Текст книги "За "базар" отвечу"

Автор книги: Валерий Карышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Дисциплина

Дисциплина в группировке всегда носит строгий характер. Это беспрекословное подчинение старшим и авторитетам. Как я уже говорил раньше, если происходят какие-либо нарушения со стороны боевиков, немедленно следует наказание – публичное избиение в лесу, вплоть до убийства, чтобы другим неповадно было.

В Москве и в ближайшем Подмосковье есть так называемые свои кладбища для боевиков. Обычно таким кладбищем является трасса Рижского шоссе. Оно достаточно пустынно, машин мало, и практически по сторонам этой трассы нет никаких населенных пунктов, и поэтому замести следы и закопать труп в лесу или на обочине не составляет особого труда. В летний период большой популярностью в свое время пользовалось Клязьминское водохранилище, где также очень много укромных мест. К трупу привязывают тяжелый предмет и топят его в водоеме.

Наряду с наказанием в группировке существуют, конечно, и поощрения. Как я писал ранее, это прежде всего премиальная система, это награждение автомобилем, радиотелефоном и, наконец, процент с прибыли, с коммерсанта, то есть те люди, которые занимаются разведкой, поисками коммерсанта на предмет предоставления ему будущей крыши, в качестве поощрения имеют возможность вести этого коммерсанта до конца, чтобы быть его куратором и, соответственно, иметь небольшой процент из общей суммы, которая уходит в общак группировки.

Однажды при праздновании дня рождения одного «заслуженного» боевика в зале ресторана того премировали не только деньгами, но и дорогостоящей проституткой.

Рабочий день боевика в группировке ненормированный. Он может длиться несколько часов, а то и суток, когда происходит слежка за интересующим объектом.

Запросы боевиков обычно достаточно однообразны. Они стремятся как можно больше получить каких-то материальных благ или подняться на ступеньку выше в криминальной иерархии – стать авторитетами.

Часто, приезжая в отпуск в свои провинциальные города, они рассказывают о красивой московской жизни, о посещении ночных клубов, о проститутках. Это вызывает безусловную зависть их земляков. Когда такие боевики погибают, то в эти же города отправляется кадровик, который из числа их друзей набирает новых рекрутов для структур.

В числе форм поощрения для отдельных боевиков встречаются и поездки за границу, в которые они берут с собой девиц. Я часто видел, как отдыхали боевики в Израиле. При посещении одного из храмов, например, я видел, как парень, коротко стриженный, по-моему, из Донецкой области, достал какие-то списки и стал молиться, вероятно, замаливая свои грехи перед убиенными.

В Эмиратах со мной произошел интересный случай. Так получилось, что зимой в одну из гостиниц Шарджи (ОАЭ) съехалось большое количество братвы из разных городов России.

Они вместе отдыхали, снимались на память. Все были обвешаны многочисленными золотыми цепями и разукрашены всевозможными уголовными наколками, в которых мне, как адвокату, разобраться было достаточно легко.

Увидев, что мое тело не исписано надписями, они отнеслись ко мне достаточно пренебрежительно. Но так получилось, что мне неожиданно позвонил клиент на мобильный телефон. Я взял трубку и стал с ним разговаривать, забыв при этом, где я нахожусь и кто рядом со мной находится.

Мои слова были такие: «следственное управление», «ФСБ», «Лефортово», «встречусь со следаком» и так далее. Я вдруг увидел, как сидящая братва неожиданно смолкла и все стали бросать на меня странные взгляды, в которых читались уважение и даже испуг. А вечером, когда я шел ужинать, то двое или трое человек со мной заискивающе поздоровались.

Наиболее авторитетные лидеры группировок обычно используют для отдыха страны Европы. Такими местами могут быть Греция, Испания, Голландия, Италия, острова Карибского бассейна США. Затем, когда они попадают в изолятор – я буду писать об этом подробнее позже, – там они рассказывают друг другу о воле: где они были, с кем встречались, просят через адвокатов, через своих жен передать фотографии в камеры, где они показывают друг другу фотоальбомы и рассказывают о той красивой жизни, которая была у них на воле.

Очень часто, уже в условиях Москвы, боевики группировок встречаются друг с другом в ночных клубах и казино. Здесь действуют неписаные законы. Например, в одном помещении клуба могут встретиться враждующие группировки, у которых идет война. Но никаких военных действий и боевых сражений ни в помещении казино, ни на близлежащей территории не будет, потому что казино или ночной клуб тоже контролируется соответствующей братвой.

Занятиям спортом уделяется большое внимание. Боевики часто «качаются» в спортивных залах, занимаясь с железками. Очень популярны в последнее время стали снаряды «Кеттлер». Часто собираются вместе для игры в футбол, это очень популярный у них вид спорта. Существуют даже определенные дни так называемого спортивного режима, когда они поддерживают свою спортивную форму. Выезжают, например, для стрельбы в тир.

Стрелки

Стрелки – это место, где встречаются представители разных группировок для решения каких-либо вопросов и проблем. Обычно стрелки носят мирный характер. Но иногда они могут носить характер воинствующий. Считается признаком хорошего тона никогда не опаздывать на стрелку. Если какая-либо группировка значительно опаздывает на стрелку или не приезжает, то считается, что они проиграли спор. Но иногда бывает так, что группировка, покидающая стрелку, нарывается на засаду. И никто из приехавших не уходит живым. Такие случаи стали в последнее время частыми.

На стрелку может приезжать различное количество людей. Если это заранее не оговаривается, то это может быть четыре-пять человек. Но иногда бывают стрелки, на которые пригоняется почти вся структура для демонстрации своей мощи. В этом случае на стрелке собирается и пятьдесят, и сто человек. Тем более когда стрелка неминуемо должна превратиться в военный конфликт.

Часто стрелки предпочитают устраивать на улице, в каком-либо людном месте. Но иногда, если группировки достаточно близко знакомы или имеют общего коммерсанта, такая встреча может произойти и в зале ресторана.

Иногда стрелки заканчиваются плачевно – приезжает либо РУОП, либо СОБР и всех, кто участвовал в стрелке, везут либо на Шаболовку, 6, либо на Петровку, 38. После недолгой беседы и определенной профилактики всех участников группировки, если они, конечно, не находятся в федеральном розыске, отпускают восвояси.

Но если какая-либо группировка переполнила чашу терпения правоохранительных органов, то, как они сами утверждают, не исключается возможность получить при встрече с оперативными работниками подложенный в карман наркотик либо оружие или патроны. Поэтому некоторые авторитеты, идя на встречу, надевают специальный пиджак или пальто с зашитыми наглухо карманами.

Мне, например, как адвокату, довелось присутствовать на такой стрелке, где в одной из московских гостиниц на Ленинском проспекте собрались три группировки. Я в данном случае выступал как эксперт по одному коммерческому проекту.

Нужно сказать, что в сходке основной темой было обсуждение их совместного участия в коммерческом проекте, точнее, в крупнейшем торговом центре, который после некоторой реорганизации приобрел другой статус.

Предыдущие стрелки между тремя группировками ничем не закончились, и для обсуждения окончательного решения и расставления точек над «i» специально был приглашен очень известный московский вор в законе – в качестве третейского судьи.

На сходку прибыли в точно указанное время. Машины мы поставили недалеко от гостиницы, причем мальчишки, которые мыли машины, тут же увидели автомобили крупнейших авторитетов и поспешили к ним. Я обратил внимание, что когда лидеры группировок проходили по холлу гостиницы, то многие служащие вежливо с ними здоровались.

Все поднялись на последний этаж гостиницы, где находился ресторан, и заняли специальное место – достаточно большой отдельный банкетный зал, огороженный от основного зала перегородкой. На встрече присутствовало примерно 30 – 40 человек.

В основном это были представители группировок, их подконтрольные коммерсанты, участвующие в этом коммерческом проекте, а также приглашенные эксперты – юристы, адвокаты, бухгалтеры, финансисты.

Участники встречи заняли большой стол, заставленный холодными закусками, позже был подан кофе. Все приглашенные на встречу эксперты остались за перегородкой, и при обсуждении какого-то конкретного вопроса их вызывали.

Я сидел рядом со своим коллегой, который так же, как и я, консультировал другую группировку. Все проходило достаточно чинно, миролюбиво. Я обратил внимание на одну особенность: если раньше, на предыдущие стрелки, представители группировки приезжали в обычных кожаных куртках, водолазках, с цепями, то здесь они были одеты совершенно по-другому – в гражданские дорогие костюмы с рубашками и галстуками. Практически все выглядели настоящими коммерсантами.

Обсуждение вопросов на данной сходке проходило как бы по запланированному сценарию. Никто никого не перебивал, каждый выступал коротко и по делу, приводил свои веские аргументы. Первым вопросом было согласование расходов и вложений за прошлый период. Этот вопрос был наиболее сложным. Дело в том, что две группировки из трех вложили большие денежные средства в этот коммерческий проект. В связи с этим они требовали увеличения своей будущей доли в доходах. Третья группировка таких вложений не делала, но ссылалась на какие-то другие заслуги и настаивала на равной доле от участия в прибыли.

Когда выступали эксперты, то я обратил внимание, что никто никаких финансовых документов, подтверждающих те или иные расходы, не требовал. Все оценивалось на основе логического либо психологического фактора. Люди делали доклад, а слушатели внимательно смотрели за выражением их лица. Для себя я сделал вывод, что вор в законе – тонкий психолог. Он точно определяет, где правда, а где лукавство.

После обсуждения каждого пункта все как бы обменивались окончательными репликами, которые практически являлись формой утверждения тех или иных спорных вопросов.

Затем встал вопрос об утверждении сметы на будущий период и обсуждение будущей доли каждой группировки, которую она намерена получать. Вопрос был совершенно секретный, поэтому всех экспертов вежливо попросили удалиться в общий зал ресторана, где были накрыты столы, на которых, помимо кофе и легкой закуски, стояли бутылки с шампанским. Официанты были чрезмерно услужливы.

Затем я узнал, что свои предложения по распределению дохода высказывали старшие группировок. Они коротко обосновывали свое право на ту или иную долю прибыли. После таких коротких сообщений была сделана небольшая пауза, и слово взял вор в законе.

Он так же коротко, лаконично и аргументированно распределил доли. Трудно сказать, насколько это распределение всех удовлетворило, но по крайней мере никто не стал спорить с законником. Потом, как я узнал, было получено согласие от всех трех группировок.

Остался невыясненным вопрос: заплатили ли участники этой сходки законнику за решение спора. Вероятно, это было отчисление в какой-то воровской общак определенной суммы денег.

Когда мы покидали здание гостиницы, то я обратил внимание, что на одной из сторон, где были припаркованы машины, стояла машина людей, одетых в камуфляжную форму, напоминающую форму ОМОНа или спецназа. Я удивленно обратился к старшему группировки, которого я консультировал, с вопросом. Он похлопал меня по плечу и сказал:

– Все нормально. Этих людей мы специально пригласили для того, чтобы они охраняли нашу встречу.

Вот так закончилась одна из воровских сходок, на которой в качестве эксперта мне довелось побывать.

Наркотики

Очень отрицательно в группировках относятся к наркотикам и к злоупотреблению алкоголем. Многие, как я уже говорил, лидеры, авторитеты, а также боевики вообще не употребляют ни спиртного, ни наркотиков – действует «сухой закон». Многие из них закодированы, «зашиты». Употребление наркотиков для многих кончается плачевно. Обычно от таких людей стараются избавляться – либо «увольняют», либо устраняют путем закапывания в лесу или в водоеме.

Вместе с тем часто авторы, пишущие на криминальные темы, рядовых боевиков называют «одноразовыми», то есть жизнь их коротка и ничего не стоит. Это не совсем так.

Когда боевик попадает в беду, то есть происходит арест, задержание или он попадает в больницу, то всегда ему со стороны лидеров группировки оказывается повышенное внимание. Ему тут же нанимают адвоката, посылают посылки в следственные изоляторы, навещают в больнице, обеспечивают хорошими врачами. Я был свидетелем многих фактов, когда с какой-нибудь перестрелки привозили раненого бойца.

Тут же старшие нанимали хороших врачей, помещали в комфортабельную палату, обеспечивали охраной. Так же происходит и с человеком, который погибает. Ему обеспечиваются пышные похороны, тоже, конечно, зависит от ранга, боевик это или лидер, хорошее место на кладбище, помощь его семье или родителям. Все это делается для того, чтобы другие знали, что лидеры группировок никогда не бросают своих людей в беде и каждый из них может рассчитывать на такую помощь.

Часто в ходе стрелок происходит знакомство боевиков с другими группировками. Если группировки дружественные, никогда не конфликтовавшие, то обычно боевики имеют возможность встречаться друг с другом в ночных клубах, поддерживать какие-то приятельские отношения.

Но если группировки между собой находятся в состоянии войны, то, как уже отмечалось, никогда военные действия не могут распространяться на места их отдыха. В крайнем случае можно только смерить друг друга недобрым взглядом, не более того. Ни оскорбление, ни какой-либо жест со стороны членов враждующих группировок не допускаются ни в коем случае. Здесь действует строгий неписаный закон, который соблюдается и поддерживается всеми группировками.

Наконец, возможен переход из одной группировки в другую.

Но всегда такой переход возможен только в одном случае – если группировка практически распадается, погибает или уходит на зону ее лидер. Тогда в другую группировку переходит не только один боевик, но и приводит с собой своих коллег.

Борьба за власть

В каждой группировке иногда возникает борьба за власть. Так получается, что молодые члены группировки видят, как живут, достаточно зажиточно, их коллеги – старшие или авторитеты. При этом у них происходит определенная психологическая переориентация. Они считают, что основную массу добытых денег приносят именно они, и рискуют они гораздо больше, чем их лидеры. А место в иерархии они занимают гораздо более скромное. В этой связи возникают различные конфликты.

Особенно серьезный конфликт получился, когда был убит Сергей Тимофеев, он же Сильвестр, лидер ореховской структуры. Вся структура раскололась на множество бригад, и между ними началась внутренняя борьба за раздел сфер влияния, за распределение мест между собой, за долю в общаке.

Иногда в некоторых группировках, как рассказывали мне опять же мои клиенты, заранее отслеживают атмосферу внутри «коллектива». Внимательно следят за всеми разговорами, конфликтами. И получается, что какой-нибудь наиболее авторитетный боевик вдруг неожиданно, при странном стечении обстоятельств, погибает или исчезает.

Глава 2. Курганские

Глава 2

КУРГАНСКИЕ

В своей адвокатской практике я сталкивался и работал с разными группировками: коптевской, измайловской, кунцевской, подольской, казанской, архангельской, долгопрудненской и другими. У каждой из них есть, конечно, и общие, и отличительные черты. Но, по-моему, курганская особенно выделяется среди них своей выразительной и колоритной индивидуальностью.

Сразу после легендарного побега моего клиента – Александра Солоника из «Матросской тишины» ко мне в консультацию приехали новые клиенты.

Войдя в кабинет, где адвокаты обычно принимают своих клиентов, два молодых парня, представившись, попросили меня принять участие в защите двух своих товарищей. Но, прежде чем изложить суть дела, по которому они, собственно, были задержаны, ребята попросили меня выйти с ними на улицу и переговорить с родственниками этих людей.

Я немного удивился, почему же родственники не могут войти в помещение юридической консультации, на что ребята сказали: «Мы вам все объясним, и вы сами все увидите». Ничего не оставалось делать, как выйти на улицу.

Пройдя несколько метров, мы подошли к шикарной иномарке – «пятисотому» «Мерседесу» цвета серебристый металлик с затемненными окнами. Один из парней услужливо открыл дверь и предложил мне сесть на заднее сиденье.

Впереди сидели двое достаточно плотных мужчин. Один из них обернулся ко мне и, назвав меня по имени-отчеству, приветливо улыбаясь, представился:

– Виктор (имя изменено).

Другой назвался Олегом (это был Олег Нелюбин).

– Мы слышали о вас. Ваш клиент Саша, ну который… – наш земляк. И мы какое-то время наблюдали за вашей работой, – загадочно сказал Виктор. – И мы бы очень хотели, чтобы вы стали помогать нам по отдельным проблемам, которые у нас возникают, и консультировать по юридическим вопросам.

Я сказал, что мне, конечно, приятно слышать о высокой оценке моей работы, но работа адвоката может быть связана только с каким-либо конкретным уголовным делом, если опять же оно возбуждено и человек является подозреваемым. Для разъяснения я прочел им небольшую лекцию.

– Да-да, мы в курсе, – сказал Виктор. – Дело в том, что двоих наших ребят совершенно незаконно задержали в одном отделении милиции на предмет перевозки оружия, которое нашли в их «БМВ». Но эти ребята никакого отношения к оружию не имеют, поэтому я бы попросил вас взять их под защиту и постараться освободить.

– Хорошо, – сказал я, доставая блокнот и ручку. – Диктуйте фамилии и имена ваших ребят и номер отделения, где они сейчас находятся.

Поднявшись затем к себе в консультацию с одним из их представителей, я оформил ордер и позвонил следователю. Того на месте не было. Чтобы не терять времени, я решил выехать в отделение милиции.

Отделение милиции, где были задержаны ребята, находилось недалеко от Белорусского вокзала. Когда я вошел в отделение, то сразу попросил дежурного проверить по книге наличие среди задержанных моих клиентов. Дежурный открыл журнал, нашел там фамилии моих клиентов и сказал, что их только что увезли в ИВС.

ИВС – это изолятор временного содержания. Дело в том, что не в каждом отделении милиции есть такой изолятор. Практически такой изолятор находится в одном из отделений милиции на одной из территорий, который одновременно обслуживает четыре, а то и пять отделений. Туда привозят людей, находящихся предварительно под следствием, когда еще не получена санкция прокурора на их арест. Они содержатся там по соответствующей статье Уголовно-процессуального кодекса, предусматривающей право следственных органов задержать их на кратковременный срок до получения санкции прокурора.

Через несколько минут я подъехал к другому отделению милиции, в районе метро «Новослободская», где находился ИВС.

Пройдя несколько метров по коридору этого отделения и завернув за угол, я натолкнулся на группу людей, которые о чем-то шумно говорили. В этой группе выделялся один, небольшого роста, человек с темными волосами, с круглым лицом и достаточно упитанный. Улыбаясь, он держал в руках несколько свертков и пакетов и пытался пройти в помещение, куда его не пускали сотрудники милиции. При этом он что-то им объяснял. Разговор носил необычный характер. Человек что-то рассказывал, смеялся, а милиционеры не пропускали его, говоря одно и то же: не положено, и все.

Я взглядом отыскал среди милиционеров знакомого старшину, так как и раньше мне приходилось по роду своей работы бывать в этом отделении милиции. Я подошел к нему, поздоровался и попросил отойти в сторону.

– А что случилось, какая у вас тут проблема? – спросил я у него.

– Да вот, писателя одного задержали…

Я внимательно всмотрелся в лицо этого человека и узнал его. Это было знаменитое скандальное дело, когда журналист Быков, сотрудник одного из журналов, написал нецензурное стихотворение, и оно было опубликовано.

Произошла совершенно нелепая реакция со стороны правоохранительных органов. Его забрали прямо из редакции по факту хулиганства, а именно публикования нецензурных стихов в журнале.

Продержали его, по-моему, в отделении милиции несколько суток, потом выпустили, прекратив так и не возбужденное уголовное дело. И теперь новоявленный стихотворец нецензурного уклона решил приехать в отделение милиции, привезти передачу своим бывшим сокамерникам, с которыми он познакомился, пребывая в ИВС.

Я спросил у старшины, назвав фамилии своих клиентов:

– Они здесь находятся?

– Да, они здесь.

– А как мне найти следователя? – спросил я.

– Идите в шестнадцатый кабинет. Он там.

Я подошел к шестнадцатому кабинету, постучал в дверь и открыл ее. За столом сидели два человека в гражданской форме, но с кобурами на ремнях. Я понял, что это оперативные работники. Представившись, я назвал фамилию следователя и спросил, могу ли я его увидеть. Люди посмотрели на меня удивленно:

– А кто вы?

– Я адвокат.

– По какому делу? – спросил один из сидевших за столом.

Я назвал фамилии клиентов.

– А, курганские бандиты! – сказал оперативник. – Ну что вам сказать… Мы их задержали на предмет перевозки оружия, и они будут привлечены к уголовной ответственности по 218-й статье (старая редакция Уголовного кодекса). Поэтому плохи ваши дела. Ничего у вас не получится с их освобождением.

– Хорошо, – сказал я. – Если вы имеете такую информацию, то могу я прочесть протокол их задержания?

– Без проблем, – ответил оперативник и протянул мне листок.

Вскоре я узнал, что мои подопечные ехали на машине «БМВ» по улице, были задержаны одной из патрульных групп для проверки документов. Потом в машине был произведен обыск. В ходе обыска под задним сиденьем в салоне был найден пакет, внутри которого находились два пистолета – «ТТ» и «макаров». После этого Алексей и Дмитрий – так звали клиентов – были задержаны и доставлены в отделение милиции.

В ходе интенсивного допроса, который продолжался несколько часов, мои подопечные так ни в чем и не признались, утверждая, что подвозили двоих незнакомых людей, и эти попутчики оставили пакет с оружием.

В это время открылась дверь, и в кабинет вошел молодой человек лет тридцати. Как оказалось, это был следователь, ведущий это дело. От него я узнал, что только что он ездил на Петровку и отвез оружие для дактилоскопической и баллистической экспертизы – это наличие отпечатков пальцев на стволах и наличие криминального происхождения этого оружия, то есть фигурировало ли оно в каких-либо уголовных эпизодах, – а также куски их одежды, которую тоже взяли на экспертизу.

Я получил согласие на встречу с моими подзащитными. Через несколько минут, войдя в специально отведенную комнату, где адвокаты встречаются со своими подзащитными, я увидел Дмитрия и Алексея.

Это были ребята двадцати пяти – тридцати лет, сильно избитые. Одежда у них почему-то была рваная: у одного была порвана рубашка, у другого – оторвана нижняя часть брюк. Я спросил, почему у них разорвана одежда. Они сказали, что когда их задержали и доставили в первое отделение милиции, то оперативники первым делом, после того как хорошенько их избили, взяли и вырвали у них часть рубашки и часть брюк, один из оперативных работников демонстративно взял с подоконника масленку и вылил масло на эти части их одежды, сказав при этом:

– Вот теперь экспертиза докажет, что у вас на одежде есть масляные пятна от перевозимого вами оружия, так что вас закроют надолго.

Потом приехали то ли муровцы, то ли руоповцы, стали проводить беседы о принадлежности ребят к организованной преступной группировке.

Я спросил, не оставили ли они отпечатков пальцев на оружии. Ребята сказали, что они вообще никогда того оружия не видели, что, как они написали, что перевозили людей в машине и те люди оставили в машине, так и было. Так что их отпечатков пальцев на оружии не может быть стопроцентно.

Они сообщили также, что была предпринята попытка вложить оружие в их руки, но они не поддались.

Теперь мне стало ясно, что в принципе у меня появилась достаточно большая возможность доказать их непричастность к преступлению и добиться освобождения их из-под ареста. Но для этого необходимо дождаться результатов экспертизы, что я и объяснил моим подзащитным.

Через два дня я связался со следователем и в буквальном смысле слова заставил его заехать на Петровку за результатами экспертизы. Результаты оказались благоприятными: на стволах не обнаружено отпечатков пальцев моих клиентов, стволы не имели криминального прошлого, не проходили по другим уголовным делам.

Что касается их одежды, то действительно на одежде были обнаружены пятна масел оружейного свойства. Но я тут же попросил провести еще одну экспертизу: соответствуют ли масляные пятна, обнаруженные на одежде, маслу на оружии, найденном в их машине. Экспертиза была проведена, и на следующий день подтвердилось их несоответствие. Было ясно, что одежда была умышленно испачкана другими маслами, от другого оружия.

Я убедил следователя, что в данном случае мои люди не причастны к преступлению, аргументируя довод тем, что машина, на которой они ехали, не принадлежала им, они пользовались ею по доверенности, а сумка принадлежит попутчикам, а не моим подзащитным.

На следующий день следователь вызвал хозяина этой машины, и тот подтвердил, что действительно машина принадлежит ему и что он дал машину ребятам во временное пользование. Этот человек являлся коммерсантом.

Я настаивал на немедленном освобождении своих клиентов из-под стражи, пригрозив следователю, что иначе я, в соответствии с законом, обжалую его действия у прокурора. После небольшого совещания со своим руководством следователь принял решение освободить Дмитрия и Алексея из-под стражи, и я получил их «на руки» в отделении милиции.

Но, едва посадив их в свою машину, я увидел, как за нами пристроился «хвост». Видимо, оперативники рассчитывали на то, что я передам своих клиентов в руки их сообщников и тех возьмут тепленькими.

Дальше начались приключения. Мы неоднократно поворачивали в какие-то переулки, пытаясь уйти от «хвоста», и вскоре нам это удалось. Попрощавшись, я высадил их у остановки автобуса и поехал к себе домой.

Через два дня ко мне в консультацию вновь приехал довольный Виктор. На сей раз все поднялись в помещение моей консультации, тепло поблагодарили меня за оказанную помощь и попросили разрешения вновь обращаться ко мне за помощью, если у них что-то случится. Такое согласие я им дал.

Через несколько дней моя работа с курганцами продолжилась. Как-то днем на мой мобильный позвонил Олег и попросил о срочной встрече. Встретиться договорились на Новом Арбате. Когда я подъехал, Олег уже был там в сопровождении своих ребят. Он сказал, что только что в здании Центра международной торговли задержали двоих людей – Павла Зелянина и Андрея Т., которые выходили из ЦМТ.

При этом у них при себе ничего противозаконного не было. Олег попросил вмешаться и разобраться в этом, тут же добавив, что люди уже поехали в юридическую консультацию оформлять соответствующие документы.

Снова записав фамилии задержанных, я поехал в Центр международной торговли. Войдя в вестибюль гостиницы Центра, я стал искать, где находится пост милиции.

Пробираясь через многочисленные лабиринты коридоров, я наконец попал в дежурную часть. Предъявив удостоверение адвоката, я стал интересоваться, где находится задержанные. Дежурный, посмотрев на мое удостоверение, сказал, что он не в курсе и люди, которых я назвал, в книге у него не записаны, что лучше мне обратиться по этому вопросу к начальнику отделения милиции майору Голубеву.

– А где я могу найти майора?

Дежурный взял листок бумаги и написал номер кабинета. Надо было пройти в другое здание, на какие-то антресоли.

По дороге в кабинет я увидел идущего мне навстречу мужчину плотного телосложения в гражданской одежде и в хорошо сшитом сером костюме. Интуиция подсказала мне, что это и есть начальник отделения милиции. Я обернулся и сказал:

– Простите, вы, случайно, не майор Голубев?

– Да, это я, – сказал он, удивленно посмотрев на меня.

– Мне надо с вами поговорить.

– Пойдемте.

Мы вошли в его просторный кабинет, напоминающий нечто среднее между номером гостиницы и офисом. Присели. Я вновь показал свое удостоверение, сказал, что я по вопросу Павла Зелянина и Андрея Т.

– Да, действительно такие люди нами задержаны, – сказал он. – Но в настоящий момент я ничего не могу вам сказать. Сейчас я разберусь.

Он взял телефон и стал кому-то звонить. Это заняло у него минут пять. После этого он предложил мне выпить с ним чаю. Это был совершенно неожиданный жест с его стороны. Мне часто приходилось бывать в отделениях милиции, но чтобы начальник милиции незнакомому адвокату предложил выпить с ним чаю и поговорить, для меня было очень неожиданно. Потом я понял, что это был хитрый ход с его стороны. Мы разговаривали минут десять-пятнадцать на разные темы – о преступности, о милиции, о роли адвокатов.

Неожиданно у меня запищал пейджер. Я внимательно посмотрел на экран. Там было сообщение: «Ваших клиентов только что вывезли в отделение милиции на Ярославском шоссе». Теперь я понял, что начальник милиции ЦМТ специально пригласил меня выпить с ним чаю, чтобы дать возможность спрятать от меня задержанных.

Я тоже решил сделать хитрый ход и сказал, хлопнув себя по лбу:

– Господи, по-моему, я забыл закрыть машину!

Начальник отделения поинтересовался:

– А где вы ее оставили?

– Да возле гостиницы. Надо пойти проверить. Я скоро вернусь. Хорошо?

Я быстро выскочил, сел в машину и направился к Ярославскому шоссе. По дороге я позвонил с мобильного в справочную и узнал, где находится отделение милиции, куда их отправили.

Вскоре моя машина остановилась у отделения милиции. Я быстро подошел к дежурному и, чтобы не попасться в очередной раз на прием, который используется против адвокатов, решил разыграть из себя их коллегу-оперативника. Небрежным движением я вытащил мобильный телефон с антенной, повернув его так, чтобы казалось, что это рация, и совершенно спокойно, немного развязной походкой подошел к дежурному, сказав:

– Послушай, командир, куда доставили этих бандитов?

– Так их опера допрашивают, на втором этаже, – бросил дежурный, даже не спросив никаких документов.

Поднявшись на второй этаж, я, проходя мимо каждой комнаты, стал прислушиваться, где идет допрос. Но никаких громких разговоров я не услышал. А время уже было девять часов вечера, и практически во всех комнатах горел свет. Тогда я стал обследовать те кабинеты, из-под дверей которых не пробивался свет. Таких кабинетов было четыре.