавших связи опальной царевны с внешним миром, постригли в монахини. 1699 год – бунт семи стрелецких полков под Азовом. 1705–1706 годы – явно спровоцированное стрелецкое восстание в Астрахани. 1708 год – заговор Мазепы [7].

Наконец, заговор царевича Алексея в 1717 году. Берусь утверждать, что он так и не был раскрыт до конца. Что важные фигуры и обстоятельства были оставлены «за кадром». Даже история взаимоотношений Петра с первой супругой, Евдокией Лопухиной, содержит серьезные недоговорки и «пробелы». Женили-то царя в 1689 году, в период борьбы с Софьей. Чтобы подкрепить свою партию, объявить о совершеннолетии Петра. Невесту выбрала мать: род Лопухиных был многочисленным, популярным среди стрельцов. К тому же Петру исполнилось лишь 16, а невесте шел двадцатый год! Разница очень ощутимая. Зато девица была уже явно способной к деторождению. Очевидно, мать рассчитывала и на другое – взрослая жена обуздает юного мужа, отвратит от военных и морских увлечений.

Но мать ошиблась. Евдокия, почувствовав себя царицей, и со свекровью поссорилась, и мужа, судя по всему, «достала». А в 1697 году, когда раскрыли заговор Соковнина и Пушкина, подозрение пало и на Лопухиных. Отец и братья царицы отправились в ссылки, первый раз был поднят вопрос о пострижении Евдокии. Она отказалась, но после восстания стрельцов в 1698 году царь настоял на своем. Почему? В обоих случаях заговорщики хотели вернуть к власти Софью. Но… второго царя, Ивана, уже не было в живых. Софья теперь могла легитимно править только от лица наследника Алексея. Значит, и связь с Евдокией представляется вполне вероятной.

Царицу постригли в Суздале в Покровском монастыре. Содержания не назначили, она жаловалась родственникам: «Здесь ведь нет ничего, все гнилое… Покамест жива, пожалуйста, поите, да кормите, да одевайте нищую». Но у нее нашлись какие-то могущественные покровители. Уже вскоре она получила богатые покои, сбросила монашеское платье, стала ходить в мирском. У нее появился большой штат прислуги, лошади для выездов. На праздники приходили местные чиновники и дворяне, несли подарки. В храмах ее поминали «царицей». Что касается родственников, то избежал опалы ее брат Абрам Лопухин, посланный учиться за границу. В 1708 году Петру донесли, что бояре его, царя, «так не слушают, как Абрама Лопухина, в него веруют и боятся его. Он всем завладел…» и «чает себе скорого владычества». Да, впоследствии подтвердилось – вокруг Абрама формировалась оппозиция царю, возлагавшая надежды на Евдокию и Алексея. Хотя Лопухин поддерживал контакты не только с боярами, но и с иностранными дипломатами. А представители оппозиции были и рядом с Петром – донос замяли.

В том же 1708 году Карл XII выступил в поход на Москву. Сына Алексея государь ещё числил своим помощником, поручил ему спешно укреплять столицу. Но Алексей вместо руководства работами вдруг… умчался в Суздаль, к матери. Спрашивается – зачем? Кстати, этот случай вызвал первую серьезную трещину в отношении отца к сыну. Алексей тоже вращался в окружении дяди Абрама. Как он сам вспоминал, его втянули в компанию «с попами и чернцами», приучили «к ним часто ездить и попивать». А к Евдокии в это время стал захаживать настоятель Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Досифей. Возбуждал «пророчествами», что она скоро снова станет царицей. И тогда же ее духовник Федор Пустынный свел ее с майором Глебовым, родственником Досифея (в миру Диомид Глебов).

Хотя возникает вопрос: что же это за священники, выступавшие сводниками? И развращавшие Алексея? Но видный исследователь сект П.И. Мельников (Печерский) привел доказательства, что Досифей был связан с «хлыстами» [10]. Мы уже отмечали, что ересь обнаружил святитель Дмитрий Ростовский. Он начал против сектантов первое судебное дело, арестовал их лжехриста Прокопия Лупкина. Между прочим, Лупкин был из стрельцов, сосланных после мятежа в Нижний Новгород. Но св. Дмитрий умер, на Ростовской епархии его сменил Досифей и прекратил дело, обвиняемых выпустил на свободу. В таком раскладе все становится на свои места. «Хлысты» отрицали браки, но поощряли «духовную любовь» – внебрачную. А духовником царевича Алексея по «совпадению» оказался давний друг Досифея Яков Игнатьев, да и Абрам Лопухин тоже привечал всяких «пророков».

Но надежды заговорщиков, оживившихся в 1708–1709 годах, не оправдались. Поход Карла XII завершился гибелью шведской армии под Полтавой. Россия, доселе презираемая и оплевываемая по всей Европе, вдруг выросла во весь рост, показала себя могучей державой мирового уровня. Последовали и победы ее флота на Балтике. Вот тут-то против нее закрутили международные интриги Англия, Австрия, Польша. Ухудшение отношений Алексея с отцом оказалось очень кстати, царевичу устроили побег к австрийскому императору. Дядя, Абрам Лопухин, знал, где находится племянник. Обсуждал с австрийским послом Плейером, что у царевича много сторонников, и возможно восстание в его поддержку.

В заговоре участвовала не только старомосковская знать, но и начальник Адмиралтейства Александр Кикин, посол России в Вене Авраам Веселовский. Сам Алексей проявил полную беспринципность. Просил войска у императора и даже у шведов. Переговоры с ним вел австрийский вице-канцлер Шенборн и пришел к выводу, что выделить силы было бы можно, но разочаровал сам царевич – «не имеет ни достаточной храбрости, ни достаточного ума», поэтому проект гиблый. Шведы согласились дать Алексею армию, но ответ об этом запоздал. Беглеца уже выследили, посулами и угрозами завлекли возвращаться домой.

При расследовании случайно вскрылась и мирская жизнь Евдокии, и то, что в храмах Суздаля ее поминают «благочестивейшей великой государыней нашей, царицей и великой княгиней» (о существовании такого мирка в Суздале царь даже не подозревал, от него это тщательно скрывали почти 20 лет!). В 1718 году покатились расправы. Казнили Кикина, Лопухина, Досифея, Глебова, игуменью монастыря, нескольких монахинь. Евдокию по приговору церковного Собора били кнутом и отправили в заключение на Ладогу. Ее сын был осужден и умер в тюрьме после пыток. И все же возникает впечатление, что расследование и репрессии, невзирая на широкий размах, уничтожили не все ветви заговора, некоторые важные фигуры обошли стороной

Так, большое подозрение вызывает вице-канцлер Шафиров. Кикин, обеспечивавший побег, был тесно связан с ним. А посол в Вене Веселовский был его родственником (на родину он не вернулся, скрылся за границей). Между прочим, в 1708 году именно Шафиров вел дело Кочубея и Искры, выставив их клеветниками и выгородив Мазепу, а после этого к гетману-изменнику был послан Кикин, долго гостил у него. А после расследования побега царевича и приключений Евдокии казнили рядовых монахинь, но у суздальского епископа Игнатия (Смолы), поощрявшего все, что творилось в Покровском монастыре, нашлись неведомые заступники. Его привлекли к ответственности лишь в 1721 году и тут же амнистировали по поводу победы над шведами. Хотя он стал уже митрополитом Крутицким и Коломенским, и как раз в его время «хлысты» расплодились по Москве, угнездились в 8 монастырях. В общем, есть о чем призадуматься. Какие-то нити остались невскрытыми, замаскированными. Причем эти нити связывали между собой зарубежные державы, внутреннюю оппозицию и церковных сектантов!

А духовной сферой Петру пришлось заниматься самому – так же, как и политической, военной, административной. После смерти Адриана он прочил в патриархи понравившегося ему Стефана Яворского. Но встретил жесткую конфронтацию духовенства. В условиях войны церковный раскол был совсем некстати, и выборы патриарха отложили до лучших времен. Но сам Петр оставался глубоко верующим человеком. Например, поход на Неву в 1702 году он начал совершенно необычно для «просвещенного» XVIII века – царь со своими гвардейцами совершил паломничество в Соловецкий монастырь, получил благословение у прозорливого старца Иова (у которого бывал и раньше). Вместе с монахами и солдатами он построил церковь на Заячьем острове – и после этого выступил возвращать России её древние земли на Неве.

Царь дружил с преподобным Митрофаном Воронежским, глубоко почитал его. Сам примчался на похороны и нес гроб. Среди выдвиженцев Петра, которых он сам определял на высокие посты в Церкви, еще несколько человек были канонизированы как святые – Дмитрий Ростовский, Иоанн Тобольский, Иннокентий Иркутский. Что касается сомнительных западных учений, то хорошо известен случай, как будущий историк В.Н. Татищев нахватался их при обучении за границей и начал распространять в России. Царь самолично вылупил Татищева дубинкой, поясняя: «Не соблазняй верующих честных душ; не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству; не на тот конец старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви».

По указам не церковных властей, а Петра, была восстановлена разваленная Адрианом Славяно-греко-латинская академия в Москве, открылась Духовная академия в Санкт-Петербурге, духовные школы в Чернигове, Ростове, Тобольске. А по Духовному регламенту, утвержденному Петром, требовалось создавать духовные школы в каждой епархии. По его же указаниям широко развернулась миссионерская работа. Только в одной Тобольской епархии было крещено 40 тысяч инородцев, открыто 37 храмов. Была основана новая, Иркутская епархия, после побед над Швецией были восстановлены Карельская епархия и Валаамский монастырь, разрушенный шведами [11].

Строящийся Санкт-Петербург государь отдал под небесное покровительство св. Исаакия Далматского (Петр родился в день его памяти) и св. Александра Невского. Построил здесь Александро-Невскую лавру, куда были торжественно перенесены из Владимира мощи святого князя, в честь этого события 30 августа (12 сентября) был учрежден новый православный праздник. С «опозданием» в 550 лет был наконец-то канонизирован устроитель Северной Руси, святой князь Андрей Боголюбский. В войсках и на флоте Петр ввел штатные должности полковых и корабельных священников, установил обязательные службы. А для всех православных царь определил обязательное ежегодное причастие Святых Тайн. Хотя бы ежегодное! Это было не снижение требований к прихожанам, а повышение! Мы уже приводили свидетельство св. Дмитрия Ростовского, что многие в России вообще забыли об исповеди и Причастии.