Текст книги "Солдат революции. Фридрих Энгельс: Хроника жизни"
Автор книги: Валерий Воскобойников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Летнее восстание силезских ткачей потрясло даже обывателей. Во всех классах общества появились недовольные правительственной политикой. Газеты писали о конституции и равных правах. Интеллигенция, буржуазные демократы стали организовывать собрания, дискутировали о жизни рабочих – нового класса Европы, об их будущем, создавали общества для их просвещения.
Энгельс выезжал на собрания в Кёльн, в Бонн, в Дюссельдорф. И всюду он находил людей, настроенных прогрессивно. «Что делать, куда и как идти?» – эти вопросы были по-прежнему главными. Людям были необходимы книги, там они надеялись найти ответы.
Из письма к Марксу.«Пока наши принципы не будут развиты в нескольких работах и не будут выведены логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей истории как их необходимое продолжение, никакой ясности в головах не будет и большинство будет блуждать в потёмках».
И он спешил с книгой «Положение рабочего класса в Англии». Её посвящение заканчивалось так:
« …Я, как и многие другие на континенте, всячески приветствую ваше движение и желаю вам скорейшего успеха.
Идите же вперёд, как шли до сих пор! Многое ещё надо преодолеть; будьте тверды, будьте бесстрашны, – успех ваш обеспечен, и ни один шаг, сделанный вами в этом движении вперёд, не будет потерян для нашего общего дела – дела всего человечества!
Бармен (Рейнская Пруссия),
Фридрих Энгельс.
15 марта 1845 года».
* * *
Несколько дней назад Фридрих получил письмо от Маркса. Под нажимом прусского правительства Маркса выслали из Франции. Король не простил ему «Ежегодников», а ещё раньше под страхом ареста запретил возвращение в Пруссию.
Женни с маленькой дочкой поселилась у Гервегов. За бесценок она распродала мебель и вскоре выехала в Бельгию к мужу. Служанку Елену Демут, которая выросла в доме Вестфаленов, они отпустили – платить ей было нечем. Елена не спорила, молча собрала сундучок. А через неделю появилась в Брюсселе и разыскала временное пристанище Марксов. Сказала, что готова жить у них без жалованья, предложила даже собственные сбережения.
Энгельс бросился добывать деньги у знакомых, выслал аванс за свою «английскую» книгу.
«Эти собаки не должны, по крайней мере, радоваться, что причинили тебе своей подлостью денежные затруднения», – писал он Марксу.
* * *
В Эльберфельде для дискуссий о коммунизме удалось снять самый большой ресторан. Собралось человек сорок. А на третьем собрании публика стояла даже в дверях – пришло более двухсот человек.
Слушатели расположились за столиками по рангам. Солидно восседала денежная знать. Вдоль стен расселись мелкие лавочники, владельцы мастерских. Отдельно ото всех, словно на собственном заседании, – прокуроры и члены городского суда. Присутствовал сам обер-прокурор. В дальнем углу смущённо жались четверо рабочих – делегаты с фабрики.
– Мы вовсе не хотим разрушать жизнь со всеми её условиями и потребностями, – утверждал Энгельс, – мы всячески стремимся созидать её.
После дискуссий в Вуппертале любая статья, публикация о коммунизме расхватывалась мгновенно. Фридрих со дня на день ждал выхода брошюры, которую они начали писать с Марксом в Париже. Маркс за несколько месяцев превратил её в солидную книгу и назвал «Святым семейством». Фридрих просил снять своё имя с обложки: написанного Марксом было раз в десять больше. Но Маркс, наоборот, поставил имя Энгельса первым.
Отец получал корреспонденцию в контору, туда же приходили и письма Фридриху. Эти письма внимательно осматривали, а потом отец с недовольным видом передавал их старшему сыну.
– Господи, молю тебя, отторгни его от этой ужасной компании! – часто повторял отец как бы самому себе.
Мама плакала уже с утра.
– Фридрих, милый, ну почему ты не можешь порвать со своими друзьями? – спрашивала она. – Ведь ты так хорошо занимался осенью науками!
– Неужели ты до сих пор думаешь, что в своей комнате он вёл научные занятия! – прервал её отец. – Всё, что он там делал, – тоже коммунизм!
– Ты не ошибся, – спокойно проговорил Фридрих.
Пора было внести ясность во всё.
– И следовательно… коммерцией ты отказываешься заниматься?
– Какая может быть коммерция, отец, при моих убеждениях!
В этот момент в дом явился посыльный. В форме, с золотыми галунами, фуражке с гербом, он принёс конверт и толстую книгу.
– Распишитесь, господин Энгельс, в получении постановления господина обер-бургомистра. – Отец недоумённо взял перо, но посыльный с подчёркнутым уважением остановил его. – Нет, господин Энгельс, расписаться должен господин Фридрих Энгельс-младший, это ему конверт.
В постановлении под гербом с прусским орлом сообщалось, что дальнейшие собрания в городе запрещены, а если организаторы, несмотря на запрет, соберутся, то будут немедленно арестованы и привлечены к суду.
– Я знал! Я знал, что именно этим и кончится! – Отец даже застонал. – Лучше бы ты не возвращался из Англии! Как нам спокойно жилось два года! Так опозорить наш дом… Весь наш род!
– Я готов уехать, отец. Например, в Брюссель.
Отец развёл руками.
– Ну что ж, пожалуй, это будет лучше для всех.
* * *
Весной Маркс с семьёй переселился в рабочий квартал на улицу Альянс, 5, поблизости от ворот Сен-Лувен. Здесь были самые дешёвые квартиры.
Энгельс приехал к нему в середине дня.
Дверь открыла молодая женщина с добрым крестьянским лицом. Увидела гостя, улыбнулась.
– Входите, господин Энгельс, мы вас ждём.
«Прислуга сказала бы: «Господа ждут вас», – подумал Энгельс, – верно, это та самая Ленхен, которая прекрасно готовит кофе…»
– Как хорошо, что вы приехали, господин Энгельс! Мы с Карлом только и вспоминали утром, что о вас, и он вот-вот подойдёт. – Женни, жена Маркса, проводив Фридриха в гостиную, усадила его в кресло. – А позавчера мы с Ленхен сияли для вас квартиру в соседнем доме – удобно и недорого.
Женни держалась уверенно и просто, приветливо разговаривала, и Фридрих уже в первые минуты почувствовал себя здесь удивительно легко.
– А ведь я давно хотела написать вам, уже больше года назад. – Женни улыбнулась, почувствовав удивлённый взгляд Энгельса. – В одном из последних писем вы жаловались Карлу, что все читают в «Ежегоднике» вашу статью об английской истории, экономическую же работу открывают немногие. А я вашу экономическую статью прочитала в рукописи одновременно с Карлом и могу сказать – статья очень основательна и глубока. Об этом я и хотела тогда написать вам в Манчестер. Публика же пока не вся готова к таким серьёзным статьям, потому и трудно воспринимает. Ваша работа много дала Карлу…
«Да она совсем непохожа на немецкую хаузфрау – домашнюю хозяйку, увлечённую только рукоделием и домашними заботами, – подумал Энгельс. – Хотя, конечно, этим ей тоже приходится заниматься. Карлу действительно посчастливилось».
Скоро пришёл Маркс. Фридрих поднялся ему навстречу, и они крепко обнялись.
1845 год. Лето
Из Англии приехал Веерт. В тот же вечер Фридрих у себя дома познакомил его с Марксом. Веерт рассказывал новости, читал последние стихи.
– Гарни, редактор «Северной звезды» – молодец. В своей газете, Фридрих, он напечатал ваши статьи об успехах коммунизма в Германии. Наконец англичане увидели, что немцы их догоняют и в общественных делах…
– Мы много говорили с Фридрихом о немецких рабочих-эмигрантах в Лондоне. Они организовали там общину Союза справедливых. Вы знакомы с ними? – спросил Маркс.
– Конечно! Благодаря Фридриху и знаком. Честные, настоящие люди, – подхватил Веерт.
Он уже давно поглядывал на стопу только что принесённых из типографии книг и наконец не выдержал:
– Уж не ради ли этой книги, Энгельс, вы столько часов просиживали в Чатамской библиотеке в Манчестере?
– Уверен, что ради этой, – ответил за Фридриха Маркс. – Надо сказать, что на сегодняшний день это самая необходимая книга. Правда, было бы лучше, если Фридрих сам отвёз её в Англию.
– Отличная мысль! – обрадовался Веерт. – Книгу о положении рабочего класса автор сам передаст вождям движения.
– Уж если ехать, то вместе. – Энгельс думал об этой поездке: дело было только за деньгами. – Я бы познакомил тебя с теми настоящими людьми, о которых ты спрашивал Веерта.
– Если Женни и Ленхен отпустят… – Карл улыбнулся.
Жена Маркса ждала второго ребёнка, и он боялся надолго её оставлять.
– О, Карл, считай, что мы тебя туда направляем! – сказала Женни. – Заодно поработаешь в Чатамской библиотеке, тебе ведь это необходимо!
Вернувшись в гостиницу, Веерт сел за письмо матери:
«Пусть господа собственники остерегаются – могучие руки народа на нашей стороне, и лучшие мыслители всех народов переходят к нам. Среди них – мой горячо любимый друг – Фридрих Энгельс из Бармена, который написал книгу в защиту английских рабочих и справедливо, со всей беспощадностью бичует в ней фабрикантов. Его собственный отец владеет фабриками в Англии и Германии.
Теперь Энгельс вконец рассорился со своей семьёй, его считают безбожником и нечестивцем… Однако я знаю его как поистине чудесного человека, который день и ночь с громаднейшим напряжением борется за благо рабочего класса».
1845 год. Лето
Знаменитую Чатамскую библиотеку в Манчестере было видно издалека.
У входа в старое готическое здание висела мраморная плита с выбитыми на ней строками из завещания Чатама, богатейшего промышленника.
Книги хранились в кельях – в этом здании когда-то был монастырь. Прежде, чтобы защитить их от воров, самые ценные проковывали цепями к полкам.
Энгельс помог Марксу выбрать труды английских экономистов: на континенте эти книги не были переведены.
В читальном зале с высоким сводчатым потолком было тихо и чинно.
* * *
Он смотрел на Мери долго, глаза в глаза, пристально, радостно.
– За год вы стали ещё красивее, – проговорил наконец Фридрих.
– Разве главное сейчас это?
– Главное то, что я приехал, и вы – здесь.
– А коммерсантом вы так и не стали?
– А коммерсантом так и не стал. Стал коммунистом. И приехал за вами, Мери.
– Но у меня в Манчестере немало дел… Я должна помогать товарищам.
– Через месяц я уеду в Брюссель. Там тоже много работы. Думаю, что она необходима ирландцам так же, как и немцам.
Мери помедлила, а потом, решившись, выговорила:
– Я еду с вами, Фред.
* * *
Гарни, редактор «Северной звезды», встретил их радостно.
– Пожалуй, я вас таким и представлял, – сказал он, крепко пожимая руку Марксу. – Фридрих пересылал мне ваши статьи. Нам, чартистам – борцам за народную хартию, – важно чувствовать друзей на континенте.
Энгельс вручил Гарни свою книгу.
– Это отлично, Энгельс, что вы её так быстро написали, и правильно, что сразу привезли к нам. Мы немедленно известим читателей о её выходе.
Гарни собирался в Лондон. Маркс и Энгельс тоже ехали туда.
– Помните, как два года назад вы специально приехали из Манчестера, чтобы познакомиться со мной? – спросил Гарни Энгельса. – В первые минуты вы показались мне чересчур молодым. Но потом я так увлёкся разговором с вами, что чуть не опоздал выпустить номер. – Гарни засмеялся.
– Мы говорили об эмигрантах-немцах. Думаю, пора вам с ними познакомиться ближе, – сказал Энгельс.
Как и тогда, улица была забита новыми бочками. Видимо, бочарная мастерская процветала. Они обошли гружённые доверху повозки, приблизились к зданию просветительного общества немецких рабочих.
– Да это же Фридрих Энгельс! – пробасил Шаппер, едва увидев их, и протянул свои ручищи. – Молль, смотрите, какие у нас гости!
Обрадованный Молль выбирался из-за полок с книгами.
– Рад, что благодаря Энгельсу, наконец, как следует познакомлюсь с вами. У демократов разных стран общая цель – свобода и общий враг – правительство, – сказал Гарни.
– Думаю, что демократам разных стран пора объединиться, и наш друг Гарни говорит очень правильно, – подтвердил Маркс.
На Веббер-стрит в таверне «У ангела» собрались вожди чартистов и борцы за свободу из разных стран – те, кто укрывался в Лондоне от преследования своих властей.
– Для приближения революции нам всем нужна революционная международная организация, – заявил Энгельс. – Меня поддерживает и мой друг, доктор Маркс. Он тоже находится здесь.
С их предложением согласились все.
На следующий день после этого собрания Маркс и Энгельс возвращались в Европу. Уже без них в годовщину провозглашения Французской республики собрались двести демократов из десяти стран.
Были речи, хоровое пение, читали стихи… Иосиф Молль пел «Марсельезу» на французском языке.
На этом празднике родилось новое общество – «Братские демократы».
1845 год. Осень. – 1846 год. Зима.
«Когда я сообщил своей жене о вашей весьма философской системе писания до 3–4 утра, она заявила, что такая система для неё не годилась бы и что, если бы она была в Брюсселе, то устроила бы государственный переворот среди ваших жён», – писал Марксу и Энгельсу из Англии Гарни, узнав, что друзья работают без отдыха осень и зиму над книгой «Немецкая идеология».
И хотя Маркс заключил договор с дармштадтским издателем об издании солидного экономического труда, работу над ним он так и не закончил. Уже к осени того же, 1845 года стало понятно, что необходимо срочно отставить все дела и взяться за большую философскую работу.
В это время вышло немало путаных работ о будущем развитии человечества, о коммунизме. Кто только не объявлял себя коммунистами и «истинными социалистами»! С другой стороны, враги коммунизма порой приписывали коммунистам самые нелепые идеи.
Сейчас Энгельс вспоминал, как создавались главы «Святого семейства». Та книга тоже считалась общей.
Но в Париже они всё-таки работали отдельно – каждый над своей частью.
Теперь же, в кабинете Маркса, они обсуждали каждый абзац, каждый поворот мысли.
Через много лет, уже после смерти Маркса, Энгельс скажет об их совместной работе: «Маркс стоял выше, видел дальше, обозревал больше и быстрее всех нас. Маркс был гений, мы в лучшем случае – таланты. Без него наша теория далеко не была бы тем, что она есть».
В эти месяцы упоённого труда, пожалуй, лишь Энгельс понимал суть открытия Маркса…
С тех пор как люди осознали самих себя, они стремились запоминать свою историю. Великие историки – Геродот и Плутарх, Ливий и Тацит – оставили много полезных сведений о прошлом человечества. Но история была лишь хаотическим пересказом событий и биографий, она ещё не стала наукой.
Маркс первым в мире создал исторический материализм.
Вся история человеческого общества начинается с производства. «Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии – вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства…»
Для того чтобы жить, люди должны иметь пищу, питьё, жилище, одежду. Поэтому первый исторический акт – это производство средств, которые необходимы для поддержания общества. Способ производства определяет историческую формацию общества.
Это открытие Маркса объяснило всю историю человечества. Жизнь народов – в Египте, Индии, Америке или Европе – подчиняется одним и тем же законам общественного развития, зависит от производительных сил. Социальные революции – вот истинные вехи истории, здесь общество переходит от одной формы к другой.
«Производительные силы определяют форму общения, общественные отношения». Раб и хозяин, феодал и крепостной крестьянин, пролетарий и фабрикант – эти общественные отношения менялись в человеческой истории не случайно.
Производительные силы развиваются, и старая форма общения – рабство, крепостная зависимость – перестаёт соответствовать им, становится оковами, сдерживающими развитие производства. Тогда и происходит социальная революция. Она рвёт оковы, создаёт новые, более передовые общественные отношения, которые соответствуют более развитым производительным силам.
«Революция является движущей силой истории», – писали Маркс и Энгельс.
Они доказали, что пролетарская, коммунистическая революция неизбежна. К этому стремится весь ход развития человеческого общества.
Материалистическое понимание истории, законов, по которым развивается общество, – главный переворот в научном познании мира, который совершили Маркс и Энгельс.
Так во время работы над книгой «Немецкая идеология» в 1845 году они разработали первое теоретическое обоснование научного коммунизма.
В будущем Энгельс напишет, что два великих открытия – другое Маркс совершит в пятидесятые годы при написании «Капитала», когда создаст теорию прибавочной стоимости, – два этих открытия превратили социализм из утопии в науку.
Союз коммунистов
В грядущее открыта дверь широко.
И настоящее готово в бой!
Георг Веерт
Пришёл апрель. Ранние рассветы и весенние надежды.
Два тома «Немецкой идеологии» лежали в кабинете Маркса.
– Книгу надо печатать как можно скорей, она необходима именно сейчас, в разгар споров! – убеждал Энгельс.
Маркс предлагал посидеть ещё, уточнить кое-какие абзацы, каждый день к нему приходили всё новые и новые мысли.
Издатели – они даже называли себя социалистами – поначалу были готовы печатать книгу. Но, когда прочитали рукопись, испугались тех смелых идей, той критики, с которыми Маркс и Энгельс обрушились на современное общество…
Марксу и Энгельсу не удалось издать эту важнейшую для своего времени книгу. Лишь отдельные главы были напечатаны при их жизни.
Постепенно в Брюссель стали съезжаться эмигранты из разных стран. В Европе знали, что в столице Бельгии живётся свободнее.
Приехал Вильгельм Вольф – сын крестьянина из Силезии. В юности он пробился в университет, но после студенческих волнений угодил в тюрьму.
– Ваши статьи в «Немецко-французских ежегодниках» мне очень помогли, – сказал Вольф при первом знакомстве Энгельсу, – они научили меня серьёзно думать о коммунизме.
Друзья прозвали Вольфа Лупус, то есть «волк», переведя его фамилию на латынь.
Приехал прусский лейтенант Вейдемейер. Под влиянием «Рейнской газеты» и «Ежегодников» он стал социалистом, отказался служить прусскому королю.
Приехал Эдгар фон Вестфален, младший брат Женни, товарищ Маркса по гимназии.
Зимой, во время рождественских праздников, они собрались в тесной квартире Маркса, подняли тост за революцию. Все говорили об одном: коммунистов надо немедленно объединять. И центром должен стать Коммунистический корреспондентский комитет здесь, в Брюсселе.
Письма по адресатам: Энгельса – в Кёльн, Эльбер-фельд, Дюссельдорф, Лупуса – в Силезию, в Англию – Гарни, Шапперу, Моллю, – были отправлены сразу после рождества.
Первыми откликнулись Шаппер и Молль. Они создали такой же комитет в Лондоне. К ним присоединился Гарни.
* * *
Деньги кончались.
« Дорогой Эмиль! – писал Энгельс своему зятю Эмилю Бланку в Лондон. – Сделай одолжение, пришли немедленно 6 ф. ст., или 150 франков.
Я верну их тебе через неделю или две…
В заключение ещё раз прошу тебя ничего не говорить о содержании этого письма. Привет.
Твой Ф.».
Маркс уже давно заложил свои вещи в ломбард. Фридрих тянул до последнего, но в конце концов и ему пришлось заложить одежду.
И тут отец неожиданно написал, что заедет на день по делам в Брюссель.
К счастью, деньги от Эмиля пришли накануне приезда отца. Фридрих успел выкупить фрак и пальто. Мери лихорадочно приводила их в порядок.
Утром Энгельс встречал отца. Энгельс-старший был холодно-деловит. День у него был расписан: осмотр новых машин, пряжи, тканей, контракты на поставку своих товаров.
Лишь вечером, на вокзале, перед отправлением поезда он, казалось, на минуту оттаял.
– Мама часто плачет, когда вспоминает тебя… Мне показывали твои статьи, там всё те же коммунистические бредни. Жаль, очень жаль, – помолчав, добавил он, – с такими блестящими способностями из тебя мог бы выйти неплохой коммерсант…
1846 год. Лето
Фридрих и Лупус помогли Марксу погрузить небогатый семейный скарб на тележку, и возчик повёз его на площадь Сент-Гюдюль, к дешёвой гостинице «Буа Соваж». Женни и Ленхен шли следом и несли детей.
В июне в ту же гостиницу переехал Энгельс с Мери.
«Напротив моей комнаты живёт известный Маркс со своей высокообразованной женой и двумя прекрасными детьми. Кроме того, здесь остановился также и Фридрих Энгельс, книгу об Англии которого ты читала. Он взял себе в жёны маленькую англичанку из Манчестера, так что мы беседуем теперь наполовину по-английски, наполовину по-немецки», – писал Георг Веерт своей матери.
* * *
Брюссель стал политическим центром движения коммунистов. Из многих городов: Копенгагена, Гавра, Гётеборга – шли письма в Коммунистический корреспондентский комитет.
Парижские общины оставались пока под влиянием Вейтлинга.
В августе комитет направил Энгельса в Париж отвоёвывать Союз справедливых. С деньгами было, как всегда, туго: набрали только на дорогу.
– Видимо, эти подлые буржуа перетрусили, и надежд на издание «Немецкой идеологии» почти нет, – на прощание сказал Маркс. – И всё-таки, Фридрих, мы были обязаны написать её. Обязаны перед историей!
Это было не просто – людей, привыкших к наивным призывам Вейтлинга, повернуть к пониманию основ научного коммунизма.
В своей книге «Гарантии гармонии и свободы» Вейтлинг так и утверждал: стоит лишь объяснить каждому, как правильно жить, поделить богатство и земли поровну, и сразу в счастливых семьях станут рождаться счастливые дети. После собраний, на которых хорошо было помечтать, до мелочей обсудить подробности будущей справедливой жизни, люди расходились, как из церкви, просветлённые, успокоенные. Но годы проходили, а надежды не сбывались…
Общины ремесленников собирались всё в тех же кабачках на окраине Парижа, куда когда-то Энгельс ходил вместе с Марксом и Бакуниным.
Теперь он ежедневно встречался с рабочими. Один день – с общиной столяров, на следующий – с портными. И всюду делился мыслями, открытиями, которые они с Марксом изложили в книге «Немецкая идеология».
Иногда это были товарищеские беседы, иногда беседы переходили в многочасовые лекции.
В сознании простых, часто малограмотных, но мужественных людей постепенно происходил переворот.
1846 год. Декабрь
А в декабре началась слежка. Шпики ходили открыто – передавали его друг другу.
Главное задание Брюссельского комитета Энгельс выполнил, поэтому встречи в общинах можно было прекратить.
Ну, а шпиков следовало проучить. Вечерами теперь он посещал весёлые места: танцзалы «Прадо», «Милый холостяк». Шпики растерянно покупали входные билеты..
Ложась спать, Фридрих хохотал, представляя их утренние финансовые отчёты в полиции.
1847 год. Январь
– Ну, старина, с трудом вас отыскал, – говорил Молль, улыбаясь, как прежде, своей широкой и застенчивой улыбкой. – Понадеялся на свою память, а Париж за восемь лет так изменился!
После тридцать девятого года: неудачного восстания в Париже и тюрьмы Консьержери – Иосиф Молль из Лондона не выезжал.
– А помните, Фред, как познакомил нас Шаппер? Что за лекцию вы нам закатили! Хорошо, если половину мы поняли тогда. Да и я хорош – давай вас сразу заманивать в Союз справедливых!
– После той встречи, возвращаясь в Манчестер, я тоже поломал голову: как это я, коммерсант, уверяю в необходимости революционного переворота, а вы, пролетарии, в революции разуверились и толкуете только о мирной пропаганде, хотя и создали тайное заговорщицкое общество! – засмеялся в ответ Энгельс.
– За эти годы вы с Марксом прочистили своими статьями головы многим. – Молль выложил перед Энгельсом документ.
– «Коммунистическому корреспондентскому комитету в Париже… Подписавшиеся члены Лондонского корреспондентского комитета уполномочивают Иосифа Молля и поручают ему от их имени…» – читал Энгельс вслух.
– Итак, вы с Марксом официально вступаете в Союз справедливых, – перебил его Молль. – После этого мы собираем конгресс Союза и превращаем его в организацию коммунистов.
– Нужно посоветоваться с Марксом, – сказал Энгельс.
– Ещё бы! Только я забыл вам сказать, что ещё вчера говорил с доктором Марксом. И Маркс сказал мне почти так же: «Я согласен, только хорошо бы посоветоваться с Энгельсом».
– Превратить Союз справедливых в коммунистическую организацию не так просто…
– Было бы просто, меня не послали бы к вам на континент… – Молль улыбнулся.
– Вы должны учесть, что ни на какие уступки мы с Марксом не пойдём. Программа должна быть на основе научного коммунизма, без слащавых фантазий и заговорщицкой тактики.
– То же самое сказал и Маркс. Потому мы вам и предлагаем вступить в Союз. У нас много хороших парней, настоящих пролетариев. Но за последние годы всякие пророки насоздавали столько теорий, что в головах у них дремучая путаница. А составив с Марксом программу и устав «Союза», вы поможете им.
1847 год. Июнь
В Лондоне заканчивался конгресс.
Заседания шли восемь дней.
– Мы выступаем против существующего общественного строя и частной собственности, и потому более верное название организации – «Союз коммунистов», – заявил Энгельс в первом же своём выступлении. – Доктор Маркс, который, к сожалению, не смог приехать в Лондон, тоже меня поддерживает.
С предложением согласилось большинство.
– Я думаю, что и старый лозунг: «Все люди – братья» – нам не подходит. Такой лозунг может иметь религиозная секта, у нас же ни с попом, ни с королём братства не получится. Предлагаю революционный классовый лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Лозунг решили поставить эпиграфом к проекту устава.
Проект программы составили из 22 вопросов и ответов. Его назвали «Коммунистический символ веры».
– Маркс должен аплодировать: научный коммунизм в «Союзе» утвердился, – говорил довольный Молль.
– Его аплодисменты поутихнут, едва он доберётся до «Символа веры». Кое-какие нелепые идеи туда проникли.
– Вот над этим вы и поработаете летом с доктором Марксом, а осенью соберём новый конгресс и утвердим программу со всеми вашими поправками, – сказал при прощании Молль.
