Текст книги "Торжество тревог"

Автор книги: Валерий Пушной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

16

Килонов был обескуражен вопросами появившейся у него полиции. Но больше его огорчила весть об исчезновении Кристины. На этой девушке его заклинило, она засела в мозгах, как заноза. Он понимал, она играла с ним, как кошка с мышью, но в голове от девушки было обширное помутнение, такое состояние называется притяжением.

Что он мог рассказать полиции? Ничего. Сам хотел бы знать, как все произошло и где Кристина. Возможно, Лариса Азмайлова что-нибудь скажет.

Настроение у Килонова испортилось. Он шел по улице, смотрел на людей и не видел их. Солнце било в глаза, но Борис не замечал его. Только когда оказался за рулем автомобиля, встряхнулся, взял себя в руки. Произошло то, что произошло. Девушка оказалась не той, которую он рисовал в своем воображении. Значит, от такой можно всего ожидать. Оглянись, вокруг много красавиц, не стопорись на ней.

Тронул машину с места. Через десять минут остановился у небольшого ресторанчика. Прошел внутрь, не глянув в зеркало и не заметив, что ворот рубахи перекошен, а на туфле болтается шнурок. Подсел за столик к двум ярко одетым девушкам. Они сразу умолкли и уставились на него. Вокруг столько свободных столов, а он нарисовался перед ними. Ждали, что скажет. Но скоро поняли, что ничего не дождутся, он был весь в своих мыслях, и отвернулись.

Борис заказал много алкоголя и мало закуски. Официант быстро обернулся и поставил перед ним графин с водкой и салат. Килонов налил полную рюмку и выпил. Потом налил еще и снова молча выпил.

Девушки переглянулись, одна из них, с рыжей копной волос на голове, произнесла:

– Странные встречаются экземпляры. Приходят в ресторан сами по себе, пьют сами по себе и никогда не угостят девушек. Жмоты!

– Да, жадюги! И как таких земля носит?

Килонов молча плеснул водку из графина в их пустые фужеры для вина и наполнил себе третью рюмку. Поднял ее на уровень глаз, посмотрел на свет, перевел взор на девушек, дожидаясь, когда они возьмут в руки фужеры.

– За что пить будем? – спросила красивая рыжеволосая девушка, она смотрела на Бориса прищурившись.

– А за что будем пить? – повторила вторая, по виду юркая, с красивыми глазами и челкой на лбу.

Но Килонов пил не за что, а потому, что ему было жалко самого себя. Пил, как пьют, чтобы забыться. На душе паршиво, так паршиво, что говорить ни с кем не хочется. Таисия, а это была она, глянула на спутницу:

– Со многими приходилось выпивать, но с немыми не доводилось, – она заразительно засмеялась. – Как думаешь, Клара, немота это достоинство или ошибка природы?

Килонов не стал ждать ответа Клары, ему все было безразлично. Поднес рюмку к губам и опрокинул водку в рот.

– Вообще-то, Клара, в этом ресторане установлен железный порядок, – проговорила Таисия, смотря на свой фужер. – Если посетитель сильно напивается, его выводят охранники на улицу, а дальше ведет кривая. И у каждого своя кривая. Случается, заводит так далеко, что обратной дороги нет.

Борис снова не ответил. Молча допил оставшуюся в графине водку.

Девушки отставили фужеры. Таисия не вытерпела и раздраженно обратилась напрямую:

– Слышишь, ошибка природы, ты что, не только немой, но и глухой? Перед тобой сидят две красивые крали, распинаются, а ты, как бык, уперся рогом в свою рюмку. Скажи хоть что-нибудь. Иначе сгинь с глаз! Заберись под стол и хлещи там сколько влезет. Тоску-кручину заливаешь? Хочешь, утешим? Лучше, чем мы, здесь не найдешь. Меня зовут Таисия, а это Клара, а тебя как мама с папой окрестили?

Килонов широко осклабился и назвал свое имя. Заказал еще водки и снова стал пить. По ходу сказал девушкам несколько комплиментов. Таисия и Клара пригубили из фужеров. И спокойно ждали, когда его язык окончательно заплетется.

Таисия, отмотав срок, вернулась в Москву, подыскала себе напарницу и вместе стали промышлять по ресторанам, подыскивая клиентов, спаивая, а после обирая до нитки. На сей раз подбираться к клиенту не понадобилось, он сам подсел и сам стал пить до потери пульса. Удача шла в руки без их напряга.

И это было непривычно. В колонии Таисия знала, что за удачу надо биться, вырывать ее зубами. Тогда вкус победы бывает слаще. Этот тип все портил, не дал почувствовать себя победительницей. Таисию выбивало из равновесия. Ее раздражение росло.

Когда наконец Борис перестал выговаривать слова, сделал несколько бесполезных попыток стать на ноги, не смог достать из кармана деньги, уронил на столешницу голову, отключился, она позвала охранников. Те подняли Килонова под руки, вывели из ресторана.

Таисия и Клара засобирались следом. На улице подхватили Бориса. Нашли в его кармане ключи от машины, по звуку сигнализации определили автомобиль и повели к нему. Умело втолкнули на заднее сиденье. Рядом села Клара, а Таисия прыгнула за руль.

Борис в машине размяк окончательно. Клара вывернула у него все карманы. Вытащила связку ключей, паспорт, права и кошелек, вытряхнула из него все содержимое:

– Не густо, – сказала, пересчитав деньги.

Таисия проверила бардачок. Ничего стоящего не нашла, зло фыркнула:

– Ну и экземпляр, пустой, как воздушный шарик! Даже не думала, что так проколемся.

Клара развернула паспорт Килонова, прочитала фамилию и адрес. Побренчала ключами.

– Повтори-ка адрес, – попросила Таисия и, когда Клара повторила, произнесла: – Да это же недалеко. Не заглянуть ли к нему в гости? Что думаешь? Наверняка в доме деньжата водятся.

– Мы же по хатам не промышляем, – сказала Клара. – Там может быть жена, дети, да и мало ли кто еще окажется. Опасно.

– Жить вообще опасно, – ухмыльнулась Таисия. – Если напоремся на кого-то, передадим с рук на руки и слиняем. По хатам не шныряли раньше, верно, вот и начнем сейчас шарить. Всему бывает начало. Если вначале подфартит, то и дальше не лягнет копытом, – воскликнула весело и решительно завела машину.

В столичных пробках времени потеряли немного. Остановив машину недалеко от дома, Таисия отправила Клару на разведку. Та проникла в подъезд, нашла квартиру Бориса, прильнула к дверному полотну, прислушалась, не уловила никаких звуков. Вернулась к Таисии, сообщила, что все в норме.

Килонов на сиденье расплылся амебой, ни на что не реагировал.

– Пошли! – сказала Таисия. – Прихвати ключи от хаты, – и вылезла из салона авто.

В квартире, быстро осмотревшись, она заметила:

– В таком бардаке живут только холостяки, у меня глаз – алмаз. Так что шнырь, не бойся, никто не застукает.

Они перерыли всю квартиру и отыскали деньги, но больше ничего не взяли.

Выйдя, закрыли дверь на замок, вернулись в машину, отъехали от дома, положили в карманы Бориса кошелек, паспорт, права, ключи, захлопнули дверцы и растворились среди толпы.

Килонов спал в машине до раннего утра. Когда раскрыл глаза, не мог долго сообразить, где находится, как очутился тут и почему сидит на заднем сиденье. Память не смогла толком восстановить девичьи лица из ресторана. Проверил карманы, как будто все на месте. Вылез из машины, прошелся вокруг, хватая открытым ртом свежий воздух, надеясь вспомнить детали вчерашней пьянки. Но в голове была каша.

Дома обнаружил, что кошелек пуст, а позже – что и в квартире пропали деньги. Сразу не поверил. Какое-то время был в оторопи. Пока до него наконец не дошло, что Таисия и Клара обобрали его подчистую.

Борис рассвирепел, решил во что бы то ни стало найти этих сучек, хотя искать в Москве все равно что искать иголку в стоге сена.

Первое, что сделал, поехал в ресторан, где вчера напился. Но попытка оказалась неудачной. Официанты и охранники не только ничего не говорили о девушках, но и на Бориса смотрели, будто видели его первый раз.

– Я вчера здесь был, – настойчиво твердил он. – Наклюкался до чертиков.

– У нас многие вчера наклюкались, всех не упомнишь, – отвечали ему.

– Да вчера у вас никого здесь не было, кроме меня и этих двух воровок, – возмущался Борис. – Не верю, чтобы не запомнили. Вон за тем столиком.

– Может, и были. Может, и запомнили бы, если бы вы дебош здесь устроили. А если все было цивильно, зачем запоминать? – твердили в ответ.

Килонов уперся в глухую стену, которую пробить не мог. Ничего не оставалось, как убраться несолоно хлебавши. Охранник и официант с усмешкою посмотрели ему в спину. Борис вышел из ресторана с испорченным настроением. Он не знал, в какую сторону ему податься.

17

Марина Печаева после ссоры с мужем не злилась на него. Она быстро остыла и пожалела Андрея, ведь он так долго терпел ее выходки. Когда-то должно было из него выплеснуть все, что накопилось. Вот и прорвало. Другой на его месте убил бы или давно бросил ее, а Андрей все сносил, молчал и терзался. Теперь она осознавала, как сильно он изводился.

Но после того как муж поднял на нее руку, вернуться к нему не могла. Знала, что, протрезвев, начнет искать ее и, если найдет, будет униженно просить прощения. Марину тошнило от одной мысли об этом. Житье с Андреем шло по какому-то один раз заведенному кругу, бесконечному, где периодически мелькали одни и те же станции. Одно и то же, одно и то же, одно и то же. Как часовая стрелка крутится вокруг своей оси, указывая через определенные периоды на одни и те же цифры на циферблате.

Только с каждой минутой время сжималось плотнее, оставляя все меньше секунд до полной остановки. Прошла молодость, не сбылись надежды, выросло разочарование жизнью от размеров пуделя до величин слона.

А теперь рушились последние опоры в жизни. Женщина хоть и не считала Андрея крепкой опорой, но все-таки его преданность и собачья привязанность помогали ей жить.

Однако что Бог ни делает, он делает все обдуманно. Андрей поднял на нее руку, значит, больше не мог прощать, стало быть, и ей пришло время многое переосмыслить.

Марина, в одном халате выскочив из квартиры, задумчиво шла по тротуару, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Не заметила, как застопорилась у дороги и стала голосовать. Заскрипели тормоза, остановились «Жигули». Высунулся водитель в распахнутой синей рубахе, спросил:

– Едем?

Женщина вздрогнула, отвлеклась от мыслей, изумленно посмотрела на свою поднятую руку и на приятное худощавое, со светлыми бровями лицо парня. За секунду в голове все перевернулось, и она поняла, что готова сейчас уехать куда угодно, хоть на край света, лишь бы не видеть Андрея. Не раздумывая, нырнула в салон автомобиля. Водитель газанул, машина оторвалась от обочины:

– Куда? – спросил через минуту.

– У меня денег нет, – вдруг вспомнила Марина, проведя руками по карманам халата.

– А я не такси. Могу бесплатно подвезти в любое укромное местечко, – весело моргнул водитель и ладонью поправил взъерошенные ветром волосы. – Так куда же?

Ей надо было решить, куда ехать. В те места и к тем знакомым, о которых знал Андрей, тащиться глупо. А нового ничего в голову не приходило. Она пожала плечами.

– Ну и дела, – протянул водитель, – бывает. У вас видок не ахти, как будто по вам катком проехали.

– Проехали, – вздохнула Марина, трогая пальцами лицо.

– А я вас видел раньше. Но тогда на лице синяков не было, – проговорил он, помолчал и представился. – Меня Пашкой зовут. Пашка Брылов.

Он больше ни о чем не спрашивал, не совал нос в ее дела, и Марине это понравилось. Только после непродолжительного молчания заметил, что все скоро заживет.

– Где же ты меня видел, Пашка Брылов? – спросила она, сразу обращаясь к нему на «ты».

Пашка вздохнул, он мог бы сказать, как первый раз увидал ее пять лет назад на похоронах, но не стал упоминать о мрачном событии, потому ответил, что раньше сталкивался с нею в городе. Притормозил на светофоре:

– А все-таки куда рулить?

– Куда угодно, Пашка, – пожала она плечами. – У меня сегодня нет конечной остановки. Как видишь, ни денег, ни пристанища, – и легко улыбнулась, словно сбросила с плеч тяжелый груз.

– Ну и дела, – снова протянул Пашка. – В таком случае покатаемся?

– А почему бы нет? – согласилась Марина. – Покатаемся!

На улице было жарко, стекла в авто приспущены, ветер врывался в салон и трепал им волосы. Марина засмеялась, просто так, и на лице появилось обычное добродушное выражение. Рядом с молодым парнем ей вдруг захотелось, чтобы вернулась ее молодость, забила ключом, как когда-то. Пашка тоже улыбался. Она спросила:

– Откуда ты, Пашка, свалился на мою голову?

– Ехал мимо, – ответил парень. – Это вы, скорее, свалились, как снег среди лета! – воскликнул. – Вдруг увидал и обалдел! – Пашка провел ладонью по шее. – Может, я неправильно сделал?

– Правильно, Пашка, все правильно ты сделал, – похвалила Марина. – А почему обалдел? – Она глянула в лобовое стекло, дорога убегала под колеса автомобиля.

– Так от вас обалдел, – сконфузился парень, – вы вся такая, – он не договорил, у него не нашлось нужных слов.

– Какая? – спросила женщина и ответила: – С синяками. Ладно, забудем. Расскажи-ка о себе.

– А что о себе рассказывать? – замялся Пашка. – Живу, как в сказке: гол, как сокол, один, как перст, много хочу, но мало получаю. – Краем глаза он следил за Мариной, видел, как под халатом играли округлые формы ее тела.

Автомобиль выехал за город и помчался по асфальтовой дороге, как самолет по взлетной полосе. Оставалось только распустить крылья и взлететь. Но крыльев не было, а стало быть, и взлететь было невозможно.

Марина усмехнулась Пашкиному определению собственной сказочной жизни:

– А что так-то? – подняла брови. – Не везет тебе или сам везти не можешь?

– Да все одно к одному! В полоску, – покривился парень. – То я не везу, то мне не везет. Три раза был женат. За последние пять лет дважды вляпался. Мордой не вышел.

Женщина посмотрела с любопытством:

– С мордой у тебя все в порядке, Пашка.

– Правда? – оживился он. – Тогда по другим характеристикам не подошел. Хотя старался, как мог, – растянул губы в грустной улыбке. – А может, женщины не для меня были. Искал особенных, а находил заурядных. Все потому, что сам примитивный, – поморщился. – Особенные меня стороной обходили. – Мельком глянул в глаза Марине и тыльной стороной ладони вытер пот со лба.

– С особенными жить непросто, Пашка, – женщина вздохом подняла грудь. Было непонятно, считала ли она себя особенной либо вспомнила о ком-то, кого сама считала особенным.

– С заурядными еще хуже! – уверенно отрубил парень и повернул лицо к Марине. – Вас как зовут?

Марина показала вперед и посоветовала:

– Лучше за дорогой следи, а не на меня глазей, – шутливо засмеялась, – Я для тебя старовата.

Пашка принял шутку Марины и тоже отшутился:

– Настоящая женщина стареет только в девяносто, да и то потому, что начинает много философствовать о жизни. Но ведь вам еще нет девяносто.

Марина оценила его изворотливость:

– Мое имя Марина.

– А по отчеству? – спросил парень.

– Просто Марина. И не «выкай» мне больше. А то я начинаю чувствовать, что мне уже девяносто.

Пашке было непросто так сразу перейти на «ты», но постепенно, пока они катались по дорогам, он перестроился и почувствовал себя уверенно. Говорили дружески обо всем, что приходило в голову. Возвратились в город поздно вечером с зажженными фарами. Марина попросила одолжить ей немного деньжат и отвезти в гостиницу. Но Пашка отрицательно закрутил головой:

– Зачем с синяками на лице по гостиницам светиться? Не советую. Для кафе и ресторанов тоже вид не соответствует. А животы от голода подвело. Поедем, Марина, ко мне. Холодильник перетряхнем, кое-чего наковыряем.

Женщина минуту подумала и согласилась. Возможно, это был самый подходящий вариант. В гостинице Андрей мог ее найти, а у Пашки не найдет никогда. У нее будет достаточно времени собраться с мыслями и подумать о своем житье-бытье. Только спросила:

– А место будет, где спать? – Она помнила, как он говорил, что все, что имел, раздал своим женам, а сам остался с голыми стенами в маленькой однокомнатной квартирке, в которой повернуться негде.

– Для тебя найдется, – отозвался Пашка. – А я на раскладушке покручусь.

Марина лежала на Пашкиной кровати и не могла заснуть. День был насыщен событиями, они прокручивались в голове и будоражили. Разве могла она еще утром представить себе, что вечером ляжет спать в чужой квартире, о которой ни сном, ни духом не ведала. С нею ли это происходит? Пашка как будто неплохой парень. Ломает его жизнь помаленьку, но он не унывает. Молодец. Смотрит на все без злости, без камня за пазухой.

Последние пять лет ей было трудно сохранять равновесие. Желание отомстить Хавину разъедало душу. Держалась, как могла. И только встреча с Павлом помогла сбросить это ярмо с себя. Стало легче дышать, но было грустно из-за расставания. Причуды судьбы. Их не избежать, они окружают ее.

Даже сейчас она лежала на кровати парня с таким же именем. Пашка. Ведь Хавина в молодости, наверно, тоже звали Пашкой. Она взволнованно заворочалась, и кровать под нею заскрипела.

Одновременно ей в голову лезли мысли об Андрее. Она гнала их прочь, но они донимали. Было противно переваривать произошедшее. И Марина пыталась отвлечь себя. Что она станет делать, когда сойдут синяки и ссадины? Вернуться к мужу, унизившему ее, означало бы самой еще больше унизить себя. В этой квартирке повернуться негде, но уж лучше задержаться в такой птичьей клетке, чем дать повод мужу когда-нибудь снова поднять на нее руку.

Комната была маленькой. Кровать, шкаф, стол и стул. Парень с трудом разместил у окна раскладушку. Через открытую форточку с улицы доносился шум машин. Марина глянула в окно на высокое звездное небо. Что там на звездах? Такая же суета сует, как на земле, или все чинно и благополучно? Знать бы.

Женщина накрылась пододеяльником. Но было душно и хотелось раскрыться. Однако не смущать же молодого человека своим голым телом. Впрочем, она всегда отметала условности, как обыкновенные комплексы. Зачем же теперь изменять себе? Марина откинула покрывало. Стало прохладнее и свободнее.

Пашка мылся под душем, и было слышно, как он фыркал и пыхтел. Женщина представила его голым и усмехнулась. Потом закрыла глаза. Спать, спать, надо выспаться после сегодняшней чехарды. Пашка молод для нее, молод. Но разве она стара? Марина резко открыла глаза. Ну уж нет. Старить себя мыслями – последнее дело. Пошутить на эту тему можно, но не более того.

Она провела руками по своему телу, чуть полноватому, но красивому, вспомнила, что ее тело нравилось Хавину, и улыбнулась сама себе. Ну что, Пашка, посмотрим, кто моложе! Хватит ли у тебя силенок справиться со мной? Марина раскинулась и тут же придержала разгулявшиеся мысли. Тихо, тихо, не очень-то возбуждайся. А то недалеко уйдешь от Истровской. Не теряй мозгов.

Она легла на бок, заставляя думать себя о сне. Но мысли возвращали ее к парню. Женщина снова легла на спину, чувствуя, как низ живота охватывает жаром. Погладила рукой и сделала глубокий вдох.

Пашка вышел из ванной комнаты и протопал в кухню. Шумно попил воды. И топтался, топтался, топтался бесконечно по кухне, пока Марина не окликнула его. Он вошел в комнату. Женщина протянула руку:

– Ты чего там маешься? – сказала спокойным притягивающим голосом. – Ложись рядом.

Парень видел ее обнаженную грудь, живот, ноги. Кровь ударила в голову.

Утром Пашка отправился на работу, Марина осталась одна. Пашка в постели оказался неплохим партнером, однако быть хорошим не значило быть лучшим. Он все же не дотягивал до своего тезки, хоть был и моложе.

Женщина не могла сказать, что Пашка не устроил ее, но и не считала, что получила, что хотела. Не тот дух, не тот интеллект, не совсем желаемые ощущения. После Хавина долго остывала, после Пашки все было обыденно. Он годился ей на злобу дня. Наверно, слишком привередливо сравнивала. Да, не всякий Пашка может быть Павлом, впрочем, как и Павел не станет Пашкой.

Она еще нежилась в постели, когда парень внезапно возвратился. Поставил в кухне пакеты с продуктами, положил на стол аптечные мази для синяков и ссадин. Заглянул на секунду в комнату, воскликнул:

– Ты особенная, Марина. Ты особенная. – Круто развернулся и был таков.

Она понимала, что была особенной для Пашки, но ей хотелось быть особенной для Павла. Ее не покидало ощущение, что до Хавина она не дотягивала, как будто чего-то в ней не хватало. Интеллигентности, интеллекта, женского очарования? Не могла ухватить, чего именно.

После второго ухода Пашки Марина поднялась с кровати, набрала в ванну воды и долго сидела, разомлев. Намыливалась и старательно смывала мыло, как бы хотела смыть с себя прикосновения парня, непохожие на прикосновения Хавина. И странно, но ни разу не вспомнила об Андрее, словно тот перестал существовать. Неужели не осталось никаких чувств, неужто он все отбил?

Помывшись, Марина нашла в шкафу Пашкину рубашку, накинула себе на плечи. Разобрала в кухне продукты, приготовила кофе и позавтракала. От нечего делать убралась в квартире, потом нашла какую-то книжку и раскрыла. Всегда, когда читала про чужую любовь, было чувство, что заглядывала в замочную скважину. Возможно, оттого, что своей настоящей любви не было.

Сейчас она чувствовала необычную тягу к Хавину, точно проснулась после длительной дремы. Эта тяга как бы тлела в ней все эти годы, но гасилась желанием отомстить за смерть сына, и вспыхнула теперь после новой встречи с Павлом. Как назвать это тяготение?

Время, проведенное с Хавиным, было мизерным, но это был сильный угар. Хотелось задохнуться в таком угаре. К тому же ей почудилось, что и Павла охватил тот же угар.

Марина смотрела в книгу, буквы перед глазами прыгали и исчезали, она встряхивала головой и опять начинала вчитываться в строки.

Так прошел день. Вечером вернулся Пашка, и повторилась ночь, которая стала похожей на предыдущую. Только теперь он шептал:

– Ты особенная, ты особенная.

– Таких, как я, много, – отвечала Марина.

– Ты красивая, – раздавалось возле ее уха.

– И красивых много, – говорила женщина.

– Я даже не мечтал о тебе. Даже подумать не мог, – признавался Пашка.

– Это плохо, – откликалась она. – Мечтать надо, иначе не повезет в жизни.

– Но сейчас мне повезло, – лепетал парень.

– Просто непредвиденные обстоятельства, – отзывалась Марина. – Случайность.

– Еще какие непредвиденные, – соглашался Пашка.

Женщине льстило, что ею увлекся парень намного моложе ее. Значит, она на что-то еще способна. Рано отодвигать себя на второй план.

Проходили сутки за сутками, они повторялись по одному сценарию, и этот сценарий начинал надоедать. Хотелось вырваться на улицу, на солнце. Марина не находила себе покоя. По несколько раз в день нетерпеливо смотрела в зеркало, нервничая от вида синяков и ссадин и с раздражением вспоминая Андрея. А впрочем, раздражение медленно проходило вместе с синяками.

За это время она многое передумала, много вспоминала о Хавине, и у нее вызрело решение снова поехать к Павлу. Марина не хотела думать, получится ли из этого что-нибудь, как встретит ее Хавин, захочет ли оставить. Она сама не знала, захочет ли остаться у Павла. Но желание поехать к нему увеличивалось с каждым днем.

Когда лицо стало чистым, Марина почувствовала себя уставшей от Пашки. Но она была благодарна парню, ибо он оказался рядом в трудный момент, впрочем, она с лихвой заплатила за это. Попросила свозить ее в соседний город, заняла у него денег, купила джинсы, кофту и туфли.

Ранним утром следующего дня собралась и сказала:

– Прощай, Пашка, не поминай лихом.

– Хотя бы иногда я смогу тебя видеть? – спросил он со слабой надеждой в голосе.

– Сомневаюсь, Пашка, – сказала Марина. – Я уезжаю из города.

Пашка больше ни о чем не спросил. Только выложил перед нею все содержимое своего кошелька:

– Тебе нужны будут деньги, – сказал. – Я буду скучать.

– Ты славный парень, Пашка, – женщина поцеловала его в щеку. – Ты еще найдешь себе хорошую подругу.

– Вряд ли, – пожал плечами он. – Особенным я не нужен, а заурядные мне ни к чему.

– Подвезешь меня до автовокзала? – спросила.

– Не вопрос, – отозвался парень, смотря во все глаза на Марину, как бы желая навсегда запечатлеть ее лицо в своей памяти. – Ты все-таки особенная. Поразительная женщина. Можно я тебя поцелую?

– Можно, Пашка, последний раз, – улыбнулась она.

Пашка осторожно обнял и поцеловал ее в губы. Женщина ответила тем же, догадываясь, как важен для него этот поцелуй. Возможно, парень прощался со своей мечтой, осознав, что именно такую женщину он всегда хотел видеть рядом с собой. Возможно, сейчас он понял, что больше никогда не встретит подобную женщину. А возможно, вспоминал с тоской всю свою прошлую жизнь.

На автовокзале он посадил Марину в такси и грустно произнес:

– Удачи тебе.

– И тебе, – протянула ему руку.

– Я буду помнить тебя, – сказал он, задерживая ее ладонь в своей.

– Не надо, Пашка, – проговорила она, вынимая руку из его пальцев. – Все ни к чему. Это был сон. Просыпайся и живи дальше. Солнце продолжает тебе светить.

Пашка стоял и смотрел, как такси выехало на дорогу и скоро скрылось из виду. Марина не оглядывалась назад, она расставалась со своим прошлым. Хватит цепляться за него. Вперед, туда, где был Хавин.