Текст книги "Дискета мертвого генерала"

Автор книги: Валерий Горшков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Когда я, спустя почти два месяца, спросил у Артака, на каком месте в мафиозной табели о рангах находится Персиков и кто еще входит в клан, то он, всегда веселый и общительный, резко отсек:

– Я бы не советовал тебе, ара, лезть в такие дела. Ты кто такой? Обычный сторожевой пес! Вот и охраняй вверенное имущество, как это от тебя требуют… Одно знаю: здесь, на базе, и там, на свободе, – он твой царь и бог. Любое его приказание – закон, за несоблюдение которого незамедлительно следует смерть. Он страшный человек, ара, страшный! И лучше тебе поменьше с ним встречаться. Работай, зарабатывай деньги и не суйся, куда не положено. Тогда все будет нормально. Я здесь три года и хорошо понял три вещи – не знать, не замечать и не слышать ничего, что тебя не касается. Тогда есть шанс дожить до старости. А иначе…

* * *

Когда я окончательно принял место Саркисова и напоследок намекнул ему о готовящейся в отношении кое-кого ликвидации, за что Артак обнял меня и назвал братом, на базе неожиданно появился Соловей. И тоже, как и рыжий Альберт, попал в охрану. Но не рядовым сотрудником, а командиром отделения, отвечающего за внешнее сообщение, то есть несущего караул у главного въезда на базу. Он оказался менее удивлен моим присутствием здесь и нахождением на месте своего начальника. Но какая-то «жаба» его все же грызла, так как на одной из тренировок по карате он подошел ко мне и предложил спарринг – под пристальным взглядом точащего на меня «зуб» Альберта, у которого, как мне потом сказали бойцы, после моего удара в пах стали наблюдаться явные признаки импотенции…

Когда вокруг стоят не менее десяти боевиков, а Соловей громким голосом предлагает испытать командира на прочность, отказываться просто нельзя. Иначе с таким трудом наработанный авторитет моментально превратится в размазанный по полу плевок.

И уже не важно, что Соловей специально выбрал подходящий момент, когда я устал после часовой тренировки, а он едва разогрелся, и сейчас его мускульная энергия, подогреваемая личными амбициями, ждет стремительной разрядки. По его холодным волчьим глазам я понял, что мне предстоит не легкая прогулка, а жестокий бой до тех пор, пока один из соперников уже не сможет его продолжить, пока не будет окончательно повержен.

И я принял вызов.

Мы забинтовали кисти, туго перетянув их эластичными бинтами, и по сигналу одного из боевиков начался поединок. Соловей, словно стальной таран, бросился на меня, сразу же пробил блок и сильным локтевым ударом сбил мне дыхание. Я едва не потерял сознание, успел отступить на три шага назад и упреждающе выкинуть левую ногу, остановив очередной наскок соперника. Но затем снова пропустил, на этот раз – прямой в голову. Шейные позвонки неприятно заскрипели, и я ощутил, как от ушей до пяток меня прошила острая режущая боль.

Я даже вскрикнул. Но снова не упал. Толпа зрителей одобрительно загудела, и мне показалось, что чей-то, очень похожий на голос Альберта, посоветовал Соловью раскроить мне череп. Это уже слишком! Я вдруг окончательно осознал, какие последствия ожидают меня в случае поражения. И не столько в плане реальной возможности получить физическое увечье, сколько в моральном. Начальник охраны станет для подчиненных ему шакалов посмешищем, пустым местом, только умеющим, что открывать свою пасть и изрыгать оттуда глупые приказы, не подкрепленные реальной силой. А у этого контингента физическое превосходство всегда имеет серьезный вес.

И тогда я «завелся». Отбив очередной штурм – Соловей метил ногой в печень, – я рубящим ударом ближней ноги в голень скосил нападавшего на татами, послав вдогонку левый боковой в челюсть. Мордоворот оказался стойким и почти сразу вскочил, однако боль в ноге – а я знаю, какая это боль! – заставляла его кривить рожу и подпрыгивать. Следующим я провел свой любимый, в ключицу. Одна рука Соловья тут же безвольно повисла вдоль туловища. Вокруг послышалось недовольное бурчание. Но мне уже было все равно, я решил до конца наказать зарвавшегося битюга, публично продемонстрировав, кто есть кто. Тем более здесь не спортивная арена, где есть ограничения в выборе и дозировке ударов.

Я выбил Соловью шесть зубов, сломал три ребра и ключицу, а для окончательной победной точки повалил на татами и ударом пятки сломал четыре пальца на левой руке. Это ему в отместку за трехнедельное лечение после знакомства моей левой кисти с каблуком его ботинка в Пярну. После такого запрещенного, даже по понятием безжалостных боевиков мафии, приема сразу пять или шесть человек навалились на меня со всех сторон и оттащили от тупо закатившего глаза Соловья, едва шевелящего разбитыми в кровь губами. Кто-то из толпы, я не смог увидеть, кто именно, воспользовался моментом и сильно ударил меня в бедро, вероятно, метя в пах. Я не сомневался, что это проделка рыжего Альберта, но не мог конкретно настоять на обвинении в его адрес, поэтому сделал вид, будто ничего не было.

Минуты через две, убедившись, что я пришел в более-менее спокойное состояние, меня отпустили, а наказанного за излишнюю самоуверенность Соловья потащили в медчасть, где док незамедлительно наложил на него несколько швов и с ног до головы упаковал в гипс. На нем все заживало как на собаке, так что спустя два месяца он уже чувствовал себя вполне здоровым, правда, ему трижды пришлось выпрашивать однодневную «экскурсию» в ближайший город для посещения зубопротезного кабинета. Там шепелявому боевику вставили недостающие зубы, и он снова стал похож на обычного ресторанного вышибалу, с толстой красной рожей и звериным оскалом. Зато стал послушным и исполнительным, едва только слышал команду от начальника охраны базы. Меня же за неосторожное поведение на тренировке, повлекшее временную «нетрудоспособность» боевика, оштрафовали на десять тысяч долларов. И все. Чем я остался очень доволен, так как смог наконец-таки воплотить в реальность неотступно преследовавшее меня со времени знакомства со «структурой» желание – сполна рассчитаться со своими мучителями. Правда, потом я вспомнил про еще одного – «извращенца», но он почему-то не удосужился посетить своих товарищей на базе мафии в Карпатских горах. А жаль…

5

В тот вечер старший научный сотрудник режимного закрытого института вышел с работы чуть раньше обычного. Он очень торопился в ясли за дочкой, так как вечером сестра Маши Светлана согласилась посидеть с девочкой, пока супруги Прохоровы впервые после многолетнего перерыва будут наслаждаться театральной постановкой заезжего столичного «Ленкома». Они загодя взяли билеты на «Юнону и Авось» и уже три дня пребывали в трепетном волнении, ожидая семи часов вечера в пятницу. Старший научный сотрудник отпросился с работы на час раньше и неторопливо направлялся в сторону расположенного в двух кварталах от института детского дошкольного учреждения.

Супруги Прохоровы жили заботами о дочке и надеждой, что после нового назначения мужа их жизнь круто переменится в хорошую сторону. И это давало силы.

Вадим Витальевич толкнул металлическую калитку забора и прошел на территорию яслей, сразу же растянув на лице улыбку и пытаясь глазами отыскать в веселой суматохе бегающих детишек свою дочурку. Это у него не получилось, и он подошел к воспитательнице.

– Добрый вечер, Римма Петровна! – Прохоров, обладающий несколько старомодным поведением, учтиво снял шляпу. Всем своим видом он очень походил на сошедшего с обложки журнала двадцатилетней давности интеллигента. Знакомые относились к нему со снисхождением и легкой иронией, хотя и считали умным и притягательным в общении человеком.

– Здравствуйте, Вадим Витальевич, – пухленькая старушка добродушно кивнула. – Сейчас посмотрю Дашеньку… Что-то вы сегодня рано пожаловали.

– Мы с женой в театр идем, – не без гордости похвастался старший научный сотрудник, демонстративно показав лежащие в потертом бумажнике билеты. – На Караченцова и других артистов из Москвы!

– Хорошо, хорошо, – понимающе замотала головой Римма Петровна, поднимаясь со скамейки и оглядываясь по сторонам. – Где там наша Золушка запропастилась?

Воспитательница обошла всю территорию игровой площадки и даже спросила у детишек – не видел ли кто Дашу Прохорову? Нет, отвечали, не видели. В двух-, трехлетнем возрасте детям не очень интересно наблюдать за своими одногруппниками. Гораздо интересней найти в зеленой траве перевернутого на спину жука, упавшего с березы, или осколок прозрачного бутылочного стекла. А еще лучше – проверить, как жук ползает по гладкой стеклянной поверхности и сможет ли он без посторонней помощи перевернуться обратно на ноги. Именно этим и были увлечены два карапуза Саша и Егор, когда настала их очередь сказать, видели они Дашу Прохорову. Егор недовольно оторвался от увлекательного занятия, посмотрел на старушку воспитательницу и сказал:

– Видели. Даска около забола стояла, с дядей каким-то лазговаливала.

– Он ей кафету дал! Соколадную… – прогнусавил в поддержку друга Саша и вдруг крикнул: – Смотли, пелеваливается на ноги!

Ребята снова увлеклись созерцанием благополучно увенчавшихся попыток черного жука принять подобающее для передвижения положение. Наблюдение за насекомым, копошащемся на осколке бутылки, интересовало мальчишек куда более, чем неожиданное исчезновение Даши.

– Господи, Боже мой, что же такое за наваждение! – запричитала моментально побелевшая Римма Петровна, суетливо сцепив морщинистые пальцы рук в замок. – Не могла она сама через железный забор перелезть! Вы, папаша, еще здесь посмотрите, а я пойду к директору, скажу ему… Ой, Господи милостивый…

И пожилая воспитательница походкой переваливающейся по сторонам гусыни засеменила в сторону здания яслей-сада. А Прохоров по второму разу начал обшаривать территорию игровой площадки, заглядывая в каждый темный уголок, в каждый находящийся в беседке деревянный ящик для игрушек, в каждый куст сирени, которой на площадке росло очень много.

«И действительно, не ушла же она сама домой? Наверное, спряталась где-нибудь и ждет, пока ее хватятся и начнут искать… Сейчас отыщется!» – успокаивал себя Вадим Витальевич, нарочно не желая думать о неизвестном мужчине, ни с того ни с сего решившем угостить дочку шоколадной конфетой. Мало ли, кому чего захочется…

Но Дашеньки нигде не было, и Прохоров почувствовал, как все сильнее и сильнее начинает биться его сердце и как все холоднее становится где-то под диафрагмой. Он был готов заплакать от тревоги и безысходности и вдруг почувствовал, как чья-то сильная рука легла ему на плечо. Он резко обернулся, едва не вскрикнув от неожиданности и нервного напряжения. Перед Прохоровым стоял среднего роста мужчина в черных джинсах и такой же джинсовой куртке. Незнакомец секунду внимательно изучал глаза Вадима Витальевича, в которых без труда можно было прочитать страх и смятение, а затем низким спокойным голосом заговорил:

– Вы – Прохоров?

– Я! А вы кто? – Вадим Витальевич попятился назад.

– Я знаю, где ваша дочка. Идите за мной.

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и быстро зашагал в сторону калитки. Взволнованный отец тотчас бросился за ним следом. Он норовил зацепиться рукой за куртку мужчины и потребовать от него немедленных объяснений, но тот шел слишком быстро и уже свернул за угол ближайшего дома. Затем, не обращая внимания на причитания суетящегося рядом Прохорова, зашел в подъезд.

Вадим Витальевич ничего ровным счетом не понимал, но, следуя природным инстинктам спасающего потомство отца, старался ни на шаг не отставать от загадочного и молчаливого мужчины, каким-то непонятным образом знающего местонахождение его пропавшей дочери. Больше всего Прохорова раздражало, что незнакомец всеми силами старается увлечь его как можно дальше от яслей, где сейчас, наверное, все воспитательницы и нянечки во главе с директором начинают разыскивать не только потерявшуюся Дашеньку, но и ее отца.

Прохоров едва удержал пристегнутую к тугой пружине входную дверь подъезда, за которой только что скрылся незнакомец, и забежал внутрь. Тут же чьи-то невидимые руки крепко обхватили его сзади и плотно прижали к лицу мокрую и отвратительно пахнущую синюю тряпку. Кажется, это был обычный носовой платок.

Вадим Витальевич попытался вырваться, но неожиданно перед его глазами сумрак изгаженного кошками и алкоголиками подъезда расплылся в яркое белое пятно. К горлу подкрался комок, глаза заволокла неясная дымка, и старший научный сотрудник Прохоров провалился в сладкую и бездонную пропасть. Очнулся Вадим Витальевич на заднем сиденье неизвестного автомобиля, не спеша катящегося по затерявшейся среди городских трущоб второстепенной улочке. С обеих сторон его плотно прижимали незнакомые мужики, спереди, кроме водителя, сидел еще один, лица которого Прохоров не видел – только внимательно следящие за ним карие глаза, отраженные в зеркале заднего вида. Мужчина заметил, что лицо Вадима Витальевича приняло более-менее осмысленный вид, и заговорил.

– Как себя чувствуете, господин Прохоров? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли товарищ старший научный сотрудник? – с заметным сарказмом спросил собеседник.

– Кто вы такие?! Где Дашенька?!! – Прохоров попытался дернуться, но две крепкие, как сталь, руки тотчас пресекли эту не имеющую смысла попытку.

– Ваша девочка у нас. И только от дальнейшего благоразумия ее отца зависит, вернется ли она к нему веселой и здоровой.

«Похитили мою Золушку, чтобы требовать с меня, нищего, выкуп! – пронеслась в голове инженера безумная мысль. – Пойду, на все их условия пойду, лишь бы вернули мне Дашеньку живой, как можно скорее!!!»

– Что вы от меня хотите?! – Вадим Витальевич почувствовал, как из глаз его бурным потоком хлынули слезы. Они текли по ресницам, скатывались по пылающим щекам и попадали на губы, оставляя во рту несколько лет как забытый привкус боли и отчаяния. Привкус обрушившейся беды.

– Не волнуйтесь так! – успокоил сидящий впереди человек. – От вас не потребуется никаких материальных и даже физических затрат. Мы просто хотим, чтобы вы помогли нам кое в чем. Причем соответствующим вашим профессиональным интересам.

– И тогда вы отдадите мне обратно Дашеньку?! – с надеждой спросил Прохоров и затих в ожидании.

– Разумеется. Причем если услуга ваша нам потребуется не так скоро, то дочку вы можете забрать уже через два часа.

– Я согласен, говорите свои условия! Все, что в моих силах… – несколько оживился Вадим Витальевич и даже перестал плакать, размазав соленые капли по лицу.

Черная «восьмерка» еще около часа кружила по окраинам Саратова, нарочно выбирая немноголюдные и разбитые улицы. За совершенно непрозрачными снаружи стеклами шел длинный и удивительный разговор, в основном монолог, редко перебиваемый несмелыми вопросами собеседника. Наконец «беседа» подошла к концу, и автомашина остановилась, не выключая двигателя, возле старой полуразвалившейся церквушки, некогда отобранной у прихожан и превращенной в склад заготконторы по сбору старого тряпья.

– Но мы прекрасно понимаем, Вадим Витальевич, что нельзя от человека требовать что-либо, ничего не предлагая взамен. Поэтому наша структура предлагает вам, начиная с сегодняшнего дня и до завершения дела, на что может понадобиться несколько лет, ежемесячное вознаграждение… – Незнакомец на переднем сиденье задумался. – Сколько вы сейчас получаете в своем институте?

Прохоров, слегка сконфузившись, ответил. Сумма и впрямь была до удивления мизерной.

– Как можно жить с женой и ребенком на такие гроши? – ужаснулся мужчина. – Хорошо, начиная с сегодняшнего дня вы не будете ни в чем нуждаться, но я не хочу, чтобы посторонние, в том числе и жена, заметили перемену в вашем поведении. Скажите ей, мол, подняли зарплату в два с половиной раза, как хорошему специалисту. И дождитесь перевода. Потом получите новые инструкции. А реально я предлагаю вам, Вадим Витальевич, до момента вашего перевода на новое место, десять тысяч долларов в месяц. Устраивает?

Прохоров даже зажмурился, настолько неправдоподобно высокой оказалась оценка его труда со стороны неизвестной «структуры». И это при том, что ничего выходящего за рамки его обычной работы даже не придется делать! И Дашеньку отдадут уже через час, а то и раньше!

– Да, спасибо! – не своим голосом выдавил он, даже не веря, что такое вообще возможно.

– Как только узнаете о переводе, сразу же начинайте ходить на работу в галстуке.

– Но я никогда не носил галстуков!.. С тех пор, как закончил институт…

– Ничего страшного, купите, – отмахнулся собеседник. – Вот деньги, – и он протянул, не глядя, через плечо, толстую пачку российских рублей. – Здесь сумма, равная двум тысячам долларов. Остальное через четыре недели. Вы все поняли насчет денег? – строго спросил мужчина.

– Да, спасибо, да! – Дрожащей рукой Прохоров взял деньги, не зная, что с ними делать. Но внимательные карие глаза в зеркале заднего вида нахмурились.

– Спрячьте! Хотите, чтобы ударили по голове в первой же подворотне?

– Извините, извините… – Вадим Витальевич торопливо сунул деньги во внутренний карман видавшего виды серого пиджака. – Где я могу найти Дашеньку?

– А теперь слушайте меня внимательно. Нам, как вы понимаете, нужны гарантии. Поэтому мы дали вашей дочери специальный препарат, который ввели в обычную конфету…

– Ч-ч-что?!! – снова дернулся Прохоров, но сидящие по сторонам «шкафы» во второй раз вдавили его в сиденье.

– Не надо так психовать! – разозлился неизвестный впереди. – Он совершенно безболезнен и безвкусен, к тому же невозможно определить по анализу крови или любому другому. Ваша дочка будет совершенно нормально себя чувствовать, если один раз в неделю ей давать таблетку противоядия. Она будет регулярно появляться у вас в почтовом ящике, в упаковке. Я даю на этот счет абсолютную гарантию!

– А если вдруг…

– В таком случае через десять дней девочка перестанет ходить, через две недели – разговаривать и есть, а через месяц умрет! И никакие врачи не помогут… Препарат неизвестен обычной науке и создан специально для подобных целей нашими фармацевтами. Ему нет аналогов. Зато если мы находим общий язык с интересным нам человеком, то рано или поздно даем ему маленькую ампулу. Один укол – и больше ни препарата, ни еженедельного приема таблеток. Очень удобно, не так ли, Вадим Витальевич? – По растянувшимся в зеркале глазным щелям Прохоров понял, что собеседник его улыбается.

– По-моему, у меня уже нет выбора… – тихо процедил одними губами инженер. – Если все будет нормально, я вам это могу прямо сейчас обещать, то когда вы дадите мне ампулу?

– Как только вы получите приглашение на новое место работы. Ведь не собираемся же мы посвящать вашу жену во всякие там обязательные приемы таблеток! – хмыкнул незнакомец. – Ничего не бойтесь, живите, как жили, тратьте деньги. И не забывайте про галстук… – Собеседник ненадолго замолчал и потом добавил: – А дочка ваша в этом дворе, идите забирайте. До свидания, Вадим Витальевич. Выпустите его!..

– До свидания… – севшим голосом произнес Прохоров. – Пожалуйста, не забывайте вовремя присылать таблетки…

Один из парней, сидящих рядом, вышел сам и пропустил инженера. Вадим Витальевич услышал, как сзади хлопнула дверь, взревел двигатель и провернулись на асфальте резиновые покрышки «восьмерки». Прохоров быстрым шагом, почти бегом, забежал во двор ближайшего дома.

Дашенька сидела на скамейке и причесывала красивую темноволосую куклу. Рядом с ней стоял и молча курил какой-то неприметный парень. Едва заметив появившегося из арки Прохорова, он что-то быстро сказал девочке, развернулся и торопливо скрылся в проходном подъезде. Вадим Витальевич подошел к Дашеньке, опустился на корточки и заплакал, гладя дочку по золотистым кудряшкам и не в силах налюбоваться на ее милое, доверчивое личико.

– Дядя тебя не обижал? – дрожащим голосом спросил отец и поднял девочку на руки.

Даша отрицательно покачала головой и вдруг звонко рассмеялась, вытянув перед лицом папы зажатую в руке дорогущую импортную куклу.

– Дядя подарил, да, доченька?

Она радостно кивнула и сказала:

– А где мама, папуля? Мама дома? Мы поедем домой?

– Конечно, дюймовочка, конечно, – и Прохоров пошел по направлению к соседней с двором оживленной и шумной улице. Там он протянул руку, сел вместе с Дашей в «зеленоглазое» такси и уже спустя десять минут был дома. Жена, нетерпеливо поглядывающая на часы, встретила мужа с затаенной тревогой. Раньше он почти никогда не опаздывал.

– Вадим, до начала спектакля всего четверть часа, а нам ехать на двух транспортах! Что случилось?!

– Ничего, – Прохоров непринужденно пожал плечами. – В институте задержался. Мне ведь сегодня зарплату повысили! В два раза, – и он нежно поцеловал удивленную жену в щеку. – А насчет театра не беспокойся, внизу ждет такси. Сейчас быстро завезем Дашеньку к твоей сестре и успеем как раз к самому началу! – И он снова прижался горячими губами к Машиной щеке. С этого вечера у старшего научного сотрудника закрытого ведомственного института началась совсем другая жизнь.

* * *

Примерно в это же время за две тысячи километров от Саратова – в столице, Москве, тоже происходили интересные события. С платной автостоянки, расположенной недалеко от ВДНХ, была угнана автомашина, принадлежавшая неизвестно куда пропавшему майору Боброву. Он уже длительное время не появлялся, машиной не пользовался и, соответственно, не вносил деньги за ее хранение. К великому неудовольствию администрации стоянки. Его безуспешно пытались найти по телефону и даже посылали одного из сторожей навестить на квартире. Но последний вернулся разочарованный и удивленный и сообщил, что квартира Валерия Николаевича опечатана. Причем в домоуправлении сказали, что за ним также числится долг по квартплате. Следовательно, хозяин проветривающейся возле ВДНХ автомашины сгинул в неизвестном направлении. Тогда хозяева стоянки решили – каждый день начислять на долг Боброва большие штрафные проценты. Таким образом, сумма долга через несколько месяцев имеет шанс почти сравняться со стоимостью «восьмерки», а затем можно через суд отсудить ее у сильно задолжавшего владельца.

Но однажды ночью, когда дежурил племянник хозяина стоянки, автомобиль угнали. Впрочем, слово «дежурил» здесь не очень подходит. Гораздо вернее было бы сказать – спал мертвецки пьяным сном. А когда ненадолго продрал глаза, то различил мутные очертания незнакомца, одетого в форму майора. Лицо бедолага-студент рассмотреть не успел, так как моментально получил удар в голову, после которого отключился как минимум на час. А когда проснулся, то обнаружил, что исчезла «законсервированная» начальством машина Боброва. Позвонить в милицию сразу же не получилось – телефонный шнур предусмотрительно обрезали. И пришлось пьяному «сторожу» на кривых полусогнутых ногах выписывать кренделя по направлению к ближайшему отделению, расположенному в нескольких кварталах от стоянки. Там его внимательно выслушал дежурный, только с пятой попытки уловивший настоящий смысл появления начинающего «алконавта», и сразу же отправил на место дежурный наряд. А самого студента поместил в «сушилку», где тот и пребывал до утра в компании таких же, как сам, любителей «принять для сугрева». А наутро его ждала более страшная новость – приехавший за племянником дядя, владелец стоянки, с досадой сообщил, мол, угнанная машина спустя полчаса после отъезда со стоянки врезалась в семафор, загорелась, и в течение нескольких минут, пока собирали манатки вызванные вскочившими в соседних домах жильцами пожарные, сгорела почти дотла. Коварные планы завладеть автомобилем задолжавшего клиента моментально растаяли как дым.

После этого шумного происшествия в дело включились сразу две группы компетентных органов. Одна занималась самим фактом угона и последовавшей за ним аварии, а вторая – принадлежащая к неким не афишируемым структурам – пыталась щепетильно установить личность погибшего угонщика, втайне надеясь, что им окажется именно разыскиваемый майор Бобров. Результаты экспертизы сильно обгоревшего трупа, найденного в машине, дали практически однозначный ответ – погибшим человеком является хозяин автомобиля, бывший начальник охраны «Золотого ручья» майор Валерий Николаевич Бобров. Помимо того, что мужчина был одет в майорскую форму, помимо того, что у него обнаружена такая же группа крови, помимо того, что по внешним характеристикам – рост, вес и т. д. – погибший полностью соответствовал личности разыскиваемого, положительное заключение дали также и стоматологи. А это самый главный момент идентификации личности почти полностью сгоревшего человека. В данном случае все ранее занесенные в личную карту Боброва пломбы имели место у погибшего. Это вам не хухры-мухры, а самая главная улика! Дело закрыли и труп погибшего офицера передали его близким для захоронения, вместе с цинковым гробом.

На процедуре похорон присутствовали многочисленные родственники покойного, его друзья и сослуживцы. Говорили памятные речи, огласили неизвестно откуда появившийся приказ о посмертном присвоении очередного воинского звания и письмо соболезнования от ведомства, где проходил службу Валерий Николаевич. Больше всех убивалась бывшая жена Боброва Марина, пришедшая на похороны в сопровождении нового мужа, одного из самых богатых людей Москвы. Банкир стойко принял причитания супруги по первому мужу, а затем извинился перед присутствующими, посадил Марину на широкое сиденье пятисотого «Мерседеса» и увез прочь с кладбища.

Только одна женщина из всех, принимавших участие в похоронах трагически погибшего военного, была спокойна и не разделяла всеобщего горя. Она приехала издалека, специально приглашенная одним из его друзей, знающим о случившейся несколько лет назад пылкой любви ветерана войны в Афганистане и молоденькой девушки, встретившихся однажды летом на берегу Балтийского моря. Этим человеком был нынешний начальник охраны «Золотого ручья» капитан Саблин. Без особой надежды на какой-то результат, он отправил по известному адресу сообщение о гибели Валерия Николаевича. А спустя два дня ему принесли телеграмму. Гостья из-за границы прилетала сегодня вечером. Надо было непременно встретить, так как она совершенно не ориентировалась в огромной Москве, а к тому же, как потом выяснилось, очень плохо говорила по-русски.

Эту женщину звали Рамона.