Текст книги "Ликвидатор"

Автор книги: Валерий Горшков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Хотите сигарету? – Мужичок перехватил мой взгляд и расплылся в улыбке. – Не стесняйтесь, мы долго будем говорить, так что жеманство тут ни к чему. Может, выпить хотите?

– Хочу, Сто грамм водки и сигарету. – Я решил не отказываться. К чему показуха, если действительно хочется выпить и закурить?

– «Смирнов» или «Абсолют»? Сигареты какие? У меня здесь целый бар, так что выбирайте.

– Водку любую нашу, а сигареты… Пожалуй, «Кэмел».

Я вольготно развалился в кресле и с интересом разглядывал висящие на стенах картины. Кое-какие из них мне, как показалось, были уже знакомы.

– Интересуетесь живописью, Валерий Николаевич?! – Брови собеседника удивленно взметнулись. – Картины – моя слабость. Вот эта, например, – он указал на висящую между двух больших окон миниатюру в золоченой рамке, – Рубенс, «Возмездие праведника». Еще в прошлом году на аукционе Сотби за нее давали всего миллион двести тридцать. А совсем недавно мне один шведский банкир предложил ровно два миллиона долларов. Каково, а? – и человечек покачал головой. – Искусство – великая сила… А вот и ваши сто граммов.

Ко мне подошёл парень с «бабочкой», он принёс на серебряном подносе почти игрушечный графинчик, наполовину заполненный прозрачной жидкостью, и такую же маленькую стопочку. Рядом стоял стакан лимонного сока и лежала пачка «Кэмела».

– А пепел куда? – буркнул я.

Парень кивнул, отошел, а затем вернулся, пододвинул ближе ко мне столик, поставил на него водку, сок и положил рядом «мои» сигареты, пепельницу с зажигалкой, забрал оказавшуюся пустой пачку «Мальборо» и удалился.

– Выпейте, выпейте, – подбодрил хозяин, наблюдая, как я откупорил графин и налил себе полную рюмку. – Вы уж извините моих идиотов за столь некорректное поведение, но сами посудите – вы вряд ли приняли бы предложение посетить моё скромное жилище, совершенно не представляя, с кем имеете дело. К тому же я должен был быть на сто процентов уверен, что дискета генерала находится именно у вас… Да вы не отвлекайтесь, пейте! Слушайте меня краем уха и пейте. И сигареты курите… Поговорить есть о чем. Наверное, вы уже не раз спрашивали себя: «Что же это за головорезы такие, похитившие меня и мою очаровательную даму столь наглым образом?» Правильно, на вашем месте я тоже задавал бы себе этот вопрос. Знаете, Валерий Николаевич, я даже не знаю, что вам ответить… Есть небольшая группа людей, человек семь-восемь, которые не вполне согласны с мнением, что страной должны руководить тупоголовые старики, засевшие в Кремле. Но ситуация такова, что реальная власть в настоящее время делится примерно семьдесят на тридцать между ними и нами. Мы сильно проигрываем и очень хотим, чтобы в ближайшие пять-семь лет ситуация, как минимум, выровнялась. У нас, как вы понимаете, есть только личная охрана и нет вооруженной до зубов армии, на которую опирается любая власть. Но силовые методы – это не решение вопроса. Людей много десятков лет держали под дулом автомата, а пришел один-единственный резидент Запада и за пять лет развалил всё! Вот где реальная сила и реальная власть! У нас есть несколько десятков человек на самом верху, но даже все они, вместе взятые, не делают чего-то мало-мальски серьезного. Так, помогают решать отдельные вопросы правовой помощи попавшим в беду товарищам и финансовой подпитки структуры, но на этом помощь с их стороны и заканчивается. А старикашки продолжают бездарно проматывать богатства страны, оказывать поддержку каким-то папуасам Ямайки, решившим построить социализм на двадцати квадратных километрах территории острова… Мало ли какие ещё глупости придут им на ум!

– Что вы от меня хотите? – Я выпил уже вторую подряд рюмку водки и с удовольствием прикуривал крепкую сигарету «Кэмела».

– Ну кое-что вы уже для нас сделали. Я имею в виду эрзац-дискету.

– Какую дискету?!

– Славгородский оказался гораздо хитрее, чем я о нём думал, – прищурился мужичок и сделал бармену знак, чтобы тот принес выпить. – Он подсунул Крамскому фальшивку!..

– Что-о-о?! – мне показалось, что я ослышался. Неужели, правда? Выходит, я рисковал жизнью из-за никому не нужной магнитной пластинки стоимостью в один доллар?! Вот так дела…

– Увы, это правда. Предвидя возможные осложнения, профессор изготовил точную копию контейнера, где хранилась программа кодировки, и в критический момент всучил её Крамскому. Вынужден признать, что он провел нас, как совершеннейших дилетантов. Потеряй он дискету, все многолетние труды моментально были бы спущены в унитаз. Зато сейчас он может спокойно продолжать работать. И так же, как раньше, господа политики будут думать, что проходят курс восстановления утраченных сил, а на самом деле спецслужбы по-прежнему будут манипулировать ими по своему усмотрению. Кстати, вас, наверное, все время занимает одна мыслишка… Так, Валерий Николаевич?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Неужели вы, хотя бы на минуту, не задумывались, что же это за люди такие, которые предприняли удивительную по дерзости попытку вооруженного захвата «Золотого ручья»? Если вам всё ещё интересно узнать правду, то…

– Сделайте одолжение, – я непроизвольно подался вперед, не сводя глаз с этого маленького, но, несомненно, очень влиятельного человека. Да, такие, как он, должны знать правду.

– А не было никакой попытки захвата! – сидящий напротив меня человек чуть улыбнулся и медленно покачал головой. – Всё это был спектакль… Как только вертолёт пропал из поля видимости, возле территории объекта, который, надо отметить, так мужественно защищали ваши парни, не раздалось больше ни одного выстрела. Через тридцать минут они покинули «Золотой ручей», прочесали все окрестности в радиусе двух километров и не обнаружили не только ни одного убитого, ни вообще каких-нибудь более или менее серьезных улик, позволяющих идентифицировать нападавших. Никто не знает, кто они такие были, Валерий Николаевич. Никто…

Я откинулся на спинку кресла и ощутил, как начал дергаться нерв на правой щеке.

– Как вы уже, наверное, догадались, – между тем продолжал собеседник, – Крамской работал на нас. Он был большой фигурой, но все-таки не имел доступа к дискете с программой кодировки. Дискета постоянно хранилась в электронном сейфе Славгородского, и лишь изредка ее отвозили в Москву, на очередной «сеанс». Тогда на протяжении всего маршрута выставлялась такая охрана, что ни о каком захвате не могло быть и речи… К тому же инструкция гласила, что при реальной опасности попадания программы в руки врагов она должна быть немедленно уничтожена. Но мы очень хотели получить ее!.. И тогда был разработан план, о котором вы уже знаете. Сначала «Золотой ручей» полностью отрезали от внешнего мира. Я имею в виду связь, – уточнил человечек. – Затем следует максимально приближенная к реальности имитация попытки захвата секретного объекта. Вот почему мы вынуждены были применить «Мухи» и уничтожить наблюдательные вышки. Ну а дальше, когда становится совсем жарко, и появляются «бэтээры», Крамской врывается к профессору и настаивает на немедленной эвакуации дискеты с программой. Но, видимо, даже перед лицом возможной смерти Славгородскому стало жалко расставаться со своим любимым детищем… Так или иначе, но профессор имел у себя заранее изготовленную в точном соответствии с оригиналом копию контейнера, в котором обычно хранилась дискета, и без лишних колебаний отдал её генералу.

– А как насчёт подбитого вертолёта? Он тоже входил в ваш гениальный план?! – не выдержал я.

– Увы, нет, – отрицательно покачал головой собеседник и нахмурился, став похожим на мятую губку. – Ваши парни должны были видеть, что вслед вертолёту стреляют. Конечно, в дальнейшем судьба Крамского была предопределена. Но мы не думали, что это случится благодаря шальной пуле. Что же касается вас, Валерий Николаевич, то ещёе до начала операции мы знали про вас все. Именно вам отводилась роль «проводника» генерала. Так что не ломайте себе голову ненужными раздумьями вроде тех, как мы оказались в Пярну.

Человечек встал с кресла, медленно подошел к окну, выходящему на сверкающее в солнечных лучах озеро, и глубоко вздохнул.

– Вот так-то… Что скажете, товарищ майор, удивил я вас? Конечно удивил… – утвердительно кивнул он и отпил небольшой глоток из принесенного официантом бокала.

– Кто вы; такие?! – я уже не мог сдерживать себя и обрушил на него сразу кучу волнующих меня вопросов. Они играют со мной в открытую, так почему мне нужно корчить из себя идиота и притворяться партизаном Шмелевым?

Хозяин дома отошел от окна и снова сел в кресло.

– Вы спрашиваете, кто я, или – кто мы? – с усмешкой переспросил он, выпуская в мою сторону струйку сигаретного дыма и наклоняясь вперед, что бы поставить на столик бокал и стряхнуть в пепельницу пепел.

– Хотелось бы узнать и то, и другое. – Я старался не смотреть в глаза хозяину дома, взгляд мой блуждал по развешанным на стенах картинам. На этот раз я узнал еще одну, несколько лет назад я видел её в Русском музее Ленинграда. Копию. Оригинал же находился, я не сомневался в этом, в пяти-шести метрах от меня. В особняке на берегу Чудского озера. Забавно.

– Хорошо, если вам очень хочется…

– Да, очень. Хочу знать, кого благодарить за электротерапию и столь деликатное приглашение в гости! – мне очень хотелось нахамить ему, так как после сообщения о том, что я четыре раза мог умереть из-за жалкой «пустышки», я просто клокотал от ярости. Если разобраться, то плевать я хотел и на секретную программу, и на Крамского, и на все остальное. Но почему я должен сидеть здесь, перед этим недомерком, чьи ублюдки ещё совсем недавно вышибали из меня душу и хотели изнасиловать Рамону, пить его водку и курить его сигареты?!.

– Меня зовут Владимир Адольфович… – начал хозяин дома.

«Ага, скажи еще, что фамилия у тебя – Гитлер! Вот я посмеюсь…»

– …Персиков. Хотя имя моё ничего вам, Валерий Николаевич, не скажет. Как любили говорить некоторые товарищи – не был, не состоял, не участвовал. А вот насчет нас вы наверняка имеете некоторое представление. Правда, штампованное, обывательское. Хотя на самом деле мы не что иное, как теневая власть. И только. Но нас почему-то упорно называют совсем не подходящим итальянским словом – мафия!!!

Персиков ненадолго замолчал, как бы обдумывая дальнейшие слова, затем встал, прошелся по комнате и неожиданно рассмеялся.

– Вы знаете, я однажды спросил своего помощника Яна Францевича, а он у нас большой любитель детективов, какой у нас самый популярный автор? Он принёс мне книгу про нашу структуру, говорит, почитай… Я больше ста страниц не выдержал! Всё, от и до, сплошная ерунда! Все почему-то упорно думают, что мафия – это карманные воры, уличные преступники и прочая шушера. И особенно, если группа людей с уголовным прошлым нашла возможность заработать хорошие, по меркам простых граждан, деньги. Все, сразу прилепляется ярлык «мафиозника». Но это же смешно, честное слово! В нашей структуре тысячи человек и у девяноста девяти процентов никогда не было судимостей. Даже у таких, как Соловей. И рэкет – его тоже называют мафией! Не буду опровергать это суждение, но процентов на восемьдесят оно тоже не соответствует действительности. Какая-то часть доходов от обирания новоявленных бизнесменов поступает, но она, как правило, не попадает в главную распределительную систему, а используется на подкупы милиции, чиновников и прочих жирных котов, ответственных за решение более или менее глобальных вопросов. Вот только отсюда начинается настоящая сфера интересов нашей структуры. Нефть, газ, лес, металлы, драгоценные камни и, безусловно, золото. Но не на уровне ограбления или обложения «налогами» ювелирных магазинов, а, как минимум, на уровне крупных производителей и добытчиков. И цену на презренный металл на восемьдесят процентов устанавливаем мы, а не государство… Хотя подчас чиновники из соответствующих ведомств даже не догадываются об этом. Просто иногда товара становится очень много, и цена на него стремительно падает, а иногда добыча резко сокращается, и цена, соответственно, идет вверх. А они в своих отчетах объясняют это совсем далекими от реальных причинами… Но, как я уже говорил, не все наверху идиоты, и официальная власть тоже нуждается в источнике обогащения. На сегодняшний момент они контролируют примерно в два с половиной раза больше приносящих серьезные деньги источников, чем мы. Они производят оружие – мы только продаем. Они добывают уран – мы только начинаем осваивать рынки его сбыта на Востоке. Они легально производят и продают наркотические вещества – мы довольствуемся лишь малой долей. Хотя есть сферы, где мы бесспорные лидеры. И не только золото. Мы, естественно, стремимся к большему контролю за экономикой. Потому-то и начинаем тратить очень большие деньги на проекты, способные сделать нас хозяевами человеческой воли. Подчини себе волю влиятельного чиновника – и уже не понадобится тратить деньги на его подкуп. И не нужно внедрять своих людей во властные структуры. Не нужно стрелять и свергать правительства. Ничего не нужно!!! В наших руках тогда будет власть. Но для решения такой задачи требуется одно условие…

Персиков, как опытный оратор, выдержал паузу и продолжил:

– Мы хотим, чтобы технология подчинения человеческого разума была полностью сосредоточена в наших руках. На все сто процентов! Иначе спецслужбы смогут предпринять действенные контрмеры и нейтрализовать все наши старания. Как было в Италии, где государство чуть не потеряло контроль над страной, но вовремя нашло способы задушить в зародыше все усилия Коза Ностры в этом направлении… Хотя там утечка информации была очень небольшая. Вообще, идея подчинения себе разума вассалов стара как мир. Для этих целей еще Александр Македонский держал целую свиту колдунов и так называемых медиумов. Серьезные же разработки начались сразу после второй мировой войны в Америке, Франции и у нас, в Союзе. У нас работают на сегодняшний день два таких центра, один – сугубо военный, в Мурманской области, недалеко от базы ядерных подводных лодок Гремиха, а второй, как вы уже, наверно, поняли, в «Золотом ручье»… Там, на севере, разработки застопорились на уровне передвижных установок, вызывающих у находящихся в зоне действия прибора людей неосознанные желания, внешне кажущиеся вполне нормальными. Например, на мирном митинге пожилые ветераны вдруг начинают кидать булыжники в милицейский кордон. Кстати, именно во время так называемого переворота в Москве находились две таких установки. Но все равно это детский лепет по сравнению с тем, что представляет для нас настоящий интерес. Мы неоднократно пытались проникнуть в Центр Славгородского, но… но… До последнего времени все наши попытки оканчивались безрезультатно.

Персиков заметил, как я ухмыльнулся, и на его лице тоже появилось подобие улыбки.

– Да, Валерий Николаевич, и по вашей «вине» тоже! Охрана, надо отметить, была поставлена на должный уровень. Муха не проскочит. Но совсем недавно, месяцев пять назад, мы все-таки нашли брешь во вроде бы неприступной крепости.

– Крамской… – непроизвольно сорвалась у меня с языка фамилия покойного генерала.

– Именно. Я не стану сейчас подробно объяснять, каким образом нам удалось с ним договориться, это и не столь важно теперь, когда его не стало, но дискету профессора Славгородского он должен был передать именно нам… Должен был он, передали вы, – какая разница? Главное, это итог, а он оказался весьма и весьма неприятным. Более того, до банальности смешным. Генерал не раз уверял меня, что дубликата записанная на дискету программа не имеет, так как она составлена таким образом, что не подлежит перезаписи. И что вышло? Дубликата действительно нет, но он даже не понадобился! Хитрый профессоришка всучил нам обычную «куклу»!.. – Персиков даже цокнул с досады языком. – Хотите посмотреть, что было записано на вашей дискете? – Он от души рассмеялся. – Ждите меня здесь… – Он кивнул парню за стойкой, чтобы тот присмотрел за мной, и вышел из комнаты. Тут же в дверном проёме появилась противная рожа Соловья. Он молча прислонился к косяку и не сводил с меня глаз.

Хозяин особняка вернулся очень быстро, неся в руке точно такой же портативный компьютер-ноутбук, какой был и у генерала. Персиков поставил его на стол возле окна и подозвал меня.

– Вы любите развлечения, Валерий Николаевич? – Он открыл чемоданчик, активизировал компьютер, достал из кармана пиджака мой контейнер, чиркнул по одной из его граней небольшой пластиковой карточкой и извлек самую обычную дискету с объёмом памяти чуть меньше полутора мегабайт. Затем вставил её в дисковод и с усмешкой посмотрел на меня: – Можете поразвлечься!

На цветном мониторе появилась заставка одной из самых популярных компьютерных игр – «Си-Ди Мэн», где очаровательный зубастый колобок бегает по лабиринту и пожирает мохнатых пауков, стремясь за пять отведенных жизней трижды очистить от них огражденную высоким каменным забором территорию. Если у него все получается, то на втором уровне придется сражаться с акулами в безбрежных просторах неизвестного компьютерного океана. Что дальше, я не знал, так как выше второго уровня – увы! – никогда не поднимался…

– Ай да профессор! Аи да сукин сын… – Мужичонка снова цокнул языком, перефразировав известное высказывание господина Пушкина. – Знаете эту игрушку?

Я не ответил, а прямо на глазах Персикова за пять минут пробился на второй уровень. Он внимательно наблюдал за мной, время от времени хмуря брови, отчего лоб у него покрывался сетью глубоких поперечных морщин. Он думал. Вероятно, о том, что ему дальше со мной делать.

– Хватит, – резко остановил он меня. – Выключайте компьютер и присаживайтесь. Может быть, ещё хотите водки?

– Хочу, – я пожал плечами. Может быть, в последний раз мне предлагают выпить.

Персиков не ответил, а только проконтролировал, как я выключил ноутбук, и жестом показал на кожаное кресло. Сам сел напротив и щёлкнул пальцами. Спустя минуту официант принес на подносе графинчик с водкой для меня и бокал с вином для хозяина. Мы одновременно закурили, и Владимир Адольфович продолжил наш прерванный из-за игры разговор.

– Сейчас ситуация заметно осложнилась. Найти второго такого человека, как Крамской, практически нереально. Более того, мне известно, что спецслужбы уже проводят форсированную разработку принципиально нового вида психотропного оружия, ни в какое сравнение не идущего с простой программой самоликвидации. Так вот, Валерий Николаевич, в настоящий момент вы – единственная наша реальная ниточка… Конечно, незаменимых людей нет, но всё же – кое-какие полезные мелочи вы знаете. Например, о структуре охраны «Золотого ручья». Нам может пригодиться такая информация… Поймите, если мы не ликвидировали вас сразу после полного контроля над дискетой, значит, не собираемся делать это и в будущем. Ведь не зря я рассказал вам то, о чем знают лишь немногие, может быть, человек пятьдесят по всему Союзу. Я хочу предложить вам работать на нас!

– Очень интересно, – я поставил полную рюмку обратно на столик и с интересом посмотрел в глаза Персикову. – А если я откажусь, то меня в ближайшее время занесут в списки пропавших без вести?

– Не только вас, но и Району, Марину, возможно, еще несколько человек. Мы всегда стремились к тому, чтобы нужный нам человек сознавал всю меру ответственности при принятии им того или иного важного для нас решения. Но одновременно мы прекрасно осознаем, что только разумное сочетание кнута и пряника может убедить людей сознательно, я подчеркиваю – сознательно, с нами сотрудничать. Для начала я обещаю устроить так, что все будут уверены, что вы погибли, и никому не придет в голову вас искать. Ведь вы же беглец, дезертир, не забыли? Ну а в плане материальном я предложу для начала тридцать тысяч долларов в месяц, или – тысячу долларов за каждый рабочий день. Но это – для начала! Все зависит только от вас. Наши условия – в течение года вы живете в карантине, участвуете в акциях, гарантирующих, что в будущем вам не захочется говорить лишнее посторонним людям, иначе придется рассказать и про себя, а деньги все это время будут переводиться на ваш счет в западном банке. Ну, скажем, в Бельгии.

– Ещё интереснее. – Я почувствовал, как бешенно у меня заколотилось сердце, и сделал глубокий вдох-выдох. Затем закурил сигарету и жадно затянулся. Мне только что предложили работать на мафию!!! Разве мог я представить себе ещё три дня назад, что такое вообще возможно? Самое отвратительное, что я не могу отказаться! Ладно, послушаю, что он ещё скажет. – Где я должен буду жить, и что означает «карантин»? Как с родственниками и Рамоной, в случае моего согласия?

– Здесь нет проблем. У нас есть большая база, где – я пока говорить не стану, там имеется всё необходимое для жизни. Жить будете на всем готовом, никаких забот. Выезд в город – один раз в месяц, группами по три человека. Об операциях сообщается за сутки… Да, на каждый выход выдаётся две тысячи долларов, на мелкие расходы. За сутки ребята оттягиваются, словно были на воле месяц! Через год руководство даёт своё заключение и в восьми случаях из десяти разрешается свободное поселение в пределах оговоренной территории, с полной свободой передвижения, создания семьи, производством детей и прочего. Все заработанные вами за предыдущий период деньги поступают в ваше распоряжение, плюс – новый оклад, в зависимости от должности. Насчет вас, Валерий Николаевич, у меня уже есть конкретные планы, так что работать будете под моим чутким руководством, ну и зарабатывать соответственно. Допускаю возможность, что, исходя из обстоятельств, срок вашего пребывания на базе будет сокращен. Вы нужны мне! Впереди нас ждет серьезная работа!

– Вы не ответили, как будет с моими родственниками и с Рамоной? – Мне пришлось ещё раз задать Персикову самый важный для меня вопрос. От ответа на него зависело мое решение.

– А вы уверены, что хотите продолжать с ней встречаться? Ну ладно, ладно. Ваша бывшая жена и прочие родственники получат известие о трагической гибели майора Боброва. Вас, разумеется, похоронят со всеми положенными воинскими почестями и закопают в могилу на глазах у рыдающей родни. – Персиков внимательно следил за моей реакцией на его слова. – С этим, полагаю, ясно. Ну а дамочка… Сможете забрать ее к себе, как только вам разрешат свободное проживание. Не думаю, что Пярну выберут для него, так что придется решать. Разумеется, пока вы будете находиться на базе, её никто не будет навещать. Если она сама не захочет завести себе другого жеребца!..

И Владимир Адольфович громко рассмеялся. Затем успокоился, откашлялся в носовой платок и встал.

– Идите, подумайте над моим предложением, только одна просьба: не надо говорить женщинам лишнее, они такие впечатлительные. Завтра встретимся снова, а сейчас мне пора ехать. Организация нуждается в чутком руководстве, ничего не поделаешь.

Хозяин особняка кивнул стоящему за стойкой парню. Тот нажал встроенную кнопку, и спустя десять секунд за мной явились Альберт и Соловей. Едва я вернулся в «комнату для гостей», как Рамона сразу же кинулась мне на шею.

– Я так волновалась. Тебя не было целый час. – Она прижалась губами к моей обросшей щетиной щеке. – В ванной есть электробритва, не хочешь проверить её работу?

Упоминание об электричестве вызвало у меня чувство, очень похожее на тошноту. Вероятно, я еще долго буду обходить стороной сетевые розетки!

– Что тебе там говорили? – с надеждой спросила Рамона. – Они нас отпустят? Или… нет?

– Конечно, солнышко, скоро ты поедешь домой, – я старался не смотреть ей в глаза, но она насильно развернула моё лицо в свою сторону.

– Ты скрываешь от меня что-то, да? Тебе нельзя говорить?

Я молча кивнул.

– А ты?! – взгляд Рамоны вдруг стал холодным и колючим, как чертополох. Она начала плакать.

– Я останусь здесь, скорее всего. Они предложили мне работу в структуре.

– Какая ещё структура? Они же бандиты, сволочи! – сорвалась на крик моя ненаглядная девчонка. Мне пришлось обмануть её, так как говорить правду я не мог и не хотел. Кому приятно говорить любимой женщине, что загнан в угол и вынужден согласиться работать на мафию?! Правда, есть такие самки, которые гордятся принадлежностью своих кобелей к криминальным и мафиозным группам, но таких я не принимаю в расчёт. Они вообще не достойны человеческого к ним отношения.

У меня только два пути – смерть или согласие с предложением Персикова, навсегда закрывающим мне дорогу в мир обычных, нормальных и не погрязших в крови людей. На кон поставлены жизни дорогих мне людей, переступить через которых я не могу и не имею морального права. Мораль! Там, куда меня так настойчиво «приглашают», отсутствует такое понятие. Но это – там. А близкие мне люди остаются в обычном мире. Они не должны даже догадываться, какой ценой выкуплены их жизни. Мне действительно лучше умереть публично, официально, у всех на виду. Ибо там, за чертой, нет места бывшему командиру взвода ДШБ, награжденному двумя боевыми наградами – орденами Красной Звезды… И для всех, кроме меня самого, в эту минуту я умер.

– Они не бандиты, солнышко, ты ошибаешься.

– А кто? – Рамона растерла катившиеся по горячим щекам слезы.

– Специальная команда КГБ. Больше я ничего не могу тебе рассказать. Ты, кажется, что-то говорила насчёт бритвы? – сменил я тему разговора и слегка отстранил от себя Рамону.

– Да… она в ванной. На полочке. Скажи, нам когда-нибудь принесут поесть?

– Думаю, принесут. Ведь я согласился на них работать. – Я поцеловал застывшую в нерешительности женщину и направился в ванную. Что действительно мне сейчас необходимо, так это холодный душ…

Насчёт ужина я оказался прав. Через полчаса нам принесли вполне прилично приготовленный шашлык и салат из помидоров с огурцами. На третье – яблочный сок. Я набрался наглости и попросил для меня двести граммов водки, а для Рамоны – десертное столовое вино, лучше массандровское. Мне доставляло удовольствие наблюдать, как Соловей кривил свою жирную рожу при каждом моем слове. Но совсем скоро он принес все, что я просил, даже шоколадку с орехами для Рамоны. Видно, Персиков действительно очень во мне заинтересован! Только вот для каких целей? Ладно, поживем – увидим, а сейчас нужно пользоваться его «гостеприимством» на полную катушку. Не для меня, так хоть для любимой женщины. Ей и так досталось выше крыши. Пусть хоть немного расслабится.

– Можешь быть свободен, халдей, – бросил я на прощание уходящему мордовороту, успев, однако, заметить, как сверкнули в темноте коридора его оскаленные в злобной гримасе зубы. Пусть побесится, ему полезно. Может, похудеет, бедолага.

Вечер мы с Рамоной провели замечательно. Ели принесенный ужин, пили сок и водку (она – исключительно вино) и даже смотрели телевизор, где в очередной раз повторяли кинокомедию «Здравствуйте, я ваша тётя!». Я вообще люблю все фильмы с Калягиным, молодец мужик, настоящий профессионал.

– А когда ты вернёшься? – с заметной тревогой поинтересовалась Рамона.

– Понимаешь… Примерно год я должен проходить курс подготовки, но зато потом мне разрешат жить совершенно спокойно, как обычному человеку. Будут платить очень хорошие деньги. Но я должен поменять имя и фамилию.

– Зачем?

– Наверно, так нужно для работы. Все мои знакомые будут знать, что я умер. Кроме тебя. Но ведь ты никому не скажешь?

Она отрицательно покачала головой.

– А потом я заберу тебя к себе.

– Ну это я уже слышала! – моментально оживилась Рамона, и на ее личике наконец-то промелькнула улыбка. – Семь лет назад. И помнишь, что я тебе тогда ответила?

– Помню. Но мы не поедем жить в Россию. Мы купим дом на побережье Средиземного моря, где-нибудь на Кипре, и туда-то ты поедешь обязательно! – Я обнял ее и сразу же повалил на одну из кроватей.

– Ой!.. Там же глазок в двери, – прошептала Рамона мне на ухо.

– Ну разве это проблема? Дай мне помаду…

На наше счастье, ни Соловей, ни Альберт, ни кто-то другой нас уже не беспокоили. Не знаю, почему, но я чувствовал себя заметно лучше, чем до разговора с хозяином особняка. Судьба моя и Рамоны уже более или менее прояснились. Я старался не думать о предстоящей работе на мафию, тем более что единственной возможностью что-либо изменить была моя, а со мной и еще нескольких людей, смерть. А когда нет возможности что-либо изменить, приходится смиряться. Хотя в глубине души я уже рении, что при первом же удобном случае постараюсь вырваться из когтистых лап Персикова.

Ночью, когда Рамона мирно посапывала, укрывшись простыней, я подошел к окну и долго наблюдал, как сверкает сквозь зарешеченное пространство отраженная в ряби огромного Чудского озера голубая луна. Я неотрывно смотрел на нее, и вдруг мне захотелось, впервые за многие годы, завыть, подобно волку, и зарыдать, словно только что появившемуся на свет младенцу, осознавшему, в какой жестокий и чудовищный мир он попал, едва пальцы акушера перерезали соединяющую с мамой тоненькую пуповину.