355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Замулин » Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют » Текст книги (страница 18)
Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:23

Текст книги "Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют"


Автор книги: Валерий Замулин


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

«Курская битва еще раз подтвердила, что самым ответственным делом в работе штаба фронта являлась выработка решения, сводившаяся к претворению в жизнь замысла Ставки при умелом использовании сил и средств фронта. Этот процесс имел определенную последовательность. С командующим определялся общий замысел, и в деталях разрабатывалось ее решение. Последующую работу Н. Ф. Ватутин возлагал обычно на меня. С начальником оперативного управления и ответственными работниками штаба я готовил все необходимые расчетные данные и конкретные предложения, которые по мере готовности докладывались командующему фронтом, уточнялись и одобрялись им.

Для отработки специальных вопросов привлекались начальники родов войск и служб полевого управления фронта. В процессе принятия решения много полезных указаний и советов мы получали от представителей Ставки ВГК. Готовый план операции после детального рассмотрения в Ставке утверждался Верховным Главнокомандующим. И лишь после этого войскам ставились конкретные задачи, отдавались распоряжения и начиналась подготовка операции, осуществлялась перегруппировка войск, создавалось соответствующее оперативное построение, отрабатывались вопросы взаимодействия, материально-технического обеспечения, проводились командно-штабные игры, а если позволяло время, то и учения с войсками».

Однако эта «технологическая цепочка», отработанная для подготовки крупных операций, при разработке контрудара 12 июля в полном объеме не могла быть использована.Причин этому несколько.

Во-первых, одной из главных особенностей подготовки любого контрудара является нехватка времени. Как правило, на всю подготовку отводится 2–3 дня, а иногда даже несколько часов. За такое короткое время выполнить весь перечисленный выше объем работы просто физически невозможно.

Во-вторых, в начале оборонительной операции изменились непосредственные обязанности начальника штаба фронта, и он не смог лично заниматься, как это было принято ранее, заботами штаба.

«Верховный Главнокомандующий придавал большое значение руководству непосредственно на местах, – вспоминал С. П. Иванов. – 6 июля, разговаривая с Н. Ф. Ватутиным по прямому проводу, И. В. Сталин приказал остаться на КП одному командующему, остальным распределили обязанности следующим образом: маршалу A. M. Василевскому встречать резервы – 5-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии – и вводить их в сражение, И. С. Хрущёву ехать на обоянское направление к генералу И. М. Чистякову, мне – на корочанское в 69-ю армию к генералу В. Д. Кручёнкину, а генералу И. Р. Апанасенко – на стык с Юго-Западным фронтом к генералу М. С. Шумилову.

Я сразу же отправился в Корочу, где находился до завершения сражения под Прохоровкой. На работе штаба это не отразилось, так как благодаря хорошо налаженной и непрерывной информации командующий, его заместители, член Военного совета и я постоянно были в курсе всех событий, происходивших на фронте» [198]198
  Битва на Курской дуге / под редакцией К. С. Москаленко. – М.: Наука, 1975. – С. 62–64.


[Закрыть]
.

Трудно согласиться с генералом С. П. Ивановым. Отсутствие на своем месте такой важной фигуры в руководстве фронтом, как начальник штаба, несомненно, сказалось на качестве ежедневной работы штаба по управлению войсками в столь напряженный момент, – при вводе в сражение двух резервных армий. Особенно негативное влияние оно имело на разработку плана контрудара, процесс согласования его с армиями, а также решение вопросов информационного и материально-технического обеспечения войск. Вот отзывы двух командармов о результативности работы штаба фронта лишь по одному аспекту – информационному обеспечению нижестоящих штабов.

«Армия вводилась в бой, а мы слабо знали обстановку, которая была на этом участке крайне сложной и напряженной, – писал А. С. Жадов. – Информация штаба фронта в армии о действиях противника и о своих войсках от фронтового командования была нерегулярной… Такая информация была жизненно необходима, так как враг рвался ещё вперёд».

Ему вторил П. А. Ротмистров:

«Не имея полных данных о группировке противостоящего противника и его намерениях, 12 июля войска Воронежского фронта начали контрудар».

В этих высказываниях командующих гвардейскими армиями вовсе нет желания переложить ответственность на других, как сможет далее убедиться читатель.

Следует отметить также, что значительная часть вины за плохое обеспечение разведданными танковых войск фронта должен взять на себя штаб командующего БТ и MB. За две недели до начала боев произошла смена командующих бронетанковыми и механизированными войсками фронта. На место генерала Н. И. Радкевича с должности командующего БТ и MB 38-й А прибыл генерал-лейтенант А. Д. Штевнев и только знакомился с делами. Что же касается начальника штаба полковника Маряхина, то хотя он и находился в этой должности длительное время, но не смог наладить должным образом систематическую, продуктивную работу подчиненных структур в этом направлении. Я уже публиковал часть докладной записки начальника разведотдела штаба БТ и MB Воронежского фронта подполковника П. И. Шульгина на имя командующего БТ и MB РККА от 14 июля 1943 г., в которой излагались факты, свидетельствовавшие о крайне слабой работе штаба БТ и MB по руководству разведкой, граничащей с безответственностью, и низкой требовательности к подчиненным штабам в отношении выполнения требований приказа НКО № 0072 от 19.04.43 г. о мероприятиях по улучшению разведдеятельности войск Красной Армии.

Основные недостатки, отмеченные в докладной, следующие:

– войска и штабы, в том числе и находящиеся в глубине своей обороны, не стремятся всеми способами добывать сведения о противнике, совершенно не занимаются изучением его обороны, особенно противотанковой. В результате танковые части и соединения при вводе в бой действуют вслепую и несут ненужные потери;

– командиры и начальники штабов не занимаются подбором и закреплением кадров командиров-разведчиков, не создают необходимых условий разведотделам и разведподразделениям для выполнения ими важнейших обязанностей по добыванию сведений о противнике, его составе, боевых возможностях и намерениях;

– командиры-разведчики зачастую используются не по назначению в самые ответственные моменты боевых действий.

Впоследствии, анализируя итоги летней кампании 1943 г., командующий БТ и MB Красной Армии генерал-полковник Я. Н. Федоренко, указав на плохую организацию войсковой разведки как на одну из главных причин высоких потерь и невыполнения задач, потребовал:

«…3. Не допускать атаки частей без тщательной разведки местности, искусственных заграждений, ПТО и огневой системы противника. Командиров, пренебрегающих ведением разведки и действующих вслепую, привлекать к ответственности.

…7. Тщательно анализировать причины потерь личного состава. На основе анализа предъявлять жёсткие требования ответственности командирам всех степеней за неоправданные потери» [199]199
  ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2831, д. 245, л. 245, 263, 263 обр.


[Закрыть]
.

Все эти проблемы и недоработки были определены ещё задолго до Курской битвы и широко известны нашим генералам, несмотря на это, трудно назвать сражение или битву, в которой советское командование всех уровней в той или иной степени не игнорировало добытый кровью в боях опыт, не «наступало на те же самые грабли». И чем масштабнее были операции, тем потери от подобных просчетов оказывались выше.

К сказанному следует добавить, что Н. Ф. Ватутин в этот момент не имел первого заместителя, на которого он мог бы в полной мере опереться. Н. С. Хрущёв не в счёт, он вообще не имел военной подготовки. И надо отдать ему должное: являясь фактически вторым человеком в руководстве фронта, он вел себя корректно, даже не пытался вмешиваться в управление войсками, понимая, что может лишь навредить себе, делу и командующему одновременно. И. Р. Апанасенко, хотя и прошёл большой путь от красноармейца до генерала армии, числился в стажерах и, судя по обнаруженным распоряжениям Н. Ф. Ватутина, лишь вникал в суть дела и пока не выказывал особых успехов. На протяжении всей оборонительной операции и Никита Сергеевич, и Иосиф Родионович самостоятельного направления боевой работы не получили, они в основном занимались контролем за исполнением приказов фронта в закрепленных за ними армиях.

Практическая подготовка контрудара началась во второй половине дня 10 июля. Выстроить подробную хронологию согласования и принятия решений на его проведение и осуществление подготовительных мероприятий довольно сложно. Причины этого две.

Во-первых, столь масштабное мероприятие готовилось в короткий срок, около двух-трех суток. Ряд моментов оговаривался только при личных встречах и беседах, даже в ходе переговоров по закрытой линии в звене корпус – армия – фронт слово «контрудар» ни разу не произносилось. А чтобы акцентировать внимание, обычно говорили: «известные Вам события», в донесениях штаба фронта в Ставку писали: «12.7 войска будут действовать по отдельному плану»и т. д. Это связано с режимом секретности, который был в условиях войны делом первостепенным.

Во-вторых, отсутствие источников связано с «масштабной чисткой», которой подвергся не только штаб Воронежского фронта, но и армейские, и корпусные управления в ходе работы комиссии под руководством секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова. Она была создана для выявления причин неудачи контрудара и высоких потерь. Проводила расследование в течение 10–12 дней, с середины июля 1943 г. до конца месяца. Все собранные ею материалы были подшиты в дело и переданы на рассмотрение в Ставку, с тех пор они были засекречены и стали недоступны для исследования.

Подготовкой и проведением контрудара занимался штаб фронта, но предварительно до начала этой работы, по установленному порядку, Военный совет был обязан доложить в Москву о своем предложении и обосновать его. Тем более что для контрудара привлекались значительные силы из резерва Ставки ВГК.

«В ночь на 11 июля Военный совет Воронежского фронта доложил в Ставку, что в шестидневных боях на обоянском направлении противник понес огромные потери и не имеет больше резервов. Поэтому ударную группировку на прохоровском направлении он сосредоточил за счет ослабления своих флангов. По согласованию со Ставкой, командование Воронежского фронта приняло решение нанести утром 12 июля мощный контрудар пятью армиями…»

Выводы об отсутствии у командования ГА «Юг» резервов были ошибочны, так как ещё 9 июля Гитлер разрешил использовать не задействованный 24-й тк генерала Неринга (23-я тд, 17-я тд, 5-я тд СС «Викинг»). В тот же день Манштейн отдал приказ выдвинуть его из Донбасса в район Белгорода. Однако советская сторона об этом не знала, а после 13 июля, когда «Цитадель» свернули, стало ясно, что вводить его в бой уже бессмысленно, поэтому он так и остался в резерве. Таким образом, эта ошибка никак не повлияла на планы советской стороны.

Пока не удалось найти даже оперативную директиву фронта с постановкой задач каждому соединению и объединению. Тем не менее полностью «спрятать» операцию, к участию в которой привлекалось несколько десятков тысяч человек, невозможно. Поэтому для выяснения общего замысла пришлось найти и проанализировать приказы практически всех армий и корпусов, подчиненных на тот период Воронежскому фронту. Как свидетельствуют обнаруженные документы, в контрудар готовились перейти шесть армий из восьми, находившихся в его составе. В том числе переданные из резерва Ставки ВГК – 5-я гв. А и 5-я гв. ТА в полном составе с приданными в оперативное подчинение 2-м тк и 2-м гв. Ттк. Исключение составляли лишь 40-я и 38-я А, которые в предыдущие дни передали значительные силы 6-й гв. А и 1 – й ТА и к 12 июля были существенно ослаблены. Численность личного состава стрелковых соединений фронта, планировавшихся для нанесения контрудара, приведена в таблице № 4.

Из их соединений формировались две ударные группировки:

Первая, основная, разворачивалась в районе Новые Лозы, ст. Беленихино, ст. Прохоровка, х. Полежаев, х. Веселый, с. Кочетовка /иск./ в составе: одного стрелкового корпуса 69-й А, двух стрелковых корпусов 5-й гв. А, четырех танковых и одного механизированного корпуса 5-й гв. ТА.

Вторая, вспомогательная, состояла из двух стрелковых корпусов 6-й гв. А, двух танковых корпусов и части бригад 3-го мк 1-й ТА. Она должна была находиться в районе: с. Меловое, Новенькое, Круглик, Калиновка /иск./, выс. 244.8, ур. Меловое.

Для проведения сковывающего контрудара из района: выс. 209.6, Гремячий, МТС, выс. 202.8 готовился наступать 49-й ск 7-й гв. А.

Судя по направлениям ударов и привлекаемым силам, замысел Н. Ф. Ватутина преследовал масштабную цель – окружить основные силы вклинившейся группировки 4-й ТА, завершить её разгром, восстановить утраченное положение и создать условия для последующего перехода в контрнаступление.

Предварительные приказы армии получили в интервале: 10 июля – ночь на 11 июля. Хотя в некоторых статьях П. А. Ротмистров указывает, что Н. Ф. Ватутин поставил задачу ещё 9 июля. Однако практически каждое из объединений всех трех группировок к исходу 11 июля было вынужден корректировать свои планы. Несколько раз приходилось менять время начала контрудара и штабу фронта. Это было связано с быстро меняющейся, причем не в нашу пользу, оперативной обстановкой. За двое суток, в течение которых непосредственно готовился контрудар, 4-й ТА и АГ «Кемпф» заметно потеснили советские войска в трех районах: в полосе 6-го тк 1 й ТА и на обоих флангах 48-го ск 69-й А. Но особенно существенное влияние не только на планы развертывания войск, но и, как потом выяснилось, на результаты контрудара оказал выход во второй половине 11 июля 2-го тк СС к юго-западным и западным окраинам ст. Прохоровка и прорыв 3-го тк АГ «Кемпф» к с. Ржавец и Выползовка в ночь на 12 июля.

Практической работой по подготовке контрудара: формулировкой задач каждому корпусу, выделением дополнительных сил и средств, их сосредоточением и обеспечением всем необходимым на основе оперативной директивы Военного совета фронта занимались штабы армий вместе с оперативным и рядом профильных управлений штаба фронта. Но деталями плана ввода в сражение резервов Ставки еще на стадии определения района их развертывания занимались лично Н. Ф. Ватутин и A. M. Василевский.

Это было связано с тем, что, во-первых, 5-я гв. ТА и 5-я гв. А были получены «с большим скрипом» из резерва Ставки. Первоначально их планировалось использовать в момент, когда противник выдохнется и начнет переходить к обороне. Теперь их соединения готовились бросить не в контрнаступление, а лишь в контрудар по разгрому еще сохранившего высокую боеспособность противника. Как свидетельствует ряд источников, И. В. Сталин был крайне недоволен тем, что для сдерживания немцев на Воронежском фронте задействованы столь значительные силы, в том числе и те объединения, что были запланированы для будущей операции по освобождению восточных областей Украины. Именно на Харьков и была вначале нацелена армия генерал-полковника П. А. Ротмистрова. Верховный полагал, что значительная часть сил фронта теряется из-за безграмотного и неумелого управления войсками. Вероятно, он решил не допустить распыления сил, как это уже было летом 1942 г. на воронежском направлении, и поручил заниматься организацией ввода в бой двух резервных армий лично представителю Ставки Маршалу Советского Союза A. M. Василевскому. Танковые армии однородного состава, каковой являлась 5-я гв. ТА, для Красной Армии были новым формированием. Подобные объединения начали создаваться только в феврале 1943 г. и до этого во фронтовых контрударах не применялись. Объединение обладало большой огневой мощью и подвижностью, но, чтобы добиться высоких результатов, ее необходимо было правильно использовать. Пока же руководство Воронежского фронта таким умением не обладало. С трудом давался и опыт, лишь план контрудара б июля чего стоил. Поэтому И. В. Сталин в этом отношении больше доверял начальнику Генерального штаба, чем руководству фронта, полагаясь на его личные качества и более взвешенный подход при принятии решений.

В предстоящем контрударе 5-й гв. ТА отводилась очень важная роль. Н. Ф. Ватутин решил создать из двух резервных армий, усиленных двумя танковыми корпусами и АДД [200]200
  Артиллерия дальнего действия.


[Закрыть]
фронта, ударную группировку, которая должна была, нанеся мощный удар из района 10 км юго-западнее Прохоровки, расколоть пополам вражескую группировку непосредственно под Прохоровкой и выйти к селам Яковлево и Покровка у Обоянского шоссе. В качестве стального клина, которым командование фронта намеревалось рассечь 2-й тк СС, и были ее корпуса. Предварительно планировалось развернуть 18-й, 29-й тк и приданный 2-й гв. Ттк на участке Васильевка, свх. «Комсомолец», ст. Беленихино, /иск./ Лески. Если бы этот замысел увенчался успехом, он вполне мог резко изменить оперативную обстановку и переломить ситуацию в нашу пользу. На момент принятия решения, то есть 9 – 10 июля, все возможности для этого были.

О предстоящем контрударе П. А. Ротмистров узнал 10 июля в штабе фронта, здесь же он получил и предварительный приказ для армии на 12 июля. Павел Алексеевич вспоминал:

«10 июля 5-я гвардейская танковая армия вошла в состав Воронежского фронта. Меня срочно вызвали на КП командующего фронтом генерала армии И. Ф. Ватутина, размещенный в районе Обояни. Здесь же находились представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал A. M. Василевский, координировавший действия Воронежского и Юго-Западного фронтов, и начальник штаба фронта генерал-лейтенант С. П. Иванов. Они тепло поздоровались со мной, а затем обстоятельно ориентировали меня в сложившейся обстановке на Воронежском фронте.

Командующий фронтом пригласил меня поближе к карте и, указывая карандашом на район Прохоровки, сказал:

– Не сумев прорваться к Курску через Обоянь, гитлеровцы, очевидно, решили перенести направление главного удаpa несколько восточнее, вдоль железной дороги на Прохоровку. Сюда стягиваются войска второго танкового корпуса СС, которые должны будут наступать на прохоровском направлении во взаимодействии с сорок восьмым танковым корпусом и танковыми соединениями группы „Кемпф“. – Н. Ф. Ватутин взглянул на A. M. Василевского и потом, обращаясь ко мне, продолжал: – Так вот, Павел Алексеевич, мы решили противопоставить эсэсовским танковым дивизиям нашу танковую гвардию – нанести контрудар противнику пятой гвардейской танковой армией, усиленной еще двумя танковыми корпусами.

Кстати, танковые дивизии немцев имеют новые тяжелые танки „тигр“ и самоходные орудия „фердинанд“. От них очень пострадала первая танковая армия Катукова. Знаете ли Вы что-либо об этой технике и как думаете вести борьбу с ней? – спросил A. M. Василевский.

– Знаем, товарищ маршал. Их тактико-технические данные мы получили из штаба Степного фронта. Думали и над способами борьбы.

– Интересно! – заметил Н. Ф. Ватутин и кивнул мне: мол, продолжайте.

– Дело в том, что „тигры“ и „фердинанды“ имеют не только сильную лобовую броню, но и мощную 88-мм пушку с большой дальностью прямого выстрела. В этом их преимущество перед нашими танками, вооруженными 76-мм пушкой. Успешная борьба с ними возможна лишь в условиях ближнего боя, с использованием более высокой маневренности танков Т-34 и ведения огня по бортовой броне тяжёлых машин немцев.

– Образно говоря, идти в рукопашную схватку, брать их на абордаж, – сказал командующий фронтом и снова вернулся к разговору о предстоящем контрударе, в котором должны были принять участие также 1-я танковая, 6-я, 7-я и 5-я гвардейские общевойсковые армии.

Н. Ф. Ватутин выразил опасение, что немецкие танки могут прорваться к Обояни, и был приятно удивлен, когда я по своей инициативе предложил прикрыть его КП частью сил своего резерва. Тут же я связался с К. Г. Труфановым по рации, установленной в моей машине, и отдал соответствующее приказание. Через два часа передовой отряд частью сил занял оборону по большому ручью впереди КП командующего фронтом и установил связь с 6-й гвардейской армией генерала И. М. Чистякова.

Во второй половине дня я вернулся на свой командный пункт с боевым приказом. Армии надлежало с утра 12 июля перейти в решительное наступление совместно с 1-й танковой, 5-й гвардейской общевойсковой армиями, уничтожить противника юго-западнее Прохоровки и к исходу дня выйти на рубеж Красная Дубрава, Яковлево» [201]201
  Ротмистров П. А.Стальная гвардия. – М.: Воениздат, 1983. – С. 179–181.


[Закрыть]
.

Вечером того же дня в с. Ржавчик, где находился КП первого эшелона 5-й гв. ТА, состоялось совещание руководства фронта с командным составом армии и её соединений. Н. Ф. Ватутин, учитывая элемент секретности, а также то, что вопрос о проведении контрудара еще не был окончательно согласован, не стал раскрывать детали планов командования фронта, а определил лишь общую главную задачу армии на ближайшее время – удержание рубежа до полного срыва вражеского наступления:

«…На командный пункт армии вечером 10 июля прибыли командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин и член Военного совета генерал-лейтенант Н. С. Хрущёв, – вспоминал заместитель начальника оперативного отдела штаба 5-й гв. ТА подполковник И. А. Докукин. – Собрали командиров соединений и их заместителей по политчасти. Генерал Ватутин подробно охарактеризовал положение войск фронта, дал характеристику противнику, поставил задачу армии. В заключение сказал:

– Рубеж удержать во что бы то ни стало. Отсюда мы перейдём в наступление. На легкий успех не рассчитывайте. Учтите, что перед вами сильный, активный и озлобленный враг. Вы должны добиться успеха упорством, решительностью действий и смелостью маневра.

Командующий войсками фронта посмотрел на разостланную перед ним карту, затем перевёл взгляд на всех присутствующих со словами:

– Повторяю: рубеж удержать!

После него выступил Никита Сергеевич Хрущёв.

– Я несколько продолжу выступление командующего, – сказал он. – Готовьте личный состав к бою. Разъясните людям о целях нашей войны. Напомните всем о тех лишениях, которые терпят советские люди в фашистской оккупации. Расскажите бойцам и офицерам, что скоро конец, наша победа близка и что начало этой победы куется именно здесь, на Курской дуге. Воины вашей гвардейской армии не впервые будут воевать. Во славу нашей Родины, во имя скорой и окончательной победы над гитлеровскими захватчиками!» [202]202
  В огне Курской битвы. Воспоминания участников. – Курск, 1963. – С. 313.


[Закрыть]

Организация контрудара имеет свою особенность. На плечи командования ложится большая ответственность: необходимо руководить обороной и одновременно готовить контрудар. Обычно контрудары проводятся в момент, когда враг глубоко проник в оборону, есть угроза его прорыва и выхода в тыл. Именно такая картина сложилась к 12 июля в войсках Воронежского фронта в районе Прохоровки. Поэтому очень важно правильно определить «болевую точку» противника, чтобы одним ударом решить главную задачу. Однако бывают моменты, когда перед командованием встает дилемма между тем, наносить ли удар по наиболее слабому месту, не учитывая сложный рельеф местности, или, развернув войска в удобном районе, нанести удар по сильно укрепленному врагом участку. Примерно такая ситуация сложилась при планировании ввода в бой главной ударной силы фронта армий П. А. Ротмистрова.

Дело в том, что от определения наиболее выгодного рубежа ввода в сражение такого крупного объединения, как танковая армия, и его подготовки напрямую зависит ее сила удара, а значит, во многом исход задуманной операции. Учитывая сложный рельеф местности и изгиб линии фронта, у Н. Ф. Ватутина особого выбора при определении местности, где должен наноситься главный удар, не было. Все внимание было приковано к району Прохоровки.

Как вспоминал в 1987 г. её бывший начальник штаба генерал В. Н. Баскаков, первоначально руководство фронта предлагало сосредоточить основные силы армии в излучине Псёла и нанести удар по левому флангу 2-го тк СС в направлении Яковлево. Одновременно 2-й и 2-й гв. Ттк должны были атаковать из района х. Сторожевое, ст. Беленихино в направлении Грезное, Малые Маячки. Это позволяло окружить основную часть сил 2-го тк СС у ст. Прохоровки. Однако из-за сложного рельефа местности, крутого берега реки, болотистой поймы и отсутствия необходимого количества переправочных средств в армии от этого замысла были вынуждены отказаться.

Как вариант, штаб 5-й гв. ТА предложил развернуть основные силы южнее Прохоровки и нанести удар по правому флангу 2-го тк СС в направлении Шахово, Яковлево. Причем этот план прорабатывался основательно, по приказу П. А. Ротмистрова командир 29-го тк генерал И. Ф. Кириченко с группой офицеров штаба и командирами бригад в 3.00 11 июля приступил к рекогносцировке района Лески, железнодорожная будка (в 2 км западнее Лески), казарма (на северной окраине ст. Тетеревино), с. Шахово с задачей:

а) выбрать исходные позиции для корпуса;

б) определить проходимость танков и артиллерии через ручей Сажновский Донец, через полотно железной дороги и лог Сухая Плота;

в) выбрать пути подхода к району исходных позиций;

г) определить возможность накапливания пехоты для атаки в логу Сухая Плота;

д) определить места для КП и НП, а также ОП артиллерии.

К 6.00 11 июля в Шахово прибыл на своем «Виллисе» командарм, которому комкор лично доложил результаты рекогносцировки.

Направление Шахово, Яковлево оказалось перспективным: здесь дивизиям 48-го ск 69-й А противостоял относительно слабый противник – части 167-й пд. В случае если бы 29-й тк, наиболее сильное танковое соединение армии, прорвал фронт этой дивизии и вышел в тыл 2-й тк СС, а 18-й тк при поддержке 5-го гв. мехкорпуса перерезал основную артерию – Обоянское шоссе, возникла бы реальная угроза окружения основных сил 4-й ТА. А после Сталинграда немцы были весьма чувствительны к угрозам «котлов». Но этот вариант не был принят. И, видимо, не только из-за трудностей, связанных с преодолением сложных препятствий: поймы реки Липовый Донец и заминированной противником насыпи железной дороги. Так как 12 июля на этом направлении всё-таки 2-й гв. Ттк нанёс удар, но на более широком фронте, поэтому сил для развития первоначально достигнутого успеха у него не хватило. Единственно приемлемым для применения крупных танковых сил был признан участок местности между Псёлом и х. Сторожевое. После проведения рекогносцировки с командирами корпусов утром 11 июля именно здесь П. А. Ротмистров предложил нанести удар главными силами армии.

После того как стало известно о прорыве 10 июля эсэсовцами переднего края тыловой полосы юго-западнее Прохоровки и захвате намеченного рубежа ввода в бой ударной группировки 5-й гв. ТА, её штаб скорректировал план контрудара и определил новый рубеж развёртывания соединений Б. С. Бахарова и И. Ф. Кириченко. Мне удалось обнаружить таблицу боя армии на 12 июля уже с внесенными изменениями, подписанную генералом В. Н. Баскаковым [203]203
  ЦАМОРФ. ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 5, л. 17.


[Закрыть]
. Согласно этому документу для танковых корпусов намечались следующие исходные рубежи: 18-й тк – с. Прелестное, горизонт 240, 29-й тк – высота 241.6, южная окраинах. Сторожевое, 2-й гв. Ттк – Виноградовка, Ивановка и «по большаку на Лески». При этом ставилась задача атаковать противника на участках: 18-му тк – Андреевка, роща, что северо-западнее свх. «Комсомолец», 29-му тк – роща, что севернее свх. «Комсомолец» – свх. «Комсомолец», 2-му гв. Ттк – Лески – Беленихино.

Однако к 14.00 11 июля обстановка на прохоровском направлении резко ухудшилась: противник занял свх. «Октябрьский» и выс. 252.2, а вечером вплотную подошел к окраинам Прохоровки, то есть полностью овладел намеченным резервным рубежом развертывания двух корпусов первого эшелона 5-й гв. ТА.

«…Обстановка для нанесения контрудара резко осложнялась, – вспоминал П. А. Ротмистров, – планомерная подготовка его была сорвана. В связи с изменившейся обстановкой мы ночью уточняли задачи корпусам, оставив оперативное построение прежним, перенесли рубеж развертывания главных сил армии непосредственно западнее Прохоровки.

Для подготовки к действиям оставалось 10–12 часов, из которых половина темного времени. Эта обстановка привела к тому, что командиры корпусов принимали решения и ставили задачи бригадам по карте. Приказы же на наступление были доставлены бригадам и отдельным полкам к 24 часам 11 июля» [204]204
  В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников. – Курск, 1963. – С. 313.


[Закрыть]
.

Боевая задача соединениям 5-й гв. ТА была изложена в приказе № 3 11 июля 1943 г. на 18.00.

«2. 5-я гв. танковая армия со 2-м тк, 2-м гв. Ттк, 10-й иптабр, 27-й опабр, 522-ми 1148-м гan (бм), 26-й зенад, 16-м гв. и 80-м гв. мп, 1529-м сап с 10.00 12.07.43 г. наносит удар в полосе: справа – Береговое, Андреевка /иск./, Красная Поляна, Красная Дубрава; слева – Правороть, Беленихино, отм. 232.0, курган с отм. + 1,1 (3 км юго-вост. Яковлево) и во взаимодействии с 5-й гв. А и 1-й ТА уничтожает прорвавшуюся группировку противника в районе: Покровка, Грезное, Кочетовка, не допуская отхода его на юг.

К исходу дня выходит на рубеж: Красная Дубрава, отм. 254.5, Яковлево, имея в виду в дальнейшем наступать в юго-зап. направлении.

Исходное положение на рубеже: Прелестное, Сторожевое, Мал. Яблоново – занять к 24.00 11.07.43 г.

Готовность атаки 3.00 12.07.43 г.

Начало атаки – дополнительным распоряжением.

3. 18-й тк с 80-м гв. мп, одним 76-мм иптап, одним 57-мм иптап 10-й иптабр – сломить сопротивление противника на рубеже: Андреевка, роща, что сев. – зап. свх. „Комсомолец“, и уничтожить противника в районе: Красная Дубрава, Бол. Маячки, Красная Поляна, повернувшись фронтом на север, обеспечить наступательные действия армии на юг.

Граница слева: /иск./ отм. 252.4, /иск./ сев. – зап. опушка рощи (в 1 км сев. свх. „Комсомолец“), /иск./ МТФ (что на сев. окр. Большие Маячки)

4. 29-й тк с 76-м гв. мп, 1529-м сап – сломить сопротивление противника на рубеже: рощи (что в 1 км сев. свх. „Комсомолец“), свх. „Комсомолец“ – уничтожить его группировку в районе: Лучки, Большие Маячки, Покровка.

К исходу 12.07.43 г. выйти в район Покровка и рощи зап. и южнее Покровка, в дальнейшем быть готовым к действиям на юг.

Граница слева: Грушки, Сторожевое, Ясная Поляна отм. 228.4, мельница на сев. окраине Погореловка.

До начала атаки – корпус поддерживает 678-й ran.

5. 2-й гв. Ттк с 16-м гв. мп, одним 76-мм иптап 10-й иптабр сломить сопротивление противника на рубеже: Ясная Поляна, Беленихино, уничтожить его группировку в районе: Яковлево и лес восточнее, в дальнейшем быть готовым к наступлению в южном направлении.

6. 2-й тк – оставаясь на занимаемом рубеже, прикрыть со средоточение армии в исходном районе, не допустить прорыва противника в восточном направлении.

С началом атаки всеми огневыми средствами поддержать наступление 18-го, 29-го тк и 2-го гв. Ттк, в дальнейшем пропустить их через боевые порядки корпуса – быть готовым ата-ковать противника в направлении Сухо-Солотино.

7. 5-й гв. Змкк24.00 11.07.43 г. сосредоточиться в районе: Соколовка, Драный, Красное, Высыпной, Сагайдачное, Камышевка и быть в готовности развить успех 29-го тк и 2-го гв. Ттк в общем направлении на Прохоровка, Лучки, Смородино.

С началом действий в подчинение корпуса переходит 678-й гan» [205]205
  ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 44, 45.


[Закрыть]
,

Таким образом, перед командованием 5-й гв. ТА ставилась очень трудная задача: ударом в лоб по центральной, в боевом построении 2-го тк СС, дивизии «Лейбштандарт» и фланговой – «Дас Райх», рассечь корпус на несколько частей и углубиться в его тыл на 30 км, вместо 15–16 км, как предполагалось в предварительном распоряжении. При этом планировалось, что третья дивизия СС «Мёртвая голова» окажется зажатой между смежными флангами 5-й гв. ТА и 5-й гв. А. Для решения столь сложной задачи в первый эшелон армии выводились три танковых соединения – 18-й, 29-й тк и 2-й гв. Ттк. Помимо трех мотострелковых бригад этих корпусов, огромную массу бронетехники должны были поддержать три стрелковые дивизии 5-й гв. А: 42-я гв. сд и 9-я гв. вдд 33-го гв. ск и 183-я сд 48-го ск 69-й А, а также 6-я гв. мсбр 5-го гв. Стк (которую так и не сменили в районе Лески – Беленихино) и 11-я мсбр 10-го тк.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю