Текст книги "Алгоритм судьбы"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 20. Шаг влево

Форт-Руза – Можайск

– Рита сказала, что похитители требуют всего «Гошу» целиком, – проговорил Бирский вполголоса. – Я не знаю даже…

– Эконом-блок у Жданова в доме, – сказал Гоцкало, – и тот, что ты Генке передавал…

– Меня другое беспокоит, – отмахнулся Михаил, – а успеем ли мы управиться с предиктором второго поколения? С «Гото-2»? Скачать-то скачаем, это недолго, а настройка? Ф-моделирование?

– И ещё день ждать, пока с процессором срастётся… – добавил Гоцкало.

– Во-во! А тут ещё Ершов этот…

– Ну, может, ради генеральской дочери… – начал Сергей неуверенным голосом.

– Вот именно, может! А может, и нет. Как ему верить? Ладно, пошли погуляем…

Бирский с Гоцкало пошатались по территории сверхсекретного объекта и вышли к южной стене. Прямо перед ними, между двумя блоками, высилась квадратная башня. От неё шагал офицер в форме капитана ВКС.

– Господин капитан! – обратился к нему начпроекта. – А можно нам с башни пейзажем полюбоваться? А то одни стены кругом!

Капитан улыбнулся и махнул дозорному: пропусти, мол! Космопех в бойнице кивнул. Бирский живо взобрался по винтовой лестнице. Оператор-информатор, сопя, топал за ним.

Наверху башни была светлая комната, оборудованная разномастными приборами для несения дозора – инфравизорами, стереотелескопами, электронными инверторами.

– Любуйтесь! – позволил космопех.

– Лепота! – выразился Гоцкало. – Люблю среднюю полосу.

Налюбовавшись, инженерно-технические работники спустились вниз и вернулись в обжитый ангар.

– Закрой дверь, пожалуйста, – попросил Бирский.

Сергей молча заблокировал и ворота, и калитку. Загорелся красный сигнал.

– И зачем тебе надо было окрестности обозревать? – спросил он насупясь – Гоцкало всегда недовольничал, если чего-то не понимал.

– Рекогносцировка на местности, – поднял палец Михаил и опустил его на виртуальную кнопку. Над плоским терминалом раскрылся слабо светящийся куб. В глубине сгустилось сложное переплетение мнемографиков, коричневых и синих. Они медленно закружились, вихляясь и кривясь, потом в сторону отплыли толстые гауссианы.

– Я тут посчитал кой-чего… – туманно выразился Бирский.

– Я понял, – кивнул Гоцкало. – А при чём тут рекогносцировка?

– Драпать пора! – выдохнул Михаил. – Ты машину хорошо водишь?

– В ралли участвовал! – гордо сказал Сергей.

– Значит, будешь за рулём.

– Ты чего-то придумал? – сощурился оператор-информатор.

– Да есть маленько… Давай соберём пожитки – и ходу! Где термос?

– Вот!

– Собери чего-нибудь в дорогу а я пока кристаллы покидаю…

Пяти минут не прошло, а все нейроблоки погасли, лишённые гель-кристаллов, и двое научников, опять переквалифицировавшись в беженцев, пошли на выход.

Бирский, постоянно и нервно оглядываясь, подвёл товарища к ангару С-4 – белому параллелепипеду высотой метров шесть, почти вплотную примыкавшему к южной стене.

– Видишь, – сказал он, оглянувшись, – стена здесь метра четыре будет, а за ней ровный склон…

– Четыре… – хмыкнул Гоцкало. – Все равно не перепрыгнешь!

– А с крыши?

– С крыши?! Сначала позвони в отделение травматологии – и сигай!

– А если на джипе попробовать? А? Крыша ангара плоская, ограждений нет, и длина порядочная – для разгона…

– Ну да, – согласился Сергей, – осталось только джип запереть на крышу, и всего делов!

– Запрём… – сказал Бирский. – Пошли!

Он провёл Гоцкало за ангар и показал мощный погрузчик-автомат.

– Разберёшься с ним?

– Так ты серьезно?

– А что? – буркнул Михаил. – Ждать, пока Ершов отберёт кристаллы? По-моему, он уже готов к этому!

– По-моему, тоже… Побудь на стрёме.

Сергей поднял панель на погрузчике и покопался в блоке управления. Погрузчик низко засопел и задвигал манипуляторами.

– Готово! А джип где?

– А вон!

– Так это же ершовский!

– Ну и хрен с ним.

– Правда что…

Гоцкало с минуту поколдовал над погрузчиком и отпрыгнул. Автомат ожил, на хорошей скорости подъехал к джипу, просунул «рога» под машину, напружил псевдомышцы… Джип качнулся, поднимаясь над землёй – толстые колеса, похожие на ребристые шары, вяло обвисли на биоподвеске.

– Серёга, залезай!

«Хохол» запрыгнул на место водителя, «кацап» [21]21
  Кацап – антоним слову «хохол» и синоним слову «москаль».


[Закрыть]сел рядом и показал погрузчику большой палец: «Вира!»

Автомат послушно вознёс машину на высоту крыши, приблизился к ангару впритык и опустил груз. «Рога» скрежетнули по пластику, автомат заглушил мотор. Исходная позиция.

– Заводи!

Сергей с бухающим сердцем запустил двигатель, прогрел его – и выжал акселератор. На старт… Внимание…

– Держись!

Покрышки взвизгнули, мотор взревел обиженным медведем. Набирая скорость, джип понёсся по крыше.

– А-а-а! – заорали Гоцкало с Бирским, и под колесами образовалась пустота.

Джип легко перемахнул промежуток между ангаром и стеной, кренясь, завис над травянистым откосом. Приземлившись на все четыре колеса, «Тестудо» запрыгал козлом, и Сергей судорожно завертел рулём, удерживая машину на выбранном курсе.

С бешеной быстротой джип помчался по кочковатой равнине, перепрыгивая ямы, проламываясь через кусты, объезжая деревья. За очередной возвышенностью машина веером раскидала срубленные ветки… и в стороны брызнули эрвисты. Парочку джип чувствительно задел, злобным носорогом раскидывая охотничков.

– Вовремя мы! – крикнул Бирский. Две пули расплющились о бронебойное стекло, и он отдернулся, инстинктивно пригибаясь. – Гони!

Гоцкало чёртом навис над рулевым колесом, скалясь и сверкая глазами. С ходу перелетев мелкую речушку, джип поднялся по отлогому берегу и выехал на дорогу. Михаил оглянулся – вроде никого…

– Вот шо этому Никитосу надо было, а?! – громко сказал Сергей. – Какого… этого, спрашивается? Тоже мне, Послеобеденный Дозор! И главное, он априори засчитывает себя в Светлые Силы! А как он, интересно, станет вычислять Темные? По подсказке левой ноги?! Вот же ж…

– Господи, – вздохнул Бирский, – как же мне эта беготня надоела уже…

– Да уж… – буркнул Гоцкало.

Впереди замаячили окраины Можайска. Джип на ста двадцати кэмэ в час проследовал мимо чёрно-белой полицейской машины, скромно дожидавшейся ДТП на обочине. Дождалась!

– Тормози! – крикнул пассажир. – Вот гадство…

– Может, не заметят? – понадеялся водитель.

Зря надеялся – полицейские споро выехали на дорогу, над кабиной закрутилась синяя мигалка, и переливчатая сирена требовательно завыла, требуя послушания.

Гоцкало свернул к обочине и затормозил. Полицейская машина остановилась сзади. Пожилой городовой в чёрных форменных брюках и синей рубашке, заправленной за пояс с кобурой, наручниками и жетоном, но без фуражки, выбрался из кабины и не спеша, переваливаясь, направился к нарушителям дорожного движения.

– Нарушаем? – спросил он ласково, склоняясь к Сергею. – Права предъявите, будьте добреньки!

– Права? – переспросил нарушитель. – Какие права? Ах, права… Ой, знаете, офицер, забыл я их. Ага!

– Забыл, значит? – посуровел полицейский. – А машина чья?

– Приятеля!

Бирский молча и зло пихнул Гоцкало – хватит-де кривляться, гони! Тот послушно надавил на газ и рванул. Отскочивший городовой замахал вслед дубинкой.

– Направо! – кричал Михаил. – Налево!

– А куда мы хоть едем?

– Подальше от трассы!

Загнав джип в кривой переулок, беглецы, подхватив свою кладь, чесанули дворами. Сирена затерялась в улицах и проулках. Ушли…

– Только полиции нам и не хватало… – проворчал Бирский. – Давай посидим, забегался я…

Они прошли в тихий, заросший травой дворик и заняли лавочку в тени.

– Шо дальше? – спросил Гоцкало. – Подкрепимся, может?

Он тряхнул рюкзаком – забрякали банки.

– Потом… Пошли, попробуем на автобусе город проехать, а там на попутках…

Выбравшись на остановку, они пооглядывались – верно ли выбрано направление? – и сели в подъехавший автобус.

Это был именно автобус – с дизелем, и он пованивал водородной смесью. Провинция!

Тихие улочки за окном постепенно снижали этажность, пока не растеклись бестолковым «частным сектором». И опять ножками…

Вот и щит с перечёркнутым названием «Можайск» ушёл за спину. Голосовали друзья осторожно, тщательно выбирая транспортное средство. Впрочем, ни одно всё равно не затормозило. Потом им повезло – на обочину съехал древнего вида пикап, влекущий за собой прицеп, гружённый сеном. Плотный, налитой здоровьем фермер высунулся из окна.

– Вам куда? – крикнул он.

– А вы куда путь держите? – спросил Михаил, лучась изо всех сил, чтобы не отпугнуть удачу.

– У меня хозяйство, километров семьдесят отсюда!

– Ну, куда подбросите, туда и подбросите!

– Полезайте в кузов!

Обрадованные, Гоцкало с Бирским забрались в кучу сена, и пикап тронулся. Было шумно и тряско, но ветерок обдувал, да и в сено можно зарыться в случае чего.

Пикап был явно не из гоночных – пёр на шестидесяти. Леса, перелески, луга быстро надоели Михаилу, и он уставился в небо. Небо было роскошное, синее-пресинее, с разлохмаченной облачностью.

Долго ли, коротко ли, но пикап притормозил и остановился. Встав на подножку, фермер сказал:

– Ну, всё. Вон моё «ранчо»!

– Спасибо! – торопливо сказал Бирский и слез с прицепа.

Фермер внимательно, с крестьянской хитринкой, оглядел обоих и проговорил:

– Это, конечно, не мое дело, но не бежите ли от кого? Не от полицаев?

– От эрвистов! – вздохнул Михаил и сам не зная, почему вдруг признался.

– Во как… – протянул фермер уважительно.

Задумавшись, он поскрёб небритый подбородок и сказал:

– Вы вот что… Идите во-он по той дороге, до первого поворота. Увидите лесополосу – проходите её и очутитесь как бы в проезде. Так – по эту сторону лесополоса, по ту – свалка. Там Петрович живет, он вам помочь сможет…

– Это сторож? – уточнил Бирский.

– Не… Бомж. Скажете, Вася послал. Ну, удачи!

Фермер влез в кабину, пикап затрюхал налево, на ямистую подъездную дорогу, а беглецы пошли, куда сказано.

Глава 21. Рецикл

Лесополоса наличествовала. Миновав её, Михаил выбрался на узкую асфальтированную дорогу, за которой поднимался крутой вал свалки. С неё ощутимо несло, а по краю мусорной осыпи шкандыбал мужичок в джинсах и куртке на голое тело.

– Это не вы – Петрович? – окликнул его Бирский.

Мужичонка струхнул сперва, но убегать не стал. Выпрямился и ответил с достоинством:

– Ну, я…

– А мы от Васи! – объяснил Гоцкало.

– А-а! – потеплел мужичок. – Тогда ладно.

Он спустился и протянул руку:

– Петрович.

Михаил глянул на протянутую руку – вроде чистая – и пожал её. Сергей тоже поручкался.

– Беда или как? – поинтересовался Петрович.

– Беда… – вздохнул Бирский. – ЭрВэ одолевает!

– У-у… Серьезные люди. Пошлите!

Он уверенно повёл своих новых друзей по тропинке, проложенной с краю вала. Отсюда было хорошо видно всё пованивавшее пространство, колоссальный «культурный слой», находка для будущих археологов. Впрочем, вряд ли им что перепадёт – зелёный самоходный комплекс-рециклер вдалеке вгрызался в свалку, как экскаватор в забой.

– Чёртова бандура! – жаловался бомж, кивая на комплекс. – И какая тут может быть уверенность в будущем? Хренов рецикл… Сейчас он хоть стоит, тихо. Четверг же сегодня? Ну вот! Сюда техники каждый божий день приезжают, тестируют эту самоходку, а по четвергам профилактику делают. Хоть бы эта дура железная на мину наехала…

Бирский кивал только в унисон переживаниям Петровича и глядел под ноги. И что только не давили его подошвы… Сплющенные пластмассовые ящики, строительный мусор, рваньё какое-то, обрывки газет, увядшие огрызки яблок, ореховую скорлупу, помятые корпуса мониторов, битый кирпич, крошеное стекло…

– Добро пожаловать! – сказал Петрович и спустился в воронку. Осыпь из золы была хорошо утрамбована, а из противоположного склона выпирала кубатура с дверью.

– Вот здесь я и живу, – сказал бомж, отворяя дверь. – Тут кузов лежал, я его поднастроил, перекрыл поверху… Печку поставил, то-сё… Заходите!

Внутри было темно, но хозяин включил свет. Жёлтая лампочка осветила пару диванов, книжный шкаф, телевизор на тумбе. Посерёдке стояла буржуйка, обложенная кирпичами.

– У вас и свет есть! – удивился Гоцкало.

– А то! – гордо сказал Петрович. – Что ж мы, уже не люди? От аккумуляторов запитал, на неделю хватает… По телику я только новости смотрю, а читать лучше на свежем воздухе…

Михаил плюхнулся на диван и сказал, отпыхиваясь:

– Ну, насчет свежести я бы ещё поспорил…

– Проспорили бы! – жизнерадостно сказал отверженный. – Это летом вонь, а зимой тут благодать! Тишина такая… Аж звенит! И воздух живой, морозный…

– А не мёрзнете? – поинтересовался Сергей.

– Ха! А это как летом поработаешь, как дровами запасёшься. Вон, сосед был у меня, Санька. Поленился, дурак, деревяшек насобирать, напился один раз и замёрз! Да и гниль же со всех сторон – разлагается, греет стены…

– А не страшно тут жить? – спросил Бирский.

– Не-е… – зажмурился Петрович. – Здеся спокойно… Вон, куда вы прибежали? К Петровичу! Какой дурак на помойку сунется? А мы к ней привычные, живём с неё, родимой, одевает она нас и обувает, кормит и поит! Вона, джинсики эти – хороши?

– Нормальная джинса… – сказал Гоцкало.

– Во! В ста метрах отсюда нашёл. У них, глянь сюды, лейбл вверх ногами пришит. И всё! На помойку. И телик этот целый совсем, просто немодный, стереоскопическую программу не принимает. А на черта она мне? – Бомж сощурился. – Я смотрю, вы подумали, будто я с этой помойки питаюсь? Жру отбросы, и всё такое?

– Да что вы! – воспротивился Михаил.

А Петрович погрустнел.

– Погано иногда делается… – вздохнул он. – У меня ж два высших образования за душой, и всё у меня было как у людей – и квартира, и машина, и туры по Европам… И вот финиш, да?

– А почему вы не вернётесь… – начал Бирский.

– …в Большой Мир? – улыбнулся бомж. – А на хрен он мне сдался? Приходили тут уже, вели разговоры – вот, дескать, и на работу вас устроим, и жильё какое-никакое сообразим… Ну и что это будет? Отработаю я смену, приду домой, опрокину стаканчик и на боковую? Так все эти радости у меня и сейчас есть! Мы ж тут работаем – банки собираем, склянки, шмотьё всякое… И сдаём. А старший нам деньгу отстёгивает… Только здесь я свободнее, чем в городе. У меня есть всё, что нужно для жизни – дом, еда, одежда. Кто-то гонится за удачей, ну и пусть его. Назовёт такой меня бичарой-неудачником, а я усмехнусь только – жизни ведь нам отмерено поровну, что ему, успешному, что мне, бичаре! Вот только я живу, проживаю каждый день отпущенного мне срока, а тот всё только готовится жить! Вот, думает, дом куплю, бизнесом обзаведусь, карьеру сделаю, и вот тогда… А тогда – гроб с музыкой! Ну ладно, разговорился я что-то… Отдыхайте, я пока свой обход сделаю, гляну, что там сегодня повыбрасывали…

Бомж ушел, и Бирский, привыкая к тишине и ароматам, расслабился. Гоцкало открыл парочку термоконсервов, и они поели. Баночка кваса на двоих завершила трапезу.

Внезапный грохот пинаемой двери разрушил тишину, возвращая к грубой и некрасивой реальности. В комнату ворвался Петрович, бледный, с красной полосой через всё лицо.

– ЭрВэ! – выдохнул он. – Васька, гад, сдал, наверное. Бегите!

Михаил подхватил термос с гель-кристаллами, Сергей – рюкзак, и они выскочили наружу.

– На западную сторону бегите! – надрывался бомж. – Туда!

Вдруг его тело выгнуло, три или четыре пули продырявили спину Петровича насквозь и выбили из груди фонтанчики крови. Бирский на секунду задержался, чтобы досмотреть смерть человека, и рванул, куда тот указывал при жизни.

С гребня вала стали видны многочисленные фигуры в шлемах и комбезах, взбегавшие на верх свалки.

– Сюда! – крикнул Гоцкало и запрыгал по настоящему окопу, прорытому в слоях мусора. Михаил устремился за ним. Преследователи были совсем рядом – вот доска, торчавшая из завала, разлетается в щепки под ударом реактивной пули, а вон чья-то тень скользит в стороне…

Этот кросс Бирский запомнит навсегда. Доктор технических наук, лауреат, бежал по свалке, перепрыгивая груды неаппетитных ТБО [22]22
  ТБО – твердые бытовые отходы.


[Закрыть]…

Они выбежали прямо к самоходному комбайну. Комбайн стоял впритык к слоистой стене помойки, уперев в неё манипуляторы и сборники. На центральный приёмный лоток осыпалась куча строительного лома. Михаил скатился по ней и перепрыгнул через полированную механическую руку заляпанную местной гадостью. Прямо за комбайном стоял фургон, тоже зелёный, с крупной надписью белым: «Служба рецикла». Мелким шрифтом было добавлено: «Александровское отделение», и шли номера видеофонов.

– К машине! – завопил доктор и лауреат.

– Щас! – откликнулся Гоцкало.

Ежесекундно оглядываясь, он шарил по раскрытому пульту, нажимая кнопки и поворачивая рычажки. Трое или четверо эрвистов уже выскочили к осыпи и прыгали вниз. И тут комбайн заработал – заревел, затрясся, засучил манипуляторами. Эрвистов механические руки сгребли на лоток и подали в селектор – отделять органику от металлов… Короткие крики тут же заглохли, а на зелёные эффекторы брызнула красная кровь.

– Это вам за Петровича! – проорал Сергей и понёсся к фургону. Вскочив, он завёл машину и резко развернул её будкой к свалке – очень вовремя. Пули так и заколотили по кузову. Из лесополосы выскочили обалдевшие техники и тут же бросились наземь, спасаясь от злых очередей.

Гоцкало выжал акселератор. «Успеем – не успеем?!» Фургон с рёвом помчался мимо изрядно вымахавших зелёных насаждений.

– И куда теперь? – крикнул старший оператор-информатор.

– В Александровку! – ответил начальник проекта «Гото», хватаясь то за дверь, то за ручку над бардачком. – Я видел, где там служба рецикла. Поставим машину и заляжем на дно!

– Понял!

Солнце уже клонилось к западу, когда Бирский с Гоцкало привели фургон на стоянку и бегом отправились искать убежище. Перейдя речку по мосткам, они углубились в район старых изб и коттеджей и вышли на извилистую, кривоколенную улицу Прямую, как синим по белому указывала табличка.

– Стоп! – сказал Сергей, первым разглядев на калитке бумажку с надписью «Продаётся!».

Ниже на бумажке было приписано: «Обращаться в дом напротив, спросить бабу Аню».

Михаил одним глазом глянул на недвижимость за ветхим забором – изба-пятистенок с жирно выведенной пятёркой – и обратился в дом напротив.

За воротами залаяла собака, потом чей-то голос спросил, кто нужен.

– Баба Аня здесь живет? – крикнул Бирский.

– А зачем она вам? – спросил голос с подозрением.

– Хотим избу купить. Которая номер пять.

– А-а! Так заходите! Собака на привязи.

Михаил пропустил вперёд Гоцкало, оглядел улицу – вроде никого – и вошёл сам.

Их встретила довольно-таки моложавая особа лет шестидесяти – в бигуди, отвратного вида сапогах, вымаранных в навозе, и с ведром молока.

– Поднимайтесь в дом, – пригласила баба Аня. – Я быстро!

Бирский поднялся, чувствуя, что силы его на исходе. В избе было прохладно и пахло приятно – сушёными яблоками.

Звякая ведром, вошла хозяйка.

– Испейте молочка, – проговорила она, – прямо из-под коровки!

Михаил не стал отнекиваться и получил кружку теплого, вкуснющего молока. Сергей, выдув своё первым, спросил:

– А сколько просите за избу?

– Да сколько дадите!

– Тысячу амеро! – брякнул Гоцкало.

– А это сколько в рублях? – засомневалась баба Аня.

– Ну-у… где-то тыщи две с копейками.

– Ну! – обрадовалась хозяйка. – Да за такие деньжищи я вам и всё хозяйство оставлю! Пойдёмте покажу.

Втроём они пересекли улицу и вошли во двор напротив, заросший травой по колено.

– Скосить бы надо, – виновато сказала баба Аня, – да всё некогда…

Пятистенок стоял косовато, но был крепок и серьёзного ремонта не требовал. Разве что так, по мелочи. Проведя покупателей в «гостиную», бабка, кряхтя, открыла подпол и показала рядки банок с соленьями и компотами.

– Вот! Можете пользоваться.

– Ну что ж… – проговорил Бирский солидным тоном. – Домишко нам нравится. Вот только бумаги оформлять недосуг. Может, так деньги возьмёте?

– Да возьму, конечно! – радостно удивилась баба Аня. – На что мне те бумаги…

Михаил отсчитал сотенные – четверть своей последней получки – и отдал довольной хозяйке.

– Вот и хорошо, вот и славно, – ворковала бабка. – Спасибочки! Живите, а утром я вам молочка принесу и хлебца свежего.

– Жду не дождусь утра, – улыбнулся Бирский.

Баба Аня, охая и пыхтя, спустилась во двор и была такова. Михаил с Сергеем остались одни.

– Думаешь, – спросил Гоцкало тихо, – тут нас не найдут?

– Не знаю… – протянул Бирский с сомнением. – Да сколько же можно бегать? И… вот что, достань-ка те банки из подпола.

– Банки? – удивился оператор-информатор. – Ты что, компота хочешь? Или рассола?

– Я хочу гель-кристаллы спрятать, – терпеливо объяснил лауреат.

– А-а…

– Восемь банок вынь!

Серега спрыгнул в подпол и передал Бирскому восемь банок с соленьями. Тот аккуратно разжимал крепления крышек, клал в банку по кристаллу и закрывал снова. Не совсем стерильно, но сойдёт.

Гоцкало тем же макаром упрятал банки обратно и вылез.

– Так… – выговорил Михаил. – Теперь что? Теперь светомаскировка и режим тишины!

С вожделением посмотрев на могучую кровать с железными спинками и хромированными шариками, он сказал:

– Ты как хочешь, а я иду спать!

– Аналогично… – зевнул Сергей.