Текст книги "Девочка, мальчик, собака"

Автор книги: Валерий Воскобойников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Прогулка

Вечером он вывел Буля гулять. Медленно они прошлись по Дмитриевскому переулку, и все люди оглядывались на них, а одна старушка сказала:

– Красавец какой идет.

В угловом садике вечером всегда были люди с собаками.

И в этот вечер тоже – бородатый человек в шляпе прогуливал красиво подстриженного пуделя.

– Твой пес не дерется? – спросил человек Антона и настороженно посмотрел на Буля.

– Он умный, – сказал Антон с уверенностью, хотя и не знал, как поведет себя Буль с этим пуделем.

Но Буль, и правда, повел себя умно. Он обнюхал пуделя и отошел к Антону.

Антон сел на скамейку рядом с бородатым человеком, и Буль тоже сел около них.

– С воспитанной собакой в городе легче, – сказал человек Антону.

В этот момент на улице издалека показался велосипедист. Антон и не заметил бы его, но пудель вдруг выскочил из садика и помчался велосипедисту навстречу. При этом он смешно лаял тонким, но злым голосом.

– Ну вот, как раз, – человек с бородой грустно вздохнул, – терпеть не может велосипедистов.

Человек подошел к воротам и громко закричал:

– Паша! Пашенька, Паша, ко мне!..

Пудель, не слушая его, бегал вокруг велосипедиста, подпрыгивал, отскакивал в сторону. Из-за угла выскочило такси. Велосипедист как раз поравнялся с такси, и пудель бросился под колесо машины. Заскрипели тормоза.

Хозяин пуделя уже подбегал к машине. Ему удалось схватить своего кудрявого песика, но водитель такси все равно открыл дверь и стал ругать его.

Такси уехало, а человек с пуделем снова пришли в садик. Теперь пудель был на поводке.

– Сегодняшний город не для собак, – горестно проговорил хозяин пуделя, садясь на скамейку рядом с Антоном. – Им бегать необходимо по своей природе, а тут – машины кругом. Тебе хорошо, у тебя пес вон какой смирный. А мой – молодой совсем, ему резвиться необходимо.

Велосипедист сошел со своего велосипеда, подошел к ним и оказался Колей Кудлаевым.

– Тебе собаку купили? – удивился он. – Чего же ты не сказал! Твоя собака? – снова переспросил он.

– Моя, – Антон ответил специальным уверенным голосом, чтобы Коля не сомневался.

– А мне с нашими квартирными кошками только во сне собаки снятся. Она обученная?

Антон молча подобрал палку, лежавшую у скамейки, и бросил ее в темный край садика.

Буль тут же сорвался с места, потоптался там, в темноте и бегом принес палку в руки Антона.

И бородатый человек снова похвалил их:

– Рыжие сеттеры – умнейшая порода!

Он погладил своего пуделя, встал и отправился домой.

Коля тоже отвел свой велосипед подальше от них и поехал в сторону своего дома.

Антон подождал, пока Коля скроется за углом, и только тогда повел Буля в новое жилище.

Кончились деньги

Кончились деньги.

Их и раньше оставалось в копилке немного. Хорошо, мама оставляла на завтрак каждый день по двадцать пять копеек.

Сначала Антон рассчитывал, что сам он есть в школе не будет, а на те деньги станет покупать еду Булю.

В большую перемену все бежали в буфет. Кто покупал булочку и компот, кто сосиски, а кто жареные пирожки. Антон с Колей Кудлаевым в прошлом году тоже всегда ходили в буфет.

Голодать ежедневно оказалось трудно. Коля Кудлаев звал его в буфет, а он притворялся сытым и специально уходил в другой конец коридора. Там поставили фонтанчик с водой для питья. Антон еще весной прочитал в одной книге, что если хочешь унять чувство голода, надо пить больше воды. В первый день он пил и пил ее всю перемену, но есть по-прежнему хотелось. Возможно, автор книги сам никогда не пробовал притуплять свой голод водой или у него желудок был устроен иначе.

Потом Антон не сдержался. Отголодав большую перемену, перед последним уроком он решил заглянуть в буфет просто так, для интереса, чтобы посмотреть, не изменилось ли там что-нибудь. И сам не ожидая этого, он вдруг подошел к буфетчице и набрал все, что ел прежде: и сосиски, и булочку, и жареный пирожок.

– А ты успеешь съесть все это? – удивилась буфетчица.

– Успею, – проговорил Антон, откусывая сразу половину пирожка.

Денег ушло в тот день в три раза больше, чем на обычный завтрак.

А сегодня на последние копейки из копилки он купил Булю пакет молока и четвертинку черного хлеба. На завтрашнюю еду для сеттера денег не оставалось. Их надо было срочно искать.

Встреча

Катя шла по улице и увидела Антона. Он вел красивую рыжую собаку. Собака часто оглядывалась на Антона и радостно мотала хвостом.

Катя прошла немного следом за ними. Она всегда любила смотреть на собак.

И вдруг Антон скрылся. Впереди был дом с пустыми окнами, подготовленный для ремонта. Вокруг дома стоял забор. Антон увел собаку зачем-то туда, за забор.

На другой день у Кати была музыка, и Антона она не видела. А на третий – она вышла на улицу специально в то же время, и опять Антон гулял с собакой, а потом увел ее за забор.

Любой человек заинтересуется такой непонятной историей.

Катя подбежала к дырке и увидела, что Антон и собака входят в парадную пустого дома. Что им там надо – было неясно.

Катя подождала в подворотне минут пятнадцать и наконец снова увидела Антона. Он вылез в дырку один, без собаки, оглянулся и отправился к своему дому.

Вездеход

Раньше Антон о деньгах особенно не задумывался. Деньги лежали на полке в коробочке, их обычно хватало до маминой получки.

Если Антону нужно было взять рубль на фотобумагу, проявитель и фиксаж или для школьных надобностей – он брал, а потом говорил маме. Если мама забывала дать на завтрак, он сам себе отсчитывал – рубль на четыре дня. Так было уже несколько лет – Антон в любой момент мог взять деньги из коробки, если они требовались.

Года два назад с ним произошел несчастный случай.

Антон был на дне рождения у Коли Кудлаева. Там они весь вечер играли радиоуправляемой игрушкой – вездеходом, который мог поворачиваться, мигать лампой, ездить вперед и назад. А отдавать приказы ему можно было даже из другой комнаты – по специальному аппаратику с клавишами и антеннами.

– В Гостином дворе продается! – с гордостью сказал Коля Кудлаев.

И так захотелось Антону играть такой же игрушкой дома!

После школы он сходил в Гостиный двор и узнал, что вездеход стоит шестнадцать рублей. Домой он бежал быстро, как мог, боялся что игрушку раскупят другие люди.

Мама была на работе, а в коробке лежали две десятки и рубль с мелочью. Антон взял обе десятки, и через час вездеход разъезжал уже по комнате, урчал, мигал сигнальной лампой, а Антон командовал им со своего складного диванчика. В коробке же оставалось теперь лишь пять рублей да мелочь.

Антон играл вездеходом часа полтора, а потом ему надоело. Он оставил игрушку в углу, а сам сел за уроки.

Вечером пришла из больницы мама, решила сходить в магазин, открыла коробку, а денег мало. Взглянула она на вездеход, который стоял в углу, и все поняла.

– Завтра я заплачу за электричество и останется у нас до получки рубля три. А получка – через пять дней. Так что нам с тобой на разъезды да тебе на школьные завтраки хватит. Картошка дома есть, подсолнечного масла тоже – почти полная бутылка, как-нибудь проживем.

Лучше бы отругала она его тогда. Отлупила бы вездеходом по спине. Так нет же – весело напевая, чистила мама картошку, а потом утром и вечером макали они ее в подсолнечное масло, да пили чай с хлебом и залежавшимися леденцами. При этом мама подкладывала сыну картофелины побольше, а сама старалась пить чай несладкий.

Эту стыдную историю Антон не забыл.

Поэтому сейчас для Буля он не мог взять деньги из коробки.

…Антон так ничего и не придумал и лег спать.

Утром он, как и во все эти дни, встал на полчаса раньше, чтобы погулять с Булем. Буль издалека слышал шаги Антона на гулкой пустой лестнице и нетерпеливо взлаивал за дверью. А когда Антон отпирал дверь, Буль прыгал навстречу ему и облизывал лицо и уши.

Потом они гуляли. Шли до Невского по одной стороне улицы, а возвращались по другой. И так было радостно идти им вместе! Тротуар освещало низкое нежаркое солнце. От Буля и Антона падали на асфальт длинные тени. А шерсть Буля красиво отсвечивала на солнце.

Во время гулянья Антон перебрал еще раз все, что он мог бы продать: фотоаппарат, увеличитель, фонарик, складной нож, паяльник и вездеход. Никто из знакомых не стал бы все это покупать, потому что у них тоже есть все эти вещи дома.

Обычно после школы Антон заходил в магазины и покупал еду для Буля. Потом дома наливал в бутылку воды и шел с бутылкой и едой к сеттеру.

Он думал о деньгах весь день, даже во время диктовки. И когда кончился последний урок, когда все одноклассники Антона, подталкивая друг друга, устремились в раздевалку, Антон очнулся.

Собака в пустом доме

Кате страшно было залезать в ту заборную дырку, за которой скрывались Антон и собака. Но не узнать, что там, за дыркой, казалось невозможным. «Загляну на секундочку и сразу назад», – подумала она.

Осторожно Катя пролезла в щель и подошла к парадной. Ничего особенного там не было. Пустой тихий дом. Она состояла немного у двери, потому что решиться идти вовнутрь было трудно. Но все-таки решилась, вошла в парадную. По бокам на лестнице лежала пыль. Посредине ступеньки, чище, иногда на них были следы человеческих и собачьих ног. На стене выцарапан разговор: «Димка осел» – «Сам осел». Все, как в любом старом доме. Кроме пустоты да тишины.

На цыпочках Катя поднялась на второй этаж, отшатнулась от распахнутых дверей. От этих пустых раскрытых квартир ей стало страшно. Но вдруг услышала сверху негромкий собачий лай.

Катя подождала немного. Лай стих, потом снова повторился. Так у соседей взлаивала собака, когда ждала хозяев. Наверно, эта собака тоже кого-нибудь ждала, может быть, Антона.

Еще осторожнее Катя поднялась на следующий этаж. Лай шел из-за закрытой двери. Ручка двери была привязана к крючку веревкой.

Катя быстро, не задумываясь, развязала веревку, дверь распахнулась, и из квартиры выскочила та самая красивая рыжая собака. Она выскочила с радостью, словно хотела подпрыгнуть, встать на задние лапы и облизать Кате лицо. Но тут же присела смущенно, потом отпрыгнула в сторону, к лестнице, там гавкнула коротко, зевнула и равнодушно пошла вовнутрь квартиры.

Катя пошла за собакой следом. Собака уже лежала на коврике около огромного картонного ящика, стоявшего вертикально. Рядом с нею была миска с водой, обглоданная кость и резиновый мячик. На подоконнике лежали поводок да ошейник.

Теперь Катя все поняла.

В кармане у нее была ириска. От конфеты, положенной на пол, собака отвернулась с равнодушным выражением.

Катя осторожно погладила сеттера по спине, а потом медленно пошла к выходу. Она боялась, что собака тут-то и вскочит, не выпустит ее из квартиры, но сеттер оставался лежать, лишь следил за нею большими грустными глазами.

Катя вышла из квартиры и снова привязала дверь веревкой.

Катя и Буль

Теперь Катю постоянно тянуло в пустой дом, где непонятно от кого Антон прятал Буля.

Обычно в простые дни она не гуляла. Да и когда гулять – и музыка, и уроки, и книги – на все надо время. Папа иногда даже силой ее выставлял за дверь, набросив пальто и шапку.

А теперь она ходила по Дмитриевскому переулку, прогуливалась взад и вперед и сама себе удивлялась.

Потом она все-таки заставила себя пойти домой и сделать уроки. А после этого она взяла было книгу, но тут ею окончательно завладела какая-то сила. Она открыла холодильник, достала из красной эмалированной миски котлету, завернула ее в бумагу и выбежала на улицу.

В огороженный дом Катя вошла быстро и уверенно. Подошла к привязанной двери, услышала голос Буля, отвязала веревку и открыла квартиру.

Буль от котлеты отворачивался. Вид у него при этом был угрюмый. Но потом, когда Катя перешла в другую комнату и стала около пустой стены с оторванными обоями, Буль, видимо, сразу набросился на эту котлету.

Катя вернулась – сеттер облизывался и смотрел на нее добрее.

Катя дала ему конфету «Гвоздика». Эту конфету сама она очень любила из-за вкусной начинки. Но при ней Буль опять не стал есть. Катя перешла к окну, и Буль тоже перешел, сел рядом с ней. Катя погладила его и высунулась в окно. Отсюда была видна вся Колокольная улица. И вдруг на эту улицу из своего двора вышел Антон. В руках у Антона была хозяйственная тряпочная сумка, и он направлялся к огороженному дому.

Катя – молодец, она не растерялась. Она быстро-быстро погладила в последний раз Буля, выскочила из квартиры, завязала дверь. Бежать вниз уже нельзя – она бы наверняка столкнулась с Антоном. Катя поднялась по лестнице вверх на два этажа и там затаилась.

И точно – Антон как раз вошел в дом.

Катя слушала, как он топает по лестнице, как пыхтит, развязывая веревку. Даже голос Буля из-за дверей она услышала. Потом дверь хлопнула, и Катя быстро, как могла, побежала по лестнице вниз. Но едва она добежала до второго этажа, как на лестницу опять выскочил Антон. Катя замерла за закрытой дверью, стараясь не дышать. «Только бы он не стал спускаться! – молила она. – Только бы не спускался!»

Ей казалось, что он уже ступил на лестницу, уже пошел вниз, осторожно, тоже стараясь не дышать, как и она. Катя даже глаза закрыла от ужаса: что сейчас будет, если он наткнется на нее!

Антон потоптался на площадке, пробормотал что-то похожее на «странно, странно» и снова ушел в квартиру.

Катя еще постояла минутку, а потом громко – тихо она не могла, – сбежала по лестнице, хлопнула дверью, подбежала к забору, вылезла на улицу. И даже по улице она бежала до самого своего дома.

«Ни за что больше не пойду туда», – решила она.

Конфета

Сначала Антон не знал ни о чем.

Он спокойно развязал веревку, открыл дверь, погладил Буля, отломил ему кусок дешевой колбасы, нагнулся, чтобы налить в миску молоко из пакета и только тогда увидел конфету. Конфета лежала на полу у стены. Прежде ее не было и быть не могло, потому что конфет Антон не приносил.

Антон вздрогнул даже – так он испугался.

Не веря себе, он взял конфету в руки, прочитал название «Гвоздика». Утром, когда он гулял с Булем, никакой конфеты у стены не было.

Значит, кто-то здесь побывал сегодня!

Как собака-ищейка, Антон стал высматривать, вынюхивать следы того, кто был в квартире у Буля. И обнаружил крошки от котлеты. Он по запаху понял, что это именно котлетные крошки, да к тому же свежие.

Антон выбежал за дверь и на площадке нашел еще одну конфету – ириску.

А когда поднимал ее, услышал внизу шорох. Это был не Буль, потому что шорох донесся именно снизу. Антон замер и услышал дыхание человека.

Медленно, как загипнотизированный, он спустился на несколько ступенек вниз. И снова замер.

Шорох повторился.

И тут Антон почувствовал, что ему изо всех сил не хочется встречаться с тем, кто прячется сейчас внизу. Нет, ему не страшно было. Просто он понял, что встречаться нос к носу с тем человеком сейчас невозможно. Он даже не знал почему, только чувствовал, что невозможно.

Он взбежал на свою площадку, хлопнул дверью и тут же услышал с лестницы громкие шаги бегущего вниз, а потом грохот уличных дверей.

Антон подскочил к окну, чтобы издалека, сверху увидеть и запомнить того человека. Но на улице никого не было. Лишь та девочка в красивом голубом пальто, Катя, пробежала по улице.

Осенний ветер

Вечером задул холодный ветер, и на улицу выходить не хотелось, но надо было обязательно вывести Буля.

А тут неожиданно забежала с дежурства мама.

Антон как раз надевал куртку, когда она открыла дверь.

– Я на минутку, посмотреть, как ты – и сразу назад, – она удивленно взглянула на сына и спросила: – Куда ты собрался на ночь глядя?

– Я тоже на минутку, задание по математике узнать. – Антон не знал, говорить про Буля или нет.

– А почему в куртке? Пальто бережешь?

– А я свитер надену.

– Ладно, – мама удрученно махнула рукой. – Называется, взглянула на любимого сына в пятиминутный перерыв. Я бегу назад, а ты быстро сходи за заданием.

Антон подождал, пока мама пройдет через двор, и лишь потом вышел на лестницу.

Едва он появился на улице, как его пронзил ветер, выдул все домашнее тепло.

Чтобы добежать до Буля, надо было пригнуться, почти лечь на этот ветер, а ветер не давал дышать.

За забором было чуть тише и теплей. Они с Булем так и походили здесь, у самой парадной. Пять шагов в одну сторону, пять – в другую. А потом Антон побежал домой.

Утром у него заболела голова.

Снова у Буля

Утром Катя вместе с отцом готовила завтрак. Точнее, папа готовил, а Катя накрывала на стол. Завтрак был всегда простой. Или творог со сметаной, или яичница, или яички в «мешочек», или просто бутерброды с колбасой да чай.

Потом Катя мыла посуду, а папа, поцеловав ее в лоб, убегал в свою школу. На днях он должен был перейти в другую школу, поближе. В той, старой, его долго уговаривали остаться, но он нашел им своего хорошего друга, учителя.

После ухода папы Катя еще минут двадцать сидела у пианино, дважды повторила новую сонатину, а потом тоже собралась уходить.

Время у нее было рассчитано точно по минутам. До школы идти быстрым шагом пятнадцать минут, да раздеться три-четыре. Ровно без пяти она входила в класс.

В этот день у нее было шесть уроков, и времени после обычной школы у нее хватало только на дорогу до музыкальной – обедать было некогда.

Папа почти каждый день повторял, чтобы она брала с собой маленький термос и бутерброды. Но Катя стеснялась. Где она их станет жевать? В коридоре перед дверью в музыкальный класс?

После музыки Катя ехала домой усталая.

А еще надо было пообедать, убрать со стола, купить продукты по папиному списку, повторить все, что играла она в школе, чтобы не забыть замечания учительницы, потом сесть за уроки. И так неудачно получалось, что в этот же день в полседьмого приходила учительница французского языка. Она жила в их доме и была уже пенсионерка. Она и папу когда-то учила языку, а теперь бесплатно учит всех желающих детей в доме. В этом году желающих осталось лишь двое – она да восьмиклассница Ира. Остальные переехали в новые районы.

И когда Катя проводила до дверей учительницу французского языка, на ее «Бон шанс, Катрин!», ответила: «Оревуар, мадам!», потянуло вдруг Катю снова в тот огороженный дом взглянуть на собаку.

Как и вчера, она боролась с этой тягой. Взяла было книгу, но чтение не шло в голову. Наконец она сделала бутерброд с колбасой, завернула его и отправилась к тому дому.

Ветер, дувший со вчерашнего вечера, стал наконец стихать.

Сначала Катя походила около забора – боялась, вдруг сейчас вылезет из дыры прямо на нее Антон. Но все было спокойно. Уже начинало темнеть и входить в дом надо было быстрей. Наконец она осмелилась.

По лестнице Катя поднималась на цыпочках. Она была готова к тому, что в любую минуту хлопнет дверь наверху – квартирная, или внизу – уличная. Даже вздрогнула однажды, когда ей послышался какой-то скрип. Но это скрипело полуоткрытое окно на улицу.

Дверь была, как и все эти дни, привязана. Катя отвязала веревку. Ей показалось, что голос у Буля был особенно нетерпеливым.

И точно – сеттер прыгнул ей навстречу, почти выхватил из рук бутерброд, бумага, в которую он был завернут, при этом упала, а Буль сразу съел его.

– Песик, песик, – Катя гладила сеттера по спине и, как вчера, жалела, что не знает его имени.

А сеттер повел себя странно.

Он подбежал к лестничной двери и словно стал звать ее гулять.

Катя не знала, что и делать.

– Ну что ты, песик, – попробовала она успокоить сеттера.

Но сеттер отбежал от двери, схватил зубами ошейник с поводком, поднес к Кате и снова показал на дверь.

Катя колебалась еще с полминуты, но сеттер так настойчиво звал ее на улицу, что она послушалась.

Внизу сеттер уверенно подвел ее к заборной дыре.

«Бедный, наверно, он и не гулял с тобой сегодня», – подумала Катя.

В мыслях она не называла Антона по имени, а только «он».

Сеттер, потоптавшись у заборной дыры, стал вынюхивать след, а потом, низко пригибая голову, повел Катю к Колокольной улице, перешел мостовую, потянул к пряничному дому. Катя еще на минуту раньше догадалась, что Буль ведет ее по следу Антона.

И вдруг прямо на них налетел папа.

– Интересно! – сказал он и уставился на сеттера, а потом осторожно погладил его. – Как зовут?

– Не знаю, – сказала Катя и почувствовала, что попала в такую историю, из которой можно выпутаться, рассказав лишь правду.

– Чей же это такой красивый?

– Так, одного мальчишки.

– Имени мальчишки ты, видимо, тоже не знаешь, – пошутил папа.

Он оказался почти прав. Только имя-то у Антона она и знала, а больше ничего.

Если бы они сейчас оглянулись кругом, то чуть в стороне у соседнего дома они бы заметили другого мальчишку. Мальчишка делал вид, что рассматривает что-то под ногами на асфальте. На самом же деле он внимательно вслушивался в каждое слово из разговора отца и дочери. Это был Коля Кудлаев.

Он уже давно, как только вышел из булочной со свежим батоном, заметил, что с собакой Антона гуляет какая-то девчонка. При этом девчонка и собака шли к Антоновому дому.

«Интересно, – подумал Коля, – мог бы и меня попросить погулять, если заболел, а он, значит, девчонку». Еще больше удивил разговор девчонки с отцом. И едва они повернули назад от дома, как Коля, не боясь, что батон в руках остынет совсем, заторопился к Антону сам.

А Катя повела сеттера назад к забору. Сеттер в первые секунды слушался неохотно, но потом подчинился. Вместе с папой они пролезли в дыру, отвели сеттера по лестнице наверх в квартиру.

В квартире, как и на лестнице, было едва светло, свет падал только от уличных фонарей.

– Забавное жилище, – проговорил папа, изучив квартиру с помощью спичек.

Папа помолчал, а Катя подумала о том, как здорово иметь такого отца, который все понимает и ему поэтому можно доверить многие секреты.

– Я тебе, знаешь, что советую, – папа снова задумался. – Я тебе советую, если ты так хочешь навещать этого симпатичного пса, ходить сюда не одной, а вдвоем. Вместе со мной, например. Мне будет и спокойнее и веселее.

Катя молча согласилась.

Вместе они завязали дверь и вместе спустились.