Текст книги "Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева"

Автор книги: Валерий Карышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Наконец привезли Валентина на обычном «рафике» с надписью «Милиция». За ним шла еще одна машина – такой же «рафик» с милиционерами. Несколько автоматчиков в бронежилетах сопровождали его. Сам Валентин был прикован наручниками к какому-то оперативнику. Они быстро вышли из машины и, не останавливаясь, прошли в кафе.

Кафе к этому времени уже закрыли, никого постороннего там не было, за исключением двоих понятых, которые заранее были приглашены для эксперимента и сидели в сторонке. Кроме следователя, было еще несколько сотрудников прокуратуры. Это были оперативники и, вероятно, еще следователи, которых направили для проведения эксперимента. Кроме того, был мужчина с видеокамерой.

Сначала все сели за столики. За столик, где сидели Валентин с оперативником, подсели и мы со следователем. Следователь достал бланк протокола допроса и стал что-то писать, заполнять графы. Затем начался традиционный допрос: где сидел Валентин, когда он пришел, где сидел Кузя, о чем они говорили – то есть сначала было словесное описание эпизода убийства. Затем, когда следователь закончил это описание и Валентин ознакомился с записями – а после него записи прочитал и я, – были поставлены подписи: сначала – Валентина, потом – моя.

После этого следователь предложил обыграть все вживую, то есть Валентин встал, прошел под объективом видеокамеры от входа до столика, сел. Затем к нему подсел еще один человек. Вероятно, это был статист – так называемый воображаемый погибший. Они о чем-то говорили. Наконец Валентин сказал, что он разговор закончил, встал и подошел к стойке. Он стал показывать, что там стоял телевизор с видеомагнитофоном. Но в настоящий момент там ничего не было. Валентин стал показывать, как он возился с видеомагнитофоном. Затем он пошел в сторону туалета. Теперь необходимо было проверить по часам, сколько времени он отсутствовал. Следователь включил свой хронометр, фиксируя время.

Наконец Валентин выполнил еще какие-то действия, и уже, казалось, следственный эксперимент был закончен. Следователь обратился к присутствующим:

– Есть ли у вас какие-то вопросы к следствию?

– Да, я хотел уточнить, – сказал я. – Я хотел бы, чтобы вы записали мой вопрос по поводу освещения. – И я задал вопрос: какое освещение было в кафе в двадцать три пятьдесят?

Валентин пожал плечами. Следователь записал вопрос и удивленно посмотрел на меня:

– А какое это имеет значение? Вроде это к предмету не относится.

– Нет, это не так. Меня очень интересует освещение, потому что с помощью этого можно выяснить, как хорошо было видно помещение кафе снаружи.

Валентин сразу сообразил, к чему я клоню.

– Освещение было плохое, – сказал он, – свет приглушенный, да и к тому же никого из посетителей не было и зажигать много света не было нужды.

Я проследил, чтобы этот ответ был занесен в протокол. Следователь кивнул головой, как бы говоря, что он понимает, что я задумал.

– Есть еще вопросы?

Я хотел спросить по поводу комнаты уборщиц, о возможности проникнуть через черный ход посторонним, а потом подумал, что пока не стоит раскрывать свои карты.

– Вопросов нет, – сказал я.

– Тогда мы прощаемся, – обратился к нам следователь. Он посмотрел на Валентина. – Через три-четыре дня я навещу вас в следственном изоляторе. – Он перевел взгляд на меня. – Мы с вами созвонимся. Дело в том, что к этому времени уже будут результаты экспертизы, так что я обязан приехать и ознакомить с ними вас.

– А что, пока предварительных результатов нет? – Я намекнул ему на то, что обычно следователи заранее знают результаты экспертизы.

– Нет еще, – он покачал головой. – Ладно, я вас больше задерживать не буду.

– А вы еще останетесь здесь?

– Да, останусь. Мне нужно еще поработать со свидетелями.

– Какими свидетелями?

– Свидетелями этого преступления.

Мне стало интересно. Следователь определенно намекал на охрану Кузи и официантку Веру.

Я попрощался с Валентином, а сам направился к выходу. Мне было ясно, что сейчас следователь вызовет сюда свидетелей, которые будут давать показания по поводу этого происшествия в кафе. Я прекрасно понимал, что братва снова захочет поговорить с Веркой. Теперь мне необходимо было это запечатлеть. Как назло, у меня не было с собой фотоаппарата, и я очень ругал себя за это – вот, считаю себя опытным адвокатом, ношу с собой «Полароид» – очень удобная вещь, мало ли, что-то срочное нужно будет снять: факты избиения своего подзащитного, какие-либо документы. А тут, как назло, его нет!

У меня мелькнула мысль: наверняка в этом городе есть какой-то магазин, где можно купить фотоаппарат. Я быстро сел в машину и, сообщив Павлу и Жанне по телефону, что скоро вернусь, направился в сторону центра города. Там я без труда нашел фотомастерскую. Почти бегом ворвался в нее.

– У вас одноразовые фотоаппараты есть?

Мужчина удивленно посмотрел на меня.

– Какие?

– Ну, «Кодак», «Фуджи»?

– «Кодак» есть, – сказал мужчина, доставая одноразовый фотоаппарат, уже заряженный пленкой.

– Прекрасно. Сколько он стоит?

Мужчина назвал цену. Я достал из кармана деньги. Прекрасно! Только бы теперь он заработал!

Вернулся к кафе. Я не ошибся в своих предположениях. Вскоре к кафе подъехали ребята. Я заметил девушку в спортивной куртке и в платке. Судя по всему, это была Верка.

Поставив машину поближе, я стал ждать. Двое ребят подошли к Верке вплотную и стали о чем-то разговаривать. Это был именно тот момент, который мне необходимо было запечатлеть. Я быстро нажал на газ и подъехал к ним почти вплотную. Нажав на кнопку, я опустил левое стекло. Навел объектив на Верку, стоящую рядом с ребятами, и сфотографировал их. Ребята удивленно посмотрели в мою сторону. Тут же я поднял стекло машины.

Я уже хотел ехать домой, но вспомнил, что забыл самое главное и следователь тоже об этом забыл. Я быстро набрал номер мобильника Жанны.

– Жанна, вы где находитесь?

– Мы ждем в переулке.

– Послушай, постарайся сосредоточиться и ответить мне на вопрос точно: в какой костюм был одет в тот вечер Валентин?

– Я уже не помню.

– Жанна, дорогая, вспомни! Это очень важно!

– По-моему… Погоди, он приехал с работы. Следовательно, он был в темном костюме в полоску.

– А рубашка какая?

– Белая рубашка.

– Галстук?

– Вот этого я не знаю.

– Жанна, постарайся вспомнить – темный, светлый?

– Он никогда не носит светлые галстуки.

– Значит, темный. Ясно. Теперь возвращайтесь в пансионат и ждите меня там. А я еще немного поработаю.

– А зачем вы интересуетесь костюмом? – спросила Жанна.

– Они могут костюм подменить. Ведь, по утверждению Валентина, никаких пятен на нем не должно быть.

– И что же? Вы думаете, что они могут другой костюм подсунуть, с пятнами крови?

– Вполне возможно. Хотя, с другой стороны, вряд ли они пойдут на такое. Но мы должны быть готовы к любой ситуации.

Вскоре я вернулся в кафе. Следователь удивленно взглянул на меня.

– Что, опять что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного. Просто я хотел, с вашего позволения, присутствовать до конца на следственном эксперименте.

– Но, извините, уважаемый господин адвокат, эксперимент проводится уже в присутствии свидетелей, и ваше присутствие на нем необязательно.

Я посмотрел на ребят. Они стояли и улыбались, как бы говоря – ну что, адвокат, получил свое? Облом тебе? Я заметил, что они изменились внешне – были причесанные, одеты в светлые рубашки с галстуками. «Как будто на торжество пришли, – подумал я. – Надо же!»

Я перевел свой взгляд на Веру. Она выглядела испуганной и уставшей. Во взгляде чувствовалось напряжение. Наверняка ее уже напугали ребята, представители братвы. Но что я могу сказать следователю? Какие у меня есть доказательства, что осуществляется давление на свидетеля? Никаких, кроме единственного снимка, который потом, возможно, придется обыграть в суде.

Переминаясь с ноги на ногу и ругая наше несовершенное законодательство, в котором нет четкого определения действий адвоката, я решил все же уехать. Я сел в машину и направился в сторону пансионата. Что мне еще оставалось делать?

Когда я вернулся в пансионат, мы собрались в номере Жанны, который превратился в штабной. Мы долго сидели и обсуждали возможные варианты дальнейших событий после следственного эксперимента. Я устал высказывать свои предположения. Особенность адвокатской работы заключается в том, что если клиент бывает настойчивым, то он заставляет тебя как бы предугадывать течение следствия и ход событий. Если сравнивать нашу работу с работой врача, то можно представить такое. Приходит больной к врачу и спрашивает у него: скажите, как я могу заболеть – так или так? А вдруг я так заболею? А вдруг этак? Ведь такого никто у врачей не спрашивает. А адвоката, получается, терзать можно?

Жанна помучила нас серьезно, перебирая различные варианты. Наконец я решил остановить ее.

– Жанна, – сказал я, – в конце концов, мы не бюро прогнозов, чтобы предугадывать дальнейшие события.

Она согласилась с нами.

– В конце концов, – сказала она, – я могу сейчас тоже получить кое-какую информацию. – Она взяла трубку мобильного телефона и хотела набрать номер.

– Погоди, – сказал я, – ты куда собираешься звонить?

– Верке, – ответила Жанна.

– Она тебе телефон дала?

– Да, и сказала, чтобы я ей позвонила после следственного эксперимента.

– Не вздумай звонить с мобильного!

– Почему?

– Мало ли что – телефон ее может прослушиваться. Пойдем поищем телефон-автомат.

Мы вышли на улицу. Но никакого телефона-автомата там не было. Тогда мы сели в машину и отъехали от пансионата. На обочине дороги стояло здание, похожее на кафе. Около него мы заметили телефон-автомат и подошли к нему. Но, как назло, этот автомат работал только с жетонами. Мы зашли в кафе и купили жетоны.

Жанна набрала номер Веры.

– Алло, узнала меня? – спросила она. – Только не называй меня по имени. Как дела? Что, можно подъехать? Отлично, мы подъедем, – Жанна взглянула на часы, – минут через сорок. Ты одна? Все, подробно поговорим при встрече. Пока!

Жанна положила трубку. Лицо ее было довольным.

– Отлично! – сказала она.

– Что отлично?

– Вера мне очень важную информацию обещала передать. Говорит, что эта информация может полностью изменить все дело. Поехали к ней!

– Уже поздно, – сказал я, – может, завтра с утра?

– Нет, поехали сейчас! Неужели ты не понимаешь, что я ночь спать не буду?

Мы сели в машину и поехали в сторону Люберец. Жанна очень нервничала. Она курила сигарету за сигаретой. Тут и пригодились сигареты, которые я купил в кафе.

Вскоре мы были у подъезда дома, где жила Верка.

– Не включай габариты, – сказала Жанна, выходя из машины.

– Почему?

– Вдруг действительно какая-то слежка. А так – я приехала, ты меня подвез, я ищу знакомую.

– Если так, то хотя бы придумай заранее, кого именно ты ищешь.

– Сейчас придумаю, – улыбнулась Жанна. Она закрыла дверцу и пошла к подъезду. Я стал внимательно наблюдать за ней, проверяя, нет ли слежки. Над входом в подъезд горела тусклая электрическая лампочка.

Неожиданно дверь подъезда открылась, и оттуда вышел мужчина небольшого роста, в темном пальто, в надвинутой на глаза то ли кепке, то ли берете. Увидев Жанну, он остановился и еще ниже опустил голову. Определенно, он сделал это, чтобы Жанна не увидела его лица. Мне стало ясно, что он знает Жанну. А может, мне все это кажется, я преувеличиваю? Наверное, уже какая-то шпиономания у меня началась!

Тем не менее я решил принять меры предосторожности. Я включил приемник, вмонтированный в машину. У меня была специальная приставка к нему, позволяющая улавливать сигнал милицейской рации на диапазоне FM. Если сейчас в засаде есть какие-то менты, то я наверняка услышу их переговоры. Однако ничего, кроме разговоров с пролетающего самолета, шедшего на посадку, и нечетких указаний диспетчера летчикам, я не услышал. Я облегченно вздохнул.

Неожиданно дверь подъезда распахнулась, и оттуда выбежала Жанна. Она быстро влетела в машину. Я обратил внимание, что ее трясло, как в ознобе.

– Быстрее поехали отсюда! – выдохнула она.

– Жанна, что случилось?

– Потом объясню. Быстрее поехали!

Я нажал на газ и рванул вперед.

– Включи габариты и сверни налево. Теперь направо! – командовала Жанна.

Что за гонки?

– Что же случилось? – снова спросил я.

– Веру убили!..

Глава 5
Рэкет

Люберцы – Москва, 1988 год

Прошло десять лет. За это время произошли серьезные изменения. Страна из развитого социализма шагнула в первобытный капитализм. Второй год действовал закон о кооперации. Практически во многих местах стали появляться первые кооперативы – первые кафе, первые видеосалоны, платные туалеты и прочее.

Из подполья вышли цеховики, спекулянты, фарцовщики, которые теперь стали легально заниматься бизнесом, превратившись в кооператоров.

Движение люберов постепенно угасло. Практически все молодежные банды расформировались. Некоторые участники уже ушли в мир иной и лежали на люберецком кладбище как память о прошлых сражениях, о потерянном времени и жизни. Другие, которые пошустрее, сумев скопить кое-какой капитал, открыли небольшие кооперативные палатки, вообще отошли от шпаны, стали заниматься серьезными делами.

Некоторые же, посчитав, что научились хорошо драться – а за идею драться уже не было смысла, – стали заниматься новым промыслом, именуемым иностранным словом «рэкет», а в просторечии – вымогательством.

Валентину Сушкову к тому времени было двадцать четыре года. Страсть к самбо взяла верх, и Валентин заканчивал институт физкультуры, который находился в Москве в районе Измайлова.

Его друг, Макс, решил не поддаваться уговорам Валентина поступать в институт физкультуры, а пошел в другой институт – народного хозяйства имени Плеханова, где также учился на последнем курсе. Кроме того, Макс сумел поднакопить немного деньжат и открыл напополам с одним коммерсантом кооперативный киоск, который находился недалеко от их дома и торговал разной мелочовкой.

Как ни странно, коммерсантом, с которым Макс открыл киоск, оказался бывший работник райкома комсомола Сергей Воробьев.

От молодежной группировки, которую возглавлял Кузя, а впоследствии Макс, практически ничего не осталось. Группировка раскололась. Часть пацанов погибла, другие были осуждены и отбывали наказание по разным колониям, третьи посчитали, что драться не имеет смысла. Да и драться было не с кем – такая же участь постигла и другие группировки.

Иногда ребята встречались вечерами. Часто на такие встречи приходили Валентин, Макс. Но формально никто никому никаких приказаний не давал. Так, сидели, вспоминали былое. Кто-то читал письма, которые получал из зоны от ребят.

О Кузе толком ничего не было известно. Вначале Кузя писал письма часто, и ребята первое время достаточно активно читали их. Из писем его следовало одно – что и там жизнь есть. Кузя особо не расписывал, да и лагерная цензура не позволяла углубляться в тонкости и нюансы тюремного романтизма. Единственное было ясно, что Кузя часто менял колонии, а может, колонии часто меняли Кузю, направляя его с одного этапа на другой. Затем, года через четыре, переписка вовсе прекратилась, и многие стали думать, что Кузя либо погиб в лагерной разборке, либо его скосила болезнь – в последнее время Кузя отбывал наказание где-то на Севере. Кое-кто ждал, что через девять лет Кузя вернется, однако по прошествии этого срока он не появился. Все стали думать о том, что скорее всего Кузи на самом деле больше нет.

В семье Валентина тоже произошли изменения. Мать все же сумела выйти замуж, и удачно, на сей раз – за настоящего военного, точнее, бывшего военного, потерявшего свою семью в авиакатастрофе. Сходились они постепенно, очень долго встречались. Потом мать уехала к нему на родину, куда-то на Украину, под Одессу. Валентин от такого переезда отказался, так как был уже взрослый. Жил Валентин один в двухкомнатной квартире, которая досталась ему в наследство от умершей бабушки.

Спортивная карьера, на которую рассчитывал Валентин, у него не сложилась. Точнее, звание мастера спорта он добыл, участвовал даже несколько раз в международных соревнованиях. Но затем он получил сильную травму – вывих сустава. Была операция, и после этого врачи вынесли вердикт: большим спортом заниматься не может.

Надо было как-то заканчивать институт. Валентин с головой ушел в учебу. У него теперь была единственная цель – стать тренером детской спортивной школы или, еще лучше, спортивного общества.

Но попасть в спортивное общество было очень тяжело. Нужно было иметь спортивную славу, чемпионские звания, медали. А у Валентина этого не было. Значит, единственное, что было для него достижимо, – тренерская работа в спортивной школе. Да и этот путь иногда казался нереальным, поскольку при кооперативном движении почти все детские спортивные школы, существовавшие раньше на бюджетной подпитке, просто распались.

Теперь Валентину светила только должность учителя физкультуры в школе, что совершенно его не радовало.

Каждый раз, собираясь вечером с ребятами, Валентин слушал различные рассказы о том, кто как живет. Иногда он встречал своих бывших ребят, которые уже стали удачливыми коммерсантами. Некоторые занимались рэкетом и уже купили себе первые автомобили.

Жизнь у всех складывалась по-разному. Денег, которые Валентин получал в стипендию, катастрофически не хватало. Цены в кооперативных магазинчиках и палатках были высокие, не для простого студента. А ему хотелось надеть и красивую кожаную куртку, и хороший спортивный костюм. Но денег не было ни на что, даже на то, чтобы посидеть с девушкой в кафе. Хотелось купить видеомагнитофон с импортным телевизором, да мало ли чего еще хотелось!

Каждый раз Валентин составлял список – купить то, другое. Но список приходилось выбрасывать, так как осуществить мечты было совершенно нереально. Денег-то не было.

Несколько раз Валентин одалживал деньги у Макса. Тот давал без проблем, без процентов, без сроков – отдашь, когда будет возможность. Но бесконечно одалживать деньги у Макса Валентин не хотел, да и не было смысла.

Однажды вечером во дворе за столиком в небольшой компании, в которой были Валентин, Макс и еще несколько человек из их молодежной группировки, ребята лениво перебрасывались отдельными фразами. Неожиданно к ним подъехало такси. Оттуда вышел парень. Его лицо показалось Валентину знакомым. Да это Сергей Воробьев, коммерсант, партнер Макса!

Сергей вытащил несколько бумажных пакетов. По звону стекла нетрудно было догадаться, что в пакетах стеклянные бутылки. Отпустив такси, Воробьев подошел к ребятам и стал выставлять на стол бутылки пива, достал воблу, несколько бутылок водки. Потом появились пластмассовые стаканчики. Молча откупорив бутылки, он разлил водку и пиво в стаканы, как бы предлагая всем выпить.

Ребята смотрели на него настороженно. Так же удивленно смотрел на своего партнера и Макс. С чего это Воробьев, который считал каждую копейку и был прижимистым, вдруг приехал и стал всех угощать?

Когда все понемногу выпили, наступило молчание, потому что никто не знал, о чем говорить, и Воробьев обратился к Максу:

– Послушай, партнер, у нас с тобой возникли проблемы, которые нам нужно решить в ближайшие пару дней.

Макс вопросительно взглянул на него:

– Что еще за проблемы?

– Наезд, – коротко ответил Воробьев.

Все ребята стали внимательно смотреть на него.

– Кто? – спросил Макс.

– Бригада на нас наехала, требует, чтобы мы им ежемесячно от наших с тобой доходов двадцать процентов отстегивали. Выручку будут забирать еженедельно.

– Да они что, оборзели, что ли? Какие двадцать процентов? – сказал Макс. – Мы и так с тобой копейки имеем! Ментам приходится отстегивать, исполкомовским, которые к нам приходят, да еще и эти! Что за люди?

– Я их не знаю. Тебе лучше знать, – ответил Воробьев.

– Тогда расскажи про наезд, – потребовал Макс.

И Воробьев стал рассказывать. В то время, как он сидел в палатке – тогда еще не было наемных продавцов и владельцы дежурили сами, – приехали шестеро крепких, накачанных ребят на старой «трешке», сразу же дали Воробьеву кулаком в лицо и сказали, что теперь он будет отдавать деньги им, так как это их территория.

– Ну, вообще! Какая это их территория! Это же наша территория, пацаны! – возмутился Макс, обращаясь к ребятам, напоминая им, что в прошлом эта территория принадлежала их молодежной группировке.

– Они хотя бы назвались, кто они?

– Я же сказал тебе, что это твои бывшие, не знаю, как сказать – друзья или враги. В общем, они сказали, что вроде бы про тебя слышали. Так что давай завтра подтягивайся проблему решать. Только имей в виду, Макс, что тебе одному с ними не справиться. Может, ребята поедут?

Теперь всем стало ясно, для чего Воробьев привез угощение. Получается – я вас угостил, а теперь будьте любезны отработайте! Ребята зашумели.

Но Валентин сразу оборвал все разговоры.

– Конечно, поможем, – сказал он. – Ведь не зря же в свое время мы давали клятву! Никто ее не отменял.

Все закивали согласно головами.

– Во сколько они завтра приедут?

– Точно не сказали, к вечеру ближе.

– Значит, с пяти часов будем все киоска держаться. Как только они появятся – будем разговаривать, – сказал Валентин.

– А о чем вы будете с ними разговаривать? – поинтересовался Воробьев.

– О чем? Разговор будет конкретный, только не на кулаках.

Около пяти часов следующего дня все участники вчерашнего застолья были на месте. Они забились в палатку, словно селедки в бочку. Все ждали, когда же подтянется группировка.

Примерно около шести часов к палатке подъехала далеко не новая «трешка» синего цвета. Из нее вышли не спеша четверо парней, одетых в спортивные костюмы и кроссовки. Кто-то был в кожаной куртке, кто-то просто в спортивной куртке фирмы «Адидас», которые в последнее время стали шить самопальные цеховики. Подойдя к палатке, они бесцеремонно рванули дверь на себя. Но дверь была закрыта. Тогда они стали громко стучать.

– Воробей, выходи! Разговор есть! – раздались голоса.

Поскольку Воробьева не было, вышел Макс. За ним шел Валентин и остальные ребята.

– В чем дело, ребята? – строго спросил Макс.

– А где ваш коммерсант, Воробей? – спросил один из парней.

– А зачем он вам?

– Да он нам деньги должен, мы приехали получить.

– Какие деньги, пацаны? За что? – спросил Макс.

– Он на нашей территории торгует, – сказал парень, взявший на себя роль лидера.

– А ты кто такой? Ты хоть представься мне, – спокойно сказал Макс.

– Я? – парень произнес это таким тоном, будто удивлялся, как это Макс его не знает. – Я Коля Мальвина. Слышал про такого?

– Что еще за Мальвина? Та, что у Буратино, что ли? – заулыбался Макс.

– Ты что, пацан? Мы – люди серьезные. Мы из бригады Пирожка.

– Какой такой бригады Пирожка? – продолжал улыбаться Макс.

– Послушай, ты Макс, что ли? – спросил Мальвина.

– Да, я Макс.

– Так мы же с тобой кореша! Помнишь, стенка на стенку ходили? Ты, кажется, синий был?

– Точно. А ты?

– «Теплоцентраль», обижаешь! – И быстрым движением парень вытащил из кармана цепочку, вероятно, для драки.

Макс тут же быстро намотал на руку резиновый жгут, которым в последнее время часто пользовались в драках.

Неожиданно в машине гостей открылась дверца, и оттуда вылез толстый парень в спортивном костюме, подстриженный под машинку. Он медленно подошел к стоящим друг против друга ребятам.

– Пацаны, одну минуточку! – сказал парень. – Я смотрю, знакомые лица! Здорово, Макс! – И парень протянул руку Максу. – Помнишь меня? Я Пирожок.

– Пирожок?

– Ты что, забыл, как мы с тобой махались?

– Да, было время, – неопределенно ответил Макс. – Так что за проблемы, Пирожок?

– Точка, что ли, твоя?

– Моя, конечно.

– Так сразу бы и сказал! А то твой коммерсант, – сказал Пирожок, – какую-то непонятку понес. Братве ничего толком объяснить не мог. Мы ему – какая крыша, предъяви, а он – вот, сейчас не могу, завтра приедут, назвать ничего не мог. Только пацанов зря от дела оторвали! А ты сейчас чем занимаешься, с кем работаешь? – продолжал интересоваться Пирожок.

Макс кивнул в сторону Валентина.

– Вот с ним работаю.

– А у тебя какая кликуха? – повернулся Пирожок к Валентину.

– Сушок, – ответил Валентин.

– Что-то имя незнакомое.

– Мы с Кузей работали.

– Кузя? Миша Кузьмин? Как же не знать! Знаем. Так он же, говорят, по зонам сейчас сидит…

– Да, но скоро вернется, – сказал Макс, – снова вместе будем работать.

– Кузя – человек авторитетный, кто его не знает! Говорят, он какого-то жулика в Москве, в кафешке, на глазах у ментов порезал? – говорил Пирожок. – Ладно, братва, извините, что так получилось. Короче, мы не знали, что это ваша точка.

И, пожав друг другу руки на прощание, ребята стали разъезжаться.

– Да, ловко мы их развели! – сказал Валентин, как только гости уехали.

– Ловко! – сказал Макс.

– Ну что, коммерсант, – с улыбкой сказал Валентин, – теперь тебе нужно нам двадцать процентов платить!

Макс заулыбался.

– Ладно, мы свои люди, сочтемся! Я вам угощение выдам.

Ребята зашли в палатку, и он выдал кому бутылку ликера, кому пиво, кому сигареты – каждый брал что хотел. Вскоре все разошлись.

Но через некоторое время у Макса начались новые неприятности. Неожиданно в его палатку пришли с проверкой милиционеры. Долго обыскивали, искали какие-то документы, краденые вещи, как они объясняли. Потом стали проверять патент, регистрацию кооператива и прочее. Потом они все же нашли какую-то зацепку, что, мол, не так какой-то документ оформлен, и палатку опечатали, предупредив, что Макс торговать не сможет, пока все юридические накладки в оформлении документов не устранит.

Пока Макс носился по исполкомам, по комиссиям по кооперативному движению, собирал все подписи, через два дня его палатка неожиданно сгорела.

Зашел на следующий день Макс к Валентину расстроенный.

– Ну вот, Валя, на бобах я остался! Ничего у меня нет! Толком сделать ничего не могу да еще денег должен.

– Денег должен? – удивился Валентин.

– Да. Я же многое на реализацию брал. Теперь на меня кредиторы наезжают. Что делать, посоветуй!

– А черт его знает! – пожал плечами Валентин и включил видеомагнитофон.

– Откуда у тебя видик? – удивился Макс.

– Ребята из института дали на три дня посмотреть. Глянь, какие боевики – «Команда» со Шварценеггером, много фильмов про карате, «Одинокий волк» с Чаком Норрисом и другие. А есть один очень любопытный фильм.

– Что за фильм?

– Про рэкетиров американских. Посмотри, что они делают!

Друзья стали смотреть фильм про американский рэкет, который облагал данью всех подпольных торговцев наркотиками, владельцев казино, сутенеров проституток и прочий нелегальный подпольный бизнес.

Друзья смотрели этот фильм несколько раз.

Вскоре, кстати, вышел фильм российского режиссера Юрия Кары «Воры в законе», где показывали деятельность российских рэкетиров, как они наезжали, как обкладывали данью цеховиков, кооператоров, как пытали утюгами и прочее.

Валентин отлично знал, что многие ребята в свободное от учебы время также промышляют рэкетом. Именно тогда начало появляться новое звено российской преступности – объединения спортсменов, занимающихся рэкетом.

Профессиональный же уголовный мир, живший старыми традициями, к этому движению отнесся достаточно равнодушно, посчитав, что это не конкуренты.

Но они глубоко заблуждались.

Вечером Валентин сидел дома в одиночестве. После того как он вернул видик друзьям, вечерами стало нечего делать. Валентин лениво перелистывал какой-то старый журнал и думал о предложении войти в бригаду, которое ему сделали ребята из института.

Неожиданно кто-то позвонил в дверь. Валентин увидел на пороге Макса. Тот со скучающим видом молча вошел в квартиру, держа в руках бутылку недорогого вина.

– Что-то ты в последнее время на винишко налегать стал, – сказал Валентин.

– Да, а что еще делать? – ответил Макс, махнув рукой. – Неприятности за неприятностями!

После того как сгорел кооперативный киоск, Макс совсем пал духом. Делать ему было нечего, и он не знал, чем заняться. Одалживать деньги и строить новый киоск, организовывать торговлю у него не было сил. К тому же на нем висели старые долги, которые он должен был вернуть. Макс был в тупике.

Молча сев за стол, Макс взглянул на раскрытый журнал.

– Что делаешь? – спросил он Валентина.

– Да ничего, просто журнал смотрю.

– А видик где?

– Ребятам отдал. Вот, посмотрел несколько фильмов.

– Как жить дальше думаешь? – неожиданно спросил Макс, наливая в стакан вина и подвигая второй Валентину.

– Не знаю, – пожал плечами Валентин. – Тут ребята, мои однокурсники, в бригаду зовут.

– В бригаду? – переспросил Макс. – А что делать? Ты ведь по строительной части не особо…

Валентин усмехнулся.

– При чем тут строительство? В бригаду зовут деньги вышибать, кооператоров охранять, короче, крышу делать.

– Крышу? – задумчиво произнес Макс. – В последнее время много об этом пишут.

– И не говори! Только и пишут, что про рэкетиров, запугивают простого обывателя.

– И что ты об этом думаешь?

– Там деньги неплохие дают.

– Какие?

– Все зависит от выручки. Доход делится на какие-то части. Мы имеем процентов двадцать-тридцать от общего дохода бригады. Часть идет в общак, как обычно, – Валентин намекнул на их прошлое. Макс задумчиво посмотрел на него.

– Я тоже начинаю думать об этом.

– О чем? Кооперативный киоск опять открыть хочешь?

– Нет, я не для этого.

– А для чего же?

– Послушай, Валя, давай сами бригаду сколотим! Пацаны вроде с нами в нормальных отношениях. Начнем вместе работать.

– Я тоже думал об этом, – сказал Валентин. – Но дело в том, что в нашем городке никаких особо серьезных кооператоров нет, да и делить тут нечего. И посмотри, как бригады с «Теплоцентрали» поднялись, те же зеленые. Сейчас у них серьезные команды. Мне даже ребята из моего института говорили о серьезности этих структур.

– А кто же тебе предлагает бомбить наш городок? – неожиданно проговорил Макс. – Тут есть возможность покруче, Москва, например.

Валентин усмехнулся.

– Ты что, Макс, какая Москва? Мы наберем шестнадцать, пусть даже двадцать человек. И ты считаешь, что с этим количеством можно в Москву соваться?

– Подожди, у меня схема уже разработана, – сказал Макс. – Вот глянь. – Макс взял листок бумаги, ручку и стал что-то чертить. – Вот мы с тобой, два лидера. Только мы имеем право делить общий доход команды. Все остальные будут работать по найму.

– Что значит по найму?

– На зарплате сидеть. Им гарантирована ежемесячная заработная плата.

– И какая же?

– Я тебе позже скажу. Это зависит от доходов. Плюс премии за участие в каких-нибудь акциях, плюс больничные…

– Что еще за больничные?

– Мало ли: у кого травма, кого в КПЗ менты возьмут, на адвоката…

– Короче, опять общак получается? – уточнил Валентин.

– А куда без него денешься! Вот такая ситуация получается.