Текст книги "Фригидарий"

Автор книги: Валерий Мисилюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мисилюк Валерий Олегович
Фригидарий

Мисилюк Валерий Олегович

Фригидарий

("Рассказы о врачах")

Хороший праздник – Восьмое Марта! Веселый, весенний! Женский, можно сказать даже – гинекологический. Однако заклинаю Вас, в любой праздник, хоть революционный, хоть церковный, сидите дома! И в медицинские учреждения обращаться не рискуйте! Особенно на операцию. Потерпите пару дней, пока доктора после отдыха отдохнут. Персонал в больницах в основном – женщины, поэтому, если Вы Восьмого Марта встретите там трезвого мужчину, значит у Вас самого – белая горячка. Я за десять лет работы ни разу не видел.

Вот была раз история. Поставили меня дежурить ответственным по хирургическому корпусу как раз на восьмое Марта. Надо сказать, что это и большая честь, и большая нагрузка. И моральная, и физическая. Умный Главный врач какого-нибудь задохлика педерастического женщин поздравлять не оставит. А только своего, всеми бабами любимого. И такого, кто после обхода первых трех отделений не свалится спать в тряпки в своей ординаторской. Чем изгадит праздник остальным, и оставит больницу без присмотра. Люди в ней дежурят сутками из года в год. Кровь и смерть сближает их лучше, чем пьянка и веселье. Поэтому кое-кого из женщин поздравлять приходится не банальным поцелуем в губы, а более серьезно, углубленно. Уединившись на диване или кушетке.

Так что я оценил оказанное мне доверие и приступил к несению боевой вахты. Но, несмотря на тренировки, любовь и периодический холодный душ, к утру был пьян до изумления. Слава богу, пронесло в смысле операций. Ничего серьезного не было! А то бы наша бригада точно голову к жопе кому-нибудь пришила. А следующая смена удивлялась бы, как ловко все работает. Я то знаю, как это делается. Моя подруга еще на втором курсе почти убедила профессора по анатомии в удивительном сходстве головы и задницы. Она на костях таза показала и назвала по латыни все отверстия и бороздки черепа. Наверное, от волнения.

Но речь в нашем рассказе пойдет не совсем о медицине, вернее о медицине экстремальных состояний.

Всем известно, что на зарплату обычного врача прожить могут только москвичи и кавказцы. Остальным регионам надо подрабатывать. Когда-то доктора пытались жалобно просить Министра здравоохранения повысить им оклады. Но он твердо заявил:

– Хорошим врачам денег хватает!

Поскольку мне не хватало, значит, я был плохим. И вынужден был дополнительно работать в совместной финско-российской фирме, спортивным врачом. Деньги там платили не в пример больничным, поэтому я за такую работу держался. Фирма как раз на девятое мая организовала "Северное сафари". Десять финских идиотов решили по Онежскому озеру на лыжах дойти до Кижей и обратно. Идти они планировали налегке, поэтому требовалось сопровождение. Мы с моим другом Витькой и были сопровождающими. Должны были везти на снегоходе "Буран" с прицепом их вещи, еду. Опережая, готовить стоянки. Разводить костер, греть чай, суп. Следить за здоровьем туристов.

Витя тоже работой дорожил. Поэтому, справедливо опасаясь моего опоздания, приперся на своем "Запорожце" ко мне на дежурство в три часа утра (или ночи, не пойму?). Ох, и досталось ему, свеженькому от женщин – и тепла, и любви, и спирта. Но он парень крепкий, поздравлял достойно.

И в результате все беды из-за баб, и их бабского праздника!

Вышли мы утром во двор, а мороз – минус двадцать ударил! Еле-еле "Запор" отогрели, а стекла так замерзшие и остались. Лихо выезжаем "по приборам" на широкую дорогу. Минут через сорок я говорю:

– А что это встречных машин нет?

– А мы по озеру едем, по льду. А то еще менты остановят, могут запах унюхать!

– Логично! Могут и унюхать. Если своих женщин не поздравляли. – Ловко так до деревни ближайшей доехали, никого не задавили (рыбаки все дома сидели, холодно очень). В деревне – старт "Северного сафари". Там новый сюрприз! Пухленькая симпатичная девушка с рыжими волосами, и кучей веснушек. Это Общество спасения на водах догадалось своего спасателя к нам пристроить. Чтоб тоже немного валюты заработать. Назвалась спасательница Галей.

Горячие финские парни у соседней избы тщательно лыжи мазью натирают, готовятся. А один красномордый нас на камеру снимать начал. Завидовал, наверное, нашему вдохновенному состоянию.

– Ты главное, не ссы! – Прямо ему в камеру говорит Витя. – Если в трещину не залупимся, довезем твои портянки до Кижей, жив будешь!

Ну, раз в первом акте упомянули трещину, как говорил в своё время Чехов Горькому, во втором – она обязательно выстрелит! Суровые законы жанра, мать их так.

Погрузились мы с Галей в прицепные сани, среди вещей поуютней устроились. Подождали, пока финны отойдут на километр, выпили на посошок. Витька за руль, и – в путь. Мороз держится строго под двадцать, лед сияет на солнце разноцветными радугами и хрустит, как малосольный огурец на закусь. Витька руль одной рукой держит, из под другой руки строгим взором дали осматривает. Пытается направление на Кижи по запаху определить. Но его собственный запах перегара любую ориентировку с ног сбивает. Мчимся на всех парах, мелкие ледяные глыбы перескакиваем, крупные объезжаем. От тряски мы с Галей так тремся, друг об друга, что того и гляди вспыхнем.

Лыжников наших, последователей Антикайнена, обогнали. Возле какого-то острова развели костер, согрели им еду, чай. И дальше помчались.

И вот она, трещина, родимая! Залупились все-таки! Я и Галя в санях как раз задремали, и вдруг горячей волной нас обдал ледяной холод!

Дальнейшее я помню смутно. Нас спасло то, что трещина была узкой, и "Буран" с санями сложились в ней, как перочинный ножик. И мы с Витькой вынырнули и быстро заклинили их во льду запасными лыжами. Все заняло несколько десятков секунд. Переход от пьяного сна к трезвой бурной деятельности был настолько резким, что мы даже пока не мерзли. Хотя одежда мгновенно покрылась ледяной коркой. И главное – молча все, хотя обычно любим поматериться. Хотели перекурить, сигареты были у Гали, а ее нет. Вернее есть, но пускает пузыри на небольшой глубине, уносимая на дно намокающей теплой одеждой. Второй раз нырять опять выпало мне. Галя вцепилась в меня, как шальная. Чуть вместе с собой не утопила. Пришлось ее слегка по лбу треснуть, чтоб спасать не мешала. Сверху, со льда, Витя помог, а то бы одному не вытянуть.

Но в каждом жутком приключении бывают и приятные моменты. Наступил такой и у нас. Стали мы Галю – спасательницу до гола на двадцатиградусном морозе раздевать! А сами мокрые. Зрелище, доложу Вам, эротическое! Жаль только, что петушки наши надежно к трусам примерзли. Как говорил мой дед, когда ему девяносто лет было:

– Похоть ещё есть, а вздыбу уже нет!

– Бабка! – Частенько кричал он. Бабушка, занятая на кухне, отвечала минут через десять:

– Чего тебе?

– Ничего! Перехотел уже!

У меня всегда в запаянном полиэтиленовом пакете лежит один запасной комплект теплой одежды (и пластиковая пол-литра спирта). Один! Пришлось отдать его Гале, хотя очень хотелось переодеться самому. Но мы вынуждены были согреваться спиртом, нарушив правила экстремальной медицины: на морозе алкоголем согреваться нельзя! Мозг теряет контроль над терморегуляцией, и обмораживаешься еще больше. Лучше всего согреваться горячими жирными свиными щами. Но где ж их найти? Нас колотила такая дрожь, что стало наплевать на правила. Одежда финнов частью намокла, частью утонула. Так что мы только отжали свою, и стали одеваться. Но Витька мне сообщает:

– Ты в технике не петришь, так что не сильно одевайся! Я "Буран" завести попробую, а ты с воды поддержи, чтоб не тонул, когда расклиним! Может, вырвемся!

Ну, я понял, что самый кайф – нырять в третий раз! Вода обжигает, но быстро осознаешь, что там теплее, чем на воздухе. Вылезать не хочется!

Каким-то чудом вырвались и помчались вперед, по дороге должен быть еще один остров. Возможно, там люди! Иначе – смерть! Как я ни прижимался в мокрой одежде к Гале, а уже рук и ног не чувствовал.

Через десять минут бешеной гонки видим остров с избушкой на курьих ножках. Дым из трубы идет, окошко светится. А вокруг дома снег, как выпал огромными сугробами в начале зимы, так до сих пор его никто не потоптал. Никаких следов.

Мы галопом разметали сугробы, пробились к двери, стучим:

– Откройте, люди добрые, замерзаем!!!

– Никого не пустим, самим места нет, а вы охотники, все наше карельское зверье убили, всю рыбу нашу выловили, замерзайте теперь! – отвечают из-за двери.

Я раньше думал, что на Севере двери в домах внутрь открываются по двум причинам. Во-первых, чтобы жильцы откопаться могли, когда снегу выше крыши навалит, а во-вторых, чтобы медведь не открыл (он, когда в дом попасть хочет, на себя дверь тянет). Но, оказывается, есть и третья причина, – чтобы таким гринписовцам местного разлива, как эти аборигены, от хороших людей не укрыться было. Мы не медведи, вышибли дверь в десять секунд, и ворвались в теплое вонючее нутро этой избы.

Там жила мама-алкоголичка, с сыном-алкоголиком, а так же пять овец, одна свинья, одна кошка. И без счета: мыши, вши, блохи, тараканы, клопы, чесоточные клещи, и прочая домашняя живность. Такой вот Ноев ковчег на замерзшем Онего. Все это жрало друг друга и гадило там же, не выходя на улицу, для экономии тепла и дров. Из окна набирался снег, растапливался – вот и вода. А все остальные запасы, в том числе и браги, были в доме.

Не знаю, какой породы были доброжелательные местные аборигены, но похожи между собой они были удивительно: грязные, заросшие длинными черными волосами, у обоих жидкие усики и редкие бородки, и по два зуба в каждой вонючей пасти.

– Помидоры прокусывать. – Пошутил Витька, шлепнув бросившегося с топором хозяина слегка ладошкой по узкому лбу. Тот враз растерял боевой дух (не считая естественной вони), и бросил топор.

Увидев, как я разделся, и стал растираться первоклассным виски, найденным в финских вещах (ах четыре литровых бутылки!), они приняли меня за божество. Только оно может позволить себе наружно употребить божественный напиток. Витька, кстати, придерживался, оказывается, сходных взглядов. Он выпил сам и налил хозяевам. Взоры их стали добрее.

А вот стрип-шоу с участием Гали, которую я тоже растер виски, их совершенно не взволновало. Две бутылки виски мы выменяли у хозяев на великолепные секонд-хендовские вещи: две гнилых фуфайки, пару рваных спортивок, десяток старых бабкиных чулок (на руки и на ноги), да две пары драных валенок. Чтобы надеть эту гнусь, пришлось выпить по стакану виски, иначе подступала рвота. Но жизнь дороже, а белье сухое!

На мне, правда, фуфайка сразу лопнула, и в дырку стал задувать ветерок, но это уже мелочи.

Аборигены виски спрятали, а с нами за компанию съели по пол литре гущи от браги, синхронно работая ложками. Мы совсем подружились. Грустно было оставлять такую приятную компанию! Но мы попрощались (целоваться не стали), и вышли на мороз.

Опять завели "Буран", и рванули спасать наших полуголых финнов. Прямо Чип и Дейл спешат на помощь! Но финны оказались тоже крепкими ребятами. Не зная русского языка и не имея карты, сориентировались на местности, и вышли к Кижам. К нормальному жилому дому (вот бы к нашим новым друзьям попали! Что бы делали?). В карманах у них нашлись марки (валюта, не путать туристов с филателистами), а что еще надо путешественникам? Через час их накормили до отвала вкусной горячей едой, еще через час пригласили в баню.

Мы их заметили издалека: десять здоровых голых мужиков прыгали из бани в прорубь.

– Наши придурки, с нас пример берут! – Уверенно сказал Витя, и причалил снегоход к берегу. Встретили нас, как родных. Но для ночлега всем места в доме не хватало. Мы с Галей вызвались спать в бане. Заперлись там, разделись.... И такое наслаждение! Расскажу – не поверите! Я заснул, едва коснулся головой постели!

Наутро проснулся от странных ощущений. Помнится, после ужина я долго искал своего дружка, чтобы справить малую нужду. От перенесенного охлаждения он уменьшился в десять раз! Сейчас приятель сам будил меня! Нужно было что-то делать!

Вы правильно догадались. Рядом оказалась спасательница Галя. Между прочим, тоже медицинский работник. На этот раз уже она спасла меня:

От ринита, фарингита, простатита, и орхоэпидидимита!

Даже насморка у меня не было после этого сафари! (Ни простого, ни французского). Витька же, не веривший в дезинфицирующие свойства виски, применяемого наружно, долго потом вспоминал свое последующее лечение чесотки, и выведение блох и вшей.

Вы спросите:

– А причем тут фригидарий? А не просто слово понравилось! Лупанарием древние римляне называли публичный дом, там они с женщинами общались. Поэтому происходит слово лупанарий от слова люпус. Уже тогда они своих баб волчицами называли (это после Васисуалий Лоханкин об этом вспомнил). Кстати, кровати там были каменные, как кушетки у нас в больнице. Термами звались их римские бани, а фригидарий, – это был у них бассейн с ледяной водой. Где римляне после терм и лупанариев охлаждались. По-моему, прямая связь!